Философия. Основные идеи и принципы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Популярный очерк

Философия. Основные идеи и принципы

Издание второе, переработанное и дополненное

Москва

Издательство политической литературы

1990

Под общей редакцией доктора философских наук А.И. Ракитова

Авторский коллектив доктора философских наук А. И. Ракитов (руководитель; введение, главы § 1, III, § 4, IV, VII, § 2, VIII, XII--XV, XVII); В. М. Богуславский (главы I, § 2--5, II, VI, IX, XI); кандидаты философских наук В. Е. Чертихин (главы III, § 1--3, X, XVI); Г. И. Эзрин (главы V, VII, § 1, 3, VIII).

Философия. Основные идеи и принципы: Попул. Ф56 очерк/Под общ. ред. А. И. Ракитова.-- 2-е изд., переработ, и доп.-- М.: Политиздат, 1990.-- 368 с. ISBN 5--250--00321--4

В книге излагаются основы философии, методологии познания и деятельности, философские проблемы естественных и общественных наук, дается анализ основных черт современной немарксистской философии. Авторы рассматривают революционные изменения, происходящие в советском обществе, новые явления в науке, возможности информатизации общества, закономерности перехода к новой цивилизации, пути формирования творческой личности. Книга написана живым языком и содержит богатую информацию о развитии Вселенной, общества, культуры.

Рассчитана на широкий круг читателей.

ББК 15

0301040000-248 * 079(02)--90

Заведующий редакцией В. И. Кураев

Редактор П. П. Апрышко

Младшие редакторы Ж. П. Крючкова и Е. С. Молчанова

Художник О. А. Карелина

Художественный редактор А. Я. Гладышев

Технический редактор Е. Ю. Куликова

ИБ № 7726

Сдано в набор 04.09.89. Подписано в печать 13.02.90. Формат 60Х90:/п,. Бумага книжно-журнальная офсетная. Гарнитура «Журнальная рубленая». Печать офсетная. Усл. печ. л. 23,0. Усл. кр.-отт. 23,5. Уч.-изд. л. 26,28. Тираж 100 тыс. экз. Заказ № 4995. Цена 1 р. 30 к.

Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миусская пл., 7. Издательство «Горьковская правда». 603006, г. Горький, ул. Фигнер, 32.

ПОЛИТИЗДАТ, 1990

1. СОВА МИНЕРВЫ

«Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам»,-- говорил Гамлет. Что же «не снилось» мудрецам, современникам Гамлета? Над какими вопросами бился датский принц? Ответить на вопросы типа: который сейчас час? Каково расстояние от Лондона до Парижа? -- совсем нетрудно. Нетрудно это было и во времена Шекспира. Очевидно, что датского принца мучили куда более сложные вопросы. Это были вопросы о цели жизни, о возмездии за преступление, о любви и дружбе, о смерти и бессмертии, о сущности человека, о смысле бытия.

Мир, в котором жил принц, был миром сложным, эпохой перехода от средневековья к новому времени, эпохой Возрождения Старые устои, принципы и идеалы, нравственные ценности и освященные веками традиции, избавлявшие от сомнений и регламентировавшие поведение и намерения, уходили в прошлое. Возникали новые ценности, новые подходы к жизни. По-новому расставлялись фигурки на шахматной доске, называемой жизнь, и игра велась по новым, не до конца сформулированным и не до конца понятным правилам. И з личной, и в общественной жизни совершалось нечто беспрецедентное. При решении новых проблем нельзя было опереться на прежний опыт, на прежнюю накопленную зеками мудрость.

Но ведь вопросы, мучившие принца, возникали и раньше. Многие из них мы можем встретить уже в поэмах Гомера и Гесиода.

Мучили они и христианских мыслителей, создававших для их решения сложнейшие теологические учения, в которых природа, бог и человек, добродетель и порок, добро и зло, вера и грехопадение выстраивались в сложную продуманную систему. Казалось бы, что все ответы на вопросы давно найдены и людям остаются лишь простые проблемы, возникающие в повседневной жизни, для решения которых достаточно повседневного опыта и незачем обращаться к мудрецам и богословам. Домашние хозяйки и кузнецы, корабелы и домостроители, полковые командиры и финансовые чиновники легко справлялись с ними, опираясь на опыт и профессиональные знания. На первый взгляд эта призрачная простота вообще устраняет, делая ненужными и смешными вопросы, над которыми бился датский принц. Но стоило произойти глубинным переменам в жизни человека или переломам в судьбах народов и государств, чтобы иллюзия ясности и «решенности» исчезла и перед затерянным в мире человеком, а порой и перед целым обществом снова возникли тревожные, сжимающие сердце вопросы о смысле бытия, о борьбе добра и зла, о торжестве несправедливости, об эфемерности и недостижимости счастья. Сойдя с проторенной тропы, человек, прокладывающий новую историческую траекторию, оказывается перед сложным выбором, перед осознанием новых социально значимых и личных целей.

Он должен был понять, в чем причина прежних заблуждений и что такое заблуждение и истина вообще. Он должен был уяснить, зачем живет и какова цена жизни, является ли он ничтожной частицей или центром мироздания. Ему следовало понять, игрушка ли он в руках слепой судьбы или гигант, способный вступить в поединок с окружающим миром и в грандиозных космических сражениях подчинить себе мир и сделать его разумным. Но для этого нужно было понять и что такое разум, в чем разумность мира.

Каждый такой вопрос поднимал десятки других.

