Семантика и прагматика русских перформативных высказываний

Как лексическая единица, в словнике и словаре глагол представлен инфинитивом, хотя это и чистая лексикографическая условность. Но именно благодаря отвлечению от парадигматических и синтагматических признаков глагольного слова в рамках словарного толкования и делается попытка определить дескриптивные смыслы глагола, ср.: кричать - “громко говорить”; шептать - “говорить шепотом”; на фоне говорить - “произносить (членораздельные) звуки”.

Дескриптивные смыслы, или значения, глагола позволяют выделить лексико-семантические классы глаголов, в которых проявляются сходные акциональные, процессуальные и прочие признаки, выявляются синтагматические и парадигматические потенции глаголов, входящих в тот или иной класс; ср.: базовые лексико-семантические группы глаголов речи, движения, передачи, отношения и многие другие, разрастающиеся до лексико-семантических полей.

Как одна из единиц лексической системы языка, глагольное слово не может не обладать дескриптивным значением, но есть и глаголы, дескриптивное значение которых ослаблено, например, фазисные начинать, продолжать, кончать; связочные стать, становиться, оказываться; наконец, глагол быть практически во всех употреблениях означает “существовать, иметь место, наличествовать”.

Дескриптивное значение любого глагола составляет элемент его понятийного содержания, но каждый раз оформляется целым комплексом грамматических значений. Именно благодаря дескриптивному значению существует описание: Я работаю, хлопочу, очаровываю, ходатайствую, требую, настаиваю (пример Ю.Д. Апресяна), которое слушающий представляет как ряд физических действий, возможно, сопровождаемых некоторыми психическими состояниями. Такие действия повторяются, выявляют различные значения времени, могут принадлежать тем или иным аспектуальным и модальным сферам, а говорящий субъект я может наблюдать их со стороны.

Другое дело ситуация однократного действия, выполненного самим субъектом я, но действия, не сводимого к физическому: “слово, которое произносится, как раз и есть само обозначаемое действие” (Э. Кошмидер, 1972). Такое действие уникально, субъективно и аутореферентно, поскольку Я - внутри речевого акта, не предусматривающего ничего, кроме произнесения слова (слов) и именования акта, точнее его иллокутивной цели. В этом суть речевого действия и перформативного употребления: уникальность, сочетающаяся с однократностью; субъективность, соединенная с аутореферентностью. Речевое действие непосредственно соединяется с диктумом, особенно если оно имеет в виду конкретного адресата: Клянусь Вамчестью нашей семьи. Обещаю тебе говорить правду.

Значение перформативного глагола, безусловно, актуализировано речевым актом; оно одновременно и интенционально, и конвенционально в силу того, что сам речевой акт включает три ступени - локуцию, иллокуцию, перлокуцию, среди которых иллокуция и определяет антиномию целенаправленности и конвенциональности и тем самым устанавливает различия, соответственно, между локутивным и иллокутивным актом или иллокутивным и перлокутивным актом.

Все эти различия дескриптивного и перформативного значений иллокутивных глаголов принадлежат уровню наблюдения. Тем не менее природа языкового значения позволяет утверждать, что в аспекте мыслительно-речевой деятельности одни смыслы выступают как более универсальные, более стабильные и даже континуальные, а другие - как специфические, преходящие, дискретные, зависящие от множества контекстуальных параметров.

В теории функциональной грамматики предлагается соответственно различать: а) смысловую основу данного значения; б) интерпретационный компонент, т.е. “способ представления смысла, связанный с данной формой” (А.В. Бондарко, 1996, с. 6). И смысловая основа, и интерпретационный компонент постоянно взаимодействуют и сосуществуют: “Содержание, выраженное формальными средствами, всегда выступает в той или иной языковой интерпретации как “прошедшее сквозь призму” системы и структуры данного языка” (там же, с. 7).

Особенности интерпретационного компонента значения языковой единицы, языковой формы связаны с ее реализацией в каждом акте употребления. Интерпретационный компонент - это необходимый признак, присущий каждой языковой форме, который оттеняет смысловую основу выражения содержания: “Поскольку, однако, способ выражения не “нейтрален” по отношению к содержанию, исследование языкового содержания невозможно без учета его распределения по формам языка” (С.Д. Кацнельсон, 1972, с. 20). В равной мере значение перформативного глагола как грамматической формы, актуализируемой в речевом акте как интерпретационный компонент, ср.: настоящее речевое, или настоящее речевого акта на фоне настоящего индикатива активного залога; значения завершенности несовершенного вида в пределах момента речи как объемлющего, а не включенного интервала и др. Безусловно, перформативность проецирует речевой аспект смысла, поскольку она возникает и формируется в процессе деятельности участников речевого акта, предполагая, “взаимное перекодирование мыслительных структур, намерения говорящего и реакции слушающего, участие “фоновых знаний” и ситуативной информации с точки зрения говорящего и слушающего” (А.В. Бондарко, 1996, с. 13).

В качестве иллюстрации обратимся к интерпретации значений времени и вида перформативного глагола.

2.4 Вид и время перформативного глагола

В теории речевых актов фактор “включение во время”, а тем более направительная временная отнесенность, представленная на оси “прошедшее - настоящее - будущее”, не рассматриваются, так как речевой акт предполагает непосредственность общения говорящего и слушающего: “Для речи нужны говорящие (говорящий и слушающий. - Е.К.), но не только так, как для следствия нужна причина. Говорящие скорее сами присутствуют лишь в своем говорении” (М. Хайдеггер, 1993, с. 264). Однако вопрос о времени постоянно возникает в связи с комплексом грамматических значений перформативных глаголов и в связи с перформативным контекстом высказывания и речевого акта в целом.

