Семейная психотерапия

Оба приведенных высказывания весьма характерны именно с точки зрения расширения членами семьи «репертуара» методов воздействия на индивида с нервно-психическими расстройствами.

В случае, если семье не удалось расширить «репертуар» своих способов влияния на индивида, происходит другой, деструктивный по своей

сути, процесс, (.емья идет по пути нарастания самых сильных санкций, имеющихся в ее распоряжении. «Вы знаете, сообщила мать подростка с гииертимно-истероидной психопатией после определенного колебания, мы даже приняли самые строгие меры. Мы посоветовались с мужем, и он «всыпал» сыну так, что тот не мог ходить. Все равно что не помогло. Только еще хуже стало. Он сейчас ненавидит и отца, и меня».

После того, как надежда на «самые сильные средства» бывает утрачена, семья «складывает оружие», перестает вообще сопротивляться нарастанию нервно-психических расстройств. Окончательно оформляется деструктивное направление развития такой семьи.

III. Проблема мопшационной перестройки. Как указывалось выше, личность и поведение индивида с нервно-психическими расстройствами, как правило, являются источником сильных отрицательных эмоций для других членов семьи. Основное содержание этих эмоций -- горечь, возмущение, обида, разочарование. Поэтому при появлении в семье индивида с выраженными нервно-психическими расстройствами перед семьей возникает нелегкая задача найти в себе чувства, мотивы, которые помогли бы противостоять этим эмоциям. Без решения этой задачи отрицательные эмоции станут доминирующими, и семья будет развиваться в деструктивном направлении. В этом случае по мере нарастания отрицательных проявлений в личности и поведении будут нарастать антипатия к больному, обида на него (осознанная или малооеозпанная), стремление «отделаться» от него.

Источники положительных чувств к индивиду с психическими расстройствами могут оказаться весьма различными и очень зависят как от особенностей семьи, так и от личности ее членов. Это могут быть и материнские, и отцовские чувства, сознание, что член семьи в беде, и только мы можем его спасти, чувства

2 Семейна

какой-то собственной вины за то, что случилось, что не заметили и не обратились раньше. Порой мотивом к заботе и положительному отношению к индивиду оказывается даже интерес к психическому заболеванию и методам его лечения. Однако вне зависимости от того, что именно становится стимулом положительного активного отношения, самое главное -- «запускается» ли в семье процесс поиска, выработки таких мотивов, Если эти мотивы возникают спонтанно или семья сумела их в себе обнаружить, то имеет место психотерапевтически весьма важное явление -- концентрация семьи на положительных, сохранных сторонах личности индивида с выраженными нервно-психическими расстройствами. Приводим характерное высказывание матери подростка-наркомана (I стадия наркотизации), отражающее этот процесс обнаружения мотивации. «Вначале мне было очень тяжело, плохо, стыдно, противно. Я верила, что он станет настоящим человеком, таким, каким был его отец. Оказался он жалким и безвольным. Мне стало легче, когда я встретилась с такими же, как я, матерями наркоманов. Я поняла, что быть матерью и спасать от верной гибели своего ребенка -- это не стыдно, а это великий подвиг, великое искусство и великое самопожертвование. Мне кажется, что каждой женщине, которая спасла сына или мужа от этого бедствия, нужно ставить памятник. У меня сейчас много знакомых, которые тоже так считают». На этом высказывании хорошо прослеживается путь, которым пошла эта женщина, формируя в себе необходимое отношение к подростку с нервно-психическим расстройством. Во-первых, она актуализировала в себе материнское чувство (это проявилось в том, что мать называет 16-летнего сына «ребенком»); во-вторых, активизировала в себе ощущение гибели, которая ему угрожает («спасать от гибели своего ребенка»); в-третьих, она «подключила» к формированию не-

обходимой мотивации свое самолюбие (называет то, что делает для спасения сына, «великий подвиг», «великое искусство» и «великое самопожертвование»); в-четвертых, она организовала круг знакомых, поддерживающих ее стремление помочь сыну, спасти его («у меня сейчас много знакомых, которые тоже так думают»).

IV. Проблема взаимосвязи семьи с социальным окружением. По мере нарастания нервно-психических расстройств семья все более нуждается в помощи социального окружения: помощи врача, педагога, психолога. Перед семьей стоит задача установить контакт с ними, взаимопонимание, принять участие в лечении.

Данная проблема возникает перед семьей и в другой связи. Нарушения поведения индивида с нервно-психическим расстройством постоянно создают конфликты его с социальным окружением (в школе, в среде соседей, на работе и т. п.). Нередко социальное окружение реагирует на поведение такого индивида с возмущением. Членам семьи приходится выполнять нелегкую «буферную роль», смягчать конфликты, восстанавливать и заново налаживать взаимоотношения.

Если семье не удается решить этой проблемы, то она начинает двигаться по деструктивному пути. Проявляется это следующими процессами:

1. Сокрытие, а при невозможности -- смягчение факта нервно-психических нарушений. Члены такой семьи отвергают все попытки вмешаться в их взаимоотношения, отрицают правомерность и необходимость подобного вмешательства.

2. Нарастание конфликтности между семьей и социальным окружением и вследствие этого социальной изоляции семьи. Приводим характерное высказывание матери подростка с истероидно-эпилептоидной акцентуацией. «Я однажды попыталась все же пойти в школу. Думала, может, учителя мне что-нибудь посоветуют,

ведь они постоянно работают с детьми. Когда я зашла в учительскую, у меня было чувство, что на меня набросилась стая бешеных собак. Со всех сторон подбежали несколько учительниц и каждая выкрикивала свою претензию. Тогда я сказала, что больше я сюда не пойду».

3. Отказ семьи от индивида с нервно-психическим расстройством и переложение ответственности за его поведение на Школу. Это проявляется в прямых заявлениях о невозможности справиться с ним («Делайте с ним, что хотите, а я уже ничего не могу поделать») или косвенных; например, родители сами хлопочут, чтобы сына скорее взяли в ряды Советской Армии.

