Манипулятивный потенциал концептуальной метафоры в российском и американском политическом нарративе, посвященном войне в Ираке 2003-2004 гг.

Kerry thinks that the American soldiers are the terrorists in Iraq, applying that unique gift of his for moral relativity once again to indict an entire deployment of soldiers as criminals of the same order as our enemy. [Керри полагает, что американские солдаты в Ираке являются террористами. Он опять применяет свой уникальный дар морального релятивизма для предъявления обвинения в дислоцировании в Ираке американских солдат, которые являются такими же преступниками, как и наши враги.] («John Kerry: American Soldiers are Terrorists», December 5, 2005 // http://www.captainsquartersblog.com/mt/archives/005893.php).

Иностранные талибские бойцы не являются настоящими солдатами. Все они связаны с организацией Усамы бен Ладена "Аль-Каида" и являются закоренелыми убийцами, террористами и преступниками (Коммунист. Ру., № 19, 28.01.2002 // http://www.communist.ru/lenta/print.php?214 ).

Зооморфная метафора как средство моделирования фрейма «Вооруженные силы» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Солдаты воюющих стран часто отождествляются с представителями животного мира. В зависимости от политических взглядов манипулятора данная метафора может использоваться для оправдания войны как естественной активности живых существ, ведущих борьбу за выживание или как усмирения дикого, опасного для окружающих зверя, которым является Ирак или арабский мир, либо для обличения бесчеловечности военной агрессии США.

Американский солдат не должен выпускать когти, рычать и чего уж... поедать местных аборигенов, у которых хоть и монархия, но все же не тирания и есть даже общий сход со стенограммой (20.07.2005 //http://www.livejournal.com/users/mbo/120225.html).

Техническая метафора как средство моделирования фрейма «Вооруженные силы» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Обезличивая войну, манипуляторы представляют вооруженные силы участвующих в конфликте стран в качестве машин, механизмов или отдельных частей технических устройств, что может служить как для оправдания войны как естественной, безболезненной процедуры, протекающей по законам физики или механники, так и для демонстрации бездушия американской военной машины и цинизма амеркиканцев, воспринимающих представителей арабского мира как необушевленные предметы. Ср.:

Никто не затруднил себя ответами на эти вопросы, однако, по мере того, как американская военная машина, находящаяся сейчас в Ираке, расползается в других направлениях, эти вопросы заставляют задуматься о провале, если не о коррумпированности, демократии. (Эдвард Саид «Верните нам нашу демократию», "The Observer", ИноСМИ.Ru 20 апреля 2003 // http://www.inosmi.ru/abstract/179036.html).

Сексуальная метафора как средство моделирования фрейма «Вооруженные силы» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Эксплуатируя огромное значение сексуальных отношений в сфере базовых потребностей индивида и в человеческой культуре, манипуляторы активно используют в политическом нарративе, посвященном войне в Ираке, сексуальную метафору, которая при характеристике вооруженных сил стран участниц конфликта как правило граничит с криминальной метафорой и обычно используется для дискредитации американских вооруженных сил. Ср.: Американские военные пилоты-насильники - не они ли сейчас бомбят Ирак? («Агрессия против Ирака», Лефт. ру, 01.04.2003 // - http://www.left.ru/iraq/lenta1.html).

Метафорическое моделирование фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Антропоморфная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Для схематизации представлений о войне и стимулировании самоотождествления с определенной нацией, и сторонники, и противники иракской войны часто отождествляют народы стран участниц конфликта с отдельным индивидом. Ср.: This 3rd anniversary of Iraq's occupation, we will remind ourselves that...unless the global citizenry wakes up, all the treaties and assurances in the world will not stop this brazen display of capitalism in decay. [В третью годовщину оккупации Ирака, мы напомним себе, что если только народы стран мира не проснутся, все договоры и заверения не смогут сдержать этот отвратительный спектакль заката капитализма.] (Anwaar Hussain «Happy Third Birthday Free Iraq!», «Baltimore Chronicle» March 17, 2006 // http://baltimorechronicle.com/2006/031706Hussain.shtml).

Зачем же Буш морочит голову своему народу и всему миру своим выступлением против Ирака? (Моше Фейглин, «Чего хочет Буш?»,12.02.2003 // http://www.manhigut.org/russian/).

У народа не было возможности выступить против лестных предложений, сделанных правительству такими компаниями, как "Halliburton" и "Boeing"....Как бы то ни было, американский народ обманут, иракский народ страдает, а Буш выглядит как ковбой (Эдвард Саид «Верните нам нашу демократию», "The Observer", ИноСМИ.Ru 20 апреля 2003 // http://www.inosmi.ru/abstract/179036.html).

Морбиальная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы стран, участвующих в конфликте, могут быть представлены как страдающими различными психическими и физическими заболеваниями или как медицинский персонал, причем распределение ролей зависит только от политических предпочтений манипулятора. Ср.:

This isn't WWII we (Americans - M. C.) fighting. We need a scalpel, not an axe. [Мы (американцы - М. Ч.) воюем не во второй мировой войне. Нам нужен скальпель, а не топор.] («If victory is critical in Iraq, why not more troops?», SJackson, Thomah Journal, 11/30/05 // http://www.freerepublic.com/focus/f-news/1531603/posts).

Только превратив всех американцев в параноиков, можно навязать им власть параноиков (Александр Тарасов, «Партизан», 16 сентября 2006 г. // http://www.listovka.net/partizan/partizan14/art_07...).

