1.2 Сибирское литературное областничество: история и изучение

Интересен и нетипичен пример регионализма в российской истории XIX века. В 1850-е гг. зарождается сибирское областничество - общественно-политическое течение среди сибирской интеллигенции за автономию территории. Особенность процесса в том, что не существовало языковой и ярко выраженной этнической идентификации региона. Определяющей можно считать разве что географическую удаленность от столиц: «Сибирь представляет территориальную приставку к европейской России с востока, и сибирское население не могло не чувствовать, что оно живет вдали от остального русского мира» (Потанин Г.Н., 1908). Цит. по: Ремнев А.В. Национальность "сибиряк": региональная идентичность и исторический конструктивизм ХIХ в.// Полития. 2011. №3. С. 113. Но региональная культурная идентичность и обособленность изначально не осознавалась. Показательно свидетельство сибирского журнала «Амур» за 1863 г.: «… слово "сибиряк" почти неупотребимо. Скажите здешнему крестьянину, что он "русский", это его не удивит, но назовите его сибиряком -- он выслушает такое себе название, как будто новое для него, он при этом названии остановится разве что на размышлении, что он действительно сибиряк, и, пожалуй, с гордостью подумает: "хорошо, что он сибиряк, а не ссыльный"» Цит. по: Савельева Л. Истоки сибирского регионального сознания, или о конструировании воображаемой реальности// URL: http:// ellib.library.isu.ru/docs// Istoria/E5saveleva_istoki_sibirskogo_ regional_soznaniya_319.pdf..

Движение областничества зародилось среди группы петербургских студентов, уроженцев Сибири. Вероятно, первоначально их идеи основывались не столько на региональной специфике территории, сколько на общеполитических взглядах, на формирование которых оказали влияние политические ссыльные в Сибири - в том числе участники Польского восстания за независимость 1863 г. Предположим, что молодые люди были не прочь изменить все государственное устройство, но, осознавая невозможность быстрых изменений в масштабах страны, стремились в первую очередь к коренным преобразованиям на территории свой малой родины. «Импульсом, вызвавшим генезис идеологии областничества, являлся "местный" патриотизм, любовь к Сибири, своего рода "сибирефильство". <…> но на одной культурнической основе областническая идеология, разумеется, не замкнута. В ней представлена и достаточно развернутая политическая компонента. <…> для решения своеобразных "культурных задач" областники разрабатывали программы политического развития региона. Именно с этой целью подчеркивалась самоценность и универсальная значимость народного суверенитета как основы будущего экономического процветания и социокультурного развития общества "под знаменем свободы и независимости"» Головинов А.В. Идеология сибирского областничества: синтез политической программы и культурной платформы// Вестник Томского государственного университета. (Философия. Социология. Политология). 2012. №3 (19). С 103-104..

Для «легитимизации» областнической идеи появилась концепция особого сибирского этноса и субнациональности. Причем идеологи движения не стремились полностью отождествлять себя с сибирским народом и в определенной степени считали себя его покровителями. Показательна статья Н.М. Ядринцева «Сибирь перед судом русской литературы» (1865 г.): «Мы верим в силы этого народа, мы уверены, что он сумеет создать свое лучшее будущее и стать таким же цивилизованным народом, как и все прочие народы мира» Ядринцев Н.М. Сибирь перед судом русской литературы// URL: http:// www.volgota.com/lib/2005-12-02-12.html.. В этой публикации также формулируется мысль о неравноправном положении Сибири в составе России, об отношении к ней центра как к колонии. (Позже, в 1882 г., Ядринцев опубликовал монографию «Сибирь как колония»). Это тезис разделял и другой идеолог сибирского областничества Н.Г. Потанин. Во время судебного следствия 1865 г. он открыто заявлял, что «мысль об отделении Сибири проистекала из аналогии с историей английских, французских, и испанских колоний в Америке» Цит. по: Дело об отделении Сибири от России/ Сост., ред., вст. ст., комм. Н.В. Серебренников. Томск: Томск. ун-т, 2002. С. 171.. В своих публикациях областники ссылались на опыт европейского регионализма - в частности Ядринцев написал статью «Судьбы провинции и провинциальный вопрос во Франции».

Надо отметить, что сибирское областничество середины XIX века стремилось решить широкий круг вопросов и распадалось на гуманитарное движение (инициатива открытия в Сибири первого университета, учреждение собственных газет и журналов), политическое (требования административной реформы: объединение Сибири, разделенной на Западно- и Восточно-Сибирские генерал-губернаторства; введение институтов народовластия; экономическое развитие) и культурное (формирование чувства местной идентичности; развитие местной литературы). Такая разнородность интересов областников объясняется невозможностью решения указанных проблем по отдельности; формирование локальных текстов требует и побуждает к комплексному подходу.

В контексте формирования сибирского литературного областничества обратим внимание на статью Г.Н. Потанина «Роман и рассказ в Сибири». В ней автор противопоставляет книгу рассказов Н. Наумова «Сила солому ломит» (ставя ее в пример и отмечая в ней тенденциозное и «верное изображение крестьянской жизни» в Сибири) романам И. Федорова-Омулевского «Шаг за шагом» и И. Кущевского «Николай Негорев» (в которых «воспоминания из сибир-ской жизни» «пересажены на почву европейской России). Таким образом, Потанин разграничивает литературный прием «couleur locale», «местнографию» и собственно литературное областничество; литературу «о сибири» и «для сибири». Современный сибирский литературовед Владимир Яранцев формулирует это противопоставление как:

«внешнею» точку зрения - «путешественника, ссыльного, любого не-сибиряка, смотрящего на Сибирь как на нечто экзотическое, внешнее, подмечающего только "диковинки"»;

«внутреннею» точку зрения - «самого сибиряка, постоянно живущего в Сибири, почвенно-территориально, общественно-политически и психологически (впечатления, особенно детские, "инстинкты" -- неосознанное переживание своей связи с краем) связанного с ней» .

Отметим, что Г. Потанин пытался написать образцовый «сибирский роман» - «Тайжане» (1872), но произведение осталось незавершенным и не вызвало широкого читательского интереса - декларативность в романе «загораживает» художественное.