При конструктивном развитии семья находит способы установить контакты и со школой, и с медицинским учреждением и нередко даже с милицией. Такие родители или супруги зачастую проявляют огромную энергию в поисках людей, которые могли бы помочь им в борьбе за члена семьи с нарушениями. Фактически они становятся на путь «организации» социальной среды. Их усилиями основные люди, с которыми имеет дело больной член семьи, «в курсе дела», знают о психологических проблемах индивида, чувствуют себя участниками коррекци-онной работы с ним.

Все четыре перечисленные проблемы (I--IV), от решения которых зависит динамика семьи, тесно взаимосвязаны. Так, чем лучше семья знает социальное окружение индивида с нарушениями, чем активнее его организует, тем обычно лучше знает и психологические особенности самого индивида. Поэтому тесно взаимосвязано решение I и IV проблем. Точно так же, чем лучше семья умеет решить I проблему (познания психологических особенностей индивида), тем лучше справляется со II (нахождение дополнительных путей влияния на него). В этой взаимосвязи между всеми проблемами лежит причина того, что динамика се-

мей данного типа оказывается столь контрастной. Поэтому имеет смысл в рамках обобщенного типа «семьи индивида с выраженными нервно-психическими расстройствами» выделить три подтипа: неустойчивый, конструктивный и деструктивный. Для первого характерны высокая нервно-психическая нагрузка на семью в целом, отрицательное моти-вационное воздействие личности и поведения индивида с нервно-психическими расстройствами на других членов семьи, нарушение семейных взаимоотношений, в частности возникновение «функциональных пустот» в них по причине упомянутых расстройств, снижение социального статуса семьи, давление на семью со стороны социального окружения, возникающий в связи с этим социально-психологический конфликт. В результате всех этих особенностей в семье данного подтипа возникают высокое нервно-психическое напряжение, скрытая и явная неудовлетворенность, выраженное чувство тревоги и вины. Следствием их являются, во-первых, «сопровождающие заболевания», т. е. нервно-психические расстройства, возникшие в результате отмеченных неблагоприятных психических состояний (неврастения, декомпенсация характерологических отклонений); во-вторых, крайняя неустойчивость жизнедеятельности такой семьи. Она находится под интенсивным давлением внутренних и внешних сил, обусловливающих насущную необходимость скорейшего разрешения неблагополучной обстановки в семье, Два других подтипа возникают в результате движения семьи под воздействием этих сил. Конструктивная семья хорошо знает личностные особенности индивида с нервно-психическими расстройствами, находит значительные резервы усиления влияния на него. Это семья, в которой организация помощи индивиду с нарушениями стала основной целью, вызвала ее сплочение и мобилизацию. Характерной чертой конструктивной семьи являют -

ся хороший контакт и взаимодействие с социальным окружением.

Деструктивный подтип семьи характеризуется во многом противоположными свойствами. Снятие нервно-психического напряжения и неудовлетворенности, возникших в результате нервно-психических расстройств, происходит за счет отчуждения от индивида, снятия с семьи ответственности за него, нарастания конфликтов с социальным окружением, стремления изолироваться от него.

Диагностика направления развития семьи представляет собой важный момент в подготовке к оказанию ей психологической и психиатрической помощи. Облегчить диагностику может шкала, разработанная нами. В нее входят суждения, типичные для деструктивного подтипа семьи, и контрастные им, характерные для конструктивного. Использование такой шкалы позволяет установить близость изучаемой семьи к одному из этих типов (см, приложение 3 «Конструктивно-деструктивная семья» (КДС).

Основные направления психотерапевтической помощи семье индивида с выраженными нервно-психическими расстройствами. Психотерапевтическая помощь семье данного типа осуществляется в комплексе с терапевтической деятельностью по излечению основного нервно-психического расстройства, наряду со специальными мероприятиями, направленными на семью и зависящими от специфики расстройства (т. е. от того, имеем ли мы дело с семьей алкоголика, психопата, невротика, или какой-то другой). Мероприятия второй группы будут рассмотрены в соответствующих разделах монографии.

Основная задача психотерапевтической помощи при всех видах нарушений и нервно-психических расстройств у членов семьи -- помочь семье в решении основных проблем, возникающих перед ней в связи с расстройством и тем самым содей-

ствовать ее развитию по конструктивному пути.

Значительную роль при этом может сыграть рациональная психотерапия с членами семьи. В ходе ее формируется представление членов семьи о нервно-психическом расстройстве, нарушающем жизнь семьи, раскрываются основные пути преодоления встречающихся проблем. В ходе практической работы с членами таких семей нами выработан своеобразный «набор правил» для членов семьи, в необходимости соблюдения которых они убеждаются в ходе семейной психотерапии. Опыт показывает, что использование при рациональной психотерапии этих правил позволяет проводить лечение более направленно и организованно. Приведем некоторые из правил.

Правило 1. «Никогда не теряйте надежду, свято верьте в победу. Если сейчас Вам очень тяжело, верьте, что в дальнейшем будет лучше». Комментируя данное правило, мы стремимся убедить членов семьи, что их вера в возможность успеха является чрезвычайно важным психотерапевтическим фактором, что она значительно повышает шансы коррекции. На групповых и индивидуальных занятиях на конкретных примерах разбираются разные виды утраты веры в успех. Показывается, что отчаяние нередко служит неосознаваемым способом переложить ответственность за помощь индивиду на кого-то другого, плохо осмысленным и потому не всегда эффективным «призывом о помощи», реализацией неосознаваемой агрессивной установки по отношению к больному. Вопрос о том, как поддерживать у себя веру в возможность успеха, становится предметом обсуждения на групповых занятиях. Основная цель при этом -- добиться осознания членами семьи того, что вера в успех не является пассивным состоянием, а требует активных действий, постоянного поиска новых возможностей, способов помочь индивиду с нарушениями. «Я понимаю, что моя вера в успех лечения за-

висит от меня», вот мысль, к которой должны прийти члены семьи в результате семейной психотерапии.