Спортивная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы участвующих в конфликте стран могут быть представлены как участники спортивных состязаний, что может как оправдывать войну, поощряя у реципиента социально поощряемое чувство спортивного азарта, так и осуждать поверхностное, аморально-легкое отношение к войне как спорту. Ср.:

По мнению большинства газет, несмотря на некоторые (притом весьма немногочисленные) тактические успехи, американцы проиграли первый раунд войны в Ираке, не сумев достигнуть практически ни одной из поставленных целей («Американцы проиграли первый раунд», 02.04.2003 // http://www.yabloko.ru/Publ/2003/Obzor/030331_obzor...).

Экономическая метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы участвующих в войне стран метафорически характеризуются как субъекты экономической деятельности, для которых война является очередной сделкой или хозяйственным актом. Данная метафорическая модель может как навязывать реципиенту взгляд на войну как на коммерческий проект, о котором можно говорить в терминах эффективности, доходности, рентабельности, так и обличать прагматизм, бездушие и цинизм подобного подхода к войне. Ср.:

Судить об этой войне будут не по тому, свергнут они Саддама или нет - рано или поздно его, конечно, свергнут, - а по тому, как долго продлится война. И какую цену заплатят за свою победу американцы (Александр Никонов «Владимир Лукин: "Дон Румата обречен..." Литературно - психологический анализ иракской проблемы»,"Огонек", № 13, апрель 2003 г. // http://irkutsk.yabloko.ru/Publ/2003/2003_04/030408...).

Театральная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы стран участниц конфликта метафорически представляются как участники театрального, циркового или кинематографического действа, выполняющие самые разнообразные функции. В зависимости от политических взглядов манипулятора данная метафора может представлять войну как неотъемлено свойственную природе человека игровую активность, а может осуждать неискренность участников военного конфликта и сопутствующих ему политических процессов и «наигранность» происхродящего. Ср.:

Мне пришло в голову, как, впрочем, не только мне, что американцы сами написали сценарий этого нападения, а Бин Ладен просто ухватился за эту выдумку (В. Л. Клебанова, «Клессидра», 28.05.2006 // http://zhurnal.lib.ru/k/klebanowa_w_l/clessidra.sh...).

Криминальная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы, участвующие в военном конфликте, могут метафорически представляться манипулятором как преступники, что навязывает реципиенту определенное отношение к происходящему. Ср.:

В свое время еще Марк Твен измывался над невиданным “альтруизмом” англосаксонской расы, он-то знал “англосаксов”, так как не был им, а поводом послужила речь, в которой говорилось буквально следующее: “Мы англосаксы, и когда нам чего-нибудь надо, мы идем и берем”. В изложении Марка Твена, который смог перевести эту сентенцию на обычный язык это звучит так: “Мы, американцы и англичане - насильники, убийцы и бандиты, чем и гордимся!” Англосаксы - англичане и американцы - два великих народа, великих народа-мерзавца, точнее будет сказать («Игра, которой имя русский Армагеддон», сайт Общественного движения за провозглашение духовного (соборного) государства Единой Святой Руси // http://rusarmageddon.narod.ru/HTML/13_18.HTM).

Зооморфная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы стран участниц конфликта могут отождествляться с различными представителями животного мира, причем данная метафорическая модели активно используется как сторонниками, так и противниками войны. Первые представляют США как дрессировщика, обуздывающего опасное животное, которым является Ирак, либо как более сильное и благородное животное, которое должно победить в борьбе за выживание. Вторые представляют США как опасного хищника, а Ирак как его жертву. Ср.:

Саддам назвал американцев «воронами» и «крокодилами», а также сравнил их с монголами («Секретное оружие Саддама Хуссейна», 20 января 2003 г. // http://desertlion84.narod.ru/).

Сексуальная метафора как средство моделирования фрейма «Народы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке».

Народы военных союзников могут метафорически представляться как сексуальные партнеры, что, как правило, используется для их дискредитации. Ср.:

Сейчас “сладкая демократическая парочка” (американцы и британцы - М. Ч.) являет собой Двух Основных Мировых разбойников, двух Убийц и Насильников на Большой Мировой Дороге Глобализации («Игра, которой имя русский Армагеддон», сайт Общественного движения за провозглашение духовного (соборного) государства Единой Святой Руси // http://rusarmageddon.narod.ru/HTML/13_18.HTM).

Проанализировав метафорическое обозначение отдельных фреймов сферы-мишени «Война в Ираке» в российском и американском политическом нарративе, посвященном войне в Ираке 2003-2004 гг., можно сделать вывод, что в российском и американском нарративе случаи метафорического моделирования отдельных фреймов имеют разные показатели частотности, что связано с различной значимостью отдельных социальных, политических, государственных и культурных составляющих ситуации войны в российской и американских культурах, а так же с разницей во взглядах на войну манипуляторов, формирующих российский и американский нарратив. В российском и американском нарративе актуализируется схожий набор метафорических моделей для характеристики сходного набора фреймов сферы-мишени «Война в Ираке», однако для американского нарратива характерен сценарий оправдания иракской войны, а для российского - сценарий осуждения, реализующиеся с помощью метафорического моделирования представлений о войне посредством одних и тех же метафорических моделей.

