Семантика и прагматика русских перформативных высказываний

Применительно к речевым актам и оформляющим их перформативным высказываниям, в которых пропозициональная функция реализуется под воздействием иллокутивной силы F(p) и соотносится с интенцией S(r), предикат и предикация выявляют и отмечают момент общности внешних и внутренних отношений, физического и психического, объективного и субъективного, внеязыкового и языкового и таким образом включаются в систему жизненного мира человека - говорящего субъекта я и адресата ты, отмечая совпадения и различия их “миров”.

3.3.2 Базовые предикаты, суперпредикаты и перформативные предикаты

Базовые предикаты, понимаемые семантически, всегда одноместны и представлены в поверхностной структуре предложения или высказывания на русском языке следующими примерами: Собака лает. Девушка красива. Дверь закрыта. Старик болен. Все остальные предикаты сводимы к базовым, т.е. редуцируются (A. Wierzbicka, 1972). В другом представлении, семантико-синтаксическом, базовые предикаты не содержат актантов среди своих термов и не формируют целого предложения (В.З. Демьянков, 1980), т.е. представляют собой частный случай проявления семантического базового предиката.

Если же вслед за Ю.С. Степановым (1981, 1985) свести базовые предикаты к 10 категориям Аристотеля, особо оговорив статус категории Сущность, то фактически остается 9 категорий, “которые имена превращают в предложения”. В случае ограничения выражения предиката глагольным словом, личной формой глагола, круг категорий сужается до четырех: Положение, Состояние (Обладание), Действие, Претерпевание (Страдание). Как и прочие предикаты-категории, названные четыре, наиболее характерные для русского языка, образуют пары “Положение - Состояние” и “Претерпевание - Действие” по признаку статичности-динамичности с учетом пространственно-временного отношения:

Схема 4. Координация предикатов и категорий

Положение и Состояние - более статичны, чем Действие и Претерпевание, но все они связаны содержательно в отношении события, ситуации, которую они обозначают.

Взаимодействие и взаимопереход обусловлены движением от формы к содержанию и наоборот, что наиболее адекватно отражает круг. За исходную, отправную точку на круге избирается та, которая наиболее типична для внутренней формы того или иного языка. Представляя язык как деятельность, как развивающееся явление, как функциональную систему, приводимая схема (В.О. Чечин, 1996, с. 11) отражает механизм взаимодействия и типы координации предикатов-категорий.

Что же касается перформативных предикатов, то они занимают на схеме место в зоне предикатов категории Действие. Однако их содержание и функции необходимо уточнить в трех аспектах: 1) со стороны соотношения базовых и суперпредикатов; 2) со стороны внетекстовых, нелинейных отношений; 3) со стороны “Я”-предложений в таксономии субъектов Ю.С. Степанова (1981).

Суперпредикат появляется в пределах сложного предложения, т.е. при синтагматическом взаимодействии базовых предикатов и при поддержке союзов. Суперпредикат появляется также при наличии при предикате актантов сверх минимума, включающего субъект и предикат. Суперпредикат превращает простые предложения в сложные. Сравнивая перформативные формулы, отметим, что Я х, с одной стороны, и Я х, что/Я х, чтобы, - с другой, каждый раз используют формулу Я х в качестве модуса, соотнесенного с иллокутивной силой F(p). Но если суперпредикат формул Я х, что/Я х, чтобыэксплицирует модус, то формула Я х как бы удваивается и принимает вид [Я х] Я х: [Я говорю] Я обещаю за счет неэксплицируемого модуса “Я ГОВОРЮ”. Именно поэтому канонические перформативные глаголы оформляют суперпредикаты, а неканонические, или квазиперформативы, осложненные метафорой, тем более.

Внетекстовые, нелинейные отношения обусловлены собственно ситуацией речевого акта и условиями его реализации, включая условия успешности. Непосредственность и уникальность коммуникации, когда говорящий субъект я и слушающий ты находятся здесь и сейчас и обладают общими фоновыми знаниями, перформативный контекст, общая иллокутивная цель речевого акта и возможный перлокутивный эффект прежде всего влияют на выбор глагольной формы и на выбор перформативного глагола в зависимости от содержания иллокутивного акта: утверждения, просьбы, обещания, предупреждения, декларации и др. И если иллокутивная цель изменяется, то перформативный контекст сохраняется: 1-е лицо единственного числа несовершенного вида настоящего вида индикатива активного залога. Однако встречаются и трансформации, например:

(1) Я приглашаю Вас на беседу к себе в кабинет.

(2) Вас приглашают на беседу в кабинет декана/к декану.

(3) Вы приглашаетесь на беседу в кабинет декана/к декану.

Такие директивные высказывания (2) и (3) остаются перформативными, хотя сама формула изменена. В подобных случаях, очевидно, имеет место перформативная транспозиция, когда при сохранении иллокуции, иллокутивной цели “стирается”, точнее, сознательно нейтрализуется и устраняется непосредственность участия говорящего субъекта я в осуществлении перформативного высказывания (1) в речевом акте, а высказывания (2) и (3) являются своеобразными трансформами прямой речи, или “гибридными перформативами”, по Й. Крекичу, при обращении декана через секретаря к сотруднику факультета, сравните:

(1) Декан: Я сам прошу Вас на беседу...

(2) Декан: Я прошу секретаря пригласить NN на беседу...

(3) Секретарь: Декан приглашает NN на беседу...

(4) Секретарь: NN приглашается деканом на беседу...и т.д.

Наконец, о влиянии на перформативный предикат со стороны говорящего субъекта я. Если исходить из бинарности коммуникативного речевого акта и соответственно бинарности высказывания, имеющего субъектно-предикатную основу, то любое описание предиката с необходимостью корректируется субъектом, проявляясь, например, как уподобление форм, или как “длинное согласование”.

