Прагматика дискурса малых форм

Далее была описана семиотическая характеристика единиц интеръективного класса в речевой коммуникации. Интеръектив является «специализированной ситуационно-закрепленной коммуникативной единицей» и функционирует в эмотивной дискурсии малых форм в виде сигнала. В ходе речевой интеракции, построенной по типовому образцу функционально-семантического представления, актуализированные в нем интеръективные эмотивные единицы проявляют свои знаковые свойства: информативность, целевую направленность, структурную организованность, соотнесенность с денотативно-референтной ситуацией (фреймом), операциональность, прогностичность.

Интеръективная практика эмотивного дискурса является предикативным знаковым образованием, в эксплицированной структуре которого представлены все элементы типового иллокутивного фрейма.

Особенности дискурсивных образований малой формы во фреймовой организации речевого общения были рассмотрены на базе функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма «Просьба». В ходе анализа выяснилось, что интеръектив сигнализирует весь комплекс составляющих коммуникативно-прагматического типа диалогической интеракции и выступает в качестве одного из средств реализации коммуникативных установок интерактантов. Показателем компонентов типового фрейма и конкретизатором функционально-семантического представления коммуникативно-прагматической ситуации является иллокутивная переменная интеръективного дискурсива.

Интеръективная практика реактивного плана играет вспомогательную роль в реализации глобальной (стратегической) цели коммуниканта. Интеръективная практика инициирующего плана представляет этап или доминанту в образовании и развертывании типового иллокутивного фрейма. Этапный характер актуализации фреймовой структуры интеръективных эмотивных единиц говорящего субъекта характеризуется строгим соответствием иллокутивной переменной (силы) интеръективного речевого произведения иллокутивному потенциалу, представленному в типовом фрейме речевого общения. Доминантная сущность интеръективного дискурсива проявляется в виде группирования различных по целевой направленности и содержательной характеристике интенциональных звеньев в речевом произведении говорящего субъекта вокруг иллокутивного акта-события, представленного интеръективом.

Маркируя определенные узловые компоненты типового фрейма, интеръектив выступает в роли конкретизатора функционально-семантического представления ситуации общения, что позволяет ее рассматривать в качестве своеобразного иллокутивного показателя и типового эмотивного знаменателя актов дискурсии.



3. СТРУКТУРНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИСКУРСА МАЛЫХ ФОРМ В ИНТЕРАКТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ

3.1 Способы реализации дискурсивных практик малых форм в диалогической интеракции

В соответствии с теорией динамической модели диалога (Романов, 1988) иллокутивный характер любого интенционального шага в последовательности других шагов, подчиненных фреймовой организации типового взаимодействия, маркируется «по правилам конкретного языка речевого произведения (репликового шага) во всех его конструктивных разновидностях и проявлениях» (Романов, 1988: 48).

Необходимость выявления конфигурационных особенностей единиц дискурса малых форм продиктована в первую очередь тем, что актуализация фреймовой структуры диалогического общения осуществляется комплексно: на уровнях манифестационной организации, тематического содержания и интенциональной направленности речевого произведения. Это означает, что синтаксическая структура, пропозициональное содержание и целевая переменная высказывания взаимообусловлены и предстают в виде целостного многоуровневого образования.

Желание ученых проникнуть в лингвистическую природу этих чрезвычайно специфических дискурсивных произведений требует изучения и систематизации структурных параметров реализации дискурсивных практик малых форм, что дает возможность тщательного исследования и детального описания их семантического потенциала.

При анализе поверхностных структур дискурса малых форм в немецком и русском языках следует учитывать, что вследствие синтаксических особенностей в системе русского и немецкого языков одно-однозначного соответствия в построении интеръективного дискурса не наблюдается. К причинам следует отнести, во-первых, определенное оформление, систему парадигм и, во-вторых, строгий набор типов предложений, их минимальных схем в русском и немецком языках (см., например: Адмони, 1973; Гвоздев, 1961; Москальская, 1974).

При самом приблизительном рассмотрении интеръективных практик можно заметить, что в интеръективный дискурс возможно включение синтаксических конструкций. В таком случае синтаксические элементы включенной конструкции оформляются «соответствующей манифестационной конфигурацией» (Романов, 1990: 116): (1) - Сидел-сидел, работал-работал и… здрасте пожалста, все по домам расходятся, уже никаких документов не надо… (А. Маринина)

Ниже речь пойдет о типах манифестационных схем интеръективных практик (синтаксических моделях). Порядок символов в структурных схемах интеръективных практик отражает наиболее распространенное расположение компонентов в составе высказываний, принципиально не существенен для формальной организации дискурса малых форм и относится к сфере коммуникативной организации. Лексическое заполнение структурных схем также не играет существенной роли (Москальская, 1974; Харитонова, Гавриш, 1991: 28).

В процессе анализа языкового материала нами были выделены следующие модели манифестационных форм выражения эмоционального состояния говорящего субъекта в интеръективном дискурсе малых форм:

МОДЕЛЬ 1: [интеръектив _(n)],

где (n) - количество интеръективных единиц. Из общего количества интеръективных практик этот тип представляет собой довольно большую группу (22,2 % в русском языке и 30,4 % в немецком языке).

Дискурсивная практика композиционно представлена одним интеръективом (единственным конституентом) или интеръективным комплексом малых дискурсивных форм. Следует отметить, что во многих исследованиях свой лингвистический статус интеръективы получают именно потому, что их синтаксическая автономность и самостоятельность становятся доминирующим признаком (см., например, работы Ф. Амеки (1992: 108) и Д.П. Виклкинса (1992: 124-125).

(2) «Э», - сказали мы с Петром Ивановичем. (Н.В. Гоголь)

Поскольку интеръективы - это целые дискурсы, для них важна просодическая характеристика долготы гласного и согласного, а также интонация. Интеръективы с диффузной и амбивалентной семантикой отличаются интонацией. Ср., например, фрагменты эмоционального дискурса:

А) - Что случилось-то?

- У нас чайник сгорел.

- А-а! Черт с ним. Новый купим.

Б) - Что случилось-то?

- У нас чайник сгорел.

- А-а. Я так и подумала.

Эта модель дискурса малых форм может быть представлена самыми разными интеръективами и их вариантами (при разных способах изменения звукового состава путем их удвоения, утроения, повторения конечных слогов, интонационного варьирования гласных и т.п.): ай-ай-ай, ого-го, у-у-у. Ср. в русском языке:

(3) Надя. Ничего не пойму. Кто пишет-то?

Люда. Я откуда знаю. Женщина.

Надя. А. Ну-ну... (А. Володин);

(4) - Почему нерешительность? Чего боимся? - подтолкнул Петр Мефодиевич.