Выводы по второй главе

Рассмотрев закономерности метафорического моделирования представлений о сфере-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке», а также отдельных ее фреймов в текстах российского и американского нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг., можно сделать следующие выводы:

1. Американский и российских политический нарратив, посвященный войне в Ираке 2003-2004 гг., чрезвычайно метафорически насыщен, что объясняется высокой общественной и политической значимостью военных событий и, как следствие, необходимостью манипулятивного формирования определенного отношения общества к происходящему, которое может быть использовано различными политическими и финансовыми силами для лоббирования собственных интересов.

2. Рассмотрев войну как сложное социально-культурное явление и проанализировав материал, который явился основой для исследования, то есть новостные и политико-аналитические тексты СМИ самого разного характера и политической направленности, можно выделить следующие основные элементы ситуации войны, являющиеся фреймами сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке»: «Страны участницы военного конфликта», «Политические лидеры и политические силы стран участниц военного конфликта», «Народы стран участниц военного конфликта», «Вооруженные силы стран участниц конфликта», «Политические события и явления, связанные с военным конфликтом», «Географические точки стран участниц конфликта», «Подготовка к военному конфликту». Поскольку то или иное представление об этих основных понятийных единицах феномена войны формирует общее представление о ситуации войны, знание реципиента о войне манипулятивно моделируется путем метафорического представления этих основных понятийных элементов.

4. Каждый акт метафорического моделирования сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке» и ее фреймов является манипулятивным в силу особого онтологического и гносеологического статуса концептуальной метафоры, а также индивидуальных особенностей манипулятивного потенциала отдельных метафорических моделей, связанных со спецификой сферы-источника метафорической экспании.

5. В данной главе применяется методика параллельного сопоставления сфер-мишеней метафорической экспансии в российском и американском политическом дискурсе, посвященном войне в Ираке 2003-2004 гг., что связано с тем, что в процессе анализа материала было выявлено сходство инструментария фреймов сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке», являющихся объектами метафорического моделирования, а так же метафорических моделей, характерных для представления одних и тех же фреймов сферы-мишени в нарративе американских и российских СМИ, что в значительной мере связано с общим цивилизационым типом российской и американской культур. При этом общие закономерности мышления, определяющие манипулятивные приемы, диктуют наличие сходства в частотных иерархиях метафорических моделей в российском и американском нарративе. Так, частотные показатели антропоморфной и морбиальной метафоры являются наиболее высокими как в российском, так и в американском нарративе, что связано с максимально широкими и универсальными механизмами манипулятивного воздействия данных метафорических моделей, которые широко используются как противниками, так и сторонниками иракской войны.

6. Каждый фрейм сферы-мишени метафорического моделирования в указанном нарративе обладает взаимозависимыми характеристиками частотности, продуктивности, доминантности и эмотивности, как и каждая метафорическая модель данного нарратива.

7. В политическом нарративе, посвященном войне в Ираке 2003-2004 гг., наблюдается двойная корреляция: между спецификой подбора средств для эффективного манипулятивного моделирования представлений о войне в Ираке и особенностями культуры и между спецификой подбора средств для эффективного манипулятивного моделирования представлений о войне и позицией манипулятора.

8. Несмотря на сходный инструментарий метафорических моделей, метафорическое представление сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке» имеет свою специфику в политическом нарративе российских и американских СМИ. Так, для характеристики сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке» в американском политическом нарративе чаще всего используются спортивная, экономическая, гастрономическая метафора. Связано это с тем, что каждая метафора обладает спецификой манипулятивного потенциала, связанного с особенностями сферы-источника метафорической экспании, а также местом и ролью сферы-источника в культурной парадигме, а значит и системе ценностей определенной страны. По этой же причине для американского и российского политического нарратива, посвященного войне в Ираке характерны различные показатели частотности различных фреймов сферы-мишени метафорической экспансии «Война в Ираке». Так, в американском нарративе наиболее частотными, а значит и продуктивными, доминантными и манипулятивно эмотивными, являются фреймы «Страны участницы военного конфликта», «Политические события и явления, связанные с военным конфликтом», «Народы стран участниц военного конфликта». Связано это с различной значимостью отдельных социальных, политических, государственных и культурных составляющих ситуации войны в российской и американских культурах. Еще одной немаловажной причиной различий в частотных иерархиях метафорических моделей и фреймов сферы-мишени «Война в Ираке» в указанном нарративе является разный взляд на иракскую войну, реализуемый посредством американского и российского нарратива. Несмотря на сходный инструментарий фреймов сферы-мишени «Война в Ираке» и метафор, используемых для моделирования представлений об иракской войне, в американском и российском нарративе актуализируется диаметрально противоположный сценарий войны: оправдательный в американском нарративе и осуждающий - в российском.

9. В российском политическом нарративе для метафорической характеристики войны чаще всего используется театральная, техническая и криминальная метафора, а наиболее частотными являются фреймы «Политические лидеры и политические силы стран участниц военного конфликта», «Подготовка к войне» и «Вооруженные силы стран участниц военного конфликта» сферы-мишени «Война в Ираке». Подобная разница в частотной иерархии метафорических моделей и фреймов сферы-мишени в российском и американском нарративе связана с различным местом сфер-источников метафорической экспансии в аксиологической парадигме российской и американской культуры, с различными культурно-историческими условиями формирования американской и российской ментальности, в силу чего представители российской и американской нации по разному определяют движущие силы военного конфликта и наиболее важные смысловые элементы ситуации войны, а также с различием сценариев войны актуализируемых в российском и американском нарративе.

Глава 3. Развертывание метафорических моделей в российском и американском политическом нарративе «Война в Ираке (2003-2004 гг.)»