За отправной момент, точку отсчета при определении временной локализованности в аспектуальной концепции Э. Кошмидера принимается “точка зрения говорящего”, следовательно, главного участника речевого акта - субъекта я, то есть, по мнению А.В. Бондарко, “речь идет о наблюдении и оценке характера протекания действия во времени с точки зрения говорящего” (А.В. Бондарко, 1996, с. 96).

Указывая основные грамматические параметры перформативного глагола - 1-е лицо настоящего времени несовершенного вида активного залога индикатива, отметим их тесное взаимодействие и высокую степень синтеза: каждое отдельное значение не только включено в названный ряд, но и является его неотъемлемым органическим членом. Весь ряд и собственно значение перформативности разрушится, если изъять хотя бы одно звено из цепи. Однако центральным, ключевым элементом, который организует вокруг себя все другие, является значение настоящего времени, а в русском языке и тесно сопряженное с ним, спаянное значение несовершенного вида.

Философы определяют феномен времени так: “...при том, что время проходит, оно остается в качестве времени” (М. Хайдеггер, 1993, с. 392), но при этом “ время - единство настоящего, прошедшего и будущего - представляют исходя из Теперь” (там же, с. 397). По Аристотелю, каждое Теперь - это “то, что от времени есть, т.е. присутствует. (...) Прошедшее и будущее суть (...) нечто не сущее (...), а такое присутствующее, которому чего-то не хватает, каковая нехватка обозначается через “уже не” - “еще не”” (там же). В “Критике чистого разума” (А 31, В 47) И. Кант утверждает, что у времени имеется только одно измерение. В свою очередь, объясняя время как “ряд последовательностей Теперь”, М. Хайдеггер отмечает, что философы связывали это Теперь с присутствием, существованием, которое “...значит: постоянное, задевающее человека, достающее его, ему врученное пребывание (выделено нами. - Е.К.), т.е. “времени нет без человека” (М. Хайдеггер, 1993, с. 399-400). Поэтому-то “собственно время четырехмерно”, поскольку оно включает не только три компонента - настоящее, прошедшее и будущее, но и “всё собственно определяющее протяжение” (там же), т. е. человека, область его существования и сферы деятельности, следовательно, оно тоже субъективно.

Отталкиваясь от философского понимания времени, обратимся к его лингвистической интерпретации. Практически всегда при определении значений времени и вида указывают на контекст, понимая его по-разному. Однако в любом контексте определяется точка отсчета, например: “При диалогическом режиме интерпретации грамматического времени точкой отсчета - для одновременности, предшествования или следования, выражаемых глагольным временем, служит момент речи” (Е.В. Падучева, 1996, с. 161), хотя непосредственного участия в интерпретации видовременной формы глагола момент речи не принимает.

Еще одной важной характеристикой контекста является статичность/динамичность речевой ситуации. По Е.В. Падучевой, в обычной речевой ситуации “в момент речи время не движется”, “время продвигается вперед за счет происходящих в нем событий” (там же, с. 162). Динамическая речевая ситуация предполагает, что “события из настоящих становятся прошлыми. Настоящее время говорящего может смещаться даже и на протяжении одного высказывания” (там же). Статическая речевая ситуация не различает момент речи - точку и момент речи - интервал, “поскольку говорящий перемещается во времени, последовательно переходя из одной его части в другую” (там же).

В случае перформативного употребления или собственно перформативных глаголов точка отсчета - момент речи - корректируется денотативным, а не грамматическим значением лица говорящего субъекта я (ср. Э. Кошмидер), в силу этого время перформативного глагола определяется Е.В. Падучевой какнастоящее речевое (выделено нами. - Е.К.), наиболее ярко проявляющееся в определенных речевых ситуациях как моментальное значение на фоне всех других значений настоящего времени (G. Leech, 1975): 1) прямой репортаж: Мяч уходит на угловой; 2) автокомментарий: Я беру карту и заворачиваю ее в платок; 3) канонический перформатив: Прошу у Вас прощенья за вчерашнее (Е.В. Падучева, 1996, с. 163), т. е. когда слово или высказывание именует наблюдаемое действие либо тождественно самому действию. Однако подчеркнем абсолютную одновременность и тождественность события с моментом речи, так как для перформатива тождественны и одновременны событие и акт речи.

Значение завершенности несовершенного вида перформативного глагола связано с тем, что момент речи задает объемлющий, а не включенный интервал, и поэтому такое значение реализуется только в контексте динамической речевой ситуации.

Таким образом, значения вида и времени перформативного глагола объективируются в контексте динамической речевой ситуации. Перформативный глагол именует “действие одновременное с моментом речи”, а с точки зрения вида - “действие, начавшееся и завершившееся в момент речи”, а именно: на интервале, занимаемом речевым актом” (Е.В. Падучева, 1996, с. 165), поэтому точнее, на наш взгляд, определить актуализированное значение времени перформативного глагола как настоящее речевого акта.

2.5 Перформативы в грамматике и словаре

Попытка классификации русских перформативных глаголов с учетом лексического и грамматического аспектов предпринимается Ю.Д. Апресяном в работе “Перформативы в грамматике и словаре” (1986). Это исследование можно считать программным в отечественной лингвистике, поскольку оно выполнено на материале русского языка и наиболее полно представляет корпус русских перформативных глаголов.

В отличие от Э. Бенвениста, Дж. Остина, Дж. Серля, А. Вежбицкой, З. Вендлера и др., Ю.Д. Апресян использует более детализированную, а потому расширенную номенклатуру речевых актов. Базовым тезисом является тезис о приоритете перформативной формулы перед перформативным глаголом, т.е. значение перформативности глагола определяется его употреблением, перформативным контекстом, поэтому основные свойства перформативных глаголов мотивируются первичными свойствами перформативных высказываний: недлительностью, равносильностью действию, интенциональностью, уникальностью и т.д. (Ю.Д. Апресян, 1996, с. 202).

