Таким образом, в ряду терминов - «пси-ансамбль», «Текст», «Книга», «соавтор», «безличный дух», обозначающих одно и то же, появляются термины «подсознание» и «интуиция». В третьем параграфе список дополняется терминами «отражение» и «творческая функция психики». В этой связи может показаться, что анализ творчества, проводимый автором настоящей монографии, сводится к умножению терминов и содержательно ничего не дает. Однако это не так. Денотатным тождеством терминов удается обеспечить содержательный синтез качественно различной информации, упакованной в отдельных научных направлениях, естественно, под различными наименованиями. В термине «пси-ансамбль» скрываются синергетические характеристики, которых нет и не может быть в содержании термина «подсознание». Термин «соавтор» выделяет другую сторону творческого начала и этим самым дополняет содержание термина «пси-ансамбль» до некоторой полноты и т.д. Вместе с тем, в терминологическом наборе одного и того же денотата - творчества в психическом аспекте - термин «пси-ансамбль» является ключевым, структуроносным для содержания других терминов по причинам, оговоренным в начальных разделах монографии. Поэтому получается, что о пси - ансамбле отдельные науки рассказывают под шифрами разных терминов. Наша задача сводится к расшифровке текстов, в частности, в данном параграфе раскрывается содержание пси-ансамблей, которое аккумулировано психологией в терминах «подсознание», «интуиция», «сверхсознание». Признаки, входящие в определение пси-ансамбля, собираются нами из понятий, характеризующих отдельные стороны пси-ансамблей, изучаемые различными науками. Так осуществляется определение пси-ансамбля.

2. О составе пси-ансамбля. Человеческий организм устроен необычно: часть жизнедеятельности наших органов - сердца, печени, почек, половых органов обеспечивается и контролируется мозгом, минуя сознание. И это понятно, сознание - результат деятельности человека и возникло для руководства и контроля над действиями в деятельности. Вместе с тем информация о работе органов внутренней секреции в виде различных ощущений -- боли, жажды, голода, томлений, стрессов и т.д., попадает в сознание и вынуждает человека к активности, которая бы ликвидировала дискомфорт, имеющий основание во внутренних органах. Как правило, это осуществляется изменением внешних условий существования человека. Однако возможно прямое включение сознания в работу внутренних органов - йоги могут замедлять ритм сердца, производить сокращение печени, осуществлять приток крови к отдельным участкам кожи и т.д. Иными словами, филогенез предопределил механизм автоматического и неавтоматического режимов управления работой отдельных органов нашего тела, в том числе мозга. При этом выделяются следующие типы автоматизмов:

· Автоматизмы биоциклов (работа сердца, легких, почек, органов внутренней секреции, органов чувств);

· Автоматизмы предметной деятельности (навыки, привычки, шаблоны);

· Автоматизм мыслительной деятельности (интуиция, управление речью, озарение, штампы, стили мышления, стереотипы, установки и т.д.).

Автоматизмы биоциклов даны нам природой от рождения, и имеют, безусловно, рефлекторную основу. Для обозначения этой группы автоматизмов лучше всего подходит термин «бессознательное», поскольку сознание не оказывает влияние ни на состав, ни на работу этой части жизнедеятельности человека. Термин «подсознание» в настоящей работе будет употребляться для обозначения той группы автоматизмов, которая имеет происхождение из элементов сознания; это те действия сознания, которые, приобрели прочность предрассудка, аксиоматический характер в силу многократного, миллиардного повторения и не требуют при своей реализации контроля со стороны сознания.

Наблюдается тенденция редуцировать все содержание пси-ансамбля к подсознанию. Делается это различными средствами. Например - определяют интуицию свойством внимания, формой параллельного мышления, Объявляют подсознание по происхождению и, по сути, формой инобытия сознания. А.Т. Шумилин в многочисленных статьях по интуиции (в ряде случаев - в соавторстве) настойчиво проводит мысль о том, что по содержанию автоматическая сфера психики наполнена теми же формами отражения и теми же логическими операциями, что и сознание. Указывается также на автоматизмы, которые могут перемещаться в подсознание через неосознаваемые действия. Выдвигается гипотеза, что неосознаваемая информации при восприятии действительности «оседает» в памяти и может актуализироваться в интуиции в осознаваемых формах. Реализуется, говоря языком психоанализа, «вытеснение» и т.д.

Однако еще А. Пуанкаре и Ж. Адамар выделили автоматизмы психики, но отклоняли идею считать озарение и инкубацию результатом работы сознания в автоматическом режиме. «Бессознательное «я» не только автомат, оно способно здраво судить, оно обладает чувством меры и чувствительностью, оно умеет выбирать и догадываться…», - читаем мы на 41 странице цитированной книги Ж. Адамара. При этом оно умеет догадываться лучше, чем сознательное «я», так как преуспевает там, где последнее потерпело неудачу. В VIII главе книги на примерах открытий Ферма, Гаусса и других выдающихся математиков Ж.Адамар доказывает, что интуитивно полученные материалы, составившие славу и Ферма, и Гаусса, не могли быть результатом вытесненных осознаваемых или неосознаваемых форм мышления, так как для понимания, а тем более получения на основа понимания этих результатов требуется аппарат, который был создан значительно позже их интуитивной формулировки. Это, во-первых, дает основание высказать гипотезу относительно природы пси-ансамбля: пси-ансамбль характеризуется специфическими формами бытия информации.

Существует процесс перекодировки информации, фиксированной в пси-ансамбле, в формы сознания. Образно говоря, мысль человека, при переходе из одних разделов психики в другие, вынуждена «одеваться» в различные одежды.

Во-вторых, подтверждается, в который раз, предложенный во II разделе закон увеличения содержательности в инновационных процессах, согласно которому при функционировании пси-ансамбля на творческом уровне, возникает внутри ансамбля новое содержание, не сводимое ни к условиям, ни к предпосылкам, а, значит, - к содержанию сознания и подсознания. Таким образом, имеет смысл выделять в непроизвольных психических действиях еще одну структуру, включающую в себя существенную часть состава пси-ансамблей. Назовем ее «сверхсознанием».

