Саморегулирование хозяйственной деятельности

В общем виде, мы можем говорить о делегированном либо добровольном саморегулировании. Добровольное саморегулирование предполагает установление и поддержание правил участниками системы без какого-либо одобрения или специальной защиты со стороны государства (за исключением общих норм контрактного права или норм, относящихся к объединениям хозяйствующих субъектов). Делегированное саморегулирование предполагает, что государство осознанно передает определенные функции по регулированию рынка (например, лицензирование участников рынка) организации саморегулирования, устанавливает общие ограничения и права деятельности подобных организаций, идентифицирует ту или иную организацию как организацию саморегулирования. Объем полномочий, условия передачи, степень юридической защиты сильно разнятся.

В наиболее жесткой форме государство может устанавливать, что для осуществления профессиональной деятельности физическое или юридическое лицо должно являться членом организации саморегулирования и соблюдать правила этой организации. В случае несоблюдения правил санкции к нарушителю могут применяться как организацией саморегулирования, так и государством. Такая схема часто действует в сфере юридических и медицинских услуг. Например, в Великобритании на основании Закона «О солистерах» (The Solicitors Act) 1974 г. все, кто выполняет определенные функции (консультирует по юридическим вопросам, удостоверяет сделки, связанные с передачей прав собственности, представляет стороны в суде), должны являться членами Правового Общества (Law Society). Это Общество учреждено Королевским Указом и полностью управляется членами профессии. Только члены общества имеют право выполнять указанные выше функции (см. [NCC, 1994], [Bowles, 1994], [Bowles & Phillips, 1987]). Эта схема была несколько ослаблена в 1985 г., когда, с одной стороны, к удостоверению сделок помимо солистеров были допущены т.н. «лицензированные нотариусы» (licensed conveyancers), а с другой, солистеры наряду с барристерами получили право представлять граждан в судах низшей инстанции. К экономическим последствиям подобного размывания монопольных прав на ведение определенной деятельности мы вернемся в следующей главе. Похожие схемы действуют в Великобритании для дантистов, аудиторов, профессиональных медсестер и ряда других профессий (см. [NCC, 2000]).

В России максимально жесткая форма реализована в сфере нотариальных услуг: в соответствии с «Основами законодательства Российской Федерации о нотариате» все частные нотариусы обязаны являться членами региональных нотариальных палат, которые, в свою очередь, объеденены в Федеральную нотариальную плату. Чуть менее жесткая схема действует в сфере арбитражного управления: в соответствии с законом «О несостоятельности (банкротстве)» арбитражные управляющие должны быть членами одной из организаций саморегулирования.

В мировой практики широко используется процедура «одобрения» или «предписания» кодексов саморегулирования. Так, в Великобритании существует схема т.н. «одобренных» кодексов саморегулирования. Кодексы разрабатываются профессиональными ассоциациями при консультации антимонопольного органа (Office of Fair Trade, OFT), а затем официально признаются Генеральным директором OFT. Критерием такого признания служит оценка общего экономического эффекта от принятия кодекса, в том числе позитивное воздействие на качество услуг, предоставляемых потребителям. При этом признается, что введение подобных кодексов, соблюдение которых фактически является условием осуществления профессиональной деятельности в определенной сфере, накладывает определенные ограничения на конкуренцию. Обязанность по контролю за соблюдением установленных правил полностью лежит при этом на профессиональной ассоциации, никакие иные санкции кроме санкций самой организации (судебное или административное преследование) к нарушителям применено быть не может. К подобным кодексам, одобренным OFT, не применяется ряд общих норм антимонопольного законодательства. По данным на 2000 г. в Великобритании по этой схеме принято 49 профессиональных кодексов [NCC, 2000].

В Австралии кодекс саморегулирования может быть «предписан» (to prescribe) отрасли. Это означает, что за нарушение кодекса следуют санкции не только со стороны организации саморегулирования, но и со стороны государства. При этом «предписанные» кодексы могут быть как добровольными (обязательными для исполнения только подписавшими их участниками рынка), так и обязательными (обязательными для всех участников рынка) (cм. [Ministry for Financial Services and Regulation, 1999], [Ministry for Custom and Consumer Affairs, 1998]).

Возможны и более мягкие формы делегирования полномочий, не предполагающие обязательности членства участников рынка в организациях саморегулирования, но предоставляющая подобным организациям и их членам преимущества по сравнению с другими участниками рынка. Такая схема заложена в России в Законе «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора)». Ст. 7 этого закона предполагает возможность применения к членам организаций саморегулирования. в рамках которых принята субсидиарная ответственность перед третьими лицами, упрощенного режима государственного контроля (надзора). Принцип законодательных преимуществ присутствует здесь в явной форме, хотя к вопросу об эффективности этой нормы мы вернемся в главе 4.

Говоря о саморегулировании, необходимо отделить это понятие от со-регулирования, то есть совместного участия в регулировании государства и различных участников рынка (не только производителей, но и потребителей, инфраструктурных организаций и т.п. - так называемых stakeholders).