Общий социокультурный фон XIX века благоприятствовал областническим процессам в Сибири. Выделим основные факторы, способствовавшие движению:

1) С начале XIX века в общенациональной литературе (подверженной влиянию романтизма) успешно эксплуатировался сибирский «couleur locale». Пользовались популярностью очерки литераторов-сибиряков. Широкое обсуждение в прессе получила публикация в 1821 г. Г.И. Спасским «Сибирской летописи». Именно всплеск столичного интереса в большой степени способствовал зарождению краеведческого движения и краеведческой литературы в самом регионе. «При объявлении о Сибирской летописи <…> и сопровожденной лестными отзывами некоторых журналистов, возбудилось и здесь [в Сибири] тогда заметное внимание к старине сибирской. Зауральские книгочеи заглянули в Миллера и Фишера…» Словцов П.А. Письма из Сибири. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1999. С. 30. . Характеризуя тот период сибирской культуры, М.К. Азадовский назовет его эпохой «воинствующего краеведения» и «литературного пробуждения Сибири, первого ее художественного самоосознания» Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры Сибири. Иркутск: Иркутское областное изд-во, 1947. С. 70..

2) В самой Сибири в первой трети XIX века сформировался устойчивый круг писателей, вдохновленных местной тематикой. Их «романы и повести <…> буквально насыщены разнообразными местными чертами, - это характернейший признак складывавшейся поэтики областной литературы» Там же. С. 91.; «в основе этой поэтики лежит требование исторической достоверности, географической точности, этнографической колоритности» Там же. С .89.. Однако большинство сибирских писателей того времени имели в своих биографиях «столичный период». И их выбор в пользу Сибири (как места творчества и проживания) не всегда можно назвать осознанным и принципиальным - некоторые литераторы, лишь не сумев «закрепиться» в центральной России, «очаровывались» Сибирью. Такова, например, судьба П.А. Словцова - яркого представителя сибирской литературы, опиравшегося на краеведческий дискурс. «Родившийся на Урале П.А. Словцов после неудачных многочисл[енных] попыток выехать в Европ[ейскую] Россию формулирует концепцию своей исконной связи с Сибирью, подчеркивая свое сиб[ирское] происхождение. Типологический, неслучайный хар[актер] этого явления подтверждается его точным повторением в судьбе П.П. Ершова, оказавшегося первым, кто осознанно вернулся в Сибирь из столицы (в 1836), обосновав это возвращение как програм[мный] жизнетворч[еский] жест» Анисимов К.В. Литература Сибири// Историческая энциклопедия Сибири. Новосибирск, 2013// URL: http:// bsk.nios.ru/enciklodediya/literatura-sibiri. . Но отметим, что всплеск «стихийного патриотизма» и «удачи» сибирской литературы становятся менее заметными к середине XIX века.

3) Идея децентрализации России, организованного земства была частью концепции славянофилов и активно пропагандировалась в российской прессе середины XIX века. Характера статья И.С. Аксакова «О значении областной России и необходимости областной печати» (1864 г.): «истинная сила России не в столице, а в Русской земле, - заключается в недрах того русского духа, который создал и Русскую землю, и Москву. <...> В областной местной жизни, в земстве - наша сила...» Аксаков И.С. О значении областной России и необходимости областной печати// URL: http:// dugward.ru/library/aksakovy/iaksakov_o_znachenii_oblastnoy.html.. Аксаков пишет об оторванности русской литературы и интеллигенции от земли - даже выходцы из провинции быстро теряют связь со своим локусом: не представляют его жизни, не популяризируют его опыт. Публицист призывает к развитию местной литературы, надеясь получить от локальных текстов духовные и материальные резервы для поддержания и обособления общенационального, государственного сверхтекста: «Пока интеллигенция в России жила полною невозмутимою верою в Запад, она могла, говоря ее языком, игнорировать провинцию и пренебрегать ею. Но как скоро эта вера нарушена, как скоро источник тех духовных сил Запада, которыми мы так долго пробавлялись, был исчерпан, истощен до дна и оказалось, что долее черпать невозможно без утраты всякой не только духовной, но и материальной самостоятельности, <…> - бедность жизненного содержания тотчас же сказалась в столицах» Аксаков И.С. О значении областной России и необходимости областной печати..

Отметим также, что центральная пресса начала XIX века без видимых причин «подогревала» интерес к теме регионального сепаратизма - причем изначально эти обвинения не касались Сибири. По воспоминаниям Г.Н. Потанина: «Катков в своих "Московских ведомостях" воздвигал гонения на разные окраины, на которых усматривал зарождающийся сепаратизм. Он обвинил в сепаратизме Малороссию и открыл сепаратизм в Донском войске. Сибирский сепаратизм тогда еще не выскользнул наружу, но <…> тех сибиряков, которые призывали вернуться в Сибирь, стали называть "сепаратистами"» Цит. по: Литературное наследство Сибири Т. 6. / Сост. Н.Н. Яновский. Новосибирск: Западно-Сибирское книжное изд-во, 1983. С. 197.. Примечательно, как сами «обвиняемые» воспринимали такое именование: «у нас вошло в обыкновение всех сочувствующих, всех разделяющих чувство сибирского патриотизма называть сепаратистами, хотя бы они и в мыслях не имели отделение Сибири от России» Там же..

В 1865 году идеологи сибирского областничества (Г.Н. Потанин, Н.М. Ядринцев) и многие их последователи в Омске, Томске, Красноярске, Иркутске, Москве, Петербурге, Уральске были арестованы и привлечены к суду. Дело «об отделении Сибири от России и образование республики подобно Соединенным Штатам» получило широкий общественный резонанс, освещалось в прессе. Во многом благодаря этому, идеи областничество вошли в общенациональный дискурс, стали известны далеко за пределами Сибири (публикации на тему появлялись даже в лондонских «Times»).

