Саморегулирование хозяйственной деятельности

Гарантии третьей стороны также могут оказаться более эффективным способом преодоления провалов рынка в силу экономии на масштабах, особенно если участники рынка не обладают достаточными ресурсами для реализации индивидуальных методов преодоления провалов рынка (например, продвижения собственного товарного знака). Подобная схема применительно к коллективным товарным знакам описана в [Менар, Вальцескини, 1999].

Еще один вариант, при котором схема с использование третьей стороны имеет преимущества, - наличие у «третьей стороны» ресурса, которым не обладают отдельные участники рынка. Таким ресурсом может быть, например, репутация. К вопросу о специфическом ресурсе «третьей стороны» мы вернемся ниже.

Еще один случай, когда гарантии третьей стороны более эффективны, чем индивидуальные способы решения проблемы провалов рынка - риски, связанные со здоровьем или жизнью людей, когда правило компенсации нанесенного ущерба не работает просто потому, что ущерб не имеет адекватного денежного эквивалента (см., например, [Chollet, 1985], [Posner, 1974]). Однако в данном случае речь идет, скорее, о внешних экстерналиях.

Подчеркнем, что в указанных выше работах изложенная аргументация применяется к необходимости государственного регулирования. Однако и для объяснения возникновения коллективных товарных знаков приводится точно такая же аргументация (см. [Менар, Вальцескини, 1999]). Мы можем обоснованно предположить, что при указанных выше характеристиках рынка возникает потребность именно в создании системы с участием третьей стороны, но не обязательно в государственном регулировании.

Во вставке 2.1. приведена модель, описывающая условия, при которых целесообразны инвестиции в систему правил с защитой «третьей стороны».

Вставка 2.1

Предположим, что существует конкурентный рынок, на котором спрос и предложение являются функциями от двух переменных: цены (p) и качества (). При этом издержки производства зависят от фактического качества, а спрос - от ожидаемого (). Уточним, что под качеством товара понимаются как его физические, так и правовые характеристики.

Предположим, что у нас есть две группы производителей: производящие товар качества 1 с издержками с1 и производящие товар качества 2 с издержками с2 . При этом 1 >2 , с1 > с2 . Потребители готовы платить за товар более высокого качества цену р1, а за товар более низкого р2,, p1 > p2.

Если потребитель в состоянии определить качество товара и цена, которую он готов заплатить за товар выше издержек, то каждый из производителей в краткосрочном периоде будет получать с единицы товара прибыль, равную

= p - c (2.1.1)

а в долгосрочном на конкурентном рынке установится равновесие, при котором p = c для каждого вида товаров.

Если потребитель не может определить качество товара, то наблюдается эффект, описанный у Акерлофа. Ожидаемое качество составит 2 << 1 , а цена, которую потребитель готов заплатить p2 << p1

Соответственно, удельная прибыль производителей с низким качеством составит

2 = - c2 (2.1.2)

а удельная прибыль производителей с высоким качеством .

1 = - c1 (2.1.3)

При этом для производителей товаров высокого качества прибыль может оказаться отрицательной, если < c1

И в том, и в другом случае более выгодным становится производство товаров низкого качества. Однако с исчезновением с рынка товаров высокого качества изменяются и ожидания потребителей, в результате чего ожидаемое качество товара окажется равным 2, а цена установится: в краткосрочном периоде на уровне p2, в долгосрочном на уровне c2 (мы предполагаем, что рынок является конкурентным).

Теперь предположим, что у производителей товаров высокого качества есть возможность инвестировать в систему регулирования, которая позволяет преодолеть провалы рынка, связанные с асимметрией информации (неизвестным качеством товаров). Введение подобной системы позволит дать потребителю четкий сигнал качества товаров. То есть для товаров высокого качества = 1 . Предположим, инвестиции, требующиеся для введения такой системы, составляют I. В каком случае производители товаров высокого качества пойдут на такие инвестиции? В том случае, если ожидаемый доход от инвестиций превысит ожидаемый доход от снижения качества, или

(p1 - c1)q1 - i > (p2 - c2)q2 (2.1.4)

без учета нормы дисконтирования и снижения цен в долгосрочном периоде в результате конкуренции.

Где i = - индивидуальные затраты производителя на введение системы регулирования (N - количество производителей товаров высокого качества, принимающих участие в создании системы регулирования), q1 и q2 - ожидаемый объем продаж для товаров высокого и низкого качества соответственно.

Нетрудно заметить, что на готовность инвестировать в создание сигнала для потребителя (системы коллективного преодоления провала рынка) влияют следующие факторы:

- соотношение цен и издержек для товаров высокого и низкого качества. Если с ростом качества цена растет быстрее, чем издержки, то, при прочих равных условиях, более вероятно, что экономические агенты согласятся инвестировать в систему регулирования. Это совпадает с выводами Леланда [Leland, 1979] о зависимости воздействия обязательных стандартов качества от функции издержек: если зависимость издержек от качества такова, что для производителей товаров высокого качества издержки соответствия стандартам ниже, чем для производителей низкого качества, то среднее качество на рынке равно как и цены будут расти, в противном случае качество и цены будут падать;

- соотношение спроса на товары высокого и низкого качества (соотношение ожидаемого объема продаж для товаров высокого и низкого качества);

- количество производителей товаров высокого качества.

Более строго условия создания и поддержания систем регулирования можно выразить следующим образом.

Пусть ' - текущая приведенная прибыль (стоимость рентного дохода) отдельного экономического агента от введения системы регулирования На этой стадии исследования мы предполагаем, что ожидаемая и фактическая прибыль совпадают, позднее эта предпосылка будет ослаблена.. В общем виде

' = R - C - W (2.1.5)

Где R - текущая приведенная стоимость дополнительного дохода от введения системы регулирования, С - приведенные издержки, связанные с введением и поддержанием регулирования, W - текущая приведенная прибыль (рентный доход) от альтернативных способов преодоления провалов рынка (снижения качества, продвижения индивидуального брэнда и т.п.).