Демонстрируя разнообразные языковые проявления перформативности, Ю.Д. Апресян особо отмечает две семантические точки перформативного высказывания: 1) лексическое значение - дескриптивное, или констативное - глагола-сказуемого, в которое, как правило, включен смысл “говорить”; 2) видовременное, грамматическое значение данной формы сказуемого. В результате анализа перформативов по названным параметрам, очевидно, могут быть определены критерии описания и представления перформативов в грамматике и словаре (там же, с. 203).

Ю.Д. Апресян выделяет 15 групп русских перформативных глаголов, называя соответствующий иллокутивный акт:

1) специализированные сообщения и утверждения: докладывать, доносить, заявлять, извещать, напоминать, объявлять, отрицать, подтверждать, подчеркивать, провозглашать, свидетельствовать, уведомлять, уверять, удостоверять, утверждать (здесь и далее списки глаголов и исключений приводятся по: Ю.Д. Апресян, 1995, с. 200 - 202). Исключены из списка глаголы рассказывать и убеждать, так как они не обозначают отдельные виды говорения;

2) признания: виниться, каяться, признаваться, сознаваться, но не исповедоваться и не открываться;

3) обещания: гарантировать, давать обет, давать обещание, давать (честное) слово, заверять, зарекаться, клясться, обещать, обязываться, присягать, но не сулить;

4) просьбы: заклинать, молить, просить, умолять, ходатайствовать, но не упрашивать;

5) предложения и советы: вызывать, звать (к себе), предлагать (пройтись), приглашать, призывать (к порядку), рекомендовать, советовать, но не консультировать;

6) предупреждения и предсказания: предостерегать, предупреждать, предрекать, предсказывать, (реже) предвещать, но не прогнозировать,пророчить;

7) требования и приказы: наказывать, поручать, предлагать (подумать), приказывать, ставить условие, но не командовать, распоряжаться, спрашивать;

8) запреты и разрешения: воспрещать, запрещать, накладывать вето, давать право, позволять, разрешать, санкционировать, но незаказывать, табуировать, допускать;

9) согласия и возражения: признавать, соглашаться (согласен),возражать, оспаривать, отказываться (делать что-либо), протестовать,спорить (что, а не о чем), но не перечить, пререкаться, прекословить, противоречить;

10) одобрения: благословлять (на подвиг), одобрять, рекомендовать (кого-либо), утверждать (официальная форма), хвалить, но не восхвалять, нахваливать, превозносить, расхваливать, славословить, хвалиться, хвастаться;

11) осуждения: обвинять, осуждать, порицать, приговаривать, проклинать, но не критиковать, бранить, ругать, оскорблять;

12) прощения: оправдывать, отпускать (грехи), прощать, но не извиняться, снимать ответственность;

13) речевые ритуалы: благодарить, желать удачи, извиняться, поздравлять, приветствовать, прощаться, соболезновать;

14) специализированные акты передачи, отчуждения, отмены, отказа и т.п.: брать назад свое слово, возвращать (кому-либо) слово, давать отвод,дезавуировать, денонсировать, доверять (кому-либо быть представительским лицом), завещать, капитулировать, отвергать, отводить(возражения, кандидатуру), отказываться (от чего-либо), освобождать (от слова), отлучать (от церкви, от дома), отрекаться (от престола), подавать в отставку, поручать (детей кому-либо), посвящать, сдаваться, снимать (свое предложение), уполномочивать, но не отступаться (от своих слов);

15) называния и назначения: назначать, называть, нарекать, объявлять (собрание закрытым), посвящать (в рыцари), провозглашать(суверенитет).

Глаголы указанных 15 групп Ю.Д. Апресян охарактеризовал как канонические (по З. Вендлеру, истинные) перформативы, поскольку именно они оформляют иллокутивные акты. Однако наличие дополнительных условий в пределах речевого акта и даже перформативного высказывания позволяет говорить о квазиперформативах, которые в целом удовлетворяют перформативной формуле и контексту, но лексическая семантика этих глаголов иная. Так, все глаголы в группах, исключенные из общего списка и помещенные с пометой “но не”, и есть квазиперформативы. Например, среди глаголов одобрения хвалить - перформатив: Хвалю тебя, мой сын, за смелость, т.е. “здесь и сейчас я говорю тебе о своем одобрении твоего смелого поступка”, а однокоренные приставочные восхвалять, нахваливать, расхваливать, и синонимичные славословить, превозносить - не перформативы, либо квазиперформативы, так как включают семы многократности, качественной характеристики, периодичности, повтора и др. Возможно и иное квазиперформативное употребление, когда глагол не является перформативным, но перформативным его делают контекст и симуляция непосредственного акта общения, например переписка: Кланяюсь Вам, милый мой драматург, Матери целую руку. Обнимаю Вас (из переписки А.П. Чехова).

Совершенно очевидно, что можно и (нужно) было бы укрупнить группы, если бы действительно имелась в виду иллокутивная цель, или соответствующий речевой акт, а не особенности дескриптивного значения глаголов. Так, Й. Крекич, исследуя так называемые побудительные перформативы, т.е. такие, которые с необходимостью предполагают перлокутивный эффект, объединяет пять групп канонических перформа-тивов, по Ю.Д. Апресяну, в одну, а именно: просьбы, предложения и советы, предупреждения и предостережения, требования и приказы, запреты и разрешения (Й. Крекич, 1993, с. 14-15). Очевидно, что можно было бы объединить одобрения и осуждения, учитывая антонимические и аппозитивные связи между глаголами, включенными в данные группы, тем более, что все они реализуют, по Дж. Серлю, декларативную иллокутивную цель “изменить мир; каузировать положение дел, отраженное в пропозициональном содержании p”.

