Проблемы перевода романа "Властелин Колец" Дж.Р.Р. Толкина на русский язык

- Тогда оно принадлежит тебе, а совсем не мне! - вскричал Фродо, вскочив от изумления и как будто ожидая, что судьба Кольца будет решена незамедлительно.

- Оно не принадлежит никому из нас, - возразил Арагорн, - но временно хранить его выпало именно тебе.

- Яви же Кольцо, Фродо! - изрёк Гэндальф. - Время пришло. Покажи его нам, и Боромир постигнет смысл неясных ему слов до конца.

Разговоры тотчас умолкли, и лица всех участников Совета обратились к Фродо. Внезапно застигнутый стыдом и страхом, он не испытывал ни малейшего желания показывать Кольцо и даже прикасаться к нему, мечтая очутиться где-нибудь далеко отсюда. Но всё-таки он достал его, и, поднятое дрожащей рукой хоббита, Кольцо сверкнуло и заблестело.

- Узрите Проклятие Исилдура! - молвил Элронд.

Стоило Боромиру взглянуть на золотой ободок Кольца, и глаза его загорелись.

- Полурослик! - пробормотал он. - Неужели грядёт гибель Минас Тирита? Но чего ради тогда искать сломанный меч?

- Слова не обязательно относятся к гибели Минас Тирита, - заметил Арагорн. - Но воистину грядут великие события. Ибо Клинок, что был сломан, есть меч Элендила, преломившийся под ним, когда тот был сражён. И даже утратив всё прочее достояние королей, наследники Элендила хранили обломки, ибо наши древние предания гласят, что клинок надлежит перековать, если отыщется Кольцо, Проклятие Исилдура. Теперь же, когда ты воочию увидел меч, который искал, какова будет твоя просьба? Пожелает ли твой народ возвращения наследников Элендила в Гондор?

- Меня послали не за вспоможением, а только за истолкованием таинственных слов, - с достоинством ответил Боромир. - Но всё же в помощи мы нуждаемся отчаянно, и меч Элендила обновил бы наши надежды - если подобная реликвия В оригинале such a thing. Прямая калька («подобная вещь») не дала бы представление о недоверии и даже пренебрежении, заметном в речи Боромира, поэтому использовано слово «реликвия», в настоящем контексте обретающее негативные коннотации. и в самом деле вернулась бы из глубин прошлого. - Он снова взглянул на Арагорна, и во взгляде его читалось сомнение.

Фродо заметил, как Бильбо нетерпеливо заёрзал на своём месте. Его, судя по всему, взяла досада за друга. Внезапно вскочив, он выпалил:

Несть в чистом золоте блеска,

Не всяк, кто блуждает, забыт;

Могучему старость не веска,

Морозами корень не бит.

Снова пепел огнём возгорится,

Во мраке луч света блеснёт,

Сломлённый клинок возродится,

Корону король обретёт Стихотворение представляет собой пророчество, выдержанное в том же стиле, что и слова из сна сыновей Дэнетора (поэтому Бильбо прибедняется, говоря, что стихи «так себе»). Первые два стиха (All that is gold does not glitter / Not all those who wander are lost) провербиальны: их можно причислить к авторским пословицам, хотя первый относим скорее к трансформированным, так как является формально и содержательно изменённой традиционной пословицей Not all that glitters is gold («Не всё, что блестит - золото»). В переводе пословичность по возможности передана. Также соблюдён метр оригинального стихотворения - дактиль в первой строке, анапест (или амфибрахий с анакрузой) в пятой и амфибрахий в остальных. .

Стихи, может быть, так себе, но кстати - если тебе нужно ещё какое-нибудь подтверждение помимо мудрого слова Элронда. Прислушайся хоть к ним, а то чего ради тогда было трястись в седле сто и десять дней?

На этом, недовольно фыркнув, Бильбо снова сел.

- Я сочинил их сам, - шепнул он Фродо, - специально для Дунадана - давно уже, когда он впервые рассказал мне о себе. Я даже почти жалею, что времена моих странствий подошли к концу, не то отправился бы с ним в назначенный ему час.

Арагорн улыбнулся старому хоббиту и вновь обратился к Боромиру:

- Со своей стороны, я прощаю твоё недоверие. Едва ли мой облик напоминает Элендила и Исилдура, какими они увековечены в камне в чертогах Дэнетора. Я лишь наследник Исилдура, но не сам Исилдур. Я прожил тяжёлую и долгую жизнь, и сотни лиг отсюда до Гондора - лишь малая часть того пути, что проделан мною. Я перешёл через многие горы, пересёк многие реки и равнины, добираясь до далёких земель Руна Rhыn (синд.) - букв. «восток». Транскрибируется в соответствии с происхождением. и Харада, где даже звёзды другие.

Но моя родина - Север. Именно на Севере жили потомки Валандила, и род их не пресекался многие поколения, а сын всегда наследовал отцу. Настали чёрные дни, и убыло нас в числе, но меч всегда находил нового владельца. И вот что скажу я тебе, Боромир, прежде чем кончу речь. Мы, Следопыты диких земель - охотники-одиночки, но охотимся всегда на прислужников Врага, которые кишат повсюду, а не только в Мордоре.

Если Гондор, Боромир, непоколебимый оплот, то наша роль в ином. В мире хватает злобных тварей, пред которыми крепкие стены и сверкающие клинки бессильны. Немного же ты знаешь о землях за пределами своей страны! Мир и покой, говоришь? Без нас Север не ведал бы ни того, ни другого, прозябая в постоянном ужасе. Но тёмные создания, приходящие с безлюдных холмов и выползающие из непроницаемого мрака лесов, отступают перед нами. Ослабь дунэдайны бдительность или окажись все они в могиле, мог бы хоть кто-нибудь без опаски выйти за порог и пуститься в путь по нетронутым страхом землям, а по ночам спать спокойно?

Между тем, мы не получаем и благодарностей. Путники неодобрительно косятся на нас, а селяне дают насмешливые клички. Бродень - так называет меня один толстый трактирщик, и не догадываясь о том, что живёт в дневном переходе от чудищ, при одном виде которых кровь застынет в его жилах и которые с лёгкостью обратят его городок в руины, если мы вдруг прекратим наш неустанный дозор. Но иначе и не может быть. Мирный народ остаётся мирным, пока избавлен от тревог и страха, и мы обязаны таиться, чтобы он таким и оставался. Это было призванием моих предков во все времена, пусть минуло уже много лет, и трава выросла на их могилах.

Но мир меняется. Грядут новые времена. Проклятие Исилдура нашлось, и близится битва. Клинок будет перекован. Я вернусь в Минас Тирит.