Экономический агент заинтересован во введении системы регулирования, если

' >0, или R >C + W. (2.1.6)

R можно рассматривать как результат изменения спроса на товары экономического агента в результате введения регулирования вследствие повышения ожидаемого качества товара со стороны потребителей.

Изменение спроса можно представить в виде суммы приращений, вызванных небольшими приращениями p и :

Q + p (2.1.7)

Домножив обе части равенства на , получим:

+= - (2.1.8)

Где = - относительная чувствительность спроса к изменению ожидаемого качества товаров; = - - ценовая эластичность спроса.

Таким образом, прирост спроса прямо зависит от его относительной чувствительности к изменению ожидаемого качества товаров и обратно от ценовой эластичности. То есть при прочих равных условиях инвестиции в систему регулирования тем выгоднее, чем менее эластичен спрос по цене и чем более чувствителен спрос к ожидаемому качеству товаров. Важно отметить, что речь идет именно об ожидаемом, а не фактическом качестве (наша исходная предпосылка состояла в том, что издержки измерения фактического качества для потребителя запретительно высоки). Соответственно, вполне возможна ситуация, что в результате регулирования фактическое качество не изменяется либо изменяется в меньшей степени, чем ожидаемое. Но с точки зрения ситуации на рынке фактическое качество значительно менее важно, чем ожидания.

Помимо условий создания систем регулирования, следует рассмотреть условия устойчивости таких систем. Устойчивость системы зависит, прежде всего, от соблюдения объектами регулирования установленных правил (в нашем случае - производство и продажа товаров установленного качества).

Предположим, что введена система регулирования, которая привела к тому, что ожидания потребителей по поводу качества товара = 1 (соответствуют товарам высокого качества). В этом случае отдельный экономический агент может получить доход Y от несоблюдения правил и продажи товара более низкого качества (производство которого предполагает более низкие издержки) по цене более высокого. При этом с некоторой вероятностью нарушение будет обнаружено и последуют санкции, которые приведут к издержкам экономического агента в размере F (это может быть снижение индивидуальной репутации и, соответственно, объема продаж, штраф и т.п.). Ожидаемая выгода S от нарушения установленных правил будет равна

S = (1 - )Y + (Y - F) (2.1.9)

Соответственно, чем выше вероятность обнаружения нарушения и чем больше прямые (штрафы) и косвенные (ущерб от снижения репутации) издержки недобросовестного экономического агента, связанные с наложением санкций, тем меньше ожидаемые выгоды от подобного нарушения. Стимулы к оппортунистическому поведению будут полностью отсутствовать при условии

Y <F (2.1.10)

Помимо «мягких» санкций (штрафов и потери репутации), не отражающихся на участии экономического агента в системе регулирования, могут применяться и «жесткие» санкции - исключения из системы регулирования (например, отзыв лицензии или исключение из организации саморегулирования), что приводит к потере рентного дохода. В этом случае условием устойчивости системы регулирования будет

' > (1 - )Y (2.1.11)

Таким образом, чем больше выгоды от недобросовестного поведения и меньше вероятность его обнаружения, тем больший рентный поток должен быть создан для участника системы регулирования.

Рассмотрим теперь проблему выбора между различными способами преодоления провалов рынка с участием третьей стороны. Такой третьей стороной могут выступать три субъекта:

государство (система государственного регулирования);

коллективный агент, созданный самими участниками рынка (саморегулирование);

частный агент, внешний по отношению к потенциальным объектам регулирования.

Остановимся сначала на внешнем частном агенте. В этой схеме, в отличие от саморегулирования, не возникает обратной связи: регулируемый не может контролировать поведение регулятора. С другой стороны, в отличие от государственного регулирования, подобные схемы могут носить исключительно добровольный характер, и набор санкций за нарушения является весьма ограниченным. В общем случае такая схема является наиболее дорогой. С точки зрения участников рынка, она может быть привлекательной при наличии у «третьей стороны» ресурса, которым не обладают отдельные участники рынка (ни по отдельности, ни совместно). Таким ресурсом может быть, например, репутация.

Возможен вариант, когда не все издержки по поддержанию системы возлагаются на объекты регулирования. Это может происходить, когда роль «третьей стороны» является дополнительной по отношению к основной деятельности организации. Например, для потребительских изданий, основной деятельностью которых является проведение сравнительные потребительские исследования товаров и продажа публикаций с результатами испытаний потребителям, дополнительной функцией может быть присвоение некого знака товарам, оказавшимся лучшими по результатам испытаний. Если производитель товара, которому присвоен этот знак, желает его использовать для подтверждения качества своего товара, он платит за использование знака. Такая схема реализована, например, британским потребительским журналом Which?, по результатам испытаний которого товарам присваивается знак Which? The Best Buy.

Довольно часто издержки по участию в системах, в которых гарантом качества служит частный внешний агент, снижаются за счет отсутствия реальных механизмов контроля за соблюдением правил (а часто и отсутствия самих правил). Очень часто подобного рода схемы фактически направлены на подачу ложных сигналов. Как было указано выше, для преодоления провалов рынка и получения сравнительных преимуществ возможно воздействовать не на фактическое, а на ожидаемое качество товара. Активная реклама некого знака, подтверждающего качество товара, вызывает изменение ожиданий потребителей относительно качества. Такие схемы имеют, как правило, краткосрочный эффект. В данном случае в качестве специфического актива выступают: инвестиции в «раскрутку» присваиваемого знака, возможность использования «громкого» имени («Московское качество», «Сделано в России» и т.п.), а также отсутствие ущерба для репутации отдельного участника рынка в случае, если потребитель осознает разрыв между ожидаемым и фактическим качеством. В России такого рода схемы возникают достаточно часто (подробнее см. [Колосова М., Янин Д., 1999]).

