Семейная психотерапия

данная модель стимулирует и моральные чувства индивида в семье благодаря тому, что нравственная воля индивида рассматривается как единственный фактор стабильности семьи.

В то же время антинсихоло-гичность такого представления создает семье целый ряд дополнительных трудностей, в немалой степени осложняющих решение в ней различных психологических проблем. Это вытекающая из «моралистич-пости» склонность, установка на подавление психологических особенностей индивида, а не на их адаптацию. Индивид должен приспосабливаться к семье, а не семья к его психологическим особенностям. Антипсихологизм представлений о семье данного типа также создает определенные трудности при проведении психотерапии. Это трудности, связанные с ориентацией на чисто этическое решение психологических ситуаций. Носители подобного представления уверены, чго единственный путь решения любой психологической проблемы -- это установление, кто в данном случае прав или виноват. Говоря в ходе психотерапии о своих чувствах, носители этих представлений более всего интересуются вопросами, имеют ли они право испытывать такие чувства? Не являются ли такие чувства нравственно осуждаемыми? Трудность в психотерапии и психологическом консультировании этих лиц создает и характерное для них сопротивление психологическому объяснению поступков людей, чье поведение они считают неправильным. Это сопротивление в значительной мере осознанно или неосознанно связано с их представлением о том, что «понять -значит простить» и, следовательно, объясняя поступок человека его психологическими особенное! ими, мы тем самым оправдываем его поведение, так как оно признается независимым от его нравственной воли. Склонность к нравственной интерпретации и поиску моральных причин

различных нарушений необходимо учитывать у таких лиц на самых различных этапах консультирования. Так, отец, обратившийся с жалобами на трудности в поведении подростка (с явной истероидной акцентуацией), во время второй консультации, преодолевая значительное внутреннее сопротивление, сказал, что считает себя виновным в нарушениях поведения подростка. Свою вину он видел в том, что поздно женился; сын родился, когда отцу было уже за 40, поэтому он и стал «таким ненормальным». Это обвинение поддерживает и жена. Рациональные разъяснения со ссылкой на специальную литературу о том, что нет никаких оснований усматривать связь между возрастом отца и какими-то нарушениями поведения сына, не дали результата. Тогда консультант изменил тактику. Вместе с консультируемым обсудили тот факт, что отец мог вообще не обзаводиться сыном, что дало бы ему возможность сэкономить немало здоровья и реализовать многие планы. Вместо этого, жертвуя собой, несмотря на то, что в таком возрасте уже труднее воспитывать сына, он взял на себя этот труд. Иначе говоря, консультант помог отцу понять нравственную ценность его поступка, В результате чувство вины было снято, отец почувствовал себя оправданным и с этого момента был психологически готов к поиску реальных причин нарушения в поведении подростка.

«Накопление положи/еяьных ка-чесчв». Базой модели служит представление о юм, что поведение человека в семье определяется соотношением между положительными и отрицательными его качествами и поступками. Наивная психологическая теории, лежащая в основе этой модели, полагает самоочевидным, что любые положительные поступки индивида, совершенные в пользу семьи, повышают вероятность дальнейших «проссмейных поступков». Гочпо так же различные поступки или качества отрицательного плана умень-

шают вероятность того, что индивид в следующий раз выберет правильное поведение.

Судя по вопросам испытуемых данной группы, главными качествами, действующими в пользу правильного (в их понимании) поведения, являются следующие: равнодушие героя к потреблению алкогольных напитков, хорошие отзывы о нем на работе, любовь к чтению, отрицательное отношение к легкомыслию, солидность, любовь к детям, хозяйственность. Прогноз поведения героев эти испытуемые строили, опираясь на «баланс» «положительно» и «отрицательно» характеризующих героя ответов, полученных от экспериментатора. Таким образом, элементами данной модели выступают отдельные качества индивида, причем каждому из них испытуемый приписывал определенный знак, а также некое ин-тегративиое качество, которое может быть обозначено, как «общее отношение к семье». Чем у индивида больше «просемейпых» качеств, тем это отношение более ориентировано в пользу семьи и тем выше вероятность, что в противоречивой ситуации индивид выберет именно «иросемейную» линию поведения.

Селективная природа данной модели проявляется, во-первых, в отвержении роли объективных факторов ситуации. Испытуемые практически не задают вопросов о материальном положении семьи, выраженности ее потребностей, длительности брака и т. п. Объективным факторам ситуации отводится сугубо второстепенная роль полигона, на котором происходят испытания отношений индивида к своей семье. Это, разумеется, обедняет мыслительную модель, делает ее менее эффективной. Во-вторых, за рамками модели остаются те свойства личности, которым испытуемые не могут однозначно приписать значение «хороших» или «плохих», например интеллект, воля. Догадываясь, по-видимому, что эти качества с примерно равным успехом могут использо-

ваться и в социально одобряемых, и в социально порицаемых целях, испытуемые предпочитают вообще не иметь с ними дела. Связи между элементами модели «накопления качеств» носят довольно сложный характер. Предполагается, что отдельные качества (поступки) индивида аддитивны, т. е. что они поддаются суммированию с учетом приписанного каждому из них знака. Получаемая при этом сумма имеет в данной мыслительной модели некое пороговое значение, достижение которого определяет просемейное или антисемейное поведение героя.

Подобно модели «злых сил» данная модель играет двойственную роль в жизнедеятельности семьи. Она в определенной мере содействует интеграции семьи, так как показывает, что любой поступок в семье важен не только сам по себе, но и в плане изменения отношения индивида к семье. В то же время она формирует у индивида -- члена семьи -- навык одностороннего подхода к семейным явлениям, рассмотрению их лишь как положительных и отрицательных и упрощенной трактовке связи между явлениями и различными сторонами жизни семьи. Индивид мало заинтересован в понимании истинных механизмов связи какой-то особенности жизни семьи с другими. Он идет другим путем: пытается выяснить, «положительное» это явление или «отрицательное», и в первом случае приемлет его, во втором -- ищет способы противодействия. В ходе психологической консультации или психотерапии такие лица особенно охотно обращаются к понятию «нормальности». Они упорно стремятся выяснить у врача, является ли то или иное их поведение или других членов семьи «нормальным».