Однако уголовное преследование не остановило развитие областнического движения и внутри Сибири. «Сформированное в трудах Н.М. Ядринцева и Г.Н. Потанина, областничество оказало сильнейшее воздействие на самопознание сибирского общества, отразилось в литературе и публицистике Сибири» Жилякова Н.В. Журналистика томской губернии второй половины XIX - начала ХХ века: идея областничества: автореферат дисс. … докт. фил. наук. Спб., 2012. С. 19. // URL:http:// vak2.ed.gov.ru/idcUploadAutoref/renderFile/87245. Наиболее ярко движение проявило себя после февральского переворота 1917 г. В августе было провозглашено автономное устройство Сибири в рамках федерации с самоопределением областей и национальностей (заявлялось о возможности федерализации самой Сибири и последующего отделения от России), тогда же появился бело-зеленый флаг территории. Однако отметим, что потребность в автономии мотивировалась прежде всего географическим положением региона: «Сибирь, в виду своей географической обособленности от Европейской России, в виду своей обширности и некоторых других местных условий должна получить право самого широкого самоуправления» Цит. по: Шерстова Л.И. Областническая идеология: некоторые аспекты региональной идентичности// Областническая тенденция в русской философской и общественной мысли. Спб.: Изд. Дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2010. С. 171. (Постановление первой Сессии Томского народного собрания).

Утвердившаяся советская власть подавляла сибирское областничество, как и любые другие попытки культурного и политического сепаратизма; однако государство оставляло возможность для исследования дореволюционного сибирского областничества в контексте культуры - сибирские ученые последовательно и на академическом уровне занимались проблемами литературного краеведения и «этнической» идентификации (хоть и оставались в рамках идеологических требований).

Особо отметим деятельность М.К. Азадовского. Его ранняя биография - во многом «областническая»: он родился в Иркутске, во время учебы в аспирантуре Санкт-Петербурского университета предпринял (после 1913 г.) ряд экспедиций в Восточную Сибирь для сбора этнографических и фольклорных материалов. С 1918 по 1930 г. Азадовский работает в университетах Сибири, продолжает деятельность по изучению литературы региона. Первоочередным в этом направлении ему кажется составление региональной библиографии - в 1919 г. в журнале «Сибирские записки» появляется его статья «Задачи Сибирской библиографии»; в 1920-м году опубликован «Обзор библиографии Сибири», включавший 133 источника. В 1924-1925 гг. Азадовский редактирует журнал «Сибирская живая старина», ставший центром сибирского краеведения и в определенной степени поддерживавший областническую традицию. Также М.К. Азадовский входит в редколлегию «Сибирской советской энциклопедии» (ССЭ). Судьба этого издания показательна и характерна.

Энциклопедия была задумана в 1919 году «Институтом исследования Сибири» при поддержке А.В. Колчака. Она должна была подчеркнуть самостоятельность и обособленность Сибири. Реализация проекта началась в 1920 г., но после утверждения Советской власти работа прекратилось. Сибирская интеллигенция вернулась к идее спустя семь лет. В 1929-1932 гг. вышли первые три тома. При работе над материалами второго тома ССЭ были арестованы некоторые члены редколлегии по обвинению в белогвардейском заговоре. На место коллектива редакторов Москвой был назначен Б.З. Шумяцкий - большевик и руководитель красного партизанского движения в Сибири в годы гражданской войны (не являвшийся коренным сибиряком). «В политике, соц[иальной] и культур[ной] жизни СССР усилились централизаторские тенденции, краевед[ческие] начинания стали рассматриваться как ненужные, а затем и противоречащие ген[еральной] линии ВКП(б). Подготовка статей 2-го, 3-го и в особенности 4-го томов из-за организац[ионных], кадровых и полит[ических] трудностей значит[ельно] замедлилась» Посадсков А.Л. Сибирская советская энциклопедия// Историческая энциклопедия Сибири. Новосибирск, 2013// URL: http:// bsk.nios.ru/enciklodediya/sibirskaya-sovetskaya-enciklopediya.; изменилась «тональность» статей. Несмотря на высокую степень готовности - четвертый, пятый и шестой тома энциклопедии напечатаны не были; работа над ними окончательно свернута в 1937 г. после ареста многих авторов; изданные тома энциклопедии оказались в библиотеках в ограниченном доступе.

Для нас особенно интересна статья М.К. Азадовского «Литература Сибири», успевшая выйти в третьем томе энциклопедии. Несмотря на то, что Азадовский «разоблачает» и называет «порочными» областнические взгляды на литературу (они идут в разрез с марксистским литературоведением), он подробно описывает их, закладывает теоретическую базу для изучения локального текста Сибири. Он пишет: «Л[итература] с[ибири], по мысли областников, должна была в той или иной форме противостоять общерусской, вырабатывая свои методы и свои формы. Позже это пытался обосновать Потанин, выдвигая на первый план факторы биологические и физико-географические, при чем доминирующую роль он отводил климату. <…> Совершенно ясно, что всякие попытки обоснования Л[итературы] С[ибири] ссылками на физико-географическое или даже социально-экономическое своеобразие Сиб[ири] идеологически порочны в корне и неизбежно ведут в той или иной форме к областническим реминисценциям» Азадовский М.К. Литература Сибирская (дореволюционный период)// Сибирская советская энциклопедия. М., 1929// URL: http:// 45f.ru/sse/literatura-sibirskaya/.. Отметим, что исследователь не называет эти попытки неверными - лишь «идеологически порочными». Более того, сам Азадовский далее по тексту противоречит своему тезису - например, объясняет формирование особой культурной среды в Иркутске «исключительным географическим положением» города; указывает на тесную связь роста сибирской литературы во второй половине XIX века с появлением «нового социального элемента» - разночинцами.