В ситуации, если на рынке отсутствуют внешние агенты, обладающие специфическими ресурсами, выбор делается между государственным регулированием и саморегулированием. В дальнейшем мы будем сравнивать именно эти дискретные институциональные альтернативы.

И государственное регулирование, и саморегулирование могут обладать сравнительными преимуществами и недостатками с точки зрения участников рынка (объектов регулирования).

Можно предположить, что саморегулирование обладает сравнительными преимуществами перед государственным регулированием с точки зрения экономии на издержках формулирования, интерпретации и адаптации правил, поскольку объекты регулирования обладают локальным знанием, прямо недоступным государственному регулятору.

Так, в рамках саморегулирования возможна более общая формулировка правил, решение же о соответствии деятельности экономического агента может выноситься не столько по букве, сколько по духу правила. Например, опыт законодательного регулирования рекламы показывает, что в большинстве случаев возможно негативное воздействие на потребителя художественными средствами при соблюдении буквы закона. Детальная законодательная регламентация использования художественных средств с одной стороны, неэффективна, поскольку всегда будет объективно отставать от развития таких средств, а с другой стороны, может приводить к выхолащиванию рекламы, к превращению ее в голую информацию. При оценке рекламы зачастую приходится говорить в терминах «этично-неэтично», а не в терминах «законно-незаконно». Поэтому в большинстве стран регулирование рекламной сферы построено следующим образом: государство устанавливает основные рамочные (минимальные) требования к рекламе и регламентирует отдельные, наиболее опасные или социально значимые виды рекламы (рекламу медикаментов, рекламу для детей и т.п.). Законодательство дополняется кодексами деловой этики организаций саморегулирования, которые конкретизируют положения законодательства. Кроме того, организации саморегулирования при рассмотрении конкретных случаев руководствуются не только буквой закона или кодекса, но и здравым смыслом, и могут рекомендовать снять или изменить рекламу, формально соответствующую букве закона (см. [Бадалов, Кисмережкин, 2000], [Boddewyn, 1991], [Wyckman, 1987]).

Исходя из определения саморегулирования как института, в рамках которого объекты регулирования легитимно контролируют регулятора, можно предположить, что мониторинг нарушений в системах саморегулирования более эффективен, чем в системах государственного регулирования. Саморегулирование в общем случае снижает риск недобросовестного поведения контролера, связанный как с тем, что регулятор (контролер) выбирает нарушения, наиболее простые для обнаружения, так и с тем, что контролер не применяет санкции к нарушителю в обмен на соответствующую плату с его стороны Однако это верно не для всех случаев. Возможна ситуация, когда наблюдается расхождение между формальными и неформальными правилами в организации саморегулирования, и контроль осуществляется именно за соблюдением неформальных правил. Мы определим условия возникновения такой ситуации в последующих разделах.. То есть, казалось бы, с точки зрения объектов регулирования саморегулирование явно предпочтительнее государственного.

Однако возможны ситуации, когда государственное регулирование является более предпочтительным с точки зрения объектов регулирования. Это связано со следующими факторами. Во-первых, в рамках системы саморегулирования издержки, связанные с созданием и защитой правил, интериоризируются (возлагаются на объекты регулирования), тогда как в случае государственного регулирования такие издержки возлагаются на всех налогоплательщиков. Иными словами, хотя общие издержки по созданию и мониторингу соблюдения правил в рамках саморегулирования могут быть ниже, но частные издержки объектов регулирования могут быть выше, чем в системе государственного регулирования. Во-вторых, ограниченный набор инструментов саморегулирования, прежде всего санкций, может быть недостаточным для эффективного контроля за участниками рынка. При ограниченном наборе санкций возможны ситуации, когда ожидаемые частные выгоды от нарушения правил для отдельного экономического агента будут превышать ожидаемые частные издержки. Можно предположить, что государственное регулирование предполагает большее наказание за нарушение правил, хотя вероятность обнаружения нарушения и наложения санкций снижается вследствие асимметрии информации между регулятором и объектом регулирования, более жестких требований к доказательствам факта нарушения, проблемы управления поведением исполнителя (principal-agent problem), возникающей между законодателем и контролирующим органом.

Кроме того, для объектов контроля возможен выбор между добровольным и делегируемым саморегулированием. Если временно абстрагироваться от барьеров входа, которые могут быть созданы в рамках делегированного саморегулирования, то основная разница состоит в издержках хозяйствующего субъекта, связанных с нарушением правил саморегулирования. Предположим, что и в том, и в другом случае основной санкцией является исключение из организации саморегулирования. В первом случае исключение означает потерю рентного дохода от участия в системе саморегулирования и доступа к клубным благам, но сохранение возможности действовать на рынке. Во втором случае исключение означает полный запрет на занятие профессиональной деятельностью (определенным видом деятельности). То есть при одинаковой эффективности мониторинга стимулы к оппортунистическому поведению во втором случае меньше. Однако при этом возрастают дополнительные издержки взаимодействия с регулятором (в том числе связанные с рентоориентированным поведением), возникает проблема управления поведением исполнителя.

Неоднозначен и вопрос, какая из форм регулирования обладает преимуществами с точки зрения получения рентного дохода от введения такой системы, если отвлечься от эффекта ограничения конкуренции и рассматривать только изменение спроса. Иными словами, каково будет воздействие на спрос на товары объектов регулирования. Эффект гарантий третьей стороны как рыночного сигнала определяется доверием потребителей к этой третьей стороне. Кому больше доверяют - государству или организации саморегулирования - определяется множеством факторов, в том числе традициями, культурой и т.п.