Правило 2. «Всей душой переживайте все чувства, состояния, тревоги вместе с больным. Вы должны научиться понимать его лучше, чем он сам себя понимает». Правило ориентирует членов семьи на то, чтобы постоянно учиться смотреть на происходящие событии iлазами индивида с нервно-психическими нарушениями. Оно ориентирует членов семьи на решение первой «водораздельной» проблемы более4 глубокое понимание членами семьи психологических особенностей индивида с нервно-психическим расстройством. В ходе групповой психотерапии анализируются основные препятстния, возникающие при таком понимании (в том числе представление, что так понимать -- л'о значит соглашаться с тем, что индивид делает неправильно, закрывать глаза на слабости). В противовес -лому прививается убеждение о необходимости хо-. рошо представлять себе все мысли, чувства, желания индивида, научиться безошибочно предугадывать его поступки. Нередко рациональной групповой психотерапии оказывается недостаточно. Часть членов семьи проходит специальные занятия, цель которых - коррекция семейных представлений более специализированными методами (чти методы описаны ниже).

Правило 3. «Старайтесь завоевать доверие и откровенность». Это правило также ориентирует членов семьи на решение первой «водораздельной» проблемы обеспечения более глубокого познания членами семьи психологических особенностей индивида с нервно-психическим расстройством. Овладение данным правилом также встречается с немалыми трудностями и проблемами. Практика показывает, что наиболее сложная из них -- даже не само завоевание откровенности членами семьи, а реакция на нее с их стороны. Действительно, нервно-психические расстройства, как пра-

вило, бывают связаны с нарушениями поведения. Откровенность со стороны пациента по поводу свершенных «прегрешений» ставит чле нов семьи в сложное положение. Если тут же начать «противодействовать» осуждать, воспитывать, то в следующий раз индивид с нервно-психическим расстройством уже не будет откровенен. Нсли же этого не делать, то возникает ощущение одобрения, прекращения сопротивле пия со стороны членов семьи. В ходе групповой психотерапии с членами семьи обсуждаются различные выходы из -/той сложной ситуации. Цель таких занятий правильно формировать отношения пациента и к нарушению, и к своей откровенности. Приводим примеры реакций на откровенность, которые предлагались членами семьи.

Реакция «союзник п борьбе»: «Хорошо, что ты мне откровенно рассказал о том, что произошло. Теперь мы можем вместе подумать, что можно сделать, чтобы такое в будущем не повторилось».

Реакция «психологической помощи.»: «Ты хочешь, чтобы я тебя отругала за то, что ты сделал?»

Реакции «откровенность - признак улучшения»: «Хорошо, что ты откровенно рассказал. Это уже победа, первый шаг».

Правило 4. «Внимательно анализируйте опы! своих удач и ошибок. (Старайтесь искать псе новые подходы. Присматривайтесь, как находит подход к нему его друзья, знакомые». Данное правило ориентирует членов семьи на решение второй «водораздельной^ проблемы -- расширение своего влияния на индивида с нервно-психическим нарушением. Опыт' показал, что чрезвычайно полезно ведение специального дневника, и котором фиксируются важнейшие моменты взаимоотношений, закрепляются «находки», неудачи. Дневник может вести тот, кто более других занимается с индивидом.

Правило 5. «Борясь на него, ищите союзников. Jltodu, готовые Вам по-

мочь, есть везде, только надо их найти и объяснить им ситуацию. Не обижайтесь на тех, кто Вас не понимает и не хочет помочь, не отчаивайтесь. Знайте, Вашим союзником может оказаться учитель, врач, сосед, товарищ, сотрудник, работник милиции». Данное правило нацеливает членов семьи на решение четвертой «водораздельной» проблемы, а именно: на организацию социального окружения, налаживание с ним сотрудничества в деле психологической и психиатрической коррекции. В ходе групповых занятий обсуждается опыт членов семьи, которые активно и успешно устанавливали сотрудничество с социальным окружением.

Таким образом, наличие в семье индивида с выраженным нервно-психическим расстройством оказывает далеко идущее влияние на ее жизнь, взаимоотношения в ней. Возникающие в результате неудовлетворенность жизнью семьи, нервно-психическое напряжение, тревога обусловливают неустойчивость семьи и становятся источником сильного импульса к ее изменению.

Задача семейной психотерапии при работе с такой семьей -- оказание психологической помощи в решении этих проблем.

НАРУШЕНИЕ ПРГДГ.ТЛВЛ1 НИИ ЧЛЕНОВ СЕМЬИ О CF.MbF И ЛИЧНОСТИ ДРУГ ДРУГА

В ходе жизнедеятельности семьи у ее членов формируется представление о семье: о себе как члене семьи, личности других ее членов, условиях жизни, целях, основных ситуациях, с которыми семья имеет дело, проблемах, с которыми сталкивается, социальном окружении и взаимоотношениях семьи с ним. Представления эти играют огромную роль в жизни семьи. От того, как индивид представляет себе личность других членов (их психологические особенности, чувства, мысли), возможности, которыми располагает семья, в

чем усматривает основные проблемы, во многом зависит и то, какие потребности он стремится удовлетворить в семье, как он относится к различным сторонам ее жизни, как он понимает поступки и намерения других членов семьи, относится к удачам и неудачам. Совокупность вышеуказанных представлений семьи складывается под влиянием широкого круга факторов. Это, в первую очередь, представления социальной среды, на которую ориентируется семья,-- ее референтная группа [Петровский А. В., 1982], социально-экономические и культурные условия, в которых находится семья в настоящее время и в которых находилась в прошлом, личный опыт совместной жизни и семейный опыт, принесенный из родительского дома.

Патогенная ситуация воздействует на личность не непосредственно. Как было убедительно показано В. Н. Мя-сищевым (1960), ее воздействие опосредуется и представлением о значимой ситуации и далее ее субъективной оценкой.