Если наиболее полная таксономия предложений со стороны предикатов включает 9 категорий Аристотеля, то со стороны субъектов она трехчастна в соответствии с тремя классами имен (Ю.С. Степанов, 1981, с. 165-166):

1) предложения с субъектами “Вещь”. “Растение”, “Животное”, “Человек. Люди”;

2) предложения с индивидными субъектами, с субъектами - общими именами, с субъектами-метаименами, дескрипциями, по Б. Расселу;

3) предложения с субъектами типа “одушевленное” в оппозиции “неодушевленное” в сравнении с субъектами части 1.

Далее, переходя от названных рубрик субъектов к более высокой ступени абстракции, выделяются три группы предложений, в которых существенно корректируется предикат, а именно: “Я”-предложения, “ОН”-предложения или “ОНО”-предложения. “Я”-предложения оформляют речевой акт и представлены в нем перформативными высказываниями. Их субъект - всегда говорящий субъект я - не позволяет одновременно осуществлять референцию по отношению к внешнему миру и индивидуализацию (в отличие от “обычных” предложений: Костер догорал. Ветер дует с гор. Мальчик - мой сын. и др.). Очевидно, что Я индивидуализирует в максимальной степени, но об осуществлении референции к внешнему миру говорить почти не приходится, за исключением случаев эмфазы “Я, а не кто-то другой”. Субъект Я не устанавливает референции и не требует какого-либо предварительного установления референции: существование субъекта Я предполагается за счет самого факта речи. Именно с отсутствием в субъекте Яфункции референции связаны особенности предиката: все утверждения относятся к миру “моего Я”, внутреннего состояния Я, т.е. к действительности, присваиваемой Я посредством языка, к интенциям Я, проявляющимся в языке. Поэтому-то типичны среди предикатов “Я”-предложений перформативы и модальные глаголы: “Целый ряд предикатов прежде всего перформативные и модальные глаголы, являются таковыми только в сочетании с “Я” - субъектом” (там же, с.166); сравните аналогичный подход при обращении к предикатам в теории речевых актов, когда обсуждаются условия успешности:

говорящий знает, что p

говорящий думает, что р

говорящий хочет р (чтобы р)

говорящий считает, что р - хорошо и др. (Т.А. ван Дейк, 1989, с.13).

С другой стороны, существуют и запреты на использование в прямом, неметафоризованном значении целого ряда глаголов в качестве предикатов “Я”-предложений в силу их лексического (дескриптивного) значения.

Таким образом, выбор перформативного глагола при обозначении речевого действия, при оформлении речевого акта задается исходя из внешних и внутренних особенностей перформативного высказывания. Реализуясь в качестве пропозициональной функции, перформативный предикат в общем виде выступает как n-местное отношение, как функция, имеющая область определения, задаваемую перформативным контекстом и реляционным каркасом “я - речевое действие - ты”.

3.3.3 Перформативные предикаты и область их существования

Область существования перформативных предикатов определяется по количеству их переменных, т.е. актантов, представленных в поверхностной структуре предложения, или реализованных в высказывании, и это одна из процедур проверки на перформативность. В данном разделе область существования определяется для перформативной формулы Я х, поскольку другие перформативные формулы уже были использованы для проверки на перформативность.

Вслед за Л. Теньером, в рамках вербоцентрической концепции актанты рассматриваются как существительные или их эквиваленты, которые обозначают живые существа или предметы, участвующие в “маленькой драме” - в предложении (Л. Теньер, 1988, с. 117), тем более в речевом акте. Перейдем к анализу классов перформативных предикатов, опираясь на таксономию перфоромативных высказываний Дж. Серля и классификацию русских перформативных глаголов Ю.Д. Апресяна.

1. Ассертивы

а) специализированные сообщения и утверждения

Актанты с объектным значением различаются предложным и беспредложным оформлением, которое обусловлено словарным значением глагола-предиката и его валентностными свойствами, например:

Я докладываю об итогах проверки/итоги проверки.

Я доношу о полученных сведениях/полученные сведения.

Параллельное существование объектного актанта с предлогом и без него отмечает степень полноты и буквальности сообщения, однако в других случаях различия будут проходить по оси “дескриптивность-перформативность”, например:

Я напоминаю обстоятельства аварии и Я напоминаю об обстоятельствах аварии, соответственно Я описываю эти обстоятельства,рассказываю о них - дескриптивное значение; говорю, называя обстоятельства аварии - перформативное.

Аналогично рассматриваются все случаи ассертивов с параллельными актантами:

Я свидетельствую непричастность Иванова к аварии и Я свидетельствую о непричастности Иванова к аварии.

Другие ассертивы имеют либо прямой, беспредложный объектный актант: подтверждать сведения, вину...; подчеркивать необходимость; утверждать подлинность, истинность...; утверждать отзыв, план работы...; либо только актант с предлогом: заявлять о непричастности, извещать о заседании, уведомлять о почтовом переводе, уверять в точности информации, объявлять собрание закрытым.

Наличие актанта адресата необходимо там и тогда, когда подчеркивается определенность лица, к которому обращено сообщение, а также как форма вежливости. Кроме того, экспликация адресата необходима, если предусматривается перлокутивный эффект хотя бы потому, что в глаголе содержится семантический компонент “давать/дать”, ориентированный на адресата, либо амбивалентный семантический компонент “де-лать/сделать”.

б) согласия и возражения

Среди данных преформативных предикатов встречаются весьма разнообразные актанты. Например, беспредложные актанты при глаголахпризнавать и оспаривать: Я признаю свою вину. Я оспариваю это решение. Абсолютивное Я спорю, т.е. я высказываю возражения, аргументы “за” и “против” наряду с Я возражаю Вам, когда перформативный предикат раскрывается полнее в сложной формуле Я х, что. Наконец, возможно параллельное употребление актанта с предлогом и инфинитива: Я отказываюсь от своих слов и Я отказываюсь от работы /работать.

2. Комиссивы

Предикаты-комиссивы представлены глаголами с обязательным компонентом “давать/дать”, поэтому экспликация адресата почти обязательна. Отдельные комиссивы - это сочетания с глаголом давать/дать, например: Я даю обет молчания. Я даю тебе обещание. Я даю Вам (честное) слово.