Убедившись, что оно нормально, успокаиваются и утрачивают интерес к дальнейшему его познанию. Семейная жизнь при этом представляется им как совокупность фактов (явлений), каждый из которых должен соответствовать определенной норме.

Таковы лишь некоторые мыслительные модели, выявившиеся при диагностических исследованиях в ходе психологических консультаций.

Как видно уже на примере приведенных моделей, каждая из них соединяет в себе определенное представление о типовых условиях (чертах ситуации) и определенную наивную «концепцию личности» .Так, в случае «стимульной» модели ситуация представлена набором стимулов, а личность -- стандартными реакциями на эти стимулы. Во втором случае личность представлена набором динамических «злых сил» -- влечений, стремящихся вырваться наружу, и сил, сдерживающих их, а условия выступают как факторы, так или иначе ослабляющие эти сдерживающие силы.

Место нарушений семейных представлений в этиологии нервно-психических расстройств. Выше описан ряд нарушений в семейных представлениях. Это, во-первых, неполнота представления (в нем не отражаются существенные аспекты ситуации и особенности личности людей, участвующих в ней); во-вторых, ошибочность (по одному или нескольким существенным признакам у индивида есть информация, но она ошибочна); в-третьих, некр'итич-ная уверенность в неизменяемости той или иной особенности ситуации или личностной черты индивидов, участвующих в ней; в-четвертых, искажение в восприятии семейной ситуации (индивид под влиянием своего представления не замечает фактов, моментов, особенностей, которые позволили бы ему, если бы он обратил на них внимание, правильно строить свое поведение). Напомним, что первый и второй виды нарушений приводят к тому, что индивид неправильно воспринимает ситуацию и ведет себя, реагирует на нее нерационально. Третий вид нарушений (индивид считает определенные стороны семейной ситуации «само собой разумеющимися» и поэтому неизменяемыми) ограничивает

возможности поиска выхода из неудовлетворяющей ситуации; четвертый ведет к информационной «слепоте» (не воспринимается информация, объективно важная для понимания ситуации).

Все перечисленные нарушения представления о семье сходны в одном: они могут вызвать такое искажение взгляда на ситуацию, которое превратит ситуацию, объективно не патогенную, в патогенную субъективно, т. е. в представлении индивида. Так, ситуация, субъективно воспринимаемая как содержащая неразрешимое противоречие, может стать источником внутреннего конфликта и далее невроза, даже если объективно она таковой не является. Отношения других лиц, воспринимаемые как враждебные, могут вызвать декомпенсацию психопатии, несмотря на то, что объективно таковыми не являются. Перефразируя известное высказывание Э. Кречмера, можно сказать, что нарушение семейного представления оказывается психо-травмирующим в том случае, если превращает объективно непатогенную ситуацию в такую, которая, «как ключ к замку», подходит к определенной личности, обнаруживая ее «*слабое место» и вызывая нервно-психическое нарушение. Представление о семейной ситуации включает представление о себе самом (своих потребностях, возможностях и т. п.), других членов семьи, с которыми индивида связывают семейные взаимоотношения, и о характере взаимоотношений. Рассмотрим пути, какими нарушение каждой из этих составных частей может превращать объективно непатогенную ситуацию в патогенную субъективно.

Нарушение представления о себе как члене семьи. Речь идет о случаях, когда представление индивида о самом .себе как члене семьи неверно. Например, он неправильно представляет себе, какие потребности удовлетворяет семья, истинные мотивы тех или иных своих поступков в семье, причины, по которым

его удовлетворяют одни стороны жизни семьи и раздражают другие. Рассмотрим в качестве иллюстрации следующее клиническое наблюдение,

Супруги Александр и Антонине Т. Обоим по 33 года. Обратились в психологическую консультацию п связи с нарушениями в поведении их 14-летних сыновей-близнецов. Речь шля о побегах из дома, в результате которых подростки по нескольку дней отсутствовали. Во время одного из побегов они не были дома целую неделю и были возвращены домой работниками транспортной милиции. В ходе консультации оказалось, однако, что, при всей серьезности нарушений поведения у подростков, основная проблема, волнующая супругов, иная. Речь шла о переживаемых обоими супругами, в особенности мужем, субдепрессивных состояниях. Нарастание этих состояний -- вялости, скуки, снижения интересов -- супруги связывают с периодом, когда семья в основном справилась с многочисленными проблемами, с которыми столкнулась в первые годы семейной жизни: квартирный вопрос, завершение учебы, сложные отношения с родителями жены, рождение детей и уход за ними. «Пока было плохо, трудно,-- сообщает жена,-- пока приходилось бороться за каждую копейку, мы, как ни странно, жили душа в душу. А сейчас живем так, как мечтали, все устроилось, усто* нлось и надо же --¦ недовольны, ссоримся, нам неинтересно друг с другом, с детьми неполадки». Супруги связывают свое состояние с перегрузкой в первые годы семейной жизни, «Мы сорвались в первые годы, как Мартин Идеи у Джека Лондона». Психологическое обследование выявило другую причину. В силу личностных особенностей супругов (оба -- энергичные люди, однако с довольно узкой системой жизненных ценностей, концентрированных в основном на семье и ее материально-бытовом устройстве) достижение семьей ее основных целей в корне изменило психологическую обстановку в ней. Пока жизнь семьи была неустроенной, борьба за улучшение ее наполняла их жизнь смыслом. Достижение же этих целей поставило семью перед весьма трудной для нес задачей -- поиска новых целей. Даже нарушения поведения подростков явились своеобразной реакцией на ситуацию в семье - они «вносили оживление> как в жизнь подростков, так и родителей, ставя их перед необходимостью волноваться, принимать всевозможные меры по розыску и т. д.