Необходимость изучения представлений семьи осознается и многими семейными психотерапевтами. Была выдвинута концепция нарушенных представлений о семье (семейных «мифов») и показана их роль в возникновении ряда семейных и личностных нарушений [Мишина Т. М., 1983; Ferreira A., 1966]. Понимание необходимости изучения семейных представлений отмечается в работах по семейной психотерапии и в призывах выявить то, как представляется жизнь семьи, взаимоотношения в ней каждому отдельному ее члену. Указывается на необходимость изучения не только объективной картины жизни семьи, какой она представляется исследователю, но и «внутренней картины семьи» в восприятии ее самими членами семьи [Barker Ph., 1981]. Таково же требование «стереоскопического подхода» к изучению семьи, т. е. учет различий в представлении о своей семье у разных ее членов.

Между тем изученность данного вопроса не идет ни в какое сравнение с его актуальностью, со значимостью представлений в жизни семьи. Без ответа остаются пока многие важные вопросы: о сущности и структуре семейных представлений, путях их формирования, способах, какими они оказывают воздействие на жизнь семьи, видах их нарушений и причинах этого. В то же время современное состояние науки и прежде всего имевшее место в последние годы значительное продвижение в изучении когнитивных процессов личности создает возможности более полного и всестороннего их изучения и учета при семейной психотерапии. Речь идет о достижениях в изучении так называемых «наивных представлений» [Clauss D., 1981], «ситуационных сценариев» [Величков-ский Б. М., 1982], процессов «каузальной атрибуции» [Келли Г., 1984] и др.

Семейная жизнь состоит из значительного количества типовых моментов -- «ситуаций»: завтрак, возвращение с работы, совместный просмотр телепередачи, обсуждение новостей, семейный конфликт, приобретение новой вещи. Точно так же «ситуационно» представление о жизни семьи. Когда индивид характеризует жизнь своей семьи, принимает решения по тем или иным вопросам, перед его мысленным взором проходят те или иные семейные ситуации. Развитие современной психологии, в частности в рамках одного из ее направлений -- психосемантики, выявило наличие в сознании людей своеобразных «типовых сценариев» самых различных ситуаций, в том числе и семейных; это могут быть семейные праздники, семейные ссоры, встреча друзей, совместное посещение кино, завтрак и г. д. Именно эти типовые сценарии применяются членами семьи, когда им нужно разобраться в семейной ситуации, в поведении других членов семьи, составить себе представление о чем-то происходящем в семье [Величков-

ский Б. М„ 1982; Hoffman H., 1986]. Проведенные исследования показали ошибочность широко распространенного мнения, что представление индивида о той или иной ситуации формируется исключительно или хотя бы в основном в тот момент, когда он сталкивается с ней. Напротив, уже имеющийся у индивида к моменту встречи с такой ситуацией сценарий ее развития во многом предопределяет, что он увидит в ней, как он ее воспримет.

Другое направление психологических исследований, результаты которого должны сыграть значительную роль в изучении семейных представлений,-- это изучение так называемых «наивных теорий» [Heckhau-zen H., 1986]. «Наивными теориями» принято называть обыденные представления о закономерностях природной и социальной среды. Это представления людей, не получивших специальной подготовки в области психологии о психологических особенностях человека вообще, и определенных категорий людей (женщин, мужчин, детей) в частности. Примерами таких «наивно-психологических теорий» являются, многочисленные суждения, используемые индивидом при регулировании своих семейных отношений, типа: «стерпится -- слюбится», «общее горе сближает», «если подчинишься раз-другой, то это войдет в привычку», «женщины лучше разбираются в одежде и еде, чем мужчины», «любая жена стремится прибрать мужа к рукам». Эти суждения по своей сути психологические, так как содержат утверждения о психологических качествах личности.

Такие (разные у разных людей) «наивно-психологические теории» играют огромную роль в формировании семейных представлений, в интерпретации поведения других членов семьи и своего собственного. Особое значение имеют представления членов семьи о взаимосвязях между различными психологическими качествами индивида, о том, как раз-

ные психологические особенности проявляются в поведении [Петренко В. Ф., 1983; Шмелев А. Г., 19821. Наконец, немалую роль в понимании людьми, в том числе членами семьи, всего происходящего играют процессы его наивной причинной интерпретации происходящих событий, или процессы «каузальной атрибуции». Исследования в области «каузальной атрибуции» показали, что, пытаясь разобраться в том, что происходит в семье и за ее пределами, члены семьи чаще всего неосознанно применяют ряд правил и примеров JHeider F,, 1980]. Все они участвуют в формировании представлений членов семьи о семье и взаимоотношениях в ней.

Этими исследованиями установлено, что представления (в том числе и семейные) являются достаточно сложными, системно организованными и относительно устойчивыми образованиями. Их сложность и системная организованность в том, что составные элементы этих представлений взаимно обусловливают друг друга. Их устойчивость находит отражение и в возможности применения одного и того же представления к широкому кругу ситуаций. Так, сложившееся в детстве представление о лице, обладающем авторитетом, может сохраняться на многие годы, определяя поведение во взаимоотношении с авторитетом и тогда, когда индивид давно стал взрослым.

В силу взаимосвязи между элементами семейных представлений они относятся к классу так называемых мыслительных моделей [Чернов А. П., 1979]. Это означает, что, принимая те или иные решения, пытаясь предвидеть последствия тех или иных изменений, член семьи мысленно «проигрывает» ту или иную ситуацию, пытаясь найти ответ на вопрос; что произойдет в семье, если он предпримет определенные шаги, если произойдут те или иные события? Системная организация проявляется и во взаимосвязи представлений о различных сторонах жизни семьи.

Представление о своей семье в целом включает такие «подсистемы», как информация об отдельных сторонах ее жизни: материальном положении, воспитании, взаимоотношениях индивида с другими членами семьи и т. д. В нее входят и представления об отдельных ситуациях, из которых состоит жизнь семьи, обычном поведении ее членов и т. д.

