Психотерапия характера

Экспрессия истинного self требует также соответствующего контекста в рамках культуры, окружающей и формирующей личность. И снова, опираясь на данные наблюдений за детьми, мы можем быть уверены, что они стремятся к идентификации и подражают значимым особам из своего окружения и через эти ранние формы идентификации начинают создавать свое неповторимое self. Более того, Kohut предложил интерпретацию, согласно которой self является также самым высшим продуктом детского естественного и здорового чувства собственной значимости (значительности), которая окончательно созревает в форме амбиций и естественной и здоровой идеализации для формирования ведущих идеалов и восхищения по отношению к людям, этого достойным. Поэтому ядро self или настоящее, реальное self является для меня совокупностью экспрессии врожденных способностей, хорошей подстройки и созревания идентичности, нейтрализации чувства собственной значительности до формы выражения амбиций, а также созревания в ходе всей жизни тех ценностей, которые достигаются через self функционирующее в социальных рамках.

Читатель, осведомленный о работах Kohut, обнаружит в представляемой концепции глубокое влияние его слов и мыслей, хотя есть и другие более тонкие различия в языке и модели. В этой концепции рассматривается также лечение как выше, так и слабее развитого self, хотя часто сложно точно установить, где кончается одно и начинается другое. С одной стороны, self -- это сложная конструкция, с другой -- простое переживание. В конце концов это ощущение self наиболее важно для личности, но интеграция его сильнее и слабее развитых элементов придает этому переживанию полноту. На «более низком» уровне это -- ощущение целостности в теле, укорененности в собственной реальности, протяженности во времени и целостности. На «более высоком» уровне это переживание интеграции, значения и цели в контексте протекания жизни. Именно поэтому ощущение целостного self в определенной степени способствует интеграции полярности тело -мысль; не смотря на то, что для определения этого дуализма у нас есть соответствующие слова, ощущение self в своем наиболее полном выражении не дуалистично, а однородно.

Как убедительно доказал Kohut, мы живем в эпоху, когда достижение этого единства или ощущения целостности весьма редко и добиться этого весьма сложно. Трагедия когутовского «трагического человека» заключается в осознаваемом ощущении отсутствия этой целостности и конгруэнтности и ощущении собственной фрагментации, обессиленности и не реализованного потенциала. Депрессия «трагического человека» вытекает из осознания противоречия между тем, что могло бы быть по достижению целостности, и тем, что есть на самом деле -- фрагментацией и слабостью. Одним из способов компенсации этой трагедии, трагичным самим по себе, является нарциссизм.

Защитные функции

Полезную парадигму, помогающую понять нарциссиче-ский характер, предложил Werner Erhard в тренинге EST. Я перефразирую его представление согласно принятой нами метафоре объектных отношений для того, чтобы понять нарциссическое поведение. Для нарциссического характера сущность этого представления состоит в том, что эго создает фальшивое self насколько это оказывается возможным в данных условиях, чтобы соответствовать требованиям реальной жизни. Однако в этом акте творения эго начинает путать фальшивое self с настоящим. Поэтому всякая угроза фальшивому self вызывает такую реакцию словно это угроза настоящему -- угроза интеграции. Для фальшивого self угроза означает опасность быть уничтоженным и покинутым вместе с сопровождающими ее страхами предшествующей фазы развития, в которой была перенесена травма. Это крайне тревожное состояние автоматически высвобождает защитные механизмы, которыми располагает личность. В случае «чистого нарциссизма» -- это все психологические формы защиты доступные на более ранних этапах развития (например, отрицание, интроекция, проекция, инверсия), а также более сложные защитные механизмы фазы нового сближения (например, расщепление, принуждение и другие формы acting-out). В этих зачастую отчаянных попытках спасти фальшивое self, эго будет прибегать ко всевозможным защитам, не останавливаясь даже перед лишением жизни реального человеческого существа. Поэтому когда ты угрожаешь образу self или представлению self нарциссической личности, то словно угрожаешь всему ее существованию. Это, отчасти, объясняет интенсивность кризиса уничтожения - брошенности и крайность защитных маневров, которыми в целях самозащиты может воспользоваться нарциссическая личность.

Теоретически защитную функцию фальшивого self легко понять, поскольку его зависимость от успехов, педантизма, чувства собственной значимости, гордости и манипулятивных приемов самым очевидным образом служит предотвращению конфронтации с основными травмами и неизменной реальностью архаичных желаний и сопутствующего им разочарования. Функции симптоматического self менее очевидны и поэтому требуют более подробного объяснения. На мой взгляд, характерные черты симптоматического self -- есть проявление скрытого истинного self и, в равной степени, симптомы провала компромисса фальшивого self. Эти симптомы в действительности являются полем битвы между требованиями истинного self во всей его болезненной эмоциональной и героическими попытками компромиссного фальшивого self, пытающегося избежать этой боли и сохранить функционирование.

Чувствительность к стыду и унижению, например, сигнализирует одновременно об «обратном давлении» основной нар-циссической травмы, ослаблении истинного self и сопутствующей этому архаической жажде отражения. В то же время она будет проявлением нереалистических, требований значимости, навязанных инфантильным фальшивым self, заблокированным в чувстве собственной значимости. Крайняя степень чувств ничтожества, унижения и стыда, появляющаяся при малейшем поражении или в затруднительной ситуации, является симптомом неприятия отрицания значимости собственного self, которое не допускает никакой человеческой ошибки

Однако в зависимости от того, насколько смягчено может быть влияние поражения, фрустрация может принять «оптимальную» форму, способствуя постепенной аккомодации фальшивого чувства собственной значимости. В противном случае чувствительность к стыду и унижению будет сохраняться, как результат сражения между желаниями истинного self и столь же архаичными требованиями фальшивого self. Подобной динамикой можно объяснить ощущение собственной ничтожности и склонность принижать себя в любом поражении или затруднительной ситуации.

