Приватизация и приватизаторы (теория и практика российской приватизации)

Существенной была разница и в подходе к акционированию государственных предприятий. Так, В.Селюнин, Б.Алехин, С.Глазьев выступали за обязательную продажу всех или значительной доли акций частным ли-цам и независимым от государства институциональным инвесторам. За полноценное, хотя и постепенное, базирующееся на индивидуальных проектах акционирование выступали Г. Явлинский и Л. Григорьев, выдвинувшие эти предложения в программе "500 дней". В рекомендациях же правительственных специалистов (Т. Попова, Г. Меликьян, С. Ассекритов) акционирование носило во многом формальный характер, поскольку предполагало массовое создание закрытых акционерных обществ с продажей незначительной доли акций (порядка 10%) трудовым коллективам соответствующих предприятий.

Сторонники бесплатной раздачи государственной собственности всему населению (Л. Пияшева, П. Бунич, Г. Попов, О. Богомолов, В. Рутгайзер, П. Филиппов, М. Малей) считали, что оба рассмотренных выше метода приватизации непригодны прежде всего потому, что не отвечают критериям социальной справедливости. Раз в Советском Союзе декларирована общенародная собственность, то и распределяться она должна между всеми гражданами. Некоторые сторонники бесплатной раздачи собственники ссылались при этом на авторитет Милтона Фридмана, который в начале 80-х годов предложил осуществлять приватизацию государственных корпораций, раздав их акций всему населению страны. Большое влияние на советских экономистов оказало также активное обсуждение, а затем и законодательное закрепление принципа бесплатной раздачи государственной собственности в Чехословакии, Польше и Румынии.

На практике безвозмездное распределение собственности предлагалось осуществить посредством выдачи всем членам общества специальных платежных средств, которые затем должны быть использованы на покупку акций приватизируемых предприятий и другого государственного имущества. Функции специальных платежных средств должны были выполнять инвестиционные или приватизационные чеки (Л. Пияшева, П. Филиппов), боны (А. Нуйкин), облигации (В. Рутгайзер) либо сертификаты (О. Богомолов). Высказывалось и предложение открыть специальные инвестиционные (приватизационные) счета. Однако разница здесь, по сути дела, была лишь в названии. Сам механизм распределения собственности, предлагаемый в различных схемах, в принципе был одинаков. Размер средств, приходящихся на одного человека, определялся путем простого деления стоимости подлежащего разделу государственного имущества на общую численность населения (или только его взрослую часть). Для предотвращения инфляции и быстрого имущественного расслоения общества большинство экономистов -- сторонников бесплатной раздачи склонялись к тому, чтобы полностью запретить перепродажу инвестиционных чеков (сделать их именными) и на некоторое время ввести ограничения на распоряжение акциями приватизированных предприятий. Для того чтобы уменьшить риск и создать людям равные стартовые возможности, некоторые экономисты предлагали в обмен на чеки выдавать гражданам акции не отдельных предприятий, а специально созданных холдинговых компаний, которые будут держать акции нескольких акционерных обществ.

Пожалуй, ни один из рассматриваемых теоретических подходов к приватизации не вызвал такой ожесточенной полемики, как идея всеобщей бесплатной раздачи собственности. Наиболее резко против нее выступили Е. Ясин, Л. Григорьев, С. Алексеев, Т. Попова. Они утверждали, что авторы предлагаемого способа раздела государственной собственности прежде всего стремятся осуществить приватизацию ради приватизации, любой ценой провести "коллективизацию" наоборот. По мнению критиков, сторонники безвозмездной раздачи сосредоточились на популистски понимаемых принципах социальной справедливости и технических деталях и меньше всего внимания обратили на условия достижения основной цели приватизации -- повышения эффективности производства. Острой критике подвергались также аргументы авторов этого подхода о равных стартовых возможностях, решении проблемы нехватки финансовых средств населения. При этом в качестве контраргументов выдвигались недооценка колоссальных технических трудностей, неравномерное распределение собственности по регионам и т.д.

Идея бесплатной раздачи средств производства, выдвинутая рядом известных экономистов, политических деятелей и поддержанная некоторыми средствами массовой информации, получила широкий общественный резонанс. От бесплатной раздачи ожидались:

- создание равных «стартовых условий» рыночной деятельности для всех граждан;

- нейтрализация «теневого капитала”;

- возврат народу ранее недоплаченных ему средств и т.п.

Внешняя простота и кажущаяся социальная справедливость подобного метода приватизации снискали ему определенную популярность. Действительно, государственная собственность создавалась всем народом, причем многими поколениями. Но, по мнению оппонентов, это вовсе не означало, что ее надо бесплатно вернуть всему «народу». Их экономический и правовой анализ показывал, что эмоциональная привлекательность бесплатной раздачи государственной собственности не соответствовал тем непривлекательным результатам, которые были наиболее вероятными при попытках осуществления подобного способа приватизации:

во-первых, бесплатная раздача несправедлива именно потому, что государственная собственность имеет ярко выраженное общественное происхождение. Прямая передача этой собственности отдельным лицам или группам не ликвидирует, а усилит неравенство вследствие того, что различные объекты государственной собственности несопоставимы ни по стоимости, ни по качеству, ни по потенциальному доходу, который можно получить от них. Иначе и быть не может, поскольку заниматься «делёжкой» будет ограниченный круг лиц, а наша обширная практика показала всю бесплодность иллюзий о государственном аппарате как людях, не могущих иметь никаких личных экономических интересов;

