Программирование научных исследований, работ и разработок

Конечно, для того чтобы такая процедура стала возможной и была теоретически доказательной, сами схемы деятельности должны быть детализированы и конкретизированы до такой степени, которая соразмерна с реальным существованием категорий сложности. Это -- принцип системной соразмерности процессов и структур рассматриваемым морфологическим организованностям. Но если даже используемые нами схемы процессов и структур деятельности не доведены до такой соразмерности, мы все равно можем осуществлять эту процедуру, мысленно помещать рассматриваемую организованность в те или иные функциональные блоки схемы и переносить на нее все, что мы знаем про эти блоки. Все отличие этой процедуры от вышеназванной будет заключаться, во-первых, в том, что она будет не доказательной, а гипотетической, и мы до поры до времени не будем иметь никаких подтверждений истинности получаемых нами представлений и знаний, а во-вторых, в том, что получаемые таким образом функциональные и структурные характеристики категорий сложности будут не специфическими, а лишь родовыми. Но это нисколько не умаляет важной роли и значения этих характеристик.

К этому можно добавить, что эта процедура будет задавать системодеятельную среду существования для рассматриваемого нами объекта -- процессуальную, структурную, а далее и морфологическую. Поэтому исследовательская стратегия, очевидно, должна заключаться в том, чтобы начать с базовых схем теории деятельности, гипотетически поместить в них рассматриваемые нами категории сложности изыскательских работ (сначала как некие организованности) и затем начать разворачивать эти склейки структурно-функциональных схем с наложенными на них символами рассматриваемых нами объектов в таком направлении и до тех пор, пока это разворачивание не приведет к схемам, соразмерным с рассматриваемым объектом.

3.1.2. Основным процессом в деятельности, конституирующим саму деятельность как в качестве рамки существования для разных организованностей, так и в качестве объекта рассмотрения и исследования, является процесс воспроизводства. Он захватывает собой все, что существует в деятельности: материал, морфологию, структуры связей и функций, процессы. В деятельность попадает практически все, что мы знаем, -- люди, машины, знаки, организации, взаимоотношения, сама природа. Именно процесс воспроизводства включает все это в деятельность и обеспечивает единство и целостность в рамках деятельности, в том числе и в историческом времени. Благодаря процессу воспроизводства деятельность сохраняет и поддерживает свои структуры, включая структуру самого воспроизводства. Поэтому процесс воспроизводства накладывает свою печать на все структуры и организованности деятельности; в силу этого каждый акт деятельности, каждая цепочка и каждая система коллективной кооперированной деятельности строятся таким образом, чтобы участвовать в процессе воспроизводства и поддерживать его.

В наглядно-целостном виде процесс воспроизводства изображается в схемах, подобных схеме, представленной на рис. 3.1.

Схема 3.1. Схема воспроизводства деятельности с трансляцией норм культуры

3.1.3. Уже одна наглядно фиксируемая структура этой схемы, изображающей деятельность в процессе воспроизводства (или воспроизводство деятельности), показывает, что в ней можно увидеть и прочертить объекты нескольких родов:

(1). Процессы трансляции эталонов, образцов, норм и т.п. и процессы реализации этих эталонов, образцов, норм во всех социальных системах мыследействования, развертывающихся в различных ситуациях. И если эталоны, образцы и нормы можно считать единичными и уникальными, то их реализации, напротив, всегда являются множественными: они развертываются, с одной стороны, в синхронические ряды, различающиеся по месту, с другой -- в диахронические ряды, различающиеся по времени.

(2). Ситуации социально-производственного мыследействования, в которых людьми ставятся и достигаются различные цели, решаются проблемы и задачи, существует определенная организация и всегда реализуются определенные эталоны, образцы и нормы. Ситуации мыследействования -- это ареал коллективных работ и коллективной жизни.

(3). Отдельные организованности, которые занимают свои места в мире эталонов, образцов и норм -- этот мир обычно обозначается как мир культуры, -- и организованности, функционирующие и появляющиеся в мире социально-производственных ситуаций, с одной стороны, под давлением этих ситуаций, а с другой -- под давлением эталонов, образцов и норм.