Психосоматические болезни и ипохондрические страхи также являются следствием этого противостояния. Психосоматическая болезнь может быть симптомом напряжения, вызванного масштабным конфликтом. Более того, болезнь может поддерживаться ради функций, которые она выполняет в освобождении пациента от нереалистических и завышенных требований его фальшивого self. Навязчивая ипохондрическая фиксированность на теле может быть с успехом объяснена, как пример изоляции от беспокойства по поводу self Поскольку тело является конкретной манифестацией self, постольку беспокойство по поводу его ослабления может быть защитным образом локализовано в части тела или в какой-нибудь конкретной болезни (Kohut, 1971). Такого рода маневры предохраняют от реального эмоционального переживания факта слабости на психологическом уровне.

В свою очередь депрессия представляет собой реальное умерщвление организма, помогающее избежать ощущения пустоты, паники и фрагментации, если вдруг подведет компромисс фальшивого self и возникнет угроза, что скрытая эмоциональная действительность истинного self станет невыносимой. Под настоящей депрессией я понимаю скорее умерщвление, а не живое эмоциональное переживание, то есть защитный прием. Депрессия, также как и болезнь, призвана служить защите значимостно - ом-нипотентных ожиданий фальшивого self («Я мог бы сделать это, если бы не был так болен (в такой депрессии)»). Инертность и медлительность в работе, часто встречающиеся у нарциссическим личностей, связаны с этой оборонительной позицией В полном расцвете чувства собственной значительности нарциссическая личность убеждена, что она обязана уметь достигать много при минимальном или без никакого усилия. Поэтому даже значительные успехи могут не приносить ей удовлетворения, если они требовали тяжелого труда.

Наконец, изоляция, в которую нарциссическая личность обычно себя повергает, является отчасти следствием чувства собственной значительности и сопровождающей его мелочности по отношению к другим людям Никто, кого бы она ближе не узнала, в действительности не оказывается достаточно хорош -- то есть социальная дистанция предохраняет идеализацию от провала К тому же, изоляция действительно защищает личность от интимности, которая могла бы разбудить угрожающие ей архаичные требования истинного self, а также привести к конфронтации с педантизмом, который нарциссическая личность соблюдает в отношении своих потенциальных интерперсональных связей. Одиночество -- результат этой изоляции -- прежде всего симптом обратного натиска потребностей истинного self. Эти требования серьезно угрожают фальшивому self и, отчасти, в этом кроется объяснение того, почему многие нарциссические личности предпочитают страдать от одиночества, вместо того, чтобы воспринять его, как сигнал к выходу к людям.

Таким образом, проявления симптоматического self есть результат интенсивного давления и вытекающего из него конфликта между фальшивым и настоящим self. Симптомы же являются отчасти компромиссом в этой борьбе, спасающим от осознания значимостных элементов фальшивого self, а также от эмоциональных требований истинного self. Одновременно они сигнализируют о глубоко скрытых желаниях и защитных компромиссах, не позволяющих осознать то, о чем сигнализируют Главная терапевтическая задача будет заключаться в поддержке личности пройти процесс обнаружения и идентификации с тем, о чем сигнализируют симптомы, при одновременном ослаблении защитной функции этих сигналов. Как видите, психотерапия -- это занятие, требующее немалой ловкости.

Энергетическая экспрессия

В процессе усвоения и применения настоящей типологии характера очень важно помнить, что нарциссический характер будет давать большее разнообразие проявлений, чем другие ранее выделенные структуры континуума развития. Этот факт соответствует теоретической модели развития, в которой этиология нарциссизма, в более узком его значении, является более поздней в развитийном отношении. В это время ребенок располагает относительно большими ресурсами и возможностями защиты. Более того, и в этом -- вся важность, тогда существует также большая вероятность распознания того, какие части истинного self порицаются окружением. Ввиду разнообразия переживаний фрустрации, большим будет разнообразие характерологической экспрессии на всех уровнях. В конкретной клинической ситуации дело дополнительно осложняется фактом, что нарциссизм в более серьезном виде вероятнее всего никогда не возникает самостоятельно, без других проявлений более ранней патологии. Иными словами, каждая нарциссическая личность, с которой мне пришлось встретиться, демонстрировала также черты, характерные для шизоидной, оральной или Симбиотической личности. Несмотря на всю эту сложность, я по-прежнему считаю, что архетипичное описание чрезвычайно полезно.

Пытаясь понять энергетическую экспрессию нарциссического характера, стоит помнить, что энергетические нарушения прежде всего являются результатом самоотрицания в процессе формирования характера. Другими словами, мы создаем в нашем теле энергетические блокады, чтобы сдержать или не осознавать те импульсы и реакции, которые не встречают одобрения или наказываются. В меньшей степени эта телесная экспрессия характера может являть собой отражение идеального или фальшивого self, демонстрируемого миру как компенсация изначальной травмы. В нарциссическом характере оба этиологических фактора находят свое выражение на уровне тела.

В своей дискуссии на тему «психопатического» характера (который, по-моему, лучше называть нарциссическим), аналитики биоэнергетической ориентации выделили два типа телесной экспрессии, подчеркивая либо один, либо другой из этих главных телесных процессов. «Психопат с перемещением вверх» характеризуется слабостью развития нижней части тела при одновременном чрезмерном развитии своего рода «раздутости» в верхней части тела. Считается, что такой тип телосложения отражает нарцисси-ческое развитие, в котором неустойчивое и слабое основание поддерживает чрезмерную силу, упорство воли и стремление к достижениям. В свою очередь «психопат - хамелеон» не проявляет каких-либо очевидных изменений в физической конструкции, представляя миру скорее маску фальшивого self.