во-вторых, бесплатная раздача государственной собственности (в равной мере между всеми гражданами), невозможна, так как не существует единого критерия такой процедуры. Кроме уже упоминавшейся несопоставимости объектов государственной собственности (при одной и той же балансовой стоимости реальная их ценность может существенно различаться), несопоставимы и различные категории граждан: у одних больше трудовой стаж, у других - выше зарплата или должность, у третьих - больше детей и т.д. Поэтому попытки раздать всем поровну обязательно приведут к бесконечным и бесплодным спорам о том, у кого больше прав на собственность;

в-третьих, бесплатная раздача неэффективна, так как обладать собственностью - это значит не только получать доходы, но и нести убытки, оплачиваемые в конечном счете из имущества собственника. Поэтому собственниками средств производства все граждане быть не смогут, да и не захотят. Было ясно, что в лучшем случае полученный «кусок» государственной собственности значительная часть граждан перепродаст, причем по крайне низким ценам, тем, кто действительно готов нести всю имущественную ответственность за использование средств производства и рисковать своей собственность во имя получения прибыли.

В этой полемике выяснилось, что наиболее "устойчивыми" и жизнеспособными оказались идеи сторонников собственности трудовых коллективов. Так, в феврале--апреле 1992 г. на страницах периодической печати группа российских экономистов и публицистов настаивали на безвозмездной передаче основной части государственной собственности трудовым коллективам как хозяйствующим единицам, преимущественно путем создания закрытых акционерных обществ. Парадоксально, но среди ярых сторонников собственности трудовых коллективов оказались и теоретики коммунистического толка, и многие отечественные ультралибералы, тогда как среди противников -- российские демократы, бывшая номенклатурная и новая “демократическая” бюрократия.

Подготовка реальной приватизации в России прошла три этапа. Термин "приватизация" родился в недрах команды Явлинского при подготовке документов к программе "500 дней". Именно Явлинский и его коллеги впервые в истории СССР и России системно и логично определили задачи приватизации, схему управления этим процессом, а также основные сроки ее проведения. Их представления о механизме приватизации сводились к жёсткому "московскому" управлению, к единой общесоюзной (общероссийской) схеме продажи государственной собственности советским и иностранным гражданам. Важной особенностью предлагавшегося метода приватизации являлась обязательная рыночная переоценка стоимости акционируемых предприятий (сертификация) с помощью ведущих аудиторских фирм и банков западного мира. Команда Явлинского в тот период разработала полный набор документов и положений о необходимых для приватизации рыночных структурах - биржах, аукционах, фондах, конкурсах, комиссиях и т.п. Этот набор документов впоследствии был использован во многих ставшими самостоятельными государствами бывших республиках бывшего СССР.

В общем, период Явлинского в приватизации можно свести к формуле:

- управляемая распродажа за деньги государственной собственности любому покупателю без специфичных запретов и льгот;

- единообразие подходов к приватизации государственного имущества на всей территории России;

- аккумулирование полученных средств в федеральном бюджете для решения возникающих в ходе приватизации социальных и экономических проблем.

Используя добротную документальную подготовку процесса приватизации, председатель Государственного комитета РСФСР по управлению государственным имуществом М. Малей в короткий срок смог убедить Б.Н. Ельцина в ошибочности схемы "торговой приватизации" в связи с неплатёжеспособностью населения России и в необходимости проведения "народной приватизации". Предполагалось, что "народная приватизация" коснётся 70% основных промышленных и сельскохозяйственных фондов. При этом всё население России должно было получить безвозмездно в свои руки государственное имущество оценочной стоимостью 2200 млрд. руб., при этом доля каждого гражданина России составляла бы 14 тысяч условных балансовых рублей. Основной идеей этого механизма приватизации являлось наделение граждан приватизационным именным чеком, покупательная способность которого должна была только возрастать по мере выявления рыночной стоимости приватизируемого государственного имущества. Каждый владелец чека мог купить на него или непосредственно акции приватизируемого объекта, или акции инвестиционного фонда приватизации. Вовлечение именных чеков в продажу не предусматривалось. Итак, "малеевский" период приватизации предполагал:

- безвозмездное первоначальное распределение 70% госимущества (без стоимости земли) среди 150 млн. граждан России;

- выдачу каждому гражданину на руки приватизационного именного чека на 14.000 условных балансовых рублей

- проведение акционирования приватизируемых предприятий и продажу акций населению за чеки;

- организацию рынка акций и их продажу за деньги на фондовых биржах после рыночной переоценки приватизируемых предприятий.

В яростную борьбу против "малеевской" схемы приватизации бросились "истинные" рыночники в Верховном Совете РСФСР: П.С. Филиппов, С.Н. Красавченко, В.Ф. Шумейко и др. Они добились сначала принятия закона РСФСР, бесконечно уменьшающего долю каждого гражданина России, затем поддержали меры, реализующие комбинированную схему приватизации - продажу части госсобственности на аукционах при оплате акций рублёвыми ваучерами. На этом закончился "малеевский" период приватизации.

Третий, "чубайсовский" период период подготовки приватизации, как и само проведение ваучерной приватизации связано с деятельностью А.Б. Чубайса. Как следует из официальных документов Совета Министров РСФСР 1991 года, Чубайс получил "на руки" сформированный ГКИ РСФСР, 88 региональных комитетов по управлению госимуществом, министерский кабинет, проект первой государственной программы приватизации, основанной на добротных проектах подзаконных актов, подготовленных в своё время группой Явлинского и оформленных в установленном порядке "командой Малея". "Чубайсовский" период приватизации в России стартовал с января 1992 года и ознаменовался деяниями, имевшими для общества и государства ряд неоднозначных, порой катастрофических последствий. Исключительная ориентация на западные модели приватизации государственной собственности, решив отдельные проблемы, в целом отрицательно сказалось на ходе экономических реформ в стране.