Пересечения группы специализированные сообщения и утверждения с группой специализированные акты отчуждения, отмены, отказа, передачи очевидны уже по определению. То, что они специализированы, связано не с языковым употреблением, не с грамматическим или лексическим контекстом, а с конвенциональностью речевого акта, с условиями общения. Отдельные глаголы специализированных актов могут быть отнесены и к группе названия и назначения , например, посвящать с расширением в рыцари, что соответствует конвенциональному ритуальному действию. То же самое относится и к глаголам провозглашать и объявлять, например: провозглашать независимость, объявлять собрание открытым или закрытым - это конвенциональный общественно значимый акт, своеобразная ритуальная формула, а провозглашать или объявлять указ, решение, т.е. “оглашать, зачитывать общественно значимый текст”, - это специализированное сообщение.

Утверждая, что перформативное употребление глаголов предрекать, предвещать, предсказывать, формирующих группу предупреждения и предостережения, обусловлено тем, что они обозначают не говорение вообще, а определенные виды говорения, Ю.Д. Апресян определяет их значение через глагол извещать как “заранее извещать о том, что будет, что должно произойти с кем-либо”, в то время как перформатив извещать принадлежит группе специализированных сообщений и утверждений (см. Й. Крекич, 1993, с.14). Таким образом, речь идет не о глаголах вообще, а об отдельных и различных лексико-семантических вариантах того или иного глагола.

Недостаточно обоснованным с точки зрения иллокутивной цели и речевого акта нам представляется и разведение по отдельным группам глаголовосуждения и одобрения, тогда как антонимичные запреты и разрешения, согласия и возражения объединены. На синонимические отношения глаголов внутри групп предложения и советы, предупреждения и предсказания, требования и приказы указывают уже сами названия этих объединений, что, естественно, вызывает вопрос о доминантах синонимических рядов или о степени омонимичности членов групп. Происходит как бы возвращение к исходному принципу классификации перформативов, по Дж. Остину, когда любые два несинонимичных глагола характеризуют два различных речевых акта, следовательно, синонимичные глаголы характеризуют один и тот же акт.

Очевидно, что приведенные уточнения только иллюстрируют тот факт, что в основе данной классификации лежит не иллокутивная сила, или цель, не “соответствующий иллокутивный акт”, как было заявлено, а лексико-грамматические характеристики глаголов, обусловленные их дескриптивным значением и лексикографическим представлением.

На наш взгляд, выделенные Ю.Д. Апресяном группы русских перформативных глаголов в большей степени нацелены на семантическую и грамматическую дифференциацию перформативных высказываний и соотносимы с описанием языковых игр Л. Витгенштейна (Глава 1, с. 31). В меньшей степени эта классификация опирается на иллокутивную силу или цель высказывания. Тем не менее данная таксономия перформативов русского языка вполне совместима с таксономиями Дж. Остина и Дж. Серля, что отражено в следующей сводной таблице:

Классификации перформативных глаголов

Дифференциация семантических признаков собственно глаголов способствует появлению и выявлению множества переходных случаев, когда решающую роль в идентификации интенции, иллокутивной силы, иллокутивной функции играют не внутренние свойства перформативности, а внешние условия: условия коммуникации, условия успешности, обеспечиваемые Принципом Кооперации П. Грайса, вплоть до внешнего неязыкового контекста, в частности в случае ритуалов и формул этикета, принятых в том или ином языковом общении и обусловленных национально-культурными традициями.

2.5.1 Морфологические и синтаксические особенности русских перформативных глаголов

Когда перформатив жестко определяют со стороны грамматической формы как глагол 1-го лица единственного числа несовершенного вида активного залога индикатива, то тем самым задают неполную словоизменительную парадигму, точнее одночленную парадигму. В отличие от односоставных определенно-личных предложений, в которых структура задается глагольной формой, перформативы допускают параллельное употребление форм другого лица (с возможным изменением и числа) или наклонения и колебания значений вида и времени, например:

1) несовершенный вид - совершенный вид: Прошу всех садиться. - Попрошу сесть;

2) 1-е лицо - 3-е лицо: Прошу пройти в кабинет. - Вас просят пройти в кабинет. Администрация просит ознакомиться с приказом;

3) активный залог - пассивный залог: Приглашаю Вас на открытие выставки. - [ Вас приглашают на открытие выставки - обобщенно-личное] - Вы приглашаетесь на открытие выставки;

4) изъявительное наклонение - сослагательное наклонение: Я прошу Вас успокоиться. - Я просил бы /Я бы попросил Вас успокоиться (формула вежливости).

Комментируя данные параллели, приведем мнение Е.В. Красильниковой, которая отмечает возможность транспозиции форм числа - употребление множественного числа вместо единственного, и наоборот, когда однозначно заданы сведения о предметах. Прежде всего об их количестве (Е.В. Красильникова, 1990, с. 84).

Аналогичным образом выявляются и соответствия при использовании 3-го лица множественного числа вместо 1-го лица единственного числа, что осуществляется через 3-е лицо единственного числа. По мнению Т.В. Булыгиной (Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев, 1997, с. 344 - 345), подобные конструкции указывают на “отчуждение”, которое понимается как “объективация”, “отчуждение от субъекта”, “взгляд со стороны”. В качестве иллюстрации приводится цитата их “Евгения Онегина” А.С. Пушкина (Глава 8):

... лишь вошел ... ему

Она навстречу. Как сурова!