Рассмотрим основные особенности и функции семейных представлений:

1. В отличие от объективного положения, т. е. того, какой семья является в действительности, семейные представления всегда с е л е к т и в-н ы, они отражают лишь некоторую часть, отдельные аспекты жизни семьи. Объем известной индивиду, но не учитываемой им, информации весьма велик практически во всех сферах его жизни. Так, индивид может прекрасно знать о правилах уличного движения, всех последствиях их несоблюдения, но все же не учитывать это знание в реальных ситуациях, например в момент перехода через улицу. Индивид может обладать обширными знаниями в области психологии семейных взаимоотношений, но в реальных жизненных взаимоотношениях, в своей собственной семье очень мало учитывать эти знания. Следовательно, когда мы говорим о семейных представлениях, используемых индивидом при решении семейных проблем, необходимо делать различие между информацией, реально включаемой в такое представление, и той, которая могла бы быть включена. Между тем изучение именно этих «реальных» представлений имеет особое значение для понимания поведения членов семьи и его коррекции. Для того, чтобы индивид мог в различных семейных ситуациях принимать правильное решение, очень важно, чтобы его представление включало важнейшие, наиболее существенные черты данной ситуации и, далее, чтобы эти существенные черты были отражены правильно, адекватно. В противном случае мы будем иметь дело с одним

из нарушений семейных представлений: неполнотой представления (не все существенные черты отражены) или его ошибочностью (по одному или нескольким существенным признакам у индивида есть информация, но она ошибочна).

2. Семейные представления играют значительную роль в управлении восприятием индивидом различных семейных ситуаций. Они определяют не только то, что именно представляется индивиду само собой разумеющимся и неизменным, но и то, какую информацию индивид стремится получить, попав в ту или иную ситуацию. Это связано с тем, что представление о ситуации существует у индивида, как было показано выше, еще до момента, когда он с ней реально встретился (в виде «типового сценария», «наивных психологических представлений»). Однако определенную часть представления индивид уже доопределяет в момент столкновения с ситуацией. Встретившись после работы, супруги не интересуются тем, не поглупел ли другой супруг за день (эта часть представления устойчива и определенный уровень умственных способное гей в 'этой ситуации воспринимается как нечто, само собой разумеющееся), но уже в первый момент встречи пытаются выяснить, каково настроение супруга, сильно ли он устал. И селе дования над «типовыми сценариями» показали, что поиск определенной информации является одной из важных частей практически любого сценария. Попав в любую ситуацию, индивид, во-первых, нечто уже знает о ней заранее и, во-вторых, нечто лишь предполагает и стремится уточнить, собрав определенную информацию. Направление сбора такой информации, а именно, что интересует индивида, обычно заложено в сценарии. Поэтому в изучении представлений о семье можно найти ответ на чрезвычайно важный для понимания нарушений в функционировании семьи вопрос, и именно о причинах «информационной слепоты» членов

семьи: почему они не замечают, казалось бы, очевидных и очень важных для успешного функционирования семьи фактов.

Проблема выявления и изучения представлений о семье. Прямыми вопросами можно выявить, что индивиды думают и знают о своей семье. Однако эти ответы покажут лишь то, что индивиды знают, но не отразят представлений, которые используются реально в решении практических семейных проблем. В психологии для изучения представлений индивида пользуются довольно сложными экспериментальными процедурами, малопригодными для клинических целей [Heckhauzen H., 1986J.

Для изучения семейных представлений нами были разработаны и апробированы в клинической практике специальные процедуры. Основная идея их заключалась в том, чтобы поставить исследуемого перед необходимостью применить имеющиеся у него семейные представления для решения практически важных для него задач. Диагностическая процедура «Наивная семейная психолсмия* (НСЛ1) была организована следующим образом.В начале исследования у пациента создавалось впечатление, что изучается его социальная компетенция. Экспериментатор спрашивал, хорошо ли он знает людей, умеет ли определить их настроение, может ли он, понаблюдав за человеком, в общих чертах определить особенности его характера. Выполнялись и другие «задания»: например, психолог рисовал всевозможные картинки типа «точка --точка, запятая, минус - рожица кривая» и просил определить выражение лица, какое чувство оно выражает. Ответ неизменно признавался правильным и обследуемому говорилось, что он хорошо знает людей. Основные задания также предъявлялись как задачи «на знание людей». Обследуемому обрисовывали определенную семейную ситуацию, герой которой стоит перед выбором. Сообщалось, что ситуация эта не условная, а реально имела

место. Предлагалось, используя свое знание людей и жизни, угадать, как в действительности поступил человек. Получив такое задание, обследуемый обычно (примерно в 80 % случаев) замечал, что для того, чтобы угадать поведение героя, надо что-то знать о нем. Психолог соглашался с этим и просил задать любое количество вопросов об особенностях ситуации и личности героя. «Спрашивайте до тех пор,-- говорил психолог,-- пока не сможете с полной уверенностью угадать, как поступил герой». На вопросы накладывалось одно ограничение: можно задавать лишь те вопросы, на которые можно ответить либо «да», либо «нет». Когда исследуемый задавал вопросы, они признавались очень интересными, но ответ на них давался уклончивый (экспериментатор сообщал, что, к сожалению, как раз этого момента он не знает) или «промежуточный» (например, на вопрос, доволен ли герой своей семейной жизнью, следовал ответ -- «средне доволен») Такая тактика ответов ставила своей целью побудить пациента к дальнейшим вопросам. «Психологический расчет», заложенный в основу диагностической процедуры, заключался в том, чтобы максимально заинтересовать пациента в «конечном результате» -- угадывании, как именно поступил герой. Поскольку речь шла об угадывании реального поступка, то индивид был заинтересован в применении реальных, а не провозглашаемых, престижных и т. д. представлений. Для угадывания предлагались типовые ситуации (см. приложение 4 «Диагностическая процедура НСП»).

Мы исходили из положения, что вопросы обследуемых покажут, какая информация им нужна для конструирования представления о ситуации и об участвующих в ней членах семьи. При этом допускалось, что если испытуемый, задав некоторое число вопросов, берется в точности предугадать поведение «героя», то для создания субъективного пред-

ставления о данной ситуации ему достаточно той информации, которая заложена в рассказе и ответах экспериментатора.