Наиболее важными характеристиками приватизации считаются финансовые показатели. По данным разных исследователей, за период с 1988 по 1997 год правительствами всех стран мира от приватизации получено не менее 242 млрд. долларов. Австралия, в частности, “выручила” 45 млрд. долл., Англия - 80 млн. фунтов стерлингов, Бразилия - 32 млрд. долл., Аргентина - 19 млрд. долл. Россия по этому показателю заняла одно из последних мест в мире. С вышеуказанными странами российскую приватизацию связывал тот факт, что в ее основу был положен так называемый Вашингтонский консенсус - набор политических рекомендаций, выработанный экономической элитой США для преодоления кризиса, в котором оказались многие страны Латинской Америки в 80-е годы ХХ века. Парадокс заключался в том, что эти рекомендации, выработанные для стран с рыночной экономикой, в начале 90-х были предложены “большой семеркой” СССР для его экономического реформирования, а в 1992 году по настоянию западных стран были использованы Россией для перехода от административно-командной экономии к рыночным основам хозяйствования.

На встрече “большой семерки” в Хьюстоне в июле 1990 г. ее участники обратились к Международному валютному фонду, Всемирному банку, Организации экономического сотрудничества и развития, Европейскому банку реконструкции и развития с просбьой провести в тесном взаимодействии с Комиссией Европейских сообществ детальное исследование советской экономики, выработать рекомендации в отношении ее реформирования и установить критерии для предоставления экономической помощи Запада в проведении этой реформы. К началу 1991 г. обстоятельный доклад был завершен и лег на стол глав государств и правительств “семерки” и Советского Союза. Предлагавшаяся в нем радикально-либеральная концепция рыночной реформы, отвергнутая при Горбачеве, была принята на вооружение российскими реформаторами Ельцина. Квинтэссенцию рекомендуемой реформы составляли три основных элемента:

- макроэкономическая стабилизация, заключавшаяся в сокращении бюджетного дефицита и жесткого ограничения кредитов и денежной эмиссии;

- скорейшая и всеобъемлющая отмена контроля цен, переход к пропорциям мировых цен и либерализация внутренней и внешней торговли;

- приватизация государственной собственности, конечная цель которой заключалась в “приватизации почти всех предприятий”.

Согласно концепции Вашингтонского консенсуса, как только эти задачи будут решены и государство “уйдет с дороги”, рынок эффективно распределит ресурсы и обеспечит экономический рост. К началу реформ в России были уже известны контрпродуктивные результаты применения рекомендаций Вашингтонского консенсуса в ряде стран. Заместитель главы польского правительства и министр финансов Польши Г. Колядко считал, что успехи его страны в рыночном реформировании “были вызваны недвусмысленным отказом ее от использования доктрины Вашингтонского консенсуса”. Начав с “шоковой терапии”, польские власти быстро поняли, что этот метод хорош для понижения темпов гиперинфляции, но не пригоден для осуществления общественных перемен. Тогда страна отказалась от проведения ускоренной приватизации, не стала выдвигать подавление инфляции во главу хозяйственной политики в ущерб всем другим макроэкономическим проблемам. Это позволило еще до приватизации провести реструктуризацию экономики, раздробив крупные предприятия на более мелкие и конкурирующие между собой предприятия. Постепенно проводимая приватизация сопровождалась построением базовых рыночных институтов. В частности банковской и правовой систем.

Однако изъяны Вашингтонского консенсуса, ограниченная применимость рекомендуемых принципов реформирования не стали для России предостережением. Польша, Китай пренебрегли такого рода советами, и добились успехов. Россия же вняла им и потерпела беспрецедентную неудачу. Негативный ее и других стран опыт дали основание лауреату Нобелевской премии по экономике, американскому профессору Дж. Стиглицу подвергнуть сомнению основные положения концепции Вашингтонского консенсуса. “Набор политических рекомендаций, входящих в Вашингтонский консенсус, - констатировал Дж. Стиглиц, - нельзя считать ни необходимым, ни достаточным как для макроэкономической стабилизации, так и для долгосрочного развития. Он способен … дезориентировать… и даже проигнорировать… и оставить без ответа фундаментальные и жизненно важные проблемы. Для обеспечения работы рынков нужно нечто большее, чем только низкая инфляция. Для этого нужны: действенное финансовое регулирование;политика, направленная на поддержание конкуренции; меры по стимулированию передачи технологий и усилению транспарентности рынков. И это лишь некоторые фундаментальные положения, упущенные Вашингтонским консенсусом”.

Напоминая о том, что согласно фундаментальным положениям экономической науки эффективность рыночной экономики базируется на наличии частной собственности и конкурентных рынков, Стиглиц считает ошибочным исключительный упор на приватизацию и либерализацию и недооценку значения конкуренции, что характерно для Вашингтонского консенсуса. Он рассматривает опыт приватизации с точки зрения ее роли в создании конкурентной среды: “В ретроспективе видно. Что процесс приватизации в переходных экономиках (по крайней мере, в некоторых из них) сопровождался тяжелыми ошибками, но в то время многие считали, что все идет как надо. Хотя большинство предпочло бы до или, по крайней мере, одновременно с проведением приватизации более организованную реструктуризацию предприятий и формирование эффективной законодательной инфраструктуры, охватывающей такие сферы, как контрактное право, банкротства, корпоративное управление и конкуренцию. При отсутствии конкуренции создание частной, нерегулируемой монополии приведет, скорее всего, к росту цен для потребителей”. Он призвал все страны перейти к поствашингтонскому консенсусу, у которого “и набор необходимых инструментов, и спектр целей развития намного шире.., чем относительно узкая цель экономического роста. Люди стремятся к повышению уровня жизни, более совершенному здравоохранению и образованию, а не просто к увеличению статистических показателей поста ВВП. Люди стремятся к устойчивому развитию. Включающему сохранение природных ресурсов и обеспечению здоровой окружающей среды. Люди стремятся к равноправию, когда все, а не только привилегированные группы пользуются плодами общественного прогресса. Люди стремятся к развитию демократии, при которой граждане участвуют в принятии решений, оказывающих влияние на их жизнь”.