Неверно было бы думать, что мыслители прошлого не предлагали ответов, не давали продуманных и аргументированных решений. Как раз наоборот. История сохранила немало имен мудрецов, которые предлагали интереснейшие ответы на фундаментальные вопросы человеческого бытия. Эти ответы обобщали весь накопленный к тому времени опыт человечества, всю культуру, все знания данной эпохи. А так как мудрецы были живыми людьми, различавшимися одаренностью, темпераментом, социальным положением, то и ответы были весьма и весьма различными. Но, взятые в совокупности, они создавали особый, присущий лишь данной эпохе умственный резервуар, культурный фонд, великую библиотеку мудрости, из которой каждый мог черпать основы для личных взглядов и нравственных установок. Современники находили в этом «фонде» материал, формирующий мировоззрение, критерии, с помощью которых измеряли ценность поступков, достоинство, меру величия и низости совершенных деяний. Они находили там особые духовные навигационные приборы, позволявшие им прокладывать свои личные маршруты по бурному житейскому морю. Они находили, наконец, в этой мудрости утешение в минуты нравственных потрясений или неудач.

Человеческая история не развивается по прямой. В жизни отдельных людей и общественных групп, как и в жизни целых народов, время от времени совершаются коренные переломы, меняются устои жизни, рушатся старые ценности, а вместе с ними ветшает и начинает казаться беспомощной прежняя мудрость, обобщающая давно исчерпавший себя личный и исторический опыт. И тогда вновь возникают мучительные проблемы и вопросы, «которые не снились нашим мудрецам». В такие-то переломные эпохи и перед отдельным человеком, и перед целым обществом встает нелегкая задача: обрести утерянную ясность, разогнать надвигающийся сумрак сомнений, тревог и непонимания.

Древние греки изображали богиню Афину, покровительницу мудрости, с совой, сидящей на плече. Эта птица, как известно, хорошо видит в сумраке, в ночной тьме. Бесшумно совершает она полет, когда это недоступно всем другим пернатым. Поэтому римляне, называвшие Афину Минервой, говорили: «Сова Минервы вылетает в сумерки». Этим подчеркивалось, что подлинная мудрость, способная ответить на вечные и самые сложные вопросы, не возникающие при благополучном течении жизни, важнее всего, когда это течение нарушается и все находится в смятении, крутой ломке, а прежняя ясность сменяется духовным сумраком.

Именно в такой ситуации и находился датский принц, в жизни которого тесно переплетались личные и общественные проблемы и как бы резонировали смутные мелодии эпохи и личного бытия.

Но и в наши дни, на исходе XX в., на стыке тысячелетий, гамлетовские проблемы, одновременно вечные и сиюминутные, вновь обретают смысл, получая вполне современное звучание.

В истории человечества не раз случались гигантские переломы, определявшие исторические судьбы на тысячелетия вперед.

Таким был переход от кочевого образа жизни к оседлости, порожденный развитием земледелия и ремесла. Другой гигантский перелом связан с промышленной революцией XVII--XVIII вв.

И каждый раз эти перевороты порождали глубокие изменения в жизни, культуре и мировоззрении людей, в их понимании окружающего мира, в их познании самих себя. Еще более глубокие перемены должен повлечь за собой быстро нарастающий научно-технологический прогресс и лежащая в его основе информационная революция, современниками и участниками которой мы являемся. Вечным вопросам о смысле бытия, о развитии общества, о жизни и смерти, о познании истины, о добре и зле этот последний перелом в истории человечества придает особую окраску и значение. Вопрос: «Быть или не быть?» носил для Гамлета личный характер. Теперь он имеет общечеловеческое звучание, о котором и не подозревали мудрецы прошлого. Ведь только сейчас человечество благодаря мощи своего разума создало оружие, способное в считанные минуты уничтожить навеки все живое.

И если Земля единственный островок жизни во Вселенной, то вопрос этот приобретает не только земное, но и космическое звучание. Веками люди восхищались красотой природы, стремились постичь ее тайны, овладеть ее богатствами и стать ее господами. Еще несколько десятилетий назад можно было услышать призыв: «Не ждать милостей от природы, а взять их -- вот наша задача». А теперь господство над природой обернулось своей негативной стороной -- экологическим кризисом, угрожающим человечеству. В этих условиях вопрос об отношении человека к миру, к природе звучит совсем не так, как всего лишь несколько десятилетий назад.

Все эти проблемы могут обсуждать и обсуждают люди разных профессий, обладающие различным опытом и культурой. Но на протяжении многих столетий подобные вопросы обсуждались в рамках особой духовной деятельности, которую со времен античности принято называть философией. Что же представляет собой философия? Почему именно ей отводится такая роль в решении вечных, постоянно тревожащих человечество вопросов?

Если открыть любую энциклопедию или философский словарь, то можно прочитать, что философия б переводе с греческого означает «любовь к мудрости». Но философия и мудрость совсем не одно и то же. Более того, в известном смысле философия и традиционно понимаемая мудрость даже противоположны.

Еще в глубокой древности, задолго до изобретения письменности, людям для решения самых разнообразных, возникающих в жизни задач, проблем и вопросов необходимы были обширные знания. Они касались поведения животных, признаков съедобных и несъедобных растений, правил личного и общественного поведения, охотничьих и воинских приемов, сведений о мореплавании, климате, небесных светилах, врачевании, религиозных обрядах, колдовских заклинаниях, погребальных обычаях и многого другого. Чем дольше жил человек, чем лучшей памятью, наблюдательностью и способностью передавать эти сведения он обладал, тем больше он знал и тем большим влиянием мог он пользоваться в своем роде, общине или племени. Тот, кто превосходил подобными способностями и знаниями всех остальных, оказывался советчиком, учителем или наставником жизни.

Таких людей, как правило, и называли мудрецами. Один из современных исследователей заметил даже, что смерть мудреца для его соплеменников тяжким ударом, подобным по своему значению гибели от пожара крупной национальной библиотеки. Мудрецы не только хранили накопленный опыт, но и передавали его следующим поколениям, стремясь выделить и закрепить все наиболее ценное, важное для выживания своих сородичей и соплеменников. Однако традиционная мудрость по сути своей была консервативной.