Исследование представлений данной семьи дало возможность ответить на вопрос, почему члены ее, люди с высшим образованием и с достаточным интеллектуальным уровнем, оказались не в состоянии самостоятельно разобраться в том, что про-,изошло в семье. Оба взрослых члена семьи имели семейные представле-

ния, достаточно жестко связывающие удовлетворенность семьей с материально-бытовым устройством. При обследовании семьи использовалась методика «Версия», применявшаяся, наряду с «Наивной психологией» для выявления семейных представлений. Каждому из супругов была описана модельная ситуация, похожая на имеющую место в их семье. «Муж с удивлением думает о том, что хотя в семье вроде бы все в порядке, но он ею недоволен, плохо чувствует себя дома. Те же чувства испытывает жена». Нужно было придумать как можно больше возможных объяснений этого явления. Характерно, что оба супруга, выдвигая версии-предположения, настойчиво шли по пути выяснения того, а точно ли в семье все в порядке. Задавались следующие вопросы: а супруги здоровы, а квартирой обеспечены, время свободное есть? Набор причин для объяснения неудовлетворенности в данной семье объективно не давал им возможностей найти истинный источник неудовлетворенности в собственной семье. Обращала на себя внимание твердая убежденность обоих супругов в том, Что они точно знают все, что нужно «нормальным людям», чтобы чувствовать себя довольными жизнью вообще и семейной, в частности.

В описанном случае оказались нарушенными представления членов семьи о себе. Их семейные представления неправильно подсказывали им, что им нужно от семьи, какие потребности они в ней удовлетворяют. Это привело к возникновению состояний, сходных с описанными состояниями «экзистенциальной фрустрации» [Frankl V., 1952; Kratoch-vil S., 1985], которые, в свою очередь, могут породить невротические и депрессивные симптомы.

Нарушения представлений о себе, подобные описанным выше, вызывают цепную реакцию нарушений в семье. Это нарушение целеобразо-вания в семье. Такая семья ставит перед собой цели, которые не могут

удовлетворить ее действительных потребностей. Возникающее дале^ разочарование в соответствии с имею щимися семейными представлениями интерпретируется как результат того, что члены семьи недостаточно энергично, правильно и умело стремились к поставленной цели. Это ведет к увеличению усилий по достижению данных целей и нарастанию неудовлетворенности.

Нарушение представлений о других членах семьи. Речь идет о случаях, когда искажено представление члена семьи о других: неправильно понимаются их желания, потребности, их отношение к различным сторонам действительности, либо это представление неполно. В этом случае индивид строит свои отношения с данным членом семьи, не учитывая каких-то важных для понимания взаимоотношений с ним качеств, мотивов. Результатом могут оказаться различного рода нарушения взаимоотношений. Приведем клиническое наблюдение, в котором результатом неполного представления о личности другого явилось возникновение пси-хотравмирующего отношения зависимости.

Петр Я., 27 лет. Женат 3,5 года. Был направлен на семейную психотерапию в связи с сексуальными расстройствами. По характеру очень добросовестный, пунктуальный. Половая жизнь с 18 лет. Женился в возрасте 23 лет После дпуя месяцев совместной жизни женя стала «вскользь» говорить о том, что он не удовлетворяет ее, что «в кровати он не очень силен». Испытывал по этой причине чувство вины перед женой. В связи с этим, во-первых, принимал различные «меры», чтобы усилить потенцию. В частности, обратился к урологу с жалобами на ослабление потенции и прошел лечение. Во-вторых, всячески старался компенсировать жене то, что он ее не совсем удовлетворяет. Он уступал в спорах, прилагал игр усилия, чтобы облегчить ее труд в домашнем хозяйстве, покорно переносил ее «настроения» На первом же году начала наблюдаться преждевременная эякуляция. 13 спя:ш с этим пина перед женой усилилась. Весь цечь г тревогой ожидал близости В результате произошло окончательное расстройство половой функции

(ЭЯКУЛЯЦИЯ ПОСЛР ОДНОЙ-ДВ)Х фрИКЦИИ). Пе1-

циеит, человек весьма совестливым, ;аяадл жене, что чувствует себя не в праве »отрав лятъ ее жизнь» и если в течение двух мрсрисп сексуальная потенция его не восстановится,

о» подаст на рячвоц Это вызвали неожиданную реакцию жешл, в частности значительное усиление ее интереса к лечению Она само-пилелыю мнилась на прием к лечащему врачу, ,чогя р<знсс не приходила, несмотря пи многочисленные просьбы Беседа с ней обнаружила, что она не только не испытываем' значительного полового влечения, но, напротив, относительно фригидна. Свое поведение объяснила тем, что «всегда лучше, когда мужчина в чем-то вшкшат», что «если o/i начинает задирать нос, то потом с ним не справиться».

Обследование обоих пациенте» методиками «Наивная психология» и «Версия» обнаружило своеобразие их семейных представлений У жены выявлена несьма ярко выраженная модель «злых сил». Стремясь предугадать поведение героя в основных ситуациях, она всячески пыталась выяснить, а что его может удержать от соблазна утаить деньги или пожить вдали от семьи. Поведение жены в браке было естественным и логичным следствием ее семейных представлений. Она чувствовала, что муж переживаем* свою сочеупльную недостаточность, «стал как шелковый», и стала использовать это обстоятельство «для укрепления семьи».

