Метафорическое моделирование образов прошлого, настоящего и будущего в дискурсе парламентских выборов в России (2003 год) и Великобритании (2001 год)

-наиболее частотные фреймы

Размещено на http://www.allbest.ru/

- фреймы, находящиеся на периферии

Размещено на http://www.allbest.ru/

- фреймы не представленные / представленные единичными метафорами

Анализируя в своей работе агитационно-политические тексты, посвященные ситуации парламентских выборов в России, мы убедились в следующем: словоупотребления, в метафорическом значении характеризующие общественно-политическую жизнь страны в терминах криминала, занимают достаточно большое место в языке российских политиков и журналистов, благодаря чему актуализируется модель СТРАНА - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ. Указанная модель представляет собой детально структурированное образование, включая все фреймы при концептуализации прошлого, настоящего и будущего.

Центральную роль в реализации метафорического представления прошлого и настоящего страны играет фрейм «Быт преступников и их профессиональная деятельность». Метафорические словоупотребления характеризуют правящую элиту как людей, презирающих законы, готовых пойти на все ради собственной выгоды, что противоречит фундаментальным ценностям любого общества, так как угрожает интересам простых граждан страны. При концептуализации будущего указанные наименования уходят на второй план: на какие нарушения закона толкнет изощренный ум привилегированных преступников, покажет только будущее.

Одной из самых распространенных источниковых сфер для создания образов прошлого и настоящего является также фрейм «Преступники и их специализация». Следует отметить, что политики прошлого чаще метафорически представляются как убийцы, рецидивисты, террористы, тогда как в настоящем преобладают концепты «воровства» и «обмана», реализующиеся через метафоры: вор, грабитель, медвежатник, шулер и др. Политический преступный мир значительно измельчал, и «мрачное настоящее» чуть светлее «страшного прошлого». Поскольку у каждого времени свои запросы (в том числе и в криминальной среде), какими именно будут преступники будущего - пока неизвестно.

Метафорические номинации, представляющие фрейм «Преступные сообщества и их структура», являются востребованными при описании прошлого страны и настоящей действительности. Соответствующие метафоры подчеркивают типовые прагматические смыслы «преступность», «иерархичность» общества, «несамостоятельность» политических деятелей. При обращении к образу будущего указанный фрейм представлен единичными метафорами.

Фреймы «Места лишения свободы и их обитатели» и «Милиция и охрана» находятся на периферии модели при концептуализации прошлого и настоящего. Это является свидетельством того, что, во-первых, по мнению наших современников, в прошлом и настоящем практически не существовало людей, которые оберегали покой граждан и следили за порядком в стране, а во-вторых, о том, что преступникам удалось избежать наказания. При моделировании образа будущего анализируемые фреймы выдвигаются на первый план, что, с одной стороны, соответствует логике развития модели: преступники прошлого и настоящего должны быть наказаны в будущем. С другой стороны, в функциональном плане номинации указанных фреймов используются для создания образа «ужасного будущего». Во-первых, сферой-мишенью метафорических наименований фрейма «Места лишения свободы и их обитатели», как правило, является России в целом, а во-вторых, метафоры фрейма «Милиция и охрана» приобретают негативный эмоциональный настрой при описании прогнозируемой общественно-политической ситуации, поскольку для множества поколений россиян любая мысль о борьбе - это прежде всего мысль о тюрьме, о бессудных казнях, о публичных расправах на площади, как во времена Грозного.

Показательно, что при метафоризации прошлого, настоящего и будущего отсутствуют номинации, принадлежащие фрейму «Жертвы преступников». Это говорит о том, что жертвой преступного правительства является сама страна, ее народ, сам избиратель, по сей день пожинающие горькие плоды преступлений прошлого и настоящего.

Принципиально важно также подчеркнуть следующее: распределение фреймов модели по шкале частотности при концептуализации прошлого и настоящего полностью совпадает. Это свидетельствует о том, что никаких изменений в лучшую сторону на протяжении стольких лет, по мнению наших соотечественников, не произошло, криминогенная обстановка в области политики статична и стабильна.