Класс вперился в доску. Сочинение на свободную тему: искус и подвох… - «Что сделал, если б все мог», - хо-хо! Эх-хехе…Так им все и скажи: нашел дурных. А потом кому диссертации, а кому колония для малолетних? (М.И. Веллер), также в немецком языке:

(5) Da fragte er. «Hдtten Sie Lust, irgendwo mit mir zu Abend zu essen?»

«Oh!» ...Sie wandte sich ihm zu. «Wie nett von Ihnen!» (R. Pilcher);

(6) «Du glaubst, ich lasse dich in meiner Werkstatt herumpanschen? Mit Essenzen, die ein Vermцgen wert sind? Dich?»

«Ja», sagt Grenuille.

«Pah!» rief Baldini und stieЯ dabei den ganzen Atem, den er hatte, auf einmal heraus. (P. Sьskind)

(7) «Und was bist du?»

«Ein Zwilling», sagte sie.

«Ach so! Ach du grьne Neune!» rief ich. «Zwilling! Die sollen so unheimlich schwierig sein, hab ich gehцrt!» (H. Martin)

Кроме интеръективов конструктивно представлять данную модель могут этикетные формулы и различные разговорные клише (routines): алло! еще бы! как бы не так! (Кручинина, 1998; Русская грамматика, 1980; Вилкинс, 1992), например, русс.:

(8) Ну, как дела, девицы-красавицы? также нем.:

(9) Oh, entschuldigen Sie bitte!

МОДЕЛЬ 2: [интеръектив + SP]

Эта модель представлена 53,2 % интеръективных дискурсивов в русском языке и 51,4 % в немецком языке. В пределах дискурсивной практики за интеръективной единицей может следовать включенная синтаксическая конструкция, с грамматической точки зрения представленная двусоставным, односоставным или неполным предложением (SP). Например, русс.:

(10) «Ах, для меня, для беззаконца, // Один действителен закон...» (И. Северянин);

(11) - Ой, что же нам теперь делать? (Тэффи);

(12) Алла. О, я меркантильна!... (Н. Павлова); также нем.:

(13) «Ach, du weiЯt nicht, wie sehr ich herunter bin!» (Th. Mann);

(14) Lehman. Na, einen Panzerkreuzer habt ihr dem Hitler doch schon in die Ehe gebracht. (B. Brecht)

К включенным конструкциям относятся синтаксические структуры, противопоставленные в парадигме утверждение / отрицание и в сфере модальности. В зависимости от темпоральной характеристики сказуемого во включенной конструкции определяется момент свершения действия в сфере настоящего - прошедшего - будущего. Присоединение к интеръективу неполных или эллиптических конструкций - вполне распространенное явление в живой речи (Вежбицка, 1982: 237). В эллиптических конструкциях смысл «совершенно отчетлив и закончен» (Адмони, 1973: 157; Безрукова, 1987: 94), так как «неполнота реализации схемы - явление контекстное, возможное для любой синтаксической конструкции» (Золотова, 1969: 67; Безрукова, 1987: 94; Henne, Rehbock, 1995: 296).

Интересно также отметить, что интеръективные единицы ну в русском языке и ach в немецком языке способно как бы образовывать придаточные предложения условия, причины. Ср., русс.:

(15) Князь. ...Абрам, это прежде всего святая женщина!

Желтухин. Ну, тогда нам к ней ехать нечего. (А. Толстой) и

(16) «Если она святая женщина, то тогда нам к ней ехать нечего». Или нем.:

(17) - So wie du meinst ist es nicht, du denkst dir alles aus!

- Ach, dann komm doch mal `rьber! (R. Pilcher)

Возможно, что интеръектив в конструкциях этого типа интеръективных конфигураций является своего рода эллипсом, относится к реплике партнера по диалогическому взаимодействию и для экономии языковых средств ее и замещает. Ср. еще, в русском языке:

(18) Светлана Григорьевна. Переходи ко второму вопросу.

Чиков. Да не знаю я его!

Светлана Григорьевна. Ну, тогда за ответ на один вопрос - три! Иди! (Н. Данилов) и реплику типа (19) «Раз ты не знаешь второй вопрос, тогда за ответ на один вопрос - три!» и в немецком языке:

(20) «Er ist wohl vorьbergehend hier, nicht wahr? Seine Eltern sind sicher verreist oder was.»

«Nein, er lebt stдndig hier. ...Es ist sehr traurig. Seine Mutter ist tot. ...Sie kam bei einem Flugabsturz ums Leben. Auf dem Rьckweg von einem Urlaub in Jugoslavien»

«Ach, eshalb kьmmern Sie sich um das Enkelkind.» (R. Pilcher) и, например, такую реплику: (21) «Nun verstehe ich - Thomas hat keine Eltern, deshalb kьmmern Sie sich um das Enkelkind.»

Как видим, интеръектив является функциональным субститутом антецедентной части, а включенная конструкция представлена консеквентной частью условного высказывания.

Разновидностью данной модели реализации дискурсивных практик малых форм в диалогической интеракции является конструкция (интеръектив + SP + SP), в которой повторяется слово или словосочетание, например: (22) Ох, деньги, деньги!.. Кого ни спроси, всякий говорит, нужно денег. (А.П. Чехов)

МОДЕЛЬ 3: [интеръектив + ... > FE]

Интеръективы участвуют в образовании неделимых, часто идиоматически связных синтаксических комбинаций (FE), когда малая форма дискурса «может быть одним из элементов формы синтаксического построения того или иного типа» (Шведова, 1960: 252; Девкин, 1965: 208; Русская грамматика, 1980; Старикова, 1980). Из всего корпуса манифестационных средств эмотивной дискурсии по этой модели строится 14 % интеръективных практик в русском языке и 13,2 % в немецком языке.

По этой модели строятся дискурсивные практики типа «Интеръектив + ты / он + N», например: (23) Ах ты тетеря! (ср. модель без интеръективной единицы в немецком языке типа «Du Feigling»: Москальская, 1974: 91). Интеръектив в данном случае представлен единицей из звукового ряда «гласный + согласный й / х». Дискурсивные построения с интеръективами этого типа полностью «конструктивно значимы» (Шведова, 1960: 255) и цельны, так как второй элемент - личное местоимение - «категориально ограничен», а третий элемент - «существительное, называющее лицо по отрицательному (реже положительному) признаку, или прилагательное с оценочно-характеризующим значением» - «ограничен категориально и лексически» (там же, с. 8). Например:

(24) Фирс. ...Силушки-то у тебя нету, ничего не осталось, ничего... Эх, ты... недотепа! (А.П. Чехов)

Вторым элементом интеръективного комплекса этого типа может быть личное местоимение 1-го лица. Например:

(25) Ах, я дурак! - твердил он бессознательно, - я ее испугал. Надо было тише, словами разбудить. Ах, я скотина неловкая! (Л. Толстой.)