(4). Структуры связей между различными организованностями деятельности, расположенными как в пространстве культуры, так и в пространстве социальных реализаций. Эти структуры, очевидно, могут быть трех типов: (а) социальными, (б) культурными и (в) социокультурными, -- а если мы учтем еще направленность переходов из одного пространства в другое, то последний тип распадается на два: (в₁) социокультурные структуры и (в₂) культурно-социальные структуры. В дальнейшем мы увидим, что это последнее различение играет существенную роль при анализе категорий сложности изыскательских работ.

По-видимому, при деятельностном подходе на этом уровне детализации схем не может быть никаких других объектов, кроме перечисленных.

3.1.4. Важнейшим принципом структурации всего принадлежащего к миру деятельности является разделение и противопоставление социального пространства и пространства культуры. Это разделение является важнейшим механизмом, обеспечивающим воспроизводство деятельности и может быть зафиксировано как принцип двойственного (по крайней мере, а как правило -- множественного) существования всего деятельного: один раз -- в виде эталонов, образцов и норм культуры, а другой раз -- в виде живых социальных процессов мыследействования.

Этот принцип множественности форм существования всего деятельного нельзя смешивать с принципом множественности знаний, который мы разбирали в предшествующих главах.

Точно так же надо специально отметить, что в этом пункте принцип множественности существования всего деятельного специфицируется еще дополнительным различением существования в виде организованностей в мире культуры и существования в виде процессов в социальном мире, и эти планы предметно-онтологической интерпретации принципа множественности существований всего в деятельности надо будет обсуждать раздельно.

3.1.5. Можно сказать, что деятельность всегда существует в двух разных формах -- в процессуально-кинетической и в организованностно-статической. Первую можно считать принадлежащей деятельности по сущности, или по «природе», вторую -- «инобытием» деятельности, как говорил Гегель, или деятельностью «в превращенных формах», по терминологии К.Маркса.

Это обстоятельство в разных формах неоднократно отмечалось в философии, но сама идея двойного существования всего деятельного, его подлинного бытия и инобытия, с большим трудом проникает в науку и в научные исследования. Рассудочное сознание относится ко всем этим определениям в лучшем случае как к метафорам, но чаще склонно видеть в них какую-то мистическую манеру мыслить. Однако здесь нет никакой мистики, и это определение не метафора. Наоборот, оно является предельно точным и строгим, ибо анализ механизмов воспроизводства деятельности показывает, что процессы деятельности, протекающие на разнообразном материале, оставляют свои «следы» в виде знаков и вещей (которые по сопричастности тоже знаки особого рода), запечатлеваются в них и как бы откладываются и застывают на некоторое время, а затем все эти знаки и вещи вновь «оживают», становясь элементами живых процессов деятельности, и при этом во многом определяют и предопределяют характер самих процессов. Эти новые процессы деятельности опять застывают в виде знаков и вещей, которые снова оживают в последующих процессах. И так повторяется вновь и вновь, система деятельности непрерывно пульсирует, переходя из «живой» формы своего существования в «застывшую» и обратно.

Попеременное и вместе с тем параллельное существование в этих двух формах и есть подлинное существование всего, что принадлежит миру деятельности -- машин, орудий, речи-языка и даже самих людей. Но так как эти две формы их существования -- процессуально-деятельная и предметная -- разительно отличаются друг от друга, объединение их в одно целое и анализ в отношениях и связях друг с другом казались всем исследователям просто немыслимыми: научный рассудок брал либо одно, либо другое. Но тогда в итоге всегда оказывалось, что нельзя проанализировать и понять ни того, ни другого.

Сейчас, рассматривая все сквозь призму схем воспроизводства деятельности, этот результат нетрудно объяснить. Ведь если машины, вещи, знаки и сами люди являются застывшими формами живой деятельности, ее «отблеском», или «инобытием», то естественно, что они не могут быть поняты и объяснены сами по себе, вне их отношения к «живой» процессуально развертывающейся деятельности. Но точно так же и «живая» деятельность не может стать предметом самостоятельного научного исследования, когда она берется изолированно от фиксирующих и организующих ее орудий, машин, знаков и способностей людей, ибо, с одной стороны, эти орудия, машины, знаки, способности людей являются необходимыми условиями и элементами ее существования как деятельности, а с другой стороны, в силу существующих сейчас способов познания, она может быть отражена и воспроизведена в знании не иначе как через формы своего «инобытия», через застывшие формы вещей, орудий, знаков и способностей людей.

