Детский психоанализ

Неблагоприятная ситуация складывается тогда, когда трансформация инстинктов проходит слишком быстро. Приучение к туалету, например, будет иметь меньше вредных последствий для психологического развития ребенка (таких, как упрямство, повышенная брезгливость, навязчивые действия), если будет проводиться в течение двух лет, а не менее. Сексуальное любопытство должно быть допустимо до тех пор, пока не придет время направить его в русло обучения; агрессивность должна снижаться под контролем постепенно, чтобы высвободившаяся энергия оставалась доступной для сублимированного поведения. Многие родители гордятся, когда их дети начинают в раннем возрасте вести себя как взрослые, контролирующие свои инстинкты, но для здорового развития ребенка такое преждевременное достижение нормы потенциально опасно.

Эмоции и инстинкты в латентный период (школьный возраст). После достижения своего пика примерно в возрасте пяти лет отношение детей к родителям становится более спокойным, инфантильная сексуальность затухает. Вместо того чтобы развиваться дальше вплоть до сексуальной зрелости (как это происходит у животных), лнбидозные желания слабеют и отходят на задний план. Трудно сказать, в какой мере эта перемена происходит благодаря действию механизма подавления, которое на предыдущей стадии развития привело инстинкты в подполье, ив какой мере благодаря биологическому ослаблению либидо, которое всегда происходит в этом возрасте и продолжается до младшего подросткового возраста. Наблюдения показывают, что сексуальная активность между пятью и десятью годами более заметна там, где раннее воспитание по каким-то причинам не проводилось и контроль инстинктивной жизни в первой фазе не был установлен. С другой стороны, некоторое ослабление силы либидо в последующий период всегда ощутимо, и этот разрыв в процессе сексуального развития является важной характеристикой человеческой расы. Каковы бы ни были причины, сексуальный инстинкт остается более или менее скрытым в младшем школьном возрасте. Это приводит к относительной слабости эмоциональных и инстинктивных проявлений и, следовательно, к определенным изменениям в поведении, переживаниях, объектных отношениях и содержании сознания.

Поведение в латентный период. Ребенок выходит из раздирающих его в течение пяти лет жизни конфликтов с определенным расщеплением личности. Он уже не является абсолютно инстинктивным существом, каким был при рождении. Одна его часть изменилась и приобрела новые качества: умение наблюдать, интерпретировать и запоминать происходящее во внешнем и внутреннем мире и умение контролировать свои реакции на происходящие события. Эта часть личности заняла центральную позицию, стала управляющим центром, недосягаемым для инстинктов, из которых она произошла и (как это было показано выше) пытается контролировать инстинкты. Это та часть личности, которой ребенок себя ощущает, и называет «Я» (эго).

Поведение в период младшего школьного возраста определяется реакциями эго в той же мере, в какой поведение в течение первых пяти лет жизни определяется инстинктами. Затухание сексуальных желаний освобождает ребенка от его наихудших опасений. Вместо того чтобы постоянно искать удовлетворения и упражняться в контроле своих чреватых опасностью желаний, его эго теперь имеет возможность свободно развиваться и использовать свой интеллект и энергию в новых направлениях. Ребенок может теперь сконцентрироваться на поставленных перед ним задачах даже в том случае, если они не приносят желание смерти своих близких, станет проявлять особую заботу и тревогу о здоровье своих родителей, братьев и сестер, тогда как тот, кто подавлял свой эксгибиционизм, станет ужасно застенчив. Эти гипертрофированные свойства и качества являются формированием реакции, которое стоит на страже, не допуская возвращения подавленных инстинктивных влечений,

Той же цели служат и другие психические приемы, которые могут быть использованы дополнительно или вместо подавления. Например, брат и сестра в течение некоторого времени ведут себя агрессивно, кусают друг друга, но затем прекращают из-за неодобрения взрослых. После чего начинают жаловаться, что другие дети, собаки или лошади, а также их игрушечные животные нападают на них и кусаются. Они даже создают в своем воображении сказочных чудовищ, которых начинают бояться. Тем самым они проецируют запрещенные импульсы во внешний мир. Если агрессивные желания запретны не сами по себе, а только по отношению к конкретным людям (например, родителям), они могут перемещаться на других людей или животных (замещение), так у них больше шансов воплотиться. Особая форма замещения исполнения желаний -- это так называемая сублимация примитивных инстинктивных побуждений, которая играет важную роль в процессе воспитания. Многие из ранних удовольствий ребенка, например играть и измазываться фекалиями, бегать голышом, раскрывать сексуальные тайны, могут найти себе способы выражения, сходные с естественными, но которые при этом принимаются окружающими, а не запрещаются. Ребенок может получать, как и прежде, удовольствие, например, пачкаясь, когда рисует красками или лепит из пластилина; он может получать то же самое удовольствие, что и от эксгибиционизма, демонстрируя свою одежду или разнообразные умственные или физические достижения. Свое любопытство он может направить с запретных тем в область общих знаний и получать от этого гораздо большее удовлетворение. Там, где инстинктивное влечение подавляется, энергия, или либидо, заключенное в нем, остается в бессознательном и больше не используется. Если ребенку удается сублимировать инстинктивное влечение, то движущая сила этого примитивного желания «отключается» от первоначальной цели и переключается на социальную активность. Тем самым эта социальная активность легче достигается и становится удовольствием, а не бременем.

Период жизни, в который возводились эти барьеры против свободы выражения инстинктов, едва ли может быть назван «беззаботным» или особо счастливым. Ребенок почти постоянно ощущает контроль со стороны, побуждающий его умерить бурлящие внутри силы и требующий подавления инстинктивных выражений. Он непоследователен в своем поведении: то становится на сторону внешнего мира против своей собственной природы (стремление «быть хорошим»), то противостоит взрослым, служа удовлетворению инстинктов («быть плохим»). Это состояние конфликта объясняет ту тревогу, колебания настроения и беззащитность, которые часто встречаются в ранние годы жизни каждого ребенка.