Данная глава посвящена анализу моделей метафорического развертывания в указанном политическом нарративе. Основной задачей данной главы является рассмотрение классификации моделей метафорического развертывания, основанной на фреймах сферы-мишени метафорической экспансии, в которой каждая модель метафорического развертывания обладает характеристиками частотности, домининтности, продуктивности и эмотивности, напрямую связанными с ее манипулятивным потенциалом, а так же проиллюстрировать данную классификацию примерами из текстов российского и американского нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг.

3.1 Методика исследования развертывания метафорической модели в тексте и нарративе

Способность к развертыванию в тексте - важнейшее свойство концептуальной метафоры, охарактеризованное Дж. Лакоффом и М. Джонсоном (1980). Как показывает А. П. Чудинов (2001, с. 205 - 209), политический дискурс часто организован таким образом, что в нем явно ощущается доминирование какой-то одной метафорической модели. В этом случае в тексте обнаруживается значительное число взаимодействующих метафор, соответствующих определенной модели. И эта система метафор способствует восприятию текста как определенного единства, она связывает отдельные части текста в единое целое.

Исследования, посвященные рассмотрению закономерностей использования метафор не в общем континууме политических текстов, а в отдельном тексте, составляют особую группу, на что указывают авторы монографии, посвященной новейшим исследованиям в области политической метафорологии (А.В. Будаев, А.П. Чудинов, 2006, с. 105). При таком исследовании важную роль играет анализ текстовых категорий, в том числе таких параметров, как цельность (целостность, когерентность) и связность текста. Читатель воспринимает текст как некоторое единство, хотя и не всегда до конца осознает причины такого восприятия. Во многих случаях такому восприятию способствует именно существующая в том или ином тексте система метафор. В результате оказывается, что система метафор играет текстообразующую роль. Метафоры в политических текстах обычно представляют собой не случайный набор абсолютно автономных элементов, а «своего рода систему, для которой характерны сильные внутритекстовые и внетекстовые связи», организующим стержнем которой становится та или иная метафорическая модель. Само по себе то или иное метафорическое выражение может быть абсолютно новым, авторским, но обычно оно соответствует той или иной уже известной читателю метафорической модели, органично связано с соответствующими этой модели образами в пределах данного текста и за его рамками, что пробуждает ментальные ассоциации в памяти читателя. Развернутая в тексте метафора (параллельно с другими средствами) способна «обеспечивать связность и цельность текста, она усиливает эстетическую значимость и прагматический потенциал текста, обеспечивает его интертекстуальность, связи с общим политическим дискурсом». Политические тексты часто организованы таким способом, что в них ясно ощущается доминирование какой-то одной метафорической модели (или ряда взаимосвязанных моделей). В этом случае в тексте обнаруживается значительное число взаимодействующих метафор, соответствующих данной модели. И эта система метафор способствует восприятию текста как определенного единства, она связывает отдельные части текста в единое целое и одновременно обеспечивает понимание текста как части дискурса (А.В. Будаев, А.П. Чудинов, 2006, с. 105).

В зависимости от величины текста авторы указанной монографии разделяют политические жанры на малые (слоганы, лозунги, речевки на митингах, настенные надписи), средние (листовка, статья в газете, выступление на митинге) и крупные (доклад, партийная программа, публицистическая книга). В пределах лозунга или речевки для развертывания метафоры недостаточно места; а в объемном тексте обычно реализуются самые разнообразные метафорические модели (А.В. Будаев, А.П. Чудинов, 2006, с. 106). Именно поэтому материалом для анализа развертывания метафорических моделей обычно служат политические тексты среднего размера. Объем опубликованного в газете или в интернет-издании политического текста дает широкие возможности для использования потенциала метафоры и в то же время способствует целостности восприятия системы метафор. Автор статьи свободен на этапе выбора языковой формы, он пользуется как традиционными номинациями, так и новыми, если они становятся необходимыми для реализации замысла. На разных этапах развития политической коммуникации актуализируются различные метафоры, но количество «сценариев» развертывания метафор в отдельных текстах ограничено.

В работах Е.В. Колотниной [2001], А.Б. Ряпосовой [2002], А.П. Чудинова [2001, 2003] были выявлены три основных типа развертывания метафорических моделей в пределах текста:

- развертывание в тексте одной доминирующей модели; в этом случае в рамках текста преобладают метафоры, относящиеся к одной модели (а иногда даже -- к одному фрейму), эти метафоры организуют текст, служат средством связи его частей, обеспечивающим целостность восприятия;

- параллельное развертывание в тексте двух-трех моделей; в этом случае в составе текста происходит развертывание метафор, принадлежащих к нескольким параллельным или оппозиционным моделям;

- использование в тексте разнообразных моделей; в этом случае анализ метафорической системы текста не позволяет выделить доминирующие модели: автор использует разнообразные метафоры, но ни одна модель не воспринимается как ведущая: активно реализующаяся в различных разделах текста с использованием разнообразных фреймов.

В первом случае в рамках текста преобладают метафоры, относящиеся к одной модели (а иногда даже - к одному фрейму). Эти метафоры организуют текст, служат средством связи его частей, обеспечивающим целостность восприятия, поэтому такие модели можно назвать доминантными для соответствующего текста. Признаки доминантных моделей - высокая частотность использования соответствующих им концептов, развернутость (представленность в тексте разнообразных фреймов, слотов и концептов) и рассредоточенность (использование соответствующих метафор в различных частях текста). В качестве дополнительных могут выступать следующие признаки: применение не только стандартных, но и ярких, индивидуально-авторских образов, привлекающих внимание читателей; реализация соответствующих метафор в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и - в меньшей степени - его структурно-композиционных частей, шрифтовые выделения и др.).