Другие присоединяют: а) актанты без предлога: Я гарантирую неприкосновенность. Я обещаю помощь, при возможности б) параллельного инфинитива: Я обещаю помочь/помогать.

Особый случай представляет перформатив с глаголом обязываться, когда мы имеем дело с конверсивом: Я беру на себя обязательство.

Среди комиссивов встречаются клишированные употребления, например: Присягаю на верность Отечеству. Клянусь на Библии. Клянусь честью.Подобные комиссивы сближаются с конвенциональными актами ритуалов и декларативов.

3. Директивы

а) просьбы

Наиболее распространен актант с предлогом “о”: Молю (умоляю) Вас о пощаде. Прошу о сохранении тайны. Ходатайствую о назначении...Более категоричная просьба предполагает актант-инфинитив: Прошу молчать/помолчать/не разговаривать. Заклинаю молчать (при возможном “Молчите!”).

б) предложения и советы

Среди данных перформативов наиболее распространено сочетание с инфинитивом, хотя допустимо и без него: Предлагаю пойти в кино. Приглашаю отправится с нами на рыбалку. Призываю соблюдать порядок. Призываю вас к порядку. Рекомендую полоскать горло. Рекомендую эту процедуру Советую принимать это лекарство.

Редуцированные высказывания часто элиминируют инфинитив или компенсируют его клише: Я вызываю Вас на дуэль (Вызываю стреляться). Приглашаю в кино, в гости. Призываю к порядку, к спокойствию. Рекомендую полоскания. Советую это лекарство.

в) предупреждения и предсказания

Директивы предупреждаю, предсказываю, предрекаю содержат обязательный семантический компонент “говорить/сказать” и сочетаются с прямым объектным актантом: Предрекаю неудачу. Предсказываю победу. Предвещаю успех. Другие перформативы - предостерегаю, предупреждаю - сочетаются с предложными актантами: Предостерегаю от необдуманного поступка. Предупреждаю об ответственности.

г) требования и приказы

Категоричность и, как правило, официальность обстановки объясняют преимущественное использование инфинитивов в качестве актантов: Я поручаю Вам привести в порядок картотеку. Я требую разобраться с этим письмом. Требую от тебя послушания. Приказываю атаковать город. Ставлю условие работать без перерыва. Наличие актанта адресата объясняется предусмотренным перлокутивным эффектом, благодаря семантическому компоненту “давать/дать” в глаголе.

д) запреты и разрешения

Практически все перформативы этой группы (запрещаю, воспрещаю, позволяю разрешаю) сочетаются с актантомин-финитивом и ведут себя аналогично требованиям и приказам, являясь их разновидностью. Но санкционировать, накладывать вето, давать право сближаются сдекларативами в силу специфического социально значимого контекста их использования. Все они имеют именные объектные распространители:Санкционирую митинг. Накладываю вето на решение. Даю право выбора/ на выбор. Ср.: Даю право выбирать (выбрать).

4. Декларативы

а)признания

Перформативы винюсь, каюсь, признаюсь, сознаюсь имеют актанты с предлогами: Каюсь в содеянном. Признаюсь в проступке. Сознаюсь в преступлении. Их отличает морфологическая форма, создающая двунаправленность действия: оно обращено и к адресату, но вовлекает и субъект.

б) одобрения

Благословляю Вас на подвиг. Одобряю Ваше решение. Рекомендую NN на должность профессора. Хвалю Вас за отличную работу. Утверждаю Вас в должности старшего провизора. “Утверждаю” (резолюция) - все перформативы предполагают перлокутивный эффект, а потому адресат, как правило, эксплицирован, однако иногда косвенно, например: Ваше решение.

в) осуждения

Являясь своеобразными конверсивами декларативов одобрения, перформативы осуждения принимают актанты с предлогами: Я обвиняю Вас во лжи. Осуждаю за трусость. Проклинаю за нерешительность. Особняком стоит приговариваю, отмечая социально значимый акт: Приговариваю Вас к лишению свободы... Для отдельных перформативов здесь возможно параллельное употребление прямого актанта: Порицаю Вашу нечистоплотность. Осуждаю твою лень. Проклинаю твою нерешительность. Во всех этих случаях адресат выражен косвенно.

г) прощения

Оправдываю Ваше поведение. Отпускаю Вам/Ваши грехи. Прощаю Вас/Вашу вину. Допуская прямые дополнения с определением - притяжательным местоимением, указывающим на лицо, данные перформативы варьируют обозначение адресата.

д) специальные акты передачи, отчуждения, отмены

Участвуя в конвенциональных актах, данные перформативы обозначают социально значимые действия и в этом смысле сближаются как сдирективами, так и с декларативами, например: Я даю отвод. Я возвращаю Вам Ваше слово. Я дезавуирую заявление. Я денонсирую договор. Доверяю Вам быть моим представительским лицом на выборах. Завещаю квартиру дочери. Отказываюсь от наследства. Отвожу возражения. Отрекаюсь от престола. Отлучаю от церкви. Посвящаю Вас в тайну. Подаю в отставку. Снимаю предложение с повестки дня. Уполномочиваю NN быть представителем на переговорах. Однако два случая: Я сдаюсь и синонимичное высказывание Я капитулирую - стоят особняком, допуская и безактантное употребление.

е) называния и назначения

Эти акты также социально значимы и клишированы: Назначаю Вас Полномочным и Чрезвычайным послом. Называю (объявляю) Вас своим преемником. Объявляю собрание закрытым. Провозглашаю суверенитет. Посвящаю Вас в рыцари. Нарекаю тебя Иваном.

5. Экспрессивы

Ограничимся рассмотрением речевых ритуалов, поскольку они представляют собой наиболее яркую группу экспрессивов, а прочие экспрессивы представлены фрагментарно: Я благодарю Вас за помощь. Желаю Вам счастья. Извиняюсь за ошибку. Поздравляю Вас с днем рождения. Приветствую Вас! Прощаюсь с Вами до лета. Соболезную в связи с утратой.

