Саморегулирование хозяйственной деятельности

Как именно реализуется приближенность государства к модели государства общественного благосостояния - вопрос отдельного серьезного исследования. Отметим, что одним, хотя и не единственным, из способов реализации такой модели может быть совершенствование политического рынка (приближение к модели совершенной конкуренции на данном рынке). Другой вариант - установление процедур рассмотрения регуляторных альтернатив, предполагающий оценку их сравнительной эффективности.

Последняя схема реализована, например, в Австралии, где, во-первых, формализованность и транспарентность процедур принятия регулирующих решений ограничивают возможности рентоориентированного поведения государственных служащих. Во-вторых, порядок рассмотрения регуляторных опций - от менее жестких к более жестким - позволяет, при прочих равных, отбирать именно опции, имеющие преимущество с точки зрения общественного благосостояния (добровольное саморегулирование в разных формах), если они являются реализуемыми. В-третьих, предложения по регулирующему воздействию (любые формы государственного регулирования или квази-регулирования Под квази-регулированием в Австралийской схеме понимаются как модели делегированного саморегулирования в нашей терминологии, так и модели, более приближенные к со-регулированию. Объединяющим признаком является совместная ответственность государства и бизнеса за регулирование отрасли ) обязательно анализируются с точки зрения соотношения затрат и результатов ([ORR, 1998], [Ministry for Financial Services and Regulation, 1999]). Аналогичная схема предлагается в Руководящих принципах регулирования OECD [OECD, 1995, 1997].

Безусловно, данная схема носит нормативный характер, и в реальной практике ее использование не предопределяет 100% вероятности выбора эффективной системы регулирования. Это связано и с ограниченной рациональностью законодателя, и с оппортунистическим поведением государственных служащих. Хотя требование доказывания необходимости государственного вмешательства в экономику повышает издержки, связанные с поиском ренты, но полностью не убивает эти стимулы. Так, по данным Office of Regulation Review, в 2001-2002 гг. в 88% случаев при принятии регулирующих решений процедура была соблюдена полностью. Однако этот процент существенно ниже для предложений о регулировании, оказывающих существенное воздействие на экономику: лишь 7 из 10 составленных документов соответствуют необходимым требованиям. Уровень соответствия существенно варьируется в различных департаментах и ведомствах: например, в 9 он достигает 100%, тогда как 11 органов совершенно не подчиняются установленным правилам ([ORR, 2002],[ORR, 2003]).

Из анализа воздействия различных схем регулирования на общественное благосостояние можно сделать несколько существенных выводов.

Во-первых, выбор системы регулирования максимизирующей общественное благосостояние, отнюдь не предопределен в силу тех же причин, по которым не предопределен выбор других общественно эффективных институтов.

Во-вторых, каждый из рассматриваемых нами режимов регулирования при определенных условиях может вести как к росту, так и к снижению общественного благосостояния. Однако анализ «при прочих равных» показывает, что наименьшими являются риски потерь общественного благосостояния при добровольном саморегулировании и со-регулировании. Однако эти опции могут быть нереализуемыми из-за проблемы осуществления коллективных действий. Напомним, что если рассматривать интересы участников рынка при выборе форм регулирования, то максимальный эффект будет достигаться при системах делегированного саморегулирования, которые, с одной стороны, позволяют обеспечить адаптивность системы правил к интересам участников рынка, а с другой, снижают конкурентное давление на рынок со стороны аутсайдеров. Если рассматривать «узкие» интересы государства как максимизатора налоговых поступлений, то делегированное саморегулирования также будет предпочтительным. В то же время именно делегированная схема может приводить к наибольшим потерям общественного благосостояния.

В-третьих, возможна «достройка» отдельных режимов регулирования механизмами, позволяющими сократить риски потерь мертвого груза и возникновения диссипативных трансакционных издержек. В частности, введение механизмов со-регулирования в системы саморегулирования и государственного регулирования могут сокращать риск ограничения конкуренции. Этот риск также сокращается, если на рынке присутствует конкуренция между несколькими организациями саморегулирования.

В-четвертых, выбор эффективного с общественной точки зрения режима регулирования во многом зависит от дизайна политической системы, а именно приближенности государства к модели государства общественного благосостояния. Одним из способов такого приближения могут служить жесткие процедурные требования к принятию решений о введении мер государственного регулирования. В этом случае более вероятным становится отбор менее затратных институциональных альтернатив. С другой стороны, чтобы «негосударственные» способы регулирования рынка возникали и были общественно эффективными, помимо «внутренних» стимулов, связанных с наличием провалов рынка и возможностью обеспечить положительный рентный поток за счет их преодоления для участников системы регулирования, требуются «внешние» стимулы, связанные с достоверной угрозой государственного вмешательства, если сами участники рынка не будут в состоянии решить имеющуюся проблему.

В-пятых, для того, чтобы общественно эффективные режимы регулирования могли использоваться, они должны быть доступными. Доступность обеспечивается как состоянием законодательства (как минимум, отсутствием запрета, а как максимум, наличием стимулов к развитию добровольного саморегулирования и со-регулирования), так и наличием соответствующих социальных технологий (знаний о самой возможности использования схем саморегулирования, например).