Крайне интересен и важен (выбивающийся из общего контекста) комментарий Азадовского к программной статье М.А. Александрова (приезжего литератора, сознательно оставшегося до конца жизни в Сибири) - тот в 1830-е года намеревался издавать в Иркутске периодический орган, указывая на необходимость «иметь собственную литературу о Сибири, чтобы своим "собственным языком" развить свой жизненный умственный элемент». Азадовский отмечает: «для создания такой литературы на месте в самой Сибири еще не было достаточных предпосылок. Сибирская общественность не занимала такого места, чтобы иметь возможность влияния, выступая на страницах только местной печати. Было необходимо дать показ Сибири, противопоставив ее, как часть, имеющую право на самостоятельное развитие и существование, а не только, как привесок российского административного аппарата и объект колониальной эксплуатации» Азадовский М.К. Литература Сибирская (дореволюционный период)// Сибирская советская энциклопедия.. То есть обособление локального текста должно инициироваться и на начальных стадиях проходить в рамках национальной литературы; концепция «идентичности» формулируется сначала для «внешнего» пользования, и только потом в полной мере осознается и утверждается внутри региона.

По-прежнему актуален подход к исследованию локального текста, предложенный Азадовским: необходимо разделять и отдельно рассматривать «историю местного литературного движения» и «выход местных сил в общерусскую литературу и разработку местной темы в общерусской художественной литературе».

Обратим также внимание, что внутри сибирской литературы М.К. Азадовский отдельно выделяет тобольский и иркутский «типы культуры», имеющие самобытные особенности (обусловленные географией, историческими, социоэкономическими и собственно культурными процессами). Это демонстрирует «атомное строение» региональных текстов, их возможность распадаться на более мелкие локальные: в данном случае на районные (речь идет о разных типах культуры Западной и Восточной Сибири) и городские.

Предложенное в статье ССЭ определение локального текста (применительно к сибирской литературе) кажется нам слишком политизированным. Литературу сибири М.К. Азадовский трактует как «участок общерусской литературы, отображающий на краевом (местном, областном) материале ее общий путь развития и происходящие в ней процессы борьбы классов. Наблюдаемые же в ней специфические местные черты и особенности являются лишь результатом той конкретной обстановки и условий, в которых протекал на местах общий процесс классовой борьбы и которые определили ту или иную расстановку социальных сил» Азадовский М.К. Литература Сибирская (дореволюционный период)// Сибирская советская энциклопедия.. Возникает вопрос, с чем же связаны особенности конкретной обстановки и условий? Что отличает один регион от другого? Следуя даже марксистской логике (которой придерживается Азадовский) - распределение и специфика промышленных сил. А они во многом обусловлены естественными факторами: ландшафтом и климатом. Более того, климатическими условиями и фактором географической удаленности от центра объясняется то, что именно Сибирь стала традиционным местом политической ссылки. А М.К. Азадовский неоднократно указывает на знаковое влияние ссыльных на местную интеллигенцию. Противоречит предложенному определению «сибирской литературы» и ряд других фактов и комментариев, изложенных в статье.

Добавим, что в 1947 г. М.К. Азадовский опубликовал «Очерки литературы и культуры Сибири». Они являются глубоким фактологическим источником, однако многие теоретические выводы кажутся заведомо неполноценными и «сужеными», что, видимо, объясняется идеологическим диктатом. Схожие ограничения «Работа над двухтомником велась в атмосфере литературной борьбы, во многом представавшей как отражение и продолжение борьбы идеологической», - Якимова Л. Юбилейное время книги // Открытая книга. К 30-летию «Очерков русской литературы Сибири»// Сибирские огни. 2012. №8// URL: http:// magazines.russ.ru/sib/2012/8/o11.html. стояли и перед составителями двухтомных «Очерков русской литературы Сибири» (1982) - их подготовка началась в 1960-е гг., тогда же была разработана теоретическая база издания, сформулирован основной концептуальный подход. В общем введении провозглашается: «Литература любой области или края является лишь участком общерусской и, следовательно, не "краеведческие особенности" положены исследователями во главу угла, общие, единые для всей страны, в том числе и для литературы, закономерности развития. < …> Здесь не может идти речь о каком-то "сибирском" процессе, ибо такого не существует» Очерки русской литературы Сибири: В двух томах. Т. 1: Дореволюционный период. Новосибирск: Наука, 1982. С. 10. .

Тем не менее, обозначим имена некоторых ученых, занимавшихся во второй половине ХХ века изучением «сибирского процесса» в литературе и в культуре: Н.А. Дворецкая, Е.И. Дергачева-Скоп, А.П. Казаркин, Ф.З. Канунова, Н.Е. Меднис, В.Г. Одиноков, Н.Н. Покровскиц, Ю.С. Постнов, В.Д. Рак, Е.К. Ромодановская, М.Г. Сесюнин, Н.В. Серебренников, В.П. Трушкин, Б.А. Чмыхало, Ю.В. Шатин, Л.П. Якимова, Н.Н. Яновский, А.С. Янушкевич.

Выделим диссертации последних лет по этой теме, с которыми нам удалось ознакомиться:

- Анисимов К.В. Проблемы поэтики литературы Сибири ХIХ - начала ХХ веков: Особенности становления и развития региональной литературной традиции: дисс. … докт. филол. наук. Томск, 2005;

- Головинов А.В. Культурфилософская концепция сибирского областничества: этносоциальные и ценностные основания: дисс. … канд. филос. наук. Барнаул, 2010.

- Двойничев А.В. Отечественная историография сибирского областничества (60-е годы ХIХ века - 20-е годы ХХ века): дисс. … канд. ист. наук. Омск, 2006;

- Жилякова Н.В. Журналистика томской губернии второй половины XIX - начала ХХ века: дисс. … докт. филол. наук. Спб., 2012;

- Родигина Н.Н. Образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины ХIХ - начала ХХ веков: дисс. … докт. ист. наук. Новоссибирск, 2006.

Учитывая такой массив научных исследований о сибирском областничестве, мы не в силах претендовать на широкое освещение темы и на ее особое видение. Мы останавливаемся на этом феномене как на наиболее ярком и успешном примере (образце) формирования локальной (этнической и культурной) идентичности в России. С сибирским сепаратизмом связано развитие литературного краеведения как научной дисциплины в нашей стране - отчетливо видна его связь с социополитическим фактором. Особо подчеркнем, что сибирский локальный текст формировался в постоянной связи со столичным: местная литература и местные литераторы идентифицируют себя сначала через сближение, а потом через противопоставление с общим литературным процессом - это происходит на разных уровнях: тематическом, художественном, биографическом, издательском. Думается, что это обязательная черта в развитии любого локального текста.

