Глобализация и моделирование социальной динамики

1. Новые методологии изучения глобальных явлений

Новые явления, которые находятся в центре внимания общественности всего мира, требуют от социальной науки нового арсенала понятий, методов, научных метафор, моделей и иных средств освоения и осмысления этих явлений.

Основное внимание в сборнике уделено такому центральному феномену нашего времени как процесс глобализации и возникающему в его результате глобальному обществу. Уже сам анализ этих макропроцессов требует новых, нетрадиционных подходов. Более подробно о глобализации будет говориться в следующей статье. Здесь мы затронем методологическую сторону этого вопроса.

Хотя о глобализации написано достаточно много, все же тот концептуальный уровень, на котором ведется описание и обсуждение этого процесса, не выходит за рамки традиционной социологии, в частности, марксизма, конфликтной методологии, мир системного анализа. Но общая концепция глобализации пока не появилась, что говорит о грандиозности самой темы и необходимости ее изучения в контексте самых разных наук и подходов.

В свете современных достижений естественных наук, математики, компьютерного моделирования, теории сложных систем представляется логичным использовать багаж новых понятий и методов и для социального познания. В числе таких современных научных представлений -- понятия синергии, нелинейной динамики процессов, имеющих внешне противоположно направленный характер, но в реальности катализирующих друг друга и взаимоподдерживающих, что иначе обозначается таким свойством как их комплементарность, т.е., взаимодополнительность, понятия фрактальной итерации, неустранимой неопределенности и т.д.

Теории сложных систем также внесли много методологически значимых понятий и представлений, таких как взаимонастраивающиеся процессы, многомерные явления, не укладывающиеся в классификации, построенные по правилам Аристотелевой логики, представление о том, что общность между процессами значительно важнее, чем их кажущееся различие, или даже оппозиционность. Популярны сегодня в науке концепции о сетевом характере строения мира, где такие сущности как человек, общество или отдельные институты представляются узлами, кристаллизациями процессов, проходящих сквозь них.

В ходу также концепция об информационной сущности связей между процессами, об их целенаправленном и взаимозависимом течении. Если вещи связаны физически, то облекающие их процессы связаны информационно. Причем, оппозиции в этих процессах питают друг друга и усиливаются взаимно. Процессы, как правило, взаимообратимы, подразделяются на центростремительные, внутренне ориентированные и центробежные, ориентированные вовне. В точках равновесия или областях устойчивости формируются материальные сущности. Неопределенность не может быть устранена из этих процессов или же устраняется ценой их реорганизации и изменения. И в таком случае это уже другой процесс и другой тип неопределенности. Порождаемая различиями в процессах неустранимая неопределенность способствует подъему системы на более высокий уровень эволюционной сложности и создает предпосылки креативности в разрешении ее проблем. Нельзя не коснуться и очень популярных на сегодня математических понятий, типа фрактала, точек бифуркации, аттракторов и др.

Новым в аспекте моделирования является отказ от понятий зависимой и независимой переменной, все переменные настолько взаимозависимы, что определение одной из них всегда опосредовано значениями другой. Примерами таких моделей являются известные не только в экологии, но уже и в социальных науках дифференциальные уравнения Лотки-Вольтерра. По мере уместности мы будем стараться использовать в адекватных контекстах все выше перечисленные понятия.

Описание и осмысление глобальных социальных процессов -- это только первый этап работы. Следующий и более трудный этап -- их моделирование, особенно таких мировых процессов как глобализация.

Такие модели глобального развития предполагают коллективную работу ученых разных стран. Эту работу можно уподобить строительству кафедралов в средние века, которое тянулось несколько столетий, и каждое поколение вносило свои изменения и совершенствовало храм. Однако грандиозность задачи не должна нас обескураживать. Ряд фактов мотивируют подобную работу.

В научной среде уже довольно осознана необходимость единого понимания стратегий общественного развития всего человечества, которая сопрягалась бы с накопленным знанием и опытом общественной и политической деятельности разных стран и культур. Во-вторых, становится очевидным, что дальнейшее движение в заданном сегодняшней глобализацией направлении невозможно. Оно порождает лавину проблем и ведет в тупик. Фрактал сегодняшней глобализации не оставляет точек инвариантности.

Необходимость построения таких моделей можно сравнить с необходимостью для живущего организма адаптировать себя к окружению. В этом смысле построение модели имеет и психологические и этнологические измерения, а не только методологические или социологические. Наши понятия частично детерминированы типом той общественной или органической жизни, которую мы ведем. Построение модели позволяет нам лучше понять себя как психологические и социальные сущности. Модельные видения, аккумулирующие большие объемы информации, помогают увидеть направление процессов; они ведут к планам, которые трансформируются в возможности. Подобные модели позволяют нам делать реальные прогнозы и готовить соответствующие действия. Иногда что-то возможно понять, только построив модель. Кстати, на этом основан конструктивизм как одно из ведущих направлений в теории обучения. Компьютерное моделирование и искусственный интеллект помогают нам понять возможности мозга, хотя они только модели. Иными словами, сама задача может научить нас новым вещам, помочь увидеть то, что неосознанно или тщательно скрывается.

Иногда сверхспециализация в науке не дает ученым возможности увидеть целое без целенаправленных усилий. Но сегодня стоит задача -- разработать ясно выраженное концептуальное оформление интеграции и синтеза планетной жизни, к которому можно подобраться и через конструирование моделей мировой динамики. Мир, в котором мы живем постоянно движим, и модель не только описывает или объясняет, но содержит в себе то направление действий, которое является наиболее оптимальным с точки зрения разных стран. Это требует участия многих наук, причем и в аспекте их применимости как прикладных дисциплин. Возможно даже подобное моделирование поможет унификации научного знания, кристаллизации общей методологии, основных метафор и метаформ мышления. Ведь любой инженерный проект требует учета всего комплекса условий человеческого жизни -- от технических, бытовых до психологических и экологических. Синтез наук -- это условие и следствие такой работы. Например, финансовый кризис -- это многомерная проблема, которая имеет и экологические и политические следствия. Нельзя его предотвратить только экономическими мерами.