Авторы монографии «Метафора в политическом интердискурсе» отмечают, что единая доминантная модель, как правило, выделяется в относительно небольших по размеру текстах. Чем больше текст, тем выше вероятность того, что в нем взаимодействует несколько метафорических моделей, причем та или иная модель нередко проявляется как доминантная лишь в пределах какого-то фрагмента этого текста. (А.В. Будаев, А.П. Чудинов, 2006, с. 107).

Во втором случае в политическом тексте происходит развертывание метафор, принадлежащих к нескольким параллельным или оппозиционным моделям. Одновременно две или три метафорические модели занимают доминирующее положение, часто объединяемые общим концептуальным вектором или прагматическим потенциалом. Например, спортивным и военным метафорам свойственны общие концептуальные векторы соперничества и агрессивности, общий агрессивный прагматический потенциал объединяет модели со сферами-источниками «Мир животных» и «Криминал».

В третьем случае анализ метафорической системы текста не позволяет выделить доминирующие модели: автор использует разнообразные метафоры, но ни одна модель не воспринимается как ведущая.

Важно подчеркнуть, что для хорошего текста характерно взаимодействие в той или иной степени близких моделей, поскольку «совмещение метафорических моделей, противопоставленных друг другу (не имеющих общих следствий или обладающих очень отдаленными следствиями), оживляет метафору, но и одновременно превращает ее в стилистический монстр» [Баранов, Караулов 1994: 20].

Например, по наблюдениям А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова, плохо сочетаются (особенно в пределах одного предложения) механистическая и органистическая метафоры, метафорические модели пути и игры. Как правило, удачно сочетаются метафорические модели, принадлежащие к одной исходной субсфере (например, фитоморфные, зооморфные и антропоморфные образы, относящиеся к органистической метафоре) или с однотипным прагматическим потенциалом (например, одинаково агрессивные по своей природе криминальные и милитарные метафоры).

Значительное место в монографии А.П. Чудинова [2003] уделено изучению способов акцентирования, выделения метафоры в тексте. Автор показывает, что усилению значимости метафоры в тексте способствует ее использование в условиях максимального «текстового напряжения», в условиях, когда эта метафора привлекает особое внимание адресата. Выделяется три основных вида акцентирования текстовой значимости метафоры. В первом случае метафора привлекает особое внимание за счет того, что находится в сильной позиции, которая уже сама по себе притягивает внимание адресата. Во втором случае акцентирование роли метафоры происходит благодаря ее взаимодействию с разнообразными риторическими (стилистическими) фигурами (антитеза, повтор, инверсия, эллипсис и др.). Третья разновидность - это акцентирование метафоры с использованием ресурсов интертекстуальности.

По итогам исследования делается вывод о том, что можно выделить основные признаки, по которым ту или иную метафорическую модель можно охарактеризовать как доминантную, играющую особую роль в организации соответствующего текста:

высокая частотность использования;

развернутость, то есть представленность в тексте различных фреймов и слотов;

рассредоточенность, то есть использование соответствующих метафор в различных частях текста;

использование в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и - в меньшей степени - его структурно-композиционных частей, формулирование тезиса, шрифтовые выделения и др.);

использование не только стандартных, традиционных, но и ярких, индивидуально-авторских образов, привлекающих внимание читателей;

детализация фреймов, их наполненность разнообразными метафорами между которыми обнаруживаются разнообразные системные отношения (синонимические, антонимические, гиперо-гипонимические).

При выделении и анализе доминантных моделей рекомендуется учитывать широко используемый в когнитивистике принцип «семейного сходства». Иначе говоря, доминантная модель не обязательно обладает всеми названными выше признаками: какие-то из них могут отсутствовать или быть слабо выраженными, что вполне может компенсироваться яркостью остальных свойств.

Разнообразные способы акцентирования метафоры (сильные позиции текста, стилистические фигуры, средства интертекстуальности и др.) усиливают ее роль, с одной стороны, в обеспечении цельности и связности текста, а с другой - в представлении данного текста как части политического дискурса и - шире - как одной из составляющих национальной культуры

В монографии А.П. Чудинова [2003] рассматриваются также различные модели соотношения между метафорическими заголовками и метафорическим развертыванием внутри основного текста, причем автор выделяет три основных дискурсивных приема, которые могут использоваться автором статьи: эффект обманутого ожидания, эффект усиленного ожидания и эффект оправданного ожидания.

В диссертации Н.М. Чудаковой [2005] рассмотрены особые текстовые способы развертывания метафорических моделей, которые были соотнесены условно с понятиями «цилиндра», «конуса» и «песочных часов», связанного со спецификой организации метафорической структуры текста.

Развертывание метафоры в тексте является основным приемом метафорического моделирования представления о войне в Ираке 2003-2004 гг., позволяющим метафоре полностью реализовать свой манипулятивный потенциал. Более высокая манипулятивная эффективность развертывания метафорической модели по сравнению с ее единичным употреблением связана с более эффективным структурированием представлений реципиента о мире за счет активации дополнительных смысловых конструкций, благодаря чему происходит более полное метафорическое уподобление ситуации или ее отдельного элемента какому-либо аспекту человеческого бытия.