Следует иметь ввиду, что сдвиг кривой спроса возможен не только за счет повышения ожидаемого качества товаров. Спрос может быть увеличен и за счет действий государства, вводящего обязательность потребления некоторых видов товаров или услуг (например, обязательное нотариальное удостоверение определенных типов сделок). Такое изменение спроса непосредственно не связано с получением выгод от координации. Лоббирование подобного искусственного увеличения спроса с точки зрения экономических агентов целесообразно при ограниченности предложения (наличия входных барьеров). В ситуации конкурентного рынка и при отсутствии входных барьеров искусственное расширение спроса вызовет приток в отрасль новых поставщиков и нивелирует выгоды тех, кто нес издержки по продвижению подобного решения. Поэтому инвестиции в искусственное расширение спроса целесообразны, если результатами подобного расширения будет пользоваться ограниченное число экономических агентов.

Повышение ожидаемого качества товаров само по себе не означает, что в долгосрочном периоде объекты регулирования будут получать рентный доход. Повышение ожидаемого качества и цен может привести к тому, что экономические агенты, производящие товары более низкого качества, будут переключаться на производство товаров более высокого, если прибыль от такого повышения будет превышать издержки, связанные с переключением на товары более высокого качества. В целом, чем больше доля участников системы регулирования по сравнению с объемом рынка, тем менее эффективна как рыночный сигнал для потребителя принадлежность к системе регулирования. Основная конкуренция начинает возникать не между участниками системы и аутсайдерами, а исключительно между участниками. Следует также учесть, что экономические агенты, присоединяющиеся к системе позже, не несут первоначальных издержек, связанных с созданием системы регулирования. В случае саморегулирования эти затраты могут погашаться за счет вступительных взносов в организацию, которые, естественно, действующие члены не платят. В случае государственного регулирования издержки, связанные с лоббированием, фактически невозможно прямо переложить на тех, кто присоединяется к системе позже. Соответственно в долгосрочном периоде цены в отрасли могут опуститься до уровня конкурентных. Однако возможно либо дальнейшее повышение ожидаемого качества за счет установления еще более высоких требований (в частности, возможна комбинация государственного регулирования, устанавливающего минимальные стандарты качества и гарантирующего само существование рынка в условиях информационной асимметрии, и добровольного саморегулирования, устанавливающего более высокие стандарты), либо инвестиции в ограничение доступа конкурентов на рынок, что позволяет держать цены выше конкурентного уровня. Мы подробно рассмотрим возможную реакцию экономических агентов на введение регулирования в разделе 2.2.

Стоит обратить внимание, что при заданных предпосылках со-регулирование не рассматривается как адекватный способ преодоления провалов рынка, поскольку объективно предполагает учет интересов других контрагентов. Мы же пока исходим исключительно из интересов объектов контроля. Однако привлечение в систему аутсайдеров может быть целесообразным с точки зрения участников рыка, если аутсайдеры обладают специфическими ресурсами, которых нет у участников рынка. Например, возможны схемы, когда в организацию саморегулирования привлекаются представители потребительских организаций, фактически берущие на себя роль гаранта соблюдения правил и вкладывающие в систему свой ресурс - репутацию. В России примером такой схемы может служить деятельность Сокового союза, мониторинг соблюдения стандартов которого проводит, по договору с Союзом, потребительский журнал «СПРОС». Однако, если исходить из заданных предпосылок, речь идет не о схеме со-регулирования, предполагающей баланс интересов разных сторон, а о привлечении внешнего ресурса в интересах объекта регулирования, хотя больший учет интересов аутсайдеров может служить своего рода платой за использование этого ресурса.

2.1.2 Мотив ограничения конкуренции

Рассмотрим теперь второй мотив создания систем регулирования с точки зрения интересов участников рынка - возможность получения дополнительного дохода за счет ограничения конкуренции. В этом случае положительный поток доходов может достигаться путем создания входных барьеров в отрасль либо путем координации действий инсайдеров (горизонтальных ограничений). Для достижения этих целей у экономических агентов есть следующие варианты действий: создание картеля и создание систем регулирования, имеющих эффект картеля, но не являющихся таковыми с точки зрения антимонопольного законодательства (см. рис. 2.2.). Мотивация ограничения конкуренции действует у всех экономических агентов вне зависимости от типа производимого блага (если мы рассматриваем в качестве целевой функции экономических агентов максимизацию прибыли).

Рисунок 2.2. Способы получения дохода от ограничения конкуренции

Говоря о картеле мы предполагаем, что цены и совокупный выпуск отрасли устанавливаются на уровне монопольного. Участники картеля обладают необходимой информацией и способностями к ее переработке, чтобы установить параметры цены и выпуска на уровне, максимизирующем совокупную прибыль участников. Параметры цены и объема выпуска оказываются взаимоувязанными.

Подчеркнем, что мы рассматриваем картельные соглашения как нелигитимные, в чем и состоит их основное отличие от регулирования (государственного или саморегулирования). Еще одно важное отличие картеля от систем регулирования - отсутствие центрального агента, с которым заключались бы контакты и который брал бы на себя контроль за соблюдением правил и соглашений. В общем случае в рамках картеля реализуется схема: каждый контролирует каждого. Кроме того, мы предполагаем, что нелегальный картель может устанавливать только горизонтальные ограничения деятельности участников рынка (ограничения цен и объемов выпуска), но не может создать входные барьеры.