Что касается понятийного аппарата и используемых нами метафор, то они не специфицированы какой-то одной отдельной наукой, главное, чтобы их содержание было научным и уместным.

Какие основные методологические требования можно было бы предъявить к анализу и моделированию таких многомерных мировых процессов?

1. Одним из ключевых понятий при конструировании таких моделей является понятие инвариантности к различным преобразованиям. Каждая культура, как специфический фрактал, задает определенное преобразование всего материала, попадающего в ее поле зрения. Как некая машина, она перерабатывает всю сырую информацию (или то, что она считает информацией) в свои культурные понятия, оценки, установки и действия. Она создает контекст и ценностное поле, в котором мы совершаем уместные с ее точки зрения действия. Мы опираемся на некие интуитивные модели, выстроенные в рамках данной культуры. Но когда мы переходим из одной культуры в другую, наши локальные модели оказываются недостаточными. Увеличивается охват реальности, которую мы ощущаем, растет и глубина осваиваемого материала. Вследствие этого, наши оценки и суждения становятся более сбалансированными, а модели, на которые мы опираемся -- более объективными и менее подверженными опровержениям, т.е. более инвариантными. В свою очередь они также задают некий ценностный аспект, который корректируется следующей подобной итерацией. При этом безостановочное движение к подъему и усложнению моделей имеет исходными кирпичиками элементарные ежедневные взаимодействия людей. Каждое из этих взаимодействий меняет мир, он уже не тот, что был до взаимодействия, но в то же время воспроизводится и повторяется схема взаимодействия как очередная итерация фрактала.

Тождественность, самоподобие или самоаналогия структуры при изменениях в шкале, масштабе, размерах или даже в форме (топология) есть свойство многих законов и явлений.

Инвариантность по отношению к культурам не означает выход за пределы культуры вообще, что невозможно, но развитие новых, более объективных элементов в культуре, учитывающих новые реалии человеческого мышления и поведения. Поэтому понятие инвариантности относительно культур означает, что сформулированные положения не меняются, если взглянуть на них с точки зрения любой из существующих на сегодня культур.

Но решение каждой задачи предполагает и порождает другую задачу.

2. Помимо инвариантности и стабильности, неизменности универсальных законов есть поминутно изменяющаяся реальность и есть необратимые изменения, к которым люди более чем чувствительны. Понять -- это схватить частное в общем, увидеть в каждом общем частную специфику. Увидеть направление развития необратимых изменений -- это зафиксировать фрактал в действии, это развить диалектику фрактала и получить доступ к его коррекции. Иными словами, сама инвариантность находится в постоянном изменении; неустойчивость, неравновесность социальных процессов не дает уверенности в правильности или прочности какого-либо положения или принципа. Расчеты последствий своих действий и реакций других сторон будь это бизнес или политические взаимоотношения государств не могут преодолеть неустранимую неопределенность. Расчеты проводятся до совершения первого шага в выбранном направлении. Но как только этот шаг сделан, возникла принципиально новая ситуация с новыми установками сторон и контекстом действия. Даже непрерывные расчеты и калькуляции действий -- своих и оппонентов -- не могут снять эту неопределенность. Каждый обиходный социальный контакт -- то ли покупателя с продавцом, то ли преподавателя со студентом, то ли дипломатов двух стран -- неустранимо погребает старый мир. В результате любого контакта как очередной итерации двух и более схем рождается новый мир с новыми, точно так же меняющимися инвариантностями.

3. Ввиду того, что в сегодняшней ситуации все наши действия взаимозависимы, мы вовлекаем в них огромное число людей и даже следующие поколения. Посредством нашего сегодняшнего знания мы производим необратимые изменения во вселенной, связывая ее состояния с ограниченным объемом нашего опыта и понимания. Но чем обернется такое увеличивающееся влияние человека на мир, если он еще не научился справляться с тем, что порождает он сам, т.е. с социальными процессами, и, в частности, с проблемами своего государственного устройства и т.д. Уже в социальной сфере мы сталкиваемся со множеством конкурирующих систем ценностей. Неужели только одна из них отвечает строению вселенной? Ведь мы еще не научились жить в едином мире, мы еще живем в разных государствах, разделенные не только территориями, но и глубоким непониманием друг друга. Следовательно, задачи, которые стоят перед социальными науками оказываются даже важнее, первичнее, чем освоение космоса. Надо научиться ориентироваться в мире, который становится одним миром. И наш мир, это не отдельные страны, но мы начинаем жить в планетарном масштабе, приобретаем глобальный взгляд на вещи, не отказываясь в то же время от их локального рассмотрения. Хотя каждый ученый так или иначе свое понимание глобального порядка черпает из истории и социального положения его страны, это не мешает развитию новых критериев объективности и честности в социальной науке.

4. Кстати, вопрос ценностей является наиболее дискутируемым и может быть разрешен, разве что на основе тщательного сравнения того, что представляет собой та или иная система ценностей с тем, что говорит нам о человеке и обществе вся система научных знаний. Но здесь мы подходим к вопросу о взаимоотношениях науки и религии, мосты между которыми прокладываются давно и даже небезуспешно, и некоторые считают, что пора объединнть эти две ветви знания, или прояснить одну их них в свете другой и т.д. С вопросом ценностей тесно связан вопрос о значениях. Значения и ценности являются производными как от системы знания, универсальных законов мира, так и от исторического и религиозного опыта. Изучение значений может так же продвинуть нас на пути понимания универсальных законов.