Кроме основных заданий -- ситуаций, общих для всех лиц, обследовавшихся в ходе семейной консультации и в клинике, пациент, как правило, получал индивидуальное задание -- ситуацию, в которой обрисовывалась проблема, однотипная с его случаем. Это были ситуации из клиники неврозов, патологической ревности, алкоголизма, сексологической клиники и др. Примеры таких ситуаций будут приведены в соответствующих разделах работы.

Вопросы, которые задавались, фиксировались Когда пациент сообщал, что может с точностью определить, как поступил герой, психолог просил его вначале указать, насколько он уверен, что правильно установил решение героя («На сколько процентов Вы гарантируете, что не ошиблись?»-- спрашивал психолог). После того, как давался ответ (назывался процент), психолог просил указать, каким было решение героя. Обследуемый называл, как, по его мнению, поступил герой. В любом случае его ответ признавался правильным и подтверждающим тот факт, что он хорошо знает людей.

После этого начиналась II стадия обследования. Пациента просили «поделиться секретом», как ему удалось угадать решения героя и что он хотел узнать с помощью каждого из заданных вопросов. Целью второй части эксперимента было выявление наивно-психологических представлений, которые индивид применяет в практической ситуации. Например, в первой части обследуемый задавал вопрос: «Доволен ли герой своей семейной жизнью», а во второй -- этот вопрос комментировался: «Если доволен, то не станет скрывать деньги и внесет их в семейную кассу». Из этого делался вывод, что обследуемый считает самоочевидным, что если человек доволен семьей, то в большей мере учитывает интересы семьи,

чем если он недоволен. Выявленная таким образом «самоочевидная» связь и является одной из присущих пациенту наивных теорий. Слово «самоочевидная» мы поставили в кавычки, так как для другого человека самоочевидной могла оказаться как раз противоположная связь: чем более доволен семьей, тем менее склонен отдавать ей все силы («Раз и так все хорошо, так зачем отдавать деньги»).

На третьем этапе обследования проводилась обработка полученных результатов. Обработка эта включала установление уровня сложности представлений, которыми оперирует обследуемый. Каждый отдельный факт, содержавшийся в задании (рассказе психолога) и ответах на вопросы, рассматривался в качестве элемента представления обследуемого о ситуации и личности участвующего в ней героя. Если, например, испытуемый задавал мало вопросов, делался вывод, что для уверенного предсказания ему требуется немного фактов и что, следовательно, его субъективная модель ситуации состоит из малого числа элементов, т. е. относительно проста. Если же вопросов было много, признавалось, что субъективная модель сложна (состоит из большого числа элементов). Далее следовала «реконструктивная» стадия обработки полученных результатов. На основе зафиксированных вопросов испытуемого и его пояснений к ним устанавливалась совокупность его на-ивио-психологических представлений и реконструировалось представление обследуемого о ситуации. При этом основное внимание уделялось выяснению, что в ситуации индивид считает самоочевидным и что для него является объектом выяснения, что индиузид включает в свое представление о ситуации и (это не менее важно) чего он не учитывает, игнорирует.

Далее на основе полученных сведений устанавливалась связь нарушений в семейном представлении с

наблюдаемыми нервно-психическими расстройствами.

Основные результаты применения методической процедуры в клинической практике. С помощью описанной методики нами обследовано 60 пациентов, проходивших семейную психотерапию (44 женщины и 16 мужчин), с различными диагнозами (неврозами и неврозоподобными состояниями, декомпенсациями психопатий, алкоголизмом, сексуальными нарушениями, суицидальным поведением).

Исследования показали принципиальную возможность выявления семейных представлений о различных семейных ситуациях.

Установлено, что эти представления высокоселективны: относительно просты по структуре и включают относительно мало элементов. Так, 180 полученных представлений об отдельных ситуациях распределились по их сложности (числу включаемых элементов) следующим образом: 19 % -- наиболее простые представления, опрашиваемые брались уверенно установить, как поступил герой, не задав ни одного вопроса (примитивные представления); 35% -- простые представления (до 5 вопросов) ; 32 % -- представления средней сложности (6--10 вопросов); 14%--сложные модели (11 вопросов и более).

Не выявлено статистически значимой связи между сложностью модели и уверенностью предсказания. Факт преобладания относительно простых моделей требует серьезного внимания и учета в психотерапевтической работе. Он свидетельствует о том, что, принимая различного рода решения, члены семьи исходят, как правило, из небольшого числа особенностей ситуации. Существующие у обследованных пациентов навыки представления ситуации и анализа ее в большинстве случаев являются навыками «экспресс-анализа», ориентируются на небольшой объем извлекаемой из памяти и дополнительно получаемой информации.

Естественно, возникают вопросы: каковы психотерапевтические перспективы усложнения этих представлений? Можно ли, проводя работу по включению в представления о ситуации (в «типовой сценарий», «на ивно-психологические представления») новых элементов, нужных, полезных, с точки зрения коррекции, добиться изменения поведения? Разумеется, ответ на эти вопросы может быть получен лишь в практической психотерапии Опыт такой рабо1Ы описан в соответствующем разделе настоящей монографии. Определенное представление о том, что про исходит в случае такого изменения представления и, в частности, его обогащения, дают данные дополнительного исследования, проведенного в ходе применения процедуры «Наивная семейная психология». После того, как пациент заканчивал предъявление своих вопросов и сообщал, как, по его мнению, поступил герой, исследователь спрашивал его: «Вы бы хотели взглянуть на вопросы, которые задавали другие люди?» Обычно (за одним исключением) пациент изъявлял такое желание. Тогда психолог предъявлял ему большой список всевозможных вопросов (общая численность -- 50), относящихся к данной ситуации и личности героя. Обследованный просматривал их, после чего психолог спрашивал: «Может быть, среди чтих вопросов есть такие, на которые и Вы хотели бы получить ответ?» Все обследованные заявили, что хотели бы задать такие вопросы. В качестве характеристики активности была избрана такая мера: число вновь заданных, дополнительных вопросов меньше, равно или превышает число самостоятельно заданных. Результаты оказались следующими: 20 человек задали столько же или меньше новых вопросов; 13--больше новых вопросов, чем было задано самостоятельно. Особенно важно то, что новая информация (существенное усложнение представления) оказала значительное воздействие на пред-

сказание поведения героя. В I 1 случаях (33 %) обследуемые под влиянием новой информации ичменнли вывод, хотя бы в одной из трех задач. В целом, выводы были изменены в 39 % случаев. На вопрос, почему же эти вопросы не были заданы сразу, большинство пациентов отвечали, что они просто «не пришли в голову».