Глава 3. Контрактные отношения в рамках организаций саморегулирования: воздействие на устойчивость и эффективность института саморегулирования

Саморегулирование как особый институт (набор правил вместе с механизмами их соблюдения) в общем случае реализуется через организации саморегулирования. Как всякая организация (фирма) организация саморегулирования может рассматриваться двояко: как сеть контрактов, связывающих участников системы саморегулирования, и как центральный агент, с которым заключают контракт участники саморегулирования. Кроме того, возможно неоклассическое рассмотрение организации как производственной функции. В этой главе мы рассмотрим, во-первых, характеристики контрактов, связывающих различных участников системы саморегулирования, условия устойчивости и выполнимости этих контрактов. При этом интерес представляет как чисто экономическая, так и юридическая сторона взаимоотношений между участниками организации саморегулирования и центральным агентом, а также контрактные отношения, в том числе имплицитные, с аутсайдрами. Во-вторых, мы дадим обобщенную классификацию организаций саморегулирования, основываясь на характеристиках контрактных отношений, связывающих участников организации меду собой и с «внешним миром». В-третьих, мы рассмотрим организации саморегулирования как производителя трех типов благ (клубных, отраслевых и общественных) и определим взаимозависимость производства различных типов благ.

3.1 Организация саморегулирования как сеть контрактов

Как было показано в главе 1, саморегулирование как экономический институт в большинстве случаев реализуется через организации саморегулирования, которые можно рассматривать как сеть контрактов. Контракт - это правила, структурирующие в пространстве и времени обмен между двумя и более экономическими агентами посредством определения обмениваемых прав и взятых обязательств и механизмов их соблюдения [Шаститко, 2002, с.555].

Организация саморегулирования как сеть контрактов, прежде всего, связывает между собой участников организации, которые одновременно являются и объектами регулирования, и саму организацию, выступающую в качестве центрального агента. Кроме того, интерес представляют контракты между участниками организации саморегулирования и аутсайдерами, в которых сама организация выступает в качестве третьей стороны, а также контракт между организацией саморегулирования и государством.

Последовательно рассмотрим:

характеристики контрактов, общие для всех организаций саморегулирования;

различия в контрактах и факторы, влияющие на такие различия;

желательные характеристики контрактов с точки зрения (а) устойчивости и (б) общественной эффективности саморегулирования.

3.1.1 Общие характеристики контрактов в организациях саморегулирования

Мы можем рассматривать организацию саморегулирования как гибридную форму институциональных соглашений. Гибридное институциональное устройство - это долгосрочные контрактные отношения, сохраняющие автономность сторон отношения, но предполагающие создание трансакционно-специфических мер предосторожности, препятствующих оппортунистическому поведению участников [Шаститко, 2002, с.554]. В случае организации саморегулирования зависимость между участником организации и собственно организацией была описана нами в разделе 1.1 как замкнутый контур, в рамках которого организация (контролер) и объект регулирования выступают каждый по одному кругу отношений как поручитель, а по другому как исполнитель. При этом участник организации саморегулирования передает центральному агенту полномочия по контролю своей деятельности, в том числе право накладывать санкции, что и позволяет нам говорить о существовании зависимости. В то же время участники организации сохраняют полную хозяйственную самостоятельность вне рамок, оговоренных уставными документами организации и/или договором о членстве в организации.

Для гибридных институциональных соглашений одной из ключевых проблем является проблема их адаптации к изменяющимся условиям, включая механизмы такой адаптации, определение «зоны безразличия», в которой не происходит изменений, механизмы разрешения споров ([Menard, 1996], [Шаститко, 2002]). Выше мы рассматривали эту проблему в терминах «размывания» режима регулирования. С точки зрения контрактных отношений адаптация системы правил к условиям изменяющимся условиям внешней среды может происходить разными способами. Так, возможен путь периодического пересмотра формализованной системы правил. Такой пересмотр может производиться по инициативе центрального агента или участников организации. Как уже говорилось выше, в общем случае процедура изменения формализованных правил в рамках организаций саморегулирования связана с меньшими издержками, чем пересмотр формальных правил, устанавливаемых государством, с чем и связано одно из преимуществ саморегулирования. В этом случае логика подсказывает, что чем более нестабильной является внешняя среда, тем больше смысла передавать процесс установления правил в рамки организации саморегулирования. Однако, саморегулирование обладает и рядом ограничений, связанных с проблемой коллективного действия и возможной ограниченностью санкций, что не всегда позволяет на практике реализовать преимущества, связанные с большей адаптивностью правил.

Другой путь адаптации правил в рамках организаций саморегулирования связан не с пересмотром зафиксированных документов, а с процедурами разрешения споров. В рамках саморегулирования реализуется трехсторонняя структура управления сделками (если мы рассматриваем контракт участника организации с аутсайдером или с другим участником организации), позволяющая разрешать споры в условиях неопределенности более эффективно, чем это может быть сделано судом общей юрисдикции. В этом случае допустимо решение закрепление в правилах организации саморегулирования лишь общих подходов, отдавая разрешение конфликтов и принятие решений о том, нарушает ли участник организации ее правила, на откуп органу по разрешению споров, принимающему решение не только «по закону», но и «по справедливости».

