Соотношение периодов прошлого (Великобритания)

Как видно из таблицы, в политическом дискурсе «Выборы в Парламент Великобритании - 2001» преобладает метафорическое представление образа «недавнего прошлого» (89,4%). Показательно, что чаще всего встречаются апелляции к правлению М. Тэтчер (49,6%). Это объяснимо тем, что леди Тэтчер оставила неизгладимый след в истории своей страны и повлияла на образ мышления всего британского общества. Эпоха Тэтчер ознаменовалась столь серьезными изменениями в экономической и общественно-политической жизни страны, в самом образе жизни британцев, что стала восприниматься широким общественным мнением как один из рубежных периодов эволюционного развития британского общества. Менее частотны обращения ко времени правления Джона Мэйджера (39,8%). Метафорическое моделирование образа «отдаленного прошлого» составляет лишь 10,6%. Наибольшее количество ММ использовано для моделирования периода «правление Дж. Мэйджера» (13). Чуть меньшим количеством представлены «тэтчеристское десятилетие» и «отдаленное прошлое» (11 и 10 ММ соответственно).

Показательно, что метафора «войны» является самой частотной для всех периодов без исключения. Продуктивность данной модели в рамках политического дискурса обусловлена тем, что ее использование заставляет читателя представить политические ситуации прошлого в конфронтационных терминах, и тем самым дает возможность политику смоделировать агрессивное взаимодействие политических сил, мешавших мирному урегулированию описываемого кризиса.

Таким образом, в поворотные моменты истории, одним из которых являются выборы, возникает острая необходимость в критическом переосмыслении прошлого: кризисная ситуация заставляет искать корни многих проблем, ошибок, трудностей и противоречий, что необходимо как для понимания прошлого, так и для осмысления современности, а также прогнозирования будущего страны.

Периодизация настоящего в политическом дискурсе парламентских выборов Великобритании (2001). Анализ текстов агитационно-политического характера свидетельствует о том, что концептуальная метафора занимает важное место в образном представлении современной действительности Великобритании.

Рассматривая британский политический дискурс «Выборы в Парламент - 2001», мы различаем «ограниченное настоящее», то есть время проведения избирательной кампании (январь - 7 июня 2001 года), и «продолженное настоящее» - период правления партии лейбористов во главе с Т. Блэром (май 1997-го - июнь 2001 года включительно).

Обращаясь к избирателям, провозглашая принципы, которыми будет руководствоваться новое правительство, описывая события, происходящие во время предвыборной гонки, политические деятели и СМИ осознанно или неосознанно обращаются к такому языковому средству, как метафора «войны». Данная модель является самой частотной при создании образа «ограниченного настоящего» (36,6%):

W. Hague: It's thanks to you that under Michael Ancram's Chairmanship we are ready to fight the most disciplined, professional and effective campaign we have ever fought. Because it doesn't matter when it comes. The Conservative Party can win the General Election, and believe us the Conservative Party is fighting tooth and nail to win the General Election… Well I've got news for Tony Blair. We are not going to sit back and let him inflict four more years of damage on the country we love. We are going to fight him every inch of the way and with every ounce of energy we've got. We all know what four more years of Labour would mean for Britain. And we are not afraid to spell it out (consevatives. com // March 24th 2001).

Менее активными при моделировании избирательной гонки оказались метафорические номинации с исходными понятийными сферами-источниками «театр» (12,6%), «болезнь» (10,4%), «физиология» (4,9%), «религия» (4,7%), «криминал» (4,6%), «спорт» (4,6%), «игра» (3,4%), «родство» (3,2%), «неживая природа» (2,9%). К другим сферам-источникам относится 12,1% метафор.

При создании образа «продолженного настоящего» самой востребованной является ММ СТРАНА - это БОЛЬНОЙ ОРГАНИЗМ (14,1%):

The squalid condition of Britain's public services has emerged as one of the defining issues of this year's election - and about time… I only wish that I felt more confidence in the proposed reforms. There seems to be a peculiarly English disease of «public sector masochism» that is as arresting, in its way, as the public schoolboy's well-known penchant for regular beatings (M. Prowse // FT, 26.05.01).