Как показал анализ криминальных метафор, для данной модели характерно преобладание негативного прагматического потенциала в составляющих ее контекстах. Концептуально указанные номинации ассоциируются с крайней степенью общественной опасности, с ярко выраженной криминогенностью, продуцируя отталкивающие образы «страшного прошлого», «мрачного настоящего», «ужасного будущего».

В целом наблюдения показали, что метафора «преступного мира» имеет значительный вес в политическом дискурсе России при моделировании образов прошлого, настоящего и будущего. Преобладание в исследованных текстах криминальных метафор с негативной оценочностью сигнализирует о серьезных деформациях общественно-политической жизни страны на данном этапе развития российского общества.

3.1.2 Темпоральные характеристики метафорической модели СТРАНА - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ в британском политическом дискурсе

Метафорическая субмодель ПРОШЛОЕ - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ в британском политическом дискурсе. Представление прошлого страны как мира преступности не типично для британских текстов агитационно-политического характера периода парламентских выборов (2001). Криминальная метафора занимает девятое место среди моделей, использующихся при концептуализации прошлого Великобритании. Процент содержания метафор, описывающих общественно-политические реалии страны в терминах преступного мира составил 3,5% от общего числа проанализированных метафорических словоупотреблений (см. табл. 4 в приложении 2).

При анализе метафорической субмодели ПРОШЛОЕ - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ нами не было выявлено наиболее частотных источниковых сфер, поскольку для образа прошлого характерны лишь отдельные наименования представленной понятийной сферы.

Однако даже использование единичных номинаций со сферой-донором «мир криминала», несомненно, влияет на общественную оценку ситуации в прошлом страны. Абсолютное большинство проанализированных метафор является оценочно-экспрессивным, выражая негативное восприятие адресантом прошлого Великобритании:

In 1830, the description «conservative» was first used to label this political movement, although the term «Tory» - from the Irish Gaelic word for «bandit» or «outlaw» - has remained in common use to this day (P. Gould // BBC World at One, March 4th 2001).

Показательно, что криминальные образы практически всегда несут негативную оценку реалий прошлых лет: чего можно ожидать от партии, находящейся у власти, если даже ее название имеет отношение к миру криминала. В сознании британцев указанные номинации ассоциируются с ярко выраженной криминогенностью:

During Labour's wilderness years, the party leadership passed first to the left-winger Michael Foot. A group of former ministers on the right of the party, the «gang of four», left Labour to found the Social Democratic Party. Labour's manifesto for the 1983 election was later described as «the longest suicide note in history» (P. Gould // BBC World at One, March 4th 2001).

Метафорические словоупотребления, относящиеся к данному фрейму, формируют у адресата представление о проникновении криминальных отношений во все сферы жизни британского общества, особо выделяя отсутствие в стране свободы, нравственную ущербность правящей элиты прошлых лет.

Таким образом, при моделировании прошлого криминальные метафоры, несмотря на свою малочисленность, несут концептуальный вектор противоестественности, нарушения сущности жизни британцев, основанной на свободе, правосудии и справедливости.

Метафорическая субмодель НАСТОЯЩЕЕ - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ в британском политическом дискурсе. Метафора «преступного мира» имеет определенный вес в политическом дискурсе Великобритании при обращении к образу настоящего, занимая четвертое место среди моделей, активно функционирующих в дискурсе парламентских выборов. В проанализированных текстах содержание криминальных метафорических словоупотреблений, использующихся для представления современной действительности, не превышает 5,6% (см. табл. 5 в приложении 2). Описываемая субмодель включает 76 метафорических словоупотреблений.