5. Можно вкратце указать еще на ряд категорий и понятий, которые прочно вошли в научный арсенал. Это фундаментальные категории организации и самоорганизации, хаоса и порядка, системности и элементов системы, модели интеллекта и обучения. Можно говорить о трех широких стилях научного мышления: а) вероятностно-статистическом; б) структурно-алгебраическом и в) геометрико-топологическом. Каждый автор может предпочесть любой из них. Построение моделей опирается также на следующие пары взаимодополнительных категорий -- холизм, точка зрения о первичности целого как единства и плюрализм как множественность форм и видений. Модель и холистична и плюралистична, обе характеристики на равных участвуют в конструкции.

6. Все процессы так или иначе ведут к нарушению равновесия и к новому его восстановлению. Но будет ли это всегда, не являются ли какие-то нарушения равновесия необратимыми? Когда и в каких условиях они становятся разрушительными? Культурные и политические движения стремятся восстановить равновесие или поднять его на более высокий уровень. Но в виду полной неинформированности населения и манипулятивности политики не примем ли мы одно (дисбаланс и полное разрушение) за другое (восстановление равновесия)? Ведь не исключена и иная трактовка событий 1917 года в России, как результата влияния процессов глобализации первой волны, которым удалось разрушить протекционистское русское государство превратить Россию в гигантскую фабрику. Любое продвижение в моделировании социальных явлений ставит под сомнение устоявшиеся интерпретации исторических событий. Можно сказать, что история итеративно переписывается с той же интенсивностью, что и построение «хороших» моделей. Но где критерии того, что модель «хорошая», если мы не можем полагаться даже на историю, интерпретации которой зависят в конечном счете от строящихся моделей. Ведь доказательства пригодности или непригодности модели могут запоздать и появиться после окончательного разрушения планеты.

Сами логика и математика не могут служить критериями правильности модели. Например, как определить прогрессивность или реакционность таких социальных преобразований как рыночная экономика, либеральный политический порядок, возникновение новых государств, глобальная система образования, международный терроризм и т.д., если у нас нет обобщающей модели всего всемирного процесса?

7. Новая концепция экоцентризма приходит на смену антропологизму: не человек в центре вселенной, а человек для поддержания вселенной. Ввиду разливающегося кругом (даже в развитых странах) ощущения патологического развития мира и его нынешнего болезненного состояния разрабатываются новые концепции социологии как синтетической дисциплины и как терапии всего общества. Социология охотно вбирает в себя множество новых представлений, чутко реагируя на настроения общества.

Любой социальный институт, чтобы существовать должен опираться на множество индивидуальных действий и выборов. Он не может существовать независимо от них. Такие действия, которые формируются на базе экономии усилий, времени, денег, сопряжены с нормами и этикой данного общества есть фракталы, которые воспроизводятся миллионы раз в самых различных условиях. Именно они составляют опору для институтов и государства в целом. Можно сказать, что каждый социальный институт есть порождение определенного фрактала.

Но меняются обстоятельства, а фрактал или институт по прежнему воспроизводит старые схемы, и тогда институт становится монстром, устрашающим тех, кому еще повезло родиться здоровым и избежать влияния этого института. Остальных он сформировал по своему образу и подобию. Но как можно выйти из пут этого устрашающего фрактала, работающего только на самого себя и пожирающего своих детей? Некоторые видят выход в новых законах, новых решениях и новой логике их принятия. Но поскольку законы есть воплощение обычаев, мы можем спросить, а как сам обычай вырос? Ведь некогда принятые решения, показав свою эффективность становятся привычкой. Привычка, или обычай есть решающая вещь, без нее закон становится мертвой буквой. Это понимали полководцы в прошлом, приписывая победу в сражениях не себе, а простому учителю. Без сформированных привычек и рутинных действий все призывы и концепции -- не более, чем бижутерия на шее животного. Только образование очеловечивает это животное.

Как говорит социология, «идите вперед, мир не выдерживает планомерных усилий».

8. Из новых моделей рождаются новые гипотезы. Они требуют проверки. Но очень трудно извлечь необходимые данные из существующей социальной статистики. Она собиралась с опорой на доморощенные представления государственного бухучета, не подозревавшего о скорых изменениях в мире. Нужны специальные усилия по поиску данных о статистике полярных и комплементарных процессов, аналогичных соревнованию брони и снаряда, кодированию и декодированию, конструкции и деконструкции, артикулируемого и реализуемого. Например, как соотносится численность врачей с состоянием здоровья в данном обществе, как соотносится численность полиции или милиции с состоянием преступности, как зависит рост численности государственных служащих и благосостояние общества, численность автосервисов с качеством ремонта и т.д. Уверен, что эти данные принесут много неожиданного и расшатают сложившиеся в социальной науке догмы. Без таких данных новым представлениям трудно будет доказать свою применимость и в социальной науке, хотя интуитивно они кажутся ясными многим ученым.

9. И, наконец, как ввести эти представления в процесс образования? Принцип исключения противоположностей, доминирующий в школьном образовании, выглядит в свете новых представлений симптомом неразвитого или детского мышления. Противоположности находятся не только в оппозиции, но и имеют много общего. Невозможно классифицировать сложные события, состоящие из многих размерностей только на две группы, обычно они не имеют общую ось симметрии.