Если саморегулирование - это регулирование определенной сферы исключительно объектами регулирования, то со-регулирование - это регулирование определенной сферы совместно представителями бизнеса, государства и другими заинтересованными организациями (потребительскими организациями, профсоюзами и т.п.) Следует иметь ввиду, что довольно часто в литературе встречается терминологическая путаница: иногда термин «саморегулирование» (self-regulation) используется в смысле со-регулирования, а для определения саморегулирования в том смысле, как это понимаем мы, используется термин «отраслевое регулирование» (industry regulation).. То есть в рамках систем со-регулирования контроль за контролером осуществляют не только непосредственные объекты контроля, что, как будет показано в последующих главах, радикально меняет баланс издержек и выгод для разных участников рынка и условия устойчивости и эффективности соответствующего режима регулирования. Более того, особым типом со-регулирования является со-регулирование без участия государства, что, как будет показано в главе 2, исключает издержки взаимодействия на политическом рынке и также меняет баланс выгод и издержек для разных категорий экономических агентов. Поэтому в дальнейшем в ряде случаев мы будем рассматривать со-регулирование не как разновидность саморегулирования, а как дискретную институциональную альтернативу наряду с государственным регулированием, саморегулированием и рыночным регулированием.

Между «чистым» саморегулированием и со-регулированием, предполагающим паритетный учет интересов разных групп, существует ряд переходных ступеней, предполагающих: согласование правил саморегулирования с аутсайдерами; участие аутсайдеров в отдельных структурах организаций саморегулирования (например, в системах мониторинга или внесудебного разрешения споров); участие аутсайдеров в управляющих органах организаций саморегулирования.

Важным вопросом является принцип объединения бизнеса в рамках систем саморегулирования. В значительном числе случаев саморегулирование рассматривается как разновидность отраслевого регулирования. Соглашаясь с тем, что в значительном числе случаев саморегулирование носит отраслевой характер, то есть объединяет экономических агентов, производящих схожие товары или услуги, сама природа саморегулирования не предполагает именно отраслевой характер этого явления.

Безусловно, для того, чтобы группа экономических агентов совместно разрабатывала правила и поддерживала механизмы контроля за их соблюдением, необходима некая общность деятельности, которую данные правила регулируют. Кроме того, необходима определенная степень однородности интересов экономических агентов, выступающих в качестве объекта контроля. При высокой степени гетерогенности интересов снижаются стимулы как к установлению единых правил, так и стимулы к контролю за соблюдением этих правил, усиливается проблема безбилетника (подробнее проблему взаимосвязи однородности группы и характеристик организаций саморегулирования мы рассмотрим в главе 3). Однако однородность интересов и общность параметров деятельности не означают, что объединяющим элементом должна быть именно схожесть производимого товара или услуги. Теоретически, это могут быть абсолютно любые параметры экономической деятельности, общие для группы экономических агентов. Другое дело, что далеко не для всяких параметров возникает ситуация, в которой институт саморегулирования может возникнуть и оставаться устойчивым, но этот вопрос будет подробно рассмотрен в следующей главе.

Так, объединяющим элементом может служить использование схожих ресурсов и/или технологий, либо их элементов. Например, в национальные ассоциации прямых продаж входят компании, предлагающие абсолютно разные товары (книги, косметику, пищевые добавки и т.п.), но использующие одинаковую технологию продвижения товаров - прямые продажи, то есть сбыт товара непосредственно потребителю при личном контакте с продавцом вне специализированных торговых площадок. Поэтому принятая система правил регулирует не параметры качества товаров, а параметры взаимоотношений с конечными потребителями (прежде всего, объем и формы предоставляемой информации и способы и условия возврата товаров), а также взаимоотношения с дистрибьютерами, теми, кто непосредственно предлагает товар потребителям, но не является наемным работником компании. Другим примером могут служить институты саморегулирования рекламы, в рамках которых регулируется лишь один из элементов технологии, используемой компаниями, предлагающими абсолютно разные товары или услуги, - реклама.

Еще более широкий спектр экономических агентов участвует в системе американских Better Business Bureau и их российских аналогов. В рамках этих организаций фактически поддерживаются правила, регулирующие лишь один аспект деятельности экономических агентов вне зависимости от их отраслевой принадлежности -взаимоотношения с конечными потребителями.

Принцип объединения участников саморегулирования определяет степень детализации правил и особенности системы мониторинга. Понятно, что требования к фирмам, действующим в одной отрасли, легче поддаются кодификации и могут быть более всеобъемлющими. Чем шире отраслевой охват, тем менее детальными становятся требования. В качестве примера можно привести кодекс американских БББ, содержащий, фактически, только общее требование вести бизнес законно и стремиться к внесудебному решению споров с потребителями, и кодекс, к примеру, Британской страховой ассоциации (Association of British Insurers General Code of Practice), занимающий более 100 страниц мелким шрифтом. Соответственно, чем менее детализированы правила, тем более важным является создание системы разрешения споров, не просто сверяющей деятельность экономического агента с буквой кодекса, но интерпретирующей конкретную деятельность на предмет соответствия общим принципам, а не конкретным правилам. Воздействует принцип объединения и на систему контрактных отношений внутри организации, о чем речь пойдет в главе 3.

Для исследования саморегулирования важным вопросом является инструментарий саморегулирования, то есть какие именно параметры деятельности регулируются правилами саморегулирования и каковы возможные санкции за нарушение правил.

Поскольку саморегулирование есть явление легитимное, то в рамках этого института используются лишь инструменты, применение которых не запрещено законодательством соответствующих стран. Поскольку юридические системы могут серьезно различаться, различается и набор инструментов, который может использоваться в рамках института саморегулирования. Более того, в рамках одной страны набор разрешенных инструментов может варьироваться в зависимости от отрасли.