Его не видят, с ним ни слова.

У! Как теперь окружена

Крещенским холодом она.

В формулах вежливости, или этикета допустимо употребление перформативного глагола в форме инфинитива, например: Позвольте предупредить... Смею Вас уверить... Честь имею доложить... и под. Другие “формулы”, клише - в частности, пожелания, поздравления - допускают редуцирование перформативного высказывания до одной словоформы, например: С праздником! Спокойной ночи! Спасибо (Благодарю) и др. По мнению Э. Бенвениста, это происходит из-за конвенциональности данных высказываний и сопряжено с высокой частотностью их употребления. Подобные высказывания могут быть охарактеризованы как “гибридные перформативы” (Й. Крекич, 1993), в которых трансформации позволяют выявить на глубинном уровне перформативную формулу.

Особо обстоит дело с проявлениями актуально-длительного значения: при реализации значения настоящего речевого акта перформативное употребление не может быть осмыслено ни как следствие прерывисто-повторяющегося или же ограниченно-длительного действия, ни вообще как любое другое значение времени действия, протекающего во временном включенном интервале. Действие однократное, уникальное, непосредственно совпадающее с моментом произнесения высказывания говорящим субъектом я, хотя и существующее в моменте речи не-точке, а объемлющем интервале, исключает всякое значение длительности. Так, рассуждая о видовых противопоставлениях, обсуждая их главные значения - “совершенное точечное” и “несовершенное актуально-длительное”, М.Я. Гловинская выделяет четыре типа противопоставлений, среди которых четвертый тип характеризуется как периферийный, обладающий обилием приставочных образований, и именно к нему М.Я. Гловинская относит глаголы “со значением передачи и получения информации”, включая и перформативы, например, благодарить - поблагодарить, просить - попросить и др. В этой связи для нашего исследования существенным является одно из отмеченных семантических различий, которое формулируется следующим образом: “значение “действовать” присуще глаголам несовершенного вида, а глаголам совершенного вида свойственно сложное значение “начать действовать, действовать и кончить действовать”(М.Я. Гловинская, 1984, с.32; М.Я. Гловинская, 1982). .

Невозможность обозначения достижения внутреннего предела исключает и значение точечного или моментального действия, а также перфектное значение даже для языков, имеющих специализированные перфектные формы. И хотя русские перформативы образуют видовые пары при поддержке со стороны социокультурного контекста, глагол совершенного вида, за редким исключением, не реализует перформативного значения. Согласимся с выводом Ю.Д. Апресяна: “От перформативов не образуются инцептивные, делимитативные, пердуративные, финитивные и завершительные “способы действия”” (Ю.Д. Апресян, 1995, с. 238). Все эти смыслы обусловлены дескриптивным употреблением. В силу этого для перформативов фактически оказывается возможным реализовать только одно видовременное значение.

Точечность, моментальность, сопряженность с перформативным высказыванием и речевым актом характеризуют положение дел, являющееся некоторым результатом речевого акта. Положение дел становится таковым в момент завершения речевого акта, когда высказывание завершено, произнесено, хотя установление данного положения дел и может носить скачкообразный характер. Отметим, что одинаково ведут себя всеперформативы вплоть до клятвы на Библии, воинской присяги и других протяженных высказываний.

Если, по Ю.Д. Апресяну, P - действие, обозначенное перформативным глаголом, а P'- перформативное высказывание, то S (P') - то самое положение дел, которое порождается иллокутивным актом. Время T - время речевого акта, осуществления P' и, следовательно, P; S (P') возникает только по завершении речевого акта в момент t, который и завершает временной интервал T. В этом смысле видовременное значение перформативного глагола и может быть охарактеризовано как особое значение настоящего актуального - настоящее речевого акта.

Самостоятельно, сама по себе грамматическая форма - одна из форм словоизменительной (шире - морфологической) парадигмы - не реализует перформативных смыслов. Ее реализация обусловлена включением в перформативную формулу, или иначе - синтаксическим перформативным контекстом: “Морфологические категории неразрывно связаны с синтаксическими. В морфологических категориях происходят постоянные изменения соотношений, и импульсы, толчки к этим преобразованиям идут от синтаксиса” (В.В. Виноградов, 1972, с. 31). В наибольшей степени это положение распространяется на сферу употреблений видовременных форм глагола: “Совершенно очевидно, например, - пишет Е.Н. Прокопович, - что весь комплекс видовременных значений возникает и реализуется не в составе временной парадигмы, а на синтагматическом уровне, в строе предложения” (Е.Н. Прокопович, 1984, с. 86). В целом же выявляется следующее соотношение языковых форм: “Синтаксические формы конкретнее морфологических и фонетических и тесно связаны с реальными условиями говорения”, следовательно, “ все морфологические категории имеют значимость лишь внутри высказывания” (М.М. Бахтин, 1998, с. 405), ср., по А.А. Потебне: “вообще изменения значений слов происходят от их употребления в виде членов предложения” (А.А. Потебня, 1958, с. 59).

По сути дела речь идет о взаимодействии грамматических форм и лексического, синтаксического и ситуативного контекстов. Если синтаксический контекст связан с синтаксической функцией грамматической формы и ее окружением, то ситуативный контекст, как правило, внешний и неязыковой, лежит за пределами анализируемого высказывания (Е.В. Падучева, 1996, с. 11).