Далее следуют в порядке убывающей частотности ММ: пути (11,3%), театральная (10,6%), строительства (8,5%), зооморфная (8,5%), криминальная (7,7%), спортивная (7,7%), физиологическая (6,8%), торговли (6,3%), родства (5,6%), другие (12,9%).

Данные, представленные в табл. 5, иллюстрируют соотношение метафорического представления различных периодов настоящего и типов используемых моделей.

Таблица 5

Соотношение периодов настоящего (Великобритания)

Данные приведенной таблицы позволяют утверждать, что в политическом дискурсе всеобщих выборов в Великобритании 2001 года доминирующим является метафорическое представление избирательной кампании - «ограниченное настоящее» (68,9%). Моделирование образа «продолженного настоящего» составляет 31,1% от общего числа метафорических номинаций. Образ «ограниченного настоящего» представлен 21 ММ; 15 ММ используется при создании образа «продолженного настоящего».

Самым частотным способом метафорического осмысления предвыборной гонки является метафора «войны». Ее широкое распространение в политическом дискурсе связано с тем, что противостояние политических фигур во время выборов моделируется как ситуация агрессивного взаимодействия, в которой участвуют две враждующие стороны (лейбористы и консерваторы) или более, а предмет конфликта - какая-то одна узловая позиция (власть в стране, перевес голосов в Парламенте и т. д.). Важно подчеркнуть, что сфера «болезнь» также занимает важное место среди источников метафорической экспансии при моделировании образа настоящего: морбиальная ММ является наиболее частотной в представлении «продолженного настоящего» и входит в тройку самых частотных моделей при апелляции к образу «ограниченного настоящего». Активизация метафор болезни связана, на наш взгляд, с эпидемией коровьего бешенства, выпавшей на долю Великобритании и повлекшей за собой отсрочку всеобщих выборов. Эта модель дает возможность политику еще раз подчеркнуть аномальное состояние общественно-политической ситуации в стране.

Таким образом, настоящее Великобритании пронизано векторами тревожности, опасности и агрессивности, истоки которых следует искать в прошлом, а последствия - в будущем страны.

Периодизация будущего в политическом дискурсе парламентских выборов в Великобритании (2001). Проекция в будущее является одной из важных составляющих британского политического дискурса. Претендуя на роль главы будущего правительства, каждый партийный лидер пытается склонить потенциального избирателя на свою сторону, выдвигая новые принципы, которыми будет руководствоваться его партия, очерчивая перспективы развития британского общества, предлагая «прекрасное будущее» в обмен на голоса на избирательных участках.

При конкретном анализе метафорического представления будущего Великобритании мы будем различать «ближайшее будущее», то есть то, что ожидает Великобританию непосредственно после выборов в Парламент, и «отдаленное будущее» - судьба страны через несколько лет после завершения избирательной кампании.

В британском политическом дискурсе «Выборы в Парламент - 2001» при создании образа «ближайшего будущего» активно используются образы, связанные с военной метафорикой (45,8%):

I think there is a public revolt going on out there amongst our electors. What I can't yet tell is whether it is going to be a quiet or a noisy one. But I suspect we are going to find out soon enough (P. Ashdown // FT, May 17th 2001).

Среди метафорических моделей, использующихся для концептуализации «ближайшего будущего» второе и третье места по частотности занимают морбиальная ММ (16,8%) и метафора «родства» (10,3%). Менее востребованы метафорические номинации с исходными понятийными смыслами «театр» (4,6%), «криминал» (4,6%), «путь» (3,8%), «животный мир» (3,1%), «человеческий организм» (2,3%), «механизм» (1,9%), другие метафорические номинации (8,3%).

При создании образа «отдаленного будущего» безусловным лидером является метафора пути (42,7%):

Britain has come to a fork in the road, and sooner or later she'll have to choose which way to go. Once she's chosen there is no turning back. You must burn one bridge in order to travel the other. It's going to be interesting to see which way you go. Very interesting indeed (B. Alpy // BBC World at One, June 4th 2001).

Помимо этого, в британских политических текстах, посвященных ситуации всеобщих выборов 2001 года, зафиксированы метафорические образы строительства (11,5%), болезни (8,3%), человеческого организма (6,3%), родства (6,2%), игры (6,2%), криминала (4,2%), торговли (3,1%), другие (11,5%).