Эти два подхода достаточно хорошо иллюстрируются на примере саморегулирования рекламы. Мы уже отмечали, что широкое распространение организаций саморегулирования в области рекламной деятельности связано с затрудненностью формализации правил добросовестной рекламы, поскольку вводить в заблуждения может не только содержащаяся в рекламе информация, но и способ ее подачи. Детальная законодательная регламентация художественных средств рекламы не является выходом из ситуации, поскольку законодательный процесс не успевает за процессом развития рекламы как индустрии и как искусства. Саморегулирование в определенной мере решает эти проблемы. Однако способы решения могут различаться. Так, в британской практике кодекс саморегулирования рекламы является достаточно детализированным, что позволяет в большинстве случаев при разрешении споров опираться на его букву ссылка. При этом кодекс регулярно обновляется. Последнее, одиннадцатое его издание было принято в 2003 г. См. www.cap.org.uk - сайт Комитета рекламной практики (The Committee of Advertising Practice, CAP). В США же рекламный кодекс БББ носит достаточно общий характер (отдельный детализированный кодекс принят по детской рекламе). При принятии решений орган по разрешению споров учитывает не только содержание собственного кодекса, но и отраслевых кодексов, содержащих положения, касающиеся рекламы, а также соображения этичности и здравый смысл.

Возможен и третий подход, при котором формализованные правила остаются неизменными, но де-факто идет контроль за соблюдением лишь части из них, либо иных правил (описанный ранее эффект «размывания» регулирования). С нашей точки зрения, это наиболее опасный с точки зрения общества способ адаптации правил, поэтому подобную тенденцию следует учитывать при конструировании общественно эффективных систем саморегулирования (см. следующий раздел).

Следует отметить, что в понятие гибридных институциональных соглашений укладывается весь спектр взаимодействий, отличных как от чисто рыночного взаимодействия (управления путем использования ценового механизма), так и от иерархической системы, при которой координация деятельности осуществляется посредством команд Отметим существование достаточно сложного теоретического вопроса: где проходят границы рынка и иерархии. И «чистый» рынок, и «чистая» иерархия являются идеальными моделями, а не обобщенным названием группы эмпирически наблюдаемых явлений. В то же время есть наблюдаемые явления фирмы и рынка. При этом на реальных рынках координация происходит не только посредством механизма цен. С другой стороны, ценовой механизм может использоваться при внутрифирменном взаимодействии. При анализе реальных экономических институтов, в общем, интуитивно ясно, к какой категории их относить - фирма, гибрид или рынок. Однако развитие новых форм экономической организации приводит к тому, что все больше и больше схем взаимодействия, существенно отличающихся по своим характеристикам, следует относить именно к категории «гибрид». При этом в рамках самой гибридной формы каких-либо классификаций нет. В результате снижается практическая значимость использования этой категории для анализа экономических явлений. Поэтому, отмечая тот факт, что саморегулирование относится к гибридному типу институциональных соглашений, мы не делаем из него каких-либо существенных выводов. . Соответственно гибридные соглашения могут тяготеть и к одному, и к другому полюсу. Поскольку саморегулирование трактуется нами достаточно широко, для его разных типов характерна разная степень автономности субъектов.

Отметим, что в разных юрисдикциях по-разному определяется само понятие членства в организации (системе) саморегулирования. Так, например, в России для получения статуса члена организации недостаточно факта присоединения к кодексу саморегулирования, принятому той или иной организацией. Требуется именно вступление в организацию. Однако во многих юрисдикциях сам факт подписания кодекса рассматривается как факт заключения договора о вступлении в систему саморегулирования и влечет за собой правовые последствия. Членство в системе в этом случае отнюдь не означает возникновения права контроля за центральным агентом как за юридическим лицом. При этом отличительный признак саморегулирования - контроль за деятельностью регулятора - сохраняется. Отметим, что такая особенность трактовки членства в системе характерна не только для саморегулирования. Например, для того, чтобы стать членом организации потребителей, во многих странах достаточно стать подписчиком журнала, издаваемого этой организацией. По российскому законодательству это невозможно. При такой схеме участники системы саморегулирования могут в большей степени варьировать свое участие в управлении организацией.

3.1.2 Факторы, воздействующие на специфику контрактных отношений в различных организациях саморегулирования

Различия в контрактных отношениях в рамках организаций саморегулирования, с нашей точки зрения, проявляются прежде всего в различном распределении полномочий и выгод от координации и/или ограничения конкуренции (рентного дохода) между различными участниками организации, ее менеджментом (центральным агентом) и государством. Факторы, влияющие на подобное распределение, связаны с:

наличием у центрального агента редкого ресурса;

характеристикам участников организации как группы;

участием аутсайдеров;

внешними ограничениями (в том числе правовыми).

Рассмотрим последовательно эти факторы.

Различия в системе контрактов в рамках организации саморегулирования, с нашей точки зрения, связаны, прежде всего, с наличием или отсутствием у центрального агента редкого ресурса и характером такого ресурса.

Как мы говорили в главе 1, теоретически саморегулирование может существовать без организации, как система имплицитных контрактов «всех со всеми». Однако так же, как и в случае обычной фирмы, наличие центрального агента позволяет экономить на издержках заключения контрактов. Кроме того. в рамках саморегулирования центральный агент выполняет техническую функцию контролера. Возникает вопрос: является ли организация саморегулирования как центральный агент исключительно техническим оператором, позволяющим осуществлять экономию на издержках заключения контрактов и специализированно выполняющим функцию контролера, или она обладает некоторым редким ресурсом (активом), которым не обладают участники организации по отдельности.

На наш взгляд, в общем случае организации саморегулирования подобным ресурсом обладают. Это можно объяснить исходя из определения гибридных соглашений как неоклассической контрактации, эффективной, по Уильямсону, в условиях использования специфичных ресурсов при нерегулярном характере взаимодействия контрагентов [Уильямсон, 1996]. Если бы организации саморегулирования таким ресурсом не обладали, то предпочтительным для фирм являлась бы классическая контрактация. Чем более специфическим является актив (крайняя степень специфичности в отношении организаций саморегулирования, с нашей точки зрения, характерна для права допуска на рынок), тем больше отношения тяготеют к иерархическим де-факто.