Синергия комплиментариев есть творческое взаимодействие между двумя сложными системами или процессами, которые имеют много общего, хотя и некоторые противоположные характеристики. Эти две системы не должны рассматриваться как противоположные, но как взаимодополнительные, комплиментарные друг к другу.

В социальной сфере общности взаимонастраиваются, как в музыке происходит настройка музыкантов перед концертом. Общее между взаимодействующими сущностями иногда более важно, чем их различия. Хотя, именно через процесс различения и взаимодействия возникает творчество, различия катализируют процесс создания. Смысл этого в том, что надо сознательно создавать такую симфонию, которая мотивировала бы общности к самонастраиванию.

Обучение таким принципам синергии, взаимодополнения должно начинаться в раннем детстве. А не так, как это до сих пор практикуется в школе, где отклонение от логики Аристотеля или сопротивление поспешной генерализации (обобщению) понятий считается признаком неразвитости, и на этом основании детей отправляют в коррекционные классы, а оттуда, как всем известно, они пополняют преступную среду.

Конечно, для учителя такие дети трудны, но это и есть золотой фонд общества. Именно они сохранят общество для будущего, если, конечно, вовремя попадут к хорошим учителям. Обучение этим принципам и учителей должно предотвратить серьезные трудности, которые вырастают в их педагогической практике ввиду неадекватного применения закона исключенного третьего к воспитанию.

Другие характеристики современного образования -- это его глобальность и непрерывность. Мир резко изменился. Скорость изменений требует адекватных средств освоения. Только непрерывно обучающиеся выживают и достигают своих целей. Те же, кто считает себя уже полностью обученным, живут в том мире, которого уже нет, их знания уже не соответствуют новому миру.

Растущая демократизация мира разделила людей на две категории: тех, кто ориентируется в сложном мире и может принять участие в решении проблем, касающихся и его жизни в нем, и тех, кто следует решениям, принятыми другими. Хотя первых принято называть лидерами, но процесс демократизации приводит к тому, что сегодня от лидеров требуется более высокий уровень поведения -- наличие высокой морали и идей общественных преобразований.

Архаический мир российской бюрократии еще монотонно обсуждает проблемы государственного или негосударственного образования, но эта бесплодная и печальная традиция марксистско-ленинского разделения людей на врагов и друзей народа только сеет рознь в обществе. Вопрос должен ставиться о концепции образования, о целях, о формах, методах, о задачах, которые призвано решать образование. В мире начинают доминировать новые тенденции -- инженерно-технические профессии, знание математики и мир религии сблизились, смысл жизни и элементы личностной культуры не менее важны, чем умение писать и читать.

Общение по интернету с далекими коллегами по профилю требует новых гуманитарных качеств, например, умения изложить свое кредо и выявить сущность позиции оппонента на другом конце планеты -- признак новой культуры коммуникаций.

Каждый молодой человек, общающийся со сверстником -- тот же дипломат, продвигающий международные отношения и знакомящий других с особенностями своей культуры. Подчас это и межрелигиозный диалог и здесь важно отстоять свои взгляды не пушками и угрозами, а аргументами и логикой, превращающей незнакомых в друзей своей культуры. Иногда приходится быть и миссионером своей культуры и религии.

Расстояние ныне определяется не в километрах, а в минутах, затраченных на коммуникацию. Для делового человека владение технологией коммуникаций такой же элемент экипировки как галстук для мужчины.

Процесс освоения знаний -- вот что важно и что собой представляет вызов, брошенный историей нашей эпохе. Знаний, которые не только растут с большей, чем когда-либо скоростью, но и с той же скоростью становятся недоступными, потому что все больше знания превращаются в товар, за который надо платить, и даже засекречиваются, поскольку даже деньги не могут окупить все преимущества нового знания и того, что только ты владеешь пока им.

В мире уже не ждут окончания сражений. Новое мышление в мире, продиктованное новыми представлениями физики, математики, сложных процессов говорит, что каждый человек способен изменить мир, если он достаточно последователен. Вера и наука вошли в единое русло знаний.

Литература

1. Басин M. A., & Шилович, И. И. (1999). Синергетика в Интернете. М.

2. Albert, A. (Ed.) (1995). Chaos and Society. Burke, VA: IOS Press.

3. Bar-Yam, Y. (Ed.). (2000). Unifying themes in complex systems: Proceedings of the first international conference on complex systems. Perseus Press.

4. Bausch, K. (2000). The emerging consensus in social systems theory. Boston: Kluwer.

5. Butz, M.R. Chamberlain, L.L., & McCown, W.G. (1996). Strange attractors: Chaos, complexity, and the art of family. New York: Wiley.

6. Butz, M. R. (1997). Chaos and Complexity: Implications for Psychological Theory and Practice. Bristol, PA: Taylor & Francis.

7. Cambel, A. B. (1993). Applied Chaos Theory: A Paradigm for Complexity. NY: Academic Press.

8. Castells M. (1996). The Rise of the Network Society. Oxford: Blackwell.

9. Combs, A. (Ed.). (1992). Cooperation: Beyond the Age of Competition. NY: Gordon & Breach.

10. Combs, A. (1996). The Radiance of Being: Complexity, Chaos and the Evolution of Consciousness. St. Paul, MN: Paragon House. ISBN 1-55778-755-7

11. Elliott, E., & Kiel, L. D. (Eds.). (1999). Nonlinear dynamics, complexity and public policy. Commack, NY, Nova Science.

12. Eoyang, G. H. (1997). Coping with chaos: Seven simple tools. Cheyenne, WY: Lagumo.

13. Freeman, W. J. (1995). Societies of Brains: A Study in the Neuroscience of Lovе and Hate. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum.