Конечно, хотелось бы сказать большее о составе пси-ансамбля в части сверхсознания. Однако работа пси-ансамбля во многом, носит характер «черного ящика»: есть «вход», есть «выход», но, состав и последовательность операций осуществляемых в ходе интуиции в каждом конкретном случае, нам неизвестны. Во сне, по-видимому, мы имеем некоторые картины разыгрываемых в пси-ансамблях событий, но составить, по ним представление о процессе интуитивного решения не можем. Это, конечно, не значит, что мы вообще ничего не можем сказать о составляющих пси-ансамбля. В известной мере гипотеза о собственных формах упаковки информации в пси-ансамбле коррелирует к теориям динамической памяти, исследуемой многими психологами. Этот вид памяти существует как нечто в себе, но не выражается в образах, словах, мыслях или действиях какого-либо рода сознания, протекает в поле так называемых чистых символов. После того, как результаты «чисто смысловой динамики» всплывут в сознании, усилия творца направляются к ее вербально-логической шлифовке. Получается так, что ткань пси-ансамбля построена из значений, а не знаков. Мир пси-ансамблей - это мир смыслов, аналогий и «чистых» афоризмов. Информация, как некоторая сущность, входя в сверхсознание, теряет знаковую часть своего содержания. Остается значащая часть, которая обрабатывается в составе пси-ансамблей в чисто смысловом плане. Новое содержание, рожденное в недрах пси-ансамблей, по-видимому, также выступает как «чистый смысл». Затем следует редукции смыслов до знаковых единиц - слов, которые уже оказываются элементами другого психологического пространства - сознания.

3.Функции пси-ансамбля. Знакомым с автоматизацией творчества известно, что при построении машины, моделирующей сочинение стихов, музыки, игру в шахматы и т.д., необходимы два элемента: а) генератор случайных моментов; б) механизм, отбирающий из этих случайных величин их последовательности. Например, в случае сочинения музыки генератор случайных величин выбрасывает ноты разного качества, длины звучания, отбираемые в последовательности, служащие нотной записью нового музыкального произведения. В человеческой голове процесс творчества протекает таким же образом: роль генератора случайных событий - звуков, слов, фраз, кодов и т.д., выполняет пси-ансамбль. Отмечая это обстоятельство, П.В. Симонов пишет: «Неосознаваемость определенных этапов творческой деятельности мозга возникла в процессе эволюции как необходимость противостоять консерватизму сознания... Вот почему процесс формирования гипотез, освобожден эволюцией от контроля сознания, за которым сохраняется функция отбора гипотез, адекватно отражающих действительность». [148] Об этом же говорил П. Валери. Однако было бы упрощением такое функциональное разделение сознания и пси-ансамбля считать абсолютным. А. Пуанкаре, и его поддерживает в этом случае Ж. Адамар, считал: «…бессознательное (по нашей терминологии - пси-ансамбль) решает не только сложную задачу создания различных идей, но и существенную и деликатную задачу выбора сочетаний, удовлетворяющих нашему чувству красоты». [149] Подсознательно уже выбирает и выбирает, по-видимому, поддаваясь не только чувству красоты (на чем настаивают А. Пуанкаре и Ж.Адамар). Отбирает также и сознание. Оно также может генерировать случаи. Кроме того, сознанию отводится функция записи результатов пси-ансамбля, оценки, придания тех или иных форм социального бытия. Однако консерватизм сознания затрудняет возникновение статистического ансамбля из элементов сознания, необходимого для инновационных процессов, делает его исключительным процессом.

Иногда абсолютизируют противоречивую разделенность творца, связывает ее биологическими закономерностями и тем самым элиминируют влияние деятельности на формирование структуры творца, как это получилось в психоанализе З. Фрейда. В психоанализе есть все, что знала психология конца XIX века относительно структуры творца - те же два «я», та же значимость внутреннего «я» в некоторых областях жизнедеятельности человека, тот же механизм взаимосвязи «я» и «не я», сознания и подсознания. Однако 3. Фрейд внутреннее «я» наполняет инстинктами, ведущим среди которых объявляет половой. Творчество он считает сублимацией половой энергии, а сознанию отводит роль судьи и одновременно палача подсознания. Фрейдизм актуален тем, что он еще раз привлек внимание исследователей к неосознанной сфере психики. Психоанализ до сих пор имеет значение для лечения клинических больных. Но объяснить деятельность здоровых, а тем более, творческих личностей он не в состоянии.

4. Режим включения и выдачи материалов. Пси-ансамбль как нелинейная открытая статистическая система в инновационном режиме требует постоянной энергетической, информационной и вещественной подпитки. Это неизбежное свойство нелинейных сред у пси-ансамблей выражается в виде такой потребности, которая побуждает людей создавать произведения искусства и обращаться к ним. Речь идет о творческих потребностях или потребностях пси-ансамбля, что одно и то же. Потребности творчества суверенные несводимы к витальным, социальным потребностям и образуют особый подкласс во множестве идеальных потребностей человека. Соответственно этому у творческой личности возникает особая мотивационная сфера - искусства ради искусства, науки ради науки, жизни ради творчества. Творческий человек оказывается носителем особой программы, независимой от воли, сознания, особенностей организма и социальности - программы творчества. Информация о творческих потребностях, которую нетрудно собрать, анализируя высказывания творцов в этом плане, позволяет регулировать в некоторой мере поведение пси-ансамбля. Можно указать условия, в которых пси-ансамбль естественно включается в процесс решения задач - озадачивание должно быть эмоциональным, поиск решения длительным, мучительным, сосредоточенным, автор - информированным. Какими-либо данными о времени включения пси-ансамбля субъект творчества не располагает и узнает об этом задним числом. Существует формула Сурье «чтобы изобретать - надо думать около». Ж. Адамар рекомендует прекращать работу, а возобновлять ее через несколько месяцев, оправдывая формулу Бюффона «гений - это долготерпение».