В силу частотности употребления данные высказывания редуцируются, но редуцируются предикаты, а сохраняются актанты: С днем рождения! Счастья и благополучия! Спокойной ночи! До завтра!. Экспрессия подчеркивается восклицательным знаком и особой интонацией.

Область существования предиката речевого действия, выраженного перформативным глаголом, зависит от наличия в его содержании одного из семантических компонентов “говорить/сказать”, “давать/дать” и “делать/сделать”, а в отдельных случаях и от их комбинации. Этим же фактором главным образом определяется экспликация адресата ты/Вы, хотя Ю.Д. Апресян и отрицает необходимость таковой вследствие непосредственности общения и очевидности присутствия слушателя. Однако, противореча самому себе, Ю.Д. Апресян обозначает этот актант при отдельных перформативных глаголах, например: возвращать( кому-либо) слово; доверять (кому-либо) быть представительским лицом (Ю.Д. Апресян, 1995, с. 200-202). Кроме того, адресат может быть указан не прямо, а косвенно: Я одобряю Ваше решение. Я хвалю твою смелость. Я осуждаю Вашу трусость. Я отрицаю твою вину. Я отпускаю Ваши грехи. Я прощаю твою забывчивость. Тем не менее, в отдельных случаях, типа: Я сдаюсь. Я обязываюсь экспликация адресата неуместна, так как действие осуществляется в рамках конверсивов “давать - брать” и собственно возвратной формы и с трудом ассоциируется с адресатом.

Публичная значимость речевого акта, например декларатива, его конвенциональность и клишированность перформативного высказывания делает избыточным указание адресата, поскольку акт обращен одновременно к конкретному или конкретным адресатам и к urbi et orbi, т.е. одновременно ко всем реальным и потенциальным адресатам.

Наличие именного актанта или инфинитива, так же как и их параллельное использование, заложено в семантике перформативного глагола, сравните:Я рекомендую Вам принимать это лекарство и редуцированное высказывание Я рекомендую Вам это лекарство. Другое перформативное значение реализуется в высказываниях с рекомендовать кого-либо, т.е. “давать положительную характеристику кому-либо”, например: Я рекомендую NN на должность директора.

Наконец, часть предикатов задана глагольными сочетаниями, включающими в свой состав обязательный семантический компонент, а именно:давать (честное) слово; давать обет; давать отвод; подавать в отставку и др. Очевидно, что один из актантов - прямой объект - уже эксплицирован, хотя этот фактор и не исключает наличия других актантов, в том числе и адресата.

Итак, область определения перформативных предикатов как пропозициональной функции формирует сферу речевого действия, которая определяется не только со стороны говорящего субъекта я и адресата ты, но и со стороны актантов при суперпредикатах перформативных высказываний, обусловленных языковыми свойствами перформативных глаголов.

3.4 Механизмы перформативного высказывания

3.4.1 Высказывание как форма мысли

Речевая деятельность проявляется в актах словесного оформления мысли и реализует интенции говорящих в языковой форме. Акты вербализации и интенции говорящих весьма разнообразны и вряд ли могут быть исчислены, однако отдельные фрагменты этой сложной психической и языковой деятельности представлены в теории речевых актов, которая пытается объяснить, как происходит наделение интенции языковой формой и, наоборот, как языковые формы выявляют интенции.

Очевидно, что не всякий акт речи и не всякий коммуникативный акт может проявиться и быть проинтерпретирован как речевой. Тем не менее единым центром, объединяющим началом, основой всех трех типов актов является высказывание, понимаемое одновременно и как продукт, и как процесс речемыслительной и речеповеденческой деятельности. Сложность этих видов деятельности, как и сложность интерпретации каждого из них, обусловлена зависимостью от многочисленных и разнообразных факторов влияния. Автоматизм и творчество, линейность и многомерность, дискретность и континуальность в равной мере характеризуют как саму деятельность, так и ее языковую форму и интерпретацию этой формы как деятельности, связанной с созданием и восприятием высказывания, текста, дискурса.

За каждым речевым актом стоит сложная система знаний, включающая:

“1) языковые знания, в том числе знания грамматики и словаря, знания об употреблении разных единиц и правила их комбинаторики;

2) неязыковые, опытные и прочие, полученные в предметно-познавательной деятельности человека, то есть вообще знания о мире;

3) знания принципов речевого общения и иллокутивных сил отдельных речевых актов, знание различных типов текстов и условий их употребления, знания об адресате и т.п.” (Человеческий фактор в языке..., 1991, с. 9).

При существующем многообразии подходов и характеристик единым организующим принципом при получении знаний и дальнейшего их использования является сочетание интенциональности и конвенциональности, которые постоянно конкурируют и сосуществуют. Если конвенциональность связана в первую очередь с формой, со структурой, с приемлемостью-неприемлемостью, успешностью-неуспешностью и т.п., то интенциональность нацелена на содержание, извлекаемое в виде смыслов и обобщаемое как значения: “смысл возможен постольку, поскольку существуют значения, которые тем самым подчиняют мысль определенным ограничениям” по принципу “значение - внутри языка, смысл - вне языка” (В.А. Звегинцев, 1973, с. 176).

Речевые акты через представляющие их высказывания обнаруживают творческий характер: мысль творится в слове (А.А. Потебня, Л.С. Выготский), но “речь, как правило, не одевает готовую мысль в готовую одежду: подвижно и то, и другое” (Человеческий фактор в языке..., 1991, с. 27). Отталкиваясь от известного тезиса В. фон Гумбольдта, характеризующего язык как орган, образующий мысль, приходим к современным семиологическим воззрениям: “Язык никогда не будет тем, что мы мыслим, но тем, ЧЕМ (выделено У. Эко) совершается мысль” (У. Эко, 1998, с. 23). Движение, совершение мысли в языке, фиксация смысла, формирование значения - все это происходит в высказывании, в речевом акте в процессе языковой коммуникации.