14. Gleick, J. (1987). Chaos: The making of a new science. New York: Viking.

15. Goerner, S. J. (1994). Chaos and the Evolving Ecological Universe, Volume 7 of World Futures General Evolution Studies. NY: Gordon and Breach.

16. Goertzel, B. (1994). Chaotic Logic.: Language, Thought and Reality from the Perspective of Complex Systems Science. NewYork: Plenum Press.

17. Goertzel, B. (1997). From Complexity to Creativity. NewYork: Plenum Press.

18. Goertzel, B. Wild Computing: Steps toward a Philosophy of Internet Intelligence. An Electronic Book.

19. Goldstein, J. (1994). The Unshackled Organization: Facing the Challenge of Unpredictability through Spontaneous Reorganization. Portland, OR: Productivity Press.

20. Gregson, R. A. M. (1988) Non-linear Psychophysical Dynamics. Hillsdale, NJ: Erlbaum.

21. Gregson, R. A. M. (1992).N-Dimensional Nonlinear Psychophysics: theory and case studies. Hillsdale, N.J.: L. Erlbaum Associates.

22. Grigsby, J. & Stevens, D. (2000). Neurodynamics of personality. New York: Guilford Press.

23. Guastello, S. J. (1995). Chaos, Catastrophe, and Human Affairs: Applications of Nonlinear Dynamics to Work, Organizations, and Social Evolution. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum. ISBN 0-8058-1634-8

24. Guindani, F. M., & Salvadori, G. (1998). (Eds.). Chaos, fractals, models. Pavia, Italy: Italian University Press.

25. Hardy, C. (1998). Networks of meaning. Westport, CT: Praeger.

26. Havener, C. (1999) Meaning -- The Secret of Being Alive. Edina, MN: Beaver's Pond Press.

27. Hayles, K. (Ed., 1991). Chaos and Order: Complex Dynamics in Literature in Science. Chicago: University of Chicago Press.

28. Hayles, K. (1990). Chaos Bound: Orderly Disorder in Contemporary Literature and Science. Ithaca, NY: Cornell University Press.

29.Hayles, K. (1984). The Cosmic Web: Scientific Field Models and Literary Strategies in the Twentieth century. Ithaca, NY: Cornell University Press.

30. Heath, R. A. (2000). Nonlinear dynamics: Techniques and applications in psychology. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates.

31. Kaplan, D., & Glass, L. (1995). Understanding Nonlinear Dynamics. New York: Springer-Verlag.

32. Kiel, L. D. (1994). Managing Chaos and Complexity in Government: A New Paradigm for Managing Change, Innovation, and Organizational Renewal. San Francisco: Jossey-Bass.

33. Kiel, L. D. & Elliott, E. (Eds.) (1995). Chaos Theory in the Social Sciences: Foundations and Applications. Ann Arbor: The University of Michigan Press. ISBN 0-472-10638-4, 376 pages, $38

34. Koehler, G. (Editor) (1996). What disaster response management can learn from chaos theory. Sacramento, CA: California Research Bureau.

35. Laszlo, E., & Combs, A. (1996). Changing Visions Human Cognitive Maps: Past, Present, And Future. Westport, CT: Praeger.

36. Loye, D. (1999). The evolutionary outrider: The impact of the human agent on evolution. Westport, CT: Praeger.

37. Loye, D. (2000). An Arrow through Chaos: How We See into the Future. Park Street Press.

38. Marion, R. (1999). The edge of organization: Chaos and complexity theories of formal social systems. Thousand Oaks, CA: Sage.

39. Milovanovic, D. (1997). Chaos, criminology, and social justice: The new orderly (dis)order. Westport, CT: Praeger

40. Nunez, R. & Freeman, W. J. (Eds.). (1999). Reclaiming cognition: The primacy of action, intention, and emotion. Thorverton, Exeter, UK: Imprint Academic.

41. Orsucci, F. (1998). (Ed.). Complex matters of the mind. Singapore: World Scientific.

42. Puu, T. (2000). Attractors, Bifurcations, and Chaos: Nonlinear Phenomena in Economics. Heidelburg: Springer.

43. Rapp, P. E. (1999). Nonlinear dynamics and brain functioning. Commack, NY: Nova Science.

44. Robertson, R. & Coombs, A. (1995). Chaos Theory in Psychology and the Life Sciences. Mahweh, New Jersey: Lawrence Erlbaum Associates, Inc.

45. Robertson, R. (1995). Jungian Archetypes: Jung, Godel and the History of Archetypes. York Beach, Maine: Nicolas-Hays, Inc.

46. Robertson, R. (2000). Mining The Soul: From The Inside Out, Nicolas-Hays

47. Rosser, J. B. Jr. (2000). From catastrophe to chaos: A general theory of economic discontinuities (2nd edition). Vol. 1: Mathematics, microeconomics, macroeconomics, and finance. Boston: Kluwer.

48. Sulis, W., & Combs, A. (Eds.). (1996). Nonlinear dynamics in human behavior. Singapore: World Scientific.

49. Tschacher, W. & Dauwaulder, J-P. (1999). (Ed.). Dynamics, Synergetics, Autonomous Agents -- Nonlinear Systems Approaches to Cognitive Psychology and Cognitive Science.Singapore: World Scientific.

2. Глобализация -- неизбежный мировой процесс

Идет мощный процесс перестройки всего мирового порядка и растет необходимость нового подхода к осознанию совместной судьбы человечества. Процесс глобализации как он предстает в своей сегодняшней фазе сопровождается развитием новых социально-политических, экономических и идеологических тенденций. В течение последних десятилетий мировое сообщество переживает ряд стремительных и кардинальных изменений. Отдельные национальные рынки, несмотря на барьеры и ограничения, культурные и политические различия, начинают образовывать единый глобальный маркет. Этот процесс получил название глобализации.