У ((ужа выявлено представление типа «сти-мульиая модель». Он задавал немного вопросов, каждый из которых фактически был уточняющей переформулировкой предыдущего («Вы сказали, что этот человек будет жить отдельно 07 семьи, в другом городе. А этот город далеко? Он сможе! каждый день приезжать'»), и после этого указывал, как поступил герой. Естественным следствием такого типа представления было и отношение героя к намекам жены, что она но удовлетворена сексуально. «Если жена не удовлетворена, значит, необходимо усиление сексуальной потенции». Та же схема «оцна причина - одно следствие» выявилась у него при интерпретации причины намскин жены Ему не пришло в голову ни одно объясните, кроме единственного: «Раз жени гшюрит, Ч'ю она не удовлетворена, то, значщ, дело в том, что я сексуально недостаточно силен*. Важно подчеркнуть: тот факт, что обследуемый не догадался о подоплеке всего дела, не связан с низким интеллектуальным уровнем или излишней доверчивостью. В данном случае основную роль сыграла как раз «стимульная модель», при которой инднвид склонен удовлетвориться тем обьяспеннем, которое ему приходит в голопу первым, и не ищет других. При обгло юваиин мотодикой «Версия» Петру Я. была предложила среди других заданий ситуация: ^Жeнd сказала мужу, что он ее ськсуи.чьчо не удшшчворпет», и нужно было приручат], возможно Дольше причин чюю. В хояе перато опшия это задание вызнало у нею сгрм-шые затруднения. Он выдвинул одн\ версию *()на деистшелыю сексуально ui.'ibHi-c, чем 1,1,, и дальше этого дело не по-ш.''> Уже >м г юдуютем занятии пациент 5сз особого труча придумал несколько возможных перши «недовольна чем-то другим,

lid стесняется ему сказать прямо», «любит друтю* и подобные; среди них была и такая »1'|нин «хочет воздействовать на его со-ить». Такое быстрое и относительно легкое тммимте результатов задания подтверждает, что основную роль в формировании не-пранилыюго семейного представления сыграла не интеллектуальная недостаточность («не сумел догадаться об истинных мотивах поведения жены»), а как раз «стимульная модель», ирииычка оперировать представлением «стимул реакция» («одна причина -- одно елсдегшю»).

В приведенном наблюдении семейные представления друг о друге привели на первом этапе к формированию чрезмерной зависимости одного члена семьи. Многочисленные травмирующие последствия данного явления будут рассмотрены в разделе о нарушениях системы взаимного влияния супругов. На втором же этапе окончательное расстройство сексуальной функции создало серьезную угрозу существованию семьи и здоровью пациента.

Психологические причины устойчивости нарушенных представлений. Односторонние, неполные, ошибочные семейные представления могут существовать длительное время, несмотря на то, что мешают индивиду, не позволяют ему эффективно строить свои отношения. При психотерапевтической работе с пациентами, нервно-психические расстройства которых обусловлены нарушением их семейных представлений, важную роль играет выявление источников их устойчивости. Рассмотрим некоторые из них:

1. Одним из источников устойчивости неправильных «нарушенных» семейных представлений является пеосознаваемость лежащих в их основе «наивно-психологических теорий». Как уже указывалось, индивид действует, общается с другими людьми, рассуждает об этих людях и себе, основываясь на довольно большом наборе психологических по своей природе суждений. Причем эти суждения он считает самоочевидными, не требующими каких-либо проверок. Неосознаваемость этих «теорий» заключается в том, что, опираясь на

них, индивид, как правило, не отдает себе отчета, что в своих выводах он на что-то опирается, причем именно па какие-то психологические положения. В рассуждениях индивида, при интерпретации им своего или чужого поведения, эти «наивно-психологические теории» фигурируют чаще всего в роли подразумеваемых посылок рассуждения. Так, в реплике: «Что он, дурак, чтобы делать чужую работу?» подразумеваемой посылкой является: «Умные люди не хотят делать чужую работу». В первом из приведенных наблюдений положение «если у людей все в порядке с материально-бытовым устройством, то они будут довольны семейной жизнью» является неосознаваемым в том смысле, что даже не приходит в голову сомневаться в нем (т. е. быт устроен, а удовлетворенности нет). В случае если все же в реальной жизни все оказывается иначе, то (опять же в силу неосознаваемое™ данного положения) причину ищут, где угодно, только не в неправильности данного утверждения («видимо, еще чего-то не хватает», «видимо, что-то делали не так» и т. п.). Точно так же «самоочевидным» во втором наблюдении является положение, что «если женщина чувствует себя сексуально неудовлетворенной, то в этом виноват мужчина».

Эта «самоочевидность» и «неосознанность» наивно-психологических положений, лежащих в основе семейных представлений, играет решающую роль в их резистентности к психотерапии. Сталкиваясь с иными представлениями (в частности, в ходе той же семейной психотерапии или консультирования), с доводами, опровергающими его семейные представления, индивид нередко лишь смутно ощущает, что в этих доводах «что-то не так», что-то, что говорится, «нежизненно», «слишком научно», и автоматически отвергает предлагаемую точку зрения.

Поэтому важнейшей задачей семейной психотерапии нередко оказывается помощь в осмыслении «на-

ивно-психологических теорий» Только осознав эти свои «теории» и их связь с привычными рассуждениями, с принимаемыми решениями и выносимыми оценками, индивид может критически отнестись к ним и откорректировать основывающиеся на них семейные представления.

2. Второй источник устойчивости семейных представлений (в том числе и нарушенных) -- это их включенность в межличностные отношения и, в частности, в систему взаимного влияния в семье. Стремясь повлиять на поведение другого супруга, добиться той или иной оценки своих поступков, члены семьи стремятся отстоять правильность именно своих семейных представлений Вопрос о том, как надо в определенной семейной ситуации поступить, чаще всего протекает в форме спора, с какой ситуацией семья имеет дело. При этом каждый из супругов доказывает, что именно его видение ситуации является единственно правильным. Вследствие этого каждый член семьи бывает нередко заинтересован в том, чтобы представлять себе семейную ситуацию именно так, а не иначе. «Как бы она ни рассуждала,-- рассказал в ходе семейной психотерапии один из пациентов о своей жене,-- все равно всегда окажется, что она права, а все кругом виноваты»

В ходе семейной психотерапии при коррекции нарушенных представлений психотерапевт сталкивается с задачей помочь пациенту осознать свои мотивы, побуждающие его заинтересованность в том, чтобы не менять своего семейного представления. Соответствующая (применяемая нами в ходе семейной психотерапии) методика «Заинтересованность в представлении» основывается на том, что пациента прямо просят назвать все негативные последствия, которые имели бы место, если бы он отказался от нарушенного представления. Опыт показывает, что вербализация всевозможных «негативных последствий» и связанных с ними опасений стимулирует критическое

отношение к ним и, что особенно важно, обеспечивает «разведение» семейного отношения и связанного с ним представления Пациент научается смотреть на отношения в семье «объективно», «абстрагируясь» от своей заинтересованности в том или ином положении дел

Наши наблюдения свидетельствуют о немаловажной роли в устойчивости нарушенных представлений и ряда других факторов: характерологических (ригидность, склонность к быстрейшему принятию решения), ситуационных (если в принятии решения в ситуациях определенного типа член семьи ограничен во времени, то возникает склонность оперировать упрощенными представлениями)', эмоционально-аффективных (чем выше аффект, тем более простыми моделями ситуации оперирует индивид, меньше аспектов ее учитывает) и др.