В табл. 6 показано соотношение между различными периодами будущего и метафорическими моделями, использующимися для их концептуализации.

Таблица 6

Соотношение периодов будущего (Великобритания)

Представленные в таблице данные свидетельствуют о том, что в политическом дискурсе Великобритании «Выборы в Парламент - 2001» на долю метафорического представления «ближайшего будущего» приходится 57,7%, на долю образа «отдаленного будущего» - 42,3%. Оба периода представлены разнообразными метафорическими моделями: 16 ММ используется для концептуализации «ближайшего будущего», чуть меньше моделей (14) - при обращении к образу «отдаленного будущего».

Самой частотной моделью для «ближайшего будущего» является милитарная ММ (45,8%): выборы - это схватка не на жизнь, а на смерть, в которой побеждает сильнейший, слабый уходит в оппозицию. Прогнозы на «отдаленное будущее» преимущественно связаны с метафорическим образом пути (42,7%). Каждый политический деятель видит себя проводником, способным выбрать единственно верный путь-маршрут и, несмотря на различные препятствия и других проводников, привести страну к тому пункту назначения, который потомки обязательно назовут поворотным в истории.

Таким образом, многочисленные апелляции и многообразие метафорических моделей, используемых для концептуализации образа будущего, говорят о том, что во время избирательной кампании каждая партия, каждый политический деятель склонны делать прогнозы относительно будущего страны, строя планы, пытаясь проследить динамику развития общества, стремясь по крайней мере на словах, сделать жизнь лучше.

Диаграмма 2

Показательно, что в британском политическом дискурсе всеобщих выборов в Парламент чаще всего метафорически моделируется образ настоящего (65,9%), намного реже политические лидеры и СМИ пытаются донести до избирателя свое видение будущего (21,9%), реже всего обращаются к прошлому (12,2%) (см. диаграмму 2).

Рассмотренный материал в полной мере иллюстрирует мысль о безусловном соотношении типов моделей, которые используются для образного представления различных периодов развития Великобритании, что позволяет выделить три наиболее частотные модели, использующиеся в британском политическом дискурсе всеобщих выборов в Парламент при создании образов прошлого, настоящего и будущего:

1. ЖИЗНЬ - это ВОЙНА (5 периодов). Метафора войны входит в тройку самых частотных моделей при создании образов «отдаленного пошлого», «тэтчеристского десятилетия», «правления Дж. Мэйджера», «ограниченного настоящего», «ближайшего будущего».

2. СТРАНА - это БОЛЬНОЙ ОРГАНИЗМ (5 периодов). Использование метафор «болезни» характерно для концептуализации «отдаленного пошлого», «ограниченного настоящего», «продолженного настоящего», «ближайшего будущего», «отдаленного будущего».

3. ЖИЗНЬ - это ТЕАТР (3 периода). Театральная метафора особенно активна при моделировании «правления Дж. Мэйджера», «ограниченного настоящего», «продолженного настоящего».

Выводы по главе 1

Проведенное исследование теоретических основ лингвистического моделирования оппозиции ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ в политических текстах, с одной стороны, позволило выделить ряд положений, которые должны быть учтены в процессе конкретного анализа метафорического представления пошлого, настоящего и будущего в политическом дискурсе парламентских выборов в России и Великобритании, а с другой - помогло выявить наименее изученные аспекты, которые требуют повышенного внимания специалистов.

Категория времени является «системой координат» политического мира, в котором моделирование общественно-политической ситуации часто осуществляется за счет создания образов прошлого, настоящего и будущего. Отражение ментальных структурно-логических схем в сознании говорящего сделало закономерным и причинно обусловленным когнитивный подход в изучении существенной для политического дискурса оппозиции ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ. В современной политической лингвистике указанная оппозиция считается весьма значимой, поскольку выступает в качестве особой категории политического дискурса, делая возможным осуществление его ключевых функций. Временные горизонты «прошлое», «настоящее», «будущее» существуют в неразрывном единстве, дополняя и уточняя друг друга; настоящее выступает границей совмещения двух других временных пластов: прошлого и будущего.