В речевом акте в процессе создания высказывания отливается объективированная языком форма передачи мысли и ее содержание, при этом рождается нечто новое - сообщение как единство языковой формы и мыслительного содержания, обогащенного за счет языковой формы.

Мыслительная деятельность человека в основном ориентирована либо на предметную и речевую деятельность, либо на их синтез, но для осуществления речевой деятельности, создания высказывания “интенция говорящего должна стать желанием сказать что-либо” (выделено нами. - Е.К.) (Человеческий фактор..., 1991, с. 56). В этом смысле процесс порождения речи имеет две фазы создания высказывания: внутреннюю, принадлежащую исключительно субъекту говорящему, и внешнюю, направленную на адресата, но принадлежащую обоим участникам речевого и коммуникативного актов: “Выбор содержательных компонентов является необходимым этапом порождения речевого высказывания” (А.М. Шахнарович, 1982, с. 183), и он осуществляется говорящим как “целевой анализ действительности, предназначенный для выбора языкового выражения (там же, с. 189).

3.2.4 Высказывание как “внутреннее слово”. Членение перформативного высказывания

“Внутреннее слово”, по Л.С. Выготскому (1956), является опорным, ключевым моментом, определяющим высказывание. Это некий семантический прообраз внешнего высказывания. Чтобы установить такую опору, говорящий должен ее отыскать: “Всякая мысль стремится соединить что-то с чем-то” (Л.С. Выготский, 1956, с.376), но прежде чем соединить, необходимо разъединить, расчленить “что-то” и “чем-то”. Это членение, смысловое в своей основе, предполагает и формальную сторону - синтаксическую, обязательную для синтеза высказывания и для распределения синтаксических функций между его составляющими (тема и рема, субъект и предикат, подлежащее и сказуемое и т.п.). В работах Л.С. Выготского (1956) и А.Р. Лурия (1979) именно предикат как психологическая сущность предстает в качестве основной и единственной формы внутренней речи, высказывания во внутренней фазе, в процессе порождения: “отталкиваясь от внутреннего слова как психологического предиката, говорящий реализует свою речевую интенцию, учитывая своего собеседника, а фактор адресата заставляет его членить ситуацию и обозначать ее компоненты так, как это принято в языке, т.е. в форме предложения, где каждому слову надлежит найти определенную синтаксическую позицию” (Человеческий фактор в языке..., 1991, с. 64). В роли предиката как “внутреннего слова” перформативного высказывания и речевого акта выступает глагол, так как “ему одному придан акт синтетического полагания в качестве грамматической функции (...). Мысль, образно выражаясь. Посредством глагола покидает свою внутреннюю обитель и переходит в действительность”, глагол - “это нерв языка” (В. Гумбольдт, 1984, с. 199).

Внутреннее слово как проект внешнего высказывания лишено каких-либо языковых признаков, это некий знак “ситуации для себя”, или своей собственной ситуации, своего собственного события, факта в случае перформативного высказывания, когда говорящий субъект я конструирует адресататы, вовлекая его в мир, в действительность “моего я”. Подбирая конвенциональное выражение, форму высказывания, говорящий субъект я прокладывает “векторные линии от содержащихся в нем (внутреннем слове. - Е.К.) личностных смыслов к речевому высказыванию” (там же, с. 65), т.е. говорящий осуществляет семантическое согласование на базе включения смыслов - семантических элементов в синтаксическую схему. При этом обнаруживается, что “между действительностью и отражающим ее высказыванием лежит процесс структурирования действительности с особой целью - обозначить выделенные элементы ситуации при помощи языковых средств” (А.М. Шахнарович, 1982, с. 189), что осуществляется посредством когнитивных структур, характеризующихся “оперативными принципами” для обеспечения взаимодействия между предметной и семантической ситуацией (там же). В первую очередь, этот процесс осуществляется за счет актуализации пропозиционального компонента, или предиката, представленного как n-местное отношение, поскольку по существу внутреннее слово - это предикативное ядро пропозиции.

И в лексике, и в грамматике, в синтаксисе наблюдается одна и та же обращенность к миру, поскольку при концептуализации и категоризации они используют в единстве оба подхода - от слова к миру и от мира к слову. В перформативном высказывании, в “Я”-предложении интенция говорящего субъекта я формирует иллокутивную цель, которая и может быть принята за внутреннее слово, реализуя подход “от мира к слову”, но требует уточнения понятие “мир”: это мир интенсиональный и мир феноменологический, включающий и трансцендентальное Я, и “моё Я”; это мир реальной вербальной коммуникации с денотативным Я - субъектом, говорящим лицом. Таким образом, внутреннее слово как замысел высказывания будет содержать хотя бы одно из названных Я как некоторую точку отсчета. Вовлекаясь в сферу говорящего субъекта я, адресат ты как бы нейтрализуется, особенно на фоне речевого действия, исходящего от Я. Перформативный предикат-речевое действие, и говорящий субъект я образуют бинарную структуру, обеспечивая обозначение события или факта, и речевой акт, которые, возможно, получат дальнейшее развитие вне пределов высказывания.

Перформативное высказывание, обладая комплексной семантико-синтаксической организацией, предполагает несколько членений. Рассмотрим пример: Я обещаю тебе это.

Членение (1) Я / обещаю тебе это, когда вершиной становится субъект Я, задающий иллокутивную цель “говорить и тем самым действовать в отношении ты”, может раскрываться как два актуализированных варианта: а) Я / обещаю тебе это и б) Я / обещаю тебе это, обеспечивая реализацию различных коммуникативных целей.

Членение (2) Я обещаю / тебе это редуцирует высказывание до Обещаю / тебе это. Вершиной при таком членении становится перформативный предикат, поглощающий и имплицирующий субъект и достраивающий высказывание актантами адресата и прямого объекта. Поскольку предикат - комиссив, то данное высказывание представляет собой завершенный комиссивный речевой акт, эксплицируя все его семантические сферы. Актуализация также различает два варианта: а) Обещаю (а не советую) / тебе это или б) Обещаю / тебе это. Третий вариант Обещаю тебе / это (а не что-то другое)предусматривает другой вершинный компонент членения.