Чем более редким является ресурс, тем менее симметричными становятся отношения сторон, тем больше переговорная сила центрального агента, что, в свою очередь, оказывает воздействие на перераспределение ренты между ним и участниками организации.

В зависимости от типа саморегулирования в качестве подобного редкого ресурса могут выступать:

возможность легально заниматься определенным видом деятельности (для делегированного саморегулирования с обязательным членством) или, в более мягком варианте, нормативно обеспеченные сравнительные преимущества для участников организации саморегулирования (для делегированного саморегулирования, не предполагающего обязательного членства);

репутация организации саморегулирования, выступающая в качестве сигнала для потребителя, в том числе собственность организации саморегулирования на коллективный товарный знак (для систем добровольного саморегулирования и со-регулирования);

иные услуги, представляющие собой клубные блага для участников организации (о видах подобных клубных благ мы поговорим в параграфе 3.3).

Возможны организации, обладающие всеми видами активов.

В случае, если участие в организации саморегулирования рассматривается как условие занятия профессиональной деятельностью и если в отрасли действует только одна организация саморегулирования, мы можем рассматривать ее как монополиста. Соответственно рента, получаемая участниками организации саморегулирования за счет членства в подобной организации, может перераспределяться в пользу самой организации (центрального агента). Причем организация саморегулирования, являющаяся абсолютным монополистом, может осуществлять ценовую дискриминацию первой степени, полностью перераспределяя ренту в свою пользу. Для участника организации саморегулирования (он же участник рынка) членство в организации будет выгодным до тех пор, пока уровень дохода участника не опустится ниже конкурентного уровня (в краткосрочно периоде ниже средних переменных издержек, в долгосрочном - ниже средних общих издержек). Ценовая дискриминация первой степени осуществляется путем привязки размера членских взносов в организацию к уровню дохода или прибыли ее участников.

Масштабы перераспределения рентного дохода в пользу организации саморегулирования зависят от степени контроля участников организации за деятельностью организации, что, в свою очередь, определяется характеристиками группы, о чем будет сказано ниже Обратим внимание, что в данном разделе мы рассматриваем организации саморегулирования уже действующие на рынке. Логика создания организаций, в том числе возможность получения ренты как стимул к созданию организации, была рассмотрена нами в предыдущей главе.. Теми же характеристиками может определяться и дальнейшая судьба экспроприированной ренты, в том числе ее распределение между менеджментом организации и ее участниками.

Обратим внимание на одно существенное юридическое ограничение. В большинстве правовых систем организации саморегулирования представляют собой некоммерческие (неприбыльные организации), что означает, что полученный доход (прибыль) не может прямо перераспределяться между участниками (учредителями) организации, а может направляться на расширение уставной деятельности организации. Соответственно оставшийся в распоряжении организации саморегулирования доход может идти на увеличение доходов менеджмента организации (в виде заработной платы и\или бонусов) или расширение деятельности организации, что может означать как усиление влияние менеджмента, так и возврат рентного дохода в неденежной форме к участникам организации (как правило, в иных пропорциях, чем рента изымалась, о чем ниже).

Кроме того, изъятая рента может перераспределяться и дальше - извлекаться у организации саморегулирования в пользу государства либо в виде налогов, либо в виде других видов легальных и нелегальных платежей. Такое перераспределение можно рассматривать как своего рода плату за редкий ресурс - предоставление права заниматься определенным видом деятельности.

Подобного рода перераспределение может обеспечивать устойчивость организации саморегулирования даже в том случае, если для самих участников рынка выгоды от поддержания деятельности такой организации отсутствуют (не обеспечивается ненулевая рента). Устойчивость достигается за счет поддержания нормативного требования обязательности членства в организации даже в тех случаях, если не существует провалов рынка, на преодоление которых может быть направлена деятельность подобной организации.

В случае множественности организаций саморегулирования при условии обязательности членства в одной из них мы можем рассматривать рынок услуг организаций саморегулирования как олигополистический. Соответственно, и поведения таких организаций может строиться в соответствии с разными моделями олигополии. В частности, возможна ситуация сговора (раздела рынка), при котором условия членства в различных организациях фактически совпадают. Возможна ситуация ценовой конкуренции за счет размера членских взносов в организацию, то есть фактически размера рентного дохода, оставляемой в распоряжении участников организации. Возможна неценовая конкуренция, связанная с жесткостью требований к участникам организации. В этом случае доход отдельной организации может увеличиваться либо за счет допуска на рынок новых участников (за счет снижения требований к членам организации и. соответственно, участникам рынка), либо за счет привлечения уже действующих на рынке агентов. В последнем случае для привлечения может использоваться снижение требований к деятельности таких агентов, причем подобное снижение может иметь как формальный, закрепленный документами организации (например, снижение требований к квалификации персонала, объему собственных средств и т.п.), так и неформальный характер (сознательное «закрывание глаз» контролера на некоторые нарушения). Последняя ситуация представляется более вероятной, поскольку в случае делегированного саморегулирования свобода организации саморегулирования в установлении требований к своим членам в определенной степени ограничена. Возможно и использование обоих способов.