Когнитивный процесс создания модели общественно-политической ситуации в прошлом, настоящем и будущем часто становится возможным благодаря использованию в политической коммуникации разнообразных метафорических моделей. Лингвистические исследования последних десятилетий за рубежом и в нашей стране показали, что метафора является не столько риторическим приемом, сколько особой познавательной (когнитивной) моделью, с помощью которой мир и описывается, и прогнозируется, и сотворяется. Метафорические образы являются активной силой, способной разбудить воображение и вызвать эмоциональный взрыв. Метафоры не только рефлектируют окружающую действительность, но и воздействуют на наше видение реальности, структурируют наш взгляд на мир. Оппозиция ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ универсальна. В границах противопоставлений «страшного/величественного прошлого», «мрачного/светлого настоящего», «ужасного/прекрасного будущего» в зависимости от экстралингвистических факторов возможна актуализация или нейтрализация разнообразных вариантов данной оппозиции, сформированных на базе различных признаков.

Обзор публикаций по теории и практике исследования концептуальной метафоры показывает, что уже сформировались определенные традиции в изучении метафорических моделей и можно выделить типовые методики сопоставительных исследований. Специалисты чаще всего обращаются к сопоставительному анализу оригинальных метафор и их переводов, к параллельному сопоставлению метафор, объединяемых сферой-магнитом метафорического притяжения. К числу широко используемых относятся также методики параллельного и последовательного сопоставления метафор, объединяемых сферой-источником метафорической экспансии, а также методика контрастивного описания отечественной метафорической модели и ее эквивалентов в другой культуре. Следует отметить, что большинство существующих исследований посвящено изучению метафорического представления современной политической действительности. К числу менее типичных аспектов изучения концептуальной метафоры в политическом тексте следует отнести исследования, посвященные анализу метафорических номинаций, участвующих в создании образов прошлого и будущего, а также закономерностей моделирования темпоральной картины мира в политическом дискурсе различных государств. Поэтому необходимо специальное рассмотрение особенностей функционирования метафорических моделей при концептуализации прошлого, настоящего и будущего с учетом определенной корреляции образов в рамках одной концептуальной метафоры.

При анализе метафорических моделей в политическом дискурсе парламентских выборов в России и Великобритании обращает на себя внимание тот факт, что на страницах российской и британской прессы доминирует образ настоящего: злободневные проблемы текущего момента действительности, отражение событий избирательной кампании представляют первостепенный интерес для политиков и СМИ. Образы прошлого и будущего выполняют функцию вспомогательного аргумента, в зависимости от прагматических задач адресата подчеркивая и затушевывая положительные или отрицательные стороны настоящего положения дел. В большинстве случаев образы прошлого и будущего, как показывает внимательное изучение, - это лишь проекция мысли при рассмотрении современности.

Как показывает проведенный анализ, отечественные СМИ пишут о прошлом значительно чаще, чем британские: ретроспективный взгляд на ошибки и достижения предшественников помогает российским политикам обосновать нынешние концепции, оправдать или дискредитировать современные политические процессы.

Будущее, напротив, притягивает к себе гораздо больше душевных и интеллектуальных сил политиков Британии и меньше волнует российскую политическую элиту. Британские политические деятели постоянно зовут избирателя в будущее, предлагая ему самые разнообразные проекты.

Интересно, что предпочтения в метафорическом представлении периодов прошлого, настоящего и будущего полностью совпадают: в периодической печати обеих стран наиболее частотны обращения к «недавнему прошлому» (апелляции к нему более действенны: события, прожитые самим избирателем, максимально приближаются и расплываются в настоящем, становясь практически неотличимым от него), «ограниченному настоящему» (перипетии избирательной гонки важнее, интереснее и ярче для политиков и СМИ, чем нерешенные проблемы настоящего в целом) и «ближайшему будущему» (радикальные изменения, которые произойдут в стране сразу после выборов, мотивируют действия избирателя сильнее, чем обещания перемен, растянутых на неопределенный срок).

В агитационно-политическом дискурсе периода парламентских выборов в России (2003) и Великобритании (2001) можно выделить две общие метафорические модели, активно функционирующие при создании наибольшего количества периодов прошлого, настоящего и будущего: ЖИЗНЬ - это ВОЙНА, СТРАНА - это БОЛЬНОЙ ОРГАНИЗМ. Третье место по частотности в политических текстах России занимает концептуальная метафора СТРАНА - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ, тогда как в британских текстах - метафорическая модель ЖИЗНЬ - это ТЕАТР.