Однако в обоих случаях в теле появляются блоки, которые не допускают полного осознания целого или части истинного self. Поскольку тело идентифицируется с настоящим self и с чувствами, которые о нем сигнализируют, для обоих физических типов может быть характерна жесткость и спазм в тех частях тела, в которых наблюдается блокировка естественных процессов. Поскольку родительское использование и навязанные ограничения у нарциссических пациентов касались сферы секса, клиентам будет присуще жесткое напряжение в области таза, блокирующее сознание и не допускающее сексуального удовлетворения. Обычно это сопровождается блокировкой или спазмом в талии, еще более сдерживающим поступление сексуальных импульсов. В примере нарциссизма со смещением вверх эта блокада подавляет сознание неустойчивости и слабости в нижней части тела.

Нередко нарциссический характер демонстрирует также напряжение и спазм в области диафрагмы, сдерживающие свободное дыхание и часто делающие поверхностным дыхание, которое не допускает голоса тела и его чувств. Символическими для нарциссического «блестящего выполнения задачи», соответствующего манипуляциям и ожиданиям родителей, часто являются поднятые плечи и значительное напряжение в плечевом поясе. Часто встречается напряженность в области шеи, сдерживающее поступление чувств от тела к голове; идентичное сокращение можно также наблюдать в шизоидной и оральной структурах. Подобно личности с шизоидной структурой, нарциссическая личность часто страдает от напряжения в мышцах у основания черепа и в области глазных впадин. Вместе с другими факторами, этот блок обозначает линию, по которой телесные чувства могли бы прорваться к сознанию. Эту блокаду терапевты - биоэнергетики ассоциируют с нарциссическим нежеланием видеть реальную ситуацию в семье. В более новом значении блок в области глаз не дает реально увидеть в других настоящие человеческие существа, которые могут от нас удаляться, и позволяет видеть в других лишь объекты для собственного вознаграждения и манипулирования.

Неудивительно, что многие биоэнергетические аналитики заметили, что глаза нарциссической личности обманчивы и чарующи и/или выражают подозрительность. Оба эти варианта соответствуют опасениям этой особы перед возможным использованием и приспособлением, основанном на использовании других в целях защиты от того, чего она сама боится.

Нарциссический характер со смещением вверх, принимая во внимание все эти энергетические блокады, в клинической практике наиболее легко распознаваем. Однако подобные блокады, по крайней мере в некоторых из указанных областей, имеют место также во многих других примерах настоящего нарциссического характера. Конструкцию хамелеона с энергетической точки зрения сложнее распознать. В таких случаях мы можем иметь дело скорее с психопатическим нарушением характера, представляющим более ранние этиологические позиции. Ловкость и искусность манипулирования могут предупреждать о более опасной патологии характера.

Терапевтические цели

Терапия нарциссического характера на всех уровнях должна быть последовательно подчинена открытию и укреплению естественной самоэкспрессии. Нарциссическая личность пожертвовала собой, а скудную оставшуюся энергию вновь инвестировала в эгоцентричные стремления. Чтобы вернуть себе жизнь, она должна осознать свое мученичество, почувствовать, насколько она в прошлом пожертвовала собой и жертвует по-прежнему, и пережить скорбь тех невозвратимых утрат, которые она перенесла в прошлом и которые испытывает до сих пор по поводу этой «смерти». Наконец, она должна обнаружить свои глубоко похороненные потребности и, пусть поначалу и неловко, методом проб и ошибок, пытаться удовлетворить их. Хотя она кажется очаровательной и успешной, она по-прежнему одинока в своем внутреннем переживании. Часто в погоне за успехом с точки зрения реального переживания самой жизни терпит поражение. Чтобы инициировать изменение, ей необходимо эмоционально и рассудочно уяснить себе этот факт.

Когнитивные цели

Ведущей целью терапии нарциссической личности является повышение ее самосознания -- сознания значимостного фальшивого self, диссонирующего симптоматического self и более глубокого, ослабленного истинного self. Я начну свои рассуждения с познавательных вопросов, поскольку именно на когнитивном уровне бывает легче всего показать данной личности, кем она старается быть, кем не хочет быть и кем, в конце концов, является. Конечно, одного только когнитивного понимания этих фактов совершенно недостаточно, однако часто оно дает начало и стимул, высвобождающий более глубокие, скрытые чувства. Чтобы до конца понять себя, такая личность должна назвать свои «три лица нарциссизма», как мы показали это в таблице 12.

Комплексная задача терапии нарциссического пациента будет состоять в: 1) устранении компенсации в отношениях с действительностью, независимо от того, согласуются они с эго или нет, 2) сопровождение и поддержка пациента на пути переживания болезненных, но реальных скрытых измерений (плоскостей) self, a также 3) одобрение и забота в обнаружении и развитии истинного self. Удачная терапия нарциссической личности должна стремиться к тому, что Kohut назвал «нарциссической трансформацией»; заключается она в глубоком созревании человеческого существа и в результате способствует развитию творческого потенциала, принятию факта нестабильности (эфемерности, изменчивости, конечности), развитию способности к эмпатии, чувства юмора и мудрости. Излечение нарциссической личности означает, по крайней мере, начало процесса настоящего «роста» -- часто от совсем маленького незрелого мальчика или девочки до очень мудрого мужчины или женщины, способных одновременно жить в теле и воплощать собственные идеалы. Это, конечно, идеальная картина, но она очень эффективна в качестве дорожного знака, указывающего направление.