В случае, когда в качестве редкого ресурса выступает право занятия определенным видом деятельности, роль принадлежности к организации саморегулирования как сигнала для потребителей при прочих равных является несущественной. Поэтому функции организации саморегулирования, связанные с отношениями с аутсайдерами (рассмотрение жалоб и разрешение споров) представляют ценность как средство выявления нарушений со стороны участников организации и доказательство «благонадежности» организации в глазах государства, но не как средство поддержания репутации именно в глазах аутсайдеров (прежде всего потребителей).

В случае добровольного саморегулирования в качестве редкого ресурса выступает, прежде всего, репутация организации в глазах потребителей, поскольку именно репутация обеспечивает сигнальную роль принадлежности участника рынка к подобной организации. Репутация может быть формализована в коллективном товарном знаке, право собственности на который принадлежит организации.

Соответственно, чем более привлекательным для потребителей является коллективный товарный знак организации саморегулирования, тем больше цена, которую готовы заплатить фирмы за право использования этого знака. Репутация коллективного товарного знака может обеспечиваться как стандартными методами продвижения товарных знаков (рекламой), так и собственно отличительными для организаций саморегулирования способами - поддержанием стандартов качества, системой разрешения споров с аутсайдерами, привлечением к деятельности организации третьей стороны, уже обладающей репутацией.

Следует иметь ввиду, что коллективный товарный знак может проходить те же стадии «жизненного цикла», что и индивидуальный брэнд, включая стадии вывода товара на рынок и стадию упадка, на которых издержки, связанные с поддержанием и продвижением товарного знака, могут превышать выгоды от его использования. На этих стадиях цена (размер членских взносов), которую фирмы готовы платить за право пользования коллективным товарным знаком, может быть ниже, чем размер издержек по его поддержанию. Или иначе: при данном уровне членских взносов и данном уровне «эффективности» товарного знака фирмы не готовы присоединяться (сохранять свое членство) к организации саморегулирования. Приведенные варианты отличаются тем, кто реально определяет размер членских взносов: фирмы - участники организации или менеджмент организации (часть фирм). В первом случае фирмы могут установить уровень членских взносов ниже, чем издержки по поддержанию бренда. Во втором случае размер взносов рассчитывается так, чтобы покрыть имеющиеся издержки, но фирмы могут оказаться не готовы платить такую цену. В такой ситуации организация может быть сохранена либо путем создания дополнительных избирательных стимулов для участников организации, либо в случае долгосрочно-ориентированной стратегии фирмы-участников организации (готовность получать отрицательную отдачу от инвестиций в коллективный товарный знак на определенном этапе). В некоторых случаях первоначальные издержки по продвижению коллективного товарного знака берет на себя аутсайдер (организация, заинтересованная в развитии организации саморегулирования - аналогичная организация из другой страны, государство, организация потребителей и т.п. - см. раздел 1.5.4). Возможны разные стратегии сохранения устойчивости организации и для разного состава участников (см. ниже). Возможна также стратегия, направленная не на «ремонт брэнда», а на получение иного редкого ресурса -нормативно обеспеченных преимуществ для участников организации. На практике разные стратегии могут реализовываться параллельно.

Второй параметр, который воздействует на контрактные отношения в рамках организации саморегулирования, это характеристики участников такой организации как группы. Выше мы уже рассматривали проблему коллективных действий как фактор, воздействующий на выбор формы регулирования.

Издержки, связанные с ведением коллективных действий группой, зависят от следующих характеристик группы [Benham, Keefer, 1991]:

размер;

однородность;

устойчивость;

процедуры принятия решений.

Размер группы оказывает прямое воздействие на возможности контроля за деятельностью центрального агента. В данном случае возникают ровно те же проблемы, что и при любом контроле группой собственников поведения управляющих (центрального агента). Чем более многочисленны участники организации саморегулирования тем, при прочих равных, каждому из них сложнее контролировать поведение менеджмента организации, тем больше у менеджмента возможностей воздействовать на процесс принятия решений и на перераспределение рентных потоков в собственную пользу. Более того, в случае, если отсутствует возможность «голосования руками» (законодательно установлена обязательность членства в организации саморегулирования для занятия профессиональной деятельностью или хотя бы имеются существенные конкурентные преимущества для членов такой организации) и организация подконтрольна государственным органам, для менеджмента становятся более значимыми интересы соответствующего государственного органа, чем участников организации.

Для случая добровольного саморегулирования, при котором основные выгоды от участия в организации саморегулирования связаны с ролью членства в ней как рыночного сигнала, для разных размеров групп может существенно отличаться политика привлечения новых членов. Стандарты, предлагаемые организациями саморегулирования, могут восприниматься как фон на определенном секторе рынка: реально их соблюдает относительно небольшое число фирм - членов организации, на предпочтение потребителей они (пока) серьезного влияния по сравнению с другими факторами не оказывают, однако некую планку задают. Это состояние весьма неустойчивое, поскольку на стадии «фона» повышенные по сравнению с основной массой рынка стандарты не дают фирмам - участникам реального конкурентного преимущества, хотя и влекут дополнительные издержки. Таким образом, организация либо должна развиваться дальше, чтобы членство в ней стало реальным сигналом для потребителей, либо она объективно стагнирует или перерождается. В такой ситуации и участники организации, и ее менеджмент заинтересованы в расширении членства в организации и с целью увеличения финансовых ресурсов организации (снижения издержек, приходящихся на одного участника), и с целью повышения значимости участия в организации как рыночного сигнала.

С увеличением количества участников организации (как абсолютного, так и относительного), членство в ней может стать реальным сигналом для потребителей. То есть при прочих равных условиях потребители и другие контрагенты предпочитают иметь дело именно с членами данной организации. В этом случае, с одной стороны, растет значение коллективного товарного знака для фирм-членов организации и, как следствие, все больше фирм данной сферы стремиться присоединиться к организации. На этой стадии снижаются частные издержки отдельных фирм - участников организации и увеличиваются частные выгоды.