Высказанная выше гипотеза о пси-ансамблях как множествах «чистых смыслов» позволяет говорить об орудиях, посредством которых непроизвольное, в сущности, поведение пси-ансамбля в некоторых своих частях становится все-таки произвольным, зависящим от «я», от сознания. Л.С. Выготский выделял три группы таких орудий: знаки, слова, идеи. Волевые импульсы включаются в естественную ткань пси-ансамблей посредством речи, при этом не в роли сигнала - звука, а через «смысл». Поэтому для творческой личности не имеют значения приказы, их строгость и т.д. при включении в процесс. Главное для творца - смысл в рамках творческих потребностей.

З.Фрейд много и продуктивно исследовал связи сознания с подсознанием: как включать его, вводить отдельные действия, регулировать. Для него, как для клинициста, имели значение сигналы подсознания, которые свидетельствуют о патологиях внутри него - содержание снов («златых ворот» в подсознание), систематические описки, провалы памяти, наклон почерка и т.п. Интересными в этом плане являются методики вхождения в различные сновидные состояния типа «выхода «я» через третий глаз», позволяющие субъекту до минимума свести воздействие внешнего мира на сознание в формировании ее «картинки» и ограничиться только пространством сюрреальности. Тогда сознание остается один на один с субъективной реальностью, которая оказывается зримой, обладает удивительным свойством освобождать субъекта: здесь «полет в бесконечность» и «миг» равны, «актуальное» и «потенциальное» совпадают, прошлое и будущее даются в разрезе одного мгновенья «настоящего», и, наконец, здесь та тишина, которая пребывает «между молчанием и речью». (М. Цветаева).

Вот и все. Проблема включения пси-ансамбля крайне трудна и до сих пор остается неразработанной частью психологии.

Выдачу пси-ансамбмем материала на уровень сознания обычно называют «озарением». Есть несколько ценных наблюдений относительно озарения. Свидетельствуют, что идея будущего романа, изобретения, научного решения всплывает в самых неподходящих для работы случаях: во время прогулок, сна, в ванной, в автобусе и т.д. Однако, просматривается тенденция - у одного и того же человека обычно в одних и тех же ситуациях: у Гельмгольца - во время восхождений в горы, у других - после отдыха и т.д. У некоторых мыслителей, погруженных в творческую работу, озарению предшествует предчувствие, что нечто такое наступит, хотя они не знают точно, каким оно будет. Ж. Адамар приводит на страницах неоднократно цитируемой здесь книги факты: никогда не бывают результатом бессознательной работы полностью приведенные и достаточно длинные вычисления.

Озарение почти всегда сопровождается сильным зарядом - вдохновением. Механизм зарождения эмоционального заряда такой же, как и в других случаях - напряжение - разрядка. Вдохновение разряжает мучительную работу, стресс, провоцирует удовольствие.

Ученых, привыкших работать в условиях закона достаточного основания, поражает в озарении его беспредпосылочность. Несомненно, озарение - форма беспредпосылочного, безвыводного, безаргументного мышления. Предпосылки, если они существуют, не присутствуют в озарении. Частью они опущены в подсознание, в большинстве случаев выводимости просто нет в силу закона несохранения содержательности в инновационных процессах.

Почему-то полагают, что выход информации из подсознания осуществляется скачками, внезапно, дискурсивно или посредством подсказки. Это необязательно. Наиболее распространенным является, так оказать, «тихий» выход информации из недр пси-ансамбля, когда субъект за рабочим столом, в тишине, в привычной обстановке «записывает» то, что явилось плодом его работы. Вид выхода, вероятно, зависит от того, осуществляется ли он посредством каналов, «долгой» или «короткой» памяти. Представьте, вы увидели в трамвае человека, лицо которого как будто вам знакомо, тем более, что знакомый «незнакомец» с вами поздоровался. Вы начинаете вспоминать, где видели этого человека, но не можете. Вы бессильны заставить свой мозг вспомнить. Наконец что-то отвлекает вас, вы забываете о «незнакомце», втягиваетесь в обычную текучку событий. Однако механизм подсознания запущен, подсознание по ему ведомым законам начинает перебирать «ячейки» памяти, натыкается на нужную и по каналам памяти выдает информацию этой «ячейки» - вы «вдруг» вспоминаете того незнакомца: его имя, где работает, и т.д., успокаиваетесь, все становится на свои места. Можно пойти другим путем - догнать незнакомца, расспросить его, когда, при каких обстоятельствах вы встречались с ним. Он расскажет, и ваша память сработает сразу - вы вспомните все. Но здесь нужна подсказка, нужен рассказ незнакомца.

Аналогично работает подсознание в режиме интуиции. Трудно предугадать, что может служить подсказкой для случаев создания нового, про роль подсказки для открытия нового общеизвестна; купание Архимеда в ванне, яблоко Ньютона, слепившиеся обезьянки в случае открытия Кекуле формулы бензола, и т.д. явились предвестниками открытий. Во всех случаях творчества важно искать подсказку - без нее трудно форсировать выход информации из недр пси-ансамбля. Например, у художников искать подсказку образа - прототипа - часть работы, в ряде случаев основная. Они в буквальном смысле ищут, всматриваются в лица прохожих, заглядывают в самые необычные места, разъезжают по стране, чтобы найти своего героя. Скажем, В. Суриков на «князя Меньшикова» наткнулся на улице, «юродивого» из «Боярыни Морозовой» нашел на рынке. Сама «боярыня Морозова» из монастыря, прототип стрельца - одного из визуальных центров картины «Утро стрелецкой казни» был подсказан И. Репиным, ворона на снегу оказалась подсказкой композиции «Боярыни Морозовой» и т.д.