Членение (3) Я обещаю тебе / это опирается на экспликацию актанта адресата и свидетельствует о наличии жесткого реляционного каркаса “я - ты”, причем “ты” - представитель “я”, обязательный участник речевого акта и коммуникации. В коммуникативном фокусе оказывается актант-прямой объект, иллокутивная цель как бы смещается на него. При условии жесткости реляционного каркаса высказывание редуцируется до Обещаю это и вновь раскрывается в двух вариантах: а) Обещаю / это и б) Обещаю / это.

Семантические и коммуникативные членения перформативного высказывания неизменно указывают на ведущую роль перформативного глагола-предиката, не допускающего редукции и уже потому являющегося тем самым внутренним словом, которое представляет внешнее высказывание. Интерпретация положения дел, отраженного в высказывании, первоначально задаваемая говорящим субъектом я в направлении “от мира к слову”, для адресата ты закономерно и регулярно превращается в свою противоположность - “от слова к миру”.

Процедура членения подтверждает также справедливость существующих классификаций перформативных высказываний и речевых актов, восходящих к классификациям иллокутивной цели, поименованной иллокутивными глаголами.

Следовательно, перформативный глагол-предикат функционально амбивалентен: 1) он именует иллокутивную цель речевого акта и одновременно 2) он задает пропозицию перформативного высказывания, являясь “внутренним словом”.

Говорящий субъект я, устраняемый в редуцированных перформативных высказываниях, но имплицированный в предикат, что обусловлено грамматической формой последнего и контекстом речевого акта в целом, при переходе от “внутреннего слова” - проекта высказывания к внешнему высказыванию, реализует свою интенцию и изменяет направление концептуализации мира и интерпретации положения дел. Когда в редуцированных перформативных высказываниях прямо или косвенно обозначен актант адресата (Одобряю твое поведение), тогда говорящий субъект я получает косвенное дополнительное выражение.

Таким образом, идея “длинного согласования” в перформативном высказывании проявляется не только формально, но и семантически, и потому оно может быть охарактеризовано как “длинное семантическое согласование” (см. Ю.С. Степанов, 1981; 1985), обеспечивающее тесное взаимодействие трех сфер перформативного высказывания: 1) сферы говорящего субъекта я; 2) адресата-слушателя ты и 3) речевого действия.

3.4.3 Перформативное высказывание и фреймы

Еще одно членение перформативного высказывания предполагает учет модальных компонентов диктума и модуса. При общем модусе “Я ГОВОРЮ” все перформативные высказывания получают рамочную интерпретацию, и типичный комиссив предстает в следующем виде: {Я ГОВОРЮ} [(Я) обещаю тебе это]. Учитывая семантико-прагматическую организацию диктума, можно построить несколько моделей речевого акта, исходя из интерпретации содержащегося в нем перформативного высказывания.

При ориентации на говорящий субъект я в исходном комиссиве модус не эксплицирован, субъект Я может быть редуцирован, а вся структура линейна:

В сфере адресата ты интерпретация усложняется, членение требует инверсии и предполагает варианты:

Интерпретация смысла такова: “Я-говорящий = ты -слушающему = ты' говорю (даю) “обещаю” ты слушающему = Я' это”. Или: “Я'- слушающий = ты- получаю “обещаю” это от Я - говорящего = ты'”.

В сфере речевого действия все определяет предикат:

Таким образом, в сфере адресата ты и речевого действия речевой акт утрачивает линейность, характерную для сферы говорящего субъекта я, и организован иерархически, однако вследствие различий в иерархии интерпретации также различны.

При объединении сфер говорящего и слушающего речевой акт опять организован линейно, а реляционный каркас “я - ты” предстает как обрамление речевого действия:

Реляционная рамка, каркас “я - ты” перформативного высказывания и перформативный контекст дают возможность интерпретировать речевой акт как фрейм.

“Чего нет в мире - того нет в актах” - таков исходный тезис, утверждающий, что люди понимают текст, высказывание, слово только тогда, когда понимают ситуацию, поскольку “люди действуют не столько в реальном мире и говорят не столько о нем, сколько о субъективных моделях явлений и ситуаций действительности” (Ю.Н. Караулов, В.В. Петров, 1988, с. 9). Теория речевых актов нацелена на изучение и объяснение коммуникативно-языкового взаимодействия, и в этом смысле она принадлежит “когнитивной теории употребления языка” (Т.А. ван Дейк, 1989, с. 12).

Сочетая интенциональность и конвенциональность, речевые акты не могут не обратиться к когнитивному моделированию, в котором фрейм организует одну из подсистем конвенционального знания. Возможность интерпретировать речевые акты как фреймы обусловлена тем, что прагматические условия, например условия искренности, условия успешности речевого акта, имеют когнитивную природу.

Фрейм - это единица, организованная “вокруг” некоторого концепта (там же, с. 16). Фреймы конвенциональны в силу того, что с их помощью определяют и описывают нечто характерное и типичное, общепринятое в данном социуме, например, приветствия, чтение лекций, поездки на транспорте и т.д. Каким же образом связать реализацию целей и координацию действий говорящего субъекта я, учитывая происходящие события и условия коммуникации с социальными нормами, как связать интенциональный речевой акт и конвенциональный фрейм? По мнению Т.А. ван Дейка (там же, с. 18-19), у них имеются, по крайней мере, три общих аспекта:

1) отдельные речевые акты, так называемые речевые ритуалы, конвенциональные в высшей степени, одновременно являются и культурно обусловленными. Их уместность и успешность определяется их социальной значимостью, общественным характером, например, приветствия, извинения, формулы этикета в повседневном общении. Как правило, это не единичные акты, а последовательности, когда говорящий субъект я и слушающий ты, меняясь ролями, выполняют одно и то же речевое действие, вплоть до повтора, типа “Приветствую Вас!” (от я) - “Приветствую Вас!” (от ты). Более сложные последовательности повторяющихся речевых актов могут быть проиллюстрированы как чтение лекций, церковные проповеди, переписка, повседневные разговоры на бытовые темы и т.п.;

2) речевые акты включаются в сложные действия и становятся составной частью отдельных фреймов, например, при актах крещения “Нарекаю тебя Ольгой”; бракосочетания “Объявляю вас мужем и женой”; вынесения приговора “Вы приговариваетесь к трем годам лишения свободы”;

3) для адекватной интерпретации и понимания речевого акта необходимо знание мета-фрейма (по Т.А. ван Дейку), прежде всего знание условий успешности. Речь идет об уместности речевого акта, об адекватности его иллокутивной цели: например, поздравляя, я знаю, что у моего адресата произошло или происходит что-то хорошее. В этом смысле речевые акты связаны с прошлым и/или будущим действием говорящего или слушающего.