С дальнейшим ростом количества членов организации может снижаться значение участия в организации как сигнала для потребителей, то есть уменьшаться частные выгоды для участников. Соответственно, с определенного момента они буду заинтересованы в ограничении членства в организации. При этом, скорее всего, будет наблюдаться расхождение интересов участников организации и ее менеджеров, для которых расширение членства означает, во-первых, рост влияния и средств под управлением, а во-вторых, как уже говорилось, возможности воздействовать на процесс принятия решений в рамках организации.

Однородность групп также имеет существенное значение для дизайна контрактной системы организации саморегулирования. Если однородность высокая, то существует меньше проблем в организации коллективного действия (выработке стратегии организации, определения размера членских взносов и т.п.). Более того, в однородной группе есть основания предполагать, что будет соблюдаться принцип однородности процедуры контроля, что означает, что вероятность обнаружения нарушения и наложения санкции контролером одинакова для всех участников организации (см. [Обыденов, 2003]). Однородность контроля не означает, что все участники будут следовать формальным правилам, декларированным организацией, это означает лишь то, что вероятность наказания для каждого участника одинакова. Более того, именно в однородных группах велика вероятность постепенного де-факто расхождения формальных и фактических правил, за которым надзирает центральный агент (см. раздел 2.2), достаточно высока. Поясним этот тезис.

Предположим, что один из участников организации допустил отклонение от установленного стандарта, и такое отклонение не повлекло за собой санкций со стороны контролера. Другие участники, знающие о допущенном нарушении, могут принять решение о наложении санкций на нарушителя, но при этом понимают, что при аналогичном нарушении с их стороны, действия будут идентичны. Так же будут действовать и другие участники организации. Соответственно если ущерб, наносимый подобными действиями всех остальных участников отдельному члену организации, превышает его выгоды от собственных подобных действий, он заинтересован в пресечении подобной деятельности. В противном случае для отдельного участника выгоднее не требовать от контролера пресечения нарушения, и самому допускать подобные же нарушения правил.

Эта модель подтверждается тем фактом, что расхождения между декларируемыми и реальными правилами организаций саморегулирования чаще всего наблюдаются в профессиональных объединениях (медицинских, юридических и др.), где степень однородности участников весьма высока.

В однородной группе примерно одинаков размер рентного дохода, получаемого каждым участником. Он может полностью присваиваться участниками либо перераспределяться в пользу менеджмента организации, но при этом не происходит перераспределения между самими участниками.

В однородной группе также проще согласовать правила принятия решений. Как привило, действует принцип «один участник - один голос», что при условии однородности не создает проблем и перекосов.

В случае неоднородной группы, с одной стороны, труднее согласовать правила, которые устраивали бы всех участников организации. С другой стороны, выше и вероятность того, что для разных участников будут более значимыми разные нарушения со стороны других участников. При отсутствии однородности выше вероятность того, что раз согласованные правила будут соблюдаться, поскольку выше вероятность, что найдется участник организации, заинтересованный в пресечении данного нарушения. Однако это верно только для условий стабильной внешней среды. В условиях нестабильности неоднородные организации оказываются менее устойчивыми, чем однородные, поскольку при любых сколь-нибудь существенных изменениях задача согласования неоднородных интересов встает заново. При этом если удалось договориться о правилах игры один раз, не факт, что такая договоренность будет вновь достигнута. Выходов из ситуации может быть несколько: минимизация набора правил, обязательных для соблюдения участниками (мы рассматривали эту проблему, когда говорили о разных принципах объединения в рамках организаций саморегулирования); создания подсистем правил для отдельных однородных групп внутри большой группы - участников организации.

В неоднородной группе возможно перераспределение рентного дохода между отдельными участниками. При этом в рамках организаций саморегулирования (и шире, других ассоциаций бизнеса) отнюдь не всегда такое перераспределение происходит в пользу более крупных участников. В этом существенное отличие от корпоративной модели управления, в котором существует проблема прав миноритарных акционеров, но в общем случае отсутствует риск перераспределения ресурсов от мажоритарных акционеров к миноритарным. В рамках организаций саморегулирования возможны оба «перекоса», что связано во многом со спецификой деятельности некоммерческих организаций, которыми в большинстве своем являются бизнес-ассоциации, в том числе организации саморегулирования.

Для НКО практически во всех странах действует принцип, по которому прибыль организации не может распределяться между ее участниками. Если в корпорации доход пропорционален вложениям, и, соответственно, участник, желающий получить большие выгоды, должен больше вложить, в НКО прямой зависимости выгод от вложений не существует. Выгоды от участия в организации для каждого ее члена выражены не в распределенной в его пользу прибыли или росте стоимости принадлежащих ему активов, а, во-первых, в изменении его рыночного положения, а во-вторых, в объеме получаемых от организации клубных благ. Изменение рыночного положения отдельного участника вследствие, например, продвижения коллективного товарного знака, зависят от общих затрат на такое продвижение, но отнюдь не от затрат этого участника. Объем услуг, предоставляемых организацией, также отнюдь не всегда прямо зависит от объема вложений.

В ситуации отсутствия прямой связи между вложениями и отдачей возникают, как минимум, три проблемы:

каким образом устанавливать объем взносов каждого участника в организацию;

каким образом привязывать потребление услуг организации к размеру взносов;

как организовывать процедуру принятия решений.