В общем виде, в рамках института саморегулирования правила определяют:

требования, которым должен соответствовать претендент на вступление в организацию саморегулирования (требования к образованию, квалификации, опыту работы претендента или его сотрудников, если претендентом является юридическое лицо, наличию определенного оборудования, технологий и т.п.);

общие технические требования к ведению деятельности в какой-либо сфере (параметры качества товаров или услуг, требования к методам, формам и объемам подачи информации о товарах или услугах, требования к взаимоотношениям с контрагентами и конкурентами, требования к технологии и т.п.);

требования к юридической стороне деятельности участника системы (типовые формы контрактов, обязательные условия, которые должны включаться в договоры с контрагентами или наоборот, не могут быть включены, требования к организационно-правовой форме ведения деятельности, требование наличия третейской оговорки в договорах и т.п.);

финансовые условия ведения деятельности и взаимоотношений с организацией саморегулирования (требования и/или ограничения на условия оплаты товаров или услуг, требование страхования профессиональной ответственности, размеры и порядок уплаты членских взносов, иных платежей организации, выплат компенсации третьим лицам и т.п.);

условия и порядок разрешения споров между организацией и ее членами, между конкурентами, между членами организации и контрагентами - потребителями, поставщиками и т.п.

Естественно, набор используемых инструментов различается в зависимости от характера деятельности, правил конкретной организации и т.п. К вопросу о целесообразности применения тех или иных инструментов мы вернемся в последующих главах.

Однако выбор инструментов определяется не только целесообразностью (желанием участников), но и внешними ограничениями, прежде всего законодательными. За исключением гипотетического случая, когда система саморегулирования возникает при отсутствии государства и, соответственно, системы формальных правил, правовая система ограничивает инструментарий саморегулирования.

Законодательные ограничения регулированию видов деятельности в рамках саморегулирования ставит, прежде всего, конкурентное законодательство.

Вообще говоря, саморегулирование, как, впрочем, и государственное регулирование всегда предполагает установление определенных горизонтальных ограничений, и тем самым повышает уровень координации деятельности экономических агентов. Воздействие саморегулирования собственно на уровень конкуренции, равно как и на общественное благосостояние может быть как положительным, так и отрицательным, о чем речь пойдет в главе 2. Но в любом случае правила саморегулирования не могут противоречить формальным правилам конкурентного законодательства.

В то же время антимонопольное законодательство в полном объеме применяется только к добровольным схемам саморегулирования. Делегированные схемы предполагают специальное законодательство, положения которого могут противоречить общим принципам конкурентного законодательства. Так, среди инструментов делегированного саморегулирования, которые могут оказывать негативный эффект на конкуренцию и вступать в противоречие с общими принципами конкурентной политики, применяемыми в других отраслях, называют:

ограничения на вход в отрасль (в том числе прямые количественные ограничения числа участников рынка);

ограничения ценовой конкуренции;

ограничения рекламы, в том числе запрет ценовой рекламы (см. [Cox, 1989], [FTC, 1984], [Stephen & Love, 1996], [Ogus, 2000] и др.).

Таким образом, инструментарий добровольного саморегулирования оказывается более ограниченным формальными нормами, чем инструментарий делегированного. С другой стороны, делегированное саморегулирование может предполагать и ограничение свободы собственно организаций саморегулирования в принятии норм и правил. Более того, делегированное саморегулирование может предполагать более тесное переплетение норм, созданных государством и норм, созданных в рамках саморегулирования (не имеется ввиду схема со-регулирования). Например, минимальные ставки оплаты юристов в Германии устанавливаются государством, хотя контроль за их соблюдением возлагается на профессиональные ассоциации. В Бельгии и Нидерландах минимальные ставки оплаты носят рекомендательный характер и устанавливаются профессиональной ассоциацией. В Англии и Шотландии профессиональная ассоциация устанавливала минимальные ставки вплоть до 1985 г. (см. [Helligman, 1993], [Ogus, 1993]). Схожая ситуация в России, когда в соответствии с «Основами законодательства о нотариате» и Законом РФ «О государственной пошлине» ставки государственной пошлины по обязательным нотариальным действиям (фактически оплата услуг нотариусов) устанавливается государством. Какое воздействие на рынок может оказывать подобное фиксирование цен, мы покажем в главе 3.

Но главное ограничение саморегулирования по сравнению с регулированием государственным состоит в наборе санкций, которые могут быть применены к нарушителям установленных правил. В случае «чистого» саморегулирования, то есть отсутствия прямого законодательного требования соблюдать правила саморегулирования, в рамках этого института остаются лишь те рычаги, которые не являются исключительной прерогативой государства. То есть механизмы административной и уголовной ответственности за нарушение правил в рамках организаций саморегулирования не действуют. Еще раз подчеркнем, что это верно для случаев, когда в правовой системе отсутствует в явной форме требование соблюдать правила саморегулирования. Подобное смешение государственного регулирования и саморегулирования может существовать в рамках «делегированных» систем, но в любом случае подобного рода вмешательство носит достаточно ограниченный характер. Что же остается в качестве санкций в рамках систем саморегулирования? Фактически, многообразие санкций может быть сведено к следующим:

различные формы осуждения со стороны сообщества (участников системы саморегулирования), которые, в случае их эффективности, могут оказывать негативное воздействие не репутацию экономического агента и таким образом отражаться на его доходах;

финансовые формы наказания нарушителей (системы штрафов, невозврата залогов и т.п.), если такие формы не противоречат законодательству;

исключение из числа членов организации как основная санкция. Значение этой санкции зависит от дополнительных условий: значимости членства в организации саморегулирования как рыночного сигнала, наличия в рамках организации дополнительных избирательных стимулов (клубных благ), доступ к которым прекращается вместе с членством, возможностью заниматься профессиональной деятельностью не будучи членом соответствующей организации;

в ряде юрисдикций возможно наступление гражданско-правовой ответственности за несоблюдение кодекса саморегулирования, если такой кодекс был подписан компанией.

Таким образом, набор санкций в рамках института саморегулирования достаточно ограничен. Подобная ограниченность, безусловно, влияет на условия возникновения и устойчивости этого института и в большей степени, чем содержание правил, отличает его от государственного регулирования, что существенно сказывается на сравнительных преимуществах и недостатках саморегулирования по сравнению с другими дискретными институциональными альтернативами регулирования рынка.

1.4 Генезис саморегулирования

Саморегулирование как особый институт может возникать различными способами. Формирование институтов может происходить спонтанно либо искусственно. В данном случае под спонтанным возникновением мы понимаем ситуацию, когда появлению некого феномена не предшествовала во времени некая идеальная нормативная модель, существующая в сознании субъектов либо зафиксированная в знаковой форме. Искусственными же мы считаем явления, которые сформированы человеческими действиями, осуществляемыми в соответствии с идеальной нормативной моделью [Тамбовцев, 2001]. Естественно, деление это достаточно условно и во многом зависит от избранной точки отсчета. Из рассматриваемых нами ниже четырех способов возникновения института саморегулирования первый можно достаточно однозначно отнести к спонтанным, третий и четвертый - к искусственным, что же касается второго, то однозначный ответ дать затруднительно.

1.4.1 Частный порядок

В ряде случаев саморегулирование может представлять собой систему частного порядка (private order) без какого-либо государственного вмешательства. Частный порядок возникает в случае, если индивидам надо решить проблему координации в группе и при этом издержки введения и поддержания общих стандартов поведения ниже, чем заключения индивидуальных контрактов (см. [Benson, 1990]). Хотя изначально споры, как правило, решаются силой, со временем индивиды находят несиловые методы (например, посредничество) более дешевыми. Основными санкциями за несоблюдение правил является осуждение группой или исключение из группы. Феномен возникновения частного порядка подробно описан в историко-экономической литературе: средневековая торговля [Greif, 1989], торговое законодательство [Benson, 1989], [Milgrom, North & Weingast, 1990], золотодобыча в Калифорнии [Umbeck, 1981].

Большинство рассматриваемых феноменов возникновения частного порядка происходило либо в ситуации отсутствия (слабости) государства, либо в рамках относительно небольших и однородных групп. В развитых экономических системах в значительном числе случаев при возникновении необходимости координации можно воспользоваться уже существующими государственными институтами (законодательство и судебная система). Однако даже в ситуациях наличия отработанных механизмов государственного регулирования возможно возникновение систем частного порядка. На наш взгляд, это возможно в двух случаях. Во-первых, частный порядок возможен в малых и однородных группах, в которых проблема безбилетника остро не стоит (именно проблема безбилетника является одним из основных источников разрушения систем частного порядка и перехода к государственному регулированию). Во-вторых, частный порядок может возникать при достоверной угрозе государственного вмешательства, если экономические агенты считают для себя более выгодным самим создать систему правил и их поддержания. При этом не менее достоверными должны быть обещания государственного невмешательства в случае, если проблемы будут эффективно решены частным порядком. Кстати, именно отсутствие второго условия приводит к тому, что системы саморегулирования в России таким способом не появляются. Исходя из этих двух условий определяются и условия устойчивости саморегулирования как частного порядка: необходимо решение проблемы безбилетника (которая в относительно больших группах может быть решена путем создания избирательных стимулов либо путем интернализации норм) и достоверность угрозы государственного вмешательства в случае размывания частного порядка. На наш взгляд, в современной экономической практике такие условия складываются достаточно редко.

Следует отметить, что частный порядок предполагает распространение правил на всех участников группы (отрасли) вне зависимости от формального членства в организации, осуществляющей контроль за соблюдением правил (если в принципе существует такая организация). В этом отличие от другого типа генезиса добровольного саморегулирования - создания коллективных брэндов. С другой стороны, даже в случае частного порядка сохраняется роль участия в системе саморегулирования как рыночного сигнала: неодобрение со стороны организации саморегулирования (участников системы саморегулирования) деятельности какого-либо экономического агента есть сигнал для его контрагентов. О сигнальной функции принадлежности к системе саморегулирования будет сказано ниже.

Примером возникновения саморегулирования хозяйственной деятельности как частного порядка может служить развитие саморегулирования рекламы в США. В 1906-1912 г.г. по инициативе бизнеса и СМИ в США стали создаваться т.н. «Комитеты бдительности», позднее трансформировавшиеся в Better Business Bureau (БББ), одной из задач которых было выявление случаев недобросовестной, с точки зрения потребителей и конкурентов, рекламы и воздействие на рекламодателей и рекламораспространителей с целью улучшения качества рекламы. В последствии был разработан рекламный кодекс, регламентирующий основные требования к рекламе с особым акцентом на недопустимость использования недобросовестной конкуренции в рекламе, а затем и специальный кодекс, регулирующий рекламу, направленную на детей. В США так и не было принято федеральное законодательство, регулирующее рекламу, за исключением рекламы пищевых продуктов и медикаментов, а позднее - алкоголя и табака, поскольку система саморегулирования вполне справляется с задачами обеспечения добросовестности конкуренции и защиты потребителей на этом рынке.

В настоящее время схожие процессы происходят в сфере Интернет. Ряд крупных организаций саморегулирования разработал и принял кодексы, регулирующие работу в этой сфере, прежде всего защиту персональной информации и защиту интересов несовершеннолетних. В США соответствующая работа ведется БББ (расширены соответствующие рекламные кодексы). Ассоциацией прямого маркетинга (Direct Marketing Association, DMA), которой принят специальный кодекс, Ассоциацией национальных рекламодателей (Association of National Advertisers). При этом в СМИ и в правительстве усиливаются дискуссии о необходимости ужесточения государственного регулирования в этой сфере (по этому пути пошел, например, Европейский Союз, где приняты достаточно жесткие директивы, регулирующие эту сферу). Так что пока остается открытым вопрос: сумеет ли бизнес создать эффективную систему саморегулирования в этой сфере или все-таки будет введено государственное регулирование.

1.4.2 Создание коллективных товарных знаков как особого рыночного сигнала

Эта схема выглядит следующим образом. Группа экономических агентов желает получить дополнительные конкурентные преимущества. Для получения таких преимуществ используется коллективный товарный знак, условием эффективного поддержания и продвижения которого является создание и поддержание определенных стандартов качества и процедур. В результате создается объединение бизнеса, пользующееся общим товарным знаком, имеющее все признаки организации саморегулирования.

Любой товарный знак можно рассматривать как сигнал качества, передаваемый от потребителя к продавцу [Мигром и Робертс, 1999]. Продавец, предоставляющий качественный товар или услугу, заинтересован в том, чтобы потребитель знал, что товар или услуга качественны. Однако предоставлять потребителю технические данные, свидетельствующие о качестве товара тоже бессмысленно - неспециалист их не поймет. Поэтому продавцу необходимо подать какой-то дополнительный сигнал, понятный потребителю, свидетельствующий о качестве товара или о том, что информации, которую продавец сообщает о себе, можно верить. Именно эту функцию и выполняет товарный знак, индивидуальный или коллективный. Для эффективного выполнения сигнальной функции критичны два обстоятельства: во-первых, соответствующая информация о товарном знаке должна получить широкую огласку, а, во-вторых, товарный знак должен оказывать реальное влияние на предпочтения потребителей.

Кроме того, товарный знак можно рассматривать и как контракт, определенным образом связывающий продавца и покупателя [Менар, Вальцескини, 1999]. Как контракт товарный знак обусловливает определенные обязательства: продавец гарантирует определенный уровень качества своего товара и сопутствующих услуг, а покупатель берет на себя обязательства по разумному применению товара (proper usage). Неисполнение контрактных обязательств (а значительная часть из них носит имплицитный характер) будет приводить не просто к разрыву контракта, но и к постепенному «износу брэнда» - утрате товарным знаком своих потребительских свойств, снижению его привлекательности как рыночного сигнала для потребителей. Износ брэнда может происходить под воздействием появления на рынке более привлекательных по своим ценовым или качественным характеристикам товаров, вследствие незаконного использования данного брэнда и появления контрафактной продукции более низкого качества и др. (см. [Тамбовцев, 1999]).

Все эти факторы приводят к тому, что от владельца товарного знака требуются определенные, зачастую весьма значительные, издержки по поддержанию репутации товарного знака и доверия к нему со стороны потребителя, а также по защите от несанкционированного использования.

Коллективные товарные знаки (знаки, право на использование которых имеют несколько независимых юридических лиц) в отличие от индивидуальных, с одной стороны, обеспечивают экономию на масштабах для индивидуальной фирмы, а с другой, могут рассматриваться как принципиально иной вид рыночных сигналов и контрактных обязательств по отношению к потребителю.

Организации саморегулирования, безусловно, не являются единственными носителями коллективных товарных знаков. Вообще говоря, к коллективным товарным знакам относятся и франчайзинговые схемы, когда собственником товарного знака является отдельная фирма, которая передает право на его использование другим фирмам на определенных условиях, и т.н. «сертификационные знаки», право на использование которых предоставляет государственный орган, и ряд других схем. Однако анализ таких схем находится за пределами нашего исследования.

Если говорить о коллективных товарных знаках организаций саморегулирования, то особенность такого знака как рыночного сигнала состоит в том, что потребителю гарантируется определенный стандарт обслуживания и механизм разрешения конфликтов, причем эти гарантии обеспечиваются не самой фирмой, а третьей стороной. Именно наличие повышенного стандарта взаимодействия с контрагентами и мер по поддержанию этого стандарта и обеспечивает воздействие брэнда организации саморегулирования на рыночные предпочтения потребителей.

Реализация этого сценария возможна при соблюдении ряда условий. Во-первых, продвижение коллективного брэнда будет эффективным в тех отраслях и при тех условиях, при которых в принципе является выгодной индивидуализация продукции и продвижение собственной торговой марки (см. [Шаститко (ред.), 2000]) Во-вторых, должно быть выгодно поддержание именно коллективного брэнда наряду с индивидуальным. Вхождение компании в организацию саморегулирования отнюдь не означает, что эта компания отказывается от поддержания собственного брэнда, поэтому говорить только об экономии на масштабах в данном случае нельзя. В-третьих, способом поддержания брэнда должно быть установление правил ведения деятельности и контроль за их соблюдением, а не просто массированная кампания по продвижению брэнда за счет экономии на масштабе.

Таким образом, при возникновении института саморегулирования как коллективного товарного знака возможно как сознательное конструирование института саморегулирования, так и относительно спонтанный процесс, при котором организация, созданная для поддержания коллективного товарного знака, приобретает черты организации саморегулирования постепенно, в ходе решения более узкой задачи продвижения этого знака.

В России к организациям саморегулирования, возникшим как средство продвижения коллективного товарного знака, можно отнести объединения риэлторов, некоторые межотраслевые объединения (например, Пермскую гильдию добросовестных предприятий, аналогичную организацию в Архангельске).

1.4.3 Делегирование полномочий

Как юридический феномен саморегулирование часто рассматривается как сознательная передача государственных полномочий по созданию формальных правил и контролю за их исполнением частной организации, члены которой и являются объектами контроля [Ogus, 2000].

Аргументация целесообразности подобного делегирования может базироваться на теории управления поведением исполнителя [Tuohy & Wolfson, 1978]. В случае, если принято решение о регулировании той или иной сферы (пока оставим за скобками вопрос, почему принимается такое решение), встает вопрос выбора конкретной формы регулирования. Выбор формы определяется, в частности, издержками получения информации для принятия решений по созданию и адаптации правил, издержками мониторинга соблюдения правил и их защиты (enforcement). Принципал (законодатель) может решить, что эти издержки будут минимизироваться в случае передачи соответствующих функций организации саморегулирования [Cane, 1987]. К вопросу, почему издержки будут ниже и насколько состоятелен этот аргумент, мы вернемся в следующей главе.

Подобная схема возникновения саморегулирования является, наверное, если не наиболее распространенной, то наиболее исследованной. Выше мы уже приводили примеры «делегированного» саморегулирования. Подчеркнем, однако, что отнюдь не всегда системы саморегулирования «делегированного» типа появляются указанным выше путем. Вполне возможна ситуация, когда система саморегулирования со всеми присущими ей атрибутами возникла иным путем (как частный порядок или как коллективный товарный знак). Государство же либо передает подобной организации некие дополнительные полномочия, либо закрепляет де-юре практику, существующую де-факто, либо поддерживает путем формального делегирования полномочий систему частного порядка, которая начала размываться в силу указанных выше причин.

Аналогично государство может стимулировать развитие не только «делегированного» саморегулирования в прямом смысле этого слова, но и саморегулирования добровольного. В наиболее чистом виде такая политика реализована в Австралии, где на уровне официальных правительственных документов признано, что государство стремиться минимально вмешиваться в экономику. Регулирование вводится только тогда, когда оно действительно необходимо (доказано наличие «провалов рынка» и потенциальный позитивный эффект от введения регулирования). При этом приоритет признается за саморегулированием, и только в случае, если сам бизнес не может или не хочет создать эффективную систему саморегулирования, государство начинает использовать инструментарий государственного регулирования. При этом бизнес свободен в выборе конкретных схем саморегулирования ([Council of Australian Governments, 1997], [Office of Regulation Review, 1998], [Commonwealth Taskforce on Self-Regulation, 2000]). То есть в данном случае речь идет о развитии различных схем саморегулирования, а отнюдь не только делегированного.

В России путем делегирования полномочий возникли организации саморегулирования на рынке ценных бумаг, в сфере нотариальной и адвокатской деятельности.

1.4.4 Институциональное проектирование

Еще одним способом возникновения института саморегулирования является сознательная деятельность агентов, отличных от государства и потенциальных участников организации саморегулирования. В этом случае мы имеем дело с институциональным проектированием.

Примером институционального проектирования саморегулирования является инициирование создания организаций саморегулирования в одних странах организациями саморегулирования других стран или объединениями таких организаций. Участниками подобных искусственно созданных организаций, по крайней мере, первое время, являются компании (их филиалы), являющиеся членами подобных организаций в других странах. Зачастую подобные организации не имеют ни четкой программы действий, ни понимания своей роли и функций, особенно если их созданием поручено заниматься персоналу, близко не знакомому с практикой саморегулирования в других странах. Предлагаемые правила зачастую не адаптированы к культурным и экономическим условиям страны. Естественно, во многих случаях национальные компании не стремятся присоединяться к подобным схемам.

В России к организациям, созданным таким образом, можно уверенно отнести Российскую ассоциацию прямых продаж, которая была создана в 1997 году. Членами Ассоциации стали 7 фирм - российские отделения ведущих мировых фирм, занимающихся торговлей по методу прямых продаж и являющиеся основными участниками американской ассоциации прямых продаж и Всемирной федерации ассоциаций прямых продаж (US Direct Selling Association, World Federation of Direct Selling Associations, WFDSA). WFDSA активно поддерживал создание подобной организации в России и частично спонсировал его. Ни одна российская компания не входила в состав учредителей и не входит в состав членов на настоящий момент. В данном случае мы может говорить о классическом варианте возникновения организации саморегулирования как институционального проекта. В том же году Ассоциацией был принят Этический кодекс (свод правил), который фактически являлся слепком с зарубежных аналогов. Лишь 1999 г. в кодекс был внесен ряд изменений, учитывающих российскую специфику. Подробное описание деятельности Российской ассоциации прямых продаж см. в [Крючкова (ред), 2001, гл. 13].

Организации саморегулирования могут возникать и под воздействием «третьих сил» (не государства и не бизнеса). Мы не будем рассматривать здесь мотивацию этих сил - она выходит за рамки данного исследования. В этом случае «третья сила», например, организация потребителей, создает детальную модель организации, включающую направления деятельности, механизмы финансирования, уставные документы и т.п. Инициатор создания организации саморегулирования начинает переговоры с компаниями, разными путями пытаясь убедить их в необходимости и выгодности для бизнеса подобного объединения. В результате создается организация, дальнейший успех или неуспех которой зависит от многих факторов. В дальнейшем организация саморегулирования может либо отпускаться «в свободное плавание», либо поддерживаться экспертно, информационно и т.п. Именно таким образом были созданы все существующие в настоящее время региональные БББ Аналоги американских Better Business Bureau (ВВВ) - межотраслевых организаций саморегулирования, правила которых регулируют, прежде всего, общие принципы взаимоотношений с конечными потребителями и рекламу вне зависимости от сферы деятельности. В России аналогичные организации начали создаваться начиная с 1995 г. Названия этих организаций различаются (Бюро Безупречного Бизнеса, Бюро Бизнеса Будущего и т.п.), но они стараются сохранить аббревиатуру «БББ». в России. Детальная схема создания и деятельности подобных организаций, типовые уставные документы и т.п. были разработаны экспертами КонфОП. Инициаторами создания БББ в Москве, Санкт-Петербурге, Волгодонске, Магнитогорске и ряде других городов являлись потребительские организации.

Успех или неудача соответствующего институционального проекта зависит, прежде всего, от его качества, в частности, от соблюдения пяти основных принципов институционального проектирования: этапной полноты, компонентной полноты, достаточного разнообразия стимулов, максимальной защищенности от оппортунистического поведения, соучастия (см. [Тамбовцев, 1996, 2001]). Среди указанных выше примеров искусственного создания организаций саморегулирования были как вполне удачные, так и закончившиеся провалом (ликвидацией организации либо перерождением ее из организации саморегулирования в бизнес-ассоциацию без признаков саморегулирования).

В следующей главе мы рассмотрим проблему возникновения организаций саморегулирования в контексте общей задачи преодоления провалов рынка и в сравнении с иными институциональными альтернативами.

Подводя итог, мы можем отметить следующее.

Саморегулирование может рассматриваться нами как особый институт регулирования рынков, то есть установления неких общих «правил игры» и механизмов контроля за их соблюдением, распространяющихся на множество экономических агентов (объектов регулирования). Основными характеристиками института саморегулирования являются следующие: (1) группой экономических агентов создаются, адаптируются и изменяются легитимные (не противоречащие формальным, установленным государством) правила, регулирующие хозяйственную деятельность этих агентов, (2) объекты контроля имеют возможность легитимно управлять поведением контролера (регулятора).

Саморегулирование может реализовываться как путем частного порядка, без создания специализированных организаций, осуществляющих контроль за соблюдением установленных правил, так и путем заключения формальных соглашений (подписания кодекса саморегулирования) или создания специальных организаций саморегулирования с формальным членством объектов регулирования.

Саморегулирование может рассматриваться как одна из дискретных институциональных альтернатив регулирования рынков наряду с государственным регулированием и со-регулированием. Такое понимание саморегулирования не противоречит ни одной из существующих групп теорий регулирования (теории общественного интереса, теории частного интереса, теории общественного выбора).

Саморегулирование чрезвычайно разнообразно. Мы можем разделить схемы саморегулирования по отношению к государству, по степени охвата рынка, по тому, что составляет общность интересов участников саморегулирования, по степени вовлеченности аутсайдеров. Однако выработанное общее определение саморегулирования позволяет объединить подобные разнообразные явления и рассматривать их как единый экономический институт.

Глава 2. Сравнительный анализ саморегулирования и других дискретных институциональных альтернатив

В предыдущей главе мы сформулировали рабочее определение саморегулирования как особого экономического института, выделили необходимые и достаточные функции саморегулирования, дали описание возможного спектра саморегулирования и путей возникновения этого института.

В этой главе мы рассмотрим проблему выбора дискретных институциональных альтернатив регулирования на отдельном товарном В данном случае под товарным рынком понимается также рынок работ и услуг. рынке постепенно ослабляя вводимые предпосылки.

В качестве общих предпосылок анализа мы зафиксируем следующие:

все участники рыночного обмена, включая государство, являются ограниченно рациональными субъектами;

в экономике существуют и эффективно применяются общие правила ведения хозяйственной деятельности, устанавливаемые государством, в том числе антимонопольное законодательство (запрет антиконкурентных действий);

введение режима регулирования (системы правил с механизмом ее поддержания), как частного, так и государственного, сопряжено с трансакционными издержками, распределяемыми между участниками хозяйственной деятельности. Иными словами, для создания системы правил и механизма их поддержания требуются инвестиции.

Следующие предпосылки вводятся на первой стадии анализа:

в качестве точки отсчета будет выбрана ситуация нерегулируемого конкурентного рынка (отсутствие норм регулирования, определяющих «правила игры» на данном конкретном рынке);

мы будем исходить из того, что правом «первого хода» обладают участники рынка - потенциальные объекты регулирования, являющиеся ограниченно рациональными субъектами;

другие участники рынка могут реагировать на введение той или иной системы регулирования на рынках товаров и услуг (путем изменения параметров спроса и предложения), но не предотвращать появление системы регулирования на политическом рынке; соответственно, объекты регулирования могут предпринимать шаги по модификации системы регулирования, отказа от ее поддержания и т.п.;

государство рассматривается нами как субъект, который может устанавливать и поддерживать систему правил и при этом является нейтральным (не имеющим собственных интересов на рынке).

То есть фактически мы будем опираться на вариант объяснения регулирования, близкий к предлагаемому теорией частного интереса.

В последующих разделах мы ослабим ряд предпосылок, в частности, рассмотрев проблему взаимодействия на политическом рынке (отказ от предпосылок b) и c)), отказавшись от идеи нейтральности государства (d), рассмотрев другие возможные «точки отсчета» (а).

2.1 Выбор формы регулирования: интересы участников рынка, краткосрочный аспект

Основываясь на исходной предпосылке о том, что целесообразность введения регулирования и выбор формы регулирования определяется участниками рынка (объектами регулирования), рассмотрим, при каких условиях на рынке будет введен режим регулирования.

Условием устойчивости системы регулирования, то есть соблюдения объектами регулирования установленных правил, являются: (1) наличие положительного рентного потока Корректнее говорить «квази-рентного потока», но для кратности мы будем употреблять термин «рента» и «рентный поток». для ее участников и (2) выгоды от нарушения правил меньше издержек, определяемых как денежный эквивалент санкций умноженный на вероятность их наложения. При несоблюдении хотя бы одного из этих условий система регулирования де-факто разрушается и, если базовые условия, определяющие потребность в такой системе, на рынке сохраняются, модернизируется.

Саморегулирование или иные способы регулирования может приводить к увеличению выгод объектов контроля за счет координации их поведения (мы абстрагируемся от возможных выгод производителей, связанных с уменьшением трансформационных издержек, например, вследствие принятия в качестве обязательного стандарта деятельности наиболее эффективных технологий). Положительные координационные последствия для участников системы регулирования могут достигаться: (1) путем преодоления провалов рынка (снижения трансакционных издержек, связанных с такими провалами); (2) путем ограничения конкуренции на данном рынке (создание барьеров входа и/или координации поведения инсайдеров - установления горизонтальных ограничений), не влияющего на функцию спроса.

2.1.1 Мотив преодоления провалов рынка

В соответствии с теориями общественного и, в определенной степени, частного интереса, основной причиной государственного вмешательства в экономику является преодоление провалов рынка. Однако, государственное регулирование является отнюдь не единственным способом преодоления таких провалов.

Сразу оговоримся, что стимулом к введению того или иного режима регулирования по инициативе самих участников рынка будут только те провалы рынка, которые оказывают негативное влияние на их собственное положение. Так, внешние по отношению к участникам рынка отрицательные экстерналии (например, загрязнение окружающей среды вышедшими из употребления товарами) подобным стимулом являться не будут, тогда как внутренние экстерналии (например, общее падение доверия потребителей к определенным видам услуг вследствие недобросовестного поведения отдельных компаний) будут.

Само по себе наличие провалов рынка потенциально предполагает два пути решения проблемы:

индивидуальный, который может предполагать сохранение рыночного взаимодействия с контрагентом с использованием дополнительных инструментов (например, предоставление гарантий продавцом как способ противодействия ухудшающему отбору) либо замену рыночной контрактации внутрифирменным взаимодействием (например, найм штатного корпоративного юриста вместо заключения контракта с частнопрактикующим адвокатом);

с использованием третьей стороны. В качестве третьей стороны (гаранта) может выступать государство, частный агент, внешний по отношению к участникам рынка, и коллективный агент, создаваемый самими участниками рынка (организация саморегулирования).

Использование одного из этих способов не отрицает возможность использования других.

Схематично это изображено на рис. 2.1.

Рисунок 2.1. Способы преодоления провалов рынка

Выбор между этими альтернативами делается экономическими агентами на основании сопоставления издержек и выгод от использования того или иного способа.

В раках данной работы мы не будем подробно рассматривать индивидуальные способы преодоления провалов рынка, которые достаточно глубоко исследованы в экономической литературе (см., например, [Акерлоф, 1994].

В каких случаях способы преодоления провалов рынка с использованием третьей стороны будут более эффективными, чем индивидуальные рыночные?

Ответ на этот вопрос можно почерпнуть из литературы, посвященной государственному регулированию, в частности, исследованию проблем установления минимальных стандартов качества и лицензирования. Правда, с одной оговоркой: в большинстве подобных работ в качестве системы регулирования с участием третьей стороны в явной или неявной форме предполагается именно государственное регулирование.

Использование третьей стороны для преодоления провалов рынка может быть более эффективным в случае, если благо является доверительным, то есть потребитель не в состоянии определить качество товара или услуги даже в процессе потребления. Как вариант, качество товара или спрос на него зависит от характеристик, которые не могут быть проверены потребителем (например, место производства товара). На рынке доверительных благ особо остро стоят проблемы ухудшающего отбора и субъективного риска. При этом, в отличие от рынков опытных благ, индивидуальная репутация или гарантии не являются надежным сигналом. Так, на рынке опытных благ можно предположить, что потребитель, купивший товар, качество которого его не удовлетворяет, в следующий раз к данному продавцу не обратится (более того, может распространить соответствующую информацию и среди других потребителей). В случае же доверительного блага потребитель не всегда может определить сам факт того, что качество предлагаемого товара не соответствует заявленному или требуемому. Подобная аргументация приводится в: [Arrow, 1963], [Leland, 1979], [Shapiro, 1986]. Более того, при предоставлении доверительных благ, как правило, возникают агентские отношения: поставщик сначала предлагает стратегию действий, а потом сам же ее реализует. Таким образом, при предоставлении доверительных благ часто возникает проблема управления поведением исполнителя. Для доверительных благ значение имеет не столько реальное качество товара, сколько убежденность потребителя в том или ином уровне качества. Как будет показано ниже, это позволяет в некоторых случаях изменить ожидания потребителей относительно качества товара без реального изменения качества.

Защита третьей стороны также может быть предпочтительнее, чем индивидуальные способы преодоления провалов рынка в том случае, когда на рынке очень много продавцов и поэтому значение репутации, как эффективного рыночного сигнала, свидетельствующего о качестве предлагаемых товаров и услуг, сокращается. Иными словами, с увеличением числа продавцов на рынке средняя информированность потребителей о каждом из них сокращается, поэтому возникает потребность в более общих сигналах, каковыми могут быть, например, выдаваемые государством лицензии [Pauly & Satterthwaite, 1981] либо принадлежность к организации саморегулирования.