В рамках настоящего исследования было рассмотрено 1000 текстов, в которых представление о войне и отдельных ее аспектах моделируется с помощью концептуальной метафоры, из которых 500 представляют американский нарратив, посвященный войне в Ираке 2003 - 2004 гг., а 500 - российский нарратив аналогичной тематики. Из рассмотренного количества текстов, для 98,9% (989 текстов из которых 497 текстов (50,25%) относятся к американскому нарративу и 492 текстов (49,75%) - к российскому) характерно не единичное употребление, а развертывание метафорических моделей.

Основной целью рассматриваемого политического нарратива является манипуляция общественным сознанием, независимо от того, характерен для определенного национального нарратива оправдательный или обличителый сценарий иракской войны. Именно поэтому как в российском, так и в американском нарративе практически одинаково активно используются способности способности метафорической модели к развертыванию в тексте, что объясняется более высокой манипулятивной эффективностью данной формы метафорического моделирования по сравнению с единичным употребление метафоры.

Методологическая специфика настоящего исследования заключается в том, что анализ сценариев метафорического развертывания осуществляется на основании выделения моделей в зависимости от фреймов сферы-мишени метафорической экспании, а не сфер-источников.

Анализ материала показывает, что в российском и американском нарративе присутствуют четыре основных модели или сценария развертывания метафор в тексте. Манипулятор может моделировать мнение реципиента о войне, формируя представление о каком-то одном ее аспекте, то есть об одном фрейме сферы мишени метафорической экспании. При характеристике одного фрейма сферы-мишени метафорической экспании возможны два основных сценария метафорического моделирования: развертывание метафор, относящихся к одной метафорической модели, и развертывание метафор, относящихся к разным метафорических моделям. Кроме того, в рамках одного текста манипулятор может характеризовать несколько различных аспектов войны, то есть несколько фреймов сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке», что также может происходить путем развертывания одной или нескольких метафорических моделей. При этом в тексте может происходить развертывание метафор, принадлежащих к различным параллельным или оппозиционным моделям, причем число параллельно развертываемых моделей, как правило, составляет две или три. К параллельным метафорическим моделям относятся модели, принадлежащие к одной и той же субсфере, а оппозиционные модели представлены моделями, относящимися к разным концептуальным субсферам.

Анализ материала позволяет говорить о том, что такими признаками как частотность, продуктивность, доминантность и манипулятивная эмотивность обладают не только фреймы сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке» и отдельный метафорические модели, но и сценарии развертывания метафорических моделей в тексте.

Рассмотрим, например, частотность сценариев развертывания метафорических моделей в российских и америанских текстах, относящихся к политическому нарративу, посвященному войне в Ираке 2003-2004 гг. Поскольку данная характеристика «реализуется и может быть проанализирована в рамках выборки определенного объема» (А. П. Чудинов, 2001, с. 177), еще раз отметим, что было проанализировано 989 текстов (497 американских и 492 российских), относящихся к политическому нарративу российских и американских СМИ, посвященному войне в Ираке 2003-2004 гг., в которых реализуется способность метафорических моделей к развертыванию, в результате чего был сделан вывод о том, что разные сценарии развертывания метафорических моделей в тексте обладают разной частотностью. В результате процентного и количественного анализа материала исследования может быть построена следующая частотная иерархия сценариев развертывания метафорических моделей в тексте:

1) Процентный показатель частотности сценария развертывания нескольких метафорических моделей для характеристики нескольких фреймов сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке» является самым высоким и составляет 40,2% от общего количества рассмотренных текстов, в которых реализуется способность метафорической модели к развертыванию (что в абсолютных цифрах составляет 398 текстов, из которых 201 относится к американскому нарративу, что составляет 50.5% от общего количества рассмотренных текстов американского нарратива, а 197 (49.5%) - к российскому).

2) Частотность такого сценария развертывания, при котором происходит развертывание одной метафорической модели для характеристики нескольких фреймов-мишеней метафорической экспании, составляет 28,4% (281 текст) от общего числа рассмотренных текстов. При этом из текстов, в которых реализуется данный сценарий, 146 текстов (52%) принадлежат к американскому нарративу и 135 текстов (48%) - к российскому.

3) Частотность сценария развертывания нескольких метафор для моделирования представлений об одном фрейме сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке» составляет 22,8% (225 текстов, из которых 107 (48%) относятся к американсканскому нарративу, а 118 (52%) - к российскому) от общего числа рассмотренных текстов, в которых происходит развертывание метафорических моделей, структурирующих представление о второй иракской войне.

4) Процентный показатель частотности сценария развертывания одной метафорической модели для характеристики одного фрейма сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке» составляет 8,6% (85 текстов, из которых 43 текста (50,59%) относятся к американскому нарративу, а 42 текста (49,41%) - к российскому нарративу) от общего количества рассмотренных текстов, в которых реализуется способность метафорической модели к развертыванию.

Таким образов, анализ материала демонстрирует почти идентичную частотную иерархию сценариев развертывания метафорических моделей в тексте, что связано со сходством прагматической направленности соответствующего российского и американского нарратива, заключающейся в манипулятивном формировании определенного мнения о войне в Ираке, будь то позитивное мнение, которое чаще всего стараются сформировать авторы американского нарратива, или негативное, которое чаще насаждается российскими авторами. Таким образом, частотная иерархия сценариев демонстрирует, что и в российском, и в американском нарративе чаще всего используется наиболее многоаспектное метафорическое развертывание (метафорическое развертывание нескольких метафорических моделей для характеристики нескольких фреймов сферы-мишени метафорической экспании), поскольку именно эта форма метафорического моделирования позволяет наиболее эффективно реализовать манипулятивные задачи как российского, так и американского нарратива.