- Ты утверждаешь, что Проклятие Исилдура нашлось, - проронил Боромир. - Я пока что видел только золотое колечко в ладони у полурослика. Исилдур же, говорят, погиб ещё в прошлую эпоху этого мира. Каким же образом Мудрым удалось узнать, что это то самое кольцо? И как получилось, что, пройдя сквозь века, оно оказалось у столь необычного носителя?

- Об этом вскоре и пойдёт речь, - пообещал Элронд.

- Но, может уж не прямо сейчас, Владыка! - возроптал Бильбо. - Близится полдень, и я чувствую суровую необходимость чем-нибудь поживиться Очередная «будничная» реплика Бильбо вновь снижает нарастающий пафос, обретая пародийную окраску благодаря эллипсу (I feel need of something to strengthen me), скрывающему отнюдь не табуированные имена тёмной силы (см. выше), а приём пищи. Можно сказать, что Элронд следующей своей репликой подхватывает подобную смену стилистического регистра, дозволяя её из уважения к Бильбо..

- Я ещё не давал тебе слова, - с улыбкой проговорил Элронд. - Но, так и быть, дам. Ну же, поведай нам свою историю. Если ты ещё не переложил её на стихи, можешь рассказать не заботясь о слоге. Ведь чем короче будет рассказ, тем скорее ты подкрепишь свои силы.

- Что ж, - сказал Бильбо, - будь по-твоему. Только я изложу правдивую историю, и если кто-то слышал её в другом варианте, - он покосился на Глоина, - я попрошу его забыть о сказанном и простить меня. Тогда мне просто хотелось оставить сокровище себе и избавиться от приставшего ко мне прозвища «вор». Теперь-то я куда лучше понимаю, как обстоят дела. Но так или иначе, вот что было.

Некоторым участникам Совета повесть Бильбо была совсем незнакома, и они с изумлением слушали старого хоббита, который, не выказывая ни малейшего неудовольствия, во всех подробностях восстановил историю с Голлумом, не упустив ни единой загадки. Он охотно дал бы отчёт и о Празднестве, и о своём исчезновении из Шира The Shire - онимизированное обозначение английского графства. Из соображений читательских предпочтений транслитерируется в соответствии с устоявшейся традицией (ср. Вустершир, Беркшир и проч.). Такое звучание топонима, вопреки М. Хукеру, не рождает у русского читателя устойчивых ассоциаций с «широтой» и выглядит вполне «по-английски». , но тут Элронд поднял руку.

- Хороший рассказ, друг мой, - молвил он. - Но пока что на этом достаточно. Мы удовлетворимся тем, что теперь знаем, как Кольцо оказалось у Фродо, твоего наследника. Выслушаем же его самого!

И вот, с куда меньшей охотой, чем Бильбо, Фродо изложил всё касающееся Кольца, начиная с того самого дня, когда оно перешло к нему на хранение. Чуть ли не каждый его шаг на пути от Хоббитона Hobbiton - «городок хоббитов» (-ton - английский топонимический суффикс со значением «городок», «поселение»). Транскрибируется из соображения читательских предпочтений и сохранения «национального» колорита. до Бруиненского брода с жаром обсуждался. Особенно много вопросов собравшиеся задавали о Чёрных Всадниках. Наконец, Фродо смог снова опуститься на своё место.

- Неплохо, неплохо, - шепнул ему Бильбо. - Не прерывай они тебя без конца, вышла бы отличная история. Я сделал кое-какие заметки, но если уж возьмусь дописывать свою книгу, то нам надо будет обязательно пересмотреть всё это с самого начала. У тебя тут материала не на одну главу!

- Да, история получилась долгая, - признал Фродо, - но в ней ещё многого не хватает. Особенно мне хотелось бы послушать Гэндальфа.

Галдор из Гаваней, сидевший рядом с хоббитами, расслышал сказанное Фродо.

- Ты выразил и моё желание! - громко произнёс он, повернувшись к Элронду. - Мудрые, должно быть, имеют веские причины полагать, что находка полурослика является пресловутым Великим Кольцом, но для тех, кто знает меньше, это не столь очевидно. Если ли доказательства? И ещё: что говорит Саруман Saruman (др.-англ.) - букв. «искусный, знаток ремёсел». Внутренне (в мире романа) это имя является переводом с эльфийского: Curumo (кв.) и Curunнr (синд.) с тем же значением. Транскрибируется в соответствии с происхождением.? В преданиях о Кольцах он особенно искушён, однако я не вижу его средь нас. Если Саруману ведомо всё прозвучавшее здесь - каков его совет?

- Твои вопросы, Галдор, тесно связаны один с другим, - ответил Элронд. - Я не обойду их стороной, и ответы не заставят себя ждать. Но ответит Гэндальф, и я даю ему последнее слово, самое почётное, ибо в этом деле он сыграл главную роль.

- Некоторым, Галдор, - начал волшебник Речам Гэндальфа в этой главе присуща та же торжественность, что и словам Элронда, однако стиль волшебника менее архаичен: так, Гэндальф допускает более обыденную лексику и разговорные выражения, по крайней мере когда рассказывает о Старике или Паслёне (см. далее). Кроме того, позиция волшебника отлична от суровости «северного мужества» Владыки Ривенделла и его сородичей - Гэндальф олицетворяет надежду, пусть граничащую с безумием (см. одну из последних его реплик). , - вестей Глоина и погони за Фродо достаточно, чтобы убедиться в том, что находка полурослика представляет для Врага большую ценность. К тому же, это кольцо. Что отсюда следует? Девятью владеют Назгулы. Семь захвачены Врагом или уничтожены, - на этих словах Глоин беспокойно пошевелился, но промолчал. - О Трёх нам известно. Какое же тогда так желает заполучить Враг?

Поистине, века разделяют Реку и Гору, потерю и обретение Кольца. Теперь Мудрые наконец смогли восполнить пробел в своих знаниях. Но слишком много времени ушло на это. Враг подобрался близко - куда ближе, чем я мог себе представить. Хорошо ещё, что вся правда открылась ему не раньше, чем в нынешний год, вероятно, этим самым летом.

Быть может, кто-то помнит, что много лет тому назад я посмел тайно проникнуть во владения Некроманта в Дол Гулдуре и взглянуть на то, как они обустроены. Я понял, что худшие наши опасения подтвердились: Некромант оказался ни кем иным, как Сауроном, нашим давним Врагом, коий вновь обрёл зримый облик и за долгие годы восстановил свою мощь. Некоторым памятно и то, что Саруман отговорил тогда Мудрых от открытого выступления против Саурона, и мы принялись следить за Врагом - и только. Но тень росла, и Саруману всё-таки пришлось уступить. Собрав силы, Совет выдворил зло из Мрачнолесья - это случилось в тот самый год, когда нашлось Кольцо. Странное совпадение, если вообще совпадение.