2.5.2 Проверка на перформативность

В теории речевых актов существует процедура проверки на перформативность, которая сконцентрирована на морфолого-синтакси-ческих особенностях данных глаголов. Полагаем, что перформативные формулы Дж. Остина и З. Вендлера (см. гл. 1), аккумулирующие иллокутивную силу речевого акта, позволяют произвести достаточно убедительную проверку на перформативность и выявить критерии перформативности глаголов. За основу возьмем критерии, предложенные З. Вендлером:

1) критерий придаточного предложения;

2) критерий фактитивности (в основе - фактитивные и нефактитивные контексты, Kiparskys, 1971);

3) обстоятельственный критерий (З. Вендлер, 1987, с. 310).

Хотя З. Вендлер ограничился анализом экспозитивов (в другой терминологии - ассертивов, или репрезентативов), или утверждений, он справедливо полагает, что данные критерии могут быть распространены и на все прочие перформативы, причем в различных языках (там же, с. 314). Попробуем проверить эту гипотезу, обратившись к первому критерию - критерию придаточного предложения с учетом сравнительной классификации перформативных глаголов и используя для выявления данного критерия перформативные формулы Дж. Остина: Я х, что; Я х + инфинитив; Я х.

Русские экспозитивы представлены: а) специализированными сообщениями и утверждениями и б) признаниями. Они вполне удовлетворяют и перформативной формуле, и критерию придаточного предложения, например:

а) Я докладываю, что Киев освобожден.

б) Я признаю (отрицаю), что виноват.

Параллельно в этих же случаях придаточная часть может меняться на имя или именную группу, реализуя формулу Я х:

а) Я докладываю Вам об освобождении Киева.

б) Я признаю (отрицаю) свою вину.

Второй критерий - фактитивность - раскрывается как фактитивность, полуфактитивность и нефактитивность значений экспозитивов и обусловлен их дескриптивным значением, в основе которого лежит сообщение о пропозиции P, т.е. пропозиции придаточной части: именно поэтому она свертывается до имени или именной группы. Полуфактитивность и нефактитивность также обусловлены этим фактором, ср.: Я извещаю, что... - фактитив; Я заявляю, что... - полуфактитив; Я уверяю, что... - нефактитив.

Наконец, третий критерий - обстоятельственный. Экспозитивы практически исключают любые обстоятельственные уточнения, имплицируя здесь исейчас как необходимое условие существования и осуществления речевого акта. При этом запрет на обстоятельство может исходить как от отдельного, одного из компонентов перформативного контекста глагольной грамматической формы, например “настоящего речевого акта”, так и от иллокутивного акта в целом. По Ю.Д. Апресяну, при фактитивных перформативах невозможны: обстоятельства длительности (долго, все еще, целый час, с тех пор и др.); обстоятельства градуальности (медленно, постепенно и др.); “точечные” обстоятельства (в этот момент, сразу же, немедленно и др.); инклюзивные обстоятельства (за три минуты, с трех до пяти утра, в течение часа и др.); обстоятельства способа выполнения действия (весело, энергично и др.); некоторые оценочные качественно-обстоятельственные характеристики (хорошо, плохо и др.).

Аналогичные механизмы действуют и в отношении комиссивов, или обещаний, за исключением употреблений обстоятельств способа действия: Яторжественно обещаю/публично клянусь, что... . В этом случае обстоятельства делают речевой акт и его иллокутивную цель более строгими и определенными, поскольку пропозиция придаточного предложения характеризует линию действия реализации обязательств, а способ действия - убедительность их реализации.

Директивы, объединяющие просьбы, предложения и советы, предупреждения и предсказания, требования и приказы, запреты и разрешения, представляют, таким образом, самую многочисленную и пеструю группу русских перформативов. Для них характерна общая иллокутивная цель: директивы предполагают, что говорящий субъект я совершает попытку побудить или заставить слушателя ты реализовать некоторую линию действий, представленную в пропозиции P, поэтому в перформативной формуле доминирует союз чтобы, например: Я требую, чтобы Вы помогли. Параллельно директивы реализуют формулы Я х + инфинитив и Я х: Я советую Вам принимать лекарства регулярно. Я запрещаю прогулки.

Единственная группа директивов - предупреждения и предсказания - принимает придаточные с чтобы и с что, например: Я предупреждаю, что не люблю опозданий. И: Я предупреждаю Вас, чтобы Вы не опаздывали. Различия между ними заключаются в направленности иллокутивной силы высказывания: пропозиция P с придаточным что связана с говорящим субъектом я, а пропозиция с придаточным чтобы - со слушающим ты, с адресатом.

Все директивы предполагают перлокутивный эффект, а именно: слушающий завершит иллокутивный акт каким-либо действием, т.е. речевой акт будет реализован или в другом речевом акте, или в каком-либо физическом действии, поэтому о значении фактитивности говорить не приходится.

Подобно комиссивам, директивы принимают обстоятельства способа действия: Я настойчиво советую/категорически запрещаю... . Наличие обстоятельств обусловлено дескриптивным значением перформативов, лексические же значения обстоятельств указывают на интенсивность проявления иллокутивной силы высказывания с директивными глаголами.

Декларативные перформативы представлены не менее разнообразными глаголами, но не столь многочисленны, как директивы: это одобрения иосуждения, называния и назначения, признания и прощения, а также глаголы специализированных актов (отчуждения, передачи, отказа, отмены).

Синтаксическая формула Я х, наиболее характерная для декларативов, предполагает распространение этих перформативов именем или именной группой, например:. Я одобряю Ваш выбор. Я рекомендую Вам отдых. Я провозглашаю независимость. Я осуждаю твою нерешительность. Я прощаю твои слова. Я отвергаю твое предложение и под. И только как некоторый следующий шаг, трансформация или вариант, возникает перформативная формула Я х, что, например: Я одобряю, что Вы сделали выбор. Я оправдываю, что Вы так себя ведете. Я осуждаю, что Вы нерешительны. Я отвергаю [то], что Вы предлагаете. Я прощаю, что ты сказал и др.

