Опыт эмпирической психотерапии

В практических целях важно понимание того, что любая мышечная маска -

- это признак личного психологического неблагополучия. Она ограничивает возможности человека проявлять те чувства, которые не соответствуют ей. То есть с какого-то момента она начинает определять качество жизни своего хозяина…;

- это образование вторичное, зависящее от интенсивности какого-то не завершившегося переживания, и её выраженность отображает степень этой незавершённости.

В эмпирической практике разрешение мышечной маски является первым очевидным показателем успешно проходящих процессов. В этом случае результат, что называется - на лицо, так как обратное развитие имеющейся мышечной маски будет отслежено задолго до того как станет очевидным изменение какого-то личностного стереотипа, исчерпавшего свои конструктивные возможности.

б) Депо застойной мышечной энергии.

Помимо общего мышечного реагирования в момент переживания человеком какого-то чувства, возникает и локальное мышечное напряжение, которое остаётся, если чувство не прожито. Такому не исчезающему напряжению было дано название «депо застойной мышечной энергии». Однако в быту и в практике чаще используется другое его обозначение - мышечный «блок». Очевидны два варианта появления мышечного «блока». В первом случае его возникновение - это непосредственный ответ на физическую боль в связи с какого-то рода травмой. Во втором случае он формируется как результат незавершённого переживания какого-то чувства. К образованию соответствующего «блока» приводит напряжение мышц желудка (или какого-то другого органа), напряжение мышц определённых сосудов и другие локальные мышечные реакции, возникающие каждый раз, когда человек испытывает волнение, страх и т.д.. При этом каждое следующее переживание, вызывая локальное мышечное напряжение в том же месте, увеличивает интенсивность уже имеющегося мышечного «блока». Таким образом всё более закрепляется застойное энергетическое изменение в определённой мышце, в определённом органе. А это, в свою очередь, порождает такие изменения в тканях, которые приводят к болезни. И не просто к болезни, а весьма часто именно к такой же, какая имелась у кого-то из родственников. Потому что, как показывает практика, потомству передаётся склонность к созданию таких же депо застойной мышечной энергии, как и у родителей.

Строя догадки и теории по поводу причин возникновения депо застойной мышечной энергии и его роли, мы не должны упускать из виду основополагающий момент: любое энергетическое изменение в теле - есть результат процессов, происходящих в бессознательном. С этим фактом необходимо считаться, когда мы осуществляем какие-то лечебные воздействия. Направляя свои усилия только на соматическое излечение, и даже устраняя при этом мышечные «блоки», мы должны помнить, что не разрешённое психическое образование бессознательного не позволит добиться истинного излечения. Возможности бессознательного, в плане реализации его намерений, всегда многократно превосходят всю нашу тщету, и потому появление других заболеваний или развитие весьма непростых психологических особенностей у лица прошедшего успешное лечение одной только соматики - весьма закономерно.

в) Мышечные «пусковые кнопки»

У каждого человека имеются собственные возможности целенаправленной работы со своими проблемными эмоциональными проявлениями. Например, одна из таких возможностей видится при рассмотрении некоторых мышечных напряжений, как, образований, выполняющих роль «пусковых кнопок». Такое обозначение для них вполне подходит, так как напряжение этих мышц включает, запускает в действие проблемные эмоциональные проявления.

Действительно, легко отследить, что у большинства людей какому-то сильному эмоциональному проявлению предшествует напряжение одной мышцы или группы мышц. Одни сводят брови, другие - сжимают зубы, третьи - сжимают кулаки и т.д. Это первичное мышечное действие играет роль «пусковой кнопки», запускающей ту или иную эмоциональную реакцию со всеми присущими ей проявлениями. Своевременно начатые сознательные действия, направленные на расслабление этого мышечного участка, приводят к уменьшению её интенсивности, а то и вообще сводят ожидаемую эмоциональную реакцию на нет. Они (эти действия) индивидуальны, но применить их необходимо до того, как «эмоции овладеют разумом». Эффект, полученный от проделанной работы, изменяет развитие событий, даёт возможность оглядеться, что-то осознать и в будущем принять меры по кардинальному разрешению ситуации.

2.6 Суть психологического феномена «запрос»

События, обозначаемые разными людьми одними и теми же словами - на глаза попалась нужная книга, встретился необходимый человек и т.п. - имеют прямое отношение к тому, что кастанедовский Дон Хуан определяет словом «запрос», потому что являются следствием его реализации. И не редко в этой реализации очевидно присутствие того, что К.Г.Юнг назвал - синхронистичность.

Реализуется запрос так: заходишь в книжный магазин, и почти сразу глаза видят то, что оказывается нужно. При этом никаких установок на поиск этой конкретной книги не имелось, по причине простого не знания о её существовании. Также происходят встречи с людьми, общение с которыми необходимо в данный момент; происходят именно те события, которые были необходимы в данный момент; решается что-то, что до этого казалось неразрешимым и т.п. Такие события нельзя отнести к разряду ежедневных; скорее это то, что многие люди определяют ёмким словом - Подарок! Он появляется как спонтанный итог реализации какого-то запроса.

Чаще всего, реализация запроса воспринимается людьми как подарок только в случаях подобных описанным выше, то есть при явно позитивной её направленности. Но по той же причине - по причине реализации запроса, - происходят события, в ходе которых человек, наоборот, чего-то лишается. В этом случае мысли о подарке появляются лишь у тех, кто готов именно так воспринимать всё происходящее в его жизни. В остальных случаях, если данное событие и воспринимается в таком ракурсе, то лишь спустя какое-то время. Тогда, сообщая об этом своём открытии, человек скажет - «всё что ни делается - к лучшему». Возможно, что к этому моменту он откроет и то, что его потери - это результат реализации какого-то его запроса!

Формирование запроса - это многофакторная процедура. На поверхностный взгляд, желание, лежащее в основе запроса, задаётся «я». Но если не упускать из виду, что последнее весьма зависимо от очевидных факторов (перинатальный опыт и т.д.), и пока не досягаемых для человеческого взора, специфических влияний (опыт «прошлых жизней» и т.д.), то в конечном итоге оказывается, что в создании феномена, именуемого - запрос, человеческому «я» отводится далеко не первая роль.

Значимый нюанс заключается в том, что сформируется только тот запрос, до которого человек дорос. Это и понятно: формируется и реализуется запрос, соответствующий тому психическому образованию, которое определяет происходящее с человеком в текущий момент. То есть, запросы формируются соответственно тому, в каком месте на пути познания себя располагается человек. И поскольку реализация одного запроса освобождает место для формирования другого, то получается, что поочерёдная реализация запросов является необходимым условием «движения».

Мы часто видим, что «я» действительно не знает, чего хочет. И мы имеем основания признать, что к осознанию главного запроса своей жизни человек направляется Силой, которая каждого из нас в течение его жизни подводит к неизбежному прохождению предназначенного ему участка «движения». Для успешной эмпирической практики имеет смысл научиться считаться с этим фактом. Тогда естественно воспринимается, появляющаяся в некоторых случаях, особенность эмпирической практики: разрешение какой-то психологической проблемы идёт через временное ухудшение состояния подопечного. Это объясняется тем, что запрос вывел его на участок самопознания, где он (запрос) мог реализоваться только так. К слову, это хорошо просматривается в жизни людей, когда они идут навстречу лишениям, трудностям, страданию…, чтобы получить желаемый внешний вид, духовные прозрения и т.п.

В ходе психотерапевтической практике приходится решать, как выявить и реализовать чей-то запрос. Выбор подходов, позволяющих достичь этого, достаточно широк. От подходов практик, в которых ведущий рационально выявляет содержание запроса и рационально планирует тактику разрешения этого запроса, до подходов практик, способствующих созданию условий, в которых подопечный, в результате разрешения какого-то образования бессознательного, не только самостоятельно осознает свой запрос, но и самостоятельно его реализует.

В ходе любой психотерапевтической практики необходимо признавать наличие совместной динамики запросов всех её участников. Исключений здесь нет, и запрос ведущего тоже участвует в действе. Принимая этот факт, как данность, надо уметь видеть в ходе психотерапии, наряду с другими процессами, и совместный процесс осознания и реализации запросов. Ко всему прочему, это умение позволяет объективно рассматривать и причины встречи конкретного человека, нуждающегося в помощи, с конкретным лицом, могущим её оказать. Игнорирование специалистом факта участия своего запроса в обоюдном взаимодействии с запросом пациента приводит к появлению специфических нюансов, что, например, очевидно отслеживается в динамике развития переноса и контрпереноса. Ведь оба эти проявления тоже являются следствием реализации каких-то запросов.

Самый экологичный подход - это создание условий, в которых каждый участник психотерапевтического процесса не только самостоятельно осознает свой запрос, но и самостоятельно его реализует. И это умение - своего рода высший пилотаж. Эмпирическая практика позволяет совершенствоваться в нём максимально эффективным образом.

2.7 «Свободная Воля»

«Движение» присутствует в сценарии любой человеческой жизни, какой бы «неудавшейся» она ни казалась кому-то. И в связи с этим один из вопросов, ответ на который искали все исследователи Жизни, был вопрос о том насколько свободен человек в выборе сценария своей жизни.

Вопрос этот уместен, поскольку беспристрастное рассмотрение жизни любого человека позволяет обнаружить в ней - наряду с неизбежностью наличия «движения», - возможность некоторого выбора сценария, по которому будет следовать течение жизни. Эта возможность выбора обеспечивается наличием в человеке того, что философско-религиозные учения назвали Свободная Воля.

Трактовке понятия «Свободная Воля» посвящены труды различных направлений. Но в свете данной работы важно обратить внимание читателя на то, что существует множество более обыденных, повседневных трактовок этого понятия. Поэтому необходимо иметь какой-то критерий, позволяющий выделить ту из трактовок, которая соответствует «движению». На мой взгляд, в качестве критерия для этого более всего подходит роль, которая отводится «я» в той или иной трактовке понятия Свободная Воля. Чем больше трактовка о сути Свободной Воли учитывает желания «я», тем меньше данное представление о Свободной Воле соответствуют «движению».

Моё представление о Свободной Воле сводится к следующему: Свободная Воля это то, что в течение всей жизни человека позволяет ему сделать выбор одного из двух её сценариев:

- строить свою жизнь осознанно следуя предназначенному, в том числе и тому, что в предназначенном осознать невозможно;

- строить свою жизнь исходя из желаний «я».

При выборе первого варианта жизни человек культивирует в себе умение чувствовать внутренние направляющие посылы предназначенного и чутко следовать им. Эти посылы негромки, деликатны и легко заглушаются голосом «я», выбравшего второй вариант жизни. В последнем случае принцип согласно которому организуется жизнь человека сводится к следующему - живу как хочу и получаю тот опыт, который хочу получить.

Ничто в человеке не препятствует ему в такой организации его жизни, в реализации его эго-желаний. Но в какой-то момент человек обнаруживает, что при этом сохраняется и обязательность получение предназначенного опыта. Это вносит определённые неудобства при организации жизни по принципу «как хочу», и человеку приходится тратить много энергии, чтобы удерживать течение своей жизни только в русле «как хочу». Со временем силы, необходимые человеку для этого, истощаются. А вот то, что направляет человека по пути получения предназначенного ему опыта - неистощаемо. И этот опыт когда-то будет получен. Однако его получение будет наполнено специфическими нюансами, порождёнными жизнью «как хочу».

Уместным будет отметить, что оба варианта подразумевают возможность посвящения своей жизни изучению какого-то из духовных или материальных аспектов Жизни и определённое служение этому аспекту. Но поскольку любой аспект Жизни, каким бы значительным и неисчерпаемым он ни виделся, порождён Силой и являет лишь малую часть её возможностей, то необходимо это учитывать. В частности, естественным будет стремление не считать открывшееся своей собственностью и не ставить течение своей жизни в зависимость от владения результатами своего труда.

3. Размышления

3.1 Страхи

Все известные нам страхи - суть различные варианты реализации страха смерти, пережитого человеком во время рождения. Этот факт был открыт на заре изучения бессознательного, и, как отметил С.Гроф, «Фрейд первым высказался о том, что смертельный страх, ассоциируемый с родовой травмой, может служить скрытым источником и прототипом всех страхов в будущем». (28, стр. 121). Возникая во время вынашивания-рождения, этот источник запускает процесс формирования в личном бессознательном человека соответствующего «ядра» будущей СКО. До какой-то поры только это «ядро» ответственно за возникновение в психике человека переживания каких-либо страхов. Со временем, способствуя образования своей СКО, «ядро» передаёт эту ответственность ей. И с какого-то момента источником страхов становится уже эта СКО. Насколько интенсивным будет влияние этой СКО на жизнь человека, зависит от изначальной энергетичности её «ядра». А энергетичность «ядра» напрямую зависит от того насколько интенсивным во время вынашивания-рождения было переживание страха смерти.

Каждая сформировавшаяся СКО как-то проявляется в жизни человека. И СКО, обязанная своим возникновением страху смерти, пережитому во время вынашивания-рождения, тоже заявляет о своём существовании, содействуя возникновению ситуаций, в которых будет переживаться какой-то страх. От переживания банальных, умеренно выраженных его видов, до переживания крайне интенсивных его форм. У подавляющего большинства людей появляющиеся страхи более или менее хорошо компенсируются, но и случаи, когда переживание какого-то страха приобретает болезненную форму тоже не являются редкостью. Более того, в этих случаях можно наблюдать не только нарастание интенсивности проявлений какого-то вида страха, но и присоединение к нему других видов страха. Что объясняется разрастанием СКО и нарастанием её энергетичности.

Признавая, что мысль З.Фрейда о причине страхов обоснована, и не имея возможности изменить состоявшееся течение вынашивания-рождения, естественнее содействовать разрешению психологических следствий травмы рождения, чем заниматься их медикаментозным подавлением. Такое подавление проявлений страха не приводит к разрешению ситуации, поскольку в личном бессознательном сохраняется источник страхов. С помощью медикаментозного подавления можно достичь лишь косметических результатов.

Эмпирическая психотерапия способствует естественному разрешению причин, порождающих страхи. Её подходы позволяют снизить энергетичность СКО продуцирующей страхи, а в конечном итоге привести и к полному разрешению это СКО. В зависимости от используемой практики это происходит одноразово или поэтапно и не исключает возможности сотрудничества с другими психотерапевтическими направлениями.

При всей очевидности представленной выше динамики сегодня нельзя рассматривать период вынашивания-рождения, как изначальную причину человеческих страхов. «Смертельный страх, ассоциируемый с родовой травмой» - лишь одно из средств, используемое для реализации чего-то. Чтобы увидеть это необходимо дать ответ на вопрос - что определяет, как будет вынашиваем и рождён тот или иной человек? Найдя ответ, можно приблизиться к рассмотрению непосредственной природы человеческих страхов. Но найти ответ на этот вопрос, опираясь только на знания, имеющиеся в распоряжении медицины, невозможно. Необходимо привлечение других источников знаний. Поэтому все, имеющиеся в нашем арсенале, продуктивные размышления на эту тему сопряжены с глубочайшим философско-религиозным материалом, накопленным человечеством. И если, согласно этим размышлениям, рассматривать исходную природу страхов опираясь на знание того, что что-то ещё до рождения предопределяет какие родители будут у данного человека, как он будет вынашиваем-рождён, и каков будет дальнейший ход его жизни, то наше понимание причин возникновения страхов будет ближе к истине. К тому же очевиднее будет и то, что наследственность, как и биография (вынашивание и роды в том числе) - лишь возможности реализации планов чего-то, пребывающего вне нашего ограниченного эго-обзора.

При таком подходе конечно появляются другие вопросы. И пытаясь найти ответы на них, мы обратимся к изучению тех проявлений бессознательного, которые своим назначением подтвердят давние прозрения человечества о том, что качество жизненного пути человека предопределено ещё раньше, чем он был зачат. Мы обнаружим, что их влияние на жизнь человека не ограничивается только периодом его вынашивания-рождения. А затем обнаружим что-то, что не только оправдывает в наших глазах такую исходную организацию человеческой жизни, но и даёт нам возможность оказывать друг другу реальную помощь.

3.2 Психосоматические заболевания

Все болезни тела имеют психогенную основу, и, с этой точки зрения, все они - психосоматические. Мы ещё очень далеки от полного понимания того, какие процессы в бессознательном, и как потенцируют возникновение того или иного соматического неблагополучия. Очевидно одно: процессы эти имеют энергетический характер, и, определённым образом изменяя энергетику тела, они делают возможным развитие в нём той ли иной болезни. Открытие всей панорамы психического действа, запускающего болезнь и сопутствующего ей, ещё впереди. А сегодня, опираясь на уже известное, мы можем рассматривать болезнь как возможность что-то осознать в себе и изменяться соответственно этому осознанию. Более того, мы имеем все основания говорить о том, что именно осознание и последующие личностные изменения способствуют излечению.

Любая соматическая болезнь совершенно очевидно выступает, как своеобразный инструмент для личностных изменений, изготовленный самим больным. А упорство, с каким, в течение длительного периода, человек поддерживает условия, необходимые для её возникновения, объясняется тем, что он не осознаёт того, что делает.

Определение степени участия человека в создании болезни тела - дело щепетильное. Ведь всё происходящее в ходе её формирования весьма не однозначно. Очевидно лишь то, что такое созидание производится во всех направлениях: сознательные и бессознательные проявления личности, ведущие к энергетическому усилению образований бессознательного; нарастающее их воздействие, направленное на изменение энергетики физического тела; и, наконец, развитие, соответствующих «желаемой болезни» изменений соматики - от появления признаков предболезни, до момента, когда болезнь становится свершившимся фактом.

В психотерапевтической практике необходимо присутствие понимания того, что образования бессознательного потому и проявляются через болезнь, что им не предоставляется возможность для естественного разрешения. Каждое из них, в своё время, готово к спонтанному разрешению. Однако человек, боящийся проявлений незапланированных его «я», всеми доступными способами препятствует этому. В результате он сам создаёт предпосылки к болезнетворной деятельности неразрешённых образований бессознательного. Сегодня такое восприятие происходящего ещё требует нестандартного взгляда, подобно тому, как требует нестандартного взгляда и понимание того, что явное проявление какой-то психологической, соматической или психосоматической проблемы означает, что некое образование бессознательного созрело для разрешения.

Поскольку комплексы, СКО, гештальты, и другим образом определяемые образования бессознательного являются функциональными образованиями, то они обратимы. Эта способность реализуется при их максимальном проявлении. Последнее утверждение является камнем преткновения для практиков, не имеющих соответствующего опыта. У них нет оснований чтобы согласиться с тем, что очевидно для специалистов, практикующих в эмпирическом ключе: возможное на данный момент разрешение функционального образования личного бессознательного состоится только при создании условий для его максимального проявления. На сегодня очевидным фактом, подтверждённым многочисленной эмпирической практикой, является то, что максимальное проявление какой-то структуры бессознательного сопряжено с одновременным её разрешением, и, как следствие, с соответствующим разрешением психосоматических проблем, ею созданных. Естественно, что способствуя такому максимальному проявлению, мы должны быть готовы, как к принятию той формы проявления, которую предъявит бессознательное, так и к работе с сопутствующими этому процессу телесными проявлениями.

В шестнадцатилетнем возрасте я на собственном опыте узнал, что максимальное проявление какого-то функционального образования личного бессознательного приводит к его разрешению, но, в силу отсутствия соответствующих знаний и опыта, прошёл мимо этого своего открытия, не осознав происшедшего.

А история такова. Лет с одиннадцати меня периодически стали беспокоить сильные головные боли, сопровождавшиеся нарушением зрения, а иногда и рвотой, не приносящей облегчения. Постепенно такие приступы участились, а с 16 лет повторялись ежемесячно. Во время приступа я обычно ложился в постель, стараясь оградиться от каких-либо зрительных и слуховых раздражителей, так как появление любого из них значительно ухудшало состояние. Иногда приходилось вызывать скорую помощь, но, более чем укол кофеина, мне предложить ничего не могли. Следующий после приступа день был тоже мучителен: я ходил осторожно, пытаясь уменьшить сотрясения тела, так как в голове при каждом шаге возникало ощущение катающихся и больно стукающих шаров. И так было каждый месяц. В 16 лет я, по направлению военкомата, был госпитализирован в неврологическую клинику, где поставили диагноз - мигрень. Впрочем, школьный врач, на основании клиники, поставила тот же диагноз значительно раньше.

Обследование и постановка диагноза ситуации не изменили и каждый месяц я переживал приступ мигрени. Конечно, всё связанное с этим порядком надоело, и, возможно, последнее послужило причиной тому, что я сделал однажды: когда начался приступ, я, вместо того чтобы спрятаться от всего окружающего в постели под одеялом, пошёл бродить по городу. Стоял июньский, жаркий день. Яркое солнце, запах асфальта, шум машин - всего этого должно было быть достаточно, чтобы ухудшить моё состояние до неизвестно какого предела. Так и происходило поначалу, но с какого-то момента, к моему удивлению, произошло нечто необычное: головные боли начали стихать. Болезненное состояние длилось всего часа три вместо привычных - пол дня или целый день. На другой день я чувствовал себя несравнимо лучше, чем после любого другого приступа мигрени.

Никаких умных выводов я не делал. Просто теперь, как только начиналась головная боль, шёл в город гулять. Приступы стали реже, а вскоре и совсем прекратились. О причинах я тогда не задумался. О своём необычном опыте никому не сказал. Меня вполне устроило объяснение врачами происшедшего улучшения, как следствия динамики моего полового развития.

Этот факт из своей биографии я вспомнил тогда, когда перешагнул за сорокалетний рубеж жизни. И вспомнил, уже имея опыт конструктивного разрешения различных состояний своих пациентов через эмпирически реализованное, максимальное проявление их симптомов.

На сегодня я имею многократный опыт разрешения различных состояний своих подопечных через максимальное проявление функциональных образований их личного бессознательного. И значительно меньший опыт курсов, в которых не представилось возможным достичь максимального проявления материала бессознательного. Последнее имело разные причины. В одних случаях это было явное, высказанное нежелание занимающегося идти предложенным путём, с чем необходимо было считаться. В других, при согласии моего подопечного на сотрудничество, эмпирические процессы всё же проходили таким образом, что не приводили к желаемому изменению в состоянии человека. Я мог лишь предполагать что происходит. Диапазон моих предположений простирался от понимания того, что здесь и не должно быть улучшения - по причинам более высокого порядка, чем чьё-то желание или нежелание, - до простых, земных обоснований.

Продолжая разговор о возможностях разрешения причин соматических заболеваний - функциональных образований бессознательного, - необходимо отметить, что нередко сложность заключается не в том, как определить образование готовое к разрешению через максимальное проявление, поскольку оно само даёт знать об этом через психосоматическое неблагополучие человека. Часто невозможность достичь разрешения таким способом объясняется тем, что реализация этой задачи возможна лишь в глубоких эмпирических процессах, инициируемых психотехниками пока ещё не доступными психотерапевту в условиях официальной медицины.

Независимо от того имеется или нет возможность разрешить психологическую проблему человека, он должен проделывать какую-то самостоятельную работу в этом направлении. Точно известно, что если человек не предпринимает мер способствующих разрешению комплексных образований личного бессознательного, то они подведут его к одному из «путей бегства». Это наблюдение сделано хирургом-онкологом Карлом Саймонтоном, разработавшим совместно с психотерапевтом Стефани Саймонтон душевно-телесный (mind-body) подход к терапии онкологических заболеваний. Рассматривая динамику неразрешённых стрессовых ситуаций, он обращает внимание на возможные «пути бегства» от присущего им психологического неблагополучия, которое, вне всякого сомнения, определяется психическими процессами бессознательного. А пути эти таковы: в соматическое заболевание, в душевное заболевание или на путь социальных патологий (45, стр. 186).

Сегодня отрицать определяющее влияние динамики бессознательного на качество жизни человека просто не возможно. Поиск причин возникновения заболеваний без учёта глубинных психических процессов, легко приводит к тому, что мы начинаем путать причины и следствия. Во многих случаях непредвзятый анализ позволяет перевести то, что оценивалось как причины заболевания, в группу следствий его развития, и вновь оказаться перед необходимостью продолжать поиск действительных первопричин, какими бы сложными для понимания и необычными для признания их наличия они не были. В фильме «Город ангелов» героиня (врач-хирург) после безуспешной попытки спасти очередную жизнь, переживая это и размышляя о причинах происшедшего, произносит удивительную фразу: «Мы каждый день боремся за чью-то жизнь, и я спрашиваю себя - с кем мы боремся?».

Приблизиться к пониманию глубинных психических процессов помогает изучение случаев спонтанного разрешения структур бессознательного.

Нередко такое спонтанное разрешение происходит в ходе труда, наполненного творчеством. При этом диапазон человеческой деятельности, в которой оно может присутствовать, не ограничен: от творчества возле кухонной плиты или дачных грядок, до спорта, науки, живописи, музыки, поэзии, драматургии и других видов искусства. В ходе общения со многими людьми я нередко узнавал о случаях саморазрешения каких-то психологических проблем, происшедших в ходе творчества. При этом человек, предварительно дошедший до «тупика», встречал обстоятельства, направляющие его жизнь в соответствующее русло, насыщенное творческим трудом.

Также нередко встречаются случаи непосредственного спонтанного разрешения структур бессознательного. В этих случаях всё происходит без видимого содействия человека, и часто соответствует периоду переживания им драматичных событий или чуть отсроченно от них.

Я не могу сказать, как часто функциональные образования бессознательного разрешаются вот так, без чьего-то «умного» профессионального вмешательства, но то, что это разрешение повсеместно присутствует - факт, засвидетельствованный в разнообразной литературе. Ещё более показательно то, что такому разрешению сопутствуют необычные состояния сознания. Такой вывод я сделал не только из источников других авторов, но и из собственных многочисленных бесед с людьми, пережившими спонтанно возникшее состояние «холотропного сознания» (С.Гроф, 32).

Например, из одного устного сообщения я узнал о том, как женщина не, могущая разродиться, измученная длительными родами, и уже слышавшая разговоры врачей о необходимости проведения кесарева сечения, неожиданно увидела над головой круг и в нём лицо своей бабушки, которая давно умерла; бабушка перекрестила её и женщина благополучно родила сама, чему окружающий её медицинский персонал был чрезвычайно удивлён. Об увиденном ею она никому тогда не сказала, боясь прослыть ненормальной.

Рассматривая различные аспекты лечения психосоматических заболеваний, мы всегда учитываем и такой психологический момент, как готовность или наоборот нежелание больного искренне сотрудничать с психотерапевтом. В общении с ним нам нередко открывается его нежелание полностью расстаться с болезнью, так как она уже приобрела черты полезной части его жизни. Дело в том, что она - эта болезнь, - кроме неприятностей несёт и какие-то выгоды. И, в частности, позволяет человеку избегать признания причин его личностного неблагополучия, кроющихся в нём самом. Ведь признание их наличия в себе закономерно потребует от человека принятия соответствующих мер. Поэтому, порой, помочь человеку повернуться лицом к причинам его неблагополучия - задача нелёгкая.

3.3 Психоделический опыт

Термин «психоделический» происходит от двух греческих слов: Психея -- дух, душа, и Делос -- проявляющий. Таким образом, буквальное значение термина «психоделический» -- проявляющий дух.

Термин «психоделический» был предложен Хемфри Осмондом, одним из пионеров ЛСД-исследований, и его значение имеет так же несколько иную трактовку - «открывающий или выражающий психику» (27, стр. 67). Получение психоделического опыта, или, как определяет его Станислав Гроф, опыта «проявления психики» - это естественная, врождённая потребность человеческой психики. Потребность эта реализуется благодаря определённым врождённым способностям человеческой психики. Прежде всего благодаря её способности порождать сновидения. Кроме того различная человеческая деятельность может способствовать получению психоделического опыта. Это творчество, занятия спортом, служение науке или философско-религиозным подходам к Познанию Жизни, занятие искусством и многое другое. Во всех этих случаях психоделический опыт обретается личностью во время спонтанно возникающих состояний «холотропного сознания», «несущих терапевтическую и эвристическую ценность» (С.Гроф, 32). В тоже время такие спонтанно возникающие состояния психики могут возникать и во время каких-то экстремальных переживаний или без какого-либо видимого повода.

Но одной только способностью получать спонтанный психоделический опыт человек ограничиться не может. Содержание процессов «движения», присутствующих, в том или ином качестве, в психике любого человека, таково, что оно обязательно потенцирует в человеке стремление реализовать эту способность осознанно, активно. И хотя ещё в текстах «Вед» указывалось, что медитативные техники более всего эффективны в практике познания себя, испокон века человек активно использовал для познания себя возможности предоставляемые ему ареалом проживания, эпохой в которой он жил и непосредственной средой проживания. Сегодня стремление к получению психоделического опыта - опыта открытия, познания психики, - человек может удовлетворить, используя различные психотехники, в том числе и применяемые в практиках мировых духовных движений, а также с помощью психоделических веществ искусственного или природного происхождения. Выбор средства для получения психоделического опыта - это личное дело каждого человека. При этом подразумевается и то, что ответственность за свой выбор он тоже несёт сам. Поэтому, несмотря на то, что получение этого опыта возможно без использования каких-то психоделических веществ, необходимо с пониманием относиться к тем случаям, когда человек избирает именно их, как средство для получения психоделического опыта. Стремление к постижению себя через психоделический опыт - это проявление движения к истинному «Я». И то, что это стремление может быть реализовано различными подходами и в том числе с помощью психоделических веществ естественно.

Учитывая непреходящее значение психоделиков, как средства реализации потребности человека в психоделическом опыте, и сегодняшнее отношение социума к этой группе веществ, я подробнее остановлюсь на рассмотрении возможности их официального использования.

В связи с особым, позитивным значением препаратов обладающих психоделическими свойствами, целесообразно выделение их в группе психоактивных веществ, в виде отдельной подгруппы - психоделические вещества. Такое выделение, в сущности, делается в зарубежной и отечественной литературе. Но в отечественной литературе оно если и делается, то я бы сказал боязливо, и ограничивается только указанием, что такая подгруппа веществ есть, да скромным перечислением названий двух-трёх препаратов. Гораздо чаще встречаются книги отечественных авторов, в которых психоделические вещества сведены в группу наркотиков, и если их и отделяют друг от друга, то только тем, что причисляют их к группе - «лёгкие наркотики». И это при том, что психоделики кардинально отличаются своей направленностью и возможностями от веществ, которые мы называем наркотиками. Сходство между веществами этих двух групп заключается лишь в том, что они являются психоактивными средствами, А различие столь значимо, что психоделики можно использовать не только как средство познания себя, как средство для лечения некоторых состояний психики, но и как средство для профилактики наркоманий.

В отношении психоделиков необходим взвешенный подход, который позволит непредвзято изучать их свойства и определять возможные сферы их использования. Мескалин, псилоцибин, ЛСД и другие психоделические вещества уже не одно десятилетие указываются в литературе под именем - психоделики. Изучение их влияния на психику многие годы проводится в различных странах, в том числе проводились и в Советском Союзе. Их позитивное влияние на личностное развитие и возможность использования их в медицинских целях для лечения определённых состояний психики подтверждены работами учёных представляющих различные научные направления. Достаточно упомянуть такие имена как А.Готлиб, С.Гроф, К.Кастанеда, Т.Маккенна, М.Элиаде, Е.П.Блаватская, Т.Лири, Р.Метцнер, М.Д. де Риос (26, 27-33, 48-52, 79, 147, 173, 177, 178). Несмотря на это на сегодня сложилась парадоксальная ситуация, когда психоделические препараты, которые могли бы быть использованы в медицине, недоступны специалистам в силу имеющегося запрета на их официальное использование, и в тоже время они легко доступны тем, кто распространяет их имея целью лишь наживу.

При формировании конструктивной социальной стратегии, соответствующей тяге человека к получению психоделического опыта, необходимо принимать во внимание опасливое отношение большей части общества к веществам подобного рода. Поэтому сначала необходимо широкое признание того, что стремление к переживанию состояний раскрывающих психику нужно рассматривать как естественную потребность любого человека. Потому что, как подчёркивает С.Гроф «...возможность мистического опыта является естественным врождённым правом всех человеческих существ...». И, что особенно важно сегодня, потребность эту можно удовлетворить без применения психоделических веществ. Для этого эффективны как веками используемые медитативные, телесные и дыхательные методики, так и современные эмпирические психотехники.

Сегодня наличие психоделиков вызывает ту же озабоченность общества, каковая проявляется в отношении наркотиков. Такой одинаковый подход к столь противоположным препаратам есть результат представления их в массовом сознании как одного и того же. Причины этого кроются в нюансах общественного устройства. А следствием является неразбериха в представлениях, на которых базируется общественное отношение к психоактивным веществам, отсутствие в арсенале медиков необходимых им препаратов, и неразбериха в деле борьбы с наркотиками.

Необходимо отделить психоактивные вещества, обладающие способностью содействовать развитию личности, от психоактивных веществ действующих на неё разрушающе. Основанием для этого, естественно, послужит абсолютно разный результат их воздействия на человека. Так, например, если психоделики, при определённых условиях их применения, в конечном итоге действительно способствуют познанию себя и достижению личностью целостности, то употребление наркотиков приводит к болезненной зависимости от них и разрушению личности. Именно, исходя из этого, первые обозначены и описаны, как психоделики - «ум открывающие или выражающие психику» вещества, а вторым специалистами присвоено наименование наркотики - «вещества, приводящие в оцепенение». При таком подходе псилоцибин и ЛСД оказываются представителями многочисленной группы психоделиков. А героин и кокаин представителями значительно меньшей группы наркотиков.

Если мы говорим, что и к психоделикам может сформироваться хотя бы эмоциональная зависимость, то надо честно признать, что таковая формируется и ко многим весьма обыденным «объектам». Однако по своему влиянию на сознание человека они значительно более вредны, чем психоделики. Я имею в виду группу, так называемых, «социальных наркотиков», в которую относятся средства массовой информации, и ряд общепринятых продуктов питания: чай, сахар, кофе... . В использовании современным человеком средств массовой информации явно прослеживается его эмоциональная зависимость от них, его стремление убежать от своих неоднозначных внутренних проявлений в этот мир искусственных ценностей и страстей. Ну а то, что кофе, чай и сахар обладают весьма определённым воздействием на человека, вызывая привыкание к ним и даже зависимость от них - факт общеизвестный. Но, возразят мне, ведь они не разрушают личность. А вот это, как говорил один литературный герой, «с какой стороны посмотреть».

Ещё раз подчеркну, что выделение в группе психоактивных веществ подгруппы психоделиков, во-первых, давно уже сделано (в том числе и отечественными специалистами), и, во-вторых, обоснованно реальными параметрами - возможность решения конкретной насущной задачи личностного развития человека и получение конструктивного результата.

Из всех представителей психоактивных веществ именно психоделики и наркотики вызывают наибольшую социальную озабоченность. И если по отношению к последним её уровень объективно оправдан, то по отношению к психоделикам общественная настороженность явно чрезмерна. Практика различных духовных движений показывает, что приём психоделиков как средства познания себя носит кратковременный характер и лишь на определённом этапе развития (за исключением целенаправленных визионерских исследований). Кратковременный приём психоделиков с указанной целью не сопровождается переходом к употреблению наркотиков, потому что сам факт применения психоделика - есть осознанная реализация естественной потребности познания себя именно через этот опыт. Более того, из такой практики известно, что приём психоделиков не столько сопряжён с получением удовольствия, сколько является духовной работой. Отмечу ещё одну, на мой взгляд важную, особенность психоделиков: они чрезвычайно индивидуальны и весьма специфично, избирательно инициируют психоделические процессы. И психоделический опыт, полученный с их помощью, всегда соответствует познанию, которое необходимо получить человеку в данный момент его «движения». В каждом психоделическом процессе раскрываются психические пространства, соответствующие достигнутому конкретным человеком в его «движении». Очевидность правила - каждому своё, - в психоделических процессах реализуется на высочайшем разумном уровне.

Признание факта искусственно сформированной, чрезмерной настороженности общества по отношению к психоделикам позволит вести соответствующую образовательно-просветительскую работу без фальши и лицемерия. И ситуации, подобные той, в которой студенты спросили лектора, рассказывающего им о широко известном психоделическом препарате как об опасном наркотике, откуда он знает о наркотической опасности данного вещества, а он смог лишь замяться в ответ - так как несмотря на большую распространённость использования этого вещества во всём мире, фактов наркотической его опасности нет (о чём студенты, в отличии от лектора, знают!), - будут скорее исключением, чем правилом.

Признание факта избыточной настороженности общества к психоделикам и выделение их из группы наркотиков будет аргументом в пользу их применения в медицинских целях. Также это позволит вплотную заняться проблемами действительно имеющими место при использовании психоделиков. Например, не редкие факты перехода от использования психоделика к употреблению наркотиков. Причины такой смены психоактивных веществ - вот что нуждается в анализе с последующей разработкой, соответственных задаче мер. Одна из причин давно известна: весьма часто такой переход осуществляется лицами, начавшими употребление психоделиков с целью получения «кайфа». Однако психоделики вызывают процессы, далеко не всегда соответствующие желаемому, и человека, употребляющего их с целью получения только удовольствия, ждёт скорое разочарование. Если после этого он продолжает иметь установку на получение «кайфа», то, как итог своих поисков, может осуществить смену используемых веществ - психоделиков на наркотики. В этом случае действительное знание о том веществе, которое он применил в погоне за удовольствиями, приходит позже и, нередко, с очень большим опозданием. Отсюда уже видятся необходимые направления просветительской работы. Кроме просветительской информации о пагубности наркотиков, необходима и информация, разъясняющая задачи, которые можно решить с помощью психоделиков, и обоснование условий, в которых можно экологично получать психоделический опыт. Провести нужную подборку теоретического материала и сделать всё необходимое для распространения соответствующих знаний - задача вполне реальная для наркологической и других заинтересованных в этом служб. Этот подход честнее и эффективнее, чем безоглядный запрет всего, сваленного в одну кучу, под устрашающим названием - наркотики. При таком подходе уместной будет и информация о том, что благодаря эмпирическим психотехникам, получение психоделического опыта возможно и без психоделических препаратов или с весьма кратковременным периодом их использования.

Необходимо считаться с тем, что стремление к психоделическому опыту действительно свойственно человеку, как проявление его потребности к открытию и постижению духовных глубин. Другое дело - понять, почему оно деформируется и псевдореализуется в неадекватных задаче формах и, в частности, путём употребления наркотиков. Понимание происходящего в этом случае может быть достигнуто, если найти ответ на вопрос: что является побудительным мотивом к использованию того или иного психоактивного вещества?

Планируя работу, направленную на выяснение причины, которая привела к приёму психоактивного вещества, необходимо иметь в виду, что заявленная причина может иметь весьма неоднозначный характер. Важно учитывать, что словесное изложение человеком причины употребления им каких-то веществ, может не соответствовать действительно имеющему место, в силу того, что человек не способен сформулировать истинной причины своего шага. За фразой «ловить кайф» может скрываться более фундаментальное, не вербализуемое устремление. Вот как об этом говорит С.Гроф в книге «Неистовый поиск себя»: «Не исключено, что за потребностью многих людей в наркотиках или алкоголе скрывается потребность в трансценденции, потребность в целостности. Если это так, то тогда наркотическая и алкогольная зависимость, так же как и другие формы зависимости, могут быть во многих случаях формами духовного кризиса. ...Для многих людей за их потребностью в наркотиках или алкоголе скрывается потребность в своей Высшей Сущности или Боге».