Таким образом, нарушение представлений о семье может обусловить приобретение объективно непатогенной ситуацией свойств патогенной. Коррекция нарушений семейных представлений достигается прежде всего путем их выявления, осмысления самим пациентом и целенаправленной тренировки более эффективных мыслительных навыков восприятия и представления.

НАРУШЕНИЕ МЬЖЛИЧМШЛ НОЙ

КОММУНИКАЦИИ В LbMbL

Еще задолго до возникновения научной психологии и психотерапии взаимное понимание между супругами, а также между родителями и детьми рассматривалось в качестве одной из важнейших предпосылок стабильности семьи и семейного счастья. Различные признаки отсутствия взаимопонимания в семье: споры, ссоры, разногласия -- считались отличительной чертой негармоничной, неудачной, несчастливой семьи.

Не удивительно, что вопросы: как достигается взаимопонимание? как члены семьи обмениваются информацией? как они относятся к ней? как перерабатывают? - - с первых же шагов развития семейной психотерапии интересовали ученых. Первыми, кто сделал проблемы внутрисемейной коммуникации главной темой своих исследований, были D. Jackson, J. We-akland (1961), J. Levinger (1967), J. Bunvenu (1970). С тех пор эти вопросы привлекают внимание многих психологов и психиатров. Так, обзор по формам и функциям коммуникации в семье, подготовленный в 1981 г., содержит упоминание о 40 работах на эту тему [Montgomery В., 1981].

В основе большинства работ о семейной коммуникации лежит учение о коммуникационном канале. Учение это - - результат развития теории информации и кибернетики -- исследует процессы передачи информации, раскрывает наиболее общие причины информационных искажений. До появления учения о коммуникационном канале обмен информацией (коммуникация) между членами семьи понимался весьма упрощенно. Считалось самоочевидным, что члены семьи обмениваются мнениями только тогда, когда хотят это сделать, что они передают то, что хотят передать и (если отбросить случайные оговорки) не сообщают друг другу то, что не хотят сообщить. Казалось также совершенно ясным, что те, кому сообщают, адекватно понимают то, что им сообщают (если только они не являются иностранцами или не имеют дефектов слуха).

Учение о коммуникационном канале показало, что процесс коммуникации значительно сложнее. Был выявлен ряд промежуточных явлений, передаточных механизмов, обеспечивающих процесс обмена информацией (выбор содержания сообщения, его кодировка, передача, прием, де-кодировка, выбор содержания ответного сообщения). В отношении межличностного общения была показана роль намерения вступать в коммуникацию (потребность, мотив), формирования сообщения, процессов вы-

ражения сообщения в каком-то коде (языке), передачи информации в определенной межличностной, коммуникационной ситуации, ее восприятия, декодировки и интерпретации (понимания), Было показано, что эти этапы процесса информационного общения обеспечиваются сложной совокупностью психических механизмов, каждый из которых обладает далеко не бесконечной эффективностью, может «дать сбой». Нарушение в этих механизмах ведет к искажению информации, ограничению ее передачи и тем самым обусловливает неэффективность работы всех последующих этапов [Watzla-wick К. et al., 1967].

Важнейшим, с точки зрения понимания процессов, происходящих в семье, результатом более строгого и систематического подхода к семейному информационному общению является выявление многочисленных моментов, которые могут воспрепятствовать общению, исказить его смысл (так называемые барьеры общения). Оказалось, что в ходе взаимного общения в семье могут происходить самые различные явления, не слишком заметные «невооруженным глазом», но ухудшающие процесс коммуникации и, соответственно, влияющие на взаимопонимание. Было исследовано значение различных видов «языка» в семейном общении: речи, жестов, мимики [Christensen L., Wallace L., 1976; Boyd L., Roach A., 1977]; исследованы пути и способы, которыми члены семьи управляют процессом информации в семье, информированностью друг друга; рассмотрены некоторые примеры злоупотребления коммуникационным процессом, использования его для своих скрываемых целей [Berne E., 1964]; исследованы особенности передачи информации о чувствах, испытываемых членами семьи друг к другу [Sa-tir V., 1964], и'нарушениях, возникающих при этом. Много внимания уделено нарушениям в согласованности передаваемой информации, в

частности, когда вербальное «сообщение и невербальное его сопровождение противоречат друг другу (типа «Я люблю тебя», сказанное ледяным тоном) [Bairson ,)., 1972).

На основе исследований процессов коммуникации разработан ряд тре-нинговых методик. Это, во-первых, тренировки внимания, восприимчивости в ходе коммуникации. Психологи и врачи, занимающиеся -семьей, всегда понимали, что взаимное внимание супругов, а также родителей и детей, выраженный инtepee к тому, что каждый из них может сообщить другому,-- немаловажный момент супружеского взаимопонимания. Од-нако по-настоящему значение этого момента было осознанно после исследования Т. Gordon (1975). Показано, что значительная часть информации, которой обмениваются члены семьи, обычно остается невос-принятой. Особенно что касается информации, идущей «снизу вверх», например от детей к родителям. Важно и то, что сача невоспринятость информации ускользает от того, кто ее передал. Последний склонен считать, что все, что он хотел сказать, воспринято и понято. Под влиянием этих работ составлен ряд тренировочных программ по формированию «искусства внимательного слушания» [Garland D.. 1981 j. В ходе этих тренировок обучающие формируют на первый взгляд элементарные, но на самом деле чрезвычайно важные и в обыденной семейной жизни чисто отсутствующие навыки: поворот тела по направлению к говорящему, поддержание контакта глазами, «па-рафразирование», т. с. повторение сказанного другим членом семьи с уточняющим вопросом: правильно ли я понял то, что вы хотите сказать

Другое направление совершенствования внутрисемейной коммуникации -- это повышение осознанности коммуникационного поведения. Как уже указывалось, многое в сложном коммуникационном процессе ускользает от самих общающихся. Это в особенности касается невербальной

части общения: жестов, мимики, интонации. Специальные тренировки с применением видеотехники помогают членам семьи начать более осознанно подходить к тому, как они общаются [Scholz M., 1980]. Ряд исследований и трснинговых систем направлен на развитие у членов семьи способности выражать свои чувства, делая это в адекватной и понятной другим форме [Wells R., Figure! J., 1982].