1.3 Литературное краеведение в ХХ веке: методы, причины актуализации

Литературное краеведение как отдельная научная дисциплина появилось в России лишь в XX веке Особняком в данном случае снова стоит сибирская литература. Примечательна книга немецкого критика Г. Кёнига «Литературные картины России» (1837 г.), в которой впервые была оформлена мысль о региональной идентичности сибирской литературы внутри русской. Правда предполагалось, что «образующаяся <...> сибирская литература не будет, разумеется, иметь собственного отличительного характера. <...> Она будет иметь такое же положение и такое же отношение к российской литературе, как англо-американская к английской». (Цит. по: Анисимов К.В., Созина Е.К. История литературы Урала в контексте региональных исследований// Известия Уральского государственного университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2011. № 1(87). С. 274).

В первой половине XIX века американская и английская литературы действительно воспринимались как близкородственные. Однако сейчас очевидно, что литература США и Канады в процессе своего развития обособились от английской и являются абсолютно самостоятельными. . В целом - это был закономерный и очередной этап в развитии науки О становлении исторического краеведения в России см., напр.: Пашков А.М. Историческое краеведение Карелии конца XVIII - начала ХХ века как социокульутрное и историографическое явление: дисс. … докт. ист. наук. М., 2011; ; но катализатором его развития, безусловно, стали социальные потрясения начала века. Запрос на краеведение появился не только внутри науки, но и в обществе.

Если говорить о собственно научных предпосылках - то, видимо, большое значение оказали труды ученых XIX века по древнерусской литературе и фольклору, продемонстрировавшие возможность региональной идентификации. Местные особенности в литературном процессе XVIII-XIX веков были менее очевидны. Необходимо учитывать низкий уровень грамотности в России - по данным всеобщей переписи населения 1897 г., умеющих хотя бы читать было не более 21% Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. Начальное, среднее общее и специальное образование// URL: http:// istmat.info/node/238.. При таком раскладе трудно представить формирование самобытных литературных школ в регионах; к тому же провинциальная интеллигенция была биографически связана со столицами (в большинстве получала там образование), ориентировалась на нее.

Центрами «письменной культуры» оставались Москва и Санкт-Петербург, где регистрировалось 40 и 55 процентов грамотности соответственно. Возможно, потому литературоведение сегодня выделяет «московский» и «петербургский» тексты русской литературы. Однако тесная связь между двумя регионами, постоянный интеллектуальный и культурный обмен не позволили в полной мере обособить два культурных ландшафта.

Между тем отметим, что региональные особенности в народных промыслах (и прежде всего в иконописи) прослеживаются на протяжении всей истории - отчетливы они и в XIX веке - на их основе в XX веке появились самобытные региональные школы живописи (например, владимирского и уфимского пейзажей).

1.3.1 Социальный переворот как катализатор краеведческого движения

Революция 1917 г. вызвала государственный и общественный запрос на краеведение, на изучение самобытной истории региона. Выделим несколько факторов, обусловивших это:

- внутрикультурные:

1) под угрозой уничтожения оказались многие архитектурные и культурные памятники «буржуазной» эпохи - для сохранения необходимо было теоретическое обоснование их ценности в контексте истории региона и страны. Забота о культурном наследии стала объединяющим и организующим фактором краеведческого движения. Трогательно и показательно признание графа В.П. Зубова - главы комиссии по приемке и охране Гатчинского дворца, его первого директора (1917-1918): «Я прикинусь чем угодно, приму любую политическую окраску, чтобы охранить духовные ценности, которые возместить труднее, чем людей. <…> я оставался верен этому решению до той минуты, когда я убедился, что мое присутствие там не может быть больше полезным. Сегодня, после пятидесяти лет, после всех событий и катастроф, пережитых не одной только Россией, мне кажется, что подобные усилия, хотя и похвальны, но тщетны» Зубов В.П. Страдные годы России/ Сост., подг., вступ. ст. и комм. Т.Д. Исмагуловой. М.: Индрик, 2004. // URL: http:// you1917-91.narod.ru/zubov.html. ;

2) быстрые и радикальные исторические преобразования, повсеместные нововведения вызвали «пассеизм» - тягу к старине, «неизменному», вечному. «По мере того как жизнь уходила вперед, все острей, все пронзительней ощущалась <…> близкая и неминуемая разлука с прошлым - отсюда возникало желание как можно тщательнее сберечь о нем память» Ходасевич В.Ф. Белый коридор. Дом Искусств («Диск»)// URL: http:// hodasevich.lit-info.ru/hodasevich/vospominaniya/belyj-koridor/dom-iskusstv.htm., - рассказывает В. Ходасевича о работе краеведческого общества «Старый Петербург» в 1920-22 гг.

В том же очерке «Диск» Ходасевич пишет о том, что революция словно дала новую «подсветку» Петрограду - появилось нечто новое в массовом восприятии локуса: «люди <…> не могли не видеть, до какой степени Петербургу оказалось к лицу несчастье. Петербург стал величествен. <…> Эта красота - временная, минутная. За нею следует страшное безобразие распада. Но в созерцании ее есть невыразимое, щемящее наслаждение» Ходасевич В.Ф. Белый коридор. Дом Искусств («Диск»)…. Это субъективное ощущение трудно объяснить научными методами; однако, надо отметить, что этот трансцендентный образ изменившегося города фиксируют и другие современники: «Петербург словно омылся», - замечает Н.П. Анциферов в 1919 г; «Кто посетил Петербург в эти страшные, смертные годы 1918-1920, тот видел, как вечность проступает сквозь тление, - вспоминал религиозный философ Г.П. Федотов. - В городе, осиянном небывалыми зорями, остались одни дворцы и призраки» Федотов Г.П. (под псевд. Богданов Е).Три столицы// Вёрсты, Париж, 1926 год, № 1, с.147-163// URL: http:// www.yabloko.ru/Themes/Ukraina/ukr-5.html.; «город умирал смертью необычайной красоты, и я постарался посильно запечатлеть его страшный, безлюдный и израненный лик» Цит. по: Кузнецов П. Метафизика и практика Петербурга// Звезда. 2002, №8// URL: http:// magazines.russ.ru/zvezda/2002/8/kuz.html., - признавался художник М.В. Добужинский.