Однако Мудрые, как и предвидел Элронд, опоздали. Саурон тоже наблюдал за нами. Издали управляя Мордором через Минас Моргул, обиталище Девятерых его слуг, Враг заранее подготовился к нападению. Перед нами он отступил, но всего лишь изобразил бегство, а вскоре вернулся в Тёмную Башню и заявил о себе открыто. Тогда же в последний раз был созван Совет, ибо нам стало ясно, что Враг ещё усерднее взялся за поиски Единого. Более всего опасались мы, что Саурон знает о местонахождении Кольца то, чего неизвестно нам. Но Саруман уверил нас в обратном и повторил свои прежние слова о том, что Единое якобы покинуло Средиземье навсегда. «В худшем случае, - утверждал он, - Враг может знать, что Кольца у нас нет и что оно до сих пор не нашлось. Утраченное, полагает он, ещё можно вернуть. Но не о чем беспокоиться! Его надежды тщетны. Разве не достаточно тщательно изучил я все источники? Кольцо кануло в Андуин Великий, и задолго до нового пробуждения Саурона течение унесло Единое в Море. Там ему и покоиться до скончания времён».

Гэндальф умолк и обратил взор к востоку, на далёкие вершины Мглистых гор, под могучими корнями которых так долго таилась гибель Средиземья В оригинале менее конкретно: peril of the world, то есть «опасность, грозящая миру». Тем не менее, говоря о мире, Гэндальф и другие участники совета почти всегда подразумевают Средиземье, тем более что Благословенный край (Аман) удалён из кругов мира, а об остальных далёких землях известно очень немногое даже Мудрым. Именно поэтому настоящая замена в данном случае оправданна.. Тяжело вздохнув, волшебник признал:

- Это моя вина. Саруман убаюкал меня своими речами. Начни я допытываться истины раньше, угроза сейчас была бы не столь велика.

- То наша общая вина, - возразил Элронд. - И если бы не твоя бдительность, весь мир уже, быть может, заполонила бы тьма. Но продолжай!

- Несмотря на все разумные доводы Сарумана, - вновь повёл речь Гэндальф, - в моём сердце с самого начала теснились дурные предчувствия. Мне захотелось выяснить, каким образом это кольцо оказалось у Голлума и как долго он им владел. Так что я начал следить за ним, ожидая, что в скором времени он выберется из подгорного мрака в поисках утраченного сокровища. Голлум и вправду выбрался, но ускользнул и пропал из виду. Увы! Я оставил это как есть, лишь выжидая и наблюдая, чем мы так часто и ограничивались.

Шло время, полное многих других дел и забот, покуда сомнения не вернулись, и внезапное смятение не охватило меня с новой силой. Как кольцо попало к хоббиту? И, если мои опасения подтвердятся, что следует сделать с ним? Эти вопросы требовали немедленного разрешения. Но я ещё не делился своими страхами ни с кем, ведая опасность поспешного разглашения тайны, попавшей не в те уши. Ибо во всех войнах с Тёмной башней главным нашим врагом было предательство.

Это случилось семнадцать лет тому назад. Я заметил, что всевозможные соглядатаи - даже звери и птицы - во множестве стекаются к границам Шира, и подозрения мои усилились. Я обратился к дунэдайнам за помощью, и они удвоили стражу на границах, а Арагорну, наследнику Исилдура, я поведал обо всём.

- Я же, - подхватил Арагорн, - дал совет поймать Голлума, пусть для этого, казалось, было уже слишком поздно. А кому как не наследнику Исилдура исправлять ошибки Исилдура? Вот я и отправился с Гэндальфом на долгие и безнадёжные поиски.

Волшебник рассказал о том, как они с Арагорном вдоль и поперёк исходили Дикоземье Wilderland - «дикие земли». Калькируется для сохранения словообразовательной специфики., добравшись даже до Сумрачных гор В оригинале Mountains of Shadow - «горы Тени». Прямая русская калька представляется недостаточно выразительной (в том числе и в звуковом отношении) и даже неточной, поэтому использовано синонимичное слово «сумрак». и внешних укреплений Мордора.

- Там мы кое-что узнали о Голлуме - он довольно долго скрывался в мрачных предгорьях, но найти его нам не удалось, и надежда моя угасла. В отчаянии я вновь стал подумывать об одном испытании, которое избавило бы от необходимости искать Голлума. Ведь и по самому кольцу можно понять, является оно Единым или нет. Тут в моей памяти всплыли слова, однажды услышанные мной на совете - слова Сарумана, на которые я тогда не обратил внимания. Теперь же они отчётливо прозвучали в моём сердце: «Девять, Семь и Три - в каждое из них вправлен свой самоцвет. Но только не в Единое. Оно безукоризненно круглое и не украшено ничем, как будто одно из малых колец, но создатель его оставил на ободке знаки, которые, должно быть, ещё можно различить и прочесть».

Что это за знаки, Саруман так и не сказал. Кому ещё могло быть известно о них? Лишь тому, кто выковал Кольцо. Но откуда же тогда узнал Саруман? Да, познания его велики, но и они должны иметь исток. Чья же рука, кроме длани самого Саурона, держала Кольцо до его утраты? Только рука Исилдура.

Утвердившись в этой мысли, я оставил охоту на Голлума и спешно отправился в Гондор. В прежние дни членов моего ордена охотно привечали в Минас Тирите, правда, с наибольшими почестями Сарумана: часто и подолгу гостил он у Владык Города. Мне же Дэнетор оказал приём куда менее тёплый, чем встарь, и нехотя позволил пройти в хранилище свитков и книг. «Если тебя действительно интересуют хроники старинных дней с самого основания Города - что ж, читай! - говорил он. - Для меня же грядущее туманнее прошлого, и потому о грядущем все мои заботы. Но будь ты много пытливее Сарумана, который так долго изучал наши архивы, ты не нашёл бы там ничего, что не было бы известно мне, знатоку преданий Минас Тирита».

Так утверждал Дэнетор. Но всё же в архивах лежит не один манускрипт, который уже мало кто способен разобрать - даже среди мудрейших хранителей знаний, ибо начертание и самый язык стали невнятны нынешним людям. И я ручаюсь, Боромир, что в Минас Тирите хранится свиток, не прочтенный, по-видимому, никем, кроме меня и Сарумана с тех самых пор, как пали короли - свиток этот написан рукою самого Исилдура. Ведь в свой последний поход он отправился не сразу после сражений в Мордоре, как гласят некоторые предания.