Исследования, проведенные среди лиц, прошедших упомянутые виды тренировки, подтвердили их эффективность и, в частности, положительное влияние на удовлетворенность семейными отношениями и стабильность семьи [Montgomery В., 1981].

Таким образом, существует широкий фронт исследований процессов коммуникации и использования их результатов в ксихокоррекционной деятельности. В то же время результаты проведенных исследований вызывают и определенное разочарование. Пока все реальные результаты относятся к коррекции семейных отношений у людей, в общем здоровых. Слишком мало еще известно о связи между межличностной коммуникацией и серьезными личностными нарушениями -- нервно-психическими расстройствами. Большие надежды, которые связывались с изучением межсемейной коммуникации, ролью ее нарушений в этиологии серьезных психических заболеваний (таких, например, как шизофрения) на ранних ¦jranax развития семейной психотерапии, пока не оправдались. Кажется удивительным, что столь важное внутрисемейное явление, как межличностная коммуникация, вли-яег на психическое здоровье ее членов лишь довольно опосредованным путем, через участие в формировании уровня удовлетворенности семьей, степени ее стабильности и т. п. В действительности нарушения межличностной коммуникации играют весьма серьезную роль в этиологии широкого круга психогенных психических заболеваний. Однако выявление этой роли должно идти несколько иначе.

Общий недосшгок многие иселедо ваний семейной коммуникации - *го их ограниченность рамками учения о коммуникационном канале. Как известно, оно охватываем период с момента, когда возникает необходимость передачи информации, до ми мента ее получения, декодировки и интерпретации. Межау юм при иту-чении семьи важнеиш'ук) рол1. играют процессы, в силу к(>юры\ информация становится еобппенно информацией. Одно из oi нпвных положений гласит, чго информация нь.;п стея гаковой не абстрактно, «воо'лце», независимо oi каких-1 о объективных условий, а лишь в составе опреде ленной системы. Го, чю является информацией в одной системе, не является таковой в друтй. Эго связано прежде всего с тем, какие изменения в системе способна она проилвести. Если система никак не peainpyer на информацию, не меняется, го для данной системы она не будет информацией. В отличие от сообщения о прошлогоднем снеге, известие об измене мужа является семейной информацией, потому что способно внести большие изменения в жизнь семьи.

В соответствии с этим при анализе коммуникационных процессов в определенной семье необходимо установить состояния, в которые может перейти данная семья, и затем установить, существует ли такая информация, которая, оказавшись в семье в системе межличностной коммуникации, может перевести семью из одного состояния в другое. Например, семейный психотерапевт анализирует нервно-психическое расстройство у одного из членов семьи, причем такое, которое возникло под влиянием каких-либо внутрисемейных процессов. Психотерапевт должен выяснить, наличие каких коммуникационных процессов (появление какой информации в межличностном общении) могло остановить, предупредить развитие неблагоприятных семейных процессов, оказавшихся источником психической травматизапии. Г.чк, ус-

тановив факт возникновения певро-ja или реактивной депрессии под воздействием нарушений системы семейных представлений или системы взаимного влияния в семье, психотерапевт должен далее выяснить, какие межличностные коммуникационные процессы могли предупредить нарушение упомянутых сторон жизнедеятельности семьи.

Если существуют такие межличпо-ешие коммуникационные процессы, которые могли бы воспрепятствовать нарушению, то возникают следующие вопросы* как эти процессы могли возникнуть и данной семье и почему они не возникли. Иначе говоря, нужно выяснить, кто и какую информацию, кому, каким способом должен был передать, чтобы психическая травматизация не имела места, а также откуда, в силу действия каких процессов должны были у коммуникатора появиться и сама информация, и понимание необходимости ее передачи.

Предлагаемый подход отличается от других, ориентирующихся на учение о коммуникационном канале, рядом моментов: во первых, в центре внимания здесь не только вопрос, как передается в семье информация, но п как она возникает, т. е. этап, предшествующий вступлению в действие семейного коммуникационного канала; во-вторых, исследования, связанные с учением о коммуникационном канале, фактически абстрагируются от содержания информации, проходящей по каналу. Их интересует выявление барьеров, препятствующих прохождению любой информации. В огличис от этого предлагаемый подход начинается с вопроса, какая информация была нужна членам семьи в ходе их общения. Поэтому вопрос о коммуникационных барьерах решается уже более конкретно; какие именно нарушения в межличностном информационном общении воспрепятствовали прохождению той информации, которая была нужна для предупреждения психической травмагизации.

Введем ряд понятий, необходимых для анализа связи особенностей про-цесса межличностной коммуникации в семье с психической травматиза-цией личности.

Коммуникационная проблема. Это такая ситуация в жизни семьи, когда:

1) существует определенная потребность у одного из членов семьи;

2) удовлетворение этой потребности зависит от действий другого члена семьи; 3) эти действия имели бы место, если бы член семьи, имеющий потребность, передал бы определенную информацию (просьбы, намек и т. п.); 4) однако такая передача невозможна в силу каких-либо психологических особенностей данного лица; 5) потребность сохраняется, несмотря на невозможность ее удовлетворения (т. е. не происходит значимого снижения уровня притязаний).