Отметим, что на границе “перформативный глагол - придаточная структура” как бы восстанавливается антецедент [то], [тот факт] и подобные, что подчеркивает в этих случаях фактитивность иллокутивного глагола. В отдельных случаях, например, рекомендовать, перформативная формула Я хдополняется либо придаточным с чтобы, либо инфинитивом, сравните: Я рекомендую тебе отдых / отдохнуть/ чтобы ты отдохнул.

При декларативах также употребляются обстоятельства способа действия: абсолютно отвергаю, окончательно прощаю, полностью одобряю,настоятельно рекомендую, которые усиливают вероятность достижения иллокутивной цели либо в ходе, либо в результате речевого акта.

Наконец, рассмотрим речевые ритуалы, составляющие особую группу перформативов. Речевые ритуалы - это разновидность речевых актов, которые в максимальной степени отличает признак конвенциональности, обусловленный, как правило, перформативным глаголом и формулой этикета (Э. Бенвенист, 1974; Ю.Д. Апресян, 1995). Речевые ритуалы принято считать некоей поведенческой реакцией, поэтому, по Дж. Остину, они называютсябехабитивами. Отсутствие такой реакции оценивается как некоммуникабельность, невежливость или получает какую-либо другую эмоциональную оценку, поэтому Дж. Серль называет их экспрессивами.

Круг перформативов ритуальных действий весьма ограничен: приветствовать, прощаться, благодарить, благословлять, извиняться, желать удачи, поздравлять, соболезновать. Все они сопряжены с выражением наличествующей или возможной в перспективе положительной оценкой. Исключения составляют, пожалуй, извиняться и соболезновать, когда отсутствие положительных эмоций говорящего субъекта я компенсируется его убежденностью в необходимости, уместности и правильности подобных действий. Речевые ритуалы также могут быть отмечены в ситуации публичного официального общения. Это, по З. Вендлеру, оперативы: назначить (послом, министром), назвать (преемником, кандидатом), посвящать в рыцари, провозглашать независимость, наконец, объявлять выборы, прения, собрание закрытым. Очевидно, что оперативы сближаются с декларативами в силу общности внеязыковых контекстов и ситуаций.

Основная перформативная формула - Я х, например: Я приветствую Вас. Я благодарю Вас за поддержку. Я извиняюсь за ошибку, но она имеет вариант с антецедентом, развертываясь до Я х, что, сравните: Я благодарю Вас [за то], что помогли нам.

О фактитивности перформативов - ритуальных действий можно говорить условно, имея в виду клишированность и формы, и содержания речевого действия. В силу этого часть перформативов данной группы также принимает качественно-обстоятельственные распространители способа действия:искренне благодарю, сердечно поздравляю, глубоко соболезную.

Завершая процедуру проверки на перформативность, отметим, что русские перформативы подтверждают приоритет перформативной формулы перед перформативными глаголами, одновременно допуская использование нескольких параллельных синтаксических конструкций. Дескриптивное значение перформативных глаголов достаточно емко, что проявляется в сочетаниях с качественно-обстоятельственными словами. Спектр фактитивных значений, напротив, весьма ограничен, по сравнению с английским материалом, что обеспечено спецификой семантики и прагматики русских перформативов.

2.5.3 Семантические и прагматические особенности русских перформативных глаголов

Одна из семантических точек перформативного высказывания, по Ю.Д. Апресяну, - это лексическое (дескриптивное) значение глагола-сказуемого. Естественно, что оно обращено к смыслу “говорить”, но не сводимо к нему, поскольку в случае перформативного высказывания говорящий субъект я“скорее выполняет определенное действие, чем просто что-то говорит” (J. Austin, 1961, p. 222).

Рассматривая выделим следующие семантические компоненты толкования лексических значений перформативных глаголов-предикатов, выделим следующие регулярные смыслы, или семантические компоненты, отмеченные в толковых словарях:

1) “говорить/сказать” - обязательный семантический компонент перформативного глагола и одновременно составляющая пресуппозиции перформативного высказывания; в то же время “говорить” - это тот семантический компонент, который переносит смысловой акцент на сферу говорящего субъекта я;

2) “делать/сделать” - обязательный семантический компонент тех перформативов, которые акцентируют собственно действие, сферу предиката перформативного высказывания;

3) “давать/дать” - обязательный семантический компонент, который обусловливает возможность и необходимость действий слушающего ты, предусматривая перлокутивный эффект и перенося смысловой акцент на сферу адресата.

В зависимости от семантической сферы речевого акта и перформативного высказывания - говорящий субъект я, речевое действие - перформативный предикат, слушающий ты - выделим три класса перформативных глаголов, условно назвав их соответственно: локутивными, иллокутивными иперлокутивными. В идеале эти различия отражают три уровня речевого акта - локуцию, иллокуцию и перлокуцию, образуя некоторый спектр внутри перформативного значения и с точки зрения организации речевого акта в целом, и как характеристика участников речевого акта, и как семантическая и прагматическая характеристики перформативного глагола-предиката.

Если фрагмент высказывания “Я + перформативный предикат” представляет собой переход от локуции к иллокуции, то фрагмент “перформативный предикат + ТЫ” обозначает переход от иллокуции к перлокуции. В этом смысле, абстрагируясь от множества условий контекста, можно было бы утверждать, что собственно иллокуция сосредоточена в перформативном глаголе-предикате, хотя “при помощи грамматической формы в высказывании передается семантика, которую нельзя целиком приписать форме, в выражении этой семантики участвуют самые разнообразные средства высказывания” (А.В. Бондарко, 1984, с. 18). Постулируя как исходный принцип “значение есть употребление”, т. е. перформативное высказывание приоритетно по отношению к перформативному предикату, подобный переход можно рассматривать как некоторую семантическую стратегию перформативного глагола и высказывания в целом, а не считать универсальным свойством описания значения перформативности.