Глава 2. Метафорическое представление прошлого, настоящего и будущего в политическом дискурсе парламентских выборов в России и Великобритании: российско-британские параллели

Основной задачей настоящей главы является сопоставительный анализ продуктивных метафорических моделей агитационно-политического характера, используемых при моделировании образов прошлого, настоящего и будущего в российских и британских текстах, посвященных ситуации парламентских выборов. Нами было рассмотрено две метафорические модели, представляющие собой детально структурированные образования с актуализированными на современном этапе источниковыми сферами.

2.1 Метафорическая модель ЖИЗНЬ - это ВОЙНА в темпоральном аспекте: российско-британские параллели

Концептуальная метафора ЖИЗНЬ - это ВОЙНА является одной из доминантных моделей в дискурсе парламентских выборов в России (2003) и Великобритании (2001). Избрание милитарной сферы в качестве источника для концептуализации как мира политики, так и других сфер человеческой деятельности становится традиционным, что в первую очередь связано с богатой военными событиями историей человечества, во многом способствовавшей формированию милитаризованного сознания.

Метафоры войны в современной политической речи были предметом исследования как в публикациях отечественных ученых (Баранов, Казакевич 1991, Баранов, Караулов 1993, Ермакова 2000а, Каслова 2003a, Колотнина 2001, Красильникова 2005, Миронова 2003, Муране 2001, Ряпосова 2002, Феденева 1997, Чудинов 2001а, 2003a, 2003b, Шейгал 2000 и др.), так и в работах зарубежных лингвистов (Adamson, Johnson, Rohrer, Lam http, Lakoff 1991, 2004, Lakoff, Johnson 1980, 1999, Ritchie 2003, Vervaeke, Kennedy 1996 и др.).

Сформировавшиеся в массовом сознании концепты данной сферы легко ложатся в основу политической метафорики для структурирования и концептуализации понятийной области политики и экономики, для выделения в ней самого важного и необходимого, для эмотивной оценки ее элементов [Ряпосова 2002: 63]. Cистематизируя структуру основных моделей русской политической метафоры последнего десятилетия ХХ века, А. П. Чудинов выделяет следующие фреймы милитарной метафоры: «Война и ее разновидности», «Организация военной службы», «Военные действия и вооружение», «Начало войны и ее итоги», «Воинские символы и атрибуты», «Ранение, выздоровление или смерть» [Чудинов 2003b: 103-113].

Метафоры одних и тех же фреймов и слотов могут приобретать в зависимости от задач политика как негативную эмоциональную окраску, участвуя в создании образов «страшного прошлого», «мрачного настоящего» и «ужасного будущего», так и позитивную, работая на создание образов «величественного прошлого», «светлого настоящего» и «прекрасного будущего». С одной стороны, милитарная метафора, оживляя негативные ассоциативные признаки, связанные с концептом «война» [Каслова 2003а: 69], навязывает обществу конфронтационные стереотипы решения проблем, ограничивает поиск альтернатив в социальном развитии и решении конкретных задач [Чудинов 2001a], моделирует агрессивное взаимодействие политических сил, мешающее мирному урегулированию описываемого кризиса [Миронова 2003: 71], подчеркивает антагонистический характер политических отношений, создает образ угрожающей действительности и, как правило, характеризует предмет речи с негативных сторон [Ряпосова 2002: 88]. С другой стороны, рассматриваемые метафоры имеют и совсем иную эмоциональную окраску: они нередко акцентируют героический потенциал страны и наполнены суровой романтикой. Это становится возможным благодаря обращению к фреймам, слотам и концептам с различной смысловой наполненностью. Самый простой способ оправдать любую войну, в том числе политическую, - «рассказать о ней как о волшебной сказке, ответив на вопросы: кто в данной ситуации жертва, герой, злодей, в чем заключается его преступление, и что считать победой» [Lakoff 1991]. Автор агитационно-политического текста сам переставляет акценты: либо его цель - «сгущение красок», либо он все-таки ориентирует адресата и своих оппонентов на мирное сосуществование, на преодоление политической конфронтации [Миронова 2003: 98].