Однако особенности российской приватизации заключались не только в том, что ее ориентирами стали уже устаревшие технологии и инструменты экономического реформирования. Архитектор приватизации в нашей стране довольно откровенно высказывался о том, что ее главная задача - сделать перемены необратимыми, иными словами, создать социальную опору для нового политического класса. Неудивительно поэтому, что со сменой собственников в России не начался подъем экономики. Приватизация была подчинена политическим, а не экономическим целям. С этим связан тот факт, что Дж. Стиглиц называет гайдаровскую “шоковую терапию” “большевистским подходом к рыночным реформам”. “По существу, - пишет он в своей книге “Глобализация и недовольство ею”, - радикальные реформаторы прибегли к большевистским стратегическим методам, хотя и позаимствовали их из других учебников. Большевики попытались навязать коммунизм не воспринимавшей его стране. В новой посткоммунистической России элита, инспирируемая международной бюрократией, точно также попыталась силой навязать быстрые перемены не готовому к ним населению”.

Приватизация в России отличалась от соответствующих процессов в других странах еще и тем, что игнорировала исторический опыт капитализма. Российские либерал-радикалы полагали, что переход одним прыжком к свободным ценам и частной собственности позволит рынку начать функционировать и без регулирующих институтов, что всю необходимую рыночную инфраструктуру можно будет достраивать по ходу дела. Они не только провозгласили уход государства из экономики. Существенное сокращение его перераспределяющих функций, но и продолжают на этом настаивать, хотя это и обернулось возникновением диких, разбойничьих форм капитализма. Лауреат Норбелевской премии по экономике из США Дж. Тобинвысказывал в этой связи убеждение, что система свободного рынка по принципу “laissez fair” А. Смита может работать только в условиях, когда существуют социальные институты, направляющие эгоистическую энергию людей в конструктивное русло. Без таких институтов, утверждал он, нельзя предотвратить гоббсовскую войну всех против всех, результаты которой весьма отличаются от тех, к которым должна вести “невидимая рука” рынка. По его словам, предпринимательство может принимать форму вымогательства с использованием угрозы насилием. К сожалению, отмечал Дж. Тобин в 1996 г., именно такой капитализм процветает в России.

Достаточно разительное отличие приватизации в России от подходов, применявшихся в Англии, Германии или Франции, заключалось в том, что в частные руки поспешно отдавались самые доходные отрасли и предприятия - все, что пополняло казну и работало достаточно эффективно. В Европе государства в первую очередь заботились о том, чтобы сделать приватизируемые отрасли прибыльными, например угольную в Великобритании,, то есть освободить бюджет от необходимости дотировать их. В России же произошла раздача лакомых частей народного богатства, причем никому не было дела до реальной цены приватизируемых активов. Об этом пишут и российские, и зарубежные аналитики, обозреватели и ученые. Как отмечал Дж. Стиглиц, приватизация в России “не только не способствовала экономическому подъему страны, но и подорвала доверие к правительству, демократии и реформам. В результате раздачи раздачи своих природных богатств до того, как вступила в строй система налогообложения природной ренты, кучка друзей и сподвижников Б. Ельцина превратилась в миллиардеров, а государство оказалось не в состоянии выплачивать пенсионерам 15 долл. в месяц”.

Известный специалист из Гарвардского научного центра (США) М. Голдман публикует в 2003 г. книгу под названием “Пиратизация России: почему российские реформы провалились”, а которой пишет: “В благодарность за свой выход победителем на выборах 1996 г. из почти безнадежного положения Ельцин охотно пошел на то, чтобы семь организаторов его победы - Петр Авен, Борис Березовский, Михаил Фридман, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский. Владимир Потанин и Александр Смоленский, - поделили между собой некоторые из принадлежавших государству наиболее ценных активов в сырьевых областях и средствах массовой информации. В дополнение он назначил двоих из них - Потанина и Березовского, - на высшие государственные посты. Проявленное при этом пренебрежение проблемой конфликта интересов подстегнуло “деловую” активность назначенцев. Семь влиятельных банкиров получили контроль над 50% имущественных активов страны. Возможно, это преувеличение, но недалекое от истины. Они завладели даже более существенной долей в средствах массовой информации - 70% московской прессы и радио, 80% - национального телевидения. Казалось бы, достаточно власти и влияния, но, как отмечал Г. Явлинский, российские олигархи не знают границ в своей жадности, они никогда не насытятся”.

Концентрация огромной экономической власти в руках полутора-двух десятков олигархов констатирует Всемирный банк в опубликованном в апреле 2004 г. Меморандуме об экономическом положении в Российской Федерации. Проведенное им исследование показало, что 23 крупнейшие частные финансово-промышленные группы и их владельцы контролируют предприятия в ряде стратегических отраслей: нефтяной и газовой промышленности, добыче многих других полезных ископаемых, в автомобилестроении и химической промышленности. На них приходится 35% объема всех продаж в России, 16% всех занятых в производстве, им принадлежит 17% банковских активов страны. Комментируя Меморандум, газета “Файнэншл таймс” отмечала, что кучка бизнесменов, знакомых мировой общественности по спискам богатейших людей планеты, распоряжается финансовыми активами и предприятиями, сопоставимыми по стоимости с национальным богатством отдельных государств”.