Термин «глобализация» был впервые введен американским экономистом Т.Левиттой. Он обозначал явление слияния рынков, которое начало активно проявляться в начале 80-х годов XX века. Позже, японец Кеничи Оми, консультант Гарвардской школы бизнеса писал в своей книге «Мир без границ» ( 1990): «…экономический механизм некоторых стран стал бессмысленным, роли могущественных акторов на мировой сцене исполняются глобальными фирмами» (20, с.31).

Вкусы и предпочтения потребителей различных стран начали трансформироваться под влиянием ряда глобальных норм. Промышленность начала ориентироваться не только на европейский, американский или японский рынки. Ее объектом стал глобальный маркет. Достаточно вспомнить глобальные стратегии кока-колы, Сони, Макдональдса и многих других компаний, продукцию которых потребители многих стран рассматривают как свою, привычную.

Расширение рыночного механизма по планете началось после 2-й мировой войны. Снятие барьеров, препятствующих свободному перетоку товаров, услуг и капитала, сопровождалось быстрым развитием средств информации, коммуникации и передающих технологий, как новый пик научной и технологической революции.

Расширение рыночных механизмов практически во все страны мира, привело к качественному изменению роли государства в национальной экономике и появлению новых сверх-национальных образований, которые определяют развитие отдельных экономик, а также всей мировой экономики. Обнаружилось, что глобализация -- это безудержный и очень сложный процесс, хотя иногда он выражается во вполне конкретных фактах, например, в снятии таможенных ограничений на ряд товаров. Мотивами его являются постоянный поиск сравнительных преимуществ в торговле, минимизация расходов в производстве товаров и услуг через перемещение средств производства в страны с более дешевой рабочей силой, или повышение интенсивности труда с помощью новых комбинаций разделения труда, когда целые страны предстают как отдельные департаменты транснациональной корпорации.

Глобализация -- не линейный, но волновой процесс, имеющий много различных стадий. Он простирается от эпохи географических открытий до капиталистической колонизации мира, от кризиса 70-80-х годов до краха социализма. Более точно, это уже вторая, после первой неудавшейся, попытка глобализации. Первая имела место в 1850-1910 гг. В тот золотой век не требовалось паспортов и виз, можно было инвестировать в любые страны и заниматься импортом практически из любых мест. Закончилось все это войнами, революциями, анархией, милитаризмом, Великой депрессией, обвалами на финансовых рынках и свертыванием мировой торговли. Правда, первый этап глобализации проходил, как правило, на фоне колонизации ряда стран. Но, похоже, что и нынешний этап глобализации не избежит повторения каких-то последствий. Хотя сегодняшний коллапс системы валютного паритета и кумулятивные долговые крахи 80-90-х гг. нашего столетия все-таки по своим негативным последствиям несравнимо мягче, чем в начале ХХ века.

Глобализация -- как сложный процесс имеет множество форм и аспектов, наиболее важные их которых -- это взаимоотношения между современными мультикорпорациями и национальными государствами.

Множество субъектов продвигают и воплощают этот процесс -- международные организации МВФ, МБ, ВТО, региональные организации, транснациональные корпорации, инвестиционные фонды, страховые компании, большие города и отдельные финансово-мощные индивиды (Сорос, Гейтс). Все эти субъекты заинтересованы в устранении государственных барьеров и в проведении политики Всемирной Торговой Организации (ВТО). Явно заметное ослабление роли государственных институтов приводит к возвышению международных или глобальных институтов, берущих на себя функции защиты и охраны как внутреннего так и внешнего для каждой страны порядка, причем выступающих как единый консолидированный механизм. Более конкретные и тесно сотрудничающие с населением институты заменяются на более абстрактные, отдаленные от национальной специфики глобальные нормы, поддерживаемые функционирующими на частной основе судами или частными армиями.

Наиболее вовлечены в это процесс, конечно, США, стоящие за спиной этих многочисленных корпораций и негосударственных организаций. Но определенный интерес к глобализации есть и у различных этнических и национальных групп, дисперсно расселенных в разных государствах, игнорирующих национально-культурную специфику этих групп и провоцирующих таким образом их негативную реакцию на собственное государство.

И, конечно, в определенной степени катализатором идей глобализации является само государство, предавшее интересы своего народа и ставшее марионеткой в руках частных корпоративных сил.

Глобализацию можно рассматривать в 4-х важных аспектах: как экономическую, политическую, коммуникационную и культурно-моральную глобализацию. Здесь вкратце мы коснемся экономического аспекта, а остальные будут рассмотрены в соответствующих статьях.

Глобализация начиналась прежде всего как экономический процесс, как стремление к нахождению новых рынков сбыта и дешевой рабочей силы. Сегодня транснациональные корпорации создали разветвленные, опутывающие весь мир организационные сети, координирующие производство продукции и ее продажу. В этой экономической глобализации можно вычленить два плана: потоки товаров и продукции, которой торгуют разные страны, и финансовые потоки. Более значимой и большей по объему сегодня является глобализация инвестиционных рынков.

Последние данные говорят, что торговую глобализацию опережает финансовая: более быстрыми темпами осуществляется переток капиталов и инвестирование в глобальную экономику. Финансовые рынки оказались более открытыми, менее подверженными таможенным барьерам. Например, если переток через границы государств товаров и услуг возрос за последнее десятилетие в 2,5 раз и составил более 1200 миллиардов долл., то финансовые вложения из развитых стран Запада в экономику развивающихся стран выросли в 10 раз и составили более 250 миллардов долл. (19). Причем значительную долю этих вложений составляют капиталы частных граждан развитых стран, чье законодательство поощряет подобное инвестирование. Через электронные средства передачи капитала инвесторы интегрируются в глобальную экономическую систему.