Наибольшую помощь в этот трудный период оказывает эмоциональная привязанность к родным. На протяжении первых лет ребенок должен расстаться с большинством непосредственных удовольствий и мириться с косвенным и сублимированным удовлетворением. Он обнаруживает, что легче делать так, чтобы потеря удовольствия компенсировалась любовью, нежностью и благодарностью родителей.

Непонимание этих закономерностей привело к убеждению, что ребенок может освободиться от такого бремени, если ему предоставить неограниченную свободу в проявлении инфантильных импульсов. На самом деле выбор такого пути и неправилен, и вреден для ребенка. Детские прегенитальные импульсы являются ранними стадиями развития сексуального инстинкта и поэтому не должны сохраняться в будущем. Свободное удовлетворение на оральном, анальном либо фаллическом уровне связывает слишком много детского либидо в этой частной форме удовлетворения и поэтому может либо остановить развитие в дальнейшем, либо способствовать регрессии на эти ранние стадии развития при встрече с трудностями. Такая фиксация возникает, если ребенок был совращен в раннем возрасте и из-за этого прибегает к некоторым формам извращенного (инфантильного) удовлетворения. Ребенок не может безопасно, без ограничения предаваться прегенитальным непосредственного удовлетворения желаний, а служат другим интересам. Работа школьника занимает место игры до школьника.

Игра является одним из важнейших видов деятельности маленького ребенка не только для развития его инстинктов эмоций и фантазии, но и для развития чувств и интеллекта. Kas было показано в многочисленных психологических исследова ниях, виды и формы игры на разных возрастных этапах изм& няются, но в зависимости не от интеллектуального развития а от эмоциональных проблем, которые находят выход в игре В процессе развития с раннего детства до школьного возраст;

прямое и незамедлительное удовлетворение желаний посте пенно сменяется косвенным и сублимированным исполнением, пока ребенок не становится способен выполнять задания» получать удовольствие от деятельности, которая по своей природе не является приятной, но косвенно служит достижения приносящих удовлетворение целей. (Примерами могут быт;

длительная и упорная подготовка к постройке хижины, создание костюмов и декораций для пьесы, изготовление кукол дл кукольного театра; то есть те виды деятельности, которые используются в развивающем обучении при переходе от игры i труду.) Способность получать удовольствие такого рода доказывает, что эго ребенка теперь может действовать свободно безотносительно к немедленному удовлетворению инстинктивных желаний.

Объектные отношения и идентификация. С ослаблением страсти по отношению к родителям и с развитием интеллекта и чувства реальности, отец и мать становятся менее желанными и менее пугающими фигурами. Школьник учится сравнивать своих собственных родителей с другими людьми, которые представляют для него авторитет, например с учителями. Он также начинает понимать, что родители не такие всемогущие, как это казалось раньше, но сами зависимы и часто беспомощны перед лицом неизбежности и высшей власти. Потребность в их одобрении и любви становится не столь жизненно необходимой, их неодобрение и критика приносят меньше огорчения. Переживания по поводу двух основных страхов (страх наказания и страх утраты родительской любви) сглаживаются, хотя взамен возникает новая форма тревоги. В течение длительного периода полной зависимости от родителей ребенок слушался их команд и запретов и имитировал многие из их действий, в результате чего часть его эго усвоила модель поведения роди-гелей. Этот процесс идентификации ведет к постепенному формированию в личности ребенка нового центра управления, который отвечает за соблюдение моральных и этических норм и обеспечивает сознательность ребенка (суперэго). Эмоциональные отношения с родителями продолжают оставаться неизменными, тогда как эта сознательность постоянно усиливается под действием воспитания. (Первоначально суперэго является внешним образованием, возникшим при отождествлении с авторитетными для ребенка личностями.) Когда этот период проходит, суперэго отделяется от носителей, приобретает независимость и управляет ребенком изнутри обычно в том же ключе, в каком управляли родители. Когда ребенок поступает согласно идеалам, заложенным в суперэго, он чувствует, что «доволен собой», как это было раньше, когда он заслуживал одобрение и похвалу родителей. Когда же ребенок поступает вопреки суперэго, он чувствует внутреннее осуждение, или, как это принято называть, чувство вины. Ребенок учится бояться этого чувства, так же как раньше он боялся осуждения родителей.

Если ребенок достигает школьного возраста, а идентификации с фигурой родителя не происходит, можно говорить о недостатке его морального развития. Ребенку не хватает внутреннего руководства, и он, следовательно, находится на уровне детей младшего возраста. Слабость развития суперэго может быть обусловлена нарушениями детско-родительских отношений, отсутствием подходящего объекта любви в раннем детстве или нестабильностью эмоциональной привязанности.

Подавление и память. Ребенок школьного возраста приобретает много новых знаний об окружающем мире благодаря переключению внимания на внешние объекты и сублимации интересов, а также готовности ребенка следовать инструкциям, его возросшей способности получать информацию из книг и концентрироваться на вопросах, лишь отчасти личностно значимых. Некоторые школьники становятся экспертами в специальных областях, таких например, как география (читая приключенческие романы или коллекционируя марки), минералогия, ботаника, зоология (коллекционируя минералы, бабочек, собирая гербарии, разводя домашних животных), история. Другие становятся опытными механиками, химиками, физиками, электриками, которые стремятся проводить собственные, зачастую опасные эксперименты.

С другой стороны, рост знаний об объективном мире сопровождается значительным отставанием в самопознании. Ранее сформированное подавление усиливается настолько, что эго ребенка становится почти полностью отделено от его инстинктов. В реальности ребенок не может достичь тех идеалов, которые он установил для себя. Все, что он может сделать, -- стереть из своего сознания те желания, фантазии и мысли, которые вызывают чувство вины. Все, что ребенок знал о своей сексуальности и агрессивности, предано забвению.