Наиболее частотными источниками метафорической экспансии являются следующие концепты исходной сферы:

«Criminals' Way of Life and their Activities» - «Жизнь и деятельность преступников» (38,1%): con-trick, crime, conspiracy that threatens democracy, the party whose political clothes you have just successfully stolen, Government ploy, to plot, to prepare knives, to sharpen knives, to bring the Labour Party into disrepute, to indulge in electoral sleight of hand, «stolen clothes», «stealth taxes», to steal, to snooker the Tories и др. Метафорические наименования данного фрейма, проводя аналогию между политическими и экономическими отношениями, с одной стороны, и преступными действиями - с другой, формируют негативные прагматические смыслы, которые оживляют в сознании адресата ассоциативные признаки обмана, надувательства, воровства и мошенничества.

«Police and other Crime-control Agencies» - «Полиция и охрана» (28,8%): verdict, to find the prisoner guilty or not guilty, to deliver one's verdict, verdict on the government of the day, verdict on the opposition of the day, to summon smb., to hold smb. to account, to give smb. a life sentence, to escort (конвоировать), chief culprit, acquittal, court, jury, court of honour, Doomsday, Last Judgement, defendant, accused, to criminate, to defend, judge и др. Метафоры данного фрейма представляют государственные структуры как карательные органы, а связанных с ними деятелей - как судей, конвоиров и надзирателей, актуализируя ассоциативные семы «жестокости наказания», «невозможности дальнейшего развития» и даже «существования» отдельного политика и политической системы в целом. Примечательно, что для британских агитационно-политических текстов периода парламентских выборов очень актуален образ суда и процедур, связанных с ним. Это можно объяснить тем, что Англия (по убеждению британцев являющаяся матерью демократии) трепетно относится к законам и почитает их, считая свою юридическую систему весьма основательной и беспристрастной.

«Correctional Institutions and their Clients» - «Места лишения свободы и их обитатели» (18,3%): prison, jail, open prison, the prison gates clanged shut, prisoner, lifer, week into one's sentence, to write letters, to slop out, to allow out, to bear up well, to perform chores, to have certain privileges, to serve one's sentence, to be behind bars и др. Метафорические выражения, относящиеся к данному фрейму, наделены ярко отрицательным прагматическим смыслом. Частота и продуктивность использования данных метафор навязывает адресату концептуальное видение самой станы и власти, которую представляет Парламент, как исправительного заведения со всеми его атрибутами, позволяя максимально «сгустить краски» при создании образа «мрачного настоящего» Великобритании.

Большинство лексических единиц со сферой-донором «мир преступности», использующихся для метафорической характеристики настоящего момента действительности, нагружено негативными оценочными коннотациями, актуализирующими фоновые семы «неправомерности, беззакония, ожесточенности, нецивилизованности»:

Peter Mandelson made his first Commons intervention yesterday since his acquittal. I say «acquittal» but an odd sort of acquittal it was. It took the form of the Prime Minister giving him a life sentence on the backbenches. Though the verdict has been questioned, Sir Anthony Hammond found him not guilty. But Mr. Blair said he would not rejoin the Government. So the prison gates clanged shut. He was escorted on to the Labour benches. The other prisoners at first hated him. But by now he has probably won some of them over. Word went around that he used to be a politician. After a while, he began to perform such chores for his fellow backbenchers as writing letters for them and arranging British passports for those who were Asians. They now think he is a good sort. Fortunately, life for a backbencher is not as grim as it once was. Slopping out has been almost abolished. The Government's majority is so big that no snap vote could defeat it. Thus backbenchers are constantly allowed out. In fact, the Government would rather they were out all the time. Ministers and whips do not care about the danger to society of having lots of MPs on the streets with nothing much to do. One week into his sentence, Mr. Mandelson was bearing up as well as could be expected. Like all lifers, he has certain privileges. He is encouraged to serve much of his sentence at Hartlepool open prison. When he rose yesterday, during education and employment questions, he received a huge cheer. Sadly for him, it was from the Tories. Government loyalists remained silent and wary (F. Johnson // The Daily Telegraph, March 16th 2001).