Она была итогом тысячелетиями накапливавшегося опыте» и практических представлений. Ее изменения были столь же медленными, как и изменения в традиционном образе жизни древнего человека. Но уже во время великого исторического перелома, вызванного аграрно-ремесленной революцией, переходом к оседлости, созданием городов и изобретением письменности, события стали развиваться настолько стремительно, что прежней традиционной мудрости оказалось недостаточно. Люди, которые раньше были в основном потребителями природных благ, начали все больше становиться творцами условий своего существования.

Создавая города, прокладывая дороги и каналы, возделывая поля и пробивая глубокие шахты, они начали все активнее воздействовать на окружающую природу. Отношение человека к миру изменилось, изменилось и воздействие мира на человека. Все это требовало глубокого понимания, нового осмысления, нового подхода к самой деятельности человека, его духовному миру, его сознанию. Старая мудрость оказалась непригодной в новых условиях. Обществу потребовалось новое отношение к мудрости, новое отношение к миру. Это и вызвало появление мыслителей нового типа -- философов.

Если верить преданию, Пифагор Самосский (VI в. до н. э.) был первым, кто употребил слово «философия». Впоследствии оно быстро привилось и распространилось в Древней Греции, в жизни и культуре которой философы стали столь же значительными фигурами, как и политические деятели, полководцы и великие поэты. По интенсивности социальных и культурных изменений, по темпам развития научных знаний история Греции с VI по IV в. До н. э. превзошла все, что создала культура многих средиземноморских народов за несколько предшествующих столетий. Возникли новые политические структуры, новая мораль, мировоззрение и представления о ценности человеческой жизни. Это был подлинный социально-исторический и культурный переворот. И мудрецам нового типа -- философам -- пришлось одновременно решать две сложнейшие задачи: критически переосмыслить всю прежнюю мудрость, всю древнюю мифологию, все веками накопленные знания и одновременно предложить и выработать новое миропонимание. С тех пор отличительной чертой всякой подлинной философии становится критическое и одновременно творческое отношение к окружающему миру и к прежней мудрости.

Система взглядов, не обладающая этими признаками, просто не может считаться философией. Именно в этом смысле она противоположна традиционной мудрости.

Но есть еще одна характерная черта, разграничивающая традиционную мудрость и философию. Первая безлика. Она концептуализирует и выражает коллективный опыт, родовое или племенное знание. И то, что носителем этого знания, хранителем, накопителем является тот или иной мудрец, ничего, по существу, не меняет. Совсем иное дело философия. По верному замечанию В. И. Вернадского, подлинная философия -- глубоко личное индивидуальное знание. На каждой сколько-нибудь значительной философской системе лежит отпечаток ее создателя. На грани перехода от традиционной мудрости к философии (VII--VI вв. до н. э.) греки особенно почитали семь великих мудрецов, некоторые из которых (Фалес и Пифагор) могут уже называться философами. То, что перечень этих мудрецов неточен, а их индивидуальные характеристики смутны и почти не сохранились в исторической памяти, как раз и подтверждает, что они еще во многом относятся к мудрецам старого типа. По мере развития философии в каждом новом философском учении все отчетливее и ярче заметны черты определенной индивидуальности, отсвет вполне определенного и неповторимого гения. Именно это одна из причин того, что нельзя изучить философию, ознакомившись лишь со взглядами какого-то одного мыслителя. Овладеть этой сферой духовной деятельности, понять причину ее удивительной привлекательности и жизнеспособности можно лишь на основе последовательного изучения всех наиболее существенных и значительных философских учений. Важнейшая особенность философского знания заключается в том, что оно не предлагает решений, данных раз и навсегда, пригодных везде и при любых обстоятельствах. Она скорее учит человека искать такие решения, вооружает его методом познания мира и самого себя, методом глубинного постижения истины. В этом, быть может, заключается одна из самых серьезных трудностей в изучении философии, ибо именно этим философское знание во многом отличается и от здравого смысла, и от традиционной мудрости, и от науки, и от других форм духовной деятельности.

Наверное, из-за этого, а также из-за огромного разнообразия философских учений многие относятся к философии с недоверием.

За последние полтора столетия не раз раздавались голоса, что философия отжила свое, что теперь она представляет собой лишь реликт, лишь пережиток прошлого. В 1830 г. О. Конт во всеуслышание провозгласил, что эпоха философии, или метафизики, навсегда миновала и что наука в ней совершенно не нуждается, так как в состоянии решить все проблемы без какой бы то ни было философии. Наука сама себе философия -- утверждал он. Но вот что заставляет задуматься. Сколько бы ни провозглашали окончательную гибель философии, сколько бы ни утверждали ее полную бесполезность и ни доказывали, что она -- пережиток древнего неразвитого мышления, интерес к философии не только сохраняется, но и растет, особенно в переломные эпохи. Интерес к философии обостряется каждый раз, когда возникает проблема, затрагивающая самые основы человеческого бытия, мировоззрения, познания смысла и перспектив исторического процесса. Чем более развитой является страна, тем интенсивнее происходит в ней социальное, научное и технологическое развитие, тем чаще обращается ее общественное сознание к вечным вопросам, волновавшим философов с глубокой древности, и тем более значительное место занимает изучение философии в ее университетских программах. Почему же это происходит? Пожалуй, лучше всего на этот вопрос ответил молодой К. Маркс. «Так как всякая истинная философия,-- писал он,-- есть духовная квинтэссенция своего времени, то с необходимостью наступает такое время, когда философия не только внутренне, по своему содержанию, но и внешне, по своему проявлению, вступает в соприкосновение и во взаимодействие с действительным миром своего времени. Философия перестает тогда быть определенной системой по отношению к другим определенным системам, она становится философией вообще по отношению к миру, становится философией современного мира»'.