Поскольку большинство нарциссических личностей обращаются к терапии в состоянии симптоматической депрессии, то первого терапевтического успеха можно добиться благодаря эмпа-тическому переживанию боли клиента. Получая такой опыт, она чувствует эмпатическое внимание, а также видит полезную модель естественных человеческих умений и начинает создавать то безопасное место, где она сможет выдержать столкновение со многими болезненными событиями. Большее терапевтическое значение имеет последующая интерпретация или интеллектуальная реконструкция симптоматического self. Боль симптомов -- это сигнал вытесненного истинного self, потребности которого не были удовлетворены. Чувство собственной ничтожности и самопринижение -- это признаки глубокого ранения; депрессия или инертность сигнализируют о нежелании жертвовать настоящей личностью ради временного удовлетворения, которое предлагает фальшивая компенсация; одиночество -- сигнал о вмешательстве, имевшем место ранее и которое в настоящее время является следствием нарциссического овеществления, манипуляции в отношении других. Физическая боль -- прямой сигнал о боли психической -- это результат хронического сдерживания импульсов за счет оборонительных маневров, страхующих от переживания этого self и реальных скрытых чувств пустоты, боли и злости (гнева). Боль симптоматического self одновременно реальна и нереальна. Пациент страдает, но его страдание -- это лишь намек, сигнал, защита от более глубинных пластов боли и от развившейся неспособности справиться с этой ситуацией.

Подробный анализ того, каким образом каждый симптом выполняет защитные функции в отношении скрытой патологии, будет, особенно поначалу, восприниматься, как повторная нарцис-сическая травма. Такого рода преждевременный анализ как правило переживается только рационально (в уме), но приводит к нежелательным результатам в форме чувства вины и угнетенности (подавленности). Они вызывают перемещение сознательного переживания к голове, вследствие чего будет бесплодное хождение по кругу. Однако можно более тактично предоставить клиенту пересмотренный вариант этой ситуации, руководствуясь принципом: боль это сигнал, указывающий туда, куда следует направить внимание. Этот рефрейминг подтверждает необходимость использования техник, которые способствуют более полному осознанию психической действительности истинного self. Тогда можно приступать к изучению психического и исторического значения этой особой чувствительности к критике и стыду и регулярно возвращающихся чувств ничтожности. Пересмотр также открывает дорогу к внутренним поискам при использовании многих терапевтических методик, предупреждающего характера функции депрессии, инертности, одиночества и физических симптомов. В этом процессе стоит добиться некоторых подробных определений себя, характерных для состояния дисфории.

Для нарциссического клиента большое значение будет иметь восстановление полного доступа к переживаемым им неприятным состояниям, их изучение и выход из них и нахождение для них соответствующего выражения. Возможно, еще более важно, чтобы сам терапевт проявлял такое понимание и обеспечивал обратную информацию эмпатически и деликатно. Нарциссическая личность часто выражает удивление по поводу того, что кто-то ей искренне интересуется и заботится о ней, после чего начинает испытывать острую тоску по такому вниманию, тоску, которая всегда в ней была. В этом процессе сосредоточенность на рациональной (когнитивной) стороне будет естественным образом вести к важным эмоциональным переживаниям, связанным с этими проблемами и окончательно приведет к более глубокому эмоциональному переживанию истинного self.

Когда некоторые из этих эмоциональных переживаний будут раскрыты и когда будут выстроены основы доверия, станет вероятным переход хотя бы к рациональному (логическому, познавательному) пониманию компенсаторной значительности фальшивого self. В этот момент особенно важно, чтобы личность уяснила себе действительный и инфантильный характер своего чувства собственной значимости (значительности), зависимости от достижений, гордости и позиции «истца» (требующего, предъявителя иска, претензий), манипулирования и овеществления в отношении других людей. Личности borderline или те, кто находится на низшем уровне континуума развития будут, по крайней мере вначале, склонны воспринимать эти тенденции как отвечающие их эго. Они могут, к примеру, злиться на тех, кто не замечает их особого статуса, дающего им право быть в центре внимания других людей. Но даже в этом случае повторяющаяся вербализация такой позиции по отношению к терапевту, который сохраняя эмпатиче-ский подход, не полностью принимает точку зрения пациента, начинает процесс лечения и роста. К счастью, столь крайне низкий уровень функционирования редко встречается, и большинство пациентов, самостоятельно вне клиники ищущих заботы, располагает ограниченным сознательным доступом к этим инфантильным позициям. В момент их обнаружения в безопасной терапевтической обстановке, они будут выражать некоторое удивление, растерянность и даже недоверие. В этой ситуации многократное обращение к этим тенденциям и их вербализация позволят значительно быстрее установить над ними контроль со стороны эго и, тем самым, откроют путь оформляющемуся сознанию скрытого истинного self со всеми его болезненными, но реальным эмоциональными переживаниями.

По окончанию этого этапа терапевтического процесса аналитическое изучение защитных функций компенсаторного фальшивого self бывает уже, как правило, возможным без переживания более или менее серьезной нарциссической травмы. Такого рода объяснения или интерпретации, переданные клиенту или полученные от него, дают ему вполне реальную надежду на серьезное изменение. Хотя осознанию этих неприятных особенностей сопутствуют множественные негативные ощущения, однако осуществленный таким образом инсайт дает такие же результаты, как ин-сайт любого другого рода -- предлагая понимание себя и историческое объяснение, обеспечивает своего рода ощущение внутренней целостности. Такое понимание дополнительно укрепляет self, поскольку в его реализации весьма значительную роль играют интеллектуальные и рациональные функции self.

По мере выявления компенсаторных особенностей, их понимания и отвергания, все большая часть эмоциональной действительности -- истинного self -- привлекается для исследования. Хотя большая часть выполняемой на этом уровне предварительной работы будет иметь эмоциональную природу, структура моей презентации требует представить в этот момент когнитивные задачи. В этом случае они заключаются в выяснениях, реконструкции и интерпретации, которые объединяют актуальные переживания разочарования, травмированности и ярости с более ранними социальными неудачами при попытках удовлетворения законных потребностей ребенка. Чувства же пустоты, вакуума, паники и фрагментации -- является следствием «недокормленности», нехватки поддержки и недостаточного развития в определенных, ключевых сферах функционирования.