В случае изъятия малой формы из конфигурационного состава дискурсивной практики нарушится композиционная и семантическая структура. Ср.: (26) «..эти сумасшедшие москвички!» и (27) «Ах, эти сумасшедшие москвички!» (Из песни). По мнению Н.Ю. Шведовой, конструкция «Интеръектив (междометие) + этот / эти + N» является калькой с немецкого языка, в котором указательное местоимение способно передавать различные (чаще все же отрицательные) оттенки субъективно-эмоционального отношения к описываемому лицу (1960: 255).

К шаблонным и неделимым устойчивым дискурсивным образованиям малой формы мы относим также сочетание «Ай да + N» и конструкцию типа «(А) + ну + тебя / его / вас + (N)», например:

(28) Антип Антипыч. Ай да жена! Вот люблю! Ай да Матрена Савишна! (А.Н. Островский);

(29) А Фекла на вопрос, нескучно ли ей без мужа, ответила с досадой: - А ну его! (А.П. Чехов) или:

(30) Швейцариха. А ну тебя, кобель. (А. Толстой)

Для этой манифестационной схемы интеръективных практик характерны образования несерийного типа - дискурсивные комплексы единиц разных разрядов малых форм (см. гл. 2, § 1) типа: «Ну это...»; «Ну вот что»; «Ах вот что» «Ну что же»; «Ну да что»; «Ну так вот»; «Ох / ух / ах / эх / ой + и + (же)» и др.; в немецком языке эта модель представлена конструкцией «Ach so» и устоявшимися образованиями типа «Na so was!», «Na, was soll denn das!», «Na, wird's bald?», «Na, wenn schon!», «Ach, du meine / liebe Gьte!», «Ach du heiliger Bimbam!», «I bewahre!», «Ach wo!» и др. Например, в русском языке:

(31) «...Ты // должна простить. // Ну вот - ты плачешь снова.» (В. Набоков);

(32) Княжна ошиблась ответом. - Ну, как же не дура! - крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись... (Л. Толстой); также в немецком языке:

(33) «Bin ich nicht mehr da, wenn du dich umdrehst?» frage ich.

«Du auch nicht. Nichts.»

«Ach so,» sage ich etwas bitter. (E.M. Remarque)

(34) - Macht es dir was aus, wenn ich deine Zeitschrift mitnehme?

- Ach wo! Mach es ruhig! (H. Martin)

(35) - Hast du auf seine Frechheit reagiert?

- I bewahre! (Wцrterbuch der deutschen Gegenwartssprache)

В русском языке стоит отметить и такой способ реализации дискурса малых форм как сочетание интеръективных единиц ох, ах, ух, эх, и-и, у-у, ой с местоименными словами как, до чего, какой:

(36) «Вообще-то, батенька, круто приходится! Ух, как круто!» (А.П. Чехов)

(37) «Нет, не веселое мое дело! Ой, до чего невеселое!» (Л. Пантелеев)

Интеръектив в структуре дискурсивных практик малых форм «гарантирует» успешное функционирование всей конструкции, так как без интеръективной единицы теряется не только синтаксическое единство элементов, но и смысл, присущий самой конструкции. Все интеръективные практики, созданные по этой модели, функционируют как неделимые образования.

МОДЕЛЬ 4: [SP + интеръектив]

Интеръективные единицы способны закрывать синтаксические конструкции любого типа (SP) (8 % в русском языке и 4 % в немецком языке):

(38) «Что, брат? Уже не трунишь, тоска берет - ага!» (А.С. Пушкин);

(39) Распутин. Ты сердит, знаю, за что сердит. Молодой еще, молодой... А я вострее тебя вижу - о! (А. Толстой);

(40) Mutter Courage. Und wenn's die Wahrheit ist? Wenn ich seh, dass du gezeichnet bist? Wenn du dreinschaust, wie eine Leiche auf Urlaub, he? (B. Brecht)

Интеръективы способны закрывать синтаксические комбинации с глаголом в повелительном наклонении, с побудительной формальной структурой по типу (I + интеръектив), где I - императив:

(41) Анюта. Убей, убей - ну? (А. Толстой) или:

(42) Марина. Саша, а может быть выучишь ты эту историю? Я с тобой позанимаюсь. Видишь, Петя и то сдал. Давай, а? (Н. Данилов)

МОДЕЛЬ 5: [... + интеръектив + ...]

Интеръективы в синтаксической позиции середины интеръективной практики чаще всего участвуют в построении несерийных композиционных структур. Такие дискурсивные образования обладают общим инвариантным характером, очень разнообразны по синтаксическому оформлению и характеризуются тем, что не обладают закономерностями в композиционном построении. В русском языке таких интеръективных дискурсивов - 2,6 %, в немецком - 1 %. Например:

(43) Распутин. Ну, что ты, ну, здравствуй, Ненил, ну, откуда? (А. Толстой)

Другой случай реализации данной модели возникает тогда, когда какой-либо компонент включенной структуры заменяется интеръективной единицей (Русский язык, 1980; Девкин, 1965: 203; Мещанинов, 1978: 355, Шведова, 1957; 1960: 262): Характер у нее ой-ой-ой.

Например, преимущественная синтаксическая функция сказуемого в предложении наблюдается у звукоподражаний бац, щелк, и глагольных междометий прыг, хвать и т.п. Подобные единицы относят к усеченным формам глагола, омонимичного интеръективу. Например, хрусть! - хрустнуть - хруст (Карцевский, 1984; Реформатский, 1967). Ср.:

(44) - Трамваем задавило? - шепотом спросил Поплавский.

- Начисто! - крикнул Коровьев... - Я был свидетелем. Верите - раз - голова прочь! Правая нога хрусть, пополам! Левая - хрусть, пополам! (М. Булгаков)

Интеръективы ох, ах, ух, эх, ой и др. сливаются интонационно с каким-либо элементом включенной синтаксической конструкции и могут быть окружены несколькими включенными конструкциями. Ср.:

а) «Изнемог я совсем, я устал, о, поверь!» (И. Северянин);

б) «…А любил-таки поломаться, ух, любил» (Ф.М. Достоевский)

в) «Warum sind denn die Rosen so blass, // O sprich, mein Lieb, warum?» (H. Heine)

г) «В ту пору был начальником губернии такой зверь, что у!» (М.Е. Салтыков-Щедрин).

К специфике интеръективных практик, построенных по этому типу, относится способность интеръективного комплекса дублироваться, например: (45) «А я всегда говорила: не быть в этой свадьбе проку, ох, не быть проку, ох, не быть» (И.С. Тургенев).