Все прошлое наполнено событиями и инцидентами, которые ребенок теперь осуждает как постыдные; он также выбрасывает из сознания (травмирующие) воспоминания о прошлом. Это объясняет, почему живой и яркий опыт первых пяти лет жизни бесследно исчезает из детских воспоминаний. Мало кто помнит о своем раннем детстве более чем несколько отдельных картинок, которые им самим кажутся малозначительными (воспоминания-клише).

Школьный возраст проходит без очевидной сексуальной активности, но с внезапными вспышками фантазий, с мастурбацией из-за накопившейся энергии либидо. Там, где раннее воспитание было суровым, такие вспышки сопровождаются острым чувством вины, тревоги и подавленного настроения. Если на протяжении латентного периода такие вспышки полностью отсутствуют, это означает, что подавление выполнило свою работу слишком хорошо. Ребенку в таком случае трудно выработать нормальную установку на сексуальность в дальнейшей жизни.

Некоторые аспекты подросткового и юношеского возраста. Равновесие между отдельными частями личности, которое устанавливается в латентный период, рушится при первых признаках взросления. Установление эндокринного баланса, влияющее на эмоциональную жизнь ребенка (особенно мальчика), проходит в два этапа. Во время перехода из детства в подростковый возраст не происходит никаких качественных изменений в инстинктивной жизни, но при этом возрастает количество инстинктивной энергии; с достижением половой зрелости происходит качественное изменение и наступает полноценное осмысление.

Младший подростковый возраст. Наступление подросткового возраста, или пубертата, характеризуется общим увеличением инстинктивной энергии, которая не связана с какими-то определенными стремлениями, но мобилизует все инстинктивные силы. Подавленные либидозные и агрессивные побуждения приобретают новую силу, поднимаются на поверхность и прорываются в сознание. Для родителей и учителей происходящие перемены остаются загадкой. Они приходят в отчаяние, видя, что все их воспитательные усилия пропали даром. Приятные манеры, умение сдерживаться, сознательное отношение к обязанностям -- то, что было знаком успешной социальной адаптации, вмиг исчезло. Подросток становится жадным до скупости, неопрятным и нечесаным, буйным и невежливым. Его внешность и поведение вызывающи, он часто бывает жесток к младшим детям и животным. В этом возрасте часто имеют место мастурбация и аутоэротические привычки, а также сексуальная активность по отношению к другим детям. Реактивные образования, такие, как отвращение, стыд, жалость, которые, казалось, уже прочно укоренились в структуре личности, оказываются неэффективны. Многие мальчики теряют интерес к занятиям в школе, становятся трудными подростками, асоциальными, угрюмыми и замкнутыми. Об их страхах и фантазиях можно только догадываться, но очевидно, что их головы заняты сексуальными фантазиями, агрессивными желаниями, мыслями о смерти. В этой картине мало новых элементов. Вновь возвращается уже знакомый образ инфантильной прегенитальной сексуальности. С другой стороны, проснувшиеся желания не встречают такого отношения, как прежде, со стороны взрослых. Маленький ребенок был неразвит и слаб, его эго, оставленное без присмотра, было готово к удовлетворению инстинктов и безразлично к содержанию желаний. Со временем эго стало устойчивым единым целым, установились прочные внутренние стандарты. Малыш мог получать удовольствие от своей анальной или оральной деятельности; подросток не может заниматься этим без внутреннего осуждения. Для маленького ребенка сексуальная привязанность к отцу и матери были первым опытом любви; подросший ребенок ужасается подобным мыслям, обращенным на родителей. Мастурбация уже не снимает сексуального напряжения, как это было в раннем детстве; мастурбация и сексуальные игры с другими сопровождаются чувством вины и тревогой о худшем (страх стать грешником).

Поэтому подросток находится в состоянии постоянного внутреннего конфликта. Его сознание становится полем боя, где сильная, противоречивая и агрессивная сексуальность борется с равным по силе подавлением. Он принимает и отвергает свою инстинктивную жизнь одновременно. Эта двойственная установка влияет на большинство элементов его поведения: на снижение социальной адаптации, распущенность, жестокость, перверсивные и гомосексуальные наклонности, а также на угрюмость, ощущение себя несчастным, отверженным. Каждое из этих проявлений говорит о той или иной фазе внутреннего конфликта.

Враждебное поведение по отношению к родителям, братьям и сестрам объясняется необходимостью устранения сексуальных фантазий о них. Устоять перед соблазном довольно трудно, поскольку они находятся в непосредственной близости, и семейная жизнь в этот период становится невыносимой. Поэтому желание отдалиться от семьи, присоединиться к группе сверстников, участвовать в групповых делах и тому подобное является здоровой тенденцией молодого человека и должно всячески приветствоваться.

Подростковый возраст. Проблема подросткового возраста слишком сложна и трудноразрешима, для того чтобы ее можно было бы охватить целиком в этой главе. Мы попытаемся лишь перечислить некоторые ее аспекты.

С наступлением физической зрелости становится ощутимой сильная волна генитальных импульсов; в сексуальной сфере, в дополнение к количественным, происходят качественные изменения. Вследствие этого прегенитальные либидозные побуждения сменяются генитальными. Генитальные желания, а также эмоции, цели и связанные с ними объекты занимают центральное место, тогда как прегенитальные импульсы отходят на задний план. Незамедлительно происходят позитивные изменения во внешнем виде подростка, уходит как дурной сон весь синдром нелепого, агрессивного, извращенного поведения, уступая место более зрелой маскулинной установке.