Не смотря на то, что все предпринимаемые на этом уровне действия носят когнитивный характер, все-таки именно эта деятельность помогает пациенту понять, кем он является в настоящее время и -- в ходе выявления истории self -- каким образом он пришел к этому этапу. Это познавательное усилие принесет результат в виде указаний, которые помогут ему в его работе над открытием и развитием self. Задача терапевта в значительной степени будет заключаться в поддержке этих врожденных способностей клиента, его права на реализацию зрелых амбиций, потребностей в идентификации своих ценностей и ведения такого образа жизни, который бы им соответствовал.

Таким образом, терапевт многократно поощряет и поддерживает пациента в реалистической оценке его способностей, ресурсов и достижений, а также ограниченности, слабостей и чувствительности. Такая работа есть по сути не что иное, как новое сближение между тремя до сих пор изолированными self. Лечение заключается в приближении к собственным способностям, успехам и амбициям, а также к собственной восприимчивости и слабости и в принятии их. Этот процесс начинается с момента обнаружения экспрессии врожденного истинного self в более широком контексте несовершенного мира.

Эмоциональные цели

Принципиальной эмоциональной задачей нарциссической личности является испытание чувства сожаления по поводу травмирования и утраты self, а затем -- построение истинного чувства self. Дополнительно в ходе терапевтического процесса она будет должна проявить отвергнутые части своего значимостного фальшивого self, вместе с чувствами превосходства, гордости, с проявлениями претензий, неприязни к другим и т.п. Когда обнаруживаются значимостные элементы фальшивого self, пациент, как правило, нуждается в помощи в борьбе со страхом, какой вызывает осознание факта, что компромиссы фальшивого self -- есть по сути его поражение, и отвергание их. Если я -- это не мои достижения, моя красота или другие фальшивые, значимостные символы, которые до сих пор меня характеризовали, то кто же я? Когда этот вопрос откроется, появится страх пустоты. Преодоление ее естественно требует смелости и серьезного доверия к терапевтическим отношениям. Построение такого доверия будет необходимо для реализации всех целей, в особенности же это относится к целям эмоциональным. Более же всего нарциссическая личность нуждается в понимании. Она склонна испытывать глубокий стыд, когда обнаружит завышенные претензии своего значимостного фальшивого self, человеческие чувства симптоматического self и интенсивные архаичные желания и чувства истинного self. Глубоко те-рапевтичным опытом для нее будет обыкновенное проявление своей чувствительности и признание в чувствах собственной значимости в такой обстановке, в которой она может расчитывать на понимание. Не зависимо от того, с какого аспекта своего self она начнет (с self фальшивого или self симптоматичного), она будет колебаться между ними на протяжении всех начальных этапов терапевтической работы. Чтобы терапевт мог оказать клиенту необходимую эмпатическую помощь, он должен понять, что «чувство собственной значимости» клиента с одной стороны и его восприимчивость к травмам -- с другой «адекватны фазе» его развития. Часто сделать остается уже немного.

Я пришел к выводу, что чем с более чистым случаем нарциссизма мы имеем дело, тем в меньшей степени мы должны полагаться на разные «техники», когда хотим воспроизвести эмоциональную реальность. Если тебе удастся обеспечить эмпатиче-ское понимание, то далее ты без особого труда проникнешь на более глубокие уровни фальшивого self и, наконец, -- к архаическим требованиям и чувствам истинного self. Как показывает мой опыт, техники оказываются в разной степени необходимы лишь тогда, когда клиент нарциссичен не столь очевидным образом и когда владеет лучшими формами защиты и, благодаря этому, -- лучше функционирует, как в случае нарциссического невроза или стиля характера. Независимо от того, пользуемся ли мы более или менее явными техниками, в конечном счете именно жизнь клиента и его уровень сознания на данный момент предопределяют то, в какой очередности его эмоциональная действительность -- связанная ли со значимостным фальшивым self или же с подавленным истинным self -- будет открываться сознанию. Во многих случаях для того, чтобы начался процесс фрустрации и созревания, достаточно бывает, чтобы клиент возродил некогда отвергнутые значимост-ные аспекты своего фальшивого self.

Работая с эмоциями истинного self, наиболее важно бывает почаще давать волю чувствам обиды, травмированности из-за отсутствия эмпатии. Появление этих чувств вызывает страх перед потенциальной новой травмой, порождающий впоследствии подозрительность, отсутствие доверия и даже параноидальные поступки нарциссической личности. В свою очередь, недоверие -- близкий родственник пережитого в прошлом разочарования, которое она перенесла в отношениях с идеализируемыми ею особами. В целом же под ощущением травмы кроются неудовлетворенные потребности в слиянии, близнецовстве и/или отражении, так как в основе чувства разочарования лежит скрытая потребность в идеализации.

Разумеется нельзя забыть о хорошо известной нарциссиче-ской ярости, которая может принимать чрезвычайные формы. Особенно осторожно к этой ярости нужно приближаться в случае личности borderline, а ее очередные приступы в ходе терапии следует сдерживать на умеренном уровне. Когда мы справимся с этими негативными эмоциями, их можно будет преобразовать в более зрелые эквиваленты. По ходу желательно поддерживать развитие способности нарциссической личности к эмпатии и любви. Когда личностная структура будет сформирована и укреплена, нарцис-сическая личность будет отдавать себе отчет в том, что она способна сберечь себя и выстоять в будущих разочарованиях и станет более открыта этим нежным чувствам.