Выдача результатов «пси-ансамбля» вовне может осуществляться, минуя сознание - через речь или движение человеческого тела. Такова импровизация. В импровизации, как правило, творец не ведает, как движется, что говорит. Здесь пси-ансамбль инициирует автоматическое поведение человеческого организма, управляемого им почти целиком. Действо творчества осуществляется как во сне. Ярче всего импровизация выступает у поэтов, актеров, спортсменов. Поэт воистину иногда творит в беспамятстве. Возьмём, к примеру, творчество Афанасия Фета, который, согласно Советскому энциклопедическому словарю, «мастерски воссоздал... мимолётные настроения человеческой души». [150] Если бы А.А. Фет осознавал проблему, инкубировал, предлагал гипотезы и т.д., мимолетное настроение разрушилось бы. М. Булгаков в «Мастере к Маргарите» заметил, что не может быть второй свежести, свежесть всегда первая. Но как тогда художественно схватить ее? Просто - например, без сознания, из пси-ансамбля в двигательную систему, речь, бумагу, полотно, пюпитр. Здесь процесса творчества как осознания нет. Есть созревший материал, чувство и адекватная художественная реакция. Причем и то, и другое слиты. Если нам страшно - мы кричим, если больно - плачем, грустно - страдаем. У поэта, писателя, художника, композитора иная реакция - они пишут, рисуют, сочиняют, создают музыку. Бессмысленно спрашивать тогда, как они делают это. Творчество в импровизации редуцируется до инкубации и художественной реакции.

5. Производительность пси-ансамбля. Оптимальные условия работы. Под производительностью пси-ансамбля будем понимать количество психических единиц, выдаваемых пси-ансамблем в сознание при озарении за единицу времени. Производительность - реальная характеристика. Каждый писатель, например, знает, какое количество страниц (в среднем) он пишет в один рабочий день. Как правило, это 2-5 страниц текста. 8-10 страниц - уже редкость, в особые дни, в ситуациях вдохновения. Для математического обсуждения производительности пси-ансамбля следует ввести новую величину - потенциал креативности и рассматривать производительность как производную по времени от этого потенциала. Осталось одно - построить уравнение для потенциала креативности. К сожалению, в литературе не проведены анализ, классификация, а тем более математическое представление оптимальных условий роста креативности отдельных типов личностей. Каждый творец на опыте узнает, что нужно ему делать для интенсификации работы пси-ансамбля: один обожает работать в условиях больницы, другой, напротив, требует шума, напряжений, злости; одни возбуждают себя кофе, другие пьют в моменты ответственных решений только чай; одни интуицируют лучше вечером, другие - ночью, третьи - утром и т.д. [151] Как бы то ни было, ясно, что не во всех условиях пси-ансамбль работает одинаково хорошо.

Ограничимся некоторым перечнем примеров условий оптимальной творческой работы отдельных художников.

Жан Поль Валери убегал от общества в больницу, Луи Лотрек - в публичный дом. Талант Гогена раскрылся на Гаити. Всем известна знаменитая 1831 года болдинская осень А.С. Пушкина. А.И. Куприн писал «Поединок», живя отдельно от жены. М.К. Куприна-Иорданская допускала его до себя всякий раз, когда он заканчивал новую главу. И.Кант предпочитал работать с 8 до 9 утра, и никто, включая его верного слугу, не имел права войти в это время к ному в комнату. Вместе с тем, психика многих творцов не выдержала испытания реалиями жизни. Борьба за приоритет в открытии первого закона термодинамики привела его первооткрывателя Ю.Р. Майера к тяжелому нервному расстройству, и он закончил свои дни в психиатрической лечебнице. Один из авторов второго закона термодинамики Л. Больцман покончил жизнь самоубийством, страдая манией преследования. Отрицательные отзывы крупных математиков на работы Я. Больяи по неевклидовой геометрии тяжело сказались на его психике. В страхе перед все учащающимися приступами эпилепсии выстрелом из револьвера нанес себе смертельную рану В. Ван Гог. Эпилепсией страдал и Ф.М. Достоевский. В состоянии нервного расстройства и глубокой духовной депрессии Н.В. Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ». Душевная болезнь омрачила последние годы жизни М.А. Врубеля.

Ритм работы пси-ансамбля. Широко известна четырехтактная схема творчества, открытая Ж. Адамаром: проблема - инкубация - озарение - оформление. Казалось бы, схема Адамара с доступной в настоящее время точностью вскрывает основной ритм психического механизма творчества. Но это только кажется.

Как уже отмечалось, достижением синергетики в анализе процессуальной стороны инновационности является открытие трехтактной схемы: неравновесность - бифуркация - адаптация. Пси-ансамбль - не исключение. Важно найти в его работе эти такты.

Представляется, что психическим аналогом неравновесности - бифуркации выступает стресс. Массовому читателю стресс известен как некоторый объект медицины, неприятное переживание, которое может иметь необратимые последствия. И действительно: патология большинства больных от творчества связана со стрессом. Стресс есть в любой истории болезни от творчества. Поэтому стресс понимается, скорее всего, как отрицательный феномен психики. Мы стремимся избежать его. Однако медицинское содержание стресса уводит в сторону от положительного наполнения этого термина. Стресс - это неизбежное звено психического механизма творчества. Без него нет, не было и не будет ни одного творческого достижения. Это - состояние неравновесности (в том числе и крайней), без которого не может быть ни одной cepьезной инновации. Путь творца испещрен стрессами. Во всяком изобретении ищите стресс!

В соответствии со сказанным необходимо уточнить схему Адамара применительно к работе пси-ансамбля. Четырехтактность остается, но инкубация разрывается на две части: стресс - бифуркацию. Инкубация - не просто «созревание» идеи, а нарастание неравновесности пси-ансамбля вплоть до стресса. Затем идет разрядка и адаптация. Озарение - отблеск в сознании результатов разрядки.