- Может быть, на Севере и ходят такие предания, - вставил Боромир, - но в Гондоре все знают, что сначала Исилдур прибыл в Минас Анор и на некоторое время задержался там, наставляя своего племянника Менелдила Meneldil (кв.) - букв. «друг небес». Транскрибируется в соответствии с происхождением., чтобы передать ему власть над Южным Королевством. Тогда же в память о погибшем брате он посадил последний отпрыск Белого Древа.

- А помимо того сделал запись в упомянутый свиток, - подхватил Гэндальф, - чего в Гондоре уже, судя по всему, не помнят. Она имеет прямое отношение к Кольцу - и вот что Исилдур написал о нём Выдержки из свитка Исилдура являются, возможно, наиболее архаичным фрагментом этой главы, позволяющим создать иллюзию временной дистанции. В частности, это проявляется в использовании архаического окончания -eth в формах 3 лица единственного числа настоящего времени (loseth, fadeth и т.д.). Передавать эту особенность в переводе изменением глагольных форм, как представляется, излишне. Тем не менее, для придания необходимого налёта книжной архаики возможно не использовать букву «ё» (если она используется в остальном тексте), а также умеренно архаизировать некоторые части речи (местоимения: её - ея и прилагательные: не раскалённый, а раскаленной), что и сделано в этом переводе. Подобное изменение грамматики должно быть минимальным, чтобы не вызывать у читателя ложные ассоциации с языком русской литературы XVIII века. Если такие ассоциации неизбежны, то лучше полностью отказаться от грамматической архаизации и выразить высокопарность стиля лексико-синтаксическими средствами. :

Великое Кольцо станет наследием Северного Королевства Имеется в виду Арнор (см. выше)., но дабы память о деяниях наших времён не померкла, записи о нем будут храниться в Гондоре, где также правят наследники Элендила.

Далее Исилдур описывает Кольцо, каким он нашёл его:

Когда я впервые взял его, оно было горячим - горячим, как раскаленной уголь, и ладонь моя была обожжена столь сильно, что едва ли я когда-нибудь забуду о той боли. Теперь же Кольцо остыло и словно бы уменьшилось в размерах, хотя не утратило ни очертаний, ни своей красоты. Письмена на нем, поначалу горевшие багровым пламенем, тускнеют и уже с трудом различимы. Надпись сделана эльфийскими рунами Эрегиона, ибо не используют в Мордоре знаков столь изощренных, но язык ея мне неведом. Думается, се наречие Чёрной Страны, грубое и скверное на слух. Неведомо мне и то, какое зло скрывается за этой надписью, но я запечатлеваю ея здесь, пока руны не померкли навек. Кольцу будто бы не достаёт жара Сауроновой длани, что была черна, но пылала негасимым пламенем и принесла погибель Гил-галаду. Если раскалить Кольцо на огне, знаки, быть может, проступят вновь. Но сам я не осмелюсь причинить вреда этой вещи, единственно прекрасной из всего того, что создал Саурон. Я нахожу в Кольце особенную прелесть В оригинале precious (в знач. прил. «прелестный»). То же слово используют Голлум и Саруман (см. ниже) в отношении Кольца., хотя и заплатил за него болью столь нестерпимой.

Стоило мне прочесть эти слова, и я понял, что моя миссия завершена. Ибо запечатленные Исилдуром строки и в самом деле написаны на языке Мордора и слуг Тёмной Башни. Смысл же знаков был мне известен. В тот день, когда Саурон впервые надел Единое, Келебримбор, создатель Трёх, почувствовал это, издалека внимая произносимые Врагом роковые слова, и так эльфы прозрели недобрые замыслы Саурона.

Я сразу же простился с Дэнетором, но не успел устремиться на север, как получил известие из Лориэна о том, что Арагорн побывал там и что ему удалось разыскать существо по имени Голлум. Поэтому я изменил свои намерения, решив прежде встретиться с самим Арагорном и выслушать его рассказ. Я не смел даже представить, какие смертельные опасности пришлось ему пережить.

- И вряд ли нужно сейчас говорить о них Краткий отчёт Арагорна предстаёт внешне очень сдержанным, однако, по некоторым словам, выражениям, и самому строю речи можно почувствовать скрытую экспрессию, которая также была передана отдельными «полуразговорными» оборотами («понятное дело», «нестерпимо воняющий», «и видеть больше не мог» и проч.). , - произнёс Арагорн. - Понятное дело, что тому, кто бродит на виду у стражи Чёрных Врат или средь смертоносных цветов Моргульской Долины, опасность грозит постоянно. Я наконец совсем отчаялся и уже готов был отправиться в обратный путь. И тут мне случайно попалось то, что я искал всё это время - едва заметные отпечатки ног у грязного водоёма. След был свеж и явно оставлен в спешке; вёл он не в Мордор, а в обратном направлении. Я пошёл по следу вдоль границ Мёртвых Топей и всё-таки смог обнаружить Голлума. Затаившись в затхлой трясине и до самых сумерек наблюдая за окрестностями, я наконец поймал его, покрытого какой-то зеленоватой слизью. Боюсь, тёплых чувств Голлум ко мне не питает; он начал кусаться, и тут уж мне было не до любезностей. Отметины от зубов - вот и всё, чем наградили меня его уста В оригинале более буквально: Nothing more did I ever get from his mouth than the marks of his teeth («От его рта я не получил ничего, кроме отметин от зубов»). Разумеется, неуклюжесть прямой кальки побуждает искать более (и, возможно, излишне) образное выражение.. Пожалуй, это худшая часть всего пути - обратная дорога, проведённая в неусыпном надзоре и бесконечных понуканиях. Мне пришлось заставить Голлума тащиться передо мной с верёвкой на шее и кляпом во рту - до тех пор, пока он, изнурённый голодом и жаждой, не смирился, - и так мы продвигались к Мрачнолесью. Наконец я привёл его туда и сдал на руки эльфам, как прежде и было оговорено. Признаться, я рад был избавиться от своего нестерпимо воняющего спутника. Сам я и видеть больше не мог этого Голлума, но прибыл Гэндальф и умудрился провести с ним долгий разговор.