Систематизированные манифестационные средства эмотивной дискурсии малых форм позволили выделить четыре типа структурной организации интеръективных практик:

1) Интеръектив - [интеръектив];

2) Интеръектив со включенной конструкцией (в конечной позиции) - [интеръектив + ...];

3) Интеръектив со включенной конструкцией (в начальной позиции) - [... + интеръектив];

4) Интеръектив в окружении включенных конструкций - [... + интеръектив + ...].

Поверхностные структуры интеръективного дискурса малых форм 2), 3), 4) образуются некоторым множеством схем, членясь на отрезки, которые в дискурсе могут функционировать как самостоятельные практики. Ср.:

(46) Виктор Николаевич. ...Я ухожу, потому что я прав. Я хочу, чтобы вы это знали.

Завуч. Ах, вы еще и правы? (Н. Данилов)

Интеръектив ах констатирует следующее положение дел: (47) «Я (здесь, сейчас) удивляюсь вашей уверенности, возражаю» - относительно фрагмента реальной действительности, описанного во включенной части: «Вы (еще и) правы». Приведем еще один фрагмент:

(48) Войницкий. ... Вон спроси ты у него... Это имение куплено у его дяди.

Серебряков. Ах, да зачем мне спрашивать? (А.П. Чехов) и ср. семантический эквивалент интеръективной практики (49) «Я (здесь, сейчас, тебе) возражаю: Зачем спрашивать».

Ввиду того, что а) интеръективы в дискурсивных практиках синтаксически не связаны с другими элементами, б) сопряжены со включенной синтаксической конструкцией одним и тем же актом взаимодействия, в) опущение интеръектива может отразиться на структуре и смысле выражений эмоционального состояния говорящего, то можно считать, что интеръективные единицы в эмотивном дискурсе малых форм формально и функционально близки к вводным элементам (о вводных элементах и конструкциях см.: Акимова, 1990; Аникин, 1970; Кручинина, 1998; Пономарева, 1991; Романов, 1987; Романов, 1988: 122-133; Скребнев, 1985).

В качестве инварианта синтаксического оформления интеръективного речевого действия выступает формула с вводным глаголом, или высказывательным предикатом (Романов, 1988: 127-133). Вводный элемент служит «для передачи отношения говорящего к коммуникативному акту, в котором представлено обособление мира говорящего (концептуальная зона его точки зрения)» (интеръективная практика как уникальное субъективное речевое произведение) от объективно существующей реальности, в которую вовлечены участники акта общения (Романов, 1988: 122).

В ряде работ, в которых затрагивается проблема предикативности / перформативности лингвистических явлений (Романов, 1982; 1984; 1988; а также: Безменова, Герасимов, 1984; Богданов, 1985; Богданов, 1990; Васильев, 1982; Морозова, 2005; Романова, 1997, там же дана большая библиография по этому вопросу; Рябова, 1989; Сергеева, 1984; Сусов, 1984; Сухих, 1985; Федосеева, Романов, 1987), высказываниям типа (50) «Ну ты и хам!» или (51) «Эх, где же денег достать!» можно приписать имплицитную предикативность, «поскольку соответствующие эксплицитные формы высказываний для них отсутствуют» (Богданов, 1985: 23; также Бенвенист, 1965: 446; Сергеева, 1984: 31; Wilkins, 1992: 127-132; ср. мысль С.О. Карцевского о том, что «в грамматическом плане интенция стремится оформиться в предикат» (1984: 133)). Ввиду того, что использование интеръективных знаковых образований осуществляется только в условиях ситуации непосредственного общения, вполне очевидно, что интеръективная практика являются предикацией типа П (Г, С, t + l, р), где П - соответствующий предикат, Г - говорящий (1-е л., ед. ч.). С - слушающий (2-е л., ед.ч.), t + l - темпорально-локальные параметры ситуации (здесь и сейчас), р - некоторый фрагмент реальной действительности. П является многоместным предикатом, выражающим отношение между аргументами Г, С, t + l, р. Эти аргументы - пустые ячейки, которые заполняются в зависимости от ситуации индивидуального использования знаков; при подстановке на их место реальных значений возникают актуализированные высказывания.

Таким образом, иллокутивный характер интенциональных действий и регулятивный характер типового фреймового взаимодействия может быть маркирован интеръективными практиками, построенными по одной из пяти названных манифестационных схем-моделей. В качестве основного инварианта грамматического оформления выступает стандартная перформативная формула или формула с вводным предикатом, наиболее адекватным образом отражающая иллокутивный потенциал интерактивного акта. Возможность описания интеръективных практик эмотивного дискурса с помощью инвариантной формулы с перформативным глаголом или вводным предикатом позволяет говорить о том, что интеръектив в структуре знакового образования представляет собой коммуникативный центр эмотивного дискурса малых форм (Золотова, 1973: 138; Рябова, 1989: 9; «синтаксический центр высказывания»: Шахматов, 1941), относит все сообщение к действительности и обладает определенной прагматической направленностью.

3.2 Содержательная характеристика дискурсивных комплексов. Тематический и иллокутивный уровни реализации интеръективных комплексов в процессе речевой интеракции

В лингвистических исследованиях, посвященных вопросам семантики интеръективных единиц, основное внимание уделяется их экспрессивным возможностям выражения чувств и эмоций, психических состояний говорящего индивида (см. анализ работ в гл. 1, § 1: Виноградов, 1986; Вольф, 1985: 175; Девкин. 1965; Золина, Каширин, 1989; Москальская, 1967; Реформатский, 1967; Шаховский, 1998: 21; Fiehler, 1990; Helbig, Buscha, 1984; Quirk и др., 1972: 413; Scherer, 1977; Scherer, 1982: 282; Wцrterbuch der deutschen Gegenwartssprache, 1978).

Представляется, что в содержательной характеристике интеръективных дискурсивных практик семантическая, прагматическая и эмотивная функции тесно связаны. Описание малой формы дискурса как строительной единицы конкретного коммуникативно-прагматического типа интеракции на тематическом и иллокутивном уровнях целесообразно провести с учетом всех компонентов фреймового механизма организации и управления речевым взаимодействием.

Ввиду того, что «высказывание строится между двумя социально-организованными людьми» (Волошинов, 1995: 211), содержательная характеристика дискурсивного комплекса малой формы должна коррелировать определенным образом с нормами речевого поведения, принятыми в данном социуме и согласно которым каждый из участников общения вправе ожидать от собеседника соответствующего (вербального) поведения. Поэтому смысловое содержание ДМФ следует рассматривать не как «некоторый автономный продукт коммуникации», а как результат взаимообусловленной деятельности коммуникантов «в конкретных экстралингвистических и лингвистических условиях» (Богданов, 1984: 16; Бойков, Жукова, 1995; Волошинов, 1995: 317; Переверзев, 1998; Романов, 1988: 28-40; Сергеева, 1993: 27; Сусов, 1979: 93), которые «образуют коммуникативно-прагматический фон семантического отношения как оси, вокруг которой организуется контенсивный план высказывания» (Сусов, 1986: 9).