6. Результаты пси-ансамбля. Они огромны и уникальны: зажигается мир субъективной реальности. Происходит не просто удвоение мира, его имитация и зеркальное отражение - создается новая реальность.

Охарактеризуем результаты психической функции творчества на примере анализа сущности литературы как формы творческого усложнения мира. Среди многочисленных определений и характеристик литературы как формы общественного сознания; формы жизнедеятельности некоторой части интеллигенции; зеркала, отражающего в специфических формах жизнь общества; человековедения, искусства слова в его письменной и устной форме; совокупности книг и журналов и т.д., теряется важнейшая функция литературы не отражать жизнь, а творить внутреннюю жизнь общества.

Важно понять, что просто отражать действительность никогда не было для литературы достаточным источником существования и развития. Творить на основе отражения новую реальность - вот что составляет не просто функцию литературы, а оказывается ее определяющей функцией в настоящих условиях. Природа создаваемой реальности особая. Это не есть создание домов, заводов или каких-либо материальных образований третьей природы. Внешне в материальном выражении труд писателя - это всего лишь упорядочение знакового или звукового материала. Сознается и заполняется не объективная реальность, а субъективная - иные комплексы чувственных переживаний, эмоций, настроений, композиций внутренних действий, типаж и характеры. Пьер Безухов, Наташа Ростова и другие персонажи литературного мира - это миражи, это элементы некоторой субъективной реальности, создания человеческого духа и его элементы. Они никогда не существовали среди людей и даже не живут на страницах книг. Их место в головах Л. Толстого и его читателей. Пора признать особый статус субъективной реальности и перестать рассматривать ее лишь отблеском, отражением или прекрасным слепком действительности. Литература ценна не столько тем, что она отражает (хотя в ряде случаев это может быть главным), а тем, что она создает, расширяет ниши интеллектуальной и чувственной жизни. Смысл реализма в литературе и искусстве не только в том, чтобы следовать за реальностью, но и в том, чтобы создавать реальность. Задача искусства - заполнять объемы сознания, психики, духовного мира общества. И это не есть декларация отхода от реальности. Это есть декларация борьбы за реализм как специфический художественный метод расширения, модернизации и поддержания субъективной реальности. Отношения внешней действительности и мира поэзии перевернуты - предметы внешней реальности оказываются знаками, символами, по которым распознаются миражи поэтического мира. Субъективный мир шифруется в посланиях внешнего мира в виде образов и ощущений, он ткется из них, но это не значит, что они - эти посланцы - являются центральными элементами внутренней реальности. Вспомним рассказ Карела Чапека «Поэт», в котором не без тонкого юмора раскрывается эта особенность поэтической натуры. «О шея лебедя, о грудь, о барабан и эти палочки» - по этим данным следователь Мейзлик определил номер машины, переехавшей в четыре часа утра на Житной улице пьяную старуху. Но ему пришлось дешифровать стихи - показания поэта Нерады. Мейзлик, как следует из текста, не был знатоком поэзии, но он был знатоком психологии поэта. [152]

В создании субъективной реальности участвуют и другие социальные институты - идеология, наука, мораль, магия. Формы извращенного, скажем, фетишистского или иллюзорного сознания создаются, а не возникают в результате отражения. Литература в изматывающей борьбе со своими конкурентами в области продуцирования субъективной реальности вынуждена постоянно доказывать право на свое существование. В противном случае она будет поглощена и растерзана идеологией, магией, индустрией развлечений, наукой, моралью.

4.3 Проблема двух функций сознания в инновационном анализе

Введем определения. В соответствия с классификацией форм изменения материи, изложенной в разделе II, все многообразие изменений «горизонтально» делится на два рода. С одной стороны, выделяются виды, воспроизводящие то, что есть или что было. Они обеспечивают жизненность «старых», существующих и существовавших видов материи. Суть этих форм сводится к повторению, сохранению, консервации старого. С другой стороны, выделяется большой класс изменений, существенно модернизирующих реальность, создающие иное, качественно новое. Суть этих форм видится в отходе от того, что есть или было, в производстве новой содержательности.

Процессы, в которых свойства, структура, функции и т.д. некоторого предмета воспроизводятся в свойствах, структуре, функциях и т.д. другого предмета, назовем отражательными процессами. Иными словами: к отражению отнесем процессы переноса, воспроизводящие то, что есть. Напротив, инновационными назовем процессы, создающие реальность, отличную от той, которая была или есть.

Какое отношение введенные определения имеют к психике человека, его сознанию?

В отечественной литературе существуют два подхода, две концепции в определении места отражения в человеческом сознании. Образовались два лагеря в понимании сущности сознания, да и всей психики. Б.М. Кедров, М.Н. Руткевич, А.М.Коршунов, М.И. Лутай и другие исследователи утверждают, что всеобщность единственной функции сознаний - отражать. Все продукты сознательной деятельности (в том числе понятия, суждения, умозаключения и пр.) объявляются отражениями и только отражениями. Структура человеческой психики расценивается как отражение, правда, в различных формах, что приводит к выделению чувственного, рационального, волевого и других начал психики. Основной вопрос философии сводится к отношению отражения. «Отражение суть категория, характеризующая существо отношения сознания к материи, как в онтологическом аспекте..., так и в аспекте гносеологическом», - утверждает, например, М.Н. Руткевич. [153]

Отрицается роль человека как самодостаточной, производящей в духовной сфере, силы. Человеку остается комбинирование внесенными извне явлениями, отбор, наполнение состава психики (в том числе и сознания) тем или иным содержанием внешнего мира. Человек всего лишь зеркало, его сущность вне его - в совокупности общественных отношений. Он - материал для «инженеров душ человеческих», сосуд для приносимых мыслей, чувств, интересов. Влияние внешних сил в процессах детерминации психических явлений оказывается подавляющим настолько, что «мы не отражаем» - ибо здесь еще есть намек на субъективность, а «природа отражается нам» (М.Лифшиц). Получается так, что желания, интересы, цели коренятся не в глубине психики человека и частью порождаются субъектом, а во всей совокупности навязываются действительностью извне. Человек десубъективируется - все внутреннее выносится во вне, у него не оказывается ничего своего, субъективного. Он лишается в искусстве права на поиск, своеобразие вкуса, диалог с другими субъектами. Воображение отрицается как свойство сознания или его роль сводится к угадыванию реального содержания. Субъективность сводится к заблуждениям, отходам от классических схем, данных нам природой. Содержание искусства исчерпывается отражениями.