- Да, долгий и весьма утомительный, - подтвердил Гэндальф, - но всё же небесполезный. К примеру, я узнал подлинную историю пропажи Кольца - ту, что Бильбо сегодня впервые рассказал открыто, - хотя это и не имело большого значения, ведь я давно уже сам обо всём догадался. Зато потом мне удалось выведать, что кольцо Голлума было найдено на дне Великой Реки близ Ирисных Лугов. Он обладал им долго, прожив срок, измеряемый многими жизнями его соплеменников. Сила кольца продлила его век далеко за пределы отпущенного - а такой силой обладают лишь Великие Кольца.

Если и это не вполне убедительно, Галдор, что ж - есть ещё одно подтверждение, о котором я уже упоминал. На том самом кольце, которое вы все недавно видели, безукоризненно круглом и неукрашенном, ещё можно узреть указанные Исилдуром знаки, если достанет силы воли на время поместить кольцо в огонь. Я сделал это и вот что прочёл:

Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул, аш назг тракатулук, аг бурзум-иши кримпатул Чуть ли не единственный образец Чёрного наречия - языка, созданного Сауроном. Интересно, что это поэзия, пусть и «антиэстетичная», то есть намеренно неблагозвучная, вызывающая у англоязычного читателя однозначно негативное фоноэстетическое впечатление. Устрашающий звуковой облик этих строк вполне соответствует их смыслу..

Голос волшебника изменился до неузнаваемости. Слова зазвучали неожиданно мощно, грозно и грубо, как неотёсанные камни В оригинале: …harsh as stone. Эпитет harsh (грубый, резкий, неприятный, шероховатый) часто встречается в тексте романа применительно к речи орков. В данном случае выбран контекстуально эквивалентный синоним, а коннотации «шершавости» переданы дополнительным определением для «камней».. Полуденное солнце словно бы скрылось за чёрной тучей, и на мгновение на террасе потемнело. Все вздрогнули, а эльфы в смятении зажали уши Это в очередной раз показывает эльфов как существ, наиболее тонко восприимчивым к лингвоэстетике языка и «звукосмыслу» речи..

- До сих пор никто в Имладрисе не смел произнести хоть слово на этом языке, Гэндальф Серый, - сурово произнес Элронд, когда тень отступила и все с облегчением выдохнули.

- Будем надеяться, что никто здесь не заговорит на нём и впредь, - ответствовал Гэндальф. - Тем не менее, я не прошу твоего прощения, Владыка Элронд Выходку Гэндальфа действительно можно расценивать как исключительно дерзкую и на первый взгляд избыточную: последний довод волшебника не требовал произнесения слов, написанных на Кольце. Однако в этом поступке можно усмотреть не только особый риторический пафос или даже артистизм (хотя и они, так или иначе, присутствуют), но скорее общую позицию Гэндальфа на Совете: в своём рассказе он придерживается мельчайших подробностей, а многие его суждения отличаются прямотой, смелостью и полной откровенностью, которой лишены, например, речи того же Элронда, оберегающего знания Мудрых (см. дальше его слова о Трёх эльфийских Кольцах). . Ибо вскоре этот язык зазвучит во всех пределах западных земель, и пусть каждый отринет теперь сомнения, что это кольцо есть воистину то, чем назвали его Мудрые: главное сокровище Врага, пронизанное его злобой - в нём заключена наибольшая часть былой его силы. Из глубины Чёрных Лет В оригинале Black Years (также Dark Years) - время владычества Саурона в Средиземье, длившееся приблизительно с 1000 года Второй эпохи и до её конца. Калькируется в соответствии с прямым значением. дошли слова, услышав которые Разумеется, на большом расстоянии от Ородруина. кузнецы Эрегиона поняли, что их постигло предательство:

Одно Кольцо, чтоб всеми править, одно Кольцо, чтоб все собрать,

Одно, чтоб воедино сплавить и тьмою чёрною сковать Обоснование такого перевода представлено в п. 3.3.3..

Знайте же, друзья мои: я узнал от Голлума ещё кое-что. Он не желал говорить об этом, и речь его была бессвязна, но - нет сомнений - он побывал в Мордоре, и там у него выведали всё. Теперь Врагу ведомо, что Единое нашлось, что оно долгое время хранилось в Шире, и, коль скоро его прислужники следовали за Кольцом чуть ли не до самого порога дома Элронда, вскоре он узнает - быть может, уже знает! - что оно здесь.

Воцарилось длительное молчание, покуда Боромир не прервал его гневным восклицанием:

- Ну и скверный же проныра этот Голлум! Мал, а злодеяния совершил большие! Что с ним стало потом? Какой каре вы его предали?

- Он в темнице, но невредим, - ответил Арагорн. - На его долю и так выпало много страданий. Вне всякий сомнений, его пытали, и ужас пред Сауроном чёрной тенью лёг на его сердце. Одно лишь меня радует: Голлум сейчас под бдительным присмотром эльфов Мрачнолесья. Неисчерпаемая злоба придаёт ему силу, какую трудно представить в таком иссохшем и измождённом создании. На свободе он мог бы совершить ещё больше злодейств - его и из Мордора отпустили не иначе как с неким гнусным поручением.

- Увы, увы! - воскликнул вдруг Леголас, и печаль омрачила его прекрасный лик. - Мне придётся теперь же сообщить вести, с которыми я был послан. Это недобрые вести, но лишь теперь я понял, насколько плохи они окажутся для всех собравшихся. Смеагол, которого здесь именуют Голлумом, - сбежал.

- Сбежал!? - вскричал Арагорн. - Вот это и впрямь скверная новость! Боюсь, мы все горько пожалеем об этом побеге. Как же вышло, что народ Трандуила не справился со своим обязательством?

- Виной тому не недостаток бдительности, - горестно ответил Леголас, - а, скорее, избыток доброты. Мы опасаемся, что пленник получил помощь извне, и Враг теперь знает о положении наших дел больше, чем мы бы того желали. По просьбе Гэндальфа это создание охранялось день и ночь, хотя под конец стеречь его стало весьма утомительно. Но Гэндальф говорил, что есть надежда на исцеление Голлума, да и наши сердца не лежали к тому, чтобы вечно держать его в темнице под землёй, где он вернулся бы к своим чёрным мыслям.

- Со мной вы не были столь мягкосердечны, - сердито сверкнув глазами, вставил Глоин, которому вспомнилось его собственное заточение в недрах дворца эльфийского короля.

- Ну, будет! - увещевал его Гэндальф. - Прошу тебя, дорогой мой Глоин, не прерывай! Это досадное недоразумение уже давно улажено. Если мы начнём сейчас вспоминать все разногласия и взаимные обиды эльфов и гномов, то с тем же успехом можно сразу распустить этот Совет.