К тому же, как уже было отмечено, системная целостность и законосообразность всех социальных и культурных объектов обусловлены их двойственным существованием, переходами из «живой» формы в «застывшую» (или, как писал Гегель, «ставшую» и «успокоившуюся»), и поэтому, выделяя одну из этих форм в качестве некоторого самостоятельного целого и отделяя ее от другой, мы не можем обнаружить ни механизмов, ни закономерностей их жизни, в частности -- механизмов и закономерностей функционирования и развития.

И наоборот. Зафиксировав двойственное существование всего деятельностного и деятельности как таковой, беря в качестве принципа и исходного теоретического факта обе ее формы существования в связях друг с другом и с точки зрения объединяющего их процесса воспроизводства, мы можем надеяться определить основные механизмы и процессы происхождения, функционирования и развития всех организованностей деятельности и действия, можем надеяться объяснить их строение и организацию теми функциями, которые они выполняют в процессе воспроизводства деятельности и в процессах ее непрестанного усложнения и развития.

3.1.6. Исключительно важным и принципиальным в контексте этого анализа является различение норм и реализаций, фиксирующее основную инвариантную структуру деятельности и, одновременно, всего, что существует в ней и вместе с ней (см. рис. 3.2.).

Связка «нормы--реализации» является частью структуры воспроизводства с трансляцией элементов культуры. Но, взятая относительно общей схемы воспроизводства, она выступает как изображение определенной организованности внутри нее. Именно эта организованность, как мы уже отмечали, задает специфику «культурного», с одной стороны, и «социального», с другой, и одновременна членит все явления деятельностного мира на два класса, связанных между собой отношением «норма--реализация».

Рис. 3.2. Связка «норма-реализация» как важнейший структурный элемент системы воспроизводства деятельности

Вместе с тем, эта связка выступает как одно из важнейших категориально-онтологических определений всех без исключения явлений нашего деятельностного мира, и таким образом она накладывает определенную форму на содержание всех знаний о деятельностных явлениях и методы их получения, ибо от вида и характера онтологических представлений, как мы уже знаем, зависят как возможные способы разложения объекта на отдельные системы, так и логические формы последующей связи знаний об объекте в единую интегрированную систему.

Из этой онтологии вытекает целый ряд методологических требований.

Простейшая единица всякого социокультурного объекта должна задаваться связкой из двух систем -- системы норм и системы реализаций; только эта связка обладает подлинным социокультурным существованием в деятельности. Отдельные ее элементы можно анализировать и описывать в технических целях, но таким путем никогда нельзя выявить законы их жизни и, следовательно, построить науку о социокультурных объектах. И наоборот, использование этой связки в качестве основной формы при построении схем объектов снимает многочисленные парадоксы, выявленные разными социальными и культурологическими дисциплинами, и позволяет получать адекватные знания об объектах, являющихся организованностями деятельности.

3.1.7. В рамках связки «норма--реализация» получают естественное и законосообразное объяснение все зафиксированные факты двойного существования разных социокультурных объектов. Сопоставление двух способов их существования, взятых на полюсах отношения реализации, позволяет выделить в каждом таком объекте «форму» и «материал» и таким образом объяснить на схеме-модели как тождество норм и реализаций, так и их различие: именно «форма» оказывается той общностью, которая, с одной стороны, связывает и объединяет оба эти способа существования социокультурного объекта в одно целое, а с другой стороны, устанавливает и фиксирует их тождественность. Исходным носителем формы является норма, но в ней форма связана с несвойственным ей материалом, и поэтому необходимого социокультурного объекта, удовлетворяющего принципу соответствия формы и материала, не получается. Норма оказывается лишь символом или знаком объекта. Но такой способ существования соответствует ее назначению и функциям: ведь смысл нормы в контексте процесса воспроизводства состоит только в том, чтобы передать, перенести необходимую форму в социальный объект, создаваемый в процессе реализации. В своем исходном состоянии последний выступает как чистый материал и поэтому не имеет социального существования. Но, становясь материалом для оформления, предоставляя себя в качестве материала норме, т.е. в качестве того, в чем она должна реализоваться, он оформляется и благодаря этому приобретает определенность и полноту социального объекта. Одновременно форма получает адекватную для социального объекта материализацию, и вместе они дают нам полный и целостный социокультурный объект.