Бихевиорально - социальные цели

В общих чертах, бихевиорально-социальные цели терапии нарциссического клиента такие же, как и во всех преэдипальных примерах характера. Важно поддерживать эти бихевиоральные стратегии и социально детерминированные ресурсы, которые поддерживают клиента в его тяжелой работе по самому коренному и, поэтому -- самому опасному изменению в способе его существования. Важно все, что оживляет имеющиеся ресурсы. Их ценность можно повысить с помощью многих техник. Если уже имеются стратегии борьбы, например, с нежеланием трудиться, можно будет подвести к их осознанию, а потом -- поддерживать. Если таких стратегий нет, можно обучить им и рекомендовать их использовать. В некотором очень важном смысле психотерапия для нарциссической личности -- это дезорганизующее переживание. В то же время компенсаторные и сознательно примененные стратегии организации могут иметь огромное терапевтическое значение, поскольку спасают от более серьезного структурного краха, который может принять опасные формы в случае, если чувства скрытого истинного self станут невыносимыми.

Большинство нарциссических личностей живут в некой изоляции. Даже если они ведут активную общественную жизнь, они по-прежнему отрезаны от настоящего контакта с реальной человеческой общностью. Поэтому подавляющую роль в лечении нарциссической личности играет выявление ее насущной потребности в контакте с другими и помощь в удовлетворении этого желания. Прямо или косвенно этого можно добиться путем тренингов, способствующих большей социализации личности; чтобы она стала тем, кто сможет у других людей вызвать и поддержать эмпа-тию, внимание и понимание. Эти бихевиорально-социальные задачи настолько тесно вплетены в познавательную и эмоциональную работу, что их трудно разделить. Однако непосредственный тренинг нарциссическои личности в области открытой коммуникации также возможен -- в виде моделирования, упражнений и усиления. Ее можно учить активно слушать или эмпатически реагировать, а также предложить участие в упражнениях непосредственно показывающих, как добиться такой реакции внимания и заботы от других.

На бихевиорально - социальном уровне одним из самых важных моментов работы с нарциссическои личностью будет сопровождение ее в поисках, а затем -- в укреплении системы поддержки, которая действительно помогает ей понять саму себя, а не только свое отражение значимостного, фальшивого self с присущими ему достижениями и символами. Если она сможет найти и потом сохранить такую социальную систему, которая обеспечит ей поддержку и понимание, необходимое для того, чтобы действительно найти и развить себя, значит она -- на самом близком пути к тому, чтобы достичь такой цели. Если ей удастся найти людей, которые по-настоящему будут любить ее, которые вовремя заметят и примут ее достоинства и слабости, которые окажут ей необходимую поддержку и поймут ее потребности и которые станут для нее моделью и необходимой операционной фигурой отнесения -- ее состояние улучшится. Чтобы этого достичь, она безусловно должна будет принять свою потребность в других людях, степень их человечности и подверженности ошибкам, которые скорее всего она до сих пор отрицала.

Мотивацией к такому изменению в значительной степени будет конфронтация с собственным ощущением пустоты и сопровождающей его паники.

Вероятно для того, чтобы нарциссическая личность встала на соответствующий путь созревания и излечения, ей необходимо испытать много поражений и фрустраций. Однако когда она найдет их, общественная система может обеспечить ей признание и фрустрацию на более зрелом уровне, что является необходимым для реализации ресурсов и дальнейшим результатом чего должно быть обретение настоящей автономии в контексте более широкой реальной поддержки. Несмотря на то, что терапия обеспечивает большое понимание, освобождение, прощение и облегчает развитие, нарциссическая личность дополнительно нуждается в действующей социальной системе, в которой ее нарциссизм мог бы созревать и преобразовываться. Вне этого окружения ее терапевтические успехи будут очень ограниченными.

Лечение нарциссизма, как и лечение всех других проявлений характерологических проблем, требует по сути принятия решения вырасти -- решения, относящегося к тем инфантильным проблемам, которые в буквальном смысле блокируют такую личность. Решение повзрослеть -- это также решение о том, чтобы окончательно отказаться от инфантильной надежды на магическое разрешение, достигнутое без усилий, компромиссов и ограничений, без нового сближения с реальностью. «Верно или неверно, зато по-моему» -- это очень детское желание. Однако от него очень трудно отказаться -- сложные, бессознательные усилия, являющиеся отражением этого нежелания принять действительность, в самом деле очень мучительны. Задача психотерапии -- преодоление их, но это преодоление, особенно в случае нарцисси-ческих личностей, должно быть осуществлено мягко, сглаженно -- без унижения и без уничтожения человеческого духа. Как бы ни была она иногда неприятна другим, нарциссическая личность, как и любое человеческое существо, заслуживает любви. Задача взросления, вставшая перед ней, огромна, поэтому люди, которые способны любить, захотят ей помочь. Принимая эту помощь, нарциссическая личность принимает свою насущную человечность, начинает новое сближение и окончательно впускает в себя то, чего всегда жаждала -- любви и одобрения, которое ей могут дать только другие люди.

Социальный мазохизм и паттерны самоуничтожения: покоренный ребенок

Если ты засвидетельствуешь то, что в тебе есть, то о чем засвидетельствовал, спасет тебя. Если ты отречешься от того что есть в тебе, то от чего ты отрекся погубит тебя

Иисус

Никто не обретает просветления путем представления себе просветленных образов. Достигнуть этого можно, только осознав тьму

Карл Густав Юнг

Великие просторы жизни откроются тому, кто найдет в себе смелость, чтобы вновь сделать святым собственное зло, как то, что в нас лучшее

Фридрих Ницше

С исторической точки зрения мазохизм следует рассматривать в двух плоскостях. Во-первых, сексуальный мазохизм -- очевидная сексуальная перверсия, проявляющаяся в том, что боль, унижение и деградация, приобретаемые в сексуальном контексте, либо сами по себе доставляют наслаждение, либо влияют на интенсивность сексуального наслаждения. Во-вторых, мазохизм можно рассматривать, как более устойчивую склонность вовлекаться в широкую гамму саморазрушительного поведения в социальной, эмоциональной и профессиональной жизни. Фрейд (1924) назвал это «моральным» мазохизмом, a Reik (1941) мазохизмом «социальным». Эта глава посвящена именно этой второй форме «стиля жизни», поскольку она может рассматриваться в качестве отражения главных экзистенциальных жизненных проблем, связанных с самоопределением и самоконтролем. Сексуальный мазохизм может сочетаться с общим социальным мазохизмом, но далеко не всегда.