В норме это биологически обусловленное усиление гениталь-ной сексуальности достаточно сильно для того, чтобы сформировалась нормальная взрослая сексуальность, которая характеризуется желанием генитального контакта, пересиливающего все другие побуждения, тогда как прегенитальные (извращенные) импульсы редуцируются до незначительных второстепенных элементов. Однако для многих индивидов раннее сексуальное развитие и сексуальное воспитание имеют негативный результат. Если ребенок переживает слишком слабое или слишком сильное удовлетворение (из-за чрезмерно строгого воспитания и подавления или из-за вседозволенности и совращения), возникает сильная фиксация на том или ином прегенитальном желании, которое теперь действует как разрушительный элемент, мешает достижению генитальной сексуальности и становится причиной множества подростковых отклонений.

Одновременно с перестройкой сексуальной сферы в эмоциональной сфере возникает другая, не менее сложная задача. Подросток наконец отказывается от объектов, которые волновали его в прошлом (мать, отец; сестры и братья как их более поздние заместители), и концентрирует свои желания на других объектах вне семейного круга. Этот процесс, что вполне закономерно, проходит не гладко. Многие подростки оказываются способны разорвать семейные узы только в насильственной форме, переходя от любви к ненависти, что часто сопровождается бунтом против родителей во всех сферах повседневной жизни. Некоторые не могут вырваться из семейных уз и выбирают фигуру отца или матери в качестве своего сексуального партнера. Другие могут функционировать нормально в сексуальном и эмоциональном плане только после того, как найдут объект прямо противоположный тем, кого они любили в детстве (по внешнему виду, социальному статусу, моральным нормам и т. д.). У мальчиков с фемининными установками iw отношению к отцу в этом возрасте развивается пассивная гомосексуальная установка. Юношеский временный гомосексуализм, как переход к гетеросексуальности, встречается очень часто.

Трудности, которые встают перед нормальной инстинктивной и эмоциональной жизнью взрослого, очень разнообразны.. Трудно найти иной способ их изучения, чем тот, который основан на понимании инфантильного развития, в котором они, коренятся.

4.3 Метод наблюдения в исследовании развития детей¹

Поскольку мое собственное участие в дискуссии связано с непосредственным наблюдением детей младшего возраста в Хэмпстедской детской клинике во время войны (A. Freud and Burlingham, 1942, 1943), я особенно признательна ему за его замечания по поводу деятельности такого рода. Для аналитика, в своей практике привычно имеющего дело с латентным, подавленным, или бессознательным материалом, который должен быть выведен в сознание при помощи кропотливой психоаналитической работы, смещение научного интереса в сторону использования метода наблюдения очевидного внешнего поведения воспринимается не без опасения.

Для нас, психоаналитиков, сведения о поведении не представляют самостоятельной ценности. Мы задаемся вопросом, могут ли только наблюдения вне аналитического контекста привести к открытиям в области основных процессов и тенденций развития личности и могут ли они вследствие этого дополнять данные, полученные в процессе аналитических исследований детей и взрослых. Нелишне напомнить, что наши теоретические знания о детях далеко не всегда рождаются в результате взаимодействия аналитика с пациентом, как мы иногда склонны думать. Нельзя, конечно, отрицать, что основные сведения относительно фаз развития либидо, Эдипова и кастрационно-го комплексов были получены именно в процессе психоаналитических исследований нормального, невротического и пси-хотического типов личности взрослых и детей с применением психоаналитических техник: метода свободных ассоциаций, интерпретаций сновидений и проявлений переноса. Однако позднее основные данные были дополнены сведениями, полученными не совсем аналитическим путем. Когда в среде психоаналитиков распространились данные, касающиеся детской сексуальности и ее трансформаций, начали проводиться непосредственные наблюдения за детьми. Сперва подобные наблюдения проводились родителями и психоаналитиками либо во время сеансов психоанализа, либо дома над своими собственными детьми. Результаты наблюдений регулярно попадали в , специальные разделы психоаналитических журналов того времени. Когда психоанализ, начали широко применять в сфере воспитания, обычным явлением стало использование аналитических методов в работе учителей и персонала детских садов.

Проведение наблюдений этими профессионально подготовленными людьми имело существенное преимущество, заключающееся в большей объективности и эмоциональной беспристрастности по сравнению с родителями, исследующими поведение своих собственных детей. Еще одно преимущество заключалось в том, что можно было изучать целые группы детей, а не только отдельного ребенка. Дополнительный источник информации стал доступен с началом использования психоанализа в работе с малолетними преступниками и правонарушителями. К тому же персонал соответствующих учреждений был сам подвергнут аналитическому исследованию, специально подготовлен и настроен на проведение наблюдений под руководством специалистов. Общей чертой для всех этих групп исследователей являлось то, что они проводили наблюдения, опираясь на свой личный опыт и профессиональную подготовку. Помимо этого, их научная работа была тесно связана с практической деятельностью: воспитанием, обучением или терапией детей. Полученные результаты помогли существенно восполнить наши знания, хотя, как утверждает Эрнст Крис, это и «не привело к открытию Америки». Именно к такой категории исследований относятся наблюдения, проводившиеся в Хэмп-стедской детской клинике (1940-1945 годы).

Далекие от совершенства, лишенные заранее спланированной стратегии, они были всего лишь «побочным продуктом» напряженной работы, проводившейся с детьми во время войны.

Ввиду отсутствия финансирования, необходимого для ведения наблюдений, записи и классификации данных, все исследования приходилось выполнять добровольцам в свободное от работы время. Если не учитывать эти негативные моменты, можно с уверенностью утверждать, что условия клиники были идеальными для проведения наблюдений.