Таким образом, норма и реализация разнородны как по материалу, так и по способам своего существования, и именно как разнородные, как включенные в разные процессы и обладающие разными траекториями движений, они связаны друг с другом в одно социокультурное целое и могут стать «естественным» объектом научного исследования.

3.1.8. Если дополнить представление об объекте исследования, в схематической форме заданное на рис. 3.2., еще одной связью (и, соответственно, еще одним отношением), а именно связью, фиксирующей процесс образования нормы и идущей от нерасчлененного на форму и материал социального объекта к выражению его в другом, несвойственном ей материале и, соответственно, в другом объекте, то можно будет утверждать, что норма, рассматриваемая как система формально определенных единиц, является особой организованностью деятельности и средством организации социального объекта, в то время как сам социальный объект был процессом и в исследовании должен быть фиксирован в виде структуры.

Это превращение легко объяснить тем, что форма, отделяясь от социального объекта, теряет органически связанный с нею и определивший ее материал, и, чтобы существовать и сохраняться дальше, она должна, «умертвив» все процессы, как определяющие, так и влияющие на нее, запечатлеть себя в строении какого-либо нового материала. То, что мы называем «организованностью», и является этим мертвым отпечатком динамической структуры исходного социального объекта в новом материале. Но этот материал тоже имеет свою жизнь, хотя бы как материал нормы, используемый в процессах реализации. Чтобы обеспечить лучшие условия такого использования и вообще всей «жизни» норм, их ставят в системы специально созданных отношений с другими нормами и их материалом. Так в пространстве норм создаются свои особые системы, отличающиеся от систем социальных объектов уже не только материалом своих единиц, но и всеми теми связями, отношениями, функциями и «значениями», которые накладываются на каждую единицу нормативной системы ее окружением (см. рис. 3.3 ).

Рис. 3.3. Схема воспроизводства деятельности со связями нормировки.

3.1.9. Различие систем и, соответственно, способов жизни норм и реализаций, образующих вместе с тем метасистемы и метацелостности социокультурных объектов, позволяет без труда объяснить такие удивительные явления, как сравнительно устойчивую сохранность систем социокультурных объектов при непрерывных, разнообразных и часто весьма значительных изменениях входящих в них социальных объектов, или, скажем, принадлежность многих автономных и изолированных объектов мыследействования к одной социокультурной системе при отсутствии каких-либо непосредственных связей между ними.

Это же различие дает нам основание для разделения и разграничения таких понятий как «изменение объектов в системе», «развертывание системы», «развитие системы», а также основания для фиксации на схемах объектов и объяснения различий и единства «естественных» и «искусственных» процессов и свойств в социальных объектах.

Последний момент крайне важен еще и потому, что он дает возможность ввести понятие о «кентавр-системах» и их типах, а каждый такой тип задает особую логику связей знаний о социальных, культурных и социокультурных объектах.

Наконец, различение норм и реализаций дает нам возможность представить строение реальных социальных, культурных и социокультурных объектов в виде структур, связывающих наборы разных организованностей, погруженных на разный материал, или в виде наслоев (коллажей) разных организованностей, накладываемых на один и тот же материал, и на основе этого приема полисистемного анализа-синтеза разделять системные представления объектов по типам и объяснять их полисистемные связи и взаимодействия.

В целом, анализ, продолженный на этой системодеятельностной основе, дает нам необходимые ограничения вопросов, которые могут быть поставлены в отношении социальных, культурных и социокультурных объектов -- а они все так или иначе связаны со структурой «нормы--реализации», а кроме того -- необходимые представления о возможном строении и других логических характеристиках знаний, описывающих подобные объекты.

3.2 Категория сложности изыскательских работ с точки зрения системодеятельностных представлений

3.2.1. Все сказанное выше в полной мере применимо и к категориям сложности изыскательских работ.

Как живущие в системах деятельности и по ее законам они могут и должны быть представлены: I) как одна строго определенная организованность деятельности, имеющая свое единственное, совершенно уникальное существование, 2) как множество (по сути дела, бесконечное) разных организованностей деятельности, занимающих свои особые «ячейки», или «места», в функциональных структурах деятельности, безгранично развертывающихся в пространстве и времени за счет исторического существования деятельности, 3) как определенная структура, собирающая и связывающая множество подобных организованностей в единую систему, и, наконец, 4) как набор процессов в деятельности, вторичных по своему происхождению, поддерживающих воспроизводство и существование этой структуры из организованностей.