Этиология

Суть представляемой здесь теории развития характера состоит в интеракции между тремя переменными. Первая из них -- это проявление в развитии врожденных потребностей, специфических для человеческого существа. Вторая -- это способность окружения подстраиваться и реагировать на эти потребности. Третья касается естественной эволюции эмоциональных, бихевиоральных и когнитивных способностей преодоления неудач в попытках окружения приспособиться к этим врожденным потребностям.

В соответствии с этой моделью, проблема мазохизма -- это производная влияния этих трех переменных на проблему независимого самоопределения, то есть на проблему воли. Хотя примеры детской воли можно обнаружить уже на первом году жизни, всеже более устойчивая экспрессия детской потребности самостоятельно распоряжаться собственной экспрессией self и сопротивляться требованиям других людей в подавляющем большинстве случаев появляется только тогда, когда будет полностью освоен навык прямохождения и когда проявятся простые речевые навыки. До этого момента при появлении каких-либо форм собственной воли грудного младенца можно легко заинтересовать другой активностью и, таким образом, избежать долгих баталий с его намерениями. При более развитых двигательных, манипулятивных, языковых навыках и памяти у ребенка возникает все больше поводов предпринимать самостоятельные действия и лучше организовывается способность к их поддержанию. Таким образом, повышается вероятность появления конфликта между его личными желаниями и тем, что от него ожидают опекуны. По мере развития этих умений наблюдается прогресс в сфере потребности в социализации, касающийся принятия пищи, общественных интеракций и контроля за функциями выделения. Все это неуклонно повышает вероятность возникновения конфликта воли. Согласно моему опыту, там, где имело место сокрушительное поражение в баталии, достигнутое за счет упорного, безжалостного и часто садистского подчинения воли ребенка, мазохистское поведение и саморазрушение приобретают наиболее дисфункциональные и очевидные формы. Одновременно в этих же случаях паттерн саморазрушения начинает принимать характер упорного уничтожения и использования других людей оказывается исключительно стойким к любым попыткам изменения.

В каждой характерологической экспрессии наиболее интересна особая коллекция психологических механизмов, определяющих тип характера, и специфический отпечаток, который накладывают эти механизмы в процессе развития. Он определяет вероятный возраст, в котором они (эти механизмы) впервые дали о себе знать. Эти данные с большой вероятностью указывают на возможный период блокировки развития каждой характерологической экспрессии. Они также имеют клиническое значение, поскольку предоставляют сведения, касающиеся характера психологического развития, который находит свое отражение в способе адаптации к отдельным характерологическим проблемам. Они информируют нас о природе человеческих потребностей, которые были подвергнуты фрустрации, о характере полученной травмы и переживания боли, а также о природе форм защиты, примененных с целью продления этой боли.

Когда дети вырастают, психологические механизмы и защита становятся все более искусными, сложными и запутанными. В случае мазохизма некоторые из этих наиболее укорененных механизмов уже функционируют и в минуты, когда ребенок сознательно ощущает желание выразить и утвердить свою волю, они отчасти отвечают за закрепление этих паттернов. Ребенок, зачастую бессознательно, сохраняет воспоминание о том, как была сломлена его воля и помнит, что, несмотря на это, он выжил. Остается также неистощимое желание противостоять поражению и утвердить собственную волю, даже если это происходит в укрытии, тайно и сопровождается тяжелым страданием. Чтобы идентифицироваться с мазохистской личностью, полезно припомнить себе такой момент из собственной жизни, когда мы были грубо подчинены и не имели возможности отомстить. Упрямая и бессильная ярость, которую мы тогда могли испытывать, в чем-то сродни бессознательной, а иногда наполовину сознательной ярости, которую питает мазохистская личность. «Я не буду злиться, я отомщу» -- эта фраза кратко выражает скрытую феноменологию мазохизма. Однако проблема такой личности заключается в такой огромной разнице сил, что даже невозможно бывает воспользоваться единственной безопасной формой мести -- самоуничтожением, актом, который позволил бы сохранить чувство гордости за себя. Единственным путем к победе над другой личностью была наука, как находить радость в собственном поражении, демонстрировать это миру и отвергать любые попытки изменить такое положение. Поучительное сравнение можно получить, если отнести мазохистские паттерны к пассивному сопротивлению, которое появляется, как реакция на наиболее тоталитарные и садистские политические режимы. Например, во время засилья нацизма в Европе любой открытый акт сопротивления мог вызвать репрессии в отношении случайных гражданских лиц, не исключая массовых экзекуций. Именно поэтому акты саботажа должны были выглядеть, как события совершенно случайные. Аналогично аутосабо-таж, вызываемый бессознательно, становится самым скрытым актом агрессии. Удовольствие от такого унижения self по соображениям безопасности тщательно скрывается.