Запечатлено в художественной литературе и послереволюционное преобразование Москвы (однако оно было, видимо, менее ярким) - в качестве иллюстрации можно назвать уже обозначенную публикацию Г. Федотова: «Революция пощадила тело Москвы, почти ничего не разрушив <...> Она лишь исказила ее душу, вывернув наизнанку, вытряхнув дочиста ее особняки, наполнив ее пришлым, инородческим людом. С тех пор город живет как в лихорадке -- только не красной» Федотов Г.П. Указ. соч..

3) вследствие идеологического «запрета» прежней истории, ее коренного пересмотра - необходимо было заполнить образовавшийся гуманитарный «вакуум», дать новое содержание исторической науке, поэтому на первый план вышла (была выдвинута) менее «идеологизированная» история края;

- «политические»:

4) общее ослабление государства, переезд органов власти из Петрограда в Москву привел к децентрализации, снижению роли столицы в общественном сознании. Соответственно регионы почувствовали в определенной степени «оставленность» и обособленность, свою самостоятельность - вынуждены были осмыслить это;

5) в условиях гражданской войны расположение штабов, линии фронта определяло значимость тех или иных территорий. Советская власть провела административную реформу, во многом основанную на идеологической «подоплеке»: учитывалась роль региона в революционном движении. Так возвысился до уровня краевой столицы прежде безуездный Иваново-Вознесенск, а Тамбов (допустивший крестьянское «антоновское» восстание) потерял свой областной статус. Краеведение должно было «легитимизировать» в массовом сознании подобные изменения;

6) существовал и государственный запрос на краеведение в его буквальном значении - молодая власть действительно нуждалась в сведениях об устройстве и особенностях своих территорий. Более того, эти знания требовались для более убедительной агитации на местах - предполагалось, что краеведение может способствовать советскому «наступлению» на деревню: «Только обеспечив культурную гегемонию в деревне, будем мы в состоянии обеспечить себе и гегемонию политическую» Цит. по: Московская Д.С. Н.П. Анциферов и художественная местнография русской литературы. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С.164. (Н. Бухарин, 1924);

- «этнические» См. подробнее: Шнирельман В.А. В поисках самобытности: у истоков советского мультикультурализма// Неприкосновенный запас, 2011, №4 (78)// URL: http:// magazines.russ.ru/nz/2011/4/sh18.html.:

7) после революции «испытывавшие национальный гнет и подвергавшиеся активной русификации при царском режиме, <национальные меньшинства> впервые обрели реальную возможность и почувствовали необходимость сохранять и развивать свои собственные местные культурные традиции». Эту возможность новая власть подтверждала «Декларацией прав народов России» (2 ноября 1917 года), резолюцией XII съезда ВКП(б) о колонизаторской сущности политики самодержавия; в центральной прессе была развернута кампания борьбы с великодержавным шовинизмом;

8) советская национальная политика поддержала выделение и формирование этнических республик: «Советская власть создает нации; советская власть помогает оформиться отдельным племенам как нациям... Самое оригинальное - то, что советская власть, самая интернациональная власть, создает и организует новые нации» (А.И. Микоян, 1926) Цит. по: Шнирельман В.А. В поисках самобытности…. Их политическое обособление проходило параллельно с культурной идентификацией - в частности многие народы только после революции получили свою письменность; начались исследования их истории (национальная история становилась и краевой).

Перечисленные факторы дали краеведению, с одной стороны, массовость - оно превратилось в общественное (во многом непрофессиональное, но искреннее) движение, масштабы которого за десять послереволюционных лет выросли в 10 раз; с другой стороны, - государственную поддержку и научный патронат О внимании советского государства к региональной специфике, о желании понять ее истинную природу можно судить по тому, что с 1918 г. в структуре Академии наук работала Комиссия по изучению племенного состава населения России. С 1919 года открываются этнографические отделения и общества при крупнейших университетах страны - в том числе и в национальных республиках; создаются этнографические экспозиции в музеях, актуализируется археологическое движение. В 1924 г. для исследования кавказского региона был создан Северо-Кавказский комитет при Главнауке Наркомата просвещения РСФСР, позднее он реорганизован в Научно-исследовательский институт этнических и национальных культур народов Востока под руководством академика Н.Я. Марр. С 1924-м при президиуме ВЦИК начал работать Комитет содействия народностям северных окраин. . В 1922 г. при Академии наук оформилось Центральное бюро краеведения (ЦБК) - его возглавил академик С.Ф. Ольденбург, фактически возглавлявший и деятельность АН; издавались организационно-методические журналы «Краеведение» (1923-1929), «Известия Центрального бюро краеведения» (1925-1929), «Советское краеведение» (1930-1936).

Однако с середины 1920-х государственная политика относительно краеведческого движения претерпевает изменения. Постепенно исчезает-стирается академическая, научная составляющая. «По мере укрепления позиций И.В. Сталина, усиления централизации в руководстве страной краеведческим исследованиям на местах все чаще начали придавать прикладной характер» Соболев В.С. Академия наук и краеведческое движение// Вестник РАН. 2000. Т.70. №6, с.535-541// URL: http:// ihst.ru/projects/sohist/papers/sob00vr.htm..