Таким образом, помещенные в структуру деятельности категории сложности получают сразу же ряд существенно различающихся (а в формальном плане и противоречащих друг другу) категориальных определений и, одновременно, способов существования. Они выступают: 1) в виде множества автономных и изолированных организованностей, каждая из которых может представить категорию сложности как таковую, 2) в виде набора коллекций из этих организованностей, и в этом случае только коллекция представляет любую категорию сложности в ее целостности, 3) в виде структуры, объединяющей все эти организованности и коллекции организованностей в одно системное целое; в этом случае только вся эта структура в целом может представлять категории сложности во всей их полноте, 4) в виде связки первичных и вторичных процессов в деятельности, обеспечивающих воспроизводство и, тем самым, существование самой этой структуры.

3.2.2. Чтобы пояснить это отнюдь не простое и совсем не тривиальное системодеятельностное представление о категориях сложности, мы можем воспользоваться образом колье из драгоценных камней.

Прежде всего оно состоит обязательно из множества камней, вставленных в оправу определенной формы и определенного строения. Каждый из этих камней и все они вместе не составляют колье, но если камней не будет, то не будет и колье. Вместе с тем, число самих камней не определено -- их может быть пять, семь, пятнадцать; число камней не существенно, но если их будет четыре или три, то колье вряд ли получится.

Для колье существенна оправа -- и этим оно отличается от простого ожерелья из бус. И именно оправа, ее форма и строение во многом определяют красоту и художественную ценность колье. Но сама по себе, без камней, оправа не составляет колье, и хотя она существенна для него, суть колье не в оправе.

Но еще очень важно употребление этих камней и оправы: их обязательно нужно носить на шее, и сама оправа должна быть сделана соответственно этому назначению; если, скажем, камни вставлены в оправу, позволяющую носить их только на руке, то это будет уже не колье, а браслет или что-то другое. Значит, деятельность, реализующая назначение и функции колье, а еще до этого определившая форму и строение его оправы, играет тоже не последнюю роль.

Так в чем же суть колье -- в наличии драгоценных камней, в их множественности, в наличии оправы, задающей определенную оформленность этим камням, или в способах употребления, фиксируемых в назначении этого украшения? И можем ли мы понять суть колье, редуцировав его характеристики к чему-то одному из всего того, что мы перечислили, или же, напротив, мы должны рассматривать все эти характеристики и анализировать, как все они соединяются в реальных объектах, обозначаемых этим именем?

Но точно так же, на наш взгляд, обстоит дело и с категориями сложности изыскательских работ: чтобы охарактеризовать их, надо зафиксировать множество разнокатегориальных определений, которые к ним относятся, -- и то, что они состоят из множества организованностей, и то, что эти организованности определенным образом структурированы и оформлены в деятельности, и то, что эти организованности имеют строго определенное назначение и строго определенные функции, которые раскрываются в употреблениях этих организованностей, а эти употребления, в свою очередь, фиксированы как их назначения и функции. И только после того как мы выделим все эти существенные характеристики категорий сложности и покажем, как они связаны в реальном их устройстве и раскрываются в их употреблениях в деятельности, только после этого мы сможем сказать, что мы проанализировали категории сложности и поняли, что они есть.

3.2.3. Исходная система деятельности, фиксирующая конституирующий ее процесс воспроизводства, весьма существенно помогает нам в этом. Следуя ей, мы прежде всего должны сказать, что все организованности, входящие в категорию сложности, должны делиться на две большие группы: I) группу парадигматических организованностей (куда входят все образцы, эталоны, стандарты, нормы и нормативы), которые существуют в культуре и транслируются в объективно-историческом времени деятельности (правая часть схемы на рис. 3.1., 3.2. и 3.3) и 2) группу синтагматических организованностей, которые появляются (или создаются) и употребляются в разнообразных конкретных ситуациях действования (или мыследействования), и представляют собой, с одной стороны, реализации парадигматических организованностей, а с другой -- нововведения, соответствующие неповторимым условиям и обстоятельствам социально-производственных ситуаций (левая часть схемы на рис. 3.1.).