Средством выражения негативной оценочности помимо используемой пейоративной лексики, обозначающей отступления от социальных норм, является контекстуальная поддержка криминальных метафор путем пояснения, развертывания метафоры в тексте: действия членов Парламента подчиняются логике развертывания и саркастически переосмысливаются в рамках исходной понятийной сферы.

Негативная оценка современной действительности, вызванная ассоциациями с криминальным характером явления, поддерживает неприятие адресатом существующей общественно-политической ситуации, моделируя в сознании избирателя сюрреалистическую картину «мрачного настоящего»: жителями страны, которая является колыбелью западной демократии, управляют преступники, осужденные и находящиеся в местах лишения свободы. Попрание философских постулатов, на которых базируется национальная картина мира, вызывает бунт в душе британцев, общественными добродетелями которых издавна считаются свобода и равенство всех людей перед законом [Сноуман 1977].

Метафорическая субмодель БУДУЩЕЕ - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ в британском политическом дискурсе. В агитационно-политическом дискурсе «Выборы в Парламент - 2001» криминальные образы занимают шестое место среди метафорических моделей, востребованных при прогнозировании будущего Великобритании. Номинации с указанной сферой-источником набрали 4,4% от общего числа проанализированных метафор (см. табл. 6 в приложении 2).

В результате когнитивно-дискурсивного исследования метафорической субмодели БУДУЩЕЕ - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ не обнаружено наиболее частотных фреймов, метафоры которых активно используются для моделирования образа будущего.

Абсолютное большинство метафор, использующихся для создания образа будущего, формирует негативное восприятие последующего развития событий:

Imagine if Mr. Hague were foreman of a jury. «And do you find the prisoner guilty or not guilty?» He'd say: «Not guilty for the first five years, but guilty after that.» Mr. Hague is not a silly man, the reason he has a silly policy is that it is the only way to disguise the divisions in his divided party. He does the splits to hide the splits. But that is not to say we should tamely tolerate Europe as it is (Ch. Kennedy // Speech to the Scottish Liberal Democrat Conference, March 31st 2001).

Метафора «суда присяжных», характерная для британского политического дискурса, является исторически обусловленной, поскольку корни возникновения «классического» суда присяжных уходят в глубь многовековой истории государства: Великобритания стала первой страной, где возник этот институт в его современном понимании, именно здесь с установлением буржуазного строя были упрочены суды присяжных и расширена их компетенция. Прагматические смыслы подобных высказываний сводятся к следующим: в будущем состоится честный и справедливый суд над «мрачным настоящим»; неприятная, но необходимая процедура:

With the party seemingly crashing to a second election defeat in the early hours of Friday morning, it would appear that the Hague era has failed to shift public perceptions of the Conservatives. The next months are likely to be dominated by a debate over the party's direction. A main factor in what happens will be the inquest on the election (R. Shrimsley // FT, June 7th 2001).

В центре эмоциональных состояний, на формирование которых направлен концептуальный вектор криминальной метафоры при обращении к образу будущего находится отрицание сложившейся системы власти, негодование, осознание острой необходимости перемен.

Несмотря на то что в основе использующихся номинаций лежит представление о том, что любой преступник независимо от его общественного положения и социального статуса должен быть наказан, метафоры модели СТРАНА - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ ориентированы на эксплуатацию смыслов «непредсказуемости», «неправомерности» действий политической элиты, что работает на создание образа тревожного «ужасного будущего».

Проведенный анализ показал, что концептуализация прошлого, настоящего и будущего государства посредством криминальной метафорики, раскрывающей глубинные пласты осмысления, понимания основных концептов политики населением Великобритании, представляет собой малопродуктивное понятийное поле в британских текстах предвыборной агитации. Описываемая метафорическая модель не является детально структурированным образованием в британском политическом дискурсе. Иными словами, метафора «преступного мира» носит скорее окказиональный, чем системный характер, в частности при метафорическом представлении прошлого и будущего страны.