Вызывала и продолжает вызывать вопросы ваучерная приватизация в России. Ясно, что население, чьи доходы намеренно удерживались правительством на таком уровне, чтобы исключить крупные денежные сбережения, не способно было выкупить даже незначительную долю государственной собственности. Помимо этого, население было озадачено предложением выкупа имущества у государства, поскольку это имущество всегда объявлялось общенародной собственностью и каждый гражданин уже являлся теоретически ее совладельцем. В условиях России только малые и мелкие предприятия можно было приватизировать путем их распродажи. Один из главных недостатков принятой в России программы приватизации заключался в том, что она не предусматривала определения реальной стоимости государственного имущества и непосредственно не была подчинена задаче модернизации и повышения эффективности производства. Решение выдать каждому гражданину Российской Федерации ваучер на сумму 10 тысяч рублей для приобретения акций государственных предприятий выглядело жалкой подачкой обираемого населения, так как трудно было понять, какая реальная ценность стояла за указанным номиналом при взлетевших до небес в стране ценах. Рынок капиталов, где наряду с рыночными должны были применяться произвольно низкие цены при обмене ваучеров на акции, скорее вел Россию к превращению в страну кучки миллионеров и спекулянтов, чем в государство миллионов собственников, единственно которые (средний класс) могли выступить субъектами рыночных отношений.

Ваучеризация заключалась в том, что каждому гражданину страны (вне зависимости от возраста, трудового стажа, реального вклада в создание экономического потенциала отрасли, региона, предприятия и т.п.) выдали бумагу, на которой было написано “10 тысяч рублей (ваучер). Первая странность этой бумаги заключалась в том, что, будучи выпущенной государством и под гарантию государственной собственности, она не принималась этим государством к оплате, то есть не обменивалась по номиналу на рубли. Таким образом, он, ваучер, принудительно стал платежным средством, но специфическим.

И тут вторая странность ваучера. Его можно было обменять на акции или обязательства выдачи акций некоторых (именно некоторых) предприятий. При этом государство не обеспечивало своих граждан информацией об экономическом положении приватизируемых, но пока что все-таки государственных предприятий. Наоборот, тогда еще государственные СМИ (особенно электронные) с удовольствием преподносили хорошо оплачиваемую. Но дезинформирующую население рекламу сомнительных и откровенно жульнических фондов, акционерных компаний, банков (МММ, “Чара”, “Тибет”, “Хопер”, “Русский дом Селенга” и т.п.). Но газеты и телевидение забыли сообщить, что за достоверность сведений, содержащихся в рекламных блоках, государственные средства массовой информации никакой ответственности перед налогоплательщиками не несут”.

Иными словами, на ваучер изначально можно было приобрести титул собственности не любого государственного предприятия, а только “готового к ваучерной приватизации”. Плюс к этому ваучер можно было прожать кому угодно (кроме государства) или вложить в некий ваучерный фонд (фонды), которые, как впоследствии оказалось, никакой ответственности перед гражданами не несли. Об этом Госкомимущество РФ также забыло предупредить миллионы “будущих собственников”. Эффект диффузии собственности путем дробления и искусственного распыления голосующих акций между десятками тысяч акционеров создавал благоприятные условия для того, чтобы поставить предприятия под контроль небольших групп скупщиков ваучеров. Процесс перераспределения ваучеров в 1992 и в 1993 годы принял массовый характер. Резкое падение уровня жизни и неясные перспективы реализауции прав собственности через ваучер толкало людей на действия по принципу: “Лучше синица в руках, чем журавль в небе”. Рыночная цена ваучера долгое время даже не достигала номинала, а когда достиглаи даже перешагнула номинал, то инфляция настолько уже обесценила сам рублю, что продавец получал к концу 1993 г. лишь пятую часть первоначальной рыночной стоимости ваучера.

Одна из бед нашей страны связанная с приватизацией - это утрата управления предприятиями, еще находящимися у государства. Яркие примеры - РАО ЕЭС и “Газпром”. По существу, они переданы в доверительное управление менеджменту, что на практике нередко означает скрытую форму приватизации, когда государственная собственность становится источником обогащения управителей. Казалось бы, нужно навести порядок в этой сфере, чтобы государственное имущество служило интересам всего общества. Однако попытки усилить государственный контроль в этой сфере встречают мощное противодействие. Отсутствие в России хорошего корпоративного управления, строго контролируемого государством, означает, по мнению Дж. Стиглица, что получившие контроль над корпорациями, в том числе находящимися в полной или преобладающей собственности государства, невольно оказывались перед соблазном прихватить себе чужую собственность, обобрать государство или миноритарных акционеров. “Приватизируя монополии, - замечает этот ученый, - до того, как заработало действенное регулирующее ведомство по вопросам конкуренции, вы просто-напросто на смену государственным монополиям создаете частные, намного более беспощадные в эксплуатации потребителей”.

Приватизация 90-х гг. прошлого века в России не оправдала тех ожиданий, которые вполне справедливо можно было с ней связывать. Действительно, при разумных и социально справедливых способах приватизация была способна существенно облегчить решение ряда фундаментальных экономических и социальных задач: укрепить денежную и финансовую системы, повысить эффективность работы предприятий, создать средний класс собственников, который был бы заинтересован в развитии рыночных отношений, наращивании производства, умножении собственности. Однако на деле по экономическим результатам она оказалась абсолютно провальной, ее социально-экономические последствия - в основном негативными. За исключением разве что “малой” приватизации, в результате которой жители получали в собственность квартиры, дачные и приусадебные участки, выкупались арендованные магазины, парикмахерские, открывались рестораны и кафе, коллективы и добросовестные инвесторы становились собственниками небольших и средних предприятий. Такая приватизация помогла наполнить внутренний рынок товарами, привлечь иностранный капитал и технику в торговлю, пищевую и легкую промышленность, пробудила конкуренцию, то есть стала реальным ферментом создания рыночной экономики.