Каждая из этих групп организованностей живет по своим особым законам: парадигматические организованности должны оставаться постоянными и совершенно независимыми от ситуаций мыследействования, они должны учитывать и предусматривать их инвариантным образом; синтагматические организованности, напротив, всегда должны быть варьирующими и за счет этих вариаций адаптироваться к каждой конкретной и неповторимой ситуации, отражая и воспроизводя ее особенности.

Кроме того, между организованностями этих двух групп (и далее двух систем) существуют двоякие ряды связей и отношений: с одной стороны, все синтагматические организованности представляют собой реализации, или манифестации, парадигматических организованностей (см. рис. 3.1., 3.2. и 3.3), а с другой стороны, парадигматические организованности представляют собой результат и продукт особых процессов и особой работы по своеобразному обобщению (инвентаризации), а точнее -- парадигматизации и систематизации различных наборов синтагматических организованностей (см. рис. 3.4.).

Рис. 3.4. Структура связи парадигматических и синтагматических систем.

3.2.4. Этот анализ системодеятельных схем можно продолжать и далее и за счет этого получить еще ряд принципиальных и весьма интересных характеристик категорий сложности изыскательских работ, но это будут уже собственно предметные разработки по теме, которые нужно соотносить с предметными представлениями, получаемыми в других подходах, -- а они еще не прочерчены даже в самом приблизительном виде. Поэтому, мы оставим пока это разворачивание предмета и сделаем несколько методологических замечаний в отношении принципов и техники работы с подобными схемами.

Прежде всего их можно понимать и использовать в качестве организационно-деятельностных схем, задающих мир работы для исследователей, проектировщиков, конструкторов, программистов и т.п. в том смысле, что их всех можно разместить по фигуркам позиционеров, уже зафиксированных на схемах, или вокруг значащих элементов схемы в «пустых» ее пространствах и таким образом в мыслительной имитации разыграть и определить целый ряд возможных и необходимых точек зрения и концепций, разворачивающихся в пространстве, которое, образно говоря, «назначила» и определила сама эта схема. Это будет первое ее употребление, которое, среди прочего, сразу же разделит естественно-познавательные и искусственно-технические отношения и позиции в этом мире воспроизводства деятельности.

Затем эту схему можно проинтерпретировать в качестве изображающей сам объект исследования, т.е. в качестве онтологической схемы -- и об этом мы уже много говорили. Нужно только специально отметить, что это обязательно будет унитарный и системный объект, охватывающий своими основными процессами все, что только может быть задано и будет существовать в рамках этой схемы.

В таком случае все разделения в объекте и все выделения в нем частичных объектов исследования надо будет осуществлять строго системно и, следовательно, отрабатывать процедуры и метод движения от внешнего контура объекта вовнутрь. Следовательно, здесь будет превалировать -- эту сторону дела мы уже отмечали -- структурно-функциональный анализ, а все морфологические характеристики элементов объекта мы должны будем вводить и определять исходя из структурно-функциональных представлений и опираясь на них.

Реализация этой концепции системного анализа потребует специальной проработки различий между собственно системными, объективными по интенции, интерпретациями схем и интерпретациями их как особой формы выражения основных принципов реализуемого подхода (в данном случае -- системодеятельностного). Более детализированное обсуждение этой стороны дела требует специального сопоставления собственно онтологических и подходных представлений и схем -- об этом тоже шла речь во второй главе, -- но здесь это должно стать основным пунктом дискуссий.

Крайне важным будет также различение объемлющих объектно-онтологических представлений и предельных, когда схемы объекта и организационно-деятельностные схемы, по сути дела, идентифицируются и склеиваются в своих предельных контурах. Этот момент впервые создает условия для прямых переходов от оргдеятельностных схем к объектно-онтологическим и обратно.

Вместе с тем, когда мы начинаем сравнивать подходные употребления схем с объектно-онтологическими, мы обнаруживаем, что вторые являются (или должны быть) закрытыми (в системном смысле), а первые -- открытыми, не содержащими «контура», или «обвода», объекта.

Этих замечаний будет пока достаточно, чтобы наметить основные способы и возможные формы дальнейшей работы с системодеятельностными схемами.

ГЛАВА 4. КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ В СИТУАЦИЯХ И СИСТЕМАХ МЫСЛЕДЕЙСТВОВАНИЯ