Мы исходим из того, что в общем случае горизонтальные ограничения, ведущие к сокращению конкуренции, являются незаконными с точки зрения антимонопольного законодательства. Поэтому мы не рассматриваем добровольное саморегулирование как способ ограничения конкуренции: в той степени, в которой оно создает горизонтальные ограничения, оно, в общем случае, противоречит принципам антимонопольного регулирования. Естественно, ситуация во многом зависит от дизайна антимонопольного законодательства и регулирования. Возможны случаи, когда какие-то горизонтальные ограничения, создание которых возможно в рамках организаций саморегулирования, не преследуются антимонопольным законодательством. Но для простоты предположим, что все ограничивающие конкуренцию горизонтальные соглашения являются незаконными. Поскольку одной из характеристик саморегулирования является его легитимность, схемы, схожие с саморегулированием (предполагающие создание правил и контроль за контролером), но не вписывающиеся в рамках антимонопольного регулирования, относятся нами к картельным соглашениям.

Что касается входных барьеров, мы принимаем вариант их определения Демсецом [Demsetz, 1982] как дополнительных издержек, которые вынуждены нести аутсайдеры при входе на рынок в результате решения регулятора (только регулятор обладает легитимным правом устанавливать такие барьеры). Барьеры, связанные с абсолютным преимуществом в издержках, экономией на масштабах и дифференциацией продукции (см. [Bain, 1956]), мы временно оставляем за скобками. Безусловно, схемы регулирования могут воздействовать на структуру отрасли и дифференциацию продукции, но к этому воздействию с точки зрения входных барьеров мы вернемся ниже. В случае создания входных барьеров аутсайдеры вынуждены нести издержки, которые не несут инсайдеры. В этом случае результат рыночного взаимодействия (цены и объем выпуска) зависят как от жесткости входных барьеров, так и от стратегического поведения фирм, как инсайдеров, так и аутсайдеров. Проблема входных барьеров и их воздействия на цены и выпуск подробно разработана в современной теории отраслевых рынков (обзор теоретических работ, связанных с проблематикой входных барьеров дан, например, в [Clarke, 1985]). Бэйн [Bain, 1956] рассматривает 4 варианта установления входных барьеров. Во-первых, вход может быть легким, так что в долгосрочном периоде цена на рынке не отличается от конкурентного уровня. Во-вторых, входные барьеры могут неэффективно препятствовать (ineffectively impeded) входу - у фирм-инсайдеров существует возможность устанавливать цены выше лимитирующей цены, но они не действуют таким образом. В-третьих, вход может быть эффективно блокирован (effectively impeded), когда фирмы устанавливают цену ниже лимитирующей. В-четвертых, вход может быть блокирован, то есть даже цены, установленные на монопольном уровне, не обеспечивают вход в отрасль новых участников рынка (это возможно, например, при прямом количественном ограничении числа участников рынка или при такой высоте барьера, что лимитирующая цена находится выше монопольного уровня). Очевидно, что в долгосрочном периоде только третий и четвертый варианты обеспечивают уровень цен выше конкурентного. Подчеркнем также, что реализация третьего варианта предполагает согласованные действия фирм-инсайдеров.

В рамках государственного регулирования равно как делегированного саморегулирования во многих случаях возможно легальное ограничение конкуренции. Парадокс состоит в том, что если группа экономических агентов самостоятельно создает организацию саморегулирования и в рамках этой организации устанавливает горизонтальные ограничения, то такие ограничения подпадают под действие антимонопольного законодательства. В случае же, если те же самые ограничения появляются в организациях, созданных по закону, то они являются вполне легитимными. Подобная ситуация была описана в главе 1: в Великобритании нормы антимонопольного регулирования впрямую не применяются для сфер, перечисленных в приложении к закону «О конкуренции». Аналогично государственное регулирование, предполагающее ограничение конкуренции (например, путем введения лицензирования), также не подпадает под нормы антимонопольного регулирования. Вообще соотношение отраслевого регулирования, предполагающего ограничения входа на рынок и/или координацию деятельности участников рынка, например, путем установления минимальных ценовых значений, и антимонопольного регулирования представляется чрезвычайно интересным. Можно говорить о том, что во многих странах наблюдается противоречие между этими нормами, как правило, в виде прямых исключений из сферы юрисдикции антимонопольного законодательства.

Интерес к антиконкурентным последствиям государственного регулирования и саморегулирования проявился в ходе общих дискуссий, связанных с дерегулированием экономики в 80-90-е годы. В частности, множество эмпирических исследований анализировали антиконкурентные последствия регулирования и саморегулированию юридической профессии (обзор см. в [Stephen & Love, 2000]), медицинской сферы (обзор см. в [Olsen, 2000]). Были выделены следующие инструменты, которые могут служить ограничению конкуренции и, соответственно, снижению общественного благосостояния:

барьеры входа (ограничения количества участников рынка либо требования к потенциальным участникам - квалификационные, по сумме начального капитала и т.п.)

ограничения рекламы и других средств продвижения отдельных поставщиков;

ограничения цен (минимальные ставки оплаты услуг, формы контрактов между поставщиком и потребителем)

ограничения характеристик предлагаемых продуктов.

Несложно заметить, что подобные ограничения, не поддержанные отраслевым законодательством, были бы нелегальными с точки зрения общих норм антимонопольного регулирования.

В каком случае для объектов регулирования выгодно ограничение конкуренции путем образования картеля или введения соответствующего регулирования? Общие условия формулируются так же, как и в случае введения регулирования для преодоления провалов рынка: ожидаемый поток дохода должен превышать издержки, связанные с введением регулирования или образованием картеля. Во вставке 2.2. приводится соответствующая модель.

Вставка 2.2

Общее условие получения дохода от ограничения конкуренции:

' >0, или R >C (2.2.1)

Где ' - текущая прибыль (стоимость рентного дохода) отдельного экономического агента от введения системы регулирования; R -доход, получаемый от ограничения конкуренции, С - приведенные издержки, связанные с введением и поддержанием регулирования (картеля).