Эти данные демонстрируют реальную озабоченность больших масс населения Запада в числе которых и немало пенсионеров, вложивших свои деньги в пенсионные фонды, в надежности и стабильности экономической ситуации в развивающихся странах и в гарантиях возвратности своих капиталов. Относительно, крупнейших банков, объемов их инвестирования и их тревог, говорить уже не приходится.

Таким образом одним из негативных аспектов глобализации оказывается распространение американской модели экономики на другие регионы. Спецификой этой модели является приоритет финансов перед производством и общественным распределением. Фактически частными банками США ( а других там нет) осуществляется полный контроль над всеми деньгами населения и перемещением каких бы то ни было капиталов. Каждый доллар, заработанный в США, находится под контролем частного банковского агентства, которое вправе потребовать доказательства законности его получения. Надо заметить, что поскольку все деньги в США проходят через банки, которые естественно оставляют у себя их часть, то сами банки заинтересованы в высоких зарплатах населения, из которых порой до 30-40% вычитывается на налоги. Приватизация государственных финансов привела фактически к приватизации самого государства группой частных финансистов. Отсюда, кстати, вытекают и многие проблемы внешней политики США.

Такая модель глобализации, проводимая ориентированными на США корпорациями, подавляет национально ориентированную волю населения незападных стран, подвергая мощной критике и осмеянию в терминах трайбализма и эгоцентризма их культуру, традиции и ценности. В то же время ставится запрет на проведение подлинно демократической политики внутри этих стран, как не отвечающей интересам этих компаний.

Каков потенциальный результат продвижения глобальной конкуренции во все сферы жизни? Последствия продвижения неолиберальной политики могут быть описаны с помощью фрактала как самоподобия. Это свойство означает что каждая деталь контура фрактала воспроизводит ту же самую структуру или пропорцию в увеличенном или уменьшенном масштабе.

Если расмотреть распространяемые по всему миру условия производства как желанные с точки зрения неолиберальной глобализации, то мы найдем в них аналогию с понятием фрактала. Каждая шкала социально продуктивной аггрегации -- фирма, город, округ, страна, макрорегион или глобальное экономическое сообщество встречается с сильным давлением в сторону превращения в изолированный продуктивный узел конкурентно противостоящий всему миру. Индивид против индивида, фирма против фирмы, город против города, страна против страны, одна экономическая зона против другой. В этом смысле каждый производительный узел появляется как самоподобная копия всех остальных.

Каждый из этих уровней агрегации, каждый продуктивный узел должен справляться с ограниченными ресурсами и подчиняться правилам конкурентного существования по отношению к остальному миру. Будут ли эти ограниченные ресурсы принесены рыночной конкуренцией или правительственным бюджетом, конечный результат тот же: непосредственная сфера действий каждого производительного узла должна устранять любое другое действие, кроме как выживания против всего мира, никаких других стратегий действий, кроме как капитуляции или включения к конкурентную игру.

Через конкуренцию распространяются технологии и продукты, осуществляется найм работников и она же ведет к возникновению современных форм рабства внутри международного разделения труда. Целые страны или народы становятся филиалами или департаментами корпораций, как это некогда было с Индией по отношению к Ост-Индской компании.

Вместе с экономическим и конкурентным давлением, описанным выше, каждый узел внутри этой фрактальной геометрии мировой экономики, построенной по неолиберальным схемам, должен принять как свое фундаментальное объяснение и как решающий критерий для организации работы в данной сфере экономическое, а не социальное логическое обоснование. Всюду и во всех социальных вопросах неолиберальная экономическая теория должна стать библией, причем каждого узла. Магнификация узла не устраняет самоподобия. Чем шире всеобъемлющая коммерциализация, тем глубже это экономическое логическое обоснование проникает в мышление граждан и -- с подачи правительств -- во все сферы общества, которые не так давно были относительно защищены. Социальная функция экономического логического обоснования общественной жизни, конечно, исключительно прагматична и реализуется по принципу самоосуществляющегося предсказания: «если все поверят, что это так, то так оно и будет».

Но почему каждый данный узел социального пространства (индивид, фирма, города, страны, региональные сообщества и т.д.) должны выживать в противостоящей конкуренции со всем остальным миром? Почему страны, города и народы не должны предпочесть солидарное преодоление трудностей общественного развития? На такие вопросы пропагандируемое экономическое логическое обоснование не только не отвечает, но и не позволяет ставить, не допуская даже выхода за пределы неолиберальной экономической практики. Существование изолированных узлов, лицом к лицу сталкивающихся со враждебным остальным миром, преподносится публике, в том числе, научной, как непреложная, данная от природы реальность. В конечном счете такая реальность и соответствует логике интенсивной эксплуатации, отнимающей у работников даже радость живого общения между собой. А экономико-логическое обоснование непреодолимости этого состояния ведет к примирению с ним и погружению в безнадежность отсутствия альтернативной реальности. Причем такое обоснование прививается населению вполне официально, в государственной печати и в государственном образовании.

Такова на сегодня роль правительств и институциональной политики незападных стран, вполне вписавшихся в контексте навязанной фрактальной геометрии. Понятно, что не у них может быть найден источник или мотивация для нового восприятия роли экономики. Но отказавшись от традиционной роли поддержки своего населения и кооптации социальных проектов, политики и правительства подвергаются большому риску. Все большее число людей понимают пагубность такого процесса экспансии примитивной доктрины, превращающей все население страны в продавцов чужого товара.