Содержание дискурсивных образований малой формы во фреймовом представлении речевого общения можно представить в виде инвариантной семантической формулы (Сухих, 1985: 55; Богданов, 1982: 107; Сусов, 1986). Выявить семантическую конфигурацию речевого произведения - значит, найти минимум общих и наиболее характерных признаков (условий и правил), необходимых для успешного, интенционально обусловленного использования этого высказывания говорящим и для успешного распознавания высказывания адресатом. «Значение высказывания... в какой-то своей части содержит прагматический компонент и включает определенную индикацию иллокутивной силы. Благодаря такой индикации речевые акты, реализуемые в процессе высказывания, отражаются в значении самого высказывания» (Безменова, Герасимов, 1984: 168). Прагматическое значение определяется как отношение между использованием высказывания говорящим субъектом в коммуникации и его результатом (перлокутивным эффектом) (Демьянков, 1984: 205).

3.3 Интеръективные практики как маркеры когнитивной деятельности партнеров в типовом диалоге

В качестве объекта исследования семантических особенностей дискурса малых форм мы рассматриваем интеръективные практики гм / hm (фонологические варианты хм, пхм, эгм, м-м, м-хм в русском языке и в немецком языке: hд, дhm, hm, mhm, дh, eh и др.). Интеръектив гм / hm (в различных графических вариантах) самый встречаемый в речевой коммуникации (по наблюдениям: Германович, 1966; Ehlich, 1979; 1986; Kцrfer, 1984; Kucharczik, 1989; Rabanus, 2000; Wahmhoff, Wenzel, 1979; Zifonun u.a., 1997 и др.). Тем не менее, изучение функциональных свойств интеръективов этого разряда не может считаться законченным, поскольку игнорировались такие критерии функционально-семантического плана: «1) междометия как языковые выражения обладают в коммуникативном процессе определенными иллокутивными параметрами и 2) междометия способны представлять отдельный речевой акт (в духе концепций теории речевых актов)» (Романов, 1990: 115). Анализ функциональных свойств этих интеръективов с учетом социальных, психологических и экстралингвистических факторов реализации динамической модели диалога в эмотивном дискурсе позволит установить семантико-прагматическую эквивалентность интеръективных единиц в русском и немецком языках. Вместе с тем станет возможным установить особенности национально-культурного пространства двух языков.

Интеръективы гм / hm формируют респонсивные дискурсивные практики (ср. Antwortpartikel: Engel, 1988: 772) и способны выстраивать дискурс в соответствии с разными манифестационными схемами. Например, интеръектив может занимать в рамках синтаксической конфигурации дискурсивной практики позицию перед тем словом или семантико-синтаксической структурой, поиск и выбор которых для говорящего затруднителен (Ейгер, 1990: 12, о хезитационных периодах, маркированных заполнениями некоммуникативного характера см.: Яковлева, 1999: 108). Например, нем.:

(52) - Guten Tag! Дh... ich mцchte am Montag Mittag... hmm... in Berlin sein. Wie kann ich von hier aus am besten fahren? (H. Martin) и русс.:

(53) - Да! - послышался в трубке резкий, неприятный голос Римского.

- Здравствуйте, Григорий Данилович, - тихо заговорил Степа. - Это Лиходеев. Вот какое дело... гм... гм... у меня сидит этот... э... артист Воланд... Так вот... Я хотел спросить, как насчет сегодняшнего вечера... (М. Булгаков)

Интеръективы «гм... гм...» и «h», а также интеръектив «э» в окружении включенных конструкций выражают трудности вербализации мысли и неспланированность речи, нерешительность, замешательство или смущение инициатора общения. Интеръективы «гм... гм...» и «э» сигнализируют о мыслительном и речевом продуцировании сообщения или его части (по А.Н. Баранову, И.М. Кобозевой - поиске (1988: 50-62)), причем гм служит также для введения темы интеракции после фазы контактоустановления. Интеръективная единица э, вследствие некорректного употребления слова «этот», играет роль исправителя с уточнением, детализацией в следующем ряду «слово... гм... слово лексико-синтаксическая группа». Как отмечает Ж.-Н. Разолозон, подобные вставные элементы чаще всего стоят перед лексемой с наибольшей информативностью (Mitteilungswert: Rasoloson, 1994: 46) и выполняют информативную функцию и функцию направления внимания:

(54) - Der Zug nach Berlin geht ab Hamburg neun... дh... zwanzig Uhr zehn. (H. Martin) Ср. также интеръектив пхм в реактивной практике коммуниканта в следующем фрагменте, русс.:

(55) Адвокат. Расскажите суду, что послужило причиной драки?.. Возможно, вас оскорбили? Унизили? Задели вашу честь? Вспомните - ну... Подумайте хорошенько! Ведь была причина, да?

Инга (пожимает плечами). Хм! Она на меня посмотрела... пхм... нахально. (Н. Павлова)

Подобную роль в дискурсе может играть интеръектив ну, например:

(56) «Вы еще молодой человек, вам на вид, ну... 36-37 лет.» (А.П. Чехов) или:

(57) - А современных пианистов вы кого любите / из наших?

- Кого / видите ну... нравится мне, конечно, Рихтер // (Русская разговорная речь)

Интеръективы рассматриваемого разряда с включенными конструкциями сигнализируют об уточнении или коррекции говорящим как содержательного оформления мысли (54-56), так и синтаксического построения реплики (53). Попутно отметим, что среди альтернативных единиц «отбор единиц текста, формирующих текст, вызван эмоциями» (Шаховский, 1998: 40; Fiehler, 1990: 171).

Еще раз подчеркнем, что рассматриваемые дискурсивные единицы сигнализируют о том, что говорящий именно совершает мыслительные операции. Как считает У.М. Квастхофф, единицы с таким значением являются «индикаторами формального планирования области мыследеятельности» (Quasthoff, 1980: 209; паузы выбора или формулировки: Романов, Федосеева, 1992: 60; Keller, 1979; паузы обдумывания или промедления: Скребнев, 1985: 160; Fetzer, электронная версия; Mьller, 1984: 84; «звуки-заполнители» (Fьll-Laute): Rasoloson, 1994: 43). Вербализованные с помощью интеръективов паузы в высказывании служат в качестве показателя сохранения роли говорящего за собой, например, как в следующем диалоге между ведущим ток-шоу и писательницей:

(58) Moderator. Frau Paretti! Sie дh... sind eine дh... Autorin in einer Zeit, eine Frau in einer Zeit, in der Frauen um ihre Rechte kдmpfen. Zum Teil in sehr agressiver Form. Ich nenne ein paar дh... дh... Schlagworte: Feminismus, Emanzipation, Verhдltnis zum Mann, Verhдltnis zur Gesellschaft, zur Politik. Дh... Wie stehen Sie in diesem Fall? (K. Brinker, S.F. Sager) и еще, русс.:

(59) - Сколько стоит «митя макса»? - спрашивает первая дама у курносого, с белыми глазами, лавочника.