Так же, как и в случае с анализом характеристики частотности фреймов сферы-мишени метафорической экспании и метафорических моделей, частотный показатель сценария развертывания метафорических моделей в тексте напрямую связан с такой характеристикой как продуктивность, под которой в данном случае понимается внутренний потенциал моделирования представлений реципиента об окружающей действительности, которое является более развернутым и многоаспектным при сценарии параллельного развертывания нескольких метафорических моделей для характеристики нескольких фреймов сферы-мишени метафорической экспании, поскольку именно данный сценарий актуализирует в человеческом сознании максимальное количество смысловых структур, соотнося их с моделируемой ситуацией в целом или ее аспектами.

Анализ материала исследования позволяет сделать вывод о том, что данные характеристики сценариев развертывания метафорических моделей в тексте находятся в прямой взаимной зависимости: чем выше потенциал разностороннего и многоаспектного моделирования представлений реципиента о ситуации войны и отдельных смысловых элементах данной ситуации, тем выше показатель частотность данного сценария, и наоборот, чем более одностороннее и ограниченное метафорическое представление ситуации, которая в реальности представляет собой сложное, комплексное явление, предлагает сценарий развертывания метафорических моделей, тем реже его можно встретить в текстах, прагматическая направленность которых заключается в манипулятивном моделировании представлений о данной ситуации.

Таким образом, относительно рассматриваемых сценариев развертывания метафорических моделей в текстах американского и российского нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг., можно с уверенностью сделать вывод о том, что наиболее частотные сценарии демонстрируют наиболее высокие показатели продуктивности, что проявляется в активации благодаря такому сценарию метафорического развертывания дополнительных смыслов, диктующих реципиенту определенное представление о ситуации.

При соотношении рассмотренных выше характеристик частотности и продуктивности сценария развертывания метафорической модели в тексте с такой ее характеристикой как доминантность, необходимо отметить, что доминантным является сценарий, потенциал эффективности метафорического моделирования и частотность которого на данном историческом этапе значительно увеличивается в силу специфических манипулятивных задач, которые стоят перед отправителем текста в данных период времени и определяются политической, исторической, социальной и культурной спецификой данного этапа.

Таким образом, можно сделать вывод, что сценарии развертывания метафорических моделей в тексте американского и российского политического нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг., являющиеся наиболее частотными и продуктивными, являются также наиболее доминантными, поскольку отражают характерную для данного политического нарратива и его темпоральных границ прагматическую направленность, то есть общественно значимую тенденцию в моделировании представлений человека об окружающем его мире.

Анализ материала исследования позволяет сделать вывод о том, что характеристика эмотивности присуща не только отдельным фреймам сферы-мишени метафорической экспансии и метафорическим моделям. Показатель эмотивности сценария метафорического развертывания зависит главным образом от эффективности манипулятивного моделирования представлений о предмете или явлении. Так, в текстах американского и российского политического нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг., сценарий развертывания в тексте нескольких метафорических моделей для характеристики нескольких фреймов сферы-мишени метафорической экспании можно считать наиболее эмотивным, так как именно этот сценарий обеспечивает наиболее полное, разностороннее и эмоционально обоснованное, а значим и максимально манипулятивно эффективное формирование представлений реципиента о ситуации войны.

Необходимо отметить, что характеристика эмотивности сценария метафорического развертывания находится в прямой зависимости от трех других его характеристик: частотности, продуктивности и доминантности. Это может быть объяснено тем, что манипулятивность американского и российского нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг., требует, согласно подробно рассмотренным в первой главе принципам манипулятивного воздействия, максимального эмоционального воздействия на реципиента, что, в свою очередь, диктует максимально частое использование сценариев метафорического развертывания, обладающих высокими показателями продуктивности, то есть потенциалом развернутого и многоаспектного моделирования представлений реципиента о действительности, эмотивности, то есть способностью эффективно диктовать реципиенту эмоционально обусловленные представления, а значит, и обладающих высоким показателем доминантности.

В связи с этим, справедливым представляется предположение, что наибольшим эмотивным потенциалом обладают те сценарии метафорического развертывания, которые демонстрирую высший показатель частотности и способности порождать наиболее концептуально развернутое метафорическое моделирование в различных смысловых и ситуативных контекстах, а значит, являются доминантными в понятийных и временных рамках данного нарратива.

Рассмотрим в порядке убывания количественных характеристик типовые сценарии развертывания метафорических моделей в текстах российского и американского нарратива, посвященного войне в Ираке 2003-2004 гг. Основанием для использованием используемой классификации является соотноршение между фреймами сферы-мишени и метафорическими моделями.

3.2 Pазвертывание нескольких метафорических моделей для характеристики нескольких фреймов сферы-мишени «Война в Ираке»

Наиболее частотным сценарием метафорического развертывания является сценарий, при котором для характеристики нескольких смысловых элементов ситуации войны, то есть нескольких фреймов сферы-мишени метафорической экспании «Война в Ираке», используется развертывание нескольких метафорических моделей. Высокая частотность именно этой модели метафорического развертывания объясняется ее максимальной манипулятивной эффективностью. Подобный сценарий позволяет структурировать представления о максимальном количестве понятийных элементов ситуации войны с помощью манипулятивного потенциала максимального количества метафорических моделей. Поскольку политический нарратив, посвященный войне в Ираке, имеет специфическую манипулятивную прагматичекую направленность, совершенно заканомерным является факт наиболее частого использования в рамках данного нарратива модели метафорического развертывания, обладающей максимальной манипулятивной эффективностью.