Склонность к экспансии военной метафоры весьма опасна. Ее лидерство среди многих других вариантов реализации метафорических единиц может оказаться сигналом, свидетельствующим о сложности периода развития страны и о критической ситуации в обществе [Красильникова 2005: 120]. Помимо этого, давление развернутого метафорического поля войны на общественное сознание приводит к его милитаризации, подготавливая социум к действиям, ведущим к материализации метафоры [Баранов, Караулов 1993: 4].

Рассмотрим основные фреймы и наполняющие их метафорические словоупотребления, представляющие метафорическую модель ЖИЗНЬ - это ВОЙНА в темпоральном аспекте в политическом дискурсе России (2003) и Великобритании (2001).

2.1.1 Темпоральные характеристики метафорической модели ЖИЗНЬ - это ВОЙНА в российском политическом дискурсе

Метафорическая субмодель ПРОШЛОЕ - это ВОЙНА в российском политическом дискурсе. Метафоры «войны» активно используются при представлении образа прошлого России - 33,9% (см. табл. 1 в приложении 2). При моделировании «советского периода» (29,6%), «горбачевской перестройки» (25,5%) и «ельцинской демократизации» (33,1%) милитарная метафора является самой частотной моделью (см. табл. 1 в пункте 1.3.1). Всего зафиксировано 109 метафорических единиц указанной источниковой сферы.

В рассмотренных материалах при концептуализации образа прошлого представлены все фреймы модели, за исключением фрейма «Воинские символы и атрибуты». Однако наиболее широкое распространение в современной политической речи получили метафорические номинации, представляющие следующие фреймы:

· «Война и ее разновидности» (33,9%): жесточайшие сражения, клановые информационные войны, подавление народного недовольства, силовой сценарий злодеяния, кровопролитие, геноцид против собственного населения, гражданская война, борьба за передел собственности, государственный переворот, стратегия национально-освободительной борьбы, подковерная война, бойня, кровавая баня, хладнокровное, садистское убийство, «танковая демократия», буржуазная революция, контрреволюция и др. Образы рассматриваемого фрейма акцентируют мысль о том, что единственно возможное разрешение разногласий в прошлом - военные действия, то есть основной путь для устранения конфронтации - военный разгром противника.

· «Военные действия и вооружение» (23,8%): артподготовка, расстреливать Советскую власть, целиться, парализовать, развязывать войну, под пыткой навязанная обществу «конституция», «рокировочка», расстреливать снаряды, «особо тяжелые условия боя», огневые позиции, выкатывать крупнокалиберных антикоммунистов, войско, брать заложников, сжигать в крематориях, зашить железной дратвой рты патриотов, надеть намордник на окровавленные рты оппозиции, мясо под пули, бить наотмашь дубиной, травить газами, истреблять народ, стрельба, огонь по штабам, утопить страну в крови, бросить на растерзание и др. Этот фрейм позволяет выявить типичные метафорические представления о политических действиях прошлого, их многообразие говорит о невозможности и нежелании политической элиты мирно урегулировать назревающий конфликт, найти иные способы для разрешения кризиса в стране.

· «Ранение, выздоровление, смерть» (17,4%): страна смертельно ранена навылет, выжить после контрольного выстрела в голову, убитая советская цивилизация, стоны вымирающего народа, убийство Советского Союза, самоубийство, уничтожение СССР, коллапс, обрезанная и уродливо деформированная страна, территория обескровленной России, горы трупов, уничтожение, многочисленные жертвы, убитые, политические полутрупы, смерть и др. Типовые для рассматриваемого фрейма концепты в метафорическом значении характеризуют состояние страны после завершения военных действий.

В анализируемом корпусе абсолютное большинство контекстов ориентировано на создание образа «страшного прошлого»:

Палачи подавили восстание. Сожгли в ночных крематориях тысячи безвестных героев. Зашили железной дратвой рты патриотов. Разогнали Советы. Ввели Конституцию, написанную кровью и костной известкой. Они думали, что одержали победу. Но победу одержали герои, как одерживают ее во все времена святые и мученики, своими смертными подвигами искупая тьму истории, одолевая мировое зло, не давая людям погрузиться в животную дрему (А. Проханов // Завтра, 1 окт. 2003).