Речь может идти о самых разнообразных потребностях, удовлетворение которых зависит от другого супруга: в любви, симпатии, признании самостоятельности, помощи в каком-либо отношении, уважении и т, п, В семье постоянно возникают ситуации, когда удовлетворение каких-то потребностей зависит от других членов семьи.

Коммуникационным барьером мы будем называть определенные особенности члена семьи, имеющего данную потребность, других членов {от действия которых зависит ее удовлетворение) или, наконец, их взаимоотношения, в силу которых передача информации оказывается затрудненной.

Дефицитная информация -- информация, прохождение которой по коммуникационному каналу предупредило бы возникновение психо-травмирующего семейного нарушения.

В качестве примера коммуникационной проблемы рассмотрим ситуацию, отразившуюся в ответах участников семейной психотерапии на вопросы заполняемой в начале этого процесса «Ознакомительной анкеты».

В анкете имелся следующий вопрос: «Представьте, что Вы несете тяжелую сумку, а Ваш супруг (супруга) идет рядом, но не догадывается помочь. Как Вы поведете себя в этом случае?» Отвечавшие могли выбрать из набора следующие ответы:

1) «Прямо скажу, чтобы помог»;

2) «Ничего не скажу, но буду недовольна»; 3) «Намекну»; 4) «Постараюсь что-то сделать, чтобы он сам понял»; 5) «Ничего не стану делать».

Заполнили данную анкету 58 человек (69 %, все женщины). Самыми популярными вариантами оказались ответы: «Ничего не стану делать» и «Ничего не скажу, но буду недовольна». Описанная ситуация дает хорошую возможность разобраться с. определением коммуникационной проблемы, проиллюстрировать ее. Рассмотрим, имеем ли мы дело именно с коммуникационной проблемой или с какой-то другой.

Возникшая ситуация соответствует первому признаку коммуникационной проблемы -- перед нами ситуация, где имеет место определенная потребность одного из членов семьи. В данном случае это даже несколько потребностей супруги: в облегчении физического усилия и, конечно же, во внимании, сочувствии. Второй признак коммуникационной проблемы также налицо. В полном соответствии с приведенным выше определением, удовлетворение потребностей зависит от действий другого лица (в данном случае мужа). С третьим признаком дело обстоит сложнее. Возможно, что идущий рядом муж прекрасно понимает состояние жены, но это не побуждает его помочь ей. Возможен и другой случай, а именно: если бы муж понял, что ей тяжело (догадался бы, понял бы намек, услышал прямое высказывание от жены или кого-то из посторонних) и понял бы эту информацию адекватно, т. е. не только сам факт, что ей тяжело и обидно, но и насколько тяжело и обидно, то помощь последовала бы немедленно.

Именно в этом случае мы имеем дело с соответствием ситуации третьему признаку коммуникационной проблемы Наконец, вышеописанная ситуация соответствует и четвертому признаку -- налицо массивный коммуникационный барьер: существует ряд особенностей жены, мужа и их взаимоотношений, в силу которых данная информация по коммуникационному каналу не проследует, т. е. она ему не скажет и не намекнет.

Развитие коммуникационной проблемы -- это совокупность процессов, которые возникают под ее воздействием и приводят к психотрав-мирующим особенностям семьи На основании клинического анализа возникновения психотравмирующих особенностей семьи в результате развития коммуникационной проблемы можно выделить следующие этапы развития:

1. Информационно-дефицитный. На этом начальном этапе возникает и становится выраженной коммуникационная проблема. Имеет место неудовлетворенная потребность, зависимость ее состояния от другого и невозможность коммуникации. Данный этап нередко протекает в форме воображаемой коммуникации индивида, имеющего проблему, с тем, от кого зависит ее решение. Суть этой коммуникации в том, что индивид мысленно обращается к другому, а точнее -- к своему представлению о другом, с так или иначе выраженной просьбой, требованием, намеком, выслушивает его ответ. Результат этой коммуникации, точнее -- мысленного экспериментирования, в немалой степени зависит от представления о другом, его личности, психологических особенностях его отношения к индивиду и, следовательно, его реакции на обращение. Нередко именно представление оказывается первым и окончательным барьером коммуникации («Что же ты мне тогда все не рассказал?; «А я думал, ты будешь смеяться»). Этот диалог, возникший значительно позже, поясняет суть воображаемой коммуникации и ее

возможную барьерную роль На этом же этапе может иметь место частичное коммуницирование, например робкие попытки все же передать какую-то информацию. Так, в приведенном выше примере «Ничего не скажу, но буду недовольна» -- это не только проявление физической усталости, но и определенная частичная коммуникация-намек.

Так или иначе, в итоге первого этапа член семьи оказывается перед фактом, что важная для него потребность (в любви, симпатии, жалости, уважении и т. д.) не может быть удовлетворена, так как информация о ней не может быть передана или понята.

2. Этап замещающе-искаженного коммуницирования. Коммуникационная проблема может остановиться в своем развитии на первом этапе и оставаться в виде источника «тлеющей неудовлетворенности». Однако возможно и дальнейшее развитие Суть его в том, что член семьи все же пытается коммуницировать о своей потребности, но в силу того, что нет возможности выразить это прямо, он ищет способы легализировать просьбу, требование. Женщина, испытывающая потребность во внимании и заботе, будет настаивать на соответствующем поведении мужа, но исказит причину, по которой она на этом настаивает. В силу особенностей своего характера или семейных представлений она не может признаться, что просто нуждается в его внимании и заботе (ей, скажем, представляется, что такое признание может вызвать у мужа чувство превосходства над ней, что было бы ей неприятно). Поэтому она начинает настаивать на нужном ей поведении по другим, на самом деле не существующим, причинам, например потому, что так положено в хорошей семье. Такая тактика дает нередко возможность «легализировать» свою потребность', передать информацию и добиться нужного изменения поведения.