Персонал имел возможность круглосуточно общаться с детьми. Обстоятельства позволили принимать десятидневных малышей и наблюдать большинство из них на протяжении длительного времени. Примерно одна пятая всех детей поступила в клинику вместе с матерями, которые оставались там от нескольких дней до нескольких лет. Такое положение дел позволило изучать детей практически с рождения в различных условиях: в общении со своими матерями и полностью лишенных материнского ухода, находившихся на грудном и искусственном вскармливании; переживавших разлуку с близкими или радость воссоединения с объектами своей любви; в общении со взрослыми (людьми, заменявшими им мать и воспитателями) и строящими отношения со своими сверстниками. Исследователи могли непосредственно наблюдать отдельные фазы развития либидо и агрессивности, отнятие от груди и приучение к туалету; возникновение речи и разнообразные проявления это. Ненормальные обстоятельства жизни детей (отсутствие отцов, полноценного семейного окружения, невозможность наблюдать нормальную сексуальность родителей, подражать им и идентифицировать себя с ними) помогли выявить особую важность определенных факторов, так как их отсутствие оказывало деформирующее воздействие на детей.

Существовало еще одно дополнительное преимущество. Оно заключалось в том, что небольшую группу высококвалифицированных сотрудников (5-6 человек на 80 младенцев и детей старшего возраста) дополнял штат, состоящий из молодых людей, не имевших специальной подготовки для такой работы, не владевших также и альтернативными методами, но жаждавших проявить себя на поприще образования и научной деятельности, связанной с наблюдениями. В процессе обучения обращению с детьми они постигли ровно столько основ детской психоаналитической психологии, сколько позволял имеющийся материал, то есть ее квинтэссенцию.

Сами они не были подвергнуты анализу в то время, хотя многих из них работа в клинике побудила позднее испытать на себе анализ и начать обучение в области детского психоанализа¹.

Непосредственно наблюдения проводились без заранее составленного плана. В отличие от работы аналитика в процессе наблюдения пациента во время психоаналитического сеанса внимание наблюдателя специально ни на чем не фокусировалось, свободно следовало за возникающим материалом, куда бы это его не привело. То обстоятельство, что конкретные факты , (последствия раннего отлучения от матери, условия кормления, приучение к туалету, сон, страхи и т. д.) оказывались в центре внимания в разное время, определялось не направленным интересом наблюдателей, а событиями в жизни детей. Необходимо отметить, что таким образом осуществляемое наблюдение так или иначе не является «объективным» в прямом смысле слова.

Появляющийся материал не может наблюдаться и оцениваться ни при помощи приборов, ни с помощью чистого, непредвзятого сознания, но только на основе уже существующего багажа знаний, сформированных ранее идей и личностных установок (хотя они должны быть осознаны наблюдателем). Принимая во внимание существование этих искажающих характеристик мозга, участники эксперимента понимали, что они не столько записывали данные, сколько сверяли поведение детей с аналитическими предположениями о скрытых тенденциях детского сознания.

Для специалиста, который привык получать подтверждение обоснованности теоретических выводов при помощи «микроскопа» психоаналитической техники, будет волнующим переживанием однажды невооруженным глазом посмотреть и обнаружить, насколько сильно события, отпечатавшиеся в глубинных слоях, реально проявляются в поведении ребенка.

С другой стороны, оценивая значимость подобной работы, которая не может считаться ни чисто наблюдательской, ни

Было бы неверно списывать все недостатки в работе на счет очень суровых военных условий, в то время возникших в Англии. Напротив, ощущение общей опасности, всеобщей заинтересованности и напряжения создавало у людей атмосферу энтузиазма и исключительной преданности общим интересам, которую трудно было бы воссоздать в мирных условиях.

Специально для этого симпозиума я подготовила некоторые данные, полученные в клинике, сгруппировав их так, чтобы проиллюстрировать, подтвердить, внести некоторые коррективы или расширить существующие аналитические знания.

Примеры и подтверждения

Фазы развития либидо, проявляющиеся в поведении ребенка

Эрнст Крис неоднократно обращал внимание на тот факт, что точное воссоздание фаз прегенитального развития, вытекающее из анализа взрослых, относящихся к невротическому типу, является одним из наиболее впечатляющих достижений первых работ в области психоанализа. Хотя каждый психоаналитик имел достаточно возможностей повторить это открытие в повседневной работе с пациентами, мы все равно приветствуем подкрепление его при личном наблюдении. В процессе анализа взрослых детская сексуальность видится смутно, ретроспективно, поскольку воссоздана из сознательных и бессознательных остаточных фрагментов, которые нарушают взрослую генитальностк. С другой стороны, в случае анализа детей-невротиков аналитику представляются картины фиксации и регрессии к одной определенной фазе либидо, которая своим патогенным значением скрывает внешние проявления остальных фаз. Ни одно из этих переживаний во время проведения психоаналитической работы не может сравниться по живости, яркости и убедительной силе с впечатлениями, которые мы получаем, наблюдая постепенный рост и развитие группы нормальных детей, видя прегенитальные побудительные мотивы, постепенно возникающую естественную сексуальность, как она есть, без каких-либо наслоений. Наблюдая начало и течение прегенитального периода с неумолимой последовательностью смены его фаз, исследователь не может не ощущать важности этого явления для человека, осваивающего метод психоанализа. Каждому студенту должна быть предоставлена возможность своими глазами наблюдать эти феномены так, чтобы в сознании полностью запечатлелась картина, с которой позже он мог бы сверять свои аналитические построения.