Осуществление речевого акта как перформативного высказывания предполагает учет прагматического контекста, который первоначально возникает как исходный контекст речевой ситуации, т.е. отмечает положение дел до совершения речевого акта, изменяющееся уже в ходе речевого акта или по его совершении. Прагматический контекст хорошо структурирован благодаря тому, что “речевой акт является частью социального взаимодействия” (там же, с. 24) я и ты. При этом контекст говорящего субъекта я, вследствие его социально-возрастного статуса и общественно значимых функций, может резко отличаться от контекста слушающего ты по тем же причинам, и поэтому для говорящего возможен приказ, а для слушающего - только просьба.

Одновременно причиной и следствием действия прагматического контекста являются конвенциональные установления, в принципе сводимые к знанию норм и правил общественного поведения при соответствующем положении дел.

Еще одним компонентом прагматического контекста речевого акта и перформативного высказывания являются внутренние свойства говорящего, его знаний и мнений, потребностей, установок, эмоций и др.

Итак, речевой акт будет успешным, реализует свою иллокутивную и коммуникативную цель, только когда говорящий “уверен, что прагматический контекст удовлетворяет условиям этого речевого акта” (там же, с. 26), а слушающий располагает информацией не только о мире, о положении дел, но и о говорящем как активном партнере в коммуникации.

Тем не менее только анализ самого высказывания определит тип совершенного речевого акта, как и условия успешности, поскольку помимо прагматического контекста “сам текст во многом дает слушающему ключ к определению иллокутивной силы высказывания” (там же, с. 31).

Семантический аспект анализа речевого акта как фрейма предполагает опору на перформативный контекст, выявляющий референциальные, модальные и темпоральные характеристики перформативного высказывания. В силу невозможности сочетания обеих функций - референции к миру и индивидуализации - говорящий субъект я придает перформативному высказыванию статус аутореферентного, поскольку “мир моего я” - это всегда присвоенный фрагмент действительности. “Мое я” концентрируется в модусе перформативного высказывания, как правило, имплицитном в формуле Я х и эксплицитном в формуле Я х, что. Модальность целиком и полностью обусловлена говорящим субъектом я, и потому она субъективна, но реальность речевого действия, сам факт локуции, реальность иллокутивной силы как осуществленного действия и перлокутивного эффекта превращают субъективный, точнее индивидуальный выбор Я, в объективную реальность совершаемого речевого акта, а, возможно, и его последствий как для слушающего, так и для говорящего. Подобно модальности, темпоральность обусловлена перформативным контекстом и связана с пониманием момента совершения высказывания как объемлющего интервала в рамках значения настоящего речевого акта, что материализуется в грамматической форме перформативного предиката.

Прагматический контекст речевого акта и перформативного высказывания, несмотря на конвенциональность речевого акта, обнаруживает уникальность и непосредственность, так как сам акт одномоментен и замкнут на участниках коммуникации.

Таким образом, фреймовая организация речевого акта и перформативного высказывания не затрагивает их внутреннего устройства, а предполагает включение либо в последовательность речевых актов, либо в состав более сложного фрейма, объединяющего как речевые, так и неречевые действия. Фреймовая организация позволяет вписать речевые акты в целом и/или перформативные высказывания, их оформляющие, в прагматический контекст благодаря семантическим сферам говорящего субъекта я, адресата ты и речевого действия. Общность фреймов и речевых актов обнаруживается в области конвенциональных (для речевых актов - фоновых) знаний.

3.4.4 Перформативная пропозиция

Современная модель мира фиксирует перенесение центра тяжести в его осмыслении и объяснении с предметно-пространственного аспекта на событийно-временной и соответствующие ему концепты: “'Событийное' представление мира выдвинуло на первый план идею связей и отношений. (...) Между тем если классы предметов обозначаются в языках достаточно гомогенной категорией имен и именных сочетаний, кванты событийного потока коррелируют с очень разными и даже резко противопоставленными в системе языка единицами, такими как предложение (пропозиция), его номинализации, глаголы (их лексическое значение), видо-временные и модальные формы предикатов, имена обще- и конкретнособытийного значения” (Н.Д. Арутюнова, 1988, с. 101-102).

Когда речь идет о концептуализации, то, естественно, характеризуется логический уровень языка в отвлечении от языковой конкретики. Так, место слова займет терм, предложение будет представлено пропозицией, а конструкция обретет свою реальность в пределах синтаксиса. В трехчленной схеме “синтаксис - пропозиция - терм” объединяющую роль выполняет пропозиция, смысл которой различается в зависимости от того, какой объект рассматривается: предложение, высказывание или речевой акт. В отношении предложения пропозиция - это “часть предложения с эксплицитным модусом” (там же, с. 132). В высказывании - это содержательный элемент, способный соединяться с различными иллокутивными функциями (Е.В. Падучева, 1996, с. 231). В речевом акте пропозиция осмысливается в зависимости от избранного контекста. Вот основные контексты пропозиции речевого акта:

1. Пропозиция - это то, что фигурирует в речевом акте, т.е. то, что может быть подвергнуто утверждению, сомнению; то, что может быть предметом просьбы, приказания, пожелания, обещания; то, что остается, если из семантики вычесть иллокутивную функцию.