Полученные данные показывают, сколь большую роль в формировании семейных представлений nrpaioi имеющиеся у пациентов навыки извлечения информации и привычные способы формирования представления о ситуации. Немалую часть информации индивид искренне будет считать очень важной для правильного понимания семейной ситуации. Однако, столкнувшись с той же ситуацией в жизни, он даже не вспомнит об ч-юм аспекте по гой простой причине, что у нею нет привычки обращать на это внимание именно в момент встречи с ситуацией; данный аспект не входит в его реальное представление.

Психиатр или психотерапевт, в практической деятельности столкнувшись с тем, что пациент не учитывает какой-то важный момент ситуации (особенно проблемной), часто склонен искать неосознаваемые мотивы, обусловливающие игнорирование определенного аспекта ситуации. Нам представляется, что в значительном большинстве случаев на самом деле речь идет не о «неосознаваемой» информации, не «действии механизмов вытеснения», а неучитываемой информации. В практических ситуациях пациент просто «не имеет привычки» учитывать этот аспект. Психотерапевтическая помощь по формированию такой привычки (изменению практического представления) может привести к нужному изменению поведения.

Проведенное исследование показало, чю сложность представлений, которыми оперируют обследованные пациенты, в значительной мере зависит не только от личности пациента, но и ситуации, исход которой

он стремился разгадать; 36 % опрошенных больше всех вопросов задали по первой ситуации («заманчивая работа в другом городе.»); 30% пациентов максимальное количество вопросов задавали при «разгадывании» поведения героя во втором задании («внеплановые деньги); 34 % -- в третьей ситуации («отказ 14-летнего подростка от повиновения»). Это означает, что, кроме индивидуальной склонности к простым или сложным представлениям, существует еще ситуационно обусловленная. Это значит, что пациент, склонный вообще оперировать сложными представлениями, как раз в психотерапевтически важной ситуации (например, той, которая сыграла наибольшую роль в возникновении его нервно-психических растройств) оперирует весьма простым и даже примитивным представлением. Установление «личностной склонности» (т. е. того, сколь сложным представлением о ситуации склонен оперировать индивид в большинстве ситуаций) и «ситуационной обусловленности» (т. е. того, насколько сложность представления об интере-суюшей психотерапевта ситуации отличается от обычной для пациента) может стать важным моментом в выявлении источников нарушений в семейном представлении.

Значительные различия в структуре представлений у различных пациентов выявлены, даже когда они судят об одной и той же ситуации. Выделяются разные аспекты ситуации, применяются различные наивно-психологические объяснения.

Нами проведена предварительная тинологизация ряда относительно часто встречающихся структур, применяемых при анализе семейных ситуаций. В качестве иллюстрации рассмотрим несколько семейных представлений. Это «стимульная модель ситуации», модель «борьбы со злыми силами, искушающими члена семьи», модель «накопления положительных качеств».

Указанные модели описаны на ос-

новании того, какие вопросы задают обследуемые и какие цели они преследуют, задавая эти вопросы. Модели отражают «стратегию» обследованных членов семей, которая «просматривается» в характере и последовательности информации, которую они стремятся получить.

«Стимульная модель ситуации». Отличительный признак -- наивно-психологическое представление испытуемых об однозначном соответствии между определенными аспектами ситуации, в которой оказался член семьи, и его ответом на эту ситуацию. Испытуемые данного типа полагают самоочевидным, что в данной ситуации существует один общий для большинства людей тип поведения.

Типичными для испытуемых, придерживающихся такой модели, были следующие вопросы и комментарии к ним. Ситуация -- «Внеплановые деньги». Вопрос обследуемого: «А жена точно не узнает, что он получил премию?». Ответ психолога: «Трудно сказать». Комментарий обследуемого: «Если жена точно не узнает и если у него к тому же есть какое-то свое желание, то он наверняка скроет деньги. Если не скроет, то он -- просто дурак».

Разгадывая поведение отца, столкнувшегося с неповиновением подростка, такие испытуемые практически не задавали вопросов либо заявляли, что отец применит физическое наказание, либо (столь же категорически), что не применит. Пример ответа с комментарием: «Наверняка будет бить его или иначе наказывать, пока не переломит упрямства. Так бы поступил на его месте любой отец». Давая ответ о муже, получившем заманчивое предложение, однако ценой длительной разлуки с семьей, эти пациенты давали такие ответы: «Согласился бы» или «Отказался бы» со сходной мотивировкой («Так поступил бы любой на его месте»).

Таким образом, испытуемые этой группы были убеждены, что любой

человек, вне зависимости от своих индивидуальных особенностей, ведет себя в одинаковых условиях одним и тем же образом. «Стимульная модель семейных ситуаций» состоит из элементов всего двух видов: первый -- отдельные стимулирующие особенности (в приведенных примерах -- возможность утаить деньги, непослушание подростка или необходимость жить отдельно от семьи); второй -- реакции на эти возможности в виде определенных однотипных действий. Мыслительные модели данного типа весьма селективны. За пределами модели остается информация о подавляющем большинстве важнейших, казалось бы, аспектов ситуации, например, в какой мерс поступок героя согласуется с его нравственными представлениями. Носителей «стимульной» модели мало интересует информация о личности «героя». Никто не спросил, что представляет собой «герой», любит ли он свою жену, каковы взаимоотношения с ней и ее характер. Модель эта «бедна» и с точки зрения отражения связей между элементами ситуации. В ней присутствует лишь один вид связи, который можно обозначить терминами «влечет» или «вызывает». Это жестко детерминистическая связь между стимулирующими особенностями ситуации и ответными реакциями индивида.