Для однородных организаций все три проблемы решаются достаточно просто. Поскольку интересы участников достаточно близки, потребность в услугах организации примерно равна, равно как примерно одинаковы рыночные доли участников, простейшим решением является единая ставка членских взносов, принцип «один участник - один голос» и единые правила пользования услугами организации (безлимитное пользование либо единые ограничения на объем получаемых услуг).

В неоднородных организациях ситуация сложнее. На практике достаточно сложно выстроить систему, при которой существует четкая зависимость между выгодами, получаемыми участниками рынка от членства в организации саморегулирования, издержками, которые несут участники и их воздействием на политику организации.

На первый взгляд разумной кажется схема, при которой размер членских взносов зависит от размера фирмы-участника, количество голосов в управляющих органах определяется размером членских взносов, к ним же привязан объем услуг, получаемой организацией.

Показатели, к которым осуществляется привязка размера членских взносов, могут различаться - количество занятых, оборот, объем активов и т.п. Шкалы взносов могут быть как непрерывными (% от оборота), так и дискретными (100 у.е. для фирмы с численностью занятых до 5 чел., 200 - от 5 до 10 и т.п.). Соответственно от объема взносов зависит число голосов, получаемых участником на общем собрании членов организации. Подобная схема реализована, например, в Российской гильдии риэлторов (подробнее см. [Крючкова, Обыденов, 2003]).

Однако на практике такая схема, во-первых, не всегда реализуема как в силу юридических ограничений, так и в силу практических сложностей.

Препятствием к реализации такой схемы могут быть юридические ограничения. Для ряда организационно-правовых форм некоммерческих организаций могут существовать правила, определяющие порядок управления такими организациями, не допускающие либо различного права голоса для разных участников организации, либо различный доступ к услугам.

Но даже если юридических ограничений нет, привязку объема выгод к затратам практически осуществить не всегда возможно, прежде всего потому, что некоторые выгоды от участия в организации с трудом поддаются лимитированию. Это, прежде всего, само использование коллективного товарного знака подобной организации. Понятно, что большие выгоды от использования подобного знака получают фирмы с меньшей известностью собственного брэнда (как правило, более мелкие фирмы, уплачивающие меньший размер взносов). Кроме того, объективно отсутствует связь между размером членских взносов и количеством внесудебных споров с аутсайдерами, разрешение которых через организацию саморегулирования также является клубным благом для участников организации (при определенных условиях, о чем будет сказано ниже). Попытки «расчетов по факту» - уплаты взносов в зависимости от реального объема использования услуг организации - также может натыкаться на юридические препятствия, например, на запрет для НКО предоставлять услуги собственным членам за плату.

В неоднородных организациях также возможен вариант использования единой ставки взносов и принципа «один участник - один голос». Однако в этом случае распределение издержек и выгод является неравномерным. С точки зрения размера взносов больше выигрывают крупные участники. С точки зрения принятия решений - мелкие, которые получают возможность влиять на установление правил игры на рынке непропорционально больше, чем их реальная рыночная доля.

При одинаковом доступе к услугам организации реальная потребность в подобных услугах может быть различна. В результате одни из участников реально переплачивают за услуги, которыми не пользуются, а другие получают услуг больше, чем оплачено. В этом случае у первой группы снижаются стимулы для участия в организации. Кроме того, реален эффект сверхиспользования ресурсов организации. В случае установления лимитов на пользование определенными услугами наоборот стимулы к участию могут пропадать у тех членов организации, для которых данные услуги являются наиболее привлекательными. Реальным выходом из ситуации, практикуемым многими организациями саморегулирования, является максимально возможная диверсификация услуг, чтобы удовлетворить потребности разных участников организации. При этом в идеале необходимо создание механизмов самоотбора, которые не позволят пользоваться услугой тем участником, которые не покрывают издержки на ее предоставление. Примером такой услуги может служить услуга по коллективной рекламе, предоставляемая рядом локальных американских БББ (например, БББ Нью-Йорка). Реклама размещается в ведущих СМИ на больших площадях, при этом под общей «шапкой» БББ размещается реклама отдельных компаний. Для членов БББ имеет место прямая выгода: поскольку выкупаются сразу большие рекламные площади (рекламное время) стоимость рекламы для отдельного участника оказывается ниже, чем при прямом размещении рекламы такого же объема. Плюс перекрестный эффект от совместной рекламы достаточно узнаваемых брэндов. Понятно, что реально такой услугой могут воспользоваться только относительно крупные фирмы, поскольку стоимость рекламы в ведущих изданиях и телеканалах даже с существенной скидкой все равно запретительно высока для более мелких фирм. В то же время мелкие фирмы пользуются другими выгодами от членства в БББ, менее привлекательными для крупных фирм, например, размещение знака принадлежности к организации на дверях торговых точек и т.п.

Проблема соблюдения баланса интересов при неоднородности участников может решаться не только на уровне формальных правил, но и неформально. Для многих организаций, даже практикующих единый размер членских взносов для всех участников, принятой практикой является выбор в руководящие органы организации (совет директоров и т.п.) лидеров рынка. Далее все зависит от распределения полномочий между различными уровнями управления в организации. Если достаточно широкие полномочия делегированы общим собранием совету директоров, например, полномочия по приему/исключению из членов организации, разработке и принятию правил, существенно влияющих на поведение фирм на рынке, возможно перераспределение выгод в пользу тех участников, кто входит в состав совета.