Глоин привстал и важно поклонился, а Леголас тем временем невозмутимо продолжал:

- В погожие дни мы выводили Голлума погулять в лесу. Он любил забираться на высокое дерево, стоящее на опушке поодаль от остальных. Нередко мы позволяли ему влезать на самую вершину, чтобы подышать свежим воздухом - но внизу всегда оставалась стража. Однажды он отказался спускаться, а стражники, конечно, не испытывали ни малейшего желания подниматься за ним, ведь Голлум цеплялся за ветви всеми четырьмя конечностями То есть снять его с дерева даже с применением силы было бы очень непросто.. Так они прождали под деревом дотемна.

В ту летнюю ночь, которая выдалась беззвёздной и безлунной, на нас внезапно напали орки. Они были свирепы и многочисленны, но явились с гор и сражаться в лесу не привыкли, так что вскоре нам удалось отбросить их. После боя мы обнаружили, что Голлум пропал, а охранявшие его были убиты или захвачены в плен. Тогда мы поняли, что нападение затевалось ради его освобождения, и он знал об этом заранее. Трудно сказать, каким образом всё это было подстроено, но Голлум коварен, а соглядатаев у Врага великое множество. Тёмные создания, изгнанные в год гибели дракона Имеется в виду 2941 год Третьей эпохи - время событий «Хоббита»., вернулись и размножились, и Мрачнолесье за пределами нашего королевства вновь наводнило зло.

Поймать Голлума не удалось. Сначала мы напали на след, найдя его среди множества отпечатков орочьих ног. Но, в конце концов, Голлум ускользнул от нас, а продолжать погоню мы не посмели, ибо подобрались к самому Дол Гулдуру, куда нам ходу нет - до сих пор это место слывёт дурным.

- Что ж, значит он сбежал, - невесело подытожил Гэндальф. - У нас уже нет времени на новые поиски. Пусть делает, что хочет. Быть может, он ещё сыграет свою роль, непредугаданную ни им самим, ни Сауроном.

А теперь, Галдор, я отвечу на оставшиеся твои вопросы. Что говорит Саруман? Каков будет его совет в нашей общей беде? Обо всём этом я должен рассказать подробно, ибо пока что лишь Элронд слышал мою историю, и то в общих чертах; меж тем она имеет прямое отношение ко всему, что нам предстоит решить. Итак, последняя глава повести о Кольце - до того самого места, на котором она сейчас остановилась.

В конце июня я гостил в Шире, но на душе у меня было неспокойно. Я отправился к южным границам этой небольшой страны, ибо предчувствовал некую угрозу, пока неясную мне, но неумолимо надвигающуюся. Там меня настигли вести о войне в Гондоре и о поражениях его защитников, а когда я услыхал о Чёрной Тени, ледяной ужас сковал мне сердце. Я не обнаружил никого кроме нескольких беженцев с юга, но в их глазах читался затаённый страх, о причинах которого они не желали говорить. Тогда, повернув к северо-востоку, я двинулся по Зелёному тракту и неподалёку от Бри Bree (бретонский) - букв. «холм». Для читателя оригинала этот «кельтский» топоним заметно контрастирует «английской» ономастикой Шира. Передача этого оттенка чужеземности в переводе требовала бы соответствующей тотальной переработки всей топонимики Шира на «русский лад», чего в рамках настоящей стратегии не предусмотрено. Поэтому название поселения людей и хоббитов транскрибируется. натолкнулся на путника: сам он сидел на дорожной насыпи, а его лошадь паслась рядом. То был Радагаст Бурый Radagast the Brown (адунаик) - букв. «смотритель (опекун) зверей». Имя транскрибируется в соответствии с происхождением; прозвище переведено по смыслу с соблюдением адекватности оттенка носителю имени. , одно время обитавший в Росгобеле Rhosgobel (синд.) - букв. «бурое поселение». Транскрибируется в соответствии с происхождением., что граничит с Мрачнолесьем. Он тоже состоит в ордене волшебников В оригинале: …he is one of my order. Об «ордене» волшебников, конечно, можно говорить с большой натяжкой, поскольку в Средиземье было послано всего лишь пятеро. Кроме того, само это слово имеет некоторые нерелевантные коннотации (рыцарские духовные ордена). Однако найти более подходящий прямой эквивалент затруднительно., но я не встречался с ним долгие годы.

«А, Гэндальф! - воскликнул он, завидя меня. - Я повсюду искал тебя, но эти земли мне совсем незнакомы. Мне было известно лишь то, что ты обретаешься в дикой местности с нескладным названием «Вшир» Искажение, с которым Радагаст произносит название «Шир» в русском переводе в точности передать нельзя: волшебник просто употребляет топоним без определённого артикля (Shire вместо the Shire). Понятно, что отсутствие подобной конкретики отражает пренебрежительное отношение (какой-то там Шир), для передачи которого было решено прибегнуть к более грубой словесной игре. Тем не менее, отсутствующий артикль компенсирован сращённым предлогом (В-шир), вместе с которым Радагаст и мог услышать название страны, что логически и непротиворечиво объясняет его ошибку в рамках перевода. .

«Да, это так, - отвечал я. - Только если встретишь кого-нибудь из местных, лучше не произноси это название таким образом. Ты сейчас у границ Шира. Что же тебе нужно от меня? Это, должно быть, срочное дело, ведь лишь суровая необходимость могла заставить тебя отправиться в странствие».

«Верно, у меня для тебя неотложное поручение, - подтвердил Радагаст, - и плохие новости».

Он оглянулся вокруг, словно бы изгородь вдоль тракта могла иметь уши, и прошептал:

«Назгулы. Девятеро снова покинули своё обиталище. Они тайно пересекли Реку и теперь стремятся на запад в обличии чёрных всадников».

Тут мне стало ясно, что за угрозу я смутно предчувствовал прежде.

«У Врага особая надобность или некий умысел, - продолжал Радагаст, - но что понадобилось ему в этих краях, далёких и пустынных, - этого я понять не в силах».

«Какая надобность, что ты имеешь в виду?» - спросил я.

«Мне сообщили, что Всадники повсюду спрашивают о стране под названием «Вшир».

«Шир!» - нетерпеливо поправил я, но сердце моё упало. Даже Мудрому не по силам совладать с Девятерыми, когда они соберутся вместе под началом своего предводителя. Древле был он могучий король и чародей, а ныне стал носителем смертного ужаса.

«Кто рассказал тебе об этом и кто прислал тебя?» - спросил я.

«Саруман Белый, - был ответ. - Он также велел передать, что готов помочь в нужде, но в таком случае тебе нужно отправляться к нему сейчас же, иначе будет слишком поздно».

Это послание вдохнуло в меня надежду, ибо Саруман - величайший в моём ордене. Конечно, и Радагаст достойный волшебник, мастер форм и цветов, обладающий глубочайшими познаниями о растениях и животных, особенно птицах, его первейших друзьях. Но Саруман долгое время изучал ухищрения самого Врага, благодаря чему мы не однажды смогли предупредить его действия. Именно руководствуясь замыслами Сарумана Совет изгнал Некроманта из Дол-Гулдура. Так что он вполне мог найти оружие, способное дать отпор и Девятерым.

«Я отправлюсь к Саруману», - сообщил я.

«Тогда отправляйся незамедлительно, - настаивал Радагаст. - Я и так потратил столько времени, разыскивая тебя, а дни уходят. Мне поручили сделать это до летнего солнцеворота, а он уже настал. Даже если ты выступишь сразу, тебе не попасть к Саруману до того, как Девять найдут страну, которую ищут. Я и сам должен теперь возвращаться», - на этих словах Радагаст оседлал коня и собрался тотчас же уехать.

«Повремени! - крикнул я. - Нам понадобится твоя помощь и помощь всех созданий, способных оказать её. Дай знать об этом знакомым тебе зверям и птицам. Попроси их приносить вести обо всём имеющем отношение к этому делу в Ортанк Orthanc (синд.) - букв. «раздвоенная (разветвлённая) вершина». Также (по «случайному» совпадению) на древнеанглийском (языке рохирримов) означает «коварный ум». Транскрибируется в соответствии с происхождением. - Саруману и Гэндальфу».

«Хорошо, это я сделаю», - пообещал Радагаст и сорвался с места так поспешно, как если бы за ним гнались все Девятеро.

Я не мог отправиться ему вослед - слишком много миль я преодолел в тот день и утомился, как мой конь. К тому же, необходимо было как следует всё обдумать. Переночевав в Бри, я решил, что времени возвращаться в Шир уже нет. Никогда ещё не совершал я большей ошибки!

Тем не менее, я оставил для Фродо письмо, поручив одному знакомому мне трактирщику отправить его. На рассвете я отбыл и после нескольких дней пути достигнул пристанища Сарумана. Оно находится далеко на юге, в Айзенгарде Isengard (др.-англ.) - букв. «железная стена (кольцевое ограждение)». «Перевод» с эльфийского варианта Angrenost (синд.) с тем же значением. Транскрибируется в соответствии с происхождением. , у последних отрогов горной гряды неподалёку от Роханской Расселины В оригинале the Gap of Rohan. Аллитерация, как видно, отсутствует, но её привнесение не вредит эквивалентности топонима, а даже напротив. Возможен также вариант Роханская Теснина.. Боромир может рассказать вам об этой обширной низине меж Мглистых гор и северным подножием Эред Нимрайс Ered Nimrais (синд.) - букв. «белые горы». Транскрибируется в соответствии с происхождением. - Белых гор гондорской земли. Айзенгард же представляет собой кольцо отвесных скал, могучей стеной опоясывающих долину, в средине которой высится башня под названием Ортанк. Эта башня, возведена ещё в стародавние дни, и не самим Саруманом, а нуменорцами; высокая и полная тайн, она выглядит словно бы нерукотворной. Попасть в Ортанк можно лишь минуя кольцо стен, а в нём только один проход.

Поздно вечером я остановился у врат, вырубленных в толще скалы наподобие громадной арки. Они усиленно охранялись, но привратники, получившие отдельные распоряжения по поводу моего прибытия, сообщили, что Саруман ожидает меня. Я проехал под аркой, и створы врат бесшумно замкнулись за мной. Внезапно меня посетило дурное предчувствие, хотя причин тому на первый взгляд не было.

Так или иначе, я двинулся к подножию Ортанка, на ступенях которого был встречен Саруманом и отведён им в верхние покои. На пальце у него я заметил кольцо.

«Итак, ты прибыл, Гэндальф», - значительно и сурово В оригинале gravely. По поводу этого слова и его контекстных значений см. предыдущие комментарии. произнёс Саруман, но в глазах его, казалось, плясали холодные огоньки, выдавая скрытую насмешку.

«Да, я прибыл, - ответил я, - и прибыл за твоей помощью, Саруман Белый».

Такое обращение, по-видимому, пришлось ему не по душе.

«О, неужели, Гэндальф Серый! - передразнил он. - За помощью? Где же это видано, чтобы сам Гэндальф Серый, столь искусный и столь хитроумный В оригинале so cunning and so wise - эпитеты, которыми характеризуется сам Саруман (ср. также второе значение слова Orthanc). Приписывание Гэндальфу собственных достоинств в устах Сарумана обретает ироническое и даже откровенно издевательское звучание. , вдоль и поперёк исходивший столько земель, встревающий во все дела, и свои, и чужие, - вдруг просил о помощи?»

Я взглянул на него с удивлением.

«Если не ошибаюсь, - осторожно намекнул я, - нынешнее положение дел требует объединения всех наших сил».

«Может и так, - уклончиво согласился Саруман, - но что-то поздно пришла тебе эта мудрая мысль. Хотелось бы мне знать, как долго ты скрывал от меня, главы Совета, дело величайшей важности? С чем же ты теперь явился ко мне из своего ширского укрывища?»

«Девятеро снова выступили из Минас Моргула, - безотлагательно начал я. - Они перешли Реку. Так мне сказал Радагаст».

«А, Радагаст Бурый! - расхохотался Саруман, уже не скрывая своего презрения. - Радагаст Птичник! Радагаст Простак! Радагаст Глупец В оригинале соответственно the Bird-tamer, the Simple, the Fool. Все эти прозвища носят оскорбительный характер.! Что ж, у него хотя бы хватило ума сыграть отведённую ему роль. Ты прибыл сюда, а значит поручение достигло единственной своей цели. Здесь ты и останешься, Гэндальф Серый, и отдохнёшь от своих странствий. Ибо так сказал я, Саруман Мудрый, Саруман Кольцетворец В оригинале Ring-maker. Maker имеет значение «создатель», «творец» и отвечает претензиям возгордившегося Сарумана на почти божественный статус., Саруман Многоцветный В оригинале Saruman of Many Colours. Замена генетива прилагательным в данном случае оправдана особенностями русский антропонимики.!»

Тут я увидел, что его мантия, прежде казавшаяся белой, мерцает и переливается всеми мыслимыми оттенками, завораживая взор.

«Белый мне нравился больше», - заметил я.

«Белый! - ухмыльнулся Саруман. - Он хорош лишь для начала. Белую ткань можно окрасить, белый лист заполнить, а белый свет - преломить».

«Тогда он перестанет быть белым, - возразил я. - А тот, кто дробит и ломает вещь, чтобы постичь её суть, сошёл с тропы мудрости В оригинале Гэндальф произносит афористическое выражение: He that breaks a thing to find out what it is has left the path of wisdom.».

«Нечего говорить со мной как с теми глупцами, которых ты держишь за друзей! - оборвал он. - Я привёл тебя сюда не для того, чтобы выслушивать наставления, но для того, чтобы предложить тебе выбор».

Тут он выпрямился во весь рост и, словно бы повторяя давно выученную речь, заговорил Слова Сарумана, возможно, наиболее «современны» из всех речей, звучащих на Совете. По своему логическому строю и даже (отчасти) по лексике они напоминают выступления современных Толкину политиков. В переводе такая «политизированность» передана на уровне отдельных слов-сигналов («общее благо», «порядок», «польза», «соглашения», «высшая цель» и др.), а риторические особенности (разнообразные повторы, характер использования условного наклонения и т.д.) воспроизведены достаточно последовательно.:

«Древние Дни миновали. Прошли и Срединные Дни. Близятся Дни Новые. Время эльфов кончилось, и не за горами наше время - грядёт мир людей, которым должны править мы. Но для этого нам нужна сила - сила, позволяющая повсеместно водворить наш собственный порядок во имя общего блага, полное понимание которого доступно лишь Мудрым.

Послушай же меня, Гэндальф, мой старый друг и соратник! - тут он подвинулся ко мне ближе и понизил голос. - Я говорю «мы», потому что это и в самом деле можем быть «мы», если ты присоединишься ко мне. Явилась новая Сила. Нет никакой пользы во всех прежних союзах и соглашениях. Бессмысленно надеяться на эльфов или угасающие остатки Нуменора. И перед тобой - перед нами - стоит лишь один выбор. Мы могли бы присоединиться к этой Силе. Это будет мудро, Гэндальф. Этот путь не безнадёжен, ибо победа её - лишь вопрос времени, и те, кто станет с нею заодно будут богато вознаграждены. А с возвышением Силы возвысятся и её испытанные сторонники, и Мудрые, такие как ты или я, в будущем смогут, проявив должное терпение, направить эту Силу в нужное русло, подчинить её. Да, мы должны будем выжидать, на время утаив наши истинные помыслы и сожалея о неизбежном зле, оправданном, однако, высшей целью, какова Знание, Закон и Порядок; то есть всё то, за что мы прежде безуспешно боролись, и чему наши слабые или праздные друзья были не подспорьем, а досадной помехой. Нет и не будет нужды перекраивать наши замыслы - мы изменим лишь средства к их осуществлению».

«Саруман, - сказал я с тревогой, - я и прежде слышал подобные речи, но разве что из уст прислужников Мордора, посланных обмануть невежественные умы. Поверить не могу, что ты вызвал меня издалека только для того, чтобы утомлять мой слух».

Он искоса взглянул на меня и на время задумался.

«Что ж, мудрое решение, я смотрю, не слишком привлекает тебя, - произнёс он наконец. - Пока что не привлекает. А если есть лучший путь?»

Он подвинулся ещё ближе и в странном возбуждении коснулся моей руки своей вытянутой ладонью.

«А почему бы и нет, Гэндальф? - с жаром зашептал он. - Почему нет? Правящее Кольцо? Если бы мы смогли овладеть им, Сила принадлежала бы нам! Вот почему я вызвал тебя на самом деле. В моём распоряжении немало зорких глаз, и я уверен, что тебе ведомо, где находится сейчас эта прелестная вещь В оригинале precious thing. Представленный перевод, возможно, идёт вразрез со стилем речи Сарумана, но в данном случае важнее показать, что волшебник использует то же слово для обозначения Кольца, что и Голлум, а также Исилдур.. Разве не так? Иначе с чего бы Девятерым спрашивать о Шире, а тебе - укрываться там?»

При этих словах глаза Сарумана вспыхнули от вожделения, которое он уже не в силах был утаить.

«Саруман, - отстранившись от него, произнёс я, - лишь одна длань может носить Единое, и ты это прекрасно знаешь, а потому не утруждай себя говорить «мы». Но я не выдам его тебе, нет! Теперь, когда я узнал, чту у тебя на уме, я не скажу о нём ни слова! Долго ты был главой Совета, но вот наконец явил своё истинное лик. Выбор, я виду, небогат: примкнуть к Саурону или к тебе. Я не принимаю ни того, ни другого. Что ещё ты можешь предложить?»

Саруман сразу стал холодно-спокоен, и во всём его облике проступила угроза.

«Да, - процедил он. - Я и не ждал, что ты проявишь мудрость даже в собственных интересах; что ж, по крайней мере, я дал тебе возможность помочь мне добровольно и таким образом избавить себя от излишних тревог и мучений. Третий путь - остаться здесь до конца».

«До какого?»

«До тех пор, пока ты не откроешь мне, где отыскать Единое - я уж найду способ вытянуть это из тебя. Или же до тех пор, пока оно назло тебе не найдётся само, и тогда Правитель сможет заняться более простыми делами: скажем, подобающим образом наградить Гэндальфа Серого за чинение препятствий и надменность».

«Это может оказаться не таким уж простым делом», - сказал я, но Саруман только посмеялся надо мной, ибо знал, что мои слова не имели никакой силы.

И вот, меня взяли в плен и привели на маленькую площадку на самой вершине Ортанка, с которой Саруман обычно наблюдал за звёздами. Спуститься оттуда можно было не иначе как по узкой лестнице из многих тысяч ступеней, - со всех сторон я был окружен пропастью, и долина внизу казалась бесконечно далека. Взирая на этот лог, некогда светлый и цветущий, я увидел, что теперь он изрыт штольнями и подземными кузницами. Айзенгард полнился волками и орками - Саруман создавал своё собственное могучее войско, соревнуясь с Сауроном в военной мощи и пока ещё не подчинившись ему вполне. Обвиваясь вокруг гладких стен башни, над долиной курился чёрный дым. Я стоял на маленьком островке посреди его облаков, не имея никакой возможности выбраться, и день за днём проходил в мучениях. Ледяной ветер беспрестанно пронизывал меня, и всё, что мне оставалось - мерить шагами крохотную площадку, предаваясь невесёлым размышлениям о Всадниках на Севере.