Столь же категоричны выводы сторонников рассматриваемой точки зрения в анализе социальных явлений. Известные исследователи Г.М. Гак, Г.Е. Глезерман, В. Н. Лавриненко, Ю.К. Плетников и др. настаивали и настаивают на том, что интерес является объективной реальностью и не зависит от сознания и воли социального субъекта. В этом плане выразительны суждения К.Р. Мегрелидзе: «...Интересы ...складываются помимо воли и желания индивидов» [154] и, являясь импульсами, побуждающими людей к действию, «составляют единственную живую силу всякого историотворчества». [155] Не от людей «зависит, в каком направлении они станут желать, мыслить и действовать, в каком направлении будут творить свою историю». [156] И далее. «Подобно тому, как общественное положение и интересы отдельных индивидов выбираются не ими, они не свободны также в выборе своих идей, в составлении своих представлений и в намечении своих целей». [157] Свобода в «волюнтаристском смысле» отрицается и понимается как «познанная необходимость».

Творчество признается, но ему отводится подсобная роль. Первичной в связке категорий «отражение - творчество» оказывается отражение. О творчестве можно говорить только как об особом виде отражения или как об аспекте отражения, стороне или характере. «Творчество по существу представляет собой отражение» (Л. М. Коршунов) - такова формула взаимосвязи отражения и творчества в первой концепции. Творческая функция сознания не выделяется, ее качественная специфика не признается. История познания объявляется историей отражения, субъект действия и познания не может выступить источником явлений, не имеющих прецендента в какой-либо реальности. Всякому психическому феномену утверждается существование природного или социального денотата. Теория отражения объявляется теорией познания диалектического материализма. Ленинский вклад в развитие теории познания диалектического материализма абсолютизируется и связывается, прежде всего, с анализом природы отражении. Цикл идей, суждений относительно творчества оказывается главами теории отражения, как, например, это сделано в двухтомнике «Ленинская теория отражения в свете развития науки и практики». [158]

С другой стороны, П.В. Копнин, В.И. Шинкарук, М.С. Каган, А.Т. Шумилин, В.Н. Сагатовский, С.Б. Крымский, В.С. Барулин, В.П. Тугаринов, Л.А. Пономарев, К.С. Пигров и др. стремились и стремятся раскрыть содержание сознания в двух его функциях, в двух качественно различных, хотя и органически связанных между собой сторонах - отражательной и творческой.

Идея разделения двух функций сознания на творческую и отражательную восходит к Гегелю. Всесторонняя концептуальная проработка этой идеи принадлежит А.Т. Шумилину.

Согласно второй точке зрения сознание человека наполняется как процессами отражении, так и творчеством. Отношение материи и сознания видится в более широком спектре связей, чем только отражение. Даже в рамках вопроса «первичности - вторичности» возможны следующие отношения: выражения, обозначения, причинения и т.д. Материя причиняет сознание, но не обязательно в форме отражения: существуют неадекватные формы детерминация. Материя может обусловливать, пробуждать сознание и т.д. Ряд элементов сознания просто обозначают, служат символами, знаками тех или иных элементов действительности, а зачастую тех, относительно которых ничего, кроме факта их существования, неизвестно. Ряд элементов сознания выражает действительность, а не отражает ее. Существуют и такие знаковые комплексы, которые вообще к действительности не имеют отношения. Большинство формализованных систем, создаваемых в больших количествах в математике, не создаются как отражение - для обозначения этого отношения нет подходящего слова. Предметность является для них факультативным признаком. Может быть так, что некоторые из них получат интерпретацию, будут значимыми, обретут смысл. Но ведь «быть интерпретируемым», «быть значимым», «осмысленным» - это иные отношения между сознанием и действительностью, чем отношение отражения, и не могут быть сведены к отражению.

Вопрос о роли человека в духовном производстве ставится так: субъективирует ли человек в процессе отражения данные отражений или нет, или данные отражения в «чистом виде» входят в сознание или, если входят «запятнанными» то в работе ума «очищаются»? Если субъективизируются, то ясно, что существуют источники субъективизации, механизм субьективизации. Можно было бы спорить о деталях этого механизма, его законах, но ясным было бы одно - механизм является неотъемлемой частью человека, так что человек второе (совместно с внешней действительностью) действующее лицо в производстве субъективной реальности. Для сторонников второй позиции очевидно: человек является не только свидетелем, но и прямым источником тех событий, которые происходят у него в голове. Он на равных с внешней действительностью разделяет ответственность за их появление и природу.

По-иному сторонники второго подхода решают вопросы взаимоотношения творчества и отражения. Творчество и отражение в отношении к сознанию - соподчиненные парные категории. Согласуются и дополняют друг друга. Однако есть отношения, в которых они различаются и даже исключают друг друга, оказываются первичными или вторичными в связке категории «отражение - творчество».

Сторонники второй точки зрения на природу сознания считают, что физиологически рассматриваемые функции осуществляются разными наборами систем головного мозга, хотя многие из систем обслуживают как творческий, так и отражательный процессы. Гипотеза о том, что существует физиологический субстрат или особый орган - носитель творческой силы мышления, не оправдалась.