С точки зрения дальнейшей консультационной и психотерапевтической работы, данный тип представлений о семье наименее благоприятен, что связано с несколькими обстоятельствами. Во-первых, в его основе лежит предположение о фактическом бессилии человека перед обстоятельствами, толкающими его на поступок, вредный для семьи. Не индивид управляет обстоятельствами, а они им. Отсюда «естественность» для них «антисемейного» поведения во многих, причем отнюдь не слишком драматичных, семейных ситуациях. Во-вторых, данная модель семейных отношений «близорука». Предпринимая какое-либо действие,

члены такой семьи предвидят только ближайшие последствия, не учитывая более отдаленных. Мать с субъективными представлениями такого типа резко возражает против увлечения подростка техникой, так как оно создает беспорядок в доме, совершенно не думая о том, что это увлечение может ему оказаться полезным в дальнейшем, поскольку оно удерживает его от контакта с неблагоприятно влияющими друзьями. В-третьих, «антипсихологичность» членов семей с таким типом модели, нерефлексивность их семейных представлений создает серьезные трудности в ходе семейного консультирования и осуществления семейной психотерапии. Члены таких семей, обращаясь к консультанту, верят, что против любого, не устраивающего их явления семейной жизни существует один устраняющий это явление рецепт действия. Типичная постановка ими вопроса звучит так: «Что нужно делать, если сын не хочет учиться, муж злоупотребляет спиртными напитками и т. п.?» Указание психолога на то, что для ответа на этот вопрос надо разобраться в психологических особенностях сына или мужа, вызывает (в полном соответствии с их имманентной теорией «стимул -- реакция») ощущение нереалистичности, чрезмерной научности, «теоретичности» подхода психотерапевта, ощущение, что он «все усложняет», уходит от прямого ответа. Наиболее приемлемой и вызывающей наименьшее внутреннее сопротивление для лиц с таким представлением о семейной жизни является, как правило, индивидуальная поведенческая психотерапия. В случаях, когда она неприемлема, перед психологом или психиатром возникает необходимость немалой работы по «усложнению», «обогащению» субъективного представления членов такой семьи.

«Борьба со злыми силами, искушающими члена семьи». В основе модели лежит представление о том, что «внутри» человека таятся, стремясь вырваться наружу, некие «злые

силы». Они-то и становятся источником различных неблагоприятных, с точки зрения семьи, видов поведения. Лица, склонные к «типовым сценариям» такого рода, представляют себе человека -- члена семьи как существо, обуреваемое многочисленными и мощными силами, направленными против семьи. Это сексуальные влечения (возможность супружеской измены), гедонистические (нежелание тратить силы на семью, трудиться, например, в домашнем хозяйстве), неприятие ограничений, неизбежно связанных с жизнью в семье (отказ от «свободной», «беззаботной жизни» и т. п.). Соответственно такому представлению, носители модели данного типа искали в объективных особенностях ситуации и субъективных качествах «героев» предложенных им заданий нечто такое, что, по мнению испытуемых, могло сдержать действие «злых сил». В зависимости от того, есть ли эти сдерживающие моменты, они и предлагали свой прогноз поведения. Так, в качестве сдерживающего момента многие испытуемые с представлениями данного типа рассматривали отсутствие у индивида опыта проти-восемейного поведения. Иначе говоря, труднее всего оторваться от семьи, утаить часть денег, наказать подростка физически в первый раз. После этого происходит как бы утрата нравственной невинности, и в следующий раз уже значительно легче совершить соответствующий поступок. Понятно, что вопрос о том, совершал ли «герой» ранее подобные нарушения, здесь один из наиболее частых; «А раньше он когда-нибудь обманывал жену? Если да, то обманет и на этот раз». «А раньше он бил сына? Если да, то и на этот раз так сделает». Носители этой модели проявляют заметный интерес к нравственным качествам героя. Их интересует, настолько ли они выражены, чтобы быть в состоянии противостоять «злым силам». (Вопросы: «А герой -- человек с совестью?», «Есть ли у него чувство семейного

долга?»). Комментарии к вопросам показывают, что и здесь в их представлении действует правило «первого раза»: если герой однажды поступился совестью или чувством долга, то в следующий раз эти моменты оказывают значительно меньшее сдерживающее влияние.

Рассмотрим структуру данной модели. Набор элементов, из которых состоит модель «наличие злых сил», невелик, хотя он и несколько больше, чем в «стимульной» модели. Ведущую роль среди них играет представление о «злых силах». Этот элемент -- константа, «присущая всем людям». Соблазн изменить, избежать неприятностей семейного труда, утаить часть денежных средств -- это качество каждого человека, в наличии которого испытуемые настолько уверены, что не задают на этот счет никаких вопросов. Второй обязательный элемент -- это факторы, сдерживающие действие «злых сил». Третий -- внешние обстоятельства, способствующие тому, чтобы «злые силы» вырвались наружу. Для других аспектов ситуации и психологических особенностей личности в модели не находится места. Модель явно антипси-хологична, моралистична по своему характеру. Она практически игнорирует психологические особенности различных людей, рассматривая их семейное поведение исключительно в категориях нравственной борьбы с соблазнами. Значение данной мыслительной модели двойственно. С одной стороны, она направлена на укрепление стабильности семьи; в частности, делая акцент на исключительной важности «первого раза», в какой-то мере оберегает носителей такой модели от опасных для стабильности семьи поступков. По-видимому, такое субъективное представление может выполнять определенную роль по сдерживанию на I стадии развития ряда неблагоприятных особенностей и нарушений в личности членов семьи, в частности алкоголизации, психопатизации. С другой стороны,