При моделировании образа настоящего метафорически употребленная лексика тематической сферы «криминал» проявляет потенциал к активизации и развертыванию. Это объяснимо тем, что указанная метафорическая модель становится особенно продуктивной в случае, когда необходимо воздействовать на общественное сознание, что обусловлено прагматическим потенциалом составляющих ее метафорических словоупотреблений. Так, в метафорических наименованиях фреймов «Быт преступников и их профессиональная деятельность», «Полиция и охрана», «Места лишения свободы и их обитатели», частотных при моделировании современной действительности, формируются прагматические смыслы об отсутствии в Британии спокойной, размеренной политической и общественной жизни. Чувство страха, необходимости изменить ход вещей, мотивация активной деятельности, столь востребованные в ситуации выборов, заложены в прагматический потенциал анализируемых метафор.

Очевидно, что несмотря на малочисленность наименований со сферой-источником СТРАНА - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ, рассматриваемые метафоры несут негативную эмотивную окраску, создавая нелицеприятные образы «страшного прошлого», «мрачного настоящего» и «ужасного будущего».

Корреляцию фреймов модели и образов прошлого, настоящего и будущего, создаваемых в рамках криминальной метафорической модели в дискурсе двух стран, можно представить в виде следующей таблицы.

Таблица 9

Соотношение наиболее частотных фреймов криминальной метафорической модели и образов прошлого, настоящего и будущего в дискурсе России и Великобритании

Результаты проведенного сопоставительного анализа метафорической модели СТРАНА - это МИР ПРЕСТУПНОСТИ показывают, что рассматриваемые метафоры не являются конвенциональным средством концептуального представления прошлого, настоящего и будущего для носителей российской и британской лингвокультур: обращение к криминальной источниковой сфере носит системный характер в российском политическом дискурсе и единично при характеристике общественно-политических реалий прошлого и потенциального будущего Великобритании, метафорические номинации указанной источниковой сферы проявляют потенциал к активизации только при моделировании образа настоящего страны.

При обращении к образу прошлого страны в российском политическом дискурсе активно функционируют номинации фреймов «Быт преступников и их профессиональная деятельность», «Преступники и их специализация», «Преступные сообщества и их структура», создающие яркий негативный эффект: Россия в «страшном прошлом» - это государство, где единственной реальной властью являлась власть коррупции, где царили хаос и разложение, где смыслоформирующим и смыслоуничтожающим фактором был страх. Наименования указанных источниковых сфер актуализируют концептуальные векторы тревожности, опасности, агрессивности, противоестественности существовавшего положения дел. Подобные высказывания не характерны для британской политической коммуникации, однако, несмотря на низкую частотность, криминальные образы актуализируют в общественном сознании негативное оценочное суждение о прошлом Великобритании.

Политический дискурс России и Великобритании объединяет тенденция к частотному использованию криминальной метафорики при моделировании настоящей действительности. Наиболее активны в дискурсе двух стран метафорические словоупотребления сферы-донора «Быт преступников и их профессиональная деятельность», тогда как расхождения в предпочтениях русских и британцев заметны на уровне других частотных фреймов. «Мрачное настоящее» России пронизано криминальными отношениями: нынешние правители, переняв опыт своих предшественников, продолжили традицию безответственности перед нацией. Выстраивая шаткий порядок, основанный не на принципах, а на страхах, дали волю преступникам всех мастей, которые, проникая во все поры общества, творят с народом все, что пожелают. В «мрачном настоящем» британского общества также царит аморальность и деградация. Парламент, издавна являвшийся стержнем государственной жизни страны, населяют разного рода преступники, тюремные надзиратели и заключенные, в руках которых судьба страны - прошлое, настоящее и будущее ее народа. Метафоры, используемые в дискурсе двух стран для концептуализации настоящего, формируют типовые прагматические смыслы народного страдания, кризиса политических и экономических отношений, социального неблагополучия.