R = (p-c)Q(p) (2.2.2)

Где р - цена товара, с - предельные издержки производства одной единицы товара (принимаем предельные издержки не зависящими от объема производства и равными для всех фирм отрасли), Q(p) - объем производства отдельного экономического агента.

Если мы предполагаем, что производимый продукт абсолютно гомогенен, то превышение издержек над ценой для картеля будет в общем виде равняться

(2.2.3)

Где HHI= - индекс Херфиндаля-Хиршнера, - эластичность спроса по цене, = - функция реакции каждого конкурента на поведение другого конкурента (0<<1) (см. [Clarke & Davies, 1982]).

То есть превышение цены над издержками обратно пропорционально эластичности спроса и прямо пропорционально уровню концентрации и степени реакции конкурентов. Верхняя граница превышения цены над издержками может равняться условиям монопольного выпуска при = 1 (фирма ожидает, что на любое изменение выпуска конкуренты ответят пропорционально):

(2.2.4)



Издержки, связанные с деятельностью картеля определяются как

Cс = Сm + Cs (2.2.5)

Где Сm - трансакционные издержки, связанные с мониторингом соблюдения картельного соглашения) и Cs ожидаемые издержки от применения санкций за нарушение антимонопольного законодательства (для простоты мы не рассматриваем единовременные издержки, связанные с заключением картельного соглашения).

Последние определяются как

Cs = (p-c)Q(p) (2.2.6)

Где - вероятность обнаружения нарушения антимонопольного законодательства, - размер штрафа, пропорциональный нелегально полученной прибыли от существования картеля (общая норма антимонопольного законодательства).

Соответственно, картель будет выгоден при условии

(p-c)Q(p) - (p-c)Q(p) - Cm > 0 (2.2.7)

или R > , 1 - > 0 (2.2.8)

Издержки поддержания картельного соглашения прямо пропорциональны размеру группы, поскольку мониторинг осуществляется по принципу «все следят за всеми».

Если мы предположим, что в краткосрочном периоде система регулирования может обеспечить то же превышение цены над предельными издержками, что и при создании картеля, то выбор между картелем и регулированием, ограничивающим предложение, будет основан на соотношении издержек. Для регулирования формула текущих издержек выглядит следующим образом

+ ++ (2.2.9)

Где - издержки введения системы регулирования; - прямые денежные издержки поддержания системы регулирования; - трансакционные издержки взаимодействия с регулятором, - издержки адаптации к правилам регулирования, r - норма дисконтирования, t - период действия системы регулирования. Поскольку речь идет об ограничениях конкуренции, мы предполагаем, что издержки адаптации к правилам для фирм, уже действующих в отрасли пренебрежимо малы.

Поскольку ограничение конкуренции является легальной формой, наказания за подобное ограничение не следует.

Соответственно, если картель и государственное регулирование обеспечивают одинаковый эффект ограничения конкуренции, то выбор осуществляется по минимуму издержек, связанных с созданием и поддержанием картеля либо системы регулирования.

Условия устойчивости системы регулирования определяются аналогично приведенным во вставке 2.1.

В общем случае, картельное соглашение как способ ограничения конкуренции может быть предпочтительнее, чем регулирование в случае небольшого числа участников соглашения. Это подтверждается многочисленными эмпирическими исследованиями, показывающими, что картельные соглашения, обеспечивавшие участникам существенный рентный доход, в подавляющем большинстве случаев заключались менее чем 10 экономическими агентами (см., например, [Posner, 1970], [Fraas & Grieer, 1977], [Asch & Seneca, 1975]). Для введения государственного регулирования или делегированного саморегулирования, направленного на ограничение конкуренции, в случае большого числа агентов коллективные действия по лоббированию принятия соответствующих нормативных актов являются затрудненными, однако, во-первых, первоначальные затраты распределяются между большим числом экономических агентов, во-вторых, издержки поддержания системы регулирования (прямые денежные для саморегулирования, трансакционные и для государственного регулирования, и для саморегулирования) при добавлении каждого нового объекта регулирования растут в меньшей степени.

В отличие от картеля в некоторых случаях регулирование ограничивает количество участников рынка (через создание барьеров входа или простое количественное ограничение), но не объем продукции, предлагаемой каждым участником. Соответственно, регулирование будет тем менее выгодным, чем более эластично предложение по цене (выше предельные издержки). Если предельные издержки относительно низки, то эффект от сокращения числа поставщиков будет нивелироваться увеличением предложения каждого отдельного поставщика. Максимальный эффект будет достигнут в случае абсолютно неэластичного предложения, когда объем предложения отдельного поставщика фиксирован. Ситуация, близкая к описанной, наблюдается на рынках, где услуги предлагают индивидуальные агенты (например, нотариусы). Поскольку нотариальная деятельность предполагает личное участие нотариуса во всех производимых действиях, то он физически не может предложить услуг больше определенного объема. Поэтому физическое ограничение числа нотариусов (если спрос на нотариальные услуги позволяет загрузить всех нотариусов) не вызовет рост предложения услуг со стороны каждого отдельного нотариуса. В случае свободного ценообразования на нотариальные услуги выигрыш нотариусов, действующих в отрасли, будет максимально возможным при сохранении рыночного равновесия спроса и предложения. Таким образом, при использовании в качестве инструмента регулирования только ограничение числа поставщиков, совокупный выпуск, равный монопольному, может быть достигнут только при неэластичности предложения по цене. Поэтому регулирование, создающее барьеры входа на рынок, часто дополняется горизонтальными ограничениями, препятствующими конкуренции между фирмами, уже действующими на рынке.