В литературе, посвященной развитию либидо, постоянно делается ударение на том, что оральная, анальная и фаллическая фазы сливаются в критические моменты переходного периода, О них следует думать, как о чем-то отдельном только в том смысле, что в каждой фазе один из составляющих побудительных мотивов в высочайшей степени усилен либидо и, сле-; довательно, сильно акцентирован. В то же время другие, как более ранние, так и более поздние процессы, хотя они могут существовать, имеют слабый катексис и, следовательно, меньшее значение. Такие знания полезны аналитикам, для которых фазы либидо часто представляются как уже завершенное событие, которое видится ретроспективно. С другой стороны, наблюдения, которые мы смогли провести, полностью подтвердили теорию. То, что нас особенно впечатлило, так это часто встречающиеся частичные совпадения оральной и анальной стадии. Большая часть таких совпадений может быть обусловлена пережитыми лишениями в оральной фазе, через которые многие из наших детей вынуждены были пройти, будучи разлученными со своими матерями. Но даже дети, живущие в приюте с матерями, не терявшие тесного контакта, также проявляли оральные желания и даже жадность и демонстрировали оральную активность, несколько затянувшуюся вопреки нашим ожиданиям. Они продолжали сосать палец в качестве основного аутоэротичного удовольствия и кусались (основное агрессивное проявление), находясь глубоко в анальной фазе, и предавались этому удовольствию одновременно с проявлениями анальных интересов. В сравнении с упомянутыми двумя фазами граница между анальной и фаллической фазами кажется более выраженной.

С другой стороны, несмотря на частичное совпадение пре-генитальных стадий удовлетворения, можно было провести четкое разграничение между фазами либидо на основе поведения ребенка по отношению к матери или лицу, ее заменяющему. Полная зависимость (оральная стадия); мучительное, причиняющее боль чувство собственности (анальная стадия); постоянная потребность во внимании и восхищении одновременно со снисходительным покровительством по отношению к объекту любви (фаллическая стадия) -- эти чувства проявлялись в поведении детей ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Эти формы любви (или ненависти) к матери как явные выражения глубоко скрытых сексуальных фантазий казались тесно связанными с фазами, к которым они принадлежали, и только с ними. Мы обнаружили, что развитие от одной стадии либидо к следующей обычно предварялось изменением характера поведения. При анализе взрослых пациентов, даже если аналитические методы восстанавливают ранние формы объектных взаимоотношений, они к этому времени уже утрачивают ясность и неизменно возвращаются из области бессознательного, искаженные, смешанные с более поздними реакциями. К примеру, оральная зависимость пациента от аналитика никогда не бывает свободна от анальной, фаллической и генитальной примесей, то есть элементов, относящихся к более поздним этапам. Коль скоро рассматривается эта конкретная корреляция между стадией развития и моделью поведения, непосредственный наблюдатель, следовательно, находится в более выгодном положении, нежели аналитик.

Проявления первичных процессов на втором году жизни

Одним из фундаментальных теоретических принципов психологии являются отличия между первичными и вторичными процессами, а именно формами ментального функционирования, свойственными ид и эго. Эта довольно сложная часть теории преподносится учащимся в наших научных институтах на материале исследования сновидений, где основные характеристики первичных процессов (недостаток синтеза и критичности, конденсация, замещение катексиса, исключительно связанные с реализацией желаний) становятся очевидными.

При наблюдении группы малышей в возрасте от 12 до 18 месяцев находишься под впечатлением того, что в их поведении доминируют принципы, о которых мы узнаем из интерпретации сновидений, и что наблюдение этого может служить дополнительным источником информации и иллюстрацией для студента. На этой стадии развития эго ребенок готов к овладению речью и вместе с этим сложными формами логического мышления и рассуждения, которые формируют необходимую базу для вторичных процессов. Но эти новые возможности, хотя они уже вполне очевидны, еще недостаточно сильны, чтобы контролировать движения и управлять деятельностью ребенка. Вот ребенок движется импульсивно, пренебрегая реальной опасностью, а спустя минуту нападает на любящего его человека, а еще минуту спустя обращается к нему как объекту своих позитивных чувств. Его гнев легко перемещается с одного объекта на другой; единственный мотив его действий -- поиск удоволь-¹ ствий. С другой стороны, понимание и осознание последствий своих действий, проблески рассуждений, некоторая способность к соединению противоречивых чувств по отношению к объекту любви могут время от времени возникать как проявления высшей деятельности эго и вмешиваться в свободное выражение инстинктов ребенка. В его поведении чередуются проявления первичных процессов с их принципом удовольствия и вторичных процессов с начинающим действовать принципом реальности, делая контраст между этими двумя формами функционирования чрезвычайно поучительным.

Поведение на этой стадии описывается как «непредсказуемое», поскольку мы никогда не знаем, как будет в данной ситуации реагировать ребенок -- полностью в соответствии с первичными процессами или воспользуется возможностями вторичных процессов. В возрасте между 18 и 24 месяцами возможны проявления вторичных процессов развития, и можно наблюдать, как инстинктивные, первичные реакции и принцип удовольствия отступают на задний план. Наблюдения на данной стадии впечатляют, особенно студентов, важностью количественной стороны, так как наглядно показывают, что возобновление более ранних способов функционирования происходит, когда особенно сильно напряжение или неудовлетворенная потребность.

Слияние влечений, наблюдаемое сточки зрения повеления

Другое направление исследований с помощью наблюдений, более важное, что подтверждается последующей работой, связано с теорией инстинкта жизни и смерти, а именно со слиянием агрессивной энергии и энергии либидо.

В нашем приюте, так же как и в других домах для бездомных малолетних сирот, некоторые дети проявляли значительную степень агрессии и склонности к деструктивным действиям, которая была не только существенно выше естественной для этого возраста, но и недоступна для обычных педагогических мер воздействия, таких, как руководство, похвала, наказание и т. д. Бессмысленное разрушение игрушек и мебели, открытые и тайные нападения на других детей, склонность кусаться и пачкаться -- все это не подчинялось внешнему контролю и позднее не подчинялось также эго, как это происходит в нормальных случаях. Так как можно доказать, что в жизни этих детей был утерян обычный в таких случаях стимул для нормального развития либидо, а именно -- естественная связь с матерью, допустимо предположить, что причиной такого поведения являлась не чрезмерная сила агрессивных импульсов отдельных детей, а ослабленное в результате задержки эмоционального развития либидо. Поэтому не могло произойти нормальное слияние двух инстинктов (жизни и смерти). То, что демонстрировали дети, можно назвать «агрессией в чистом виде», неподходящей для позитивных жизненных целей. Для того чтобы проверить наш диагноз, мы прекратили всякие попытки открыто бороться с детской агрессивностью и вместо этого сосредоточили наши усилия на стимуляции запаздывающего эмоционального развития.