Уже в конце 1920-х краеведческое движение подверглось централизации и бюрократизации. Все региональные общества и кружки должны были быть встроены в единую систему подчинения-управления. Наркомпрос предлагал «проводить планомерное развитие сети краеведческих организаций путем создания фабричных, заводских и сельских краеведческих обществ, ячеек, музеев, библиотек» Известия ЦБК. 1927. №9. С.297-298.. При этом общественные, часто неформальные, объединения старых краеведов-энтузиастов подавлялись - в том числе и экономически; так постановлением Президиума ВЦИК от 16 июня 1928 г. ряд организаций лишались государственного финансирования - в перечне из 42 региональных обществ было и Иваново-Вознесенское. Последствия таких ограничений можно проиллюстрировать строками из дневника (17 августа 1929 г.) А.Е. Ноздрина - участника ивановского краеведческого общества: «Ели бы наша любовь к прошлому, наш роман с ним получше и почаще обставлялся средствами, техническими приспособлениями, то из этого дела можно было бы создать целую новую эпоху. Но и при такой пока обстановке наша работа не есть крик моды, а то, что человеку нужно найти, и он нашел» Ноздрин А.Е. Дневники: Двадцатые годы/ Сост., подг. текста и вступ. ст. Л.Н. Таганова, З.Я. Холодовой. Иваново: ИвГУ, 1997. С. 77-78.. Краеведческое движение раннего периода характеризовалось ивановским поэтом как «явление большого романтического порядка» Там же..

О смене «нравственных» ориентиров краеведческого движения свидетельствует тот факт, что в 1930 г. ЦБК предложило региональным отделениям активно «содействовать экспорту научного материала»: «археологических, ботанических, зоологических, минералогических, этнографических и иных коллекций» Советское краеведение. 1930. №7-8. C.52-53.. Это при том, что изначально краеведческое движение во многом создавалось именно для охраны культурного наследия.

Историко-культурный ракурс краеведения с началом 1930-х меняется на производственный. Государство настаивало, чтобы краеведы большее внимание уделяли вопросам классовой борьбы. Показательно определение, данное «краеведению» в «корпоративном» методическом журнале (январь 1931 г.): «Краеведение <…> является одним из путей содействия со стороны советской общественности делу социалистической реконструкции СССР на местах, путем всестороннего, синтетического, можно сказать, диалектического изучения относительно небольшого района; изучения всецело подчиненного задачам диктатуры пролетариата вообще и задачам социалистического строительства в данном районе, в частности» Советское краеведение. 1931. № 1. С. 8. . Закономерным в этом контексте стало постановление СНК РСФСР от 30.03.1931 «О мерах по развитию краеведческого дела» Постановление СНК РСФСР от 30.03.1931 «О мероприятиях по развитию краеведческого дела»// http:// base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=23665.. Перед краеведами ставилась задача изучения «в частности, вопросов поднятия урожайности»; предлагалось увязывать краеведческие исследования «с конкретными планами социалистического строительства каждого данного района, предприятия, совхоза, колхоза».

С начала 1930-х гг. в краеведческих организациях происходят «чистки», закрываются отдельные секции и подразделения, ряд ученых оказываются осужденными (Г.А. Штерн, Г.Э. Петри, Н.П. Анциферов, Б.Ф. Чирсков и др.). Во второй половине 1930-х репрессии по отношению к краеведам становятся масштабными и чуть ли не поголовными. Это, конечно, вполне укладывается в общий сценарий отношения государства-Сталина к науке и культуре. Но краеведение представляло большую опасность, чем любое другое научное и «научно-популярное» общественное движение, - оно могло способствовать росту областнических настроений, региональному самосознанию, препятствующим тотальной и тоталитарной централизации страны.

В 1937 году постановлением Постановление СНК РСФСР от 10.06.1937 «О реорганизации краеведческой работы в центре и на местах»// URL: http:// base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=25061. СНК РСФСР было ликвидировано центральное и местные бюро краеведения - дальнейшее их существование признавалось нецелесообразным (без разъяснения); подверглись реорганизации научно-исследовательский институт краеведения в институт краеведческой и музейной работы. Краеведческая работа в стране «спускалась» на уровень «краеведческих музеев, вузов, школ, научно-исследовательских организаций и т.д.». Формально это постановление утратило силу (было отменено) только в 1963 г См.: Постановление Совмина РСФСР от 09.01.1963 № 27 «О признании утратившими силу решений Правительства РСФСР по вопросам культуры»// URL: http:// base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=22503..

1.3.2 Проявление регионального дискурса в художественной литературе

В послереволюционные годы «региональная тема» актуализируется и в художественной литературе. Писатели остро переживают за судьбу Родины в целом и тех ее областей, с которыми связаны биографически (где прошло детство, где живут родные и близкие). Новое административное устройство и социальный переворот вызывают болезненную рефлексию об устройстве земли. «Можно с определенной долей условности говорить о единстве «языка» природно-ландшафтных зарисовок у писателей 1920-1930-х гг. и научного описания местности у краеведов-ученых: о существовании общего для них ряда тем, образов и формул, не вызванных плагиатом, но оживленных единым социальным контекстом и общей ценностной парадигмой. <…> [1920-1930-е] - единственный период в отечественном литературном процессе, когда краеведение становится его неотъемлемой частью, когда хронотопическая образность наполняется краеведческим историко-культурным содержанием» Московская Д.С. Локально-исторический метод в литературоведении Н.П. Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг. (Проблема взаимосвязей краеведения и художественной литературы): Автореферат дисс. ... докт. фил. наук. М., 2010. С. 4-5// URL: http:// rudocs.exdat.com/download/docs-262387/262387.doc..

На примере конкретного локуса писатели пытаются дать картину масштабных преобразований страны. Яркий пример тому «Донские рассказы» и «Тихий дон» М. Шолохова. В романе-эпопее проявляются одновременно типичность донского региона в контексте всей страны и его уникальная самобытность: природная, ментальная, культурная - предопределившие и особое историческое развитие, роль края в революционном движении.

Многогранную региональную разнородность (объясняющую во многом причины и ход гражданской войны) пытались обозначить и другие авторы, описывающие послереволюционные процессы: например, Исаак Бабель дает «портрет» юга России в «Конармии»; Дмитрий Фурманов - Урала в «Чапаеве»; Лариса Рейснер - Поволжья в «Фронте» (очерки о волжской флотилии).

Малая родина становится источником вдохновения, особой художественной образности и главной темы для «новокрестьянской» литературы.

Надо отметить, что и собственно краеведческие тексты 1920-30-х гг. часто трудно отличимы от художественных: в них равноправно «участвуют» исторические факты, фольклор, рассказы местных жителей и биография самого автора-краеведа. Пример тому - двухтомное «Ситцевое царство» (1925, 1926 гг.) И.А. Волкова, повествующее об истории ивановского края. Правда в предисловии, написанном М. Сокольниковым (он еще будет фигурировать в нашей работе как теоретик литературного краеведения), отрицается беллетристическое начало этой книги - но вовсе не по причине отсутствия вымысла, а в связи с низкой художественностью: «если строго подходить к его [Волкова] очеркам и рассказам, это, конечно, не литература. У автора сильна публицистическая и газетная жилка; в описательной части у него много от фельетона; да и не богаты, не нарядны его слова. Но едва ли он претендует на славу беллетриста. Значение этих незатейливых очерков в другом: они помогают рабочему осмыслить свое рабское прошлое, понять величие и героизм революции и необходимость неустанной борьбы с последышами капитала» Волков Н.А. Ситцевое царство. Очерки и рассказы: В 2 т., Т.1. Иваново-Вознесенск: Основа, 1926. С.2.. Невысокую оценку краеведческой составляющей книги Волкова дал в своих дневниках(13.10.1926) и Авенир Ноздрин: «то, чем жили [его] бабушка и матушка, как они мыслили, он все это и втиснул в свою книгу, сделал ее по-бабьи, все ивановское сплетничество преподнес в таком виде, что стыдно становится за самого автора, а не за тех, кого он в этой книге ошельмовал, не найдя в описываемых им старых ивановцах ни одной человеческой черты» Ноздрин А.Е. Дневники: Двадцатые годы. С.96..

Необходимо выделить и внелитературные факторы, способствующие усилению «региональной темы» в художественной литературе. В условиях децентрализации страны и регионального обособления начала 1920-х стирается «книгоиздательская иерархия» - местные типографии уже не чувствуют своей провинциальности, появляется заказ и на свою собственную, местную, литературу. Показательно в этом отношении признание П.П. Бажова о работе над первой книгой «Уральские были» (1924): «Общество "Уралкнига" возомнило себя не хуже столичного. "Джунгли" Киплинга решило издавать и другие подобные же произведения. Возникла известная неловкость. А Урал где же? Я сидел в это время в "Крестьянской газете", в отделе писем. Пришли ко мне: "Ты напиши что-нибудь об Урале". - "Не шуточно дело". - "Да что-нибудь". - "О сысертских заводах могу". Согрешил книгой, впервые со мной случилось. Показалось удивительно легко. Над словом не думал. Запас был. Писал так, как у нас говорят. Когда пишешь на материнском и отцовском языке, да о том, что сам видел - легко. Встает картина. Календарных дат не надо. Сблизить понятия, сопоставить. Книга эта меня и погубила. Отсюда все и пошло» Цит. по: Бажов П.П. Собрание сочинений: В 3 т., Т. 3. (Примечания: Уральские были). М., 1952. С.100.. Это свидетельство подтверждает еще и то, что региональная литература выделяется из общелитературного процесса не только местной тематикой (пейзажем, сюжетом, героями), но и особыми языком, уникальной системой художественных образов и приемов; особой «ментальностью», углом зрения. Уральские сказы Бажова - не просто обработка фольклора; писатель создает легенду, мифологию места. Примечательно, что запрос на «сказы» появляется и в рамках других локальных текстов: в 1940-е годы появляются «Сказы о Волге» Е.А. Шаповалова (он открыто признает влияние и наставления Бажова), текстильные ивановские сказы М.Х. Кочнева.

В 1930 году Максим Горький писал об областных и «нацменьшинских» литературах как об очевидном и состоявшемся факте, отмечал их рост и требовал от критики, чтобы она «не игнорировала областной литературы и прессы» Горький М. О литературе// Наши достижения, 1930, № 12// URL: http:// gorkiy.lit-info.ru/gorkiy/articles/article-189.htm.. Этот призыв почти дословно «буревестник революции» повторил в докладе на первом съезде советских писателей (август 1934 г): «[Рецензенты, критики] - что очень важно - не интересуются ростом литературы областной, не говоря о союзной».

Горький пытался отстоять право для литераторов на изучение региональной истории и в 1930-е гг. - уже в период государственного давления на краеведческое движение. Сегодня трудно судить, какие цели двигали Горьким в действительности: истинное желание собрать и постичь региональную историю; или местный материал должен был всего лишь наглядно подтвердить историческую обусловленность революции - такая задача ставилась «пролетарским классиком» перед участниками проекта «История фабрик и заводов» См.: Журавлев С.В. Феномен «Истории фабрик и заводов»: Горьковское начинание в контексте эпохи 1930-х гг. М.: ИРИ РАН, 1997. . Это издание, задуманное в 1931 г., вполне отвечало требованиям центральной власти об утилитарно-прикладном назначении краеведения. Горький наставлял: «Работу [над изданием] нужно поставить таким образом, чтоб в результате получилось нечто подобное энциклопедии нашего [социалистического] строительства в его постепенном развитии от возникновения завода до наших дней» Горький М.А. История фабрик и заводов// Правда, 1931, 7 сентября// URL: http:// gorkiy.lit-info.ru/gorkiy/articles/article-78.htm..

Также Горький инициировал проекты «История городов» и «История деревни» - началась подготовка изданий, но не одно из них не было доведено до публикации. Исследовательница Д.С. Московская объясняет закрытие «городского проекта» тем, что в результате сбора и анализа материала отчетливо обнаружились последствия революция - материальная и духовная деструкция локусов: «Краеведческие наблюдения неумолимо свидетельствовали об уничтожении их исторического предания, обеднении духовно-нравственных ценностей населения и появлении советского мещанства. Смерть Горького лишь ускорила неизбежное сворачивание проекта» Московская Д.С. Локально-исторический метод в литературоведении Н. П. Анциферова и русская литература 1920 1930-х гг. (Проблемы взаимосвязей краеведения и художественной литературы): Автореф. дисс. … докт. фил. наук. М., 2010. С. 35// http:// rudocs.exdat.com/download/docs-262387/262387.doc..