Cоздание входных барьеров, хотя бы в краткосрочном периоде влекущее за собой ограничение количества участников рынка, может облегчать создание горизонтальных ограничений уже самими участниками рынка без прямой поддержки государства, хотя бы потому, что количество игроков, которым надо договариваться между собой, ограничивается. Кроме того, в случае создания входных барьеров сложно определить, вызвано ли превышение цен над издержками исключительно фактором барьеров или наличием картельного соглашения (что в общем случае затрудняет антимонопольные расследования и наказание участников картельных соглашений). То есть выбор картельное соглашение / система регулирования не является полностью независимым. Инвестиции в создание системы регулирования, легитимно ограничивающей конкуренцию, снижают последующие издержки подержания картельных соглашений.

В целом, мотив преодоления провалов рынка и мотив ограничения конкуренции как источники дохода для объектов регулирования могут действовать (и, как правило, действуют) одновременно. Ограничение конкуренции может рассматриваться как гарантия отдачи от инвестиций в создание системы регулирования. Как уже говорилось выше, чем с меньшими издержками связан вход на рынок товаров более высокого качества для аутсайдеров (издержки переключения) и чем выше первоначальные затраты на создание системы регулирования, позволяющей преодолеть провалы рынка, тем больше, в общем случае, стимулов к созданию институтов, ограничивающих конкуренцию.



2.2 Выбор формы регулирования: интересы участников рынка, долгосрочный аспект

Как было показано выше, система регулирования будет устойчивой, если (1) для ее участников создается положительный рентный поток и (2) выгоды от нарушения правил меньше издержек, определяемых как денежный эквивалент санкций умноженный на вероятность их наложения. Несоблюдение хотя бы одного из этих условий приводит к «размыванию» системы регулирования де-факто (устойчивость системы де-юре определяется на политическом рынке, который мы рассмотрим ниже). Положительный эффект для объектов регулирования может быть следствием как координационного, так и распределительного эффекта регулирования, причем мотивы воздействия на спрос (коллективного решения проблемы ухудшающего отбора, например) и ограничения конкуренции (создание входных барьеров и горизонтальных ограничений) не являются независимыми. При этом мы не делали различий между ожидаемым и фактическим рентным потоком, в неявной форме исходя из того, что участники системы регулирования в состоянии предвидеть распределительные последствия введения того или иного режима регулирования.

Предпосылка о достоверности ожиданий объектов регулирования является достаточно реалистичной в краткосрочном периоде при отсутствии внешних шоков, однако, исходя из общей предпосылки ограниченной рациональности, нуждается в снятии, если мы говорим о долгосрочном периоде.

В долгосрочном периоде нарушение условий устойчивости режима регулирования определяется изменениями поведения как самих объектов регулирования, так и других рыночных агентов (потребителей, конкурентов), также являющихся ограниченно рациональными, но в рамках ограниченной рациональности обладающими возможностями накопления информации и знаний.

Мы можем рассматривать проблему выбора формы регулирования в долгосрочном периоде как повторяющуюся последовательную игру: введение того или иного режима регулирования - реакция контрагентов и объектов регулирования - ослабление условий устойчивости системы - корректировка режима регулирования. На рисунке 2.3 представлено дерево такой последовательной игры.

Реакция на введение режима регулирования со стороны спроса, вызывающая сокращение рентного потока, может быть обусловлена следующими факторами:

переключением на товары-субституты, отличающиеся по физическим или правовым характеристикам (например, переход на нелегальный рынок);

изменением ожиданий потребителей относительно качества товаров.

Рисунок 2.3. Реакция рынка на введение системы регулирования в долгосрочном периоде



Ключевыми факторами, определяющими размеры переключения на товары-субституты, являются:

соотношение ожидаемого качества товаров объектов регулирования и товаров-заменителей и эластичность спроса по ожидаемому качеству;

соотношение цен двух групп товаров и эластичность спроса по цене;

издержки, связанные с подобным переключением.

Переключение на товары-субституты более вероятно в следующих случаях:

низкая эластичность спроса по качеству и/или незначительная разница между ожидаемым качеством двух типов товаров;

высокая эластичность спроса по цене и/или большая разница цен на товары разных групп;

легкость переключения на товары-субституты (отсутствуют санкции за приобретение товаров на нелегальном рынке не только со стороны государства, но и со стороны общества; издержки поиска контрагентов при приобретении товаров-субститутов не превышают или незначительно превышают издержки поиска контрагентов на регулируемом рынке и т.п.)

Выше мы рассматривали вопрос соотношения эластичности спроса по цене и качеству как фактор, определяющий целесообразность инвестиций в создание системы регулирования. Отметим, что товары-субституты, переключение на потребление которых является привлекательным для покупателей, могут появляться на рынке не мгновенно. Это может быть связано как с изменением технологий (производство товаров-субститутов, отличающихся по физическим свойствам), так и с расширением предложения товаров-субститутов, отличающихся по правовым свойствам (например, товары, не имеющие сертификата или лицензии). Последнее может быть связано, в частности, с ограничениями входа на легальный рынок: для поставщиков более выгодным является расширение предложения товаров-субститутов, а не преодоление барьеров, ограничивающих вход на рынок, если мы говорим о государственном регулировании или делегированном саморегулировании. В случае добровольного саморегулирования вариантом расширения предложения товаров-субститутов может быть появление другой организации саморегулирования, продвигающей собственный брэнд.