Результаты нашей работы подтвердили, что при удовлетворительном развитии предметных взаимосвязей агрессивность снижалась и ее проявления сокращались до нормальных пределов. Было доказано, что можно достичь терапевтического результата, вызывая необходимое слияние двух инстинктов.

Некоторые противоречия между аналитическими предположениями и наблюдениями поведения

Ниже описаны моменты, когда поведение детей, находившихся под наблюдением, заставляло пересмотреть существовавшие теоретические положения и внести поправки в существующие объяснения.

Феномен тотальной агрессии

Одним из незаменимых элементов психоаналитической теории неврозов является концепция регрессии. Личность в ходе своего инстинктивного развития приобретает так называемые точки фиксации, к которым остается привязанной часть его инстинктивной энергии, в то время как остальная часть движется дальше и достигает следующих стадий развития. Когда на этих более поздних стадиях личность испытывает фрустрации, связанные с внешней и внутренней опасностью, депривации и тревогу, новые рубежи, достигнутые в результате развития либидо и естественной агрессивности, вновь оставляются, и личность возвращается к более раннему и, соответственно, более примитивному типу функционирования, то есть она регрессирует к точкам закрепления. Но поскольку эти регрессивные формы удовлетворения несовместимы со сравнительно более зрелыми установками это и суперэго, возникает конфликт, который должен быть разрешен с помощью компромисса, а именно формирования невротических симптомов. В аналитических исследованиях нарушений произвольного поведения, психопатических состояний и т. д. было позднее показано, что регрессия может произойти не только в области инстинктов, но и в отношении эго. Это феномен, в различной степени проявляющийся в каждой из подструктур личности. Но ни исследования неврозов, ни анализ нарушений произвольного поведения не дают нам возможность увидеть то, что можно назвать «тотальной регрессией», процесс, с которым мы познакомились у себя в приюте.

У наших детей регрессия, возникавшая в результате травмирующего опыта (смерть родителей или разлука с ними), была обычным явлением; до тех пор мы почти никогда не наблюдали регрессивных процессов, которые не имели бы отношения к установкам эго или области инстинктов. Оставленный матерью в незнакомом окружении ребенок, находившийся на анальной фазе развития, регрессировал до оральной фазы, от фаллической фазы до анальной. Эти регрессии всегда сопровождались потерей значительных достижений в развитии эго. Едва ли стоит лишний раз напоминать, что дети в таких условиях переставали контролировать функцию кишечника и мочевого пузыря;

стоит упомянуть, что многие из тех, кто в домашней обстановке уже научился говорить, потеряли этот навык. Также они теряли недавно освоенные двигательные навыки, становились неловкими и плохо координировали движения. Виды их игровой деятельности становились более примитивными. Особо стоит отметить случаи, когда установка либидо возвращалась к оральной стадии развития, и одновременно происходил полный возврат к деятельности, соответствующей принципу удовольствия. Этот феномен тотальной регрессии объясняет тот факт, что дети не проявляли симптомов невроза, а просто становились более пру-митивными существами при возвращении к предыдущим фазам развития либидо, как бы перечеркивая все ранее достигнутое. Не было никакого основания для развития патогенного конфликта между их регрессирующей формой удовлетворения и в равной степени регрессирующих установок эго.

Наблюдая эти феномены, исследователи пришли к определенным выводам относительно степени уязвимости эго. Обнаружилось, что более поздние достижения в развитии эго скорее были подвержены регрессии по сравнению с уже укоренившимися. Например, если ребенок год назад или ранее овладел речью, в процессе регрессии от одной стадии развития либидо до другой он не терял этих навыков. В тех же случаях, когда ребенок говорил на протяжении'3-6 месяцев, в результате стрессовой ситуации он терял речь. Это положение вещей наблюдалось и в отношении двигательного и нравственного развития ребенка и т. д.

В свете этих наблюдений стоит вплотную заняться исследованиями событий, которые вскрываются в процессе психоаналитической работы со взрослыми и поискать доказательства сходных утрат эго, происходящих обычно накануне вспышки невроза. Подобные утраты скорее всего будут касаться таких поздних процессов в развитии эго, как сублимация, идеализация, социальная адаптация, в то время как более укоренившиеся, фундаментальные процессы останутся нетронутыми.

Реконструирование в сравнении с наблюдением

Ранние травматические переживания. Когда травмирующие события прошлого сохраняются в сознании личности, это происходит в виде так называемых покрывающих воспоминаний. Задача аналитика -- в процессе психоаналитического воссоздания событий убрать те искажения, слияния, замещения и провалы, которые создали особые покрывающие воспоминания, и возродить память о подлинном событии. При этом обычно возникает впечатление, что имеют место не одно, а по крайней мере два или более патогенных события, взаимодействующих друг с другом, которые были как бы спрессованы в форме покрывающей памяти.