- Кольме марка, - отвечает тот.

- Кольм... гм... кольме это сколько? - спрашивает дама у спутницы.

- Три... кажется, три.

- А на наши деньги сколько?

- Три помножить на тридцать семь... гм... трижды три девять, да трижды семь... не множится...

- Утомительная жизнь в Финляндии, - жалуется первая... (Тэффи).

Рассматриваемые интеръективы вербализуют мыслительные операции (например, в диалоге 59 - подсчет в уме) и стимулируют партнера по речевому взаимодействию к совместной мыслительной деятельности в рамках согласованного фреймового общения по заданной теме, к вербальной активности и к активности вообще.

Содержательная характеристика интеръектива гм и его вариантов представлена в виде следующей семантической конфигурации: «Я (здесь, сейчас) говорю, обдумываю, что сказать дальше (ищу / выбираю репликовый шаг-вариант) и продолжаю выступать в роли говорящего». Такой дискурсивный элемент - это своего рода апелляция к терпимости собеседника «Будьте терпеливы, дайте мне подумать!».

В дискурсе малой формы гм / hm включенные вопросно-ответные единства «устраняют дефицит информации одного из участников речевого взаимодействия» (Rasoloson, 1994: 50), например, русс.:

(60) Огнева (живо). Разве это его дом?

Бабин. Гм. (А. Толстой), также в немецком языке:

(61) Das andere Kind zu Jean: Du und Babette, schlaft ihr mitеinander?

Jean. Ja.

Das Kind. Sie ist hops von dir, eh?

Jean. Hm. Da sie sich in mich verliebt hat. (B. Brecht)

Схематично вопросно-ответные иллокутивные комплексы можно представить так: «А? > ГМ. + В.», где «А?» - вопрос инициатора общения по определенной теме; «ГМ. + В.» - респонсивная реплика в виде интеръектива и ответная практика на запрос информации. Интенциональное звено «В.» является факультативным.

В диалогических фрагментах (60) и (61) интеръективы объединяют речевые шаги инициатора и адресата в один интерактивный ход и являются маркерами согласия на взаимодействие по предложенной теме (ср. в диалоге 61). Значение такой дискурсивной единицы сводится к позитивному ответу «да». Ответная интеръективная реплика сигнализирует о готовности коммуниканта поддержать общение по теме, предложенной собеседником.

Еще одна существенная характеристика интеръективных реплик-практик - вокализованное дублирование какого-либо мыслительного действия, растянутого во времени, гм является маркером затруднений в диалогическом взаимодействии, ср., русс.:

(62) - Эге! - сказал он. - Любопытно! Ведь они сигнализируют. В море сигналы всегда делаются посредством небольших флагов.

- А что же значит этот сигнал?

- Это? Гм... Два слева... один выше... Это значит: «Мы на мели». (Тэффи).

Семантико-прагматическая сущность дискурсивной практики гм hm в развернутом виде может быть представлена так: «Я (здесь, сейчас) слышу, идентифицирую вопрос, обдумываю и готов информировать шагом ответа».

В вопросно-ответных единствах, построенных по схеме: «А¹? > В. > ГМ.+ А²?» - наблюдается синкретизм двух семантических аспектов использования этих дискурсивных единиц - активизация партнера и стабилизация инициирующей роли говорящего. В представленной цепочке интеррогативных и респонсивных действий коммуникантов шаг «А¹?» - вопрос инициатора по конкретной теме речевого общения, «В.» - ответ собеседника, «ГМ. + А²?» - интеръективное дискурсивное звено в коммуникативном пространстве и вопрос инициатора диалогического взаимодействия. Например:

(63) - Ямщик! - говорит Софья Ивановна, - как ты те горы называл, что около Владикавказа?

- Данаурские, а потом Дарьяльские, а это вон Крестовый перевал.

- Гм!.. А которые считаются самые красивые?

Ямщик на минуту задумывается... (Тэффи)

Роль дискурсива гм в диалогическом фрагменте (63), сводится к функционированию в качестве компонента, связующего один интерактивный ход с новым репликовым шагом инициатора общения в одно тематическое целое. Интеръективный шаг, построенной по типу «ГМ.+А²?», фиксирует момент смены коммуникативной позиции коммуниканта, а именно, с позиции слушающего (воспринимающего, реагирующего) на позицию инициатора общения на новом этапе речевого взаимодействия. Ср., например, в диалоге (63), где инициатор взаимодействия «Гм!... А которые считаются самые красивые?» является и получателем информации («Гм!...») и отправителем информации по инициируемой им теме («А которые считаются самые красивые?»). Поэтому интеръектив гм в этом случае следует рассматривать в качестве сигнала мены коммуникативных ролей одним говорящим в пределах речевого хода, т.е. в типовом фрейме «Вопрос» таким образом маркируется переходный момент на стыке диалогических шагов «В. = Информирование > ГМ. = Идентификация ответа + А²? = Запрос новой информации». Интеръективы этого разряда не только маркируют роли коммуникантов - как инициатора и адресата - в пределах одного интерактивного хода (в диалогах, построенных по типу «А? > ГМ.+ В.») или в рамках одного интерактивного периода (в диалогах, организованных в виде цепочки речевых действий «А¹? > В. > ГМ.+А²?»), но и устанавливают границу между интенциональными частями речевого произведения, построенного по типу «ГМ.+ А²?».

Как сигнал поддержки интеръектив акцентирует внимание собеседника на важной для инициатора интеракции теме (ср. «Aufmerksamkeitsappell»: Mьller, 1984: 86); вопрос инициатора «ГМ.+А²?» имеет место в пределах заданной темы «А¹?» (см. диалог 63) или выходит за рамки обозначенного контекста, как в следующем фрагменте, русс.:

(64) Федор Иванович. А Серебряковых нет?

Желтухин. Не приехали.

