Феномен присутствия в процессе психотерапии (восприятие клиента

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное

учреждение высшего профессионального образования

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»

Факультет социальных наук

Магистерская программа

«Консультативная психология. Персонология»

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА - МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

на тему: «Феномен присутствия в процессе психотерапии (восприятие клиента)»

Осетрова Мария

Москва 2020



Оглавление

Введение

Глава 1.Философско-психологическиеоснования изучения феномена присутствия

1.1Феномен присутствия в философии Мартина Хайдеггера

1.1.1 «Эмоциональность» присутствия

1.1.2 Целостность присутствия

1.1.3 Временность присутствия

1.1.4 Бытие-в-мире

1.1.5 Присутствие в заботе

1.1.6 Присутствие и речь

1.2 Рассмотрение феномена присутствия через термины психотерапевтических направлений

1.2.1 Обзор понимания феномена присутствия в динамическом, поведенческом, гуманистическом направлениях психотерапии

1.2.2 Феномен присутствия в работах представителей

гуманистической психотерапии

1.3 Присутствие как феномен, объединяющий процессуальные компоненты психотерапии

1.4 Взгляд на феномен присутствия через состояние потока и синергию

1.5Эмпирические исследования феномена присутствия

Выводы по главе 1

Глава 2. Исследование феномена присутствия в процессе психотерапии

2.1Программа эмпирического исследования

2.2 Описание результатовисследования

2.3 Обсуждение результатовисследования

Выводы по главе 2

Заключение

Список использованной литературы

Приложение



Введение

Осуществляя профессиональную деятельность по предоставлению психологических и психотерапевтических услуг, можно наблюдать, что во многих клиентских случаях целебным является не столько действие подходящих техник, сколько персональное, особым образом организованное нахождение у «существенного» в человеке.Однако данный опыт оставляет не проясненным: является ли подобное нахождение/пребывание/присутствие личностным качеством человека или профессиональным навыком специалиста.Поэтому нам показалось интересным и практически значимым углубленное изучение феномена присутствия.

В данной работе под исследуемым феноменом подразумевается (операциональное определение феномена присутствия): явление объединенияпсихотерапевта и клиента на персональном уровне, сопровождающееся ощущением выхода за пределы личностных границ;процесс маркируется переживанием времени как особого «пространства», а результат - появлением нового пониманияклиента и содержания ситуации. В структуре феномена управляемыми являются предпосылки его возникновения, в то время как само его бытие остается свободным. феномен присутствия хайдеггера психотерапия

Проблема данного исследования состоит в том, что на сегодняшний день в рамках различных психотерапевтических школ изучаются отдельные компоненты присутствия специалиста во время ведения консультативной/психотерапевтической сессии, однако отсутствует единое описание феномена. В связи с чем мы увидели значимым исследование целостного феномена присутствия у существенного в человеке, а не его рассмотрение сквозь призму теоретической базы конкретного психотерапевтического направления.

Актуальность психологического исследования заключается в том, что сейчас происходит повышение требований к качеству образовательных программ в ВУЗах. Исследование феномена присутствия в психотерапии позволило получить целостную картину феномена, являющуюся основой для разработки обучающих присутствию техник и упражнений. Материал может претендовать на рекомендацию к включению в программы повышения квалификации, образовательные программы будущих специалистов в области психотерапии.

Научная новизна: в работе осуществилось целостное рассмотрение феномена присутствия через восприятие клиентов.

Практическая значимость нашего исследования многогранна. Полученные в ходе феноменологического исследования присутствия данные являются основанием для разработки обучающих присутствию техник и упражнений, ориентированных на психотерапевтов. Материал уместен для практического использования в непосредственной работе с клиентами в темах построения близких межличностных отношений, где необходимо присутствие партнеров для поддержания характеристики глубины взаимодействия между участниками общения. Кроме того, выстроенная в результате эмпирического исследования модель присутствия может применяться специалистами, оказывающими психотерапевтическую, коррекционную, сопровождающую помощь людям, имеющим ограничения функционирования структур личности, тела, психики, т.к. в указанных случаях ценность невербального канала взаимодействия часто повышена.

Цель работы: определить составляющие, генез и динамику переживания феномена присутствия клиентом во время психотерапии.

Теоретические задачи исследования -провести анализ основных описательных характеристик феномена присутствия респондентов, сравнить их с существующими философско-психологическими представлениями об изучаемом феномене, сформулировать на основании теоретико-эмпирического материала модель присутствия.

Методологической задачей исследования является разработка адекватного методического инструментария для операционализации понятия присутствия.

Эмпирические задачи исследования:

1) выявить особенности восприятия феномена присутствия специалиста (эмоциональный, телесный, когнитивный, поведенческий аспект);

2) определить, как респондентами воспринимается динамика присутствия специалиста в разные периоды сотрудничества;

3) исследовать признаки присутствия психотерапевта (психометрические показатели феномена);

4) выделитьсоставляющиефеномена присутствия;

5) выявить условия, влияющие на возможность организации присутствия в психотерапевтической сессии.

Объектом исследованиявыступает феномен присутствия, а предметом - составляющие переживания феномена присутствия в психотерапии.

Исследовательский вопрос: как переживается феномен присутствия в процессе психотерапии?

Обзор существующих исследований коллег и круг задач, поставленных в данной работе, диктовал необходимость использования качественной методологии в исследовании, а именно - феноменологического подхода для проведения глубинных полуструктурированных интервью, тексты которых проанализированы по методу А.Джорджи.

Способ набора выборки - размещение в профессиональных психотерапевтических интернет-сообществах информации о проведении исследования. В выборку включены респонденты, регулярно посещающие психотерапию от 0,5 года и имеющие субъективный опыт переживания феномена присутствия во время сотрудничества со специалистом.

Магистерская диссертация имеет следующую структуру: введение, теоретическая глава, эмпирическая глава, заключение, список литературы, приложение.



Глава 1 Философско-психологические основания изучения феномена присутствия

Первая глава магистерской диссертации представляет собой теоретическое исследование феномена присутствия. Для осуществления поставленной задачи были рассмотрены философские аспекты Мартина Хайдеггера, особенности построения клиент-терапевтического альянса в различных психотерапевтических направлениях (динамическое, поведенческое, гуманистическое), связь присутствия с процессуальными компонентами психотерапии, характеристики состояния потока и синергии, которые позволили расширить границы изучаемого пространства феномена присутствия. Завершается глава выводами, обобщающими проделанный теоретический обзор в рамках заявленной темы.

1.1 Феномен присутствия в философии Мартина Хайдеггера

DavisB.W. [44] в своей работе подчеркивал индивидуальную особенность взгляда Мартина Хайдеггера на присутствие: «для Хайдеггера присутствие (being, Sein) - или, как он пишет, «beying», «Seyn» - это, прежде всего, апроприирующее событие, через которое значение бытия существ приобретает смысл» [44, С. 7].

Интересным показалось наблюдение SheehanT.[50], касающееся изменений на протяжении карьеры Хайдеггера фразы «вопрос бытия»: «вопрос значения бытия -> вопрос истинности бытия -> вопрос места бытия» [50, С. 7]. Можно предположить, что М. Хайдеггер двигался в размышлениях от попытки понять бытие в его глубине до расположения в пространстве наиболее соответствующим способом.

Сам Мартин Хайдеггер в начале своего труда «Бытие и время» [38] сообщал, что терминологически присутствие следует «схватывать» как способ бытия сущего. Для него было важно выделять аналитику присутствия из психологии, антропологии и биологии, т.к. подобным вычленением открывается возможность получить более отчетливые очертания присутствия. А «жгучей» проблемой для него являлся выбор подхода к пониманию присутствию. Т.к. традиционные категории, конструктивы, догмы неуместны, необходимо такое толкование, при котором «сущее смогло показать себя само по себе из себя самого» [38, С. 16].

При этом ученик и последователь Мартина Хайдеггера Медард Босс [43] рассматривал присутствие в связи с открытостью человека, благодаря которой возможно постигать то, что встречается, а также давать ответ «встречающимся феноменам, способами, соответствующими их значению» [Цит. по: 14, С. 176]. Босс писал: «для того, чтобы нечто могло показывать себя, являться, сиять или быть, необходима открытость, в которую оно могло бы входить» [4, С. 151].

Для дальнейшего соотнесения с мыслями изучаемого автора следует ввести еще несколько понятий. Связь экзистенции и присутствия М.Хайдеггер показывал следующим образом: «присутствие понимает себя всегда из своей экзистенции, возможности его самого быть самим собой или не самим собой» [38, С. 12]. Термин «феноменология» в его работе призван выражать максиму, которая имеет призыв: «к самим вещам!» [38, С. 27], то есть возможность увидеть непосредственно то, что себя подлинно показывает. Буквально «феномен» раскрывается как «себя-в-себе-самом-показывание» [38, С. 31].

Позже Альфрид Лэнгле [22] сформулировал цель феноменологической работы на практике как возможность распознать, что сказанное означает для самого пациента, постараться увидеть ситуацию его глазами, уловить соотнесение этого с жизненными взаимосвязями человека.

М. Хайдеггер ставил вопрос: кто он, являющийся в повседневном присутствии? И в качестве ответа предлагал назвать субъектом присутствия самого человека, акцентируя, что «субстанция человека есть не дух как синтез души и тела, но экзистенция» [38, С. 117]. При этом подчеркивал, что доступ к присутствию больше, чем рефлексия поступков.

1.1.1 «Эмоциональность» присутствия

Как известно, осознаваемая эмоциональность является признаком здоровой личности. И напротив, неспособность удержать эмоции может свидетельствовать об эпизодическом аффекте или хроническом расстройстве.

Мартин Хайдеггер предлагал двойственно увидеть настроение. Одна доля рассматривалась в качестве просто существующего, а знание и воля призывались им владеть. Другая же - демонстрировала расстройство через слепоту к самому себе, замутненность окружающего мира, дезориентацию, малую рефлексию. «Настроение настигает» [38, С. 136]. По нашему мнению, с практической точки зрения важно уметь распознавать эти две доли настроения, т.к. человек, имеющий признаки эмоционального расстройства психики, не способен к полноценной организации и восприятия присутствия.

Мартин Хайдеггер также видел ценное в том, чтобы мы онтологически принципиально смогли «предоставить первичное раскрытие мира «простому настроению», и далее: «чистое созерцание, проникай оно в интимнейшие фибры бытия чего-то наличного, никогда не смогло бы открыть ничего подобного угрожающему» [38, С. 138]. Некоторые, как эту, цитаты автора хочется указывать целиком, потому что только его слова, собранные рядом в предложение, позволяют полностью передавать содержание. Здесь также важно проследить взаимосвязь с психотерапевтической практикой: экзистенциально-аналитический интерес часто предлагает клиенту обращаться к своему подлинному через вопросы, связанные с созерцанием (О чем с Вами говорит сейчас ветер? Что сообщает о Вас самих солнце, этот лист, цвет заката? и пр.). Отвечая на них, открывается доступ к безопасности и дорога к себе, которая позволяет выстраивать аутентичную жизнь.

Обнажающим глубокую суть видится то, как Мартин Хайдеггер раскрывал страх: «дающее-себя-задеть высвобождение так характеризованного угрожающего», «то, о-чем страх страшится, есть само страшащееся сущее, присутствие» [38, С. 141]. Фраза «дающее-себя-задеть» позволяет сфокусироваться на источнике страха, границе собственного бытия, которая, возможно, недостаточно укреплена. А «о-чем страх страшится» - дистанцировать эмоцию, тем самым получать возможность расслабиться, лучше рассмотреть содержание. На наш взгляд, идеи Хайдеггера отчетливо прослеживаются в методологическом основании многих психотерапевтических упражнений и техник.

1.1.2 Целостность присутствия

Оригинальность взглядов Мартина Хайдеггера раскрывается также и в отношении вопроса целостности бытия. Он дополнительно вводил феномен, поддающийся определению как «переключение сущего из бытийного рода присутствия (соотв. жизни) к больше-не-присутствию» [38, С. 238]. А рассматривал данный феномен на примере умирания. Он писал, что даже после смерти остается наличный труп, который может быть предметом паталогической анатомии, ориентированной на жизнь. Хайдеггер объяснял, что смерть означает не окончание присутствия, а бытие к концу этого сущего. «Смерть - способ быть, который присутствие берет на себя, едва оно есть» [38, С. 245].

М. Хайдеггер также отмечал и упрямую тенденцию к уклонению от смерти: близкие люди часто внушают умирающему, что он сможет избежать смерти и вернуться в привычную спокойную жизнь, тем самым пряча от него подлинную возможность присутствия. «Смерть как конец присутствия есть наиболее своя, безотносительная, достоверная и в качестве таковой неопределенная, не-обходимая возможность присутствия» [38, С. 259].

Нам видится уместным привести здесь кейс из психотерапевтической практики Осетровой Марии. Как психотерапевту-волонтеру Благотворительного фонда Константина Хабенского ей доводилось работать с семьями, где по-разному относились к теме смерти. Одна из них произвела на Марию сильное впечатление уклонением от смерти. Мама болеющего, а позже уходящего подростка настолько не могла соприкоснуться с наступающей смертью ребёнка, что даже когда психотерапевт навещала его уже дома (при этом сотрудники детского хосписа выезжали к нему для осуществления необходимых процедур по уходу за телом), мать подходила к кровати сына и показывала видео, где он запечатлен в активности, обещая ему летом повторить действо. Оставаясь же с юношей наедине, психотерапевт брала его за руку и внимательно слушала мысли о смерти, принимала право проживать чувство (здесь уже было неуместно полноценно «работать» со страхом), делилась тем, что также испытывает страх перед главной неизвестностью жизни. Таким образом, цитируя М. Хайдеггера, Мария Осетрова помогала подростку «быть самим собой, но собой в страстной, отрешившейся от иллюзий людей, фактичной, в себе самой уверенной и ужасающейся свободе к смерти» [38, С. 266].

1.1.3 Временность присутствия

Временность является еще одним параметром присутствия, который выделял М. Хайдеггер. В разных главах его книги «Бытие и время» [38] можно найти следующие описательные формулировки:

1) «смыслом бытия сущего» [38, С. 17] оказывается временность;

2) временность - «исходная онтологическая основа экзистенциальности присутствия» [38, С. 234];

3) временность присутствия создает «счет времени» [38, С. 235];

4) «единство структуры заботы» [38, С. 327]проистекает во временности и пр.

М. Хайдеггер указывал, что присутствие одновременно является прошлым по способу своего бытия и «всякий раз «сбывается» из его будущего» [38, С. 20]. А для описания настоящего он вводил понятие «мгновение-ока», которое описывал как: «решительный, но в решимости сдержанный порыв присутствия в то, что из озаботивших возможностей, обстоятельств встречает в ситуации» [38, С. 338]. Интересно такое рассмотрение присутствия в процессе психологического консультирования и терапии, т.к. очевидно, что значительная часть работы происходит именно в «здесь и сейчас». И можно проследить параллель между «решительный, но в решимости сдержанный порыв» с экзистенциальной рабочей установкой быть в «не лишенной определенного торможения» открытости.

Временность присутствия подобна горизонту, соединяющему в себе «настоящее, бывшесть и актуальность» [38, С. 365]. Горизонт временности определяет то, на что «фактичноэкзистирующее присутствие сущностного разомкнуто» [38, С. 365].

Можно предположить, что М. Хайдеггер размышлял индуктивно, когда временность присутствия соизмерял с историчностью. «Лишь собственная временность, которая вместе с тем конечна, делает возможным нечто подобное судьбе, т.е. собственную историчность» [38, С. 385].

1.1.4 Бытие-в-мире

Для полноты передачи собственных смыслов Мартин Хайдеггер создал язык, способный лучшим образом описать присутствие. Бытие-в-мире не случайным образом в текстах пишется через дефис, это составное выражение призвано уже через собственный облик показывать единый феномен.

«Бытие-в» означает пространственное «друг-в-друге», бытие присутствия; а само «in» происходит от корня «innan-» - селиться, обитать, пребывать [38, С. 54].

«В-мире» раскрывает для присутствия источник понимания своего бытия сущего - это мир, к которому присутствие «ближайше относится» [38, С. 15].

По Хайдеггеру, «присутствие как бытие-в-мире всегда уже открыло «мир» [38, С. 110]. Присутствию в меру его бытия-в-мире всегда уже передано раскрытое пространство. «Пространство не обретается в субъекте, ни он не созерцает мира, «как если бы» тот был в пространстве, он онтологически верно понятый «субъект», присутствие, пространственен» [38, С. 111].

Ориентируясь на взгляды Хайдеггера, Летуновский В.В. [13] использовал фехтование как метод экзистенциальной терапии. В центр был поставлен не просто отдельный человек, а человек в его отношениях с миром, другими людьми, самим собой. Цель использования метода - помочь человеку обрести целостность с миром, научиться чувствовать свое предназначение и действовать аутентично. Причем автор отмечал, что невозможно однажды достичь целостность, необходимо обнаруживать ее в каждой ситуации, только так можно прийти к «полноте присутствия» [13, С. 195].

Частью мира также являются люди. Встреча с другими, по Хайдеггеру, все равно «ориентируется так однако все же опять на всегда свое присутствие» [38, С. 118]. А соприсутствием он обозначал то бытие, на которое «внутримирно отпущены сущие другие» [38, С. 120].

1.1.5 Присутствие в заботе

Термином «озаботиться» М. Хайдеггер обозначал: «что-то исполнять, устраивать, «доводить до ума» [38, С. 57]. В своей книге «Бытие и время» [38]он употреблял «озаботиться», как «онтологический термин (экзистенциал) для обозначения бытия возможного бытия-в-мире» [38, С. 57].

Нам показалось интересным, как автор трактует две крайности заботы, т.к. они раскрываютздоровый и невротический аспект взаимодействия с другим. Один вид заботы, по Хайдеггеру, снимает ее с другого и ставит себя в озабоченности на данное место. А противостоит ей другая возможность заботы, которая «заступничает за него в его экзистенциальном умении быть, чтобы не снять с него «заботу», но собственно как таковую ее вернуть» [38, С. 122]. Этот вид заботы помогает другому стать зорким и свободным дня нее.

К сожалению, в психотерапевтической практике встречается много случаев, когда человек остается инфантильным, т.к. в воспитании с него как раз «снимали» заботу, забирая свободу и оставляя слепым в отношении устройства мира.

1.1.6 Присутствие и речь

Речь - это исторически сложившаяся форма общения людей, поэтому рассматривая присутствие в мире важно остановиться на том, как писал об этом М.Хайдеггер. По его мнению, то, что нами понято, «выговаривает себя как речь», а «значимое целое понятости берет слово»[38, С. 161]. Возможность слышать и молчать он также причислял к речи. Причем отдельно он выделял прислушивание, которое «феноменально еще исходнее чем то, что в психологии «ближайшим образом» определяется как слышание, ощущение тонов и восприятие звуков» [38, С. 163].

Интересным поворотом в размышлениях М. Хайдеггера является представление о поиске самого себя. Чтобы себя найти, по его мнению, необходимо воспринять то, что «показано». Присутствие «требует засвидетельствования той способности-быть-собой, какая оно в возможности всегда уже есть» [38, С. 268]. А самотолкование он распознавал как голос совести. Чтобы лучше услышать голос, необходимо обнажить его как зов, который имеет характер призыва присутствия к наибольшей способности быть собой.

А далее М. Хайдеггер углублялся в способность присутствия понимать и слушать других. Мы можем потерять себя в размышлениях людей, однако, присутствие «прослушивает, слушаясь человеко-самости, свою самость» [38, С. 271]. То есть слушая другого, мы прослушиваем себя, и, видимо, так можем прийти к пониманию другого. Данный фрагмент видится нам ювелирным искусством присутствия. Одновременно тонко и точно Мартин Хайдеггер раскрывал нам вопрос понимания другого. Необходимо «себя сперва уметь найти, само себя, которое себя прослушало и прослушивает, прислушиваясь к людям» [38, С. 271].

Но также М. Хайдеггер не исключает возможность ошибки в процессе слушания. «Обманы» возникают в совести не из-за того, что зов обознался (обо-звался), но лишь от способа, каким зов слышат, - из-за того что вместо собственного понимания человеко-самость втягивает его в рассуждающий монолог и извращает в его размыкающей тенденции» [38, С. 275].

Мы видим, что на практике консультанты и психотерапевты часто сталкиваются с запросами клиентов относительно невозможности сделать правильный для себя выбор, принять решение, т.к. их процесс слушания себя затуманен как раз «рассуждающими» монологами. Метод обнаруженияаутентичногоголоса среди диалектов внутренней полифонии, разработанный Е.М. Уколовой[37], позволяет различить голос совести в полифонии внутренней речи. Для его нахождения она предлагала использовать прием «озвучивания» внутренней речи человека, артикулирования «внутренних голосов», которые соответствуют разным возможностям в ситуации выбора» [37, С. 69].

Ориентированным на психотерапевтическую практику видится размышление М. Хайдеггера о чувстве вины, которое он обозначал через «за тобой что-то числится», а значит, необходимо «возместить другому нечто, на что тот имеет претензию» [38, С. 281]. Человек может «быть виной» без того чтобы «быть повинным» перед другим, и наоборот, может испытывать чувство вины, без нанесения другому вреда. В данном значении можно (грубо) увидеть структуры личностей клиентов от «нарцисстичного», неспособного заметить за собой вину перед другим, до «синдрома золушки», испытывающего вину там, где для нее нет оснований.

Как известно, если хочешь, чтобы тебя услышали, говори тише. Мартин Хайдеггер пошел дальше, размышляя о молчании как о возможности речи. «Кто хочет молча дать понять, должен «иметь что сказать».Присутствие дает себе в призыве понять самую свою ему способность быть» [38, С. 296].

1.2 Рассмотрение феномена присутствия через термины психотерапевтических направлений

Идя дедуктивно в теоретическом изучении интересующего феномена от философского уровня, нам виделось логичным в этой части работы рассмотреть феномен присутствия в терминах различных психотерапевтических направлений.

Присутствие - сложный психосоциальный феномен, одновременно имеющий отношение к окружающему миру и внутреннему пространству человека. На наш взгляд, «ухватить» феномен присутствия здесь и сейчас (т.е. понять, в эту минуту присутствую ли я?) - непростая задача сама по себе. И еще более сложной кажется задача - облечь данное переживание в слова.

В общем смысле, термин «присутствие» происходит от латинского слова «praesentia», который включает в себя несколько коннотаций присутствия: присутствие духа, эффекта, силы. SweeneyC.[52] говорил о собирательности термина, который лежит в основе более частных объяснений сакраментальной тайны.

В толковом словаре русского языка С.И. Ожегова можно найти определение: «присутствие - личное пребывание в каком-нибудь месте в данное время» [27, С. 892]. К сожалению, далее не раскрываются критерии, по которым можно отследить это личное пребывание.

1.2.1 Обзор понимания феномена присутствия в динамическом, поведенческом, гуманистическом направлениях психотерапии

Для анализа материала, раскрывающего феномен присутствия в различных психотерапевтических школах, за основу была взята классификация психотерапевтических направлений Б.Д. Карвасарского[29]. Автор рассматривал направления психотерапии с точки зрения психологических теорий, которые лежат в их основе:

1) динамическое (психодинамическое) направление в психотерапии;

2) поведенческое направление в психотерапии;

3) гуманистическое (опытное) направление в психотерапии.

В психодинамической парадигме З. Фрейда провозглашалась нейтральная позиция психоаналитика во взаимоотношениях с пациентом, которую образно предлагалось обозначать «экраном». Присутствие специалиста осуществлялось через отражение проявлений пациента без привнесения собственных взглядов аналитика. Подобный нейтралитет позволял исключить эротический перенос обратившегося на специалиста. Другим иллюстрирующим образомэмоциональной анонимности являлось зеркало: врачобязан показывать пациенту только то, что видит сам.

Поведенческое направление в психотерапии характеризовалось директивным присутствием специалиста: управление процессом через манипуляции, поощрение и подкрепление конструктивных для лечения реакций, умение убеждать и внушать, допущение советов и рекомендаций.

В гуманистическом направлении психотерапии ключевым аспектом во взаимоотношениях между психотерапевтом и пациентом являлось аутентичное, свободное, самоактуализирующееся присутствие специалиста. Необходимым условием успешного клиент-терапевтического альянса являлось безусловное положительное отношение к больному, принятие, уважение к личностному началу, сопереживание.

Как следует из аналитики Б.Д. Карвасарского[29], роль психотерапевта и основания, на которых выстраиваются клиент-терапевтические отношения, в каждом направлении разнятся. Так в психоанализе предполагается интерпретирующая, отображающая роль психотерапевта, отношения между участниками психотерапии трансферентные; в поведенческом - позиция советчика, отношения играют второстепенное значение для лечения; а в гуманистическом - фасилитирующая, руководящая, направляющая, инициирующая процесс роль специалиста, клиент-терапевтические отношения первостепенны для положительной динамики взаимодействия. Также можно сопоставить модели лечения в указанных направлениях психотерапии: в психоаналитическом предполагается медицинская (врач-пациент или родитель-ребенок), в поведенческом - образовательная/воспитательная (учитель-ученик), в гуманистическом - экзистенциальная (человек-человек).

1.2.2 Феномен присутствия в работах представителей гуманистической психотерапии

Свой взгляд на феномен присутствия демонстрировал психолог, психотерапевт, философ КарлфридДюркхайм [8]. Он считал, что человек стремится жить в определенном образе самого себя, а транспаренцией (прозрачностью) Дюркхайм [8] называл соответствие формы Я ее Сути. «Прозрачность есть дверь к созидающей и освобождающей силе, которая целительно действует в мире» [Цит. по: 15, С. 41].

По словам Дюркхайма [8], понять, что такое прозрачность, может только тот, кто пережил это состояние, даже если оно было преходящим, или кто, по меньшей мере, знает, что нечто подобное заложено в нем. Прозрачность как переживание - радостное и одновременно обязывающее чувство Сути, которое включает в себя понимание нового отношения к миру. Мир становится прозрачен для присутствия бытия.

По мнениюДжеймсаБьюдженталя [5], присутствие - обозначение качества бытия в ситуации или отношениях, в которых человек глубоко внутри себя стремится участвовать настолько полно, насколько способен. Присутствие выражается в мобилизации сензитивности личности - как внутренней (к субъективному), так и внешней (к ситуации и другому человеку или другим людям в ней) - и в активизации способности реагировать.

Бьюдженталь [5] предлагал осознать две грани присутствия: доступность и экспрессивность. Под доступностью подразумевалась степень того, насколько человек допускает, чтобы происходящее в данной ситуации имело для него значение, воздействовало на него. «Открыть себя чужому влиянию - значит внести существенный вклад в развитие отношений» [5, С. 42].

Экспрессивность, по Бьюдженталю [5], означала степень, в которой человек склонен позволять другому действительно узнать себя в данной ситуации. Это включает в себя самораскрытие без маскировки каких-то субъективных переживаний и требует готовности приложить некоторые усилия.

Джеймс Бьюдженталь в работе «Искусство психотерапевта» [5] представил уровни присутствия эффективной психотерапевтической беседы. Подробнее рассмотрим пять из них:

1) формальное общение (клиент озвучивает формальные вещи, для него важен собственный имидж, происходит уход от переживаний, речь безлична, спонтанность проявляется минимально);

2) поддержание контакта (меньше озабоченность имиджем, присутствует доступность и экспрессивность, хотя степень самопредъявления все еще низка, уровень позволяет во время психотерапевтической сессии собрать информацию о возрасте, образовании, месте работы и пр.);

3) стандартные отношения (равновесие между значимостью имиджа и включенностью в личные переживания);

4) критические, имеющие решающее значение обстоятельства («захваченность экспрессивной составляющей присутствия» [12, С. 344]; работа, проведенная на этом уровне, способствует заметным личностным изменениям, для клиента не значимо поддержание имиджа, он увлечен выражением собственного внутреннего мира);

5) интимность (общение на данном уровне отличается максимальной доступностью и экспрессивностью, клиент захвачен собственными переживаниями, не значим имидж, готов к восприятию психотерапевтических интервенций).

Также в своей работе Бьюдженталь сообщал о важности пребывания психотерапевта и клиента на одном и том же уровне присутствия или по возможности на близких уровнях, что не говорит о содержательном сходстве в высказываниях, однако требует от терапевта «быть аутентично доступным и адекватно экспрессивным» [Цит. по: 12, С. 348].

Создатель экзистенциально-аналитической школы психотерапии Альфрид Лэнгле [25] использовал свою формулировку для описания феномена присутствия: «быть у себя дома» означает следующее: находясь в хорошем соотнесении с самим собой, хорошо соотноситься с другим» [25, С. 98]. По его мнению, для реализации такого присутствия необходимы две предпосылки: чувствовать себя и занять позицию [25].

В ноябре 2018 года Альфрид Лэнгле выступал на интенсивеРоссийской Ассоциации Экзистенциально-Аналитических Психологов и Психотерапевтов «Ресурсы в психотерапии и консультировании: от потенциальности к экзистенции» [53] с онлайн-лекцией «Исцеляющее воздействие присутствия терапевта на пациента». Ниже изложены основные тезисы выступления.

1. Присутствие означает «я здесь», мое внимание сосредоточено на пациенте (клиенте).

2. Мое собственное «здесь-бытие» я предлагаю клиенту. Важно развивать и тренировать умение давать свое бытие клиенту без того, чтобы требовать что-то взамен (давать себя другому неэгоистическим способом).

3. Терапевтам стоит давать свое присутствие в постоянном соотнесении с клиентом. Тогда терапевтические отношения улучшаются и укрепляются.

4. Три необходимые задачи, которые должен выполнить терапевт, для того, чтобы состоялось присутствие: уметь на практике оставаться у одной темы (увидеть проблему в глубине и то, как она связана с экзистенциальной структурой конкретной личности), уметь открываться (быть открытым тому, что говорит клиент, как это резонирует у меня внутри; если этот процесс происходит сам по себе - это высшая точка присутствия), уметь активировать умения клиента (пребывая в терапии, клиент приходит к интегральности, целостности понимания себя; терапевт может ускорять, усиливать этот процесс с помощью эмпатии - сочувствия вместе с клиентом).

Автором предполагалось, что в случае интеграции в работу указанных рекомендаций, на клиента производится эффект на двух уровнях:

1) улучшаются терапевтические отношения, клиент чувствует, что его понимают, ориентируясь на ролевую модель терапевта, клиент может сам присутствовать, быть открытым и принимать участие в диалоге;

2) происходит улучшение отношения клиента к самому себе и собственному миру через пример отношения психотерапевта.

В других источниках Альфрид Лэнгле отмечал, что психотерапевт только тогда может познать другого, когда ставит себя «в качестве экрана» [23, С. 112], подразумевая, что исключительно человек может быть феноменологичным посредством отдачи себя восприятию всем духовным существом [23]. При этом Лэнгле подчеркивал необходимость аккуратного обхождения с тем, что «приходит» в результате подобного восприятия: «Уважение как сдержанность перед лицом другого открывает пространство для персонального, которое всегда нуждается в защите, потому что оно очень ранимо» [16, С. 91]. А в статьеLдngleA. иKlaassenD.«PhenomenologyandDepthinExistentialPsychotherapy» авторы фиксировали, что экзистенциальный терапевт при правильном использовании феноменологического подхода: «ограничивает свою речь настоящим (тем, что происходит сейчас), субъективным(как что-то относится ко мне), воздерживается от онтологизации(«ты/вы такой-то…») и суждений(«это хорошо или плохо») и помнит, что задача найти сущность всегда не закончена («я правильно Вас поняла, что…») [49, С. 10].

О подобном целостном феноменологическом восприятии тонко писал Мерло-Понти: оно «выстраивается из состояний сознания подобно тому, как дом строится из кирпичей, получается что-то вроде умственной химии, которая сплавляет все эти материалы в единое целое» [26, С. 47].

Изучая тексты Ирвина Ялома, к сожалению, не удалось обнаружить материалы о феномене присутствия. Однако много пространства в трудах автора занимал акцент на психотерапевтической работе в режиме «здесь и сейчас». Приведем одну из цитат Ялома: «В рамках психотерапевтических сеансов обращение к режиму «здесь и сейчас» подразумевает анализ общения терапевта и пациента в данный конкретный момент времени. Сюда не входит ни анализ предыстории пациента («там и тогда»), ни жизнь пациента за рамками кабинета («там и сейчас»)» [40, С. 278]. Другими словами, И. Ялом транслировал значимость присутствия специалиста в настоящем времени, не уточняя при этом особенности и характер этого пребывания в актуальности.

Один из создателей и лидеров гуманистической психологии Карл РэнсомРоджерс[30], размышляя о роли консультанта в клиент-терапевтической терапии, писал, что важной функцией специалиста является умение проникаться настроением клиента, внутренним состоянием, принимать его мир, отставив в сторону все внешние отношения, установки, настроения, причем делать это автор рекомендует на уровне эмпатического понимания.

Чтобы роль консультанта была правильно понята, Роджерс подчеркивал, что занимаемая позиция специалиста не предполагает идентификацию с клиентом, а подразумевается установка эмпатии, при которой специалист продолжает быть самим собой.

В аспекте терапевтических взаимоотношений Роджерс[32] предложилчетыре свойства, которые характеризуют благоприятную атмосферу консультирования:

1) отзывчивость и теплота со стороны консультанта, способствующие установлению раппорта, постепенно перерастающего в более глубокую эмоциональную взаимосвязь; специалистом четко контролируются подобные отношения, а эмоциональная связь имеет определенные границы;

2) предоставление необходимой свободы для выражения чувств, которая позволяет клиенту проявить все запретные импульсы и скрытые установки, осложняющие его жизнь;

3) «несмотря на существующую полную свободу выражения эмоций, терапевтическая беседа развивается в определенных рамках, что придает ей структуру, которую клиент может использовать, совершая самораскрытия» [32, С. 55]; примером может служить время: клиент свободен в обхождении с назначенным для сессии временем (может прийти или нет, вовремя/опоздать, посвящать временное пространство той теме, которую определяет как важную для себя), однако он не имеет права руководить консультантом в том, чтобы увеличивать временные рамки терапевтической беседы;

4) свобода терапевтической ситуации от давления и принуждения: консультант не вносит в работу свои желания, побуждения, реакции; это позволяет клиенту личностно расти и развиваться; это «почва, на которой может что-то вырасти» [32, С. 56].

Кочарян А.С. в статье «Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте» [11] справедливо отмечал, что К. Роджерс предлагал «лечение любовью» не ориентированное на сентиментальность и развитие слабости клиента. Эмпатия Роджерсабыла направлена не на «ребенка» в клиенте, а на человеческое в нем. Такое присутствие, по замечанию Р. Мэя «твердо и последовательно определяется отношением терапевта к людскому роду вообще»[Цит. по: 11, С. 48].

О непосредственном присутствии К. Роджерс писал как об области психотерапевтического взаимодействия, которое нельзя исследовать эмпирически. «Когда я нахожусь в наилучшей форме как фасилитатор или терапевт, т.е. когда я ближе всего к моему внутреннему, интуитивному Я, когда я каким-то образом соприкасаюсь с неизвестным во мне, когда, возможно, я нахожусь в слегка измененном состоянии сознания, тогда все, что бы я ни делал, оказывается целительным. Тогда просто моеприсутствиеосвобождает и помогает»[31, С. 51]. И далее: «В такие моменты кажется, что мой внутренний дух вышел вовне и прикоснулся к внутреннему духу другого человека. Наше отношение трансцендирует себя и становится частью чего-то большего» [31, С. 51].

Фредерик Соломон Перлз[28], являющийся основоположником гештальт-терапии, считал, что цель терапии состоит в обеспечении пациента возможностью решать свои актуальные проблемы, а также те, которые возникнут завтра или через год. Эту возможность может дать пациентуопора на себя, которую он обретаетпрямо сейчас, в настоящем.

Перлз писал, что если клиент обучится в каждый момент осознавать себя, свое поведение, трудности, то тогда «здесь и сейчас» он сможет организовать для себя возможности для их разрешения. По мнению автора, клиенту сложно присутствовать в настоящем полностью из-за неразрешенных ситуаций в прошлом, а терапия способствует тому, что он начинает более полно проживать свое настоящее. «Поэтому гештальттерапия разворачивается здесь и сейчас, и мы просим пациента во время сеанса обращать все свое внимание на то, что он делает в настоящем, прямо здесь и сейчас, в течение самого сеанса» [28, С. 72].

Гештальттерапия предлагает пациенту осознавать себя в каждый момент времени максимально полно, для чего предлагается начинать фразу со слов «Сейчас я осознаю…(NowIamaware…)» [28, С. 73]:

1) «сейчас» центрирует клиента на настоящем, предлагает ему феноменологически смотреть на ситуацию;

2) «я» создает у пациента ответственность за собственные мысли и чувства;

3) глагол-связка «есть» (am) - экзистенциальный символ, обращающий внимание пациента на то, что «переживания - часть бытия и вместе с его настоящим - его становления» [28, С. 73];

4) «сознаю» направляет пациента к пониманию своих возможностей, открывает доступ к интеллектуальным, двигательным и чувственным способностям, тем самым предоставляя наилучшую картину имеющихся в распоряжении ресурсов.

Для сопровождения данного процесса терапевт должен обладать особой чувствительностью к «поверхности», которую показывает ему пациент, потому что более широкое сознавание специалиста способствует расширению сознавания самого пациента.

В работах Ф. Перлза не прослеживалось описание феномена присутствия психотерапевта, но автор делал одной из центральных тем гештальттерапии работу в «здесь и сейчас». Сквозь это центрирование в настоящем мы можем самостоятельно домыслить важность присутствия в актуальный момент. В завершении мы привели цитатуПерлза, которая подчеркивает сложность организации обсуждаемого аспекта психотерапевтической работы.

«Сейчас» - это интересное и трудное понятие, потому что, с одной стороны, вы можете работать и достичь чего-то, только если вы работаете в настоящем. С другой стороны, если вы делаете из этого моралистическое требование, Вы сразу обнаруживаете, что это невозможно. Если вы стремитесь схватить настоящее, оно тут же уходит. Это парадоксально - работать в настоящем, но не быть в состоянии удержать его или даже сосредоточиться на нем» [28, С. 128].



1.3 Присутствие как феномен, объединяющий процессуальные компоненты психотерапии

Мы предположили, что феномен присутствия объединяет процессуальные компоненты психотерапии. Его организация необходима на протяжении всех этапов работы с клиентом: от установления первого контакта до завершения последней сессии. Поэтому в текущем параграфе приведены определения и содержания процессуальных компонентов психотерапии для осуществления последующих обобщений.

Для начала рассмотрели понятие «психотерапия». Большой психологический словарь Б. Мещерякова, В.Зинченко содержит следующее определение: «Психотерапия (от греч. psyche- душа + therapeia- лечение). В узком смысле психотерапия - лечение человека (пациента) с помощью психологических средств воздействия. В широком смысле психотерапия включает и оказание психологическои? помощи здоровым людям (клиентам) в ситуациях различного рода психологических затруднении?, а также в случае потребности улучшить качествособственнои? жизни» [3, С. 402-403].

И. Ялом дал определение экзистенциальной психотерапии: «динамический психотерапевтический подход, который сосредоточивается на проблемах, коренящихся в самом существовании» [41, С. 7].

Далее перешли к рассмотрению процессуальных компонентов психотерапии. Цикл контакта Пола Гудмана[12], широко используемый в гештальттерапии, описывает процесс контакта человека с внешней средой и имеет следующие этапы: преконтакт, контактинг, финальный контакт, постконтакт. Особую роль в установлении контакта человеком автор отдавал эмоциям, потому что именно они позволяют осуществить выбор в отношении субъекта/объекта, наилучшим образом удовлетворяющим фрустрированную потребность.

Топольская Т.А. в статье «О понятии «Диалог» в психологических исследованиях общения и консультативной практике» [36] осуществила попытку обзора представлений о понятии «Диалог». Она выделяла глубинную диалогическую природу личности в позиции М.М. Бахтина, которая заключалась в особом значении другого человека в жизни личности: «он не самодостаточен, не может восполнить сам себя до целостности (ему для этого нужен «другой») и постоянно ощущает свою болезненную отъединенность от «другого»[36, С. 35].

В статье также был освещен вклад Т.А Флоренской в разработку проблемы диалога. Далее перечислены признаки свершившегося диалога между консультантом и клиентом: чувство глубокого внутреннего контакта ссобеседником, радость от общения, душевный подъем, глубокое взаимопонимание между собеседниками, совместно найдено решение проблемы, между клиентом иконсультантом наступает согласие, у клиента происходит встреча между «наличным«Я» и «духовным «Я», приходит ощущение наполненности, у собеседников появляется чувство удовлетворения.

ПерсонологСтаровойтенко Е.Б. подчеркивала значимость внутреннего диалога для развития аутентичности Личности. Она писала, что в данной коммуникации осуществляется «самоопределение Я как субъекта диалога, «заимствование» своего Я у Другого, «овладение» Я внутренним Другим, обретение Я аутентичности в относительной свободе от Другого, полагание Другого как свободного субъекта диалога в составе Мы» [35, С. 448]. В позиции автора прослеживались взаимодополняющие компоненты: с одной стороны, соотнесенность с собой, партнером по общению, объединяющему «мы», с другой - автономия, обоюдная свобода участников коммуникации друг от друга и объединяющего пространства.

Топольская выделяла терапевтическую позицию «вненаходимости»А.Ф.Копьева, которая подразумевала баланс между теплым отношением к клиенту и сохранением собственной «душевной автономии». Таким образом, диалог - это «конкретное событие общения, при котором происходит как бы “размыкание” ценностного мира человека, его самообнаружение в реальности конкретного взаимодействия в ответ на соответствующий посыл партнера (А.Ф. Копьев); это «некий «прорыв» личностей навстречу друг другу, фиксируемый отчасти такими понятиями, как «коммуникация» (К. Ясперс), «Я-Ты отношение» (М. Бубер)» [36, С. 53].

Присутствие через молчание рядом с клиентом интересно описывала Э.ВанДорцен-Смит [34]: «Хорошие и опытные терапевты учатся играть сессию как музыкальную пьесу, следуя естественному ритму и перемежая музыку с паузами.Тонко улавливая созданную атмосферу, они учатся слышать и речь клиента, и его молчание. Молчание помогает клиентам собраться с мыслями и понять, где они находятся, без того чтобы быть подталкиваемыми в определенном направлении. Поэтому безмолвное бытие вместе является фоном для многого из того, что продолжается винтервенциях, являющихся вкладом в диалог со стороны терапевта» [34, С. 162].

Пространство, которое порождает присутствие, или благодаря которому осуществляется присутствие во время ведения психотерапевтической сессии, можно обозначить личным местоимением «мы». Альфрид Лэнгле в статье «Воспринимать то, что трогает. Феноменология в практике экзистенциального анализа» [17] писал о генеративном поле. Оно возникает, когда двое вступают в контакт друг с другом с позиции феноменологической открытости, тем самым позволяя существенному проявиться, стать заметным, действуя порождающим образом. «Благодаря этои? открытои? позиции для обоих участников возникает новая форма бытия: благодаря тебе и мне возникает общая связующая нас платформа, которая создает переживаемое «мы»[17, С. 91].В генеративном поле устанавливается то новое, что невозможно создать в одиночку [17].

Это пространство также обозначается термином «Встреча». По мнению SloanA., BoweB., она «сфокусирована на восприятии людьми мира или восприятии вещей в их проявлении» [51, С. 1293]. У. Шутц определял, что Встреча является способом выстраивания таких отношений между людьми, которые основаны на «открытости и честности, осознании самого себя и своего физического «Я», ответственности, внимании к чувствам, ориентации на принцип здесь-и-теперь»[Цит. по: 9, С. 109].

Размышляя о процессуальных компонентах психотерапии, мы предположили, что у присутствия есть свои рамки, ограничения в применении. Другими словами, не для каждого клиентского случая может быть подходящей стратегия присутствующей позиции психотерапевта. Так, к примеру, Альфрид Лэнгле транслировал, что помогая человеку с пограничным расстройством личности в терапии, необходима конфронтация - «с ними нужно встречаться лицом к лицу и показывать им себя» [21, С. 188]; необходимо оставаться с ними в отношениях, но следить за тем, чтобы пациент не действовал в отношении специалиста под влиянием импульсов. Лэнгле транслировал, что при подобном взаимодействии клиент-терапевтический альянс может быть прочным и длиться десятилетия, однако для осуществления работы из такой позиции необходимо быть личностно сильным, свободным от травматического опыта агрессии, укорененным в себе[21].

1.4 Взгляд на феномен присутствия через состояние потока и синергию

В завершении предлагается еще один взгляд на феномен присутствия - через призму характеристик состояния потока и синергию.Психотерапевт, осуществляя свою деятельность, не находится один в процессе, он «делает» консультацию вместе с клиентом. Можно провести параллель между процессом создания произведения искусства и психотерапией. Когда художник рисует картину, он находится в особом состоянии потока, а как только начинает размышлять, продастся ли она, выходит из него. Такое же соотношение можно проследить и у психотерапевта: находясь в потоке с собой/клиентом, он не озабочен его результатом. Таким образом, специалист присутствует через поток. А в пространстве между клиентом и психотерапевтом происходит синергетический поток.

Гайдамашко И. В., Жемерикина Ю. И., Секач М. Ф. размышляя об аспектах физики и психологии [7], сообщали о синергии, закон которой гласит, что целое больше суммы частей; а люди при взаимодействии «усиливают друг друга» [7, С. 184]. Синергию они определяли, как деятельность высокого порядка, характеризующую подлинное лидерство. «Высшие проявления синергии возникают тогда, когда мы сталкиваемся с самыми трудными проблемами в жизни и фокусируем на них уникальные свои?ства человека. Результаты этого сродни чуду! Мы создаем новые альтернативы - то, чего до сих пор не существовало» [7, С. 184]. Подобным «чудесным» образом действует альянс психотерапевта и пациента, разрабатывая решения, которые позволяют человеку выйти из проблематичной точки жизненных обстоятельств.

Ф.Е. Василюкввел понятие синергийной психотерапии[6]. Автор сообщал, что в психотерапии у человека есть уникальная возможность «суметь и сметь сказать себя», в результате чего он перестает быть вещью, становится смыслом и логосом. Данная возможность подразумевает осознание и творческое выявление своих глубин, а также понимание, принятие и выражение собственных переживаний через свободный диалог с другим. А с точки зрения богословской перспективы, в подобном движении к слову человек направлен на осуществление себя «как образ и подобие Божие». Ф.Е. Василюк устанавливал, что психотерапия, в рамках которой происходит «обожение» человека, возможна только при условии, если Бог дает согласие принять участие в ней, в связи с чем, она должна иметь название «синергийной» [6].

...