Текущие наблюдения подобных процессов в момент их про-' текания вносят некоторые поправки к этому представлению, поскольку оказывается, что в подобных случаях имеет место;

некоторое количество патогенных событий. Действие, которое ребенок, как мы видим, повторяет сотни раз, может позднее быть представленным как один травматический эпизод. В течение нескольких недель, а иногда и месяцев мы видим, как ребенок играет со своими экскрементами, пачкается ими, старается попробовать их на вкус; взрослый пациент во время аналитического сеанса может вспомнить этот период как одно событие, имеющее большое эмоциональное значение. Целая серия мелких и серьезных потрясений, происходящих в жизни ребенка практически каждый день, может запечатлеться в памяти как одно болезненное падение или одна травма. Наложение строгого запрета или травмирующее наказание, которое пациент помнит или которое ему помогают воссоздать, представляет собой совокупность сотен случаев фрустрации, пережитых ребенком; память об одной длительной разлуке с матерью вбирает в себя ощущения от бесчисленного количества случаев, когда ребенка оставляли одного в колыбели, в детской и т. д. Несмотря на наше знание того, что таким образом прошлый опыт индивида как бы спрессовывается в сознании, в полной мере оценить степень развития этого феномена без результатов непосредственного наблюдения было бы невозможно.

Аутоэротическне переживания. Аналогичный процесс слияния нескольких переживаний в одно целое имеет место и в отношении аутоэротической активности детей, хотя он и касается в большей степени качественной, нежели количественной стороны. Данные, собранные при наблюдении детей в течение первых пяти лет их жизни, показывают, что в равной мере имеют место такие аутоэротические действия, как раскачивание, сосание пальца, ритмичное потиранис различных частей тела и мастурбация, с некоторым преобладанием первых трех из перечисленных видов аутосексуальной активности над последним. Однако во время психоаналитических сеансов в процессе воссоздания картины ранней детской сексуальности взрослые пациенты обычно делают акцент именно на мастурбации. Несмотря на то что эпизоды ранней аутоэротической практики иногда все же оживают, они редко могут сравниться по яркости и своей патогенной значимости с памятью о мастурбации, вокруг которой сосредоточиваются Эдипов комплекс, кастрационные фантазии и чувство вины, связанные с ней. Мы допускаем, что у наших «бездомных» и практически не испытывающих к кому-либо эмоциональной привязанности детей такие виды активности, как раскачивание, отчасти -- сосание пальца, и отчасти -- кожный эротизм (выражающие нарциссическую направленность, а не проявление ориентированного на внешний объект либидо), могли быть развиты гораздо сильнее. Однако остается вероятность того, что фаллическая мастурбация, как наиболее поздно проявляющаяся форма аутоэротичности, как бы «представляла» все предыдущие и «прикрывала» высокую эмоциональную значимость всех других видов активности, которые являлись ее эквивалентами на ранних стадиях развития.

Различия в хронологии

Некоторые другие моменты, согласно нашим наблюдениям оказавшиеся в противоречии с принятыми в психоанализе положениями, касались хронологии. Зависть к пенису, которая согласно нашим ожиданиям должна была возникнуть у девочек в фаллической фазе, проявилась с неистовой силой (в соответствии с некоторыми нашими записями) в период между 18 и 24 месяцами. В этих случаях катализатором могли быть условия физической интимности между мальчиками и девочками, которые имеют место в приюте, где существуют неограниченные возможности наблюдать, как других детей купают, одевают, сажают на горшок и т. д. Сложнее объяснить, почему в некоторых случаях маленькие дети демонстрируют определенные реакции отвращения до приучения к туалету, так же как и проявления стыда задолго до того, как они сталкиваются с эксгибиционизмом.

Новые проблемы, предложения, впечатления

Проявления «аутоагрессии»

Как сообщалось в работе «Дети без семьи», мы часто имели возможность наблюдать привычку, которая встречается у детей на втором году жизни, а именно «стучание головой». Дети, которые страдают этим недугом, ударяются головой о твердые предметы (спинка кровати, пол и т. д.), находясь в состоянии фруст-рации или бессильной злобы. В некоторых случаях эти проявления бывают умеренными, однако в других случаях эта привычка достигает значительной и даже опасной интенсивности.

Хотя явление хорошо знакомо матерям и педиатрам и встречается в условиях абсолютно нормального семейного окружения, гораздо чаще его можно наблюдать в условиях детских учреждений, где неизбежны случаи тяжелой депривации и где оно распространяется, как инфекция, от одного ребенка к другому.

В этом явлении есть нечто общее с аутоэротическими проявлениями (такими, как укачивание), а именно ритм, который может привести к кульминационному моменту, хотя в случае со «стучанием головой» это момент саморазрушительный. Поскольку пока не было выдвинуто аналитического объяснения этой причиняющей ущерб привычке, наблюдатели предположили, что ее можно расценивать как раннее поведенческое проявление склонности к агрессии и разрушению, направленным против себя, то есть агрессивный эквивалент аутоэротизма.

Если эта интерпретация найдет аналитическое подтверждение в будущем, это явление может занять важное место в аналитической теории как одно из редких проявлений тенденции к разрушению в чистом виде.

Игровой половой акт при отсутствии возможности наблюдать первичную сцену; Эдиповы реакции без переживания Эдипова комплекса; проблема врожденных установок

Наиболее интересные данные, полученные в приюте, касаются детских игр, которые любой психоаналитик с первого взгляда определил бы как результат подражания сцене физической близости, подсмотренной в спальне родителей. И это несмотря на то, что дети попали в приют прямо из родильного дома в десятидневном возрасте и с тех пор проживали там постоянно без связи со своими семьями; они никогда не видели своих родителей наедине друг с другом и не были знакомы с обстановкой спальни, у них никогда не было возможности наблюдать интимные отношения взрослых. Поскольку также следует исключить влияние внешних раздражителей, можно предположить, что игра такого рода является выражением врожденной, изначально сформированной, инстинктивной установки, -- вывод, который, оказавшись верным, подвергнет сомнению некоторые положения аналитических реконструкций сцен коитуса, наблюдаемых детьми в раннем возрасте.