В то же время она порождает но-

вые проблемы. Во-первых, это искажение представлений членов семьи друг о друге. Так, супруг в приведенном примере начинает считать свою жену человеком, для которого весьма большое значение имеет престиж семьи для окружающих. Во-вторых, легализирующее прикрытие действительной информации может оказаться плохо согласуемым с действительностью. На самом деле в приведенном примере мужу не может не показаться странным, что его жене никогда ранее не было так уж важно, чтобы все было, «как положено».

В результате ухудшается представление супругов о личности друг друга и, соответственно, ухудшается взаимопонимание.

Этот этап развития коммуникационной проблемы может быть характерен не только для решения одной определенной проблемы, но и для значительного числа проблем, возникающих в данной семье, определяющих стиль взаимоотношений. Характерно в этом отношении высказывание одного из пациентов в ходе семейной психотерапии о своей супруге: «Чего бы она ни хотела, она никогда не назовет истинную причину своего желания, а обязательно придумает какое-то другое более солидное и убедительное обоснование. Она хочет купить себе сверхмодную шубу, но ни за что не признается, что просто ей очень захотелось иметь ее. Начнутся длинные разговоры о том, что зима в этом году особенно суровая, как опасны простуды...». Дальнейшее обсуждение показало, что к такому искреннему высказыванию о том, что «очень захотелось», наш пациент отнесся бы весьма критично, как и к другим желаниям, продиктованным стремлением быть привлекательной, модной. Как видим, коммуникационный канал для прямого выражения желания закрыт, так как вызывает интенсивные негативные эмоциональные реакции у мужа (как оказалось в ходе дальнейшей терапии, весьма сложной этиологии). Информационные отношения перешли на этап за-

мещающе-искаженного комму ници-рования.

3. Поведенчески-коммуникационный этап. Замещающе-искажениое коммуницирование может оказаться недостаточным для решения проб-блемы. В этом случае член семьи с неудовлетворенной потребностью переходит к манипулированию отношениями в семье с целью создания ситуации, дающей возможность удовлетворить свою потребность. Это, например, оказание психологического давления на другого члена семьи с целью принудить его поступить так или иначе; это создание ситуаций, когда другой вынужден поступить так, как нужно. На этом этапе коммуникационный момент отходит на второй план. Ведущую роль играют методы взаимного влияния (которые будут рассмотрены в соответствующем разделе). В то же время сохраняется определенный коммуникационный аспект поступков, совершаемых каждым из супругов («Ах ты так, тогда я тебе так! Что ты на это скажешь?»).

Коммуникационная проблема на описываемом этапе превращается в конфликт (межличностный или внутренний), уже непосредственно оказывающий психотравмирующее воздействие.

Рассмотрим основные этапы развития коммуникационной проблемы в психотравмирующем межличностном (1-е наблюдение) и впутрилич-ностном (2-е наблюдение) конфликтах.

Наблюдение 1. Коля И., 8 лет. Поступил с диагнозом «истерические расстройства личности». По рассказам матери, мальчик просыпался ночью и начинал интенсивно биться головой об стенку, около которой находилась кровать. У пациента до сих пор имеется выраженный ночной энурез (каждая вторая-третья ночь «мокрая»). Бывает, что мальчик просыпается и на протяжении часа и более «устраивает концерты»: кричит, назло родителям говорит «нехорошие слова», с трудом поддаваясь успокоению.

Исследование обнаружило этиологическую связь между его приступами и конфликтными отношениями в семье на протяжении последних лет. Конфликт родителей привел к

снижению внимания к ребенку (значительное время воспитывавшемуся недавно умершей ба бушкой и бывшему основным предмеюм ее ч.ч-бот). Кроме того, болечнь ребенка была «*условно желательна» дли всех членив семьи, так как обычно на какое-то время uauyiuuit консолидация сил и некоюрое смягчение конфликтных взаимоотношений В силу вчаимо-евязи нервно-психических расстройств пациента с состоянием семьи он был направлен на семейную психотерапию.

Было проведено исследование семейных взаимоотношений между родителями Коли Н. (муж-Николай П., 30 ,iei, жена- Анна Н, 29 лет).

Исходным пунктом конфликтных взаимоотношений явились трудности у Липы I!. с ведением домашнего хозяйства Они были связаны не столько со сложностью совмещения производственной деятельности и большого объема работы по хозяйству, сколько с ичмене-нием се места в семье. «Еще до рождения ребенка муж мне помогал, ухаживал, как умел Знал, характер у меня независимый, могу ваять и уйти. После появления ребенка он успокоился, теперь я никуда не денусь, и переложил все иа меня. Однажды я прямо сказала ему, что нужна его помощь Он отделался шутками, очень обидными для меня. У меня была очень тяжелая жилпъ: ни минуты свободной, каждый день одно и то же По самое обидное, что я чувствовала себя дурой и что я никуда не денусь, и всегда будет так или еще хуже. С завистью смотрела на подруг, которые были свободны (мне было 18 лет, я вышла замуж одной из первых). До свадьбы он за мной бегал, теперь я никуда не могла от него уйти. Были моменты -- хотелось выть от тоски или назло всем наложить на себя руки Когда ребенок заболел, я решила: «Все!» - Муж приходит, спрашивает: «Где ужин?»--Я ему: «Сделай себе и ешь!» - «Рубашкч?» -- «Постирай и носи! Не хочешь стирать, ходи в гряз ной!» - Я видела, что его заело. Он начал иг чезать, перестал дпвать деньги на хозяйство, приходил навеселе. Тогда я обратилась по месту работы в партком, он - член партии. Хотя было очень стыдно, по рассказала все о его поведении. Он отрицал каждое мое слово, а когда большинство стало на мою сторону, уволился и перешел на цр>юр место работы. В первый же день дернулся домой пьяный в 2 часа ночи, со страшным шумом, и при ребенке избил меня. После этого я ни могла успокоить ребенка несколько часов, он плакал навзрыд. Я знала, что муж эгоист, но не зна ла, что он может быть такой бешеный. Ночные возвращения повторялись несколько раз Я боялась обратиться в милицию из-за страха перед мужем. Г.сли бы не ребенок и не вмешательство его матери, умершей полтора года назад, мы бы давно разошлись».