В долгосрочном периоде снижение спроса на товары более высокого качества может быть также связано с изменением ожиданий относительно качества товара (снижение эффективности гарантий третьей стороны как рыночного сигнала). Как было показано выше, ориентиром для потребителей служит не столько реальное, сколько ожидаемое качество товаров. Возможна ситуация, когда ожидания потребителей завышены по сравнению с фактическим качеством товаров, гарантированным третьей стороной, и первоначальный рост спроса не соответствует реальному изменению качества. Возможна и ситуация, когда ожидания снижаются вследствие оппортунистического поведения отдельных участников системы (неэффективности мониторинга и санкций) либо недостаточной защищенности коллективного брэнда от несанкционированного использования. При снижении ожиданий потребителей относительно качества товаров, подкрепленных гарантиями третьей стороны, переключения на товары более низкого или негарантированного качества может становиться все более привлекательным для потребителей.

Сокращение рентного дохода в долгосрочном периоде может быть вызвано также расширением предложения. Причем предложение может расширяться за счет расширения предложения отдельных экономических агентов, уже действующих в отрасли, так и за счет вхождения на рынок новых агентов. Эта ситуация проиллюстрирована на рисунке 2.4.

Приток новых поставщиков в отрасль наблюдается только в случае отсутствия прямых количественных ограничений числа участников рынка. Такие ограничения в долгосрочном периоде возможны только в случае установления соответствующих формальных правил (государственного регулирования или делегированного саморегулирования). Иными словами, в долгосрочном периоде, при прочих равных, для участников рынка выгоднее установление режима государственного регулирования или делегированного саморегулирования, предполагающего количественные ограничения предложения, либо постоянное ужесточение требований к претендентам на вход в отрасль (не затрагивающие уже действующих участников рынка). Постоянные инвестиции в поддержание входного барьера могут приводить к тому, что сдвиг долгосрочной кривой предложения, показанный на рисунке 2.4., происходить не будет. Масштабы расширения предложения со стороны инсайдеров определяются индивидуальными кривыми издержек при конкурентной ситуации внутри системы регулирования. Однако, как было показано выше, ограничение числа инсайдеров, в принципе, облегчает возможность создания горизонтальных ограничений как в силу собственно ограничения числа «договаривающихся сторон», так и в силу сложности определения реальных причин повышения цен - наличия барьера или наличия сговора.

Возможен и еще один вариант: снижение издержек участников системы регулирования за счет снижения реального качества товаров. Чем сложнее определить соотношение реального и ожидаемого качества, тем более выгодной может оказаться такая стратегия. Кроме того, выгодность такой стратегии зависит эффективности контроля и от возможности воздействия объектов регулирования на контролера. И здесь может наблюдаться следующий парадокс. В целом, вероятность обнаружения нарушения установленных правил и применения санкций выше в рамках организации саморегулирования (хотя «весомость» санкции может быть больше при режиме государственного регулирования). Обратная связь между контролером и контролируемым в рамках организации саморегулирования обеспечивает эффективный контроль за соблюдением правил, если такой контроль выгоден объектам регулирования. В системе государственного регулирования проблема управления поведением исполнителя носит более острый характер: исполнитель (государственный служащий, обладающий правом контроля за соблюдением определенных правил) при прочих равных стремиться к минимизации собственных издержек мониторинга - выявлению и идентификации нарушений, наиболее простых для определения (см. [Долгопятова (ред.), 1998], [Тамбовцев (ред.), 2001]).

При ограничении предложения за счет создания входных барьеров или горизонтальных ограничений в краткосрочном периоде кривая предложения сдвинется из положения SS в положение SS', равновесный объем выпуска и цена будут установлены на уровне QS' и pS'. В долгосрочном периоде за счет входа в отрасль новых экономических агентов кривая предложения может сдвинуться из положения SL в положение SL', а равновесная цена и объем выпуска установиться на уровне QL' pL'.

Рисунок 2.4.

Но при этом именно в рамках саморегулирования может наблюдаться ситуация, когда все объекты регулирования (они же «контролеры контролера») заинтересованы в несоблюдении установленных формализованных правил. В этом случае контролер, управляемый объектами контроля, сосредоточится на выявлении именно тех нарушений, которые будут препятствовать максимизации благосостояния объектов регулирования. Общее же снижение качества предлагаемых товаров и, соответственно, издержек их производства при сохранении ожиданий потребителей о высоком качестве, служит именно максимизации прибыли участников системы регулирования.

Еще раз подчеркнем, что реализация такой стратегии тем выгоднее, чем труднее потребителю оценить реальное качество товаров и чем выше ожидания относительно качества. Очень часто такая стратегия реализуется в рамках т.н. «цеховых» организаций саморегулирования [Крючкова, 2001], поддерживать иллюзию относительно высокого качества своих услуг которым помогают традиции. Примером могут служить рынки юридических услуг. Так, исследования рынка юридической консультационной помощи в России показало, что качество юридических консультаций, предоставляемых адвокатами и «просто юристами» практически не отличается, хотя в общественном сознании адвокат считается лучшим профессионалом, чем «просто юрист» [Браун и др., 2000]. Исследование, проведенное в 2002 г., и включавшее в том числе углубленные интервью с адвокатами в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге, показало, что санкции со стороны коллегии адвокатов фактически не применяются по жалобам клиентов. В то же время жалоба другого адвоката может привести к санкциям (в основном, морального свойства, исключение из коллегии всеми опрошенными признавалось фактом экстраординарным) (см. [Крючкова, Обыденов, 2003]). В такой ситуации де-факто происходит трансформация правил, принятых в организации саморегулирования, переход от контроля за соблюдением правил, принятие и декларирование которых, собственно, определяло повышенные ожидания относительно качества, иной системой неформальных правил, санкционируемых в рамках системы саморегулирования.

В долгосрочном периоде при реализации стратегии снижения реального качества продукта, скорее всего, будет происходить снижение и ожидаемого качества, то есть возврат к ситуации ухудшающего отбора. Однако временной горизонт такого возврата, поскольку речь идет о доверительных благах, может быть очень значительным.

...