Интересно отметить, что сферы-источники метафорической экспансии «Полиция и охрана», «Места лишения свободы и их обитатели», типичные для моделирования образа настоящего Великобритании, в российском дискурсе выдвигаются на первый план только при прогнозировании будущего. Если в британском политическом дискурсе сферой-мишенью наименований фрейма «Места лишения свободы и их обитатели» в абсолютном большинстве случаев является правительство, то в дискурсе России это сама страна. Метафорическое будущее России «ужасно»: те, кто призван охранять покой граждан и следить за порядком в стране, потворствуют преступникам, разгуливающим на воле, а в местах заключения за грехи власть предержащих отбывает пожизненный срок русский народ. Представление будущего в рамках криминальной модели не типично для политического дискурса Великобритании, тем не менее немногочисленные метафорические единицы со сферой-источником «мир преступности» работают на создание образа «ужасного будущего» страны.

Представленный материал свидетельствует, что отрицательные коннотации, связанные с криминальной средой, преступлениями, ущербом, наносимым государству, более масштабно представлены в российских текстах предвыборной агитации, что обусловлено рядом дискурсивных факторов. Обострение политической борьбы, нарастание социальных и экономических коллизий в постсоветской России привело к активизации метафорических моделей с сильными векторами тревожности, в том числе криминальной метафоры. Высокая употребительность и широкие возможности в развертывании рассматриваемой метафорической модели, видимо, связаны с тем, что неудовлетворительный экономико-правовой аспект жизни государства, реальное обострение криминогенной обстановки в обществе наталкивают на понимание, осмысление и структурирование общественно-политической жизни на основе концепта «преступность». Вместе с тем отсутствие уважения к закону и свободе личности [Шаова 2005: 36], свойственное русскому национальному самосознанию, привело к определенной реабилитации и эстетизации уголовного мира как теневой, альтернативной среды, что также способствует частотности и некой традиционности криминальной метафоры в отечественном политическом дискурсе.

В британском дискурсе «Выборы в Парламент - 2001» негативные смыслы актуализируются лишь в период противоречий и конфронтаций. Равенство всех граждан перед законом, законопослушность британцев, высокий уровень правосознания обуславливают меньшую частотность криминальной метафоры, что указывает на общую тенденцию более позитивного восприятия прошлого, настоящего и будущего страны; в частности, британцы не считают свою страну преступной в прошлом и не связывают ее будущее с криминальным миром.

Таким образом, криминальная метафора является специфичной для российских текстов предвыборной агитации периода парламентских выборов и менее востребована при создании образов прошлого, настоящего и будущего Великобритании, что подтверждает теснейшую взаимосвязь языка и традиций, культуры, национального самосознания, менталитета, истории народа.

3.2 Метафорическая модель ЖИЗНЬ - это ТЕАТР в темпоральном аспекте: национальная специфика российского и британского дискурса

Театральная метафора относится к числу наиболее частотных моделей при моделировании прошлого, настоящего и будущего в британском политическом дискурсе парламентских выборов (2001), будучи менее востребованной в агитационно-политических текстах, посвященных ситуации выборов депутатов Государственной Думы России (2003). Отмечают, что истоки восприятия мира как театра восходят к Шекспиру [Кузьмина 1999]. «Жизнь есть театр» - девиз целой эпохи, формула, ставшая определяющей не только для понимания театра, но и для трактовки общественно-политической жизни страны. Широкое распространение и употребление театральной метафорики в современном политическом дискурсе связывают, во-первых, с особенностями современных политических кампаний, во-вторых, с развитием СМИ. По мнению политологов, усиление тенденции к стиранию границы между программой новостей и развлекательным шоу привело к популяризации политики, к распространению, так называемой «символической политики» или «политики театра», «основанных на образах или имиджах политических деятелей, специально сконструированных на потребу господствующим умонастроениям и вкусам» [Гаджиев 1994: 389].