Федор Иванович. Гм... А где же Юля? (А.П. Чехов)

В содержательную характеристику интеръективной практики гм могут быть включены эмотивные компоненты «удивление» или «непонимание» (ср. способы вокализации понимания / непонимания у Р. Гарднера (Gardner, 1998), причем фактор истинности эмоционального переживания не акцентирован. Распознавание же искренности неискренности говорящего имеет важное значение для его партнера по речевому общению, поскольку «неискреннее непонимание» будет свидетельствовать о противодействующем характере речевого шага со стороны адресата. Например:

(65) Илья. Справку на стол!

Галина. Хм... Какую? (Н. Павлова) или:

(66) Яша. ...Тут можно пройти-с?

Дуняша. И не узнаешь вас, Яша. Какой вы стали за границей.

Яша. Гм... А вы кто?

Дуняша. Когда вы уезжали отсюда, я была этакой... (показывает от пола). Дуняша, Федора Козоедова дочь. Вы не помните!

Яша. Гм... Огурчик! (Оглядывается и обнимает ее...) (А.П. Чехов)

Диалогические фрагменты показывают, что в ходе «гладкой» мены коммуникативных ролей «говорящий <> слушающий» появление интеръектива способствует дальнейшему развитию интеракции по намеченному тематическому и иллокутивному руслу на новом ее этапе (Романов, 1990: 119).

Семантическая конфигурация интеръективного образования со включенной вопросительной конструкцией в эмотивном дискурсе может быть показана следующим образом: «Я (здесь, сейчас) слышу, идентифицирую информацию партнера по общению, обдумываю, продолжаю выступать в роли говорящего» (ср. фрагменты 63, 64) или «Я (здесь, сейчас) слышу, не могу идентифицировать информацию партнера по общению, пытаюсь следующим шагом продолжить общение» (ср. диалоги 65, 66).

Дискурсивные единицы эмотивного порядка используются говорящим с целью выиграть время для обдумывания ответа, либо сигнализируют о «неудавшемся акте аудирования» (Карцевский, 1984: 136). Интеррогативные реплики-практики гм hm, реактивные по своей направленности, отличаются от высказываний с вопросительной иллокутивной функцией тем, что функционируют в качестве «чистого» переспроса (Скребнев, 1985: 158; Kucharczik, 1989: 171-173; Wilkins, 1992: 152), не требующего от адресата введения новой информации (см. условие внутреннего состояния говорящего в реализации сценарного фрейма иллокутивного потенциала «Вопрос» по типу «Я хочу получить от тебя информацию об Х»: Романов, 1991: 93; также: Ыйм, 1991: 104), ср. в диалогах:

(67) - О-ой, забыла сегодня спросить, когда будет следующее собрание.

- М-м?

- Да, говорю, забыла спросить, когда будет следующее собрание. (Е. Нестерина)

(68) Frau. Das wuЯte ich nicht.

Mann (liest ein Buch). Hmmm?

Frau. Das wuЯte ich nicht. (I. Samel)

Реплики-практики «М-м?» и в немецком языке «Hmmm?» c «интеррогативным значением» (interrogative semantics - Wilkins, 1992: 152) используются в дискурсе, если говорящий не расслышал или не понял информативный вклад партнера в речевое взаимодействие. Автор такой практики не претендует на роль говорящего лидера. Семантическая конфигурация рассматриваемых практик представлена следующим образом «Я (здесь, сейчас) слышу, не могу полностью идентифицировать информацию, спрашиваю, что ты сказал, продолжу общение, если ты повторишь еще раз свой репликовый шаг».

Интеръективы гм / hm способны выступать одновременно не только как маркеры закрытия одного тематического блока и перехода к другому (ср.: Романов, 1990: 119; Mьller, 1984: 104), но и как сигналы взятия шага и перехвата инициативы, ср. русс.:

(69) - ...И, действительно, просто памяти оказалось маловато, и программа зависла. Просто беда - ничего ведь не успеешь, бегая от одного компьютера к другому. Хотя, если вспомнить, Лермонтов и Пушкин пером писали...

- Гм... да. А я тут знаешь, что вспомнила…(И. Грекова)

В рассматриваемом фрагменте коммуникант с помощью интеръективных знаков демонстрирует активное участие в обмене репликовыми шагами, внимательность к высказываниям собеседника и сигнализирует о своей готовности начать говорить и о намерении своим речевым действием перевести общение в другое иллокутивно-тематическое русло. Отметим эвристический характер появления таких дискурсивов (когда в голову неожиданно приходит мысль). Семантическое конфигурационное оформление интеръективного дискурсива в данном фрагменте представлено так: «Я (здесь, сейчас) согласен со сказанным, мне пришла в голову мысль, я хочу выступить в роли говорящего». Ср. функционально-семантическую характеристику слов хм, эхм, э-э, м-м:

(70) «Вильгельм вежливо кашлянул и произнес что-то вроде «... хм... эхм...». Так он мычал всегда, приготовляясь сменить тему разговора. И, как всегда, ему удалось изменить ее очень ловко, благодаря вкоренившейся привычке - ...любую речь предварять бесчисленными хмыканьями, охами и вздохами, как будто изложение законченной мысли требовало от него почти невыносимого усилия. В то время как мне было уже отлично известно, что чем больше неуверенных хмыканий издаст Вильгельм прежде чем отворить рот, тем более тщательно продумана и отшлифована во всех подробностях его будущая речь.

Итак, Вильгельм пробормотал: «Э-э... м-м... мы собирались обсудить будущую встречу... диспут о бедности...» (У. Эко)

Необходимо заметить, что минимальные интеръективные сигналы могут накладываться на речь говорящего. В качестве сигналов поддержания речевого контакта способны функционировать также другие малые формы эмотивного дискурса: ой, ох, ах, а-аа и в немецком языке аh, дh, oho, oh, aha. Ср. русс.:

(71) Денис. Зинка... Мой капитан майора получил.

Зинка. ...Ой, мамочки... (А. Арбузов) и нем.:

(72) Galilei. Was sind Ihre Interessen?

Ludovico. Pferde.

Galilei. Aha.

Ludovico. Ich habe keinen Kopf fьr Wissenschaften, Herr Galilei. (B. Brecht)

Если восклицания этого разряда накладываются на речь говорящего в данный момент собеседника, перехват коммуникативной инициативы происходит в виде перебивания. Ср. реплику «Hm...» в диалогическом взаимодействии между ведущим ток-шоу и писательницей:

(73) Moderator. ...und дh... дh... noch eine Zahl, die den Erfolg mmm... charakterisiert. In wieviel Exemplaren sind ihre Bьcher, in wieviel Stьck...

Schriftstellerin. Hm...

Moderator. ...sind sie verkauft?