Следует также отметить, что неоднородность участников организации может быть связана не только с их размером, но и с содержанием деятельности. В этом случае тем более сложно обеспечить настройку стимулов для всех членов организации.

Таким образом, поиск баланса интересов и, соответственно, обеспечение устойчивости организаций с разнородным членством является весьма непростой задачей. В разнородных организациях возможно перераспределение выгод от участия в организации как в пользу более крупных, так и в пользу более мелких участников организации. Риски дисбаланса усиливаются в случае обязательности членства в организации, поскольку у участников отсутствует реальная возможность «голосовать ногами» в случае нарушения их интересов.

Третий фактор, влияющий на контрактные отношения в рамках организации саморегулирования, это участие аутсайдеров в ее деятельности.

Как говорилось в разделе 1.3, формы участия аутсайдеров в рамках организаций саморегулирования могут варьироваться от их полного отсутствия до со-регулирования, то есть совместного регулирования рынка различными заинтересованными сторонами. Участие аутсайдеров может реально оказывать воздействие на следующие параметры деятельности организаций саморегулирования:

способ извлечения рентного дохода (ограничение конкуренции или выгоды от координации);

соотношение формальных и фактически контролируемых правил внутри организации;

реализация дополнительных социально значимых функций организации (рассмотрение жалоб и разрешение споров с аутсайдерами).

В общем случае участие аутсайдеров может повысить общественную эффективность организации саморегулирования. Аутсайдеры, прежде всего потребители, заинтересованы в том, чтобы не допустить ограничения конкуренции на рынке, обеспечить соблюдение формально зафиксированных правил организации, Мы предполагаем, что формальные правила организации являются более «общественно-ориентированными», чем неформальные, и аутсайдеры заинтересованы в соблюдении именно первых. Теоретически возможен и противоположный случай. Например, если требования к правилам организации саморегулирования, зафиксированные законодательно, приводят к перераспределению рентного дохода в пользу государственных служащих в ущерб интересам и участников рынка, и потребителей. В этом случае аутсайдеры будут поддерживать отклонения от таких правил. Однако подобный случай является все-таки маргинальным. полноценное выполнение функций по работе с жалобами и разрешению споров. Причем повышение общественной эффективности может происходить даже в тех случаях, когда аутсайдеры реально не влияют на принятие решений (находятся в явном меньшинстве или вообще не входят в управляющие органы организации). В этом случае положительный общественный эффект может наступать за счет доступа аутсайдров к внутренней информации организации и достоверной угрозы распространения негативной информации в случае, если организация ущемляет интересы аутсайдеров.

Участие аутсайдеров особенно важно в случаях, когда участие в организации саморегулирования служит условием доступа на рынок или дает существенные конкурентные преимущества. В этом случае именно такое участие может обеспечить снижение антиконкурентных последствий деятельности подобных организаций, равно как рентоориентированное поведение и менеджмента организации, и государственных регулирующих органов.

Безусловно, участие аутсайдеров усложняет процесс принятия решений в рамках организации, увеличивая ее неоднородность. В идеале общественно эффективный дизайн системы саморегулирования должен обеспечивать контроль аутсайдеров за деятельностью, затрагивающей общественные интересы и выполнением общественно значимых функций, но ограничивать их права по вопросам, касающихся внутренних проблем группы участников организации. Иногда проблема решается разделением функций установления правил саморегулирования и контроля за их соблюдением в части обеспечения интересов аутсайдеров между разными органами. Так, в Великобритании как правило разведены отраслевые организации, устанавливающие стандарты деятельности и не включающие аутсайдеров, и Омбудсманы, занимающиеся разрешением споров. Последние финансируются отраслевыми ассоциациями, но организационно и управленчески независимы. Собственно управление Омбудсманом осуществляется, скорее, на принципах со-регулирования - голос участников рынка не является решающим [NCC, 1997].

Четвертый фактор, существенно влияющий на контрактные отношения в рамках организаций саморегулирования, это внешние ограничения - характеристики институциональной среды. В наибольшей степени законодательство определяется рамки деятельности для делегированного саморегулирования. Такие ограничения могут включать в себя требования к членству (в том числе положение об обязательности членства), управлению, правилам, устанавливаемым в рамках подобных организаций, санкциям, применяемым к нарушителям правил и т.п. Юридические схемы могут быть чрезвычайно разнообразны. Частично мы уже описывали различные аспекты правового регулирования деятельности организаций саморегулирования в разных странах. В главе 4 мы рассмотрим отраслевое законодательство, создающее правовую базу для организаций саморегулирования в России.

Помимо специального законодательства, определенные ограничения могут содержаться и в общем гражданском законодательстве. В разделе 1.3 мы рассмотрели ограничения, накладываемые антимонопольным законодательством, что влияет собственно на правила, устанавливаемые организацией саморегулирования, а также механизмы принуждения к исполнению правил (набор санкций). Кроме того, общее законодательство может оказывать воздействие на управление и принятие решений в организациях саморегулирования (прежде всего, через нормы, определяющие особенности тех или иных организационно-правовых форм), стимулы к созданию и членству в организациях саморегулирования, допустимые виды деятельности и санкций в рамках организаций саморегулирования, взаимодействия подобных организаций с государством. Следует отметить, что нам неизвестны случаи принятия в каких-либо странах специального законодательства о саморегулировании. Вопрос о принятии подобного закона активно дебатируется в России, и к вопросу о целесообразности принятия подобного нормативно-правового акта мы вернемся в следующей главе.