Изучению функционирования театральной метафорики в сфере политики посвящены многочисленные работы отечественных ученых (Баранов, Караулов 1993, Григорьева 2001, Иссерс 1997, Каслова 2003a, Кузьмина 1999, Санцевич 2003, Соколовская 2002, Феденева 1997, Чудинов 2001с, 2003b, 2004, Шейгал 2000 и др.) и зарубежных лингвистов (Anderson 1990, Boje 2003, Czarniawska-Joerges, Jacobsson 1995, Edelman 1964, 1988, Freeman http, Freie 1997, Jestrovic http, Lymann, Scott 1975, MacIntyre 1990, Manning 1996, Merelman 1969, Mount 1972 и др.).

Метафора «театра», являясь образным средством, как никакая другая подходит для описания мира политики [Санцевич 2003: 111], помогая журналистам найти подходящее метафорическое обозначение политических реалий прошлого, настоящего и будущего. При характеристике метафорической модели и ее составляющих в настоящей диссертации используется фреймо-слотовая структура, предложенная в монографии А. П. Чудинова «Россия в метафорическом зеркале: когнитивое исследование политической метафоры» [Чудинов 2003b]. Исследователь выделяет следующие фреймы рассматриваемой модели: «Вид зрелища и жанры представления», «Люди театра», «Публика и прием, оказываемый спектаклю», «Элементы представления», «Театральное здание и театральный реквизит» [Чудинов 2003b: 113-121].

Театр как сфера-источник метафорической экспансии создает великолепные условия для реализации эмоционального заряда метафоры. Слова-символы театрально-лексической группы относятся к единицам, которые служат повышению экспрессивности, для них характерно «постоянное переворачивание, перемешивание плохого и хорошего, высокого и низкого, смешного и печального» [Плуцер-Сарно 1999]. С одной стороны, негативная оценочность театральных метафор в политике предугадывается со стопроцентной вероятностью, поскольку в публицистике они эксплуатируют эксплицитную составляющую общей энергии, подчеркивая стереотипные смыслы - «двуличие», «фальшь», «несамостоятельность» современных политических фигур [Кузьмина 1999: 209]. Прагматический потенциал указанной метафорической модели определяется ярким концептуальным вектором неискренности, искусственности, ненатуральности, имитации реальности [Чудинов 2003b: 114]. Акцентируя внимание адресата на идее постановочности, лицедейства, игры на публику [Каслова 2003a: 91], коннотативно нагруженные номинации со сферой-донором «театр» продуцируют образы «страшного прошлого», «мрачного настоящего» и «ужасного будущего». С другой стороны, театральную метафорику не следует рассматривать только как «средство выражения негодования и возмущения» [MacIntyre 1990]. Изменение оценочной тональности достигается путем использования метафор с разнонаправленными концептуальными векторами, поскольку «театр» может символизировать не только лживость и несерьезность, но также благородство и величие прошлого, настоящего и будущего мира политики, где чувство «обманутости» сменяется уважением к профессионализму «актеров», которые воплощают этот обман в жизнь [Czarniawska-Joerges, Jacobsson 1995: 378].

«Театральное измерение», включающее состав актеров, публику, сценарий, театральное действие [Freie 1997: 728], не только помогает понять сложные взаимоотношения людей, мир, в котором мы живем и который мы создаем [Czarniawska-Joerges, Jacobsson 1995: 383], но и, «отбирая из всего многообразия определенные символы и символические действия» [Manning 1996: 262] политических актеров, срывает маски, разоблачая «инсценировки мнимого политического мира» [Dieckmann 1981: 271].

Рассмотрим подробнее метафорическую модель ЖИЗНЬ - это ТЕАТР и особенности ее реализации при моделировании образов прошлого, настоящего и будущего в британском и российском политическом дискурсе парламентских выборов.

3.2.1 Темпоральные характеристики метафорической модели ЖИЗНЬ - это ТЕАТР в британском политическом дискурсе

Метафорическая субмодель ПРОШЛОЕ - это ТЕАТР в британском политическом дискурсе. Концептуальная сфера-донор «театр» оказывается источником метафор, способных образно представить британские реалии прошлого - 4,7% (см. табл. 4 в приложении 2), являясь наиболее востребованной при апеллировании к «правлению Дж. Мейджера» - 12,1% (см. табл. 4 в пункте 1.3.2). Всего зафиксировано 12 метафорических словоупотребений.