Schriftstellerin. Ich schreibe die Bьcher, aber ich zдhle sie nicht. (K. Brinker, F.S. Sager)

Прерывая ведущего ток-шоу, поставившего своим провокационным вопросом под сомнение качество содержания книг и не способствующего таким образом сохранению «лица» собеседницы перед зрителями, писательница пытается показать свою позицию по отношению к сказанному. Тем не менее, такое перебивание не ведет к смене коммуникативных ролей или к смене темы, что, впрочем, объясняется позициями, которые занимают ведущий (говорящий лидер; подробно об условиях и способах реализации этой роли см.: Романов, 1992; 1995; о специфике коммуникативного доминирования, коммуникативных прав и полномочий ведущего ток-шоу см.: Коченгин, 2005) и приглашенный (ведомый) в типовом фрейме «Ток-шоу». Отметим, что на речевое поведение ведущего ток-шоу налагает определенный отпечаток специфика решаемых им целей и задач. В каждой конкретной передаче ведущему приходится раскрыть тему, показать особенности деятельности приглашенного для участия в ток-шоу лица решать узкие задачи - и в своей речевой деятельности для успешного достижения этих задач опираться на параметры поддержания атмосферы доброжелательности, некритичности, сотрудничества, ориентации на интересы партнера и кооперации своих целей и целей приглашенного. В рассматриваемом нами диалоге стиль в действиях ведущего ток-шоу можно охарактеризовать как эгоцентрический, т.е. направленный на достижение этапных и глобальной целей и организацию взаимодействия без учета интересов и целей партнера (о разновидностях направляющего стиля общения коммуникативного лидера см.: Романов, 1995). Такое речевое поведение говорящего лидера обусловлено видом телевизионной коммуникации, нацеленной в первую очередь на интересы зрителей, определяющих рейтинг и судьбу передачи (макроцель).

В диалогическом фрагменте (73) интеръективная реплика-практика «Нm...» является знаком эмоциональной захваченности, вовлеченности в речевое взаимодействие и коммуникативным сигналом несогласия со сказанным и с ходом речевого общения, тормозит развитие инициативы вести беседу в выгодном для партнера иллокутивно-тематическом направлении. С другой стороны, роль сигнала обратной связи заключается в активизации и подбадривании говорящего продолжать высказывание по теме интеракции. Такая семантическая функция не всегда является доминирующей, ср. в диалогах (61, 63, 64). Так, интеръектив гм hm может сигнализировать только об участии говорящего в диалоге, например, для сохранения авторитета, но не о претензии на перехват коммуникативной роли, ср. в следующем диалогическом фрагменте, нем.:

(74) «Еs ist kein gutes Parfьm,» sagte er, «das ist sehr schlecht zusammengesetzt, dieses Parfьm.»

«Hm, hm, hm,» sagte Baldini, und Grenuill fuhr fort. «Wenn Sie erlauben, Matre, will ich es verbessern. Geben Sie mir eine Minute, und ich mache Ihnen ein anstдndiges Parfьm daraus!»

«Hm, hm, hm,» sagte Baldini und nickte. Nicht weil er zustimmte, sondern weil er eben in so einem hilflos apathischen Zustand war, dass er zu allem und jedem «hm, hm, hm» gesagt und genickt hatte... (P. Sьskind)

Интеръектив рассматриваемого типа выполняет семантико-прагматическую функцию сомнения, несогласия, возражения. Актуализация смысла интеръективных дискурсивов и их интерпретация коммуникантами происходит в конкретном речевом акте фреймового взаимодействия, т.е. ситуация диалогического общения «строит» эмотивный аспект содержательной характеристики дискурса (Богданов, 1986: 17).

Интеръективная реплика-практика «H, hm, hm» по своей семантико-функциональной характеристике сходна с «паузой-репликой», используемой в цепочке интерактивного хода для закрытия инициирующего шага говорящего (Романов, Федосеева, 1992: 62; «нулевой речевой акт»: Богданов, 1986). Текущее психологическое состояние (волнение, подавленность, удивление и т.д.) вполне адекватно может быть передано и при помощи акта молчания. Паузы и молчание следует рассматривать как коммуникативно значимую и стратегически обусловленную деятельность (Богданов, 1986; Крестинский, 1993; Морозова, 2005: 44-48; Романов, Федосеева, 1992), в которой проистекают эмоциональные процессы (Fiehler, 1990: 173; Stedje, 1983: 20). Молчание может отразить не только душевное состояние собеседника, но и передать оценку содержательной стороны проделанного партнером по общению репликового шага, причем чаще отрицательную (Крестинский, 1999). «Минимальное подтверждение» (Мinimalbestдtigung: Samel, 1995: 189-190) «Hm, hm, hm» в отличие от молчания (акустического нуля: Яковлева, 1999) для слушающего является актуализированным речевым актом (Крестинский, 1993: 61), своего рода актом согласия на сам факт взаимодействия, и подчеркивает кооперативный характер речевого общения на данном этапе. Такое речевое действие может сопровождаться кивками и другими невербальными средствами (см. текст примера) и должно расцениваться слушающим как поддержка говорящего продолжать речевое общение по данной теме, но не как согласие с тематическим содержанием речевых шагов его собеседника.

Дискурсив гм hm является одним из речевых способов активизации собеседника в телефонных разговорах. «Mhm» выступает как минимальный сигнал поддержки в следующем телефонном разговоре между консультантом и девушкой:

(75) - Ich weiЯ einfach nicht, wie ich den (einen Jungen - C.Н.) nдher kennenlernen knnte.

- Ja. Erzдhlen Sie einmal, wie haben Sie ihn denn ьberhaupt kennengelernt?

- Ja, also ich muss цfters Botengдnge machen.

- Mhm.

- Und denn bedient er mich hin und wieder, und ich finde ihn also... (К. Brinker, F.S. Sager)

Интеръективы рассматриваемого разряда нередко находятся в постпозиции к включенной конструкции, ср. в русском языке:

(76) - Не послали бы вас куда-нибудь.

Карась успокоительно махнул рукой

- Не беспокойтесь, Елена Васильевна... Вся армия, которая сейчас формируется, несомненно, будет гарнизоном города. Разве в дальнейшем, в случае похода на Москву.

- Ну, это когда еще там... Эгм... (М. Булгаков) и ср. (77) «Эгм, - вздохнула она». И ср. в немецком языке:

(78) Moderator. ...Herr Sobota, Sie sagen sehr deutlich, 97 Prozent der Knackies werden im Prinzip von dem Apparat gebrochen.

Hans Sobota. Das ist vцllig richtig, дh... (К. Brinker, F.S. Sager)

Рассматриваемые интеръективы как бы дублируют ответ собеседника («не пошлют» в примере (77) или «Я согласен с вами» в диалоге (78)) и эксплицируют кооперативный характер речевого взаимодействия между коммуникантами, ср. еще, нем.:

...