В средствах массовой информации нередко отстаивается мысль: хорошо или плохо поделили в 90-е годы ХХ столетия общенародную собственность - ее повторный передел чреват большими потрясениями. Главные аргументы заключаются в том, что “новых русских” и их собственность охраняют не менее 400 тысяч частных охранников по всей стране, что новые господа готовы на все, чтобы защитить свои владения. Правительство вместе с думским большинством тоже на стороне олигархического компрадорского капитала, разрешая противоречия между корпоративными и общенародными интересами в пользу тех 1,5-2% населения, которые владеют в стране всем тем, чем стоит владеть. Критиков итого приватизации нередко пытаются осадить вопросом: вы за пересмотр этих итогов? И в этом заключается немалая доля лукавства: тех, кто выступает за исправление грубых ошибок и серьезных изъянов приватизации, хотят изобразить сторонниками возврата к всеобщему огосударствлению. Очень робкие действия прокуратуры и правоохранительных органов, направленные на выяснение законности приобретения огромного имущества очень ограниченной группой лиц выдаются за покушение на всю приватизацию. Получается, что нельзя трогать возникших в одночасье магнатов капитала, ибо тогда и все другие собственники оказываются под угрозой. Между тем, надо различать раздачу всенародной собственности лояльным к власти и полезным ей лицам, фактическое их назначение “миллиардерами”, с одной стороны, и нормальную экономически оправданную приватизацию - с другой.

Следует отметить, что приватизационные процессы в России привели к формированию устойчивых социальных мифов, получивших распространение в разных слоях населения и превратившихся в серьезные общественные явления. Их набор сводится в основном следующим суждениям:

- либеральные реформы в России потерпели крах, общество отвергло либеральные идеи;

- экономические реформы должны идти по пути усиления государственного регулирования, к укреплению позиций государства в базовых отраслях экономики;

- нельзя допустить разгосударствления естественных монополий, их разукрупнения и передачи в частные руки;

- бизнес руководствуется только своим частным интересом, который зачастую идет вразрез с общенациональными устремлениями;

- частная собственность священна и неприкосновенная, независимо от того, как она возникла;

- частная собственность всегда эффективнее государственной и т.п.

Лишь частично отражая общественные настроения, связанные с практикой проведения российских экономических реформ, эти мифы стали аксиомами, на которых строятся те или иные программы и концепции дальнейшего реформирования России. Уже одно это требует их серьезной научной проработки, сопоставлениями с реалиями тех событий и процессов, которые они отражали или опыт которых интерпретировали. Для того, чтобы понять, насколько указанные суждения отражают и согласуются с социально-экономическими и политическими реалиями трансформирующейся страны, нужно, по существу, решить уравнение со многими неизвестными. И дело не в том, что приватизационные дела в отечественной научной библиографии слабо изучены и обобщены, хотя посвященную им научно-публицистическую литературу вряд ли можно назвать малочисленной. Скорее всего, здесь проявляется сложность и многогранность самой приватизации как социального явления. Допустим, что удалось вычленить и сформулировать национальный интерес в области приватизации. Определить главные направления и приоритеты. Сразу же встает вопрос о возможностях государственного регулирования этого процесса, о способности и заинтересованности госаппарата провести в жизнь политическую волю руководства страны. Далее встает вопрос, а какую реакцию это вызовет у населения, групп влияния, какую позицию они займут по отношению к проводимому курсу и куда направлена их социальная энергия - на торможение или поддержку? Неоднозначным является также ответ на вопрос, кто сегодня более ответственен перед обществом - бизнес или власть. Кто из них работает с большей социальной эффективностью и отдачей? Также неизвестно до сих пор, а были ли в России либеральные реформы, которые потерпели крах?

Не менее странным является и тот факт, что большинство политиков и ученых, которые ратуют за усиление роли государства в экономике как основного принципа реформирования общества, почему-то сами относятся к современному российскому государству без должного пиетета. Среди них стало расхожим суждение о том, что итогом слома прежней системы стала “приватизация” государства узким слоем экономической и политической элиты и формирование олигархического режима. Этот режим сосредоточил в своих руках основные общегосударственные ресурсы и поставил государственную машину на защиту своих интересов. При этом нередко подчеркивается, что все это происходит в ущерб коренным интересам других социальных групп общества, а также национальным интересам России в целом. Общий ответ, согласно которому современной можно назвать только ту государственную политику, которая соответствует мировому уровню развития экономических отношений, с одной стороны, и учитывает текущее состояние российской государственной системы, ее реальные возможности, с другой, слишком генерализирован, чтобы быть правильным. Итак, необходимость всестороннего изучения, анализа проблематики российской приватизации связана с несколькими обстоятельствами:

- во-первых, ликвидации наиболее одиозных ошибок приватизации и изъянов ее практики в 90-е годы ХХ столетия, что требует изменения в некоторых направлениях самого курса экономических реформ, а также совершенствования законодательства в приватизационной сфере и проведения некоторых конкретных действий прокуратурой и правоохранительными органами;

- во-вторых, в России еще не завершена приватизация в весьма важных и социально значимых сферах экономической жизни, поэтому вряд ли можно говорить, что вопрос, все ли в стране передать в частные руки или следует найти разумное сочетание различных видов и форм собственности, решен окончательно. Скорее он все еще остается спорным и в дискуссиях между учеными и представителями власти могут открываться новые возможности соотнесения корпоративных интересов бизнес-структур и государственно-национальных интересов. Известно, что оправданием стремления американских корпораций к максимальным прибылям служил в США лозунг “Что хорошо для “Дженерал моторс”, то хорошо для всей Америки”. В России так пытаются говорить про “ЛУКойл”, “Норильский никель”, АЛЛРОССА. Но так ли это? Вывоз олигархами, и не только ими, за рубеж 250-300 млрд. долл., хищническая эксплуатация недр земли, лишающая страну большой части невозобновляемых природных ресурсов, свидетельствуют о том, что олигархические кланы преследуют только свои собственные интересы, иначе они, по крайней мере, инвестировали бы сверхдоходы не в западную, а в российскую экономику;

- в-третьих, следует пересмотреть распространившееся мнение о том, что частная собственность всегда и везде эффективнее, чем государственная, в связи с чем самое лучше, что может сделать государство в экономике, это уйти из нее. Действительно ли это так, не подтверждается сколько-нибудь серьезным анализом, в том числе и российской практики. Серьезные экономисты, среди которых и Дж. Стиглиц, отнюдь не разделяют подобных примитивных суждений. “Я не настолько глуп, - пишет в этой связи американский профессор, - чтобы поверить, что рынок сам по себе решит социальные проблемы. Неравенство, безработица, загрязнение окружающей среды не преодолимы без активного участия государства”;

Как известно, суть приватизации - разгосударствление собственности. В силу этого отдельным принципиальным вопросом становится оценка преимуществ частных предприятий по отношению к государственным. В более узкой постановке - это вопрос позитивного влияния приватизации на эффективность предприятий. Большинство исследователей склоняется к тому, что такое влиянием действительно наблюдается, однако единая точка зрения пока что не выработана. Существуют, по крайней мере, несколько доводов в пользу частных предприятий:

а) социальный: государственные предприятия представляют собой инструмент “лечения” недостатков рынка с помощью ценовой политики, учитывающей социальные цены. Такие функции и затраты негативно влияют на эффективность предприятий;

б) политический: бюрократическое вмешательство в деятельность предприятия приводит к излишней занятости, неоптимальному выбору продукции, неоптимальному размещению и нехватке инвестиций, нечетким стимулам для менеджеров. Эти предприятия более подвержены давлению заинтересованных групп в ущерб максимизации прибыли;

в) конкурентный: приватизация усиливает конкуренцию, которая заставляет предприятие работать более эффективно. Частные предприятия в большей степени подвержены дисциплине коммерческих финансовых рынков;

г) стимулирующий: менеджеры государственных предприятий могут не иметь необходимых стимулов к эффективной работе или их недостаточно контролируют.

- в-четвертых, следует признать разумной и обоснованной позицию президента Российской Федерации В.В. Путина, неоднократно заявлявшего о том, что итоги приватизации пересматриваться не будут. Ведь любой пересмотр результатов приватизации вовсе не означает, что он автоматически приведет к всеобщей справедливости и благоденствию. На практике все обернулось бы очередной полосой серьезнейших потрясений. Не много ли их для одного поколения? Да и собственность, о которой идет речь, уже не та. И собственник не тот. И не исключено, что сегодняшний владелец собственности и приобрел ее вполне законно, и хозяйствует профессионально и умело. А если это даже и не так, то он какой-нибудь пятый или десятый владелец, к приватизации никакого отношения не имеющий, он уже приобрел ее по рыночным ценам. Государству просто не хватит ресурсов распутать все цепочки передачи или перепродажи собственности, которые имели место за более чем десять прошедших лет;

- в-пятых, предстоящая приватизация объектов государственной собственности даже на пересмотренных, с большим учетом принципа социальной справедливости, условиях вовсе не означает, что она не попадет в руки новых олигархических кругов или транснациональных компаний. В последнем случае плюсом может служить хотя бы тот факт, что иностранные компании более законопослушны в области уплаты налогов, чем некоторые отечественные корпорации и финансово-промышленные группы. В случае определение критериев, по которым может приватизироваться так или иная государственная собственность, должно зависеть от способности и готовности ее нового владельца использовать теперь уже его собственность в общественных интересах, удовлетворяя те или иные потребности общества.

1. Нормативно-правовое обеспечение и регулирование приватизации в Российской Федерации

1.1 Нормативная база приватизации: общие замечания

В 90-х годах формирование приватизационного законодательства в России ощущало на себе влияние развернувшихся в стране острых дискуссий по моделям экономического реформирования, в том числе и в высших органах власти. Особенно неблагоприятно влияли на этот процесс выявившиеся противоречия между либеральной (в той или иной степени) линией правительства и президента, и позицией Верховного Совета, сосредоточившегося на защите принципов социального равенства и социальной справедливости в ходе реформирования. В связи с этим такие важные концептуальные решения и практические меры, как чековая приватизация и залоговые аукционы, осуществлялись на основе указов президента и специальных программ, также утвержденных президентскими указами, не получившими статуса законодательной нормы. При этом нормы первого российского закона «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» от 3.07.1991 г. практически противоречили избранной А.Б. Чубайсом и его командой модели реформирования отношений собственности по всем ключевым вопросам: скорости проведения приватизации, правам основных социальных групп, конкретным механизмам приватизационных сделок и др.

Анализ приватизации как одного из механизмов движения собственности требует ознакомления, хотя бы в общих чертах, с тем, что собою представляет собственность и что подразумевается под владением ею. В современной науке право собственности рассматривается в объективной и субъективной его трактовке. Право собственности в объективном смысле представляет собой совокупность норм, направленных на регулирование отношений собственности. Субъективное право собственности - это закрепленная за собственником юридически обеспеченная возможность владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом по своему усмотрению и в соответствии с собственным интересом. Собственник может совершать в отношении этого имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц. Субъективное право предусматривает также возможность собственника устранять вмешательство всех третьих лиц в сферу его хозяйственного господства.

Содержание права собственности в субъективном смысле раскрывается в п.1 ст. 209 Гражданского кодекса РФ, где устанавливается следующее: ''Собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом''. Таким образом, его содержание составляют три исключительных полномочия - право владения, право пользования и право распоряжения:

- под правом владения следует понимать предоставленную законом возможность фактического обладания вещью, удержания ее в собственном обладании. Термин ''владение'' употребляется законодателем в смысле хозяйственного господства над вещью. Владение должно опираться на предусмотренное законом основание, в этом случае оно считается законным, в противном случае его следует рассматривать как незаконное;

- право пользования означает основанную на законе возможность эксплуатации имущества, его хозяйственного использования путем извлечения из него полезных свойств, его потребления. Как правило, правомочие пользования имуществом реализуется лицом, управомоченным на владение им. Но не исключена и возможность реализации права пользования в отрыве от права владения, например при аренде, доверительном управлении, оперативном управлении и хозяйственном ведении;

- право распоряжения представляет собой возможность по своему усмотрению совершать действия, юридически определяющие судьбу имущества. Способы распоряжения имуществом весьма разнообразны. Это отчуждение имущества в собственность другим лицам, в частности через договоры купли-продажи, мены, путем приватизации; передача им права владения, пользования, распоряжения имуществом при сохранении за собой права собственности, например через договор о доверительном управлении имуществом; передача имущества в залог и обременение другими способами.

Приобретение права собственности происходит с помощью определенных законом способов. Способы приобретения права собственности - это юридические факты, которые влекут возникновение у лица права собственности, к ним относятся следующие способы:

1. Первоначальные - право собственности на вещь возникает впервые либо помимо воли предыдущего собственника:

1.1. создание новой вещи;

1.2. приобретение права собственности на плоды, продукцию и доходы от имущества лицом, использующим это имущество на законном основании;

1.3. переработка вещи;

1.4. приобретение права собственности на бесхозяйное имущество;

1.5. обращение в собственность общедоступных для сбора вещей;

1.6. приобретательная давность: лицо, не являющееся собственником, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение 15 лет либо иным имуществом в течение 5 лет, приобретает право собственности на это имущество.

2. Общегражданские (сделки).

3. Специальные - могут привести к возникновению права собственности у строго определенных субъектов права (конфискация, реквизиция, национализация и др.).

4. Производные - право собственности возникает по воле предыдущего собственника и с согласия нового. На нового собственника переходят все существующие обременения права собственности (сервитуты, другие вещные права и иные права третьих лиц на перешедшее к новому собственнику имущество):

4.1. приобретение права собственности по сделке об отчуждении имущества;

4.2. наследование по закону или завещанию;

4.3. приобретение прав собственности на имущество юридического лица при его реорганизации;

4.4. приобретение членом жилищного, дачного, гаражного или иного потребительского кооператива права собственности на соответствующее помещение после полного внесения своего паевого взноса.

Прекращение права собственности происходит по указанным в законе основаниям. Основания прекращения права собственности - это юридические факты, влекущие прекращение права собственности лица на определенное имущество. Обычно прекращение права собственности одного лица ведет к возникновению права собственности другого лица на это же имущество (за исключением случаев гибели или уничтожения имущества). Использования того или иного способа приобретения или основания прекращения права собственности предполагает соблюдение порядка их осуществление и закрепления, нарушение которых может привести к непризнанию фактического владельца имущества его законным собственником.

Как при статике, так и при динамике реализации права собственности имеют место различного рода споры, что приводит к необходимости защищать право собственности. Защита права собственности заключается в применении к лицу, нарушающему право собственности или препятствующему его осуществлению, установленных законом неблагоприятных мер (способов гражданско-правовой защиты).

Относительный баланс влияния ветвей власти на приватизационный процесс в России нашел отражение во втором федеральном законе «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества РФ» от 21.07.1997 г. Закон акцентировал уже не приватизацию предприятий, а имущественных долей государства, причем приватизация переставала быть обязательным ежегодным заданием правительства. Набор методов приватизации был существенно расширен как за счет введения принципиально новых (например, коммерческие конкурсы с инвестиционными и социальными условиями), так и за счет легализации методов, уже использовавшихся несанкционированно в практике продаж, например, производных ценных бумаг. Льготы работникам приватизируемых предприятий, беспрецедентные по своим масштабам на ваучерном этапе, стали более гибкими и даже необязательными, в зависимости от конкретных условий проведения приватизационных сделок. Оценка имущественных комплексов определялась законом совокупно, на основании уставного капитала, балансовой оценки и рыночной стоимости. Нормы закона о приватизации 1997 г. действовали вплоть до 2002 г. и определяли выбор конкретных способов продаж в период 1998-2001 гг. (см. таблицу).

Следующей законодательной вехой в реформировании отношений собственности в России стала «Концепция управления государственным имуществом и приватизации в Российской Федерации», одобренная Постановлением Правительства РФ от 9.09.1999 г. (обновленная редакция от 29.11.2000 г.). Этот документ зафиксировал приоритет проблемы управления государственным имуществом перед формальным изменением формы собственности и исходил из необходимости постепенного сокращения количества государственных и муниципальных унитарных предприятий с параллельной реализацией мер по улучшению управления ими.

...