При обращении к образу «прошлого» в британских периодических изданиях особенно частотными являются следующие фреймы модели:

«Theatre staff» - «Люди театра» (50%): leading role, to learn the part, to play the king, one's unmasking, revolving door scenario, script. Рассматриваемые метафорические словоупотребления объединяют негативные ассоциативные смыслы, связанные с оценкой субъектов политики как людей, живущих в мире, лишь воссоздающем реальную действительность. Многообразие ролей и их искусное исполнение ведущими политиками прошлого еще раз доказывают, что очень часто не политика копирует театр, наоборот, «театр неумело подражает политике» [Musil 1930, цит. по: Czarniawska-Joerges, Jacobsson 1995: 389].

«Kinds and genres of show» - «Вид зрелища и жанр представления» (41,6%): political theatre, significant performance, off-the-cuff performance, tragedy, Whitehall farce. Политическая деятельность прошлого представляется лишь как последовательность спектаклей [Edelman 1988: 54], разнообразных по жанру и форме представления, но единых по содержанию. Употребленные в разнообразных контекстах метафоры указанного фрейма содержат отрицательные оценочные смыслы, так как вызывают ассоциации театральности и зрелищности описываемых событий. Подобные коннотации коррелируют с акцентуацией периферийных смыслов «постановочности», «лживости», «нереальности» общественно-политической жизни минувших лет.

Таким образом, представляя прошлое страны, как некое театрализованное действо, метафорика с исходной понятийной сферой «театр» обнажает внешнюю сторону политических процессов:

Time and again it has been Mr Prescott who has been called upon to reassure wavering and disillusioned supporters that there is still a socialist heart beating somewhere in New Labour…Probably his most significant performance came before Tony Blair's time when previous leader John Smith relied on him to win a controversial conference vote to end the union block vote. It had even been claimed that Mr Smith could resign if he lost the vote. But Mr Prescott saved the day with an off-the-cuff performance full of emotion and Old Labour style rhetoric (N. Assinder // BBC World at One, May 17th 2001).

Наименования с источниковой сферой «театр» актуализируют периферийные семы «ненатуральности», имитации политической действительности, несут негативный прагматический потенциал, усиливая неуважительное отношение электората к субъектам политики прошлого и их деятельности:

There was a time when Liberal party conferences were delightfully shambolic affairs. Suits and ties were few, the props all looked hand built and had a tendency to collapse at the most inappropriate moment, and the delegates paid scant attention to the far-reaching wishes of their leaders. But with the emergence of the Alliance, then the Liberal Democrats, all that changed to be replaced with a slicker, more professional approach to the business of politics. The party's rallies started to look like conventions for dentists or opticians (P. Gould // BBC World at One, May 15th 2001).

Концептуальные метафоры «театра», нагруженные пейоративными коннотациями, направлены на эскалацию негативных эмоций, ощущения обмана и лицемерия, царивших в «страшном прошлом», которое напрямую связано с настоящим моментом действительности: чем ближе к современности, тем сильнее становится вектор неискренности, наигранности и срежиссированности политических действий.

Метафорическая субмодель НАСТОЯЩЕЕ - это ТЕАТР в британском политическом дискурсе. Театральная метафорическая модель является одной из доминирующих в политическом дискурсе Великобритании, занимая второе по частотности место в агитационно-политических текстах, посвященных всеобщим выборам в Парламент 2001 года (11,9%) (см. табл. 5 в приложении 2). Образы театра регулярно встречаются при моделировании как «ограниченного настоящего», самой избирательной кампании - 12,6%, так и «продолженного настоящего» - 10,6% (см. табл. 4 в пункте 1.3.2). К данной субмодели относится 163 метафорических наименования.

В британском политическом дискурсе метафорическая субмодель НАСТОЯЩЕЕ - это ТЕАТР включает все составляющие сферы-донора «театр», однако наