Опыт эмпирической психотерапии

В-третьих, давая психотропные препараты с гуманной целью - помочь страдающему (и это не просто «красное» слово, ведь человек действительно страдает и страдает порой невыразимо тяжело), мы весьма часто не можем точно ответить на вопрос: какова достаточная мера применения этих препаратов? Мера, исключающая возможность их негативного воздействия на психику человека. Какова в каждом конкретном случае та самая - необходимая, - лечебная доза? Можно смело сказать, что ответ на этот вопрос пока не найден, потому что наличие лекарственной избыточности в психиатрической практике - очевидный факт. И психиатр, видя устраивающий его эффект от применяемой медикаментозной терапии, одновременно видит и негативные её последствия, наиболее страшное из которых - это разрушение личности больного, производимое используемым препаратом.

Множество «но» возникает, когда разговор заходит о психиатрии, и это естественно: ведь она направляет инструменты своего воздействия в самую деликатную и самую сложно организованную область человека - его психику. В силу малости психиатрических знаний о происходящем в психике человека, не ошибаться здесь невозможно. Поэтому, вероятно, ещё очень долго психиатры будут нести свой нелёгкий крест, осознавая, что оказывают вспомоществование своим подопечным вслепую, и что вместе с подавлением «болезненной симптоматики» своих пациентов они подавляют в них что-то без чего нет личности.

На сегодняшний день совершенно очевидно, что в психиатрии необходимо культивировать практическое познание психических процессов. Это позволит не только получить действительное знание о том, что именуется психическим заболеванием, но и наполнит психиатрическую гуманность большей осознанностью. К слову отмечу, что n-ое количество лет назад такое практическое познание психических процессов начало культивироваться в психиатрической среде Ленинграда, но политические процессы последующих лет свели данную тенденцию на нет (С.Гроф «Когда невозможное возможно»).

Учитывая, что многими годами закреплённое в социуме представление о неоспоримой правильности психиатрических трактовок, применяемых ко множеству психических феноменов, - это реальность, есть смысл хотя бы в тезисной форме попытаться показать, что такая монополия весьма мало способствует познанию того, что есть истинная суть человека.

1. Сегодня психиатрия имеет в своём арсенале описание практически всех возможных психических состояний человека. Это результат многих лет труда целой плеяды «звёзд» психиатрии. Однако, описав и обозначив всё, или почти всё, что видит глаз, психиатрия оказалась перед очевидным фактом: подавляющая часть описанных и обозначенных ею неординарных проявлений человеческой психики так и осталась неясной в плане причин, их порождающих. Дело в том, что «инструменты», которые используются в психиатрии для того, чтобы познать причину конкретного неблагополучия в сфере человеческой психики, как раз этого сделать и не позволяют. Поэтому пространство, в котором зарождаются причины того, что когда-то проявится в личности, сегодняшним подходам психиатрии недоступно.

Даже те состояния, причиной которых считается органическое поражение головного мозга, в конечном итоге зависят от него не так сильно, как считается в психиатрии. Вина, которая возлагается на органическое поражение головного мозга, как на причину заболеваний, в большинстве случаев сильно преувеличена. Определённые органические, биохимические, нейрофизиологические и другие изменения отмечаемые в «больном» мозге, - лишь звенья следственной цепочки. И, как показывает опыт, определённая эмпирическая практика значительно снижает выраженность органической симптоматики, если вообще не сводит её на нет.

2. Очевидно, что чисто описательный подход психиатрии, не подкреплённый глубокими знаниями причин, возможность рассмотрения которых просматривается только через специфический эмпирический опыт, исчерпал свои прогрессивные ресурсы. Это отражается, в частности, и в факте, который отметил английский психиатр Р.У.Лейнг, «...подход классической клинической психиатрии не изменился в принципе со времён Крепелина...» (71, стр. 31). На сегодня развитие описательного изучения психики остановилось на уточнении и смене уже имеющихся психиатрических ярлыков, и изобретении новых, как ответ на появление ещё не описанных психических состояний. Этот процесс, по-видимому, не исчерпаем, и появление новых психиатрических терминов, взамен отслуживших своё, будет сопровождать развитие описательной психиатрии и в будущем.

Описательный принцип, не подкреплённый знаниями о причинах необычных состояний сознания, породил психиатрический язык, который не соответствует стремлению понять происходящее. Р.У.Лейнг так обрисовал эту ситуацию: «...как я могу подойти к пациентам, если сами психиатрические термины, имеющиеся в моём распоряжении, держат пациента на расстоянии от меня? А как вообще возможно показать значение состояния пациента и его общечеловеческий смысл, если слова, которые мы можем при этом использовать, специально предназначены для того, чтобы изолировать пациента....». (71, стр. 13)

3. Всё в определённый момент может обрести качества своей противоположности. Вот и психиатрия наряду с прогрессивными элементами всё более очевидно выказывает свойства препятствующие прогрессу, и в том числе её собственному.

Так, например, сведение множества (или, по крайней мере, подавляющего большинства) психических феноменов к однозначному восприятию их, как проявлений какой-то патологии привело, в частности, к тому, что люди, переживающие необычные психические феномены, боясь прослыть ненормальными, или скрывают, если могут, этот факт и тем самым лишают специалистов возможности расширить свои представления о психике, или подавляют эти проявления психики доступными средствами, вплоть до применения специфических медикаментов, назначаемых психиатрами, видящими в их состояниях лишь признаки патологии.

Мысли о том, что многие необычные состояния сознания связаны с процессом личностного развития и потому естественны, тридцать лет назад большинству из нас даже не могли прийти в голову, не говоря уж о заинтересованном обсуждении этого факта психиатрическим сообществом. Сегодня, благодаря огромному практическому материалу трансперсональной психологии, ситуация постепенно меняется. Говоря словами Станислава Грофа: «Сейчас возрастает очевидность того, что потребность в трансценденции и во внутреннем развитии является основным и нормальным аспектом человеческой природы. Признание этого факта позволяет объективно, непредвзято взглянуть на необычные состояния сознания действительно сопутствующие духовному развитию личности, не пугаясь их мистической или психотической природы». И далее, как продолжение этой мысли, в другой работе он пишет: «Хотя традиционная психиатрия и проводит различия между психотическими реакциями и мистическими состояниями, тем не менее не только кризис духовного раскрытия, но часто и гораздо более простые трансперсональные переживания нередко становятся причиной постановки патологического диагноза. ...Основной критик существующей диагностической практики в отношении мистических состояний - Дэвид Лукофф, психиатр из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Он высказал назревшую потребность чёткого различия мистических состояний от психотических реакций. По его мнению, психиатрия должна иметь две дополнительные категории, в которых мистические и психотические проявления частично перекрывают друг друга: мистические состояния с психотическими проявлениями и психотические состояния с мистическими проявлениями.

При существующих в настоящее время обстоятельствах использование диагностических ярлыков лишь затемняет суть явления и препятствует проявлению целительного потенциала процесса. В дополнение к социально заклеймённым и считающимся психологически вредными эффектам, создаётся ложное впечатление, что расстройство - это и есть болезнь, в данном случае душевная, и это служит оправданием для подавляющего медикаментозного лечения, предлагаемого в виде научно обоснованного метода» (30, стр. 324-325).

К настоящему времени всё более очевидно, что число лиц, которым ставятся «серьёзные психиатрические диагнозы» превышает реально имеющееся количество таких больных, а использование медикаментозного подавления психических проявлений неоправданно расширено. Причина этого напрямую связана с ограниченностью представлений о природе необычных проявлений психики. Понимание этого пришло и к самим психиатрам. Например, свидетельством этого являются призывы вернуться, при постановке диагноза шизофрения, к классическим критериям, открытым и описанным Ойгеном Блейлером. Как известно, он относил продуктивную симптоматику не к основным, а к дополнительным (не обязательным) признакам шизофрении.

В своё время он выделил «основные» (первичные) и «дополнительные» (вторичные) симптомы шизофрении.

Основные симптомы шизофрении

амбивалентность

аффективные расстройства

аутизм

ассоциации (нарушение ассоциативного процесса мышления);

Дополнительные симптомы шизофрении

галлюцинации

бред.

При этом Блейлер отмечал, что присутствие дополнительных симптомов в клинической картине шизофрении не обязательно. В настоящее время не мало психиатров забыли об этом и не редко ставят диагноз шизофрении, опираясь на наличие лишь дополнительных симптомов.

Надо отметить, что нынешнее состояние психиатрии в большинстве своём таково, что блейлеровский подход к диагностике шизофрении, при котором «сохраняющийся интерес к личности» позволяет отделить действительно больных людей от лиц, находящихся в процессе личностного развития, требует профессионального мужества основанного на опыте самопознания.

Мой личный опыт наблюдения многих и многих психически здоровых людей, имеющих специфические «симптомы» в определённые периоды их личностного развития, дал мне твёрдое убеждение в естественной необходимости культивирования психиатром, психотерапевтом и психологом способности к неоднозначной оценке психических проявлений. Необходимо уметь признавать в них правомочное свидетельство личностного развития. Я вижу очевидную необходимость в психиатрическом подходе, позволяющем иметь возможность такого взгляда на неординарные психические проявления «движения».

В своей практике я имел возможность профессиональной работы и приватного общения с людьми, которым был поставлен серьёзный психиатрический диагноз - шизофрения, при её отсутствии. Прежде чем рассказать о немногом из моего опыта общения с такими пациентами, я отмечу, что всё сказанное ниже - это мой личный взгляд на природу произошедшего с ними.

Больного мужчину - К., я взял на курс именно потому, что в ходе предварительной беседы не обнаружил оснований для такого диагноза и определил его состояние, как невроз. Курс эмпирической психотерапии прошёл с явной положительной динамикой. Спустя некоторое время после него, по собственной инициативе, К. съездил в Санкт-Петербургскую психиатрическую клинику, где диагноз - шизофрения, - был снят.

С другим мужчиной, имеющим группу инвалидности с диагнозом «шизофрения», у меня была длительная беседа. Анализ, данный им пережитому за время «болезни», оценка событий, имевших место в этот период, чувство юмора с каким он излагал некоторые из них, и его взгляды на суть человеческой жизни, напрочь отметают какие-либо сомнения в его нормальности. Открытия, которые он сделал за время своей «болезни», вероятно, сделали бы честь профессиональному визионеру. К слову сказать, он сам, на своём опыте, пришёл к открытию того, что психотропные препараты, нарушая энергетику, мешают происходящему в нём, и несколько лет назад безболезненно для себя, самостоятельно прекратил их приём. Его отношение к имеющемуся ярлыку-диагнозу весьма естественно для человека, глубоко понимающего происходящее. И он с улыбкой говорит о том, что группа инвалидности - это для него подарок за всё то, что он перенёс, и, благодаря ей, он имеет возможность заниматься тем, чем хочется.

Третий пример тоже взят из частной беседы с человеком, которому ещё очень многое предстоит. В случае этого мужчины, с позиций эмпирической практики, с позиций естественности и закономерности переживания человеком необычных состояний сознания в ходе личностного развития, разговор мог идти о какой-то разновидности духовного кризиса, но психиатры поставили диагноз - шизофрения. Длительный период времени он подвергается лечению инъекциями современных нейролептиков. Эффект совершенно неадекватен возможностям этих лекарственных средств: то, что психиатры обозначили как «продуктивная симптоматика», не исчезло и развивается по своим непонятным для них законам, а в дополнение к ней появились осложнения свойственные этой группе препаратов.

Разумность его отношения к своему состоянию, стремление понять «что происходит» и «для чего это», попытка осмысленного анализа встающих перед ним глубоких духовных откровений свидетельствуют о процессах, не имеющих отношения к психопатологии. Но для этого человека, пока, нет альтернативы в выборе помощи. В его случае отсутствует даже призрачная возможность встретить какое-то другое - не психиатрическое, - отношение к происходящему с ним.

Позже, вспоминая о нём и встречаясь со сходной однозначностью событий в жизни других людей, я не раз отмечал удивительный факт: каждый раз настолько своё, индивидуальное стечение обстоятельств, не позволяющее произойти в жизни данного человека чему-то другому, что закрадывается мысль о запланированности этого самого стечения обстоятельств.

И ещё один пример - встреча с женщиной, которой когда-то был поставлен диагноз - шизофрения. Проводимое ей лечение имело результатом снижение интенсивности «продуктивной симптоматики» и растягивание её личностных процессов на многие годы. На фоне постоянного приёма психотропных препаратов, внутреннее действо, хотя и медленнее, продолжалось, и (примечательно!) действительное облегчение пришло не в связи с длительно проводимым лечением, а после, в каком-то смысле, заключительного процесса этого этапа её «движения»: она «увидела круг» (мандала!) и в нём «светлый образ женщины, как на иконе». После этого всё прошло: «стало очень светло и спокойно в жизни». Полностью исчезла «продуктивная симптоматика». С этого момента позитивные изменения в ней отмечены и окружающими. Конечно, многолетний приём психотропных средств и социальная бирка-диагноз, внесли свои коррективы в её жизнь. Но, по завершении всего, она стала сама замечать, что относится к происходящему вокруг (в том числе и к отношению окружающих к себе) спокойно, с пониманием.

4. Исходя из того, что сегодня отмечается явное нарастание количества эмпирических подходов в психологии, психотерапии и психиатрии, можно предполагать и надеяться, что когда-то оно достигнет некой критической точки, за которой грядут кардинальные перемены. И, в частности, вместо выискивания новых названий тем или иным психическим состояниям, психиатрия обратит своё внимание на истинную их природу и, соответственно, обратится к иным, нежели только медикаментозные, подходам в психиатрической помощи.

Нарастают и тенденции к интеграции научных знаний о психике с учениями различных философско-религиозных направлений. Лагерь сторонников Юнга, Лейнга, Маслоу, Фромма, Грофа, Уилбера, Бейтсона, Саймонтонов, Лукоффа, Рольф, Морено, Перлза, Минделла, Лоуэна, Ассаджиоли, и многих других специалистов, в том числе и из России, представляющих различные эмпирические подходы в личностной работе, всё увеличивается. В то же время увеличивается и число людей, получивших опыт эмпирического самоисследования, и на своём опыте подтвердивших жизненность и практическую ценность эмпирических подходов.

С этой точки зрения, интересен набросок проекта Р.У.Лейнга, обращённый в наше ближайшее будущее: «Вместо больницы для душевнобольных - своего рода ремонтного завода для людей - нам нужно место, где люди, далеко путешествовавшие и, следовательно, более потерянные, чем психиатры и другие здоровые люди, могут продвинуться дальше во внутреннее пространство и время, и вернуться назад. Вместо церемонии деградации психиатрического обследования, диагностирования и прогнозирования нам нужно подготовить для тех, кто к этому готов (говоря психиатрической терминологией, для тех, у кого вот-вот будет шизофренический срыв), церемонию инициации, через которую личность пройдёт при полном общественном одобрении, погрузится во внутреннее пространство и время и вернётся назад с помощью тех, кто там уже был. Говоря с психиатрической точки зрения, это бы явилось помощью бывших пациентов пациентам будущим по схождению с ума». (70, стр. 307)

3.5 «Профессиональная деформация»

Определение.

Причина.

Проявления.

Возможная профилактика.

В этом разделе я буду использовать словосочетание - «познание себя», как аналог словосочетания «движение к истинному Я».

Основной задачей жизни человека является познание себя. Задача эта реализуется в бесконечном множестве вариантов человеческих жизней, но в любом из них истинное познание себя осуществляется с помощью эмпирических подходов. Рациональное познание себя тоже играет важную роль в жизни человека. Однако такое познание себя весьма ограничено, уж не говоря о том, что и сами рациональные его основы весьма зыбки, не основательны, быстро устаревают и потому постоянно сменяются новыми «научными открытиями». Чего не скажешь об эмпирических подходах, многие из которых в практически неизменном виде применяются человечеством сотни и тысячи лет. Глубина и истинность такого познания неизмеримо превосходит познание, обретённое с помощью рациональных методов.

Я предлагаю посмотреть на участие человека в любой деятельности и на условия, которые способствуют формированию «профессиональной деформации», с точки зрения успешности реализации главной задачи - познания себя, поскольку именно сознательно создаваемые препятствия познанию себя и являются причиной формирования «профессиональной деформации». Впрочем, ничто не мешает нам рассматривать «профессиональную деформацию» и как некий жизненный сценарий-заблуждение, как одно из заблуждений в череде огромного множества других.

I. Любая деятельность изменяет личностный статус человека. Поэтому можно говорить об общем феномене - «изменение деятельностью» («личностное изменение деятельностью»). Все мы - милиционеры, врачи, парикмахеры, строители, учителя, адвокаты, мужья, жёны, кришнаиты, христиане и т.д. и т.п., - посвятив себя какой-то деятельности, очень скоро получаем дополнительное, специфическое - соответствующее выбранному роду деятельности и условиям его осуществления, - личностное отличие друг от друга. Если учесть, что всегда есть несколько видов деятельности, одновременно присутствующих в биографии одного и того же человека, то понятно, что суммарный рисунок их воздействия на личность будет «многоцветным».

«Изменение деятельностью» - процесс динамичный. В той или иной мере в нём проявляются 3 периода: период адаптации, стабильный период и период потребности в каком-то изменении деятельности. В зависимости от рода деятельности и «человеческого фактора» длительность этих периодов может различной.

«Изменение деятельностью» - естественный процесс, смыслом которого является реализация возможностей познания себя, соответствующих избранной деятельности. Начальным, видимым результатом этого процесса будет естественная склонность к взгляду на жизнь с позиции избранной деятельности. При этом сохраняется способность отслеживать свои личностные изменения и критически их анализировать. Но (и это необходимо принять, как константу), игнорирование внутренних посылов к какому-то изменению в деятельности создаёт благоприятные условия для начала процесса развития «профессиональной деформации» со всеми вытекающими из этого последствиями.

Личностное изменение, возникшее в ходе и под влиянием профессиональной деятельности, конструктивно, поскольку самым главным его результатом является появление новых (пусть и специфических, сообразно выбранной деятельности) возможностей познания себя. Это изменение доступно как последующему преобразованию (по мере дальнейшего обретения нового опыта), так и полному устранению из психологического портрета личности (так же, по мере дальнейшего обретения нового опыта). Но всё это происходит лишь по мере реализации того познания себя, которое возможно в ходе избранной деятельности.

Учитывая вышесказанное можно рассматривать феномен «профессиональной деформации» с более объективных позиций.

«Профессиональной деформацией» называется такое личностное изменение человека, которое возникло в ходе его участия в деятельности, связано именно с этим видом деятельности и имеет деструктивную основу.

«Профессиональная деформация» явление не столь частое. По моим наблюдениям количество специалистов, которые могут быть отмечены, как личности с признаками «профессиональной деформации» вряд ли превышает 5%-ый рубеж.

«Профессиональная деформация» формируется только на основе уже имеющихся результатов «изменения деятельностью» и лишь как один из вариантов последующего развития личности «изменённой деятельностью». На мой взгляд, ошибочно и достаточно широко принято, подразумевать под «профессиональной деформацией» - а) отсутствие конструктивности в таком личностном изменении; б) отсутствие возможности исправить эту «деформацию».

На основании своих наблюдений, я могу сказать, что данное изменение личности имеет такой же конструктивный потенциал, как и другие: оно даёт опыт, который необходим для дальнейшего «движения». У меня есть основания и для того, чтобы не согласиться с тем, что исправить эту «деформацию» возможности нет. Дело в том, что, при наличии сформировавшейся «профессиональной деформации», в её «лице» мы имеем дело лишь с частью личности. Гипертрофированной, перегруженной страхом познания себя и чувством собственной значимости, деформированной как психологически, так и энергетически, но при этом остающейся всего лишь частью личности. И этот факт позволяет оптимистично предполагать возможность возвращения личности к цельному состоянию.

Итог «профессиональной деформации» - грустное зрелище, если не драматичное. Но «профессиональная деформация» имеет возможность подвергнуться обратному развитию. Я не знаю, как это будет проходить в каждом отдельном случае, как будет проходить «движение» к цельности у человека подверженного такому разобщению, как «профессиональная деформация». Одно я знаю точно: помочь в этом случае можно лишь оставив данного человека наедине с его заблуждением (тем более, что другого и не представляется, поскольку он неизбежно упорствует в своём заблуждении относительно того, что происходит с ним). И тогда, исчерпывая себя, «профессиональная деформация» обязательно подведёт своего обладателя к рубежу, за которым неизбежно начнётся расставание с ней. Оно начнётся, как следствие сформировавшегося запроса и поначалу с чьей-то сторонней помощью. Как во всех случаях возвращения к себе, и здесь эта работа будет проходить не без сложных коллизий. В этом процессе обязательно будет стремление найти согласие между частями личности, будет отслеживание-осознание результатов того, к чему привёл образ жизни в состоянии «профессиональной деформации», образ жизни, который потенцировался страхом познания себя, и потому в нём главным, выраженным было стремление всемерно наращивать чувство собственной значимости.

II. Рассуждая о причинах перехода имеющихся личностных «изменений деятельностью» в «профессиональную деформацию» надо отметить, что причины всего, что происходит с человеком, просто, ясно, лаконично и значимо сходно изложены в учениях различных философско-религиозных направлений. Во все них говорится об одном и том же источнике человеческих проблем: Невежество (в смысле восприятия своего «я», эго). И во всех них даётся один и тот же рецепт избавления от них: Познание Себя. При этом, давая «рецепты» успешного прохождения уроков познания себя, все Учителя отмечают необходимость соблюдения одного непременного условия. Формулировки его они облекают в различные, подчас завуалированные, формы, но смысл их во всех случаях один: обязательным условием для успешного познания себя является прохождение предназначенного, поскольку именно в ходе его реализуется, заложенная в нём, возможность познавать себя.

С этой точки зрения, в любом виде деятельности, связанном с межличностным взаимодействием, адекватной и естественной является лишь одна задача - сопровождение. Оно будет, в той или иной мере очевидно, взаимным и всегда сугубо индивидуальным во временном плане. Конечно, само слово - сопровождение, - может трактоваться очень широко и служит благодатной основой для обильного словотворчества. Я ограничусь лишь тем, что напомню основное - все мы не более чем подмастерья (это в лучшем случае), наблюдающие работу Мастера. Поэтому надо лишь понять, что, в первую очередь, само наше присутствие (сопровождение) в каждом конкретном случае - это необходимость и возможность проделать некую собственную личностную работу.

Деятельность (в том числе и те её виды, которым дано название - профессия) «избирается» человеком в соответствии с его природными психологическими задатками и способствует познанию себя, что неукоснительно сопряжено с прохождением предназначенного и обретением определённого опыта. При этом человек, имея свободу выбора, может сознательно -

а) использовать ресурсы профессии для того, чтобы познавать себя, проходя предназначенное и получая определённый жизненный опыт;

ИЛИ

б) использовать ресурсы профессии для того, чтобы противодействовать реализации предназначенного ему варианта познания себя.

Практика показывает, что именно выбор второго пути приводит к формированию «профессиональной деформации». Таким образом - «профессиональная деформация» - это результат использования ресурсов, предоставляемых деятельностью (профессией), для противодействия проявлению предназначенного, для противодействия познанию себя.

Я ограничусь перечислением исходных предпосылок, которые направляют человека к реализации первого или второго выбора, так как они подробно рассмотрены в соответствующих разделах этой работы и в соответствующих литературных источниках, список которых также приведён в этой работе.

Врождённые исходные предпосылки, которые направляют человека к реализации первого выбора и способствуют успешности возможного познания себя.

1. Предназначенное - «программа» жизни (чувственные комплексы и их динамика, закладки вынашивания-рождения, кармический сценарий и далее…);

Человечество имеет в своём распоряжении много мудрых книг, в которых изложена «Вечная Философия» и описан путь, который надо пройти, чтобы достичь желаемого познания себя. При этом во всех них, в той или иной форме, сообщается и то, что путь этот должен быть пройден с соблюдением одного непременного условия, осознанное выполнение которого обязательно: прохождение предназначенного. Надежда на то, что кто-то (в том числе и пребывание рядом с кем-то значимым) приведёт к желаемому мимо того, что предназначено прожить - наивна (одна из иллюзий).

2. Ведение (сны, «случайные» события, синхронистичность, архетипы, «динамика долгов» - аналогия этому феномену отслеживается в том, что вкладывается в понятие созависимость, Anne Willson Shaeff …).

3. «Зеркала» в межличностном общении (уместно помнить, что если открытие нового зеркала болезненно для обеих - или более, - сторон, то его закрытие тоже может сопровождаться болью, как у тех, кто реализовал представившуюся возможность познания себя, так и у тех, кто её пропустил; однако качество этой боли у них будет кардинально разным).

4. «Свободная воля».

5. Врождённые закономерности -

- межличностное общение оказывает влияние на всех его участников (за исключением святых); эта особенность объясняет причину бессмысленности попыток искусственного неприсоединения к чьим-то переживаниям, если таковые возникают; конструктивнее будет отслеживать их появление в себе и прорабатывать «всплывающий» личностный материал с ними связанный;

- информация автоматически порождает действие;

- двойственность всех проявлений (любое качество может стать своей противоположностью);

- для познания себя значим только личный опыт.

Исходные предпосылки, которые направляют

человека к реализации второго выбора

1. Страх познания себя.

2. Беспокойство ума (эго-желания…).

3. «Свободная воля», используемая как инструмент потакания человеческим слабостям.

III. «Профессиональная деформация» может возникнуть в ходе любой деятельности, но наиболее выразительны проявления «профессиональной деформации» в тех случаях, когда она сформировалась в ходе деятельности связанной с интенсивным межличностным общением. Во всех случаях она представлена двумя группами проявлений.

Основные проявления

- культивирование в себе чувства превосходства над окружающими, чувства их зависимости от себя;

- учительствование;

- неутолимая потребность наращивать чувство собственной значимости;

- психологическая зависимость от определённого рода деятельности (от профессии);

- резкое снижение способности к критическому анализу своего психологического состояния.

Вспомогательные проявления

- интенсивное использование методов психологической защиты;

- манипулирование окружающими;

- не адекватная зависимость от знания методов, методик, структур, классификаций и т.п.;

- выраженная необходимость изображать из себя то, чем не являешься (гипертрофированная «персона»);

- изменение психофизического статуса (психосоматические заболевания, значимое изменение внешнего облика, характера, пристрастий, вкусов и т.д.).

Учитывая, что отдельные из выше перечисленных проявлений могут присутствовать на различных этапах любой деятельности, необходимо подчеркнуть, что о сформировавшейся «профессиональной деформации» уместно говорить лишь тогда, когда в психологическом портрете личности налицо все основные её проявления.

В представленный выше перечень проявлений «профессиональной деформации» не включёно состояние, которое обозначается как «эмоциональное выгорание». Это связано с тем, что «эмоциональное выгорание» есть нечто кардинально отличное от «профессиональной деформации». «Профессиональная деформация» - это результат противостояния процессу познания себя в ходе избранной деятельности, а эмоциональное выгорание - это результат не адекватного (чрезмерного, избыточного…) использования ресурсов, предоставляемых выбранной деятельностью. Причин такого использования этих ресурсов видится две: собственные заблуждения и наличие таких требований, предъявляемых к профессиональной деятельности, которые не согласуются с природой жизни.

В любом случае, этот вариант деятельности не конструктивен, какими бы позитивными мыслями-лозунгами он не оправдывался, и закономерно приводит психологическому изменению личности, именуемому «эмоциональное выгорание». В развитии этого состояния, как одна из причин, присутствует использование ресурсов деятельности для того, чтобы убежать от каких-то трудностей, возникших в ходе следования по пути предназначенного познания себя. Но здесь, в отличие от ситуации при развитии "профессиональной деформации", такое их использование ошибочное, как следствие неверной интерпретации происходящего. Поэтому, после осознания ошибочности такой стратегии и отказе от неё, человек восстанавливается и может продолжать прежнюю деятельность, используя её ресурсы для познания себя.

Так как отдельные проявления, отнесённые к проявлениям «профессиональной деформации» могут с тем или иным постоянством сопутствовать любой деятельности, то возможен вариант, когда одновременно с их наличием и какие-то ресурсы деятельности используются неадекватно. Какой из двух вариантов развития возобладает в дальнейшем (если развитие какого-либо из них вообще состоится) - всегда сугубо индивидуально. Одно можно сказать с уверенностью: если человек начнёт осознанно использовать ресурсы деятельности для противостояния предназначенному, то процесс формирования «профессиональной деформации», как более значимый, подчинит себе всё. И шаг за шагом неадекватное использование ресурсов профессии всё очевиднее начнёт проходить с особенностями, свойственными формирующейся «профессиональной деформации»: как вариант защиты от предназначенного, как вариант противостояния ему. А в конечном итоге вообще не будет оснований говорить об «эмоциональном выгорании», как об имеющемся самостоятельном проявлении.

«Эмоциональное выгорание» включает в себя развитие неблагоприятных изменений, как в психическом, так и в физическом состоянии человека. Это естественно, поскольку «эмоциональное выгорание» - это общее энергетическое изменение.

«Эмоциональное выгорание» - это обратимый процесс. Получив опыт «эмоционального выгорания», человек, как правило, отказывается от неадекватного использования ресурсов, предоставляемых его деятельностью, и его психофизическое состояние восстанавливается. Впрочем, вариантов последующего развития событий так же много, как и тех, кто прошёл через «эмоциональное выгорание».

Рассмотрим основные проявления, наличие которых в психологической картине «профессиональной деформации» обязательно. При этом я сразу оговорюсь, что однозначно оценивать влияния деятельности на человека - занятие не благодарное: проявления, сегодня оцениваемые как негативные, несут в себе потенциал будущего позитивного изменения личности, а проявления, которые оцениваются как позитивные, таят в себе возможность негативного развития.

Начнём с культивирования в себе чувства превосходства над окружающими, чувства их зависимости от себя. Оно соответствует используемому роду деятельности и, например, проявляется -

- в навязчивом стремлении поставить диагноз/навесить ярлычок;

- в чрезмерном увлечении классификациями, определениями и психологическими штампами;

- в учительствовании;

- в агрессивном стиле исполнения своей деятельности;

- и т.д. и т.п.

Непосредственное отношение к тому, что происходит с человеком, культивирующим в себе чувство превосходства, имеет то, как он подходил к необходимости начать познание себя. В жизни подход этот прост и у всех людей в основном сходен. Поначалу человек, набрав определённые рациональные знания и имея определённый жизненный опыт, может на их основе (и в соответствии с ними) понимать, определять то, что происходит в окружающем его мире. Это тот период жизни, когда сознательное эмпирическое познание себя ещё не востребовано. Рациональный путь познания себя вполне удовлетворяет. И информация, получаемая извне, не приводит к значимым внутренним конфликтам. Но в какой-то момент человек встречается с событием (с другим человеком и т.д.), которое непостижимо, необъяснимо с помощью имеющегося багажа знаний о себе. Главное заключается в том, что это непостижимое оказывается значимым настолько, что грубо нарушает привычный внутренний статус. Это встреченное - непостижимое, необъяснимое с помощью рациональных знаний, - тревожит, беспокоит, лишает внутреннего равновесия. И «взору» открывается тот факт, что есть нечто непонятное в самом себе. У кого-то такое открытие является результатом драматических жизненных событий, а для кого-то оно будет драматичным, вне зависимости от условий способствующих его возникновению. Но в любом случае это событие - есть реальная возможность открыться сознательному познанию себя. И вот тут человек может выбрать один из двух путей. Первый путь - защищаться, чтобы вернуть себе привычное состояние. Для защиты привлекается арсенал рациональных знаний, умопостроений и т.д. и т.п. На базе имеющихся знаний формируются устраивающие объяснения, при этом вытесняется тот факт, что исследуемый таким образом объект в них не вписывается; используются доступные методы психологической защиты, не взирая на их неадекватность в данной ситуации. Такой выбор перекрывает возможность сделать шаг к началу эмпирического познания себя. Второй путь - формируется честное признание того, что встретился с тем, что не возможно осознать, имея лишь базу рационально организованных знаний и опыт, накопленный с их помощью. Такой выбор естественно подведёт внутренние психологические процессы в сторону начала сознательного эмпирического познания себя.

Учительствование - это универсальный способ психологической защиты. Оно сопряжено с интенсивным использованием психологической защиты и выраженным манипулированием окружающими. Самый изощрённый вариант учительствования сопутствует изменениям, которые происходят в человеке преждевременно взявшим на себя роль духовного учителя.

Потребность наращивать чувство собственной значимости реализуется культивированием в себе чувства превосходства над окружающими, чувства их зависимости от себя и учительствованием. Подавляющее большинство из нас имеет потребность в наличии чувства собственной значимости. Можно принять это как данность, но обратить внимание на то, что гипертрофированное чувство собственной значимости является катализатором развития «профессиональной деформации».

Психологическая зависимость от профессии. Можно было бы озаглавить этот пункт одним словом - зависимость, - подразумевая её единственную форму - энергетическую зависимость. Но будет ли в этом случае слово зависимость воспринято именно в таком смысле. Наверняка возникнут вопросы. Например, какую из общепризнанных зависимостей я имею в виду: физическую или психологическую? Поэтому я остановился на словосочетании психологическая зависимость, как наиболее близком к тому, что я имею в виду. В конечном итоге все проявления «профессиональной деформации» служат одной цели: иметь возможность энергетически «кушать». То, что происходит с человеком, сопротивляющимся познанию себя, сопротивляющимся предназначенному, можно обозначить фразой - пустая трата энергии. Человек кроме того, что тратит энергию на реализацию желаемого плана жизни, вынужден тратить её и на препятствие предназначенному. И если силы, которые он тратит на реализацию своих эго-планов, со временем истощаются, то силы направляющие его жизнь в предназначенное русло - неистощимы. Поэтому закономерный итог борьбы с предназначенным - потеря личных энергетических ресурсов. При наличии «профессиональной деформации» эти потери реально ощущаемы, значимы и потому первоочередной задачей для обладателя этой деформации становится пополнение энергии. В любом другом случае человек находит экологичные способы поддержания своей энергетичности на нужном ему уровне. В случае же развития «профессиональной деформации» единственным её источником могут остаться условия, которые можно создавать искусственно, прикрываясь наименованием профессии (деятельности). Вышеперечисленные проявления, прикрытые маской значимой (в том числе и профессиональной) деятельности, позволяют восполнять энергию в ходе межличностного общения. И надо отметить, что такое пополнение энергии, которое даёт повод говорить о том, что данный человек в ходе своей деятельности начал «кушать», может начаться в ходе любого рода деятельности (в том числе и в той, что относят к духовной). Используя ресурсы деятельности для противостояния предназначенному, человек непременно подойдёт к такому личностному изменению, когда «кушать» станет весьма настоятельной потребностью. И естественно, что по мере развития такого варианта жизни, всё более очевидной становится зависимость от избранной деятельности.

Не адекватная зависимость от количества освоенных методов, методик, пройденных семинаров и т.п. возникает тогда, когда их реальным назначением становится наращивание защиты от нежелательных проявлений в себе, которые возникают в ходе профессиональной деятельности. То есть тогда, когда проработка специалистом своих личностных аспектов, становится далеко не первоочередной задачей. Естественно, что в этом случае весомое количество таких «обучений» в большей степени ассоциируется со стремлением наращивать защиту, чем с профессиональным ростом.

IV. Возможная профилактика «профессиональной деформации» включает в себя два направления: (1) соответствующее этой задаче воспитание подрастающего человека и (2) использование ресурсов, которые предоставляет деятельность для познания себя, теми, кто уже избрал для себя конкретный её вид.

А) Результаты воспитания, которые способствуют формированию «профессиональной деформации» -

- акцент на поиске недостатков в других;

- сохранение зависимости от людей и событий из своего прошлого;

- утрата умения быть наедине с собой (Блез Паскаль (1623-1662, французский математик, физик, религиозный философ, писатель) говорил, что большинством ошибок человек обязан своей неспособности долгое время спокойно сидеть в комнате);

- вера в исключительное значение образования, профессионального опыта и эго-установок;

- акцент на соревновательности, конкуренции и карьере;

- акцент на достижении в жизни эго-желаемых результатов и на достижении весомого чувства личной значимости;

- привязанность к результату деятельности;

- стремление изображать из себя то, чем не являешься.

Б) Обучение, итоги которого создают реальную возможность профилактики формирования «профессиональной деформации» -

- обучение осознанности (умение отслеживать и осознавать не только своё состояние, но свою роль и предназначенное в происходящем здесь и сейчас);

- обучение экологичному общению (любое межличностное общение - это обучение, «зеркала», «универсальный индикатор»);

- обучение умению чувствовать ведение и следовать ему;

- обучение целостному восприятию Жизни.

В) Воспитание личностных качеств, наличие которых делает реально возможной профилактику формирования «профессиональной деформации» -

- спонтанность в поведении/в помощи;

- мера желаний;

- недеяние (у-вэй);

Г) Осознанная практика, которая способствует реализации вышеперечисленных задач и исключает возможность развития «профессиональной деформации» -

- практика познания себя (доверие, время, мужество…);

- практика не зависимости от деятельности (от профессии).

3.6 Разное

1. Опыт эмпирической практики подвёл меня к пониманию того, что психотерапевтическая помощь сводится к созданию условий для осуществления возможного «движения» человека и возможного постижения им сути истинного «Я». В этом смысле роль психотерапевта заключается в умении быть рядом с тем, кто какое-то время нуждается в сопровождении; в умении способствовать «движению» конкретного человека действиями, отвечающими на его запрос и, в том числе, безусловным принятием происходящего с ним.

Любым образом созданные иллюзии всемогущества психотерапевта рассеиваются, как только мы приоткрываем для себя сложность и мудрость психического развития человека. Мы начинаем чувствовать себя не более чем подмастерьями, занимающимися тем, что названо психотерапией. Подмастерьями, через опыт своего собственного «движения» открывающими, что «...самопознание как психотерапевтическая процедура ... требует большого труда, тяжкого труда, растянутого на весьма долгое время». (155, стр. 18)

Вообще, утрата иллюзий - это одно из обязательных условий решения глобальной задачи, стоящей перед любым человеком. Лишь шаг за шагом, исчерпывая свои иллюзии, человек приближается к желаемому. Психотерапевт принимает как данность то, что утрата эта сопряжена с проживанием как позитивных, так и негативных чувств. Понимание этого снимает с психотерапевта груз искусственной установки обязательного избавления человека от чего-то трудного в его жизни, и позволяет сопровождать конкретного человека соответствуя особенностям его «движения». Это соответствие будет естественным, экологичным в том случае, если имеющиеся психологические, психотерапевтические и т.п. знания о человеке не подменяют способности видеть своего подопечного цельно.

Нам всем предоставлена возможность соучастия в «движении» друг друга. И если статус осознан, то ясно видна относительность определения - сопровождающий. В этом случае, занимаясь психотерапией, имеешь возможность осознавать коллизии собственного «движения».

2. В эмпирической практике принимаются реально существующими правила личного развития, от сторонних не зависящие, но для человека, по отношению к которому они рассматриваются, - обязательные. Одно из них подразумевает, что определённая роль, исполняемая человеком в какой-то период жизни, может исчерпаться и исчезнуть, уступив место следующей роли. Эта динамика - проявление развития. Но естественная, соответствующая личному «движению», смена возможна только тогда, когда заменяемая роль полностью себя исчерпала и, как следствие, естественно появляется внутреннее согласие на её замену. О том, что такой момент достигнут, сигнализирует состояние человека. Сигнал этот настолько очевиден, что обязательно будет отслежен. Другой вопрос - как он будет интерпретирован и что в ответ на него будет выбрано. Смена жизненной роли, как ответ на такой внутренний сигнал, приводит к конструктивным личностным изменениям.

Смена роли, произведённая без внутреннего согласия, чревата серьёзными осложнениями в жизни человека. Один из результатов преждевременной смены роли - это появление личностного неблагополучия в диапазоне от невротических проявлений до развития какой-то болезни. Например, аборт, произведённый без наличия внутреннего согласия, приводит к психологическим последствиям с симптоматикой от лёгких невротических проявлений и субдепрессивных состояний, до клинической картины невроза. То же самое, на основании своей практики, я могу сказать о случаях разводов, смены профессии и т. п., произведённых до того, как роль будет исчерпана, до того, как из ситуации, в которой она проявляется, будет извлечён необходимый опыт.

Однако реальна и такая ситуация, когда человек, получивший внутреннее разрешение на смену роли и подталкиваемый событиями своей жизни к этому, начинает препятствовать изменениям. В результате наблюдается развитие психологических процессов, ведущих к появлению признаков исчерпанности конструктивных возможностей какого-то стереотипа и к невротическим проявлениям.

Смена ролей в жизни человека имеет неоднозначное значение. В частности, в ходе исполнения ролей реализуется то, что я называю «динамикой долгов»: человек возвращает долги и/или нарабатывает новые. И первый, и второй вариант приводят как к изменению текущей жизни человека, так и к изменениям в далёкой будущей перспективе. Мы тяготеем к научным названиям и объяснениям происходящего с нами. Поэтому в своё время появился научный термин, обозначающий происходящее в ходе «динамики долгов». Этот термин - созависимость. Поначалу она рассматривалась применительно к жизни семей, в которых кто-то страдает наркоманией. Затем созависимости были отслежены в различных вариантах повседневной жизни многих других людей, и в том числе было признано наличие созависмости в профессиональной деятельности людей, занимающихся восстановлением психического здоровья человека (Anne Willson Shaeff). Осознание наличия такого варианта развития взаимоотношений специалиста и того, кого он временно сопровождает, - необходимый фактор для собственного «излечения» специалиста.

3. Сложность и неоднозначность личностного развития, подразумевает естественной ситуацию, пребывая в которой, человек может неоднократно сменить круг лиц, на чью помощь он надеется. При этом, чаще всего можно считать курс эмпирической психотерапии успешным именно тогда, когда изменения, происходящие в подопечном, вывели его на осознание того, что в его поиске себя главный труд - дело его рук. Результатом этого будет прекращение профессиональных контактов с психотерапевтом на фоне продолжающихся собственных поисков разрешения своих проблем, с привлечением других знаний, людей и возможностей получения другого опыта.

Как бы ни хотелось видеть возможность оказания успешной помощи в разрешении человеческих проблем только психотерапевтами, мы должны честно признать, что множество сложных личностных ситуаций конструктивно разрешаются (разрушение иллюзий) в общении с таким же множеством лиц, не имеющих ярлыка - психотерапевт. Возможный выбор колоссально велик: от человека занимающегося наукой, до дворника, от представителя философско-религиозного течения, до школьного учителя...

«Психотерапевт» есть в каждом. И кто-то кому-то оказывает психотерапевтическую помощь только потому, что он в данный момент имеет свой неповторимый, необходимый другому человеку опыт личностного развития.

4. Запрос на помощь исходит от того человека, чьё «движение» перешагнуло рубеж, дойти до которого ему позволил имеющийся у него опыт. Перешагнуло, но не достигло следующего рубежа, с которого он способен продолжать «движение» самостоятельно. Эта своеобразная нейтральная зона, в которой человек порой буквально мечется в поисках себя, может всплывать, и не один раз, на его жизненном пути. Она всегда соответствует его переходу в какое-то очередное, новое качество, и требует обретения нового опыта, в том числе и в результате соответствующей помощи из вне.

Естественно, что, находясь в этом промежуточном состоянии, не скоро удастся отследить в себе причину появления проблем невротического плана. Например, то, что они возникают и усугубляются в результате собственного сознательного сопротивления необходимости произвести перемены в своей жизни. Ситуация, в которой человек, рассказывая о своих проблемах, одновременно излагает свой взгляд на то, что ему надо, а что нет, весьма красноречиво демонстрирует это его противостояние. И в этом случае помочь ему можно лишь оставив его наедине с его заблуждениями.

5. Когда мы начинаем познавать себя, то мы познаём и других. При этом открывается и тот факт, что возможность понять происходящее в ком-то, не всегда означает возможность вмешаться и как-то изменить это происходящее.

В принципе, помочь (в том смысле этого слова, с которым мы встречаемся повседневно) никому нельзя. Потому что любая рационально организованная помощь, в конечном итоге, приводит к результату, прямо противоположному. Понимание этого отражено в выражении - «благими намерениями вымощена дорога в ад» и в других перлах народной мудрости, например - «не делай добра, не получишь зла».

Но есть и другая сторона этой «медали»: мы часто оказываем помощь друг другу не намеренно. Такая помощь основана на уникальном личном опыте. Она оказывается непреднамеренно, и проходит вне зависимости от желания человека. Более того, её успешность напрямую связана с сознательным невмешательством в происходящее. Любая попытка сознательно подкорректировать такую помощь неизменно приводит к формализации происходящего, и искажению его сути.

Тонкая, хрупкая грань, позволяющая осознавать способность своего личного опыта помогать другим и при этом не наносить этой своей способности ущерба какими-либо сознательными «умными» вмешательствами, открывается не сразу.

...