Аналогично, логическое наполнение творческой и отражательной функций существенно различно, хотя есть общее содержание логики, обслуживающее как творчество, так и отражение. Современной логике, преподаваемой в университетах под грифами «формальная логика», «традиционная логика», «математическая логика», недостает фундаментального раздела - логики, описывающей творческое мышление. Так называемая «диалектическая логика», несмотря на многочисленные попытки, не вышла из области постановок вопросов и не существует как нечто сущее с собственным конструктивным содержанием. Предстоит существенная реформа логического знания и суть ее - в адсорбции логикой форм творческого мышления. Не секрет, что современные варианты логики взяты из «Органона» Аристотеля. Не секрет также, что аристотелевская логика возникла и развивается как орган научного познания. Существующая логика (имеется в виду преподаваемая в университетах) осталась по характеру аристотелевской - она обслуживает научное познание, а, значит, в первую очередь и отражение. Речь идет о понятиях, суждениях, умозаключениях, т.е. формах мышления, типичных для отражательных процессов в науке. Художественное мышление опирается на такие формы как метафора, образ, стих, притча, на такие тонкие и хрупкие характеристики словесного потока как интонация, акцент, связи интонаций и акцентов. На такие необычные по своей природе процессы как мыслезвучание, мыслевидение. Ничего подобного не встретишь в современных учебниках по логике. Творческая функция сознания реализуется через такие формы мышления как воображение, эмпатия, фантазия, прозрение, потрясение, конструирование, инсайт, подсказка, интуиция, о которых в учебниках по логике ни слова.

В рамках второго подхода познавательная концепция формируется на признании двух начал сознания - творчества и отражения. Если в рамках универсализации отражения статьи о познании начинались с фраз типа «с позиций диалектического материализма познание представляет собой процесс отражения объективного мира в сознании людей», то сегодня уместными выглядят иные определения познания. Например: познание представляет собой творение моделей сознания, в которых, в частности, отражается объективный мир.

Казалось бы, позиции сторонников универсализации отражения в теории познания как никогда сильны. Внешне все выглядит оправданным. Творческое - это всегда интимное, личностное, индивидуальное, идущее от субъекта. Познание, напротив, сводится к разделению в нашем сознании объективного и субъективного, к элиминации, вынесению за скобки всего привнесенного, наносного. Казалось бы, именно такая гносеологическая позиция наиболее полно отвечает принципу объективности науки и искусства - брать и изображать действительность такой, какова она есть сама по себе, в чистом виде, без деформаций и субъективных искажений.

Соответственно, толкованию отражения как высшего принципа гносеологии интерпретируются все явления познавательного процесса. Результаты познания - отражения и должны быть только отражениями, и чем более они являются отражениями, тем ценнее для науки. В пределе они должны стать абсолютными истинами - полными, адекватными отражениями, идеальными копиями соответствующего участка действительности.

Вводится надличностный статус понятий, суждений, умозаключений, теории. В нем стерты человеческие пристрастность, заинтересованность, субъективность, индивидуальность личности.

Именно в этом пункте сторонники первой позиция переходят ту грань, где оказываются в некотором противоречии с реальным процессом познания. Теории, концепции, понятия, идеи не являются только результатами отражения, хотя и отражают. Они результируют познание, а в нем - в первую очередь - творчество. Законы науки столь же открываются, сколь создаются. Познание регулирует взаимодействие отражательных и творческих процессов, но только в определенной мере. На чувственном уровне познания превалируют отражательные процессы, и чувственные данные оказываются поэтому, скорее всего результатами отражения. На рациональном уровне превалируют творческие процессы и теоретическое является по существу результатом творчества. Например, теория относительности - это детище А.Эйнштейна. Она столь же индивидуальна, как и сам А.Эйнштейн. Существуют десятки конкурирующих с теорией относительности концепций, которые отражают то же самое объективное содержание, что и теория А. Эйнштейна. Сосуществование множества концептуальных построений об одном и том же, плюрализм теорий - естественное состояние науки, опирающейся на творчество.

Можно было бы дальше излагать содержание двух концепций о сущности сознания, но зададимся вопросом, что даст нам такое изложение для анализа творчества как инновационного процесса? Казалось бы, творчество по второй концепции непосредственно подтверждает тезис о существовании пси-ансамбля. И, опять же, «творческая функция сознания» - это иной термин для обозначения пси-ансамбля. Однако это не так, хотя в скрытой, неявной форме тезис о творческой функции сознания непосредственно подводит к выделению пси-ансамбля в пределах сознания. Необходимо ввести существенные коррективы в представленные выше решения вопроса о двух функциях сознания, в соответствии с материалом о пси - ансамбле, благодаря которому эта дискуссия приобретает иную окраску.

В психике человека всеобщая разъединенность форм изменения материя на отражение и инновационность выражается в сосуществовании и взаимодействии двух независимых, самостоятельных процессов: отражения и творчества. К процессам первого рода относятся, те психические процессы, содержание которых полностью или в основном детерминировано внешней действительностью. Здесь внешняя природа, а также человеческий организм, реализующий нервический процесс, первичны, а результат внешнего воздействия на органы чувств и другие структуры мозга вторичны. Здесь в боле или менее чистом виде реализуется формула: природное, внешнее порождает психическое. Применительно к этим процессам имеет смысл говорить об адекватности, «совпадении» идеального и материального, о копиях и оригиналах, об идеальном как отражении материального, о приближении к оригиналу и т.д. Механизмы такого рода отношений природного и психического унаследованы частично от природы. Но в условиях общества получили развитие путем опосредования приборами, особым поведением субъекта и т.п.