Изучение процесса развития детей подтверждает, что в возрасте двух лет, когда они оказываются перед лицом конфликта между уступчивостью в отношении желаний других и жаждой более независимых действий, они уже располагают умеренно сложным комплексом когнитивных умений. Чтобы уяснить себе эту ситуацию, давайте вспомним, что именно между первым и вторым годами жизни дети демонстрируют способность припоминать прошлые переживания (Ashmead, Perlmutter, 1980; Daehler, Greco, 1985), а также повторять и воспроизводить последствия текущих событий (Mandler, 1983; O'Connell, Gerard, 1985). Эти положения очень важны, поскольку подтверждают, что двухлетний ребенок уже обладает хорошо развитой способностью предвидеть последствия своих поступков. Gopnik; Meltzolf (1987) в своих исследованиях относят первые проявления применения инсайта и попытки разрешения проблем приблизительно к восемнадцатому месяцу жизни. Очень многие исследователи замечали, что именно в возрасте двух лет ребенок начинает демонстрировать склонность к исполнению желаний других людей (Golden, Montare, Bridger, 1977; Корр, 1982; Vaughan, Kopp, Krakow 1984). Wenar (1982) же приходит к выводу, что в это же время дети также начинают серьезно сопротивляться подчинению. Ceppert и Kuster (1983) обнаруживают также, что примерно около второго года жизни дети начинают открыто добиваться независимого выполнения разных действий. Более того, как раз в это время -- конечно для каждого ребенка оно будет более или менее разным, в зависимости от индивидуальных особенностей развития, проявляется весь комплекс когнитивных умений, способствующих более искусным и сложным социальным действиям и внутренним процессам, которые до сих пор были недоступны. Stern (1985), например, считает возраст двух лет моментом, в котором развивается способность к Симбиотической игре и мышлению; и с которого начинается настоящее речевое развитие. До сих пор ребенок использовал лишь несколько простых слов. Bretherton и Beeghly (1982), а также Fisher же (1980) открывают, что после своего второго Дня рождения ребенок демонстрирует свои первые репрезентации self и дает понять, что может думать о себе, как о реальном живом существе. Идентичное значение имеют положения Bertenthal и Fischer (1978), а также Brooks-Gunn и Lewis (1984) -- двухлетний ребенок демонстрирует самоосознание.

Heltzer (1931) заметил, что именно на втором году жизни детская игра в гораздо большей степени направлена на удовольствие, которое дают какие-нибудь результаты их действий, нежели на простую заинтересованность и манипуляции с объектами.

Возможность того, чтобы мазохизм мог формироваться как следствие несоответствующего подавления и вмешательства в рамках какой-то жизненной проблемы, допустимо. Но, как мне кажется, для того, чтобы действительно дело дошло до возникновения мазохистской реакции, личность должна обладать хорошо развитой идентичностью собственного self и гордостью, которая этому сопутствует. Другими словами, для того, чтобы защищаться типично мазохистским способом, необходимо сознательное чувство интегральности self. Именно поэтому, несмотря на то, что между первым и вторым годами жизни могут появиться усилившиеся конфликты между ребенком и его опекуном, полного мазохистского приспособления, скорее всего, не произойдет до тех пор, пока не будет перейден рубеж двух лет. Считается также, что для возникновения столь болезненного компромисса паттерна самоуничтожения, каким является мазохизм, необходим обширный конфликт воли.

В этом контексте мы рассмотрим проблему тренинга чистоты, не в качестве условия, необходимого для возникновения мазохизма, а скорее в качестве универсальной проблемы социализации, которая появляется именно в этот период жизни. Это та ситуация, когда потребности, амбиции и склонности ребенка могут оказаться мягко включенными в сетку требований родителей и общества либо могут стать поводом для неприятного расхождения желаний, породить страх, стыд и чувство подавленности. Временная организация оптимального тренинга чистоты не только зависит от очевидной готовности ребенка осуществлять контроль за деятельностью кишечника и мышц сокращения. Оптимальное приспособление ко времени требует также принять во внимание детскую способность реагировать на собственные внутренние сигналы развивающегося умения использовать речь для того, чтобы сигнализировать о собственной готовности, возросшей потребности имитирования родителей, родственников и ровесников, а также естественным образом появляющегося удовольствия как от доставления удовольствия другим, так и от оценки собственных достижений. Если ребенок находит чуткое отражение и уважение по отношению ко всем этим его тенденциям, тренинг чистоты и другие задачи социализации могут реализоваться относительно мягко и без травмирующих переживаний. Такого рода эффективное отражение должно также предполагать толерантность в отношении таких моментов, когда тенденция к отрицанию чужих требований и к независимому действию оказывается сильнее, чем склонность уступать и доставлять другим удовольствие. Приобретение навыка в таком оптимально отражающем доме однозначно не является ни быстрым, ни лишенным ошибок, но все же относительно свободно от страха, конфликтов воли и стыда.

Однако, как видно по количеству умений и склонностей, которые необходимо чутко отслеживать, есть много моментов, когда опекун может совершить ошибку. К тому же, этих ошибок впоследствии бывает очень трудно раскрыть, поскольку они могут проявляться не только в самом тренинге чистоты, но и в других сферах эмоций и поведения. К ним могут относиться сложности в интимной жизни, бессонница, излишняя приверженность к порядку или чистоте, а также другие страхи и опасения. Стоит прибавить, что тренинг чистоты являет в этих рассуждениях интересный пример, поскольку касается волевого контроля над чем-то, что до сих пор было непроизвольным. Такой деликатный процесс легко может отяготиться чувствами страха и ярости, естественным образом появляющимися в процессе обучения, если он не соответствует своему времени, протекает под влиянием силы, либо -- если ребенок сталкивается с пристыжением или реакциями страха со стороны опекуна. Более того, борьба за возможность контроля над этой областью может быть еще более острой, поскольку органические процессы могут целиком оставаться вне контроля ребенка, либо он может его сознательно или бессознательно отвергать.

Еще раз подчеркиваю: я не утверждаю, что мазохизм есть результат несоответствующего тренинга чистоты. Я лишь считаю, что эта универсальная проблема дает уникальную иллюстрацию тренинга социализации, который может вызывать такие родительские поступки, а впоследствии -- такие родительско - детские интеракции, которые по ходу приводят к формированию мазохистской адаптации. Тренинг чистоты, как никакой другой, этому способствует, если принять во внимание период жизни, в котором он чаще всего осуществляется, природу изменений -- от того, что было процессом непроизвольным, к волевому контролю -- и изначальную трудность этого процесса, являющую собой исключительно благодатную почву для переживания стыда, страха и для конфликта воли.