Имея в виду, что приём наркотиков может быть результатом как бездумной погони за «кайфом», так и проявлением потребности «в своей Высшей Сущности или Боге», можно формировать адекватную стратегию помощи. Стратегию в которой будет место и профилактической работе, и совместной медико-психологической помощи, и помощи различных объединений исповедующих какое-то духовное направление. Идея применения Божественного Духа против алкогольных напитков - «spiritus contra spiritum», высказанная К.Г. Юнгом, - стала основой многих программ лечения алкоголизма. Сегодня этот же принцип применения Божественного Духа против наркотической зависимости широко используется в комплексном лечении и реабилитации лиц страдающих наркоманией. При этом очевидно, что строго разграничить причины, по которым человек начал применять наркотики - невозможно, поэтому профилактика наркоманий, как и помощь, оказываемая лицам, попавшим в наркотическую зависимость, должны проводиться с привлечением специалистов в различных областях Жизни.

3.4 Психиатрия в свете эмпирической практики

Практикующий в эмпирических техниках обязательно встретиться с психическими феноменами как-то обозначенными психиатрией и, возможно, приписанными ею к определённым болезненным состояниям человеческой психики. Но откроются они ему не стой стороны, с какой их привычно рассматривает сегодняшняя психиатрия: он обнаружит, что их появление закономерно в естественном течении того или иного эмпирического процесса. Этот факт может быть причиной возникновения в практикующем некоторого напряжённого отношения к психиатрической среде и даже породить определённый внутренний конфликт - категоричное невосприятие её взглядов. В сущности, происходящее в нём будет отражать объективно существующую сложность взаимоотношений эмпирической психотерапии и психиатрии. При этом и та и другая сторона, наблюдая одно и тоже, имеют свои основания для полярно противоположных выводов. И, вероятно, потребуется немалого времени, для того чтобы, по мере всё большего постижения содержания психических процессов, эти противоречия исчезли сами собой. А пока психотерапевт, столкнувшийся с данной проблемой, будет учиться вести эмпирическую практику с учётом открывающихся реалий. И сначала он осознает, что не важно, кто и насколько более прав. По большому счёту это вообще не имеет никакого значения, так как развитие обоих названных направлений помощи человеку лишь отражает разные грани общего развития человеческого сообщества. А затем, в дальнейшей эмпирической практике, он обнаружит достаточно веских оснований, которые примирят его внутренние разногласия, и помогут ему экологично продолжать эмпирическую практику в условиях существующих взаимоотношений.

Дабы несколько облегчить кому-то формирование психотерапевтической позиции, соответствующей задачам эмпирической практики, и был задуман этот раздел, далеко не сразу ставший таким, каким его видит читатель. Возможно, содержащийся в нём материал поможет кому-то, начинающему свою эмпирическую практику, обойтись без крайностей и будет способствовать формированию у него взвешенного отношения к взглядам и к самой сути современной психиатрии.

Психиатрия, возникшая как результат гуманных устремлений человечества - познавать человеческую психику и оказывать помощь лицам, обозначенным как психически или душевно больные, - на всём протяжении своего присутствия в обществе реализует их сообразно знаниям, на которых она базируется и сообразно социуму, частью которого она является. Но сегодняшнее научное эмпирическое познание позволяет основательно усомниться в некоторых фундаментальных её установках и сказать нечто, в её взгляды не вписывающееся.

Во-первых, успешное лекарственное прекращение болезненных проявлений психики означает лишь то, что некий психический процесс уже не может проявиться вовне. Но сам этот процесс не прекратился! Он продолжает своё развитие, согласно своим закономерностям, и пока очень немногим из нас дано постичь его суть.

Во-вторых, сегодня есть немало оснований говорить о том, что некоторые проявления психики не есть свидетельство её болезни, а являются естественными для определённого этапа личностного развития, и что через такой этап развития когда-то проходит каждая индивидуальность. Проявления эти неординарны и часто весьма драматичны. Это оправдывает гуманную направленность психиатрии на их подавление с целью защиты человека от самого себя и защиты от него окружающих. Но всегда ли необходима именно эта тактика? Вопрос этот правомочен, так как обширная эмпирическая практика свидетельствует о том, что далеко не всегда нужно подавление неординарных проявлений психики. Сегодня есть другие - более экологичные, чем лекарственное подавление, - подходы в помощи человеку, переживающему неординарное состояние психики. Признание академической психиатрией этого факта, приведёт к созданию основ для дифференциации соответствующих психиатрических подходов. И будет выделена многочисленная группа пациентов, которым сегодняшняя тактика медикаментозного подавления «болезненных» проявлений их психики не нужна.

Сами термины «психически больной» и «душевно больной» не правомочны, так как душа (а психе - это душа), не болеет всем тем обширным списком болезней, что мы ей приписываем. Однако и других терминов на сегодняшний день психиатрия не имеет. Их и не будет до тех пор, пока в её трактовках не появятся те термины, которые соответствуют происходящему с человеком на том или другом этапе его развития. Это развитие, согласно взглядам подавляющего большинства мировых философско-религиозных движений и духовных школ, подразумевает весьма длинный путь. На этом пути нечто, всегда присущее человеку, раз за разом делает крохотные шаги навстречу истинному «Я». И до финального момента этого «движения» предстоит сделать необозримое множество таких крохотных шагов. Почему же не может быть так, что один из множества этих шагов человек проходит в состоянии «душевной болезни» - а правильнее будет сказать в состоянии «духовного кризиса», - и что множеству других шагов естественным образом сопутствуют необычные состояния сознания?