Рассматриваемая метафорическая модель позволяет ярко представить преимущественно негативные аспекты прошлого и, соответственно, сделать менее заметными возможные положительные моменты. Милитарная метафора навязывает негативное представление о прошлом страны, акцентирует конфликтные пути решения политических проблем и способствует созданию образа агрессивного и опасного прошлого, тем самым обедняя полную картину политической жизни страны минувших лет.

Метафорическая субмодель НАСТОЯЩЕЕ - это ВОЙНА в российском политическом дискурсе. Милитарные образы являются самыми частотными при концептуализации настоящего (24,2%) (см. табл. 2 в приложении 2), на долю осмысления «ограниченного настоящего» в терминах войны приходится 26,6%, на долю образа «продолженного настоящего» - 20,7% (см. табл. 2 в пункте 1.3.1). Всего зафиксирована 351 метафора рассматриваемой источниковой сферы.

Чаще всего в метафорическом переосмыслении настоящего используются следующие концепты, выступающие в функции источниковых фреймов:

· «Война и ее разновидности» (28,8%): брутальная и безнадежная подковерная борьба, война на истребление или бег белки внутри колеса, зверская лоббистская войны интересов, кровопролитие, рейтинговые войны, дуэль, безжалостная внутривидовая схватка, грязная война, несправедливая война, национально-освободительная борьба, борьба с главным врагом, позиционное противоборство, открытый конфликт, карающая справедливость, непривлекательную голую мстительность одевают в красивый костюм «борьбы за демократию», политика кнута без пряника, «борьба политических видов», легальное завоевание парламентского большинств, «ползучий заговор силовиков», внутренние склоки, война на два фронта, технотронная революция, открытый информационный террор, явная информационно-психологическая война и др. Прагматический смысл данного фрейма можно сформулировать следующим образом: российская действительность - это хорошо организованная, подготовленная и спланированная война, которая ведется на всех уровнях и где выживает только сильнейший.

«Военные действия и вооружение» (23,9%): секиры, маневр, наносить удары по ключевым общественным институтам, вербовка, вывести на боевые позиции чужую артиллерию, перейти в глухую оборону, разведки боем, подавить ответным огнем, прорыв, беспощадная атака, отправить на абордаж, штурм парламентских высот, захват избиркомов, приковывать цепями к стене, защищать свободу, быть на одной стороне баррикады, ринутся в бой за голосами избирателей, разбросать мины по информационному полю, блокада, взять в качестве заложников, рыть глубокий окопчик, совершать стремительные контрудары по противнику, убить одним выстрелом, бить на опережение, блицкриг, громить открытых и потенциальных противников поодиночке, наносить мощный рекламный залп, пропагандистская артподготовка, секиры, острый наконечник, тратить порох зря, минное поле, застенок, телевизионные пушки, хлыст, меткие удары, штыки и др. Денотативная сфера применения метафор, относящихся к данному фрейму, целиком охватывает деятельность политической элиты современности. Активизация представленных метафорических наименований происходит в конфликтных ситуациях, которыми насыщена современная российская действительность.

«Организация военной службы» (19,9%): блестящие захватчики, телекиллеры, телепушкари, палачи, главные участники «битвы», кремлевские гвардейцы, бунтари, бойцы «невидимого фронта», партизаны, радикальные повстанцы, рядовые «Родины», два противоборствующих лагеря, орды нахлынувших на Русь захватчиков, смотр сил перед основным парадом, старая кремлевская гвардия, генштаб «Единой России», тактический союз, стратегический союз, штаб, шпионские организации, у правых главный в ставке, армия освободительных сил, взвод, полки и др. Метафоры данного фрейма характеризуют участников «военных баталий» современности: лидеров партий, их сторонников, противников, иных субъектов политической деятельности, а также прессу и население страны, подводя адресата к мысли о том, что жизнь в стране идет по законам военного времени.

Наиболее частотно использование военной метафорики при создании образа «мрачного настоящего»:

Количество антиКПРФовской лжи переходит все разумные границы… Идет пропагандистская артподготовка сродни той, что устроил Ельцин в 1993 году перед расстрелом Верховного Совета. Снарядов не жалеют… Телепушкари энергично... «осваивают средства». Минута политрекламы в вечернее время стоит порядка 40 тысяч долларов. Чем больше снарядов расстреляют, тем больше можно будет списать на «особо тяжелые условия боя»… И беда для правящей верхушки не только в том, что бойцы разбегаются. Беда еще и в том, что их войско деморализовано. У «демократов-единороссов» полная идейная пустота (А. Сафарин // СР, 20 нояб. 2003).

Каждое из представленных наименований содержит отрицательные смысловые компоненты, эксплицирующие пейоративные ассоциации, которые являются доминантными при оценке образа «ограниченного настоящего». Причем милитарные метафоры активно используются не только для представления избирательной кампании, но и для характеристики состояния современного общества в целом:

Начиная с октября 93-го и даже раньше народ России, словно пасынок, брошен и ненавидим властью. Потеряв свой строй, своих законных избранников, свое право выбора, народ превратился в помеху для власти, в досадное препятствие для претворения в жизнь ее дьявольских планов. Народ беззащитен перед властью, которая, измываясь и глумясь, все десять лет делает с ним все, что пожелает. Теряя, словно на мировой войне, по миллиону в год одними убитыми, народ истребляется властью -- его то бьют наотмашь дубиной на улице, то изводят хитроумным ядом с телеэкранов, то губят в Чечне, то топят в наводнении, то травят газами, то морят холодом и голодом (Д. Тукманов // Завтра, 1 окт. 2003).

Метафора войны дает возможность смоделировать ситуацию агрессивного взаимодействия политиков, что приводит к негативным последствиям для страны. Однако милитарную метафору можно рассматривать как на полюсе «темное», так и на противоположном - «светлое» [Миронова 2003: 98]. Это становится возможным благодаря обращению к слотам с различной смысловой наполненностью, в частности к слотам «Начало и завершение военных действий» и «Лечение и выздоровление», представленным немногочисленными положительно окрашенными метафорами:

Поваленный наземь народ, оглушенный ломом, сквозь боль и хлюпанье крови прислушивается, как начинают звучать древним знакомым гулом оживающие пространства, как многоязыко начинает выть ветер в церквях, минаретах и пагодах. Словно поверженный витязь в расплющенных доспехах, начинающий медленно подыматься при гуле боевого горна, -- так подымается русский народ, вслушиваясь в едва различимые гулы родной империи (А. Проханов // Завтра, 8 окт. 2003).

Показательно, что образ настоящего, создаваемый метафорами войны, можно назвать «светлым» лишь условно, поскольку автор не ориентирует адресата на мирное сосуществование, на преодоление политической конфронтации. Наоборот, в его обращении к избирателю содержится завуалированный призыв - залечив раны, вновь выйти на поле брани.

Таким образом, в контексте моделирования «темного настоящего» превалируют концепты безысходности, враждебности, войны. Использование перечисленных концептов в рамках метафорической модели ЖИЗНЬ - это ВОЙНА в отечественном политическом дискурсе направлено на сгущение красок при оценке современной действительности.

Метафорическая субмодель БУДУЩЕЕ - это ВОЙНА в российском политическом дискурсе. При моделировании вероятного будущего России милитарная метафора занимает второе по частотности место - 15,7% (см. табл. 3 в приложении 2), оказываясь востребованной как при создании образа «ближайшего будущего» (15,1%), так и «отдаленного будущего» (17,9%) (см. табл. 3 в пункте 1.3.1).

Частотными случаями реализации милитарной метафоры являются группы коннотативно нагруженных словоупотреблений со следующими сферами-источниками метафорической экспансии:

«Начало войны и ее итоги» (35,7%): страшное поражение, объявить о «сокрушительной победе», пиррова победа, удастся усидеть на штыках, грядущий день гнева, взрыв, который сметет с лица земли, начнется чудовищная война, закончиться кровопролитием, шансы на победу, испытания предапокалипсического характера. Как правило, при моделировании образа будущего наиболее характерны метафоры слота «Завершение военных действий». Политики и журналисты пытаются донести мысль, что то, каким будет исход этой непрекращающейся войны, зависит только от выбора электората, перекладывая на него ответственность за будущее страны. Возможны лишь два варианта: приход к власти «правильных» кандидатов (победа) или их оппонентов (пиррова победа, катастрофа, чудовищная война).