Чтобы понять, чем объясняется неугасающий интерес к философии, необходимо учесть еще и следующее: все процессы, с которыми мы сталкиваемся, можно поделить на конечные и бесконечные. Передача сообщения (например, письма) от автора к адресату -- процесс конечный. Он завершается, когда письмо получено и прочитано. Напротив, процесс передачи информации, как таковой (доставки писем вообще), бесконечен, по крайней мере пока существует человечество, иначе человечество распалось бы. Нечто подобное можно сказать и о процессах решения задач, вопросов и проблем. Одни из них должны получить окончательное решение в ограниченное время (операция аппендицита, изготовление праздничного пирога, строительство данного дома и т. д.), другие должны решаться постоянно. Поисками методов конечных решений обычно занимаются специальные науки и техника. Однако вопросы, касающиеся смысла и сущности бытия, жизни и смерти человека, его назначения, цели истории, выбора духовных ценностей и т. д., не поддаются конечному решению. Они возникают, обсуждаются и будут обсуждаться постоянно, пока существует человечество' Их-то рассмотрением и занимается философия. Ее специфика, следовательно, состоит еще и в том, что она вырабатывает методы познания и обсуждения «вечных вопросов», рано или поздно встающих перед каждым из нас. Понятно, что в переломные эпохи именно такие вопросы выступают на передний план, и так как мы живем в эпоху крутого перелома и в истории человечества, и в истории нашей страны, то философия, обращенная к современному миру, привлекает все большее внимание. Сова Минервы продолжает свой полет.

диалектика познание истина философский

2. ПРОБЛЕМЫ, ПРЕДМЕТ И МЕТОД ФИЛОСОФИИ

В учебниках и учебных пособиях философия чаще всего рассматривается как наука о наиболее общих законах движения и развития в природе, обществе и мышлении.

Такое понимание вызывает ряд возражений. Первое из них заключается в следующем. Если считать, что приведенное определение относится к философии вообще, ко всякой философии, то это просто не соответствует действительности. Многие философские школы и учения понимали философию иначе и не претендовали на открытие наиболее общих законов природы, общества и мышления. Если же считать, что это определение относится только к философии диалектического материализма, то тогда следует признать, что она почти не имеет общих точек соприкосновения с другими, по крайней мере современными философскими системами и концепциями. Из этого непосредственно вытекает невозможность не только говорить о каких-то преимуществах или философских достижениях диалектического материализма, но и сравнивать и сопоставлять различные философские школы, применяемые ими методы философского исследования.

Второе возражение связано с тем, что, на наш взгляд, понимание философии как науки о наиболее общих законах всего существующего явно несет на себе отпечаток натурфилософской трактовки философии как «науки наук». В античном мире, когда философия и наука еще не размежевались, а философы одновременно, как правило, были и учеными, занимавшимися математикой, географией, лингвистикой, астрономией, закономерностями познания и т. д., эти претензии были еще как-то обоснованы. В средние века, когда философия, бывшая, по существу, служанкой богословия, претендовала также на роль судьи, выносившего окончательный приговор по всем проблемам мироздания и сущности человека, для этого тоже имелись какие-то основания. Но в наше время бурного расцвета и продолжающейся специализации различных наук философы просто не в состоянии охватить все научные знания и соревноваться с учеными-специалистами. Они не в состоянии открыть «наиболее общие законы движения и развития». Если бы это вообще можно было сделать, то все остальные науки -- от математики, физики и астрономии до микробиологии, социологии, исторических и экономических наук -- были бы просто не нужны, так как все их содержание можно было бы по определенным логическим правилам вывести из таких наиболее общих законов. Однако это невозможно, и философия должна отказаться от непосильных и давно отвергнутых историей претензий на открытие наиболее общих законов развития и движения. Ей следует заниматься своими собственными проблемами, решать их своими собственными методами и средствами, по отношению к своему собственному предмету. Только тогда философия будет давать знания, не подменяющие различные науки, и в силу этого будет вызывать действительный и серьезный интерес.

Но как же возникло, откуда взялось обсуждаемое нами определение?

По-видимому, его источник -- одна из мыслей, сформулированных Энгельсом в посмертно изданной книге «Диалектика природы». Размышляя о диалектике, он утверждал, что материалистическая диалектика есть «учение о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления». Заменив в этом высказывании «учение» на «науку», а «диалектику» на «философию» и абсолютизировав его, авторы учебников и получили приведенное выше определение диалектического материализма и философии в целом. Но почему же оно получило широкое признание и распространение? Да потому, что на протяжении ряда предшествующих десятилетий, и особенно в годы застоя, до середины 80-х гг., философию наделяли особыми, несвойственными ей функциями, в частности идеологического надзора и контроля над наукой и духовной жизнью общества. Именно для этого философию нужно было представить как систему знаний «о наиболее общих законах», что якобы и давало основания для выполнения этой функции, поскольку все остальные законы, открываемые специальными науками, естественно, занимали более низкое место в системе иерархически построенных знаний. И так как философия в действительности не могла выполнять эти функции, то ее престиж, а вместе с тем и ее влияние были сильно подорваны.

Философия представляет собой особый вид духовной деятельности, но, строго говоря, она не является наукой, по крайней мере в том смысле, в каком мы считаем наукой физику, химию, биологию, механику, геологию, историческую науку и т. д. Каждая наука рассматривает не мир в целом, е лишь определенный его фрагмент, определенную сторону, ограниченный образ, пользуется довольно специальными методами, недоступными никому, кроме ученых-специалистов, опирается на эксперимент и точные наблюдения, пользуется приборами и т. д. Ничего подобного нет в сфере философии и философского познания, но это нисколько не умаляет достоинства философии.

Существуют и другие социально значимые формы деятельности, такие, как искусство, политика, религия и т. д., которые, не будучи наукой, заслуживают самого пристального внимания и оказывают огромное влияние на развитие общества, формирование сознания и культуры .

Вместе с тем нельзя отрицать связи философии с наукой и наличия у ряда философских школ четко выраженных признаков научности. Как и научное знание, философское знание является систематическим, последовательным. Как и наука, философское знание организованно, и одни его положения должны следовать из других в соответствии с правилами логики. Как и научные знания, философские знания доказательны. Они опираются не на веру, не на мистическое откровение, не на настроения или эмоции, а на обоснованные аргументы. Как и наука, философия прежде всего стремится к истине. Она вырабатывает знания, объективные и не зависящие ст произвола и дающие нам информацию об особых реальных явлениях, процессах и отношениях. Но этим сходство и исчерпывается. Перед философией стоят совсем особые задачи, которые не решает и не может решить ни одна наука. Философия только тогда и в той мере может быть полезна ученым, политикам, педагогам, деятелям искусства, в какой она решает свои собственные задачи. Во всех сферах деятельности и особенно познания неизбежно возникают философские проблемы, от решения которых во многом зависит их состояние и развитие.

Чтобы понять это, рассмотрим несколько примеров, которые прояснят и отличие философских проблем от проблем научных, и предмет и метод философского исследования.

1. И. Ньютон установил, что сила взаимного притяжения вычисляется по формуле:

Т = К1 m1m2 /r2

здесь ?1 -- гравитационная постоянная; m1, m2--массы взаимодействующих тел; r --расстояние между ними). Ш. Кулон нашел формулу для силы электростатического взаимодействия (E):

где К2 -- коэффициент; q1, q2-- величины взаимодействующих зарядов.

2. Классическая физика, описывая движение материальных объектов, пользовалась представлениями о трехмерном пространстве. Специальная теория относительности обнаружила, что движение происходит в особом четырехмерном времени -- пространстве. Современная физика, стремясь объяснить с единых позиций чрезвычайно сложные процессы движения и структурные строения как элементарных частиц, так и всей Вселенной, пользуется уже представлениями об одиннадцатимерном и даже двадцатишестимерном пространстве.

3. Согласно Гомеру, после взятия Трои союз греческих царей во главе с Агамемноном распался, а династия Атридов, к которой он принадлежал, также исчезла. Александр Македонский в IV в. до н. э. создал огромную империю, поработив множество народов, отняв свободу у ранее независимых городов Греции. Он предал огню и мечу множество культурных ценностей, обрек на смерть десятки тысяч людей. Он умер внезапно в 323 г. до н. э.

Его ближайшие соратники мгновенно перессорились, добились смертного приговора для его матери царицы Олимпиады, а затем приказали заколоть его жену Роксану и единственного сына Александра. Империя Александра распалась, а династия Аргеадов прекратила свое существование.

Создатель Великой Римской империи Юлий Цезарь был убит своим приемным сыном, не оставив потомства и не создав династии. Наполеон был предан соратниками и низложен с престола, умер в изгнании. После смерти его несовершеннолетнего сына прямая линия этой краткосрочной династии также прекратилась.

Иван Грозный был последним крупным царем в роду московских Рюриковичей. Он убил своего старшего сына Ивана, царевич Дмитрий также пал жертвой несчастного случая или заговора, а слабоумный сын Федор Иоаннович не оставил прямого наследника. Царская династия Рюриковичей также прекратила свое существование.

4. Согласно геоцентрической модели Клавдия Птолемея (90-- 160), Земля находится в центре Вселенной, а Солнце и планеты вращаются вокруг нее.

В соответствии с гелиоцентрической моделью Коперника в центре Вселенной находится Солнце, а Земля и другие планеты вращаются вокруг него по гелиоцентрическим орбитам.

Современная астрономия располагает сведениями о явлениях во Вселенной на расстоянии не более 12,5 млрд. световых лет от Земли, так как за этими пределами получение информации невозможно, поскольку звезды и туманности должны удаляться с той же скоростью, с которой движется в направлении к Земле идущий от них световой сигнал. Таким образом, Земля оказывается в центре «видимой» Вселенной, представляющей собой условную сферу диаметром 25 млрд световых лет.

5. Несмотря на все достижения современной космической технологии и совершенства астрофизической аппаратуры, никаких признаков жизни за пределами Земли не обнаружено.

6. Народонаселение Земли растет экспоненциально, одновременно разрушаются не возобновляемые ресурсы энергии (уголь, нефть) и плодородные земли, истощается запас полезных ископаемых.

7. В 1956 г. Дж. Маккарти была выдвинута идея искусственного интеллекта. В настоящее время компьютеры совершают по триллиону операций в секунду, способны выиграть шахматную партию у чемпиона мира, выполняют технический перевод, помогают ставить медицинские диагнозы и решают сложные экономические задачи, доказывают теоремы и т. д.

Может показаться, что эти примеры не связаны между собой. Однако это впечатление обманчиво.

Формулы, приведенные в первом примере, формулируют разные физические законы. Однако стоит нам сравнить между собой формулы Ньютона и Кулона, как мы обнаруживаем, что по своей алгебраической структуре обе формулы совершенно идентичны. Случайно ли это? Можно ли считать, что формальное сходство формул говорит о содержательном сходстве закона, хотя в данном случае связь между ними до сих пор не обнаружена. Подобные ситуации не редкость и заставляют задуматься о природе физического и математического знания, о том, в каком соотношении находятся друг к другу математические структуры, физические законы и описываемая в них физическая реальность, и можно ли на основании сходства формул переносить соответствующие физические знания из одной области в другую. Легко понять, что все эти вопросы не являются собственно физическими или математическими, но относятся к философским проблемам физики, поскольку речь в них идет о структуре знаний, об их сходстве и различии и об их отношении к объективной физической реальности.

Второй пример также касается физических проблем, но вызывает он совсем другие размышления. Мы можем легко представить движение в трехмерном пространстве. Оно соответствует нашему жизненному опыту и вполне наглядно. Образное, наглядное представление о четырехмерном пространстве уже невозможно, и уже совсем невозможно представить движение в 11 - или 26-мерном пространстве. Спрашивается, в каком же смысле употребляется здесь само понятие «пространство», имеет ли оно один и тот же смысл во всех случаях или различные смыслы и значения? Важно понять, зачем вообще в физике вводится многомерное пространство. Ученые обычно отвечают, что это делается для того, чтобы более адекватно описать мир и построить физическую теорию, объясняющую разнообразные явления с единой точки зрения. В основе такого взгляда лежит предположение о единстве мира, но само это предположение, впервые выдвинутое Парменидом (VI в. до н. э.) и названное С. Тулминым (род. 1922) «аксиомой Парменида», является философским, а не физическим, так как охватывает не только физические, но и все остальные явления и к тому же непосредственно не вытекает из наблюдений и экспериментов. Тем не менее стремление к единству понимания физического мира и к созданию единой теории разделяется почти всеми современными физиками. Из этого следует, что структура физической теории и способы ее построения диктуются не столько и не только фактами, отражающими объективный мир, но и установками человека, его представлениями о том, каким должно быть его знание о мире, какой должна быть «хорошая» физическая теория. Критерий такой теории также зависит от общих культурных, философских и методологических установок и ценностей.

Таким образом, и здесь за авансценой физических понятий, суждений и теорий вырисовывается вопрос об отношении человека к миру, о влиянии человеческих ценностей и установок на развитие научного знания.

Факты, изложенные в третьем примере, дают повод задуматься над тем, не является ли прекращение династий знаменитых полководцев и государей возмездием за причиненные ими страдания, разрушения, гибель государств, городов и людей. Не проявляется ли в этом мировая историческая справедливость, уравновешивающая славу государственного деятеля с бесславным концом династии? Случайна или закономерна подобная связь событий? Можно найти немало рассуждений на эту тему з трудах историков, но это, собственно, не исторические знания или аргументы, а философские проблемы истории, ибо понятия «случайность», «закономерность», «возмездие», «справедливость» связаны не только с историей, но и с представлениями человека о строении мира и человеческого общества, о своей собственной исторической судьбе и предназначении, а следовательно, и своем месте в мире. А этими «гамлетовскими» проблемами издревле занималась философия.

Тесно связаны между собой также примеры 4--7. Вопрос о месте Земли во Вселенной имеет гигантское мировоззренческое значение. Если Земля не является центром Солнечной системы и Вселенной, если она -- лишь один из многочисленных островов жизни, а человек не уникален, то мера ответственности за человеческое бытие, за судьбу культуры и цивилизации относительно невелика. Если же Земля действительно «особое», «выделенное» космическое образование и жизнь человека уникальна, а смена астрономических концепций фиксирует не только положение нашей планеты с ряду других, но и определенные мировоззренческие притязания, то вопрос, быть или не быть человечеству, и ответственность за сохранение жизни на Земле в условиях экологического кризиса, демографического взрыва и возможной термоядерной катастрофы приобретают поистине космологическое, универсально-философское значение. В этих условиях и проблема искусственного интеллекта утрачивает чисто технический, математический или психологический характер. Она перестает быть специально научной проблемой и становится проблемой философской, ибо вопрос о разуме как специфическом признаке человека перерастает в вопрос о возможности создания нечеловеческих разумных систем, способных к автономному существованию во Вселенной. Положительное решение этого вопроса может радикально изменить историческую судьбу человечества.

Мы видим, следовательно, что за самыми разнообразными, чисто научными вопросами, фактами и проблемами скрываются и серьезные философские проблемы, без понимания которых невозможно точно уяснить значение тех или иных научных результатов, концепций и теорий. Важность обсуждений и исследований философских проблем обнаруживается и тогда, когда мы сталкиваемся с механизмом формирования и действия мировоззрения, с необходимостью оценить его роль в функционировании культуры.

Чтобы проехать по определенному адресу в большом городе, необходимо представлять себе общий план этого города; чтобы прооперировать определенный орган, хирург должен знать его функцию, расположение и связь с другими органами внутри целого организма; для управления данным предприятием следует представлять его экономические связи с другими, его место в данной отрасли. Вообще для решения каждой частной задачи человеку необходимо знать ее место в системе данного целого, или, как говорят, в системном контексте. Чтобы правильно оценить перспективы своей деятельности, выбрать реальные, посильные цели, прогнозировать поведение других людей и социальных групп, оценить важность тех или иных технических или научных достижений, человеку необходимо иметь представление об окружающей природной и социальной среде, о мире в целом.

Иными словами, он должен обладать определенным мировоззрением. Каждая наука вырабатывает знания об определенной стороне мира, но ни одна своими собственными средствами и методами не в состоянии выработать мировоззрение. Разумеется, каждая эпоха имеет свое мировоззрение, зависящее от уровня развития знаний и характера культуры, от исторического опыта данного народа, данного общества. Если мировоззрение можно определить как систему взглядов, концепций, теорий и представлений, дающих нам информацию о мире в целом, то состояние мировоззрения в определенном временном интервале, в рамках данной эпохи обычно называют картиной мира. В деятельности определенных социальных групп и индивидов данной эпохи она выполняет примерно ту же функцию, какую выполняет для пешехода, идущего по определенному адресу, общий план города или для хирурга, оперирующего аппендикс, анатомический атлас или справочник. Но картину мира не следует представлять в виде рисунка или живописного полотна. Она очень сложна по своему строению и складывается из совокупности весьма разнородных знаний и представлений.

В древнейший период человеческой истории мировоззрение было мифологическим, картина мира складывалась из разобщенных, часто не связанных между собой мифов, объяснявших происхождение Вселенной, животных, растений и человека. Мифы объясняли также определенные события и эпизоды в жизни данного племени, данного народа, объясняли и нормировали охотничью, земледельческую, военную, семейно-бытовую и религиозную деятельность. Они представляли ту стадию развития познания и культуры, когда сложные и непонятные явления природы и общественной жизни объяснялись вмешательством сверхъестественных сил, таинственных, загадочных, мистических явлений или крайне примитивными аналогиями, «опрокидывавшими» представления о человеке и его поведении на окружающий мир.

В эпоху античности системообразующим принципом картины мира стал космос. Сам человек рассматривается как микрокосм.

Это понятие космоса охватывает сложнейший циклический процесс мирового круговращения, в котором все изменяется и повторяется. В конечном счете повторяется все и в жизни людей: происходит циклическое переселение душ, уходящих в царство мертвых и возвращающихся из него. Наглядным образом этой картины и главным ее символом были круг, сфера, процесс вращения. На формирование этой картины огромное влияние оказало наблюдение за движением небесных светил, за циклическими процессами в растительном и животном мире и такие великие изобретения, как изобретение колеса и т. п.

В рамках европейской культурной традиции в эпоху средневековья складывается совсем другая картина мира. В отличие от античной она статична, ее стержнем является бог, весь мир проникнут иерархическими структурами, основанными на соподчинении, субординации низших высшим: архангелы подчиняются богу, ангелы -- архангелам, герцоги -- королям и императорам, рядовые бароны -- графам, вассалы -- сеньорам, подмастерья -- мастерам, крепостные -- владетельным сеньорам. Центральным для этой картины является взаимодействие человеческой души и божественного начала, пассивной природы и божественного творческого промысла. Противодействие добра и зла, персонифицированное в сложных взаимоотношениях бога и дьявола,-- единственный и реальный источник происходящих в мире изменений.

Рамки этой картины образуют акт творения мира и конец света, а астрофизическая модель целиком определяется астрономическими представлениями Аристотеля (384--322 до н. э.) и Клавдия Птолемея.

В период позднего средневековья, Возрождения и раннего капитализма (XI11--XVI11 вв.) решающим фактором формирования картины мира было изобретение механических часов и создание разнообразных транспортных и производственных машин.

Весь мир начал представляться в виде огромного часового механизма, созданного и заведенного великим часовщиком -- богом.

Эти механистические представления были философски обоснованы Р. Декартом (1596--1650). Ж. Ламетри (1709--1751) и П. Кабанис (1757--1808) распространили их на человека, рассматривая его как чрезвычайно сложную машину. Б. Спиноза представлял уже и процесс мышления как особую автоматическую деятельность. Т. Гоббс и некоторые другие социальные мыслители XVII -- XVIII вв. пошли еще дальше, включив в механистическую картину мира общество, понимавшееся ими как гигантский механический агрегат взаимодействующих и борющихся социальных частиц --человеческих индивидов.

Мы живем в эпоху формирования новой, сзерхсложной картины мира. Ее детали до сих пор не состыкованы. Для ее формирования используются современные знания о структуре Вселенной и элементарных частиц, о кварках и глюонах, о двадцатишестимерном пространстве, сложнейшие биологические представления о природе живой материи, знания о законоллерностях общественного развития и природе человеческого интеллекта. Связь между деталями этой картины осуществляется посредством понятия об информационных процессах, пронизывающих и связывающих природу, общество и мышление.

Каждая такая картина мира прямо или косвенно, более или менее заметным образом влияет на поведение и историческую судьбу как отдельных людей, так и целых народов, социальных групп и сообществ. Ясно также, что ни одна из них не может быть создана одним, даже выдающимся мыслителем, одним, хотя бы и гениальным, «художником». «Художником» такой картины должно быть общество, точнее, все сообщество ученых: ведь современная картина мира является научной. Сам процесс создания такой картины -- процесс синтеза, стыковки, «объединения» и «увязки» основных элементов и деталей может осуществляться учеными разных специальностей. При этом важно понять, что подобный синтез не является собственной задачей ни одной отдельной науки. Задача эта по самой природе своей философская.

В основе ее решения лежат глубинные стержневые отношения --отношения человека к миру и мира к человеку. Окружающий насмир изучается сотнями различных наук: физикой, химией, биологией, социологией, геологией, астрономией, генетикой, информатикой и т. д. Человек также является объектом изучения различных наук: антропологии, психологии, физиологии высшей нервной деятельности, медицины и т. д. Его умственная деятельность изучается логикой и психологией, а языковая деятельность -- лингвистикой. Но отношение человека к миру и мира к человеку в качестве специальной «своей собственной» проблемы не изучает ни одна из этих наук. Данное отношение и составляет предмет философии, именно поэтому обоснование мировоззрения и синтез картины мира, фиксирующей отношения между человеком и окружающей средой, место человека во Вселенной и в обществе, были и являются философской по своей природе задачей. Этот вопрос Энгельс называл «великим», основным вопросом философии, подчеркивая при этом, что в четкой форме, в виде жесткого противопоставления сознания и материи, мышления и бытия он был сформулирован и осмыслен лишь в новое время. Важно понять, что, будучи основным, этот вопрос не является единственным вопросом, полностью определяющим все содержание философских запросов современности. В различные эпохи на передний план могли выдвигаться другие вопросы: о соотношении единичного и общего; эмпирического, чувственного и рационально-логического познания, рационального и иррационального и т. д., в зависимости от того, какие именно виды человеческой деятельности претерпевали наиболее радикальные преобразования в данную эпоху и оказывали наибольшее влияние на судьбы людей, нуждаясь в силу этого в наиболее глубоком и всестороннем философском осмыслении.

С учетом этих рассуждений можно также четко и обоснованно ответить на вопрос, зачем и почему философия, как особая форма духовной деятельности, нужна людям науки, искусства, деятелям политики и педагогам. Неверно думать, будто бы философия задает ориентиры художественной и научной деятельности, определяет цели искусств и науки, будто бы человек, не изучавший специально философские трактаты, не в состоянии правильно решать физические, химические, математические, социальные, экономические или политические проблемы. Дело совсем в другом. Как мы выяснили, в решении всех социально значимых конкретных задач большого масштаба, будь то задачи научные или мировоззренческие, рано или поздно возникают философские вопросы -- вопросы, требующие выяснения того, как относится человек к миру, какое место он в нем занимает, как он его познает, как он действует в этом мире. И независимо от того, осознает ли ученый, художник или политический деятель, что эти вопросы являются философскими, он, по существу, вынужден их обсуждать, вникать в их сущность, разбираться в их содержании для того, чтобы вернее и глубже решить свои собственные задачи, что-бы точнее определить их место и значение в общем контексте человеческой деятельности. Так как наличие сознания и сознательной деятельности является наиболее очевидной, яркой, бросающейся в глаза отличительной чертой человека, то все философские вопросы, возникающие в сфере науки, художественной или общественно-политической деятельности, в сфере религии или культуры, рано или поздно принимают форму вопроса об отношении сознания, мышления как специфической человеческой черты к окружающему миру, т. е. ко всему, что не является сознанием, включая природу и общество.

Вспомним теперь примеры 1--7. Общим для них как раз и является присутствие вопросов об отношении сознания к окружающему миру. Как относятся математические структуры и физические понятия к объективным физическим процессам? Являются ли историческая закономерность и случайность чем-то независящим от человека, или они результат нашего подхода к истории? Являются ли возмездие и справедливость фактами истории, или же это продукты нашей интерпретации исторических событий?

Порождено ли наше представление о месте человека в мире неполнотой знаний, или же мы располагаем на этот счет окончательным, абсолютно достоверным знанием? Эти и подобные им вопросы оказываются как бы нанизанными на основной вопрос философии.

В отличие от высших животных, обладающих простейшими предметно-ориентационными знаниями о внешнем мире, человек не только располагает качественно иными знаниями, несопоставимо более глубокими и большими по объему, но и уникальной способностью размышлять и думать о собственных знаниях, анализировать и совершенствовать их. Знания об окружающем мире выступают как сознание. Размышления же и анализ сознания представляют собой самосознание. Каждый человек з большей или меньшей степени обладает самосознанием и соответствующей способностью думать о себе, разбираться в своих психических, духовных, интеллектуальных состояниях. В общественном плане, в масштабе всего общества, в масштабе культуры эту роль выполняет философия. Недаром с самого начала она выступала как критический анализ и творческое совершенствование мудрости, т. е. суммарного и наиболее ценного, общественно значимого опыта людей, их общественного сознания. Философия, следовательно, выполняет совершенно уникальную функцию -- функцию социального самосознания, и именно поэтому она оказывается духовной квинтэссенцией своей эпохи. Эту функцию не выполняет никакая другая форма духовной деятельности людей. Ею не занимается и наука, ибо науки, порознь и вместе взятые, решают не менее важные, но другие задачи.

Ф. Энгельс выделял в основном вопросе философии две стороны. Рассматривая отношение сознания к внешнему миру исторически, философы стремились понять, что является первичным, определяющим: сознание или внешний по отношению к нему материальный мир? Те из них, которые в силу различных обстоятельств считали, что сознание представляет собой продукт видоизменения или развития внешнего мира, что оно возникает лишь на определенном этапе развития или представляет собой результат взаимодействия различных материальных явлений, назывались материалистами (от лат. materia -- вещество, первичное начало).

Философы, придерживавшиеся противоположных взглядов и полагавшие, что сознание является первичным, изначальным, а внешний мир вторичным, назывались идеалистами, и притом объективными, так как признавали наличие какого-то универсального, например божественного, сознания, изначальных идей, существовавших вне и независимо не только от материи, но и от сознания человека. Последнее рассматривалось лишь как частное проявление объективного мирового сознания. Особую разновидность идеализма представляет субъективный идеализм, утверждающий невозможность доказать ни существование материи, ни существование объективного мирового сознания, духа, идей и полагающий, что точно и без всяких сомнений можно признать лишь наличие индивидуального человеческого (субъективного) сознания, а все остальное можно допустить лишь как результат его деятельности, плод воображения. В дальнейшем мы остановимся на этих концепциях подробнее. Сейчас же следует подчеркнуть, что они не раз изменяли свои формы и что ни одно из этих основных философских направлений, в том числе и идеализм, нельзя подтвердить или опровергнуть какими-то чисто словесными аргументами, объявив заблуждением, ошибкой и т. п. В рамках каждого из этих направлений выдвигались серьезные философские аргументы и заслуживающие внимания глубокие и социально значимые учения. История науки, техники и развития общества и культуры подтверждает правоту и большую адекватность философского материализма, но из этого совсем не следует, что идеализм не заслуживает внимания и серьезного изучения, так как в его рамках нередко выдвигались гипотезы, принципы и положения, допускающие научную, даже материалистическую интерпретацию и имеющие определенное значение, особенно при анализе структуры и функции человеческого мышления.

Вторая сторона основного вопроса философии тесно связана с первой и, по существу, образует стержневую проблему большинства философских исследований. Это вопрос о познаваемости мира. Его можно сформулировать так: дают ли наши знания необходимые сведения об окружающем мире и о самом человеке? Можем ли мы точно, определенно и исчерпывающим образом познать окружающий мир и самих себя, или же это невозможно и наши знания иллюзорны или ограниченны? Противников познаваемости мира принято называть агностиками (термин, предложенный английским биологом Т. Гексли, состоящий из греческих слов а--«не», gnosis -- «знание»). Последовательный агностицизм, полностью отрицающий познаваемость мира,-- явление довольно редкое, однако все же встречавшееся в истории философии. Причем его сторонниками бывали не только субъективные идеалисты, например Д. Юм (1711--1776), но и некоторые материалисты (например, Демокрит в поздний период своей жизни).