Во вторую группу психических процессов входят порождения психического психическим. Границы порождения широки - от самотека до сознательного, преднамеренного алгоритмизированного действиям с заранее задаваемой сколь угодно высокой точностью. В этой группе есть отражение, но нас интересуют такие «действия в уме», как воображение, фантазия, аналогия, угадывание, прозрение и другие психические процессы, лежащие в основе творческой функции психики. Применительно к этого рода процессам бессмысленно говорить о первичности материального вне этих процессов, о прототипах, оригиналах и прочих подобных явлениях вне психического, невозможно представить их сущность в виде «отражения отражения», «вторичного отражения», «опережающего отражения» и т.д. Они обладают общей чертой - производят объекты (в идеальном плане), которые актуально не даны или не могут быть даны. В то же время, как отражение оказывается взаимодействием нервной системы человека с актуально существующей реальностью. Например, воображение восстанавливает целое в условиях, когда даны только части целого, аналогия по сходству в одних качествах утверждает сходство предметов в других, еще неизвестных качествах, прозрение позволяет «видеть» сущность предмета; фантазия, мечта относят нас к реальностям, которых нет, но, возможно, будут и т.д. Именно это свойство способностей, наполняющих творческую функцию, дает возможность работать (конечно, в идеальном, мыслительном плане) с объектами третьей природы, которые принципиально не могут возникнуть, и не даны в неодушевленной природе самой по себе.

Такой подход к пониманию психического меняет позиции в определении предмета психологии как науки. До сих пор в психологии преобладают репродуктивистские концепции психики, [159] прижившиеся на теории отражения как удвоения в сознании человека объектов внешнего мира. Последующие и осуществляемые в настоящее время обогащения концепций в виде «опережающего отражения», «ориентировочной деятельности» (П.Я. Гальперин), «живого движения» (Н.А. Бернштейн, А.В. Запорожец, В.М. Зинченко и др.) разнообразят ситуацию, фиксируют факт несоответствий «всеобщности отражения» действительности, но не выводят за пределы «отражательной» парадигмы психического. Сознание лишается своих исходных измерений, «субстанциональности», самоценности; испаряется «подлинность» психики, суверенная сущность, она превращается в некоторое звено условного рефлекса, отождествляется с «сургучом», отпечатывающим в своей структуре формы внешних предметов. Нужен решительный поворот в толковании психики, и это осуществляется в понимании ее как функции творчества, как основы особой производящей силы, названной ранее «ноосферной».

Именно так нужно подходить к пониманию ее сущности: воля, эмоции, чувства, рассудок, разум, сознание - элементы ноосферной силы, которые, конечно же, имеют самостоятельное значение, но в рамках, определяемых творчеством. Для эволюционности характерен свой аппарат производства нового - им выступает естественный отбор. У нестационарности, благодаря успехам неравновесной термодинамики, выделяется специфический аппарат новообразований, описываемый системами нелинейных уравнений, у творчества - психика. Три основные формы обновления материи: нестационарность - эволюционность - творчество специфицируются особыми механизмами производства нового.

В этой связи по-иному видится существо многолетней дискуссии о двух функциях сознания - творить и отражать. Употребляя термин «творческая функция сознания», неявно делают уступку позиции, рассматривающей творчество как некоторое производное сознания: хотя и не свойство, но все-таки функция. Этим самым вольно или невольно сторонники двух функций сознания оказываются сторонниками функциональной концепции творчества, аналогичной предикативным, аспектным, моментным концепциям.

Феномен творчества как планетарного космического явления шире, чем человек и все имеющееся у него. Человек оказывается необходимой частью этого феномена, как и всё принадлежащее ему, в том числе и сознание. Поэтому следует говорить не о творчестве как функции сознания, а о функциях сознания в творчестве. Наш ответ однозначен и уже был высказан: в творческой лаборатории психики сознанию отводится роль монитора, роль дисплея, прибора, фиксирующего результаты пси-ансамбля. Впрочем, ту же самую роль сознание выполняет относительно внешней действительности, когда через органы чувств в сознание проходит информация о внешнем мире. Сознание представляется нам своеобразным датчиком, к которому стекается информация о двух мирах - объективного и сюрреального, внутреннего и внешнего. Через сознание человеческое «я» как бы подсматривает процессы, которые осуществляются в природе и в пси-ансамбле. Сознание сводит, суммирует, анализирует данные двух миров.

Таким образом, сознание, как правило, имеет не две функции, а одну - отражать. Двумя функциями обладает психика. Сознание имеет два режима работы: в одном режиме оно включено на внутреннюю действительность, в другом режиме - на внешнюю. Но в обоих случаях его задача - воспроизводить ситуацию такой, какова она есть, правда, в специфических формах, адекватных особой природе сознания как выводного табло психики. Все рассуждения сторонников единственности отражательной функции сознания имеют силу в отношении сознания, но с учетом того обстоятельства, что содержание сознания наполняется как из внешних источников, так и из пси-ансамбля. Вместе с тем, рассуждения сторонников второй концепция верны, но применительно к психике в целом, где творческую функцию выполняет в основном пси-ансамбль, а отражательную - в основном сознание.

Раздел 5. Результативное содержание творчества и инновационность

Инновационный подход позволяет анализировать творческие результаты с более широких позиций, чем это происходит в настоящее время. На место одномерной концепции он предлагает многомерную. Результат творчества предстает статистическим ансамблем качеств, относительного которого имеет смысл говорить о синхронизации в целях достижения аномально высоких эффектов. Однако все по порядку.

Творчество сегодня приобретает специфические черты. В частности, нарастает тенденция отождествления творчества с новаторством, с созданием новых духовных и материальных ценностей. Не сразу, но, в конце концов, восторжествовала концепция монокачественности творческого результата, согласно которой ориентир у творчества оказывается один, и им объявляется новое. Возникает угроза растворения творчества в новаторстве.

А между тем Сократ призывал творить добро. Он первым среди философов заговорил о нравственном творчестве. Прав Венгеренко Н.А., [160] указывая, что нравственное творчество как вид выпало из поля зрения исследователей XX века. «Горе в том, что видим мы и знаем, и чувствуем добро, но не творим», - говорит Федр в пьесе «Ипполит». Платон знал о творчестве красоты, добра, истины и объявлял высшей целью искусства (другой формы творчества он не признавал) абсолютную истину, абсолютное благо, абсолютную красоту. Именно от Платона пошло толкование творчества как приобщения к высшим смыслам бытия.