Если обратиться к словарным толкованиям перформативных глаголов, то можно заметить, что они ориентированы на указанный подход, но не строго. В толковании экспозитивов представлены все сферы речевого акта, например:

1) утверждать - “говорить настойчиво; говорить, доказывая что-либо”;

2) докладывать - “делать доклад; делать сообщение о чем-либо, как правило, в официальной обстановке”;

3) извещать - “доводить до чьего-либо сведения, т.е. передавать (давать) сообщение кому-либо о чем-либо”.

Комиссивы, напротив, демонстрируют единообразие. Их толкования включают семантический компонент “давать/дать”, например: обещать - “давать обещание”, вплоть до давать честное слово; давать обет; запрещать - “давать (твердое) обещание не делать чего-либо”. Однако среди комиссивов встречаются конверсивы: обязываться - “брать на себя обязательство”, т. е. “давать обязательство, обещание выполнить обязательство”, например: Обязуюсь вернуть долг в мае.

Директивы - просьбы, предложения, советы, предупреждения и др. - содержат компонент “делать/сделать”, совмещая сферы действия говорящего субъекта я и слушателя ты, концентрируя внимание на обозначении амбивалентного действия и предполагая перлокутивный эффект, например: Я предупреждаю (делаю предупреждение) тебя об опасности (очевидно, ты постараешься избежать опасность). В Я советую (даю совет) Вам уехать(очевидно, что Вы уедете, последовав совету) давать/дать также сопровождается перлокутивным эффектом.

Декларативы - одобрения, осуждения, специальные акты отчуждения и др. - сходны с экспозитивами, но сконцентрированы на сфере говорящего субъекта я, наделенного особой ролью: иметь право декларировать, или “говорить о чем-либо особым образом в силу особого положения или условий”, например: Я провозглашаю государство Х демократической республикой. Я приговариваю господина У к трем годам лишения свободы. Назначаю господина Z Чрезвычайным и Полномочным послом... и др. Указанные различия осмысливаются на фоне речевой ситуации и внеязыкового контекста.

Наконец, речевые ритуалы. Все, что происходит во время ритуала, реальные и речевые действия, - это всегда сложное взаимодействие говорящего субъекта я и слушающего ты, хотя речевой акт осуществляет только один говорящий субъект я, не предполагая какого-либо перлокутивного эффекта. Тем не менее в толковании перформативного глагола преобладает обращение и обозначение сферы слушающего ты, например: Благословляю тебя на подвиг. Поздравляю тебя с юбилеем. Соболезную тебе по поводу утраты. Посвящаю тебя в рыцари. В толковании доминирует семантический компонент “давать/дать”, хотя перлокутивный эффект и не предполагается: в силу конвенциональности и типизированности внеязыкового контекста речевой акт оказывается самодостаточным.

2.5.4 Опыт классификации русских перформативных глаголов с опорой на уровни речевого акта

Обязательные семантические компоненты значения перформативных глаголов - говорить/сказать, делать/сделать, давать/дать - не только отражены в лексикографических толкованиях, но и находят свое отражение в формулировках иллокутивной цели речевых актов. Так, ассертивная (“сказать, как обстоят дела”) и экспрессивная (“выразить чувства или установки относительно положения дел, представленного пропозициональным содержанием р”) цели опираются на компонент говорить/сказать; декларативная (“изменить мир”, “каузировать положение дел, отраженное в пропозициональном содержании р”) и директивная (“попытаться заставить кого-либо другого/других сделать нечто”) цели выявляют компонент делать/сделать; комиссивная цель (“обязать говорящего сделать нечто”) - давать/дать.

Естественно, что учет семантической сферы - говорящий субъект я, адресат ты и речевое действие - вносит свои коррективы в распределение перформативных смыслов и классификацию глаголов, при этом проявляется влияние трех основных семантических функций языка - экспрессии, репрезентации и апелляции, соотносимых, как было показано ранее, с тремя уровнями, или фазами речевого акта - локуцией, иллокуцией и перлокуцией.

Очевидно, что предлагаемый фрагмент классификации русских перформативов не решает задачи представления завершенных списков глаголов, во-первых, потому что исходным материалом послужили 120 глаголов, выделенных Ю.Д. Апресяном в качестве канонических перформативов, а, во-вторых, что более принципиально, потому что “число языковых фактов, небезразличных к перформативности, гораздо больше, чем можно предположить на основании априорных соображений” (Ю.Д. Апресян, 1995, с. 113). Иными словами, перформативный контекст - перформативное высказывание и речевой акт - определяют природу перформативного значения как структурного, как употребления, хотя и не безразличного к лексическому значению глагола-перформатива, отмеченному в толковых словарях.

Локутивной фазе речевого акта соответствуют следующие глаголы с обязательным семантическим компонентом говорить/сказать. Основная семантическая функция - экспрессивная. Основная семантическая сфера - сфера говорящего субъекта я, совершающего некоторое речевое действие, возможно, в направлении адресата ты. Глаголы приводятся в соответствии с последовательностью групп, выделенных Ю.Д. Апресяном. Очевидно, что в основу разделения на группы положены некоторые семантические концепты, а название каждой группы - это представление определенного речевого акта:

специализированные сообщения и утверждения

отрицать - говорить “нет”

подчеркивать - говорить с целью обратить внимание, особо выделяя от- дельные части сообщения