Член Европейской комиссии в Брюсселе Л.Британ пишет, что для того, чтобы удовлетворить потребности глобализации, незападные страны должны подвергнуться более широкой либерализации, чем прежде, но этот процесс также должен сопровождаться созданием более эффективной дисциплины, которая как следствие приведет к «уменьшению национальной суверенности» (5). Иными словами, агенты глобализации сами признают, что в контексте мировой экономики, как фрактальной геометрии капитала, упадок национальной суверенности соответствует не только усилению силы рынка. Увеличивается и мощь таких глобальных институтов, как ВТО, или Европейского сообщества, способных уже решать вопросы коммерческой политики без даже необходимых консультаций с Европейским парламентом или национальными правительствами или иными государственными институтами. Эти глобальные институты, несмотря на то, что они и не избирались населением, имеют силу для отмены национальных или региональных юридических постановлений, если те оказываются барьерами для либерализации, хотя эти региональные постановления могут исходить из важных локальных экологических, трудовых или социальных соображений. Но поскольку эти вопросы жизненно касаются местного населения, то игнорирование этих вопросов и при упадке государства, чревато опасностью. Именно этими обстоятельствами вызван рост национально ориентированных движений во всем мире. Это прекрасно понимают глобализаторы, почему вопрос дисциплины и усиления полицейских мер внутри государства становится актуальным. Можно подумать, что советскую дисциплину гигантской фабрики устанавливали именно глобализаторы первой волны.

Но, продолжает Британ, теперь уже в отношении населения европейских стран: «чем более прогрессирует процесс глобализации, более развивается европейская интеграция и растут и сливаются транснациональные интституты, тем более важно, чтобы электорат не чувствовал, что он обманут или лишен возможности влиять на принятие решений. Это требует более тонкого разделения труда между различными центрами силы и политическими институтами. Решения должны приниматься на наиболее подходящем уровне» (5, c.26). Другими словами, не только уменьшается влияние государственных институтов, но и уменьшается способность правительства входить в переговоры с социальными движениями и различными группами интересов внутри отдельной страны.

Конечно, люди могут чувствовать себя обманутыми, лишенными прав, и конечно возникает проблема легитимизации власти. Но здесь им преподносится неолиберальная концепция как естественный закон, примиряющий их с принятием жизни, как организованной вокруг непрерывной борьбы за выживание даже с собственным правительством и с воспроизводством дефицита солидарного общения. Это предполагает принятие социального дарвинизма как неотъемлемого условия человеческой жизни.

Фрактальность этого процесса в том что, приоритет капитала и его суверенности берется как первичное данное на любом уровне социальной агрегации и любом уровне политического администрирования, также как и приоритет конкурентности и важности аккумуляции капитала. Согласно этому алгоритму роль национальных парламентов уже не в разрешении социальных конфликтов и смягчении общественных отношений. Скорее в парламенте, в региональных или городских управах политики требуются для превращения этих территорий в производительные узлы глобальной фабрики. В этом смысле главная цель администраторов -- это сделать страну, город, регион или соседство более конкурентноспособным, чем другие и, следовательно, более способным привлекать капитал. Передача полномочий на более низкие уровни иерархии не означает передачи части власти регионам, но имеет цель заставить людей более активно включиться в управление мировой капиталистической машиной на более локальном уровне, но на тех же сформулированных принципах.

Два важных элемента заслуживают упоминания по отношению к стратегиям государства по разрешению и возмещению девиантного поведения «социально исключенных». С одной стороны увеличивающаяся криминализация в последние два десятилетия, привела в таких странах как Великобритания и США к возникновению частных тюрем, функционирующих как бизнес и полностью включенных в сети глобальной экономики. Во-вторых, более недавний факт, это связь и поддержка негосударственных организаций такими институтами как ВТО, Всемирный банк, правительствами. Эти отношения похожи на те, которые приняло государство по отношению к профсоюзному движению в 30-е годы и которое открыло дорогу кейнсианской стратегии разрешения социального конфликта. Скрытыми целями этой поддержки могут быть создание почвы для смягчения неизбежного расширения социального конфликта, и, следовательно, вовлечение многих негосударственных организаций в политику посредничества между запросами людей, населяющих территории, и конкурентными нуждами локальных узлов.

Но неолиберальные стратегии глобальной интеграции не происходят в вакууме и множатся социальные силы, противостоящие им. В течение неолиберальных 1980-90-х годов эта борьба часто ставила барьеры силам глобализации и заставляла отступать. Главным оружием для усиления рыночной зависимости и вовлечения стран в мировую экономику был долг. Причем, как всем известно, мошеннически навязанный, благодаря коррупции правительства. Хотя многие страны часто восставали и требовали отмены или снижения долга. Но с тех пор характер социальных движений и борьба против неолиберализма эволюционировали. Хотя первоначально эти сражения были реактивны по природе и в основном защищали права и привилегии, которым угрожала неолиберальная политика. Но с течением времени начал формироваться новый оппозиционный альянс, выдвигающий новые политические и организационные лозунги.Это привело к формулированию новых требований, новых прав и новых платформ. Наблюдатель, наделенный исторической перспективой, увидит в продвижении неолиберальной перспективы в течение 20 лет не просто поражение оппозиционных сил, а подспудно совершавшийся процесс рекомпозиции радикальных требований и вызревания новых социальных субъектов; процесс который заставлял каждое движение не только искать альянса с другими, но также принимать борьбу других, как свою собственную, без необходимости подвергнуть требования другого движения проверке на идеологическую чистоту.