2. Пропозиция является естественным аргументом модальных операторов (таких, как возможно, необходимо) и пропозициональных установок (таких, как знать, считать, бояться).

3. Пропозиция (неутверждаемая) является семантическим актантом перформативных глаголов, сравните: Прошу тебя открыть окно; Советую тебе пойти к врачу.” (там же, с. 232).

Все названные контексты пропозиции создаются говорящим субъектом я или, по крайней мере, исходят от него, и в этом смысле они являются диагностическими. Пропозиции предшествует, таким образом, пропозициональная установка говорящего как отношение к тому, что он намерен сказать, поэтому пропозиция способна оказывать влияние и на коммуникативные установки говорящего.

Имея четко выраженную семантическую структуру, перформативное высказывание корректирует свое пропозициональное содержание со стороны синтаксической формулы, поскольку от последней зависят имплицитность/эксплицитность модуса, организация диктума и общая характеристика высказывания, данного в опыте.

Пропозиция речевого акта, очевидно, будет определяться тем перформативным высказыванием, которое его реализует, следовательно, все его основные пропозициональные характеристики будут зависеть от семантического инварианта представления события или факта в перформативном высказывании.

В целях проверки данного положения рассмотрим синтаксические аспекты классификации перформативных высказываний, в частности, соответствие перформативным формулам, модусно-диктумную организацию, устанавливая их пропозициональные характеристики с учетом иллокутивной цели.

1. Ассертивы

При возможности использования обеих перформативных формул Я х и Я х, что последняя является определяющей, поскольку далеко не все перформативные предикаты этой группы непосредственно принимают объектные актанты, например:

а) Я докладываю, что военные действия продолжаются и Я докладываю о продолжении военных действий.

б) Я утверждаю, что полученная информация достоверна. При невозможности варианта: *Я утверждаю достоверность (тем более *о достоверности) информации.

В случаях Я заявляю, что не согласен с данным решением модус перформативного высказывания эксплицирован Я заявляю как “делаю заявление, высказываю его”. Он предшествует диктуму, так как определяет пропозициональную установку говорящего субъекта я “выразить свое отношение словами, публичным актом заявления” и одновременно именует иллокутивную цель высказывания. Диктум представлен частью с фактитивным значением не согласен с данным решением, поэтому он эквивалентно замещается именной группой, номинализуется, по Н.Д. Арутюновой, и высказывание имеет вариант: Я заявляю свое несогласие с данным решением. Диктум занимает место прямого актанта. Высказывание Я заявляю о своем несогласии с данным решением станет квазиперформативным, так как управление косвенным актантом усиливает дескриптивное значение перформативного глаголазаявлять.

В пользу предпочтения перформативной формулы Я х, что свидетельствует и понимание перформативного предиката как суперпредиката, по Ю.С. Степанову, поддерживаемое союзом и союзной конструкцией.

Речевые акты с ассертивами реализуют общую иллокутивную цель “сказать, как обстоят дела; сделать сообщение”, которая модифицируется в зависимости от условий прагматического контекста, например: “сделать официальное сообщение”. Пропозиция речевого акта с ассертивами будет определяться не только иллокутивной целью, но и содержанием эксплицированного модуса перформативного высказывания, т.е. его пропозитивной установкой.

2. Комиссивы

В отличие от ассертивов комиссивные перформативные высказывания обеспечиваются формулой Я х: Я обещаю тебе послушание (вариант: слушаться); Я присягаю на верность Отечеству. При возможных вариантах Я х, что: Я обещаю, что буду слушаться. Независимо от простоты или сложности синтаксической структуры перформативный предикат остается суперпредикатом, но в простой структуре имлицирован общеперформативный модус “Я ГОВОРЮ”, на фоне которого все перформативное высказывание является диктумом. Тогда диктум эксплицирует иллокутивную комиссивную цель “обязать говорящего сделать нечто” и пропозициональную установку, а пропозиция будет основываться на дескриптивном компоненте значения перформативного глагола.

Пропозиция комиссивного речевого акта, таким образом, определяется со стороны предиката как пропозитивной функции.

3. Директивы

Директивные перформативы также реализуют две формулы, но при этом Я х обязательно эксплицирует адресат ты в силу наличия в значении перформативного глагола семантического компонента “давать/дать” и распространяется инфинитивом, обеспечивающим перлокутивный эффект речевого акта, например:. Я приказываю тебе молчать. Формула Я х, что модифицируется и принимает вид Я х, чтобы, и тогда адресат ты перемещается в диктум, сравните: Я приказываю, чтобы ты молчал. При этом эксплицированный модус по-прежнему реализует и пропозициональную установку говорящего субъекта я, и обозначает иллокутивную директивную цель “попытаться заставить кого-либо другого (других) сделать нечто”, а диктум содержит неверифицируемый гипотетический факт, поскольку говорящий не знает, будет или нет выполнен его приказ.

Речевой акт при этом получает директивную пропозицию, обусловленную исключительно иллокутивной целью.

4. Декларативы

От ассертивов данные перформативные высказывания отличаются конвенциональной социальной значимостью, как правило, эти высказывания и речевой акт в целом являются частью более сложного социально значимого действия или события. В этом смысле они могут быть проинтерпретированы как часть фрейма, например судебного разбирательства, ситуации назначения на должность и снятия с должности, ситуации собрания, оглашения государственных актов и др. Директивы представлены простыми синтаксическими структурами типа: Объявляю собрание открытым. Я назначаю Вас заместителем главного бухгалтера. Отлучаю Вас от церкви. Модус имлицитен - “Я ГОВОРЮ”. Диктум содержит пропозицию со значением факта, которая целиком и полностью обусловлена перформативным предикатом. Пропозитивная установка говорящего также обусловлена выбором перформативного глагола, именующего иллокутивную декларативную цель “изменить мир; каузировать положение дел, отраженное в пропозициональном содержании p”.

...