Интересным примером развертывания нескольких метафорических моделей в тексте для характеристики различных смысловых аспектов, то есть различных фреймов сфер-мишени метафорической экспании «Война в Ираке», является статья «Кто есть кто на фоне иракской войны. Евросоюз, Россия, Китай и США после победоносного «блицкрига» антииракской коалиции» (В. Соколов, Страна.ru, Хроника войны в Ираке, 18 апреля 2003 г. // http://iraq.strana.ru/stories/03/02/10/3275/178837...). В данной статье происходит развертывание нескольких параллельных метафорических моделей, относящихся к субсфере - источнику метафорической экспансии «Человек» для характеристики таких фреймов сферы-мишени метафоричеакой экспании «Война в Ираке» как «Политические лидеры и политические силы стран участниц военного конфликта», «Страны участницы военного конфликта» и «Народы стран участниц военного конфликта». Наиболее последовательным и активизирующим максимальное количество понятийных элементов является развертывание в данной статье самой частотной и манипулятивно эффективной метафорической модели ВОЙНА - ЭТО БИТВА ДВУХ ЛЮДЕЙ. Так, автором антропоморфно представляются страны участницы военного конфликта, политические лидеры и политические силы, участвующие в конфликте, а также народы стран участниц военного конфликта. Ср.: Мощная Америка, импотентный в плане принятия единого внешнеполитического решения Евросоюз, все еще слабая в экономическом отношении, но ядерная Россия, а также осторожный, матереющий и тоже ядерный Китай.

Страны, народы и политические силы, непосредственно участвующие в вооруженном конфликте или наблюдающие за войной со стороны, но также имеющие собственные долгосрочные и краткосрочные интересы, связанные с иракской войной, совершают различные физические действия, а так же мыслительные и психоэмоциональные акты, свойственные человеку. Так, они спорят, боятся, рассуждают, ставят вопросы, соглашаются или не соглашаются друг с другом. Ср.: Болен он, этот мир, или, наоборот, начал выздоравливать, сказать трудно, но с сильным государством слабые спорить боятся, потому что это не отвечает их национальным интересам. После того, как Германия, Франция, Россия и Китай не согласились с выбором США и Великобританией военного метода решения иракской проблемы, а война все-таки состоялась, положение всех четырех миротворцев нельзя назвать завидным.

Страны-участницы конфликта поддерживают войну или выступают против нее, задают вопросы, бывают настойчивы, стремительны, резки. Ср.: Но более важно разобраться в том, кто же виноват в этой внешнеполитической импотенции ЕС - те, кто поддержал США, или те, кто выступил против войны в Ираке.

Поэтому после войны мировое сообщество в праве поставить, как минимум, три вопроса.

Они (китайцы - М. Ч.) не были столь стремительны, как Россия, в решении присоединиться к Франции и Германии, которые отважились устроить «бунт на корабле».

Антропоморфно представленные страны дружат, мирятся, налаживают отношения или, наоборот, вступают в «разборки». Ср.:

При этом не стоит забывать, что Франция и Германия - союзники США по НАТО, что все они связаны давними и тесными узами, а Москва «задружилась» сВашингтоном совсем недавно и очень сложно налаживала отношения.

В последнее время многие эксперты, занимающиеся анализом российской истории, не уставали назидательно повторять о том, что в случае «раздрая» в западном мире России ни в коем случае нельзя влезать в эти «разборки».

Доказывая свою правоту, они могут сохранят хладнокровие, терять или приобретать уважение друг к другу. Ср.:

Западные государства, в конце концов, помирятся, а Россия останется в дураках, предупреждали они.

России нельзя было позволить стащить себя с выбранной ею средней линии в военные лагеря противоборствующих сторон, заняв просаддамовскую или проамериканскую позицию. Россия заняла пророссийскую позицию и, благодаря хладнокровию, сумела сохранить адекватный ситуации подход, который в наибольшей степени отвечает российским долгосрочным интересам.

Более того, впереди еще много дел, в том числе и по благоустройству того же Ирака и совершенствованию международного права, где Россия и США получат возможность и далее доказывать свою правоту, уважая друг друга.

Еще одной метафорой, которую использует автор для формирования представлений общества об иракской войне, является метафорическая модель ВОЙНА - ЭТО БОЛЕЗНЬ. Данная метафора активизирует в сознании реципиента структуры психологической самозащиты, связанные с формированием данной метафорой рационально немотивированного впечатления угрозы жизни и здоровью, причем высокая эмотивность данной метафоры связана как раз с особой аксиологической значимостью данных сфер в человеческом сознании. Рассуждая об иракской войне, автор задается вопросом, является ли она лекарством для пораженного болезнью мира или вирусом, заразившим его. Ср.: Болен он, этот мир, или, наоборот, начал выздоравливать, сказать трудно, но с сильным государством слабые спорить боятся, потому что это не отвечает их национальным интересам. Но более важно разобраться в том, кто же виноват в этой внешнеполитической импотенции ЕС - те, кто поддержал США, или те, кто выступил против войны в Ираке. Американцы, решающие ныне судьбу послевоенного Ирака (…) выглядят ни в чем не виноватыми и решительными ребятами, принесшими иракскому народу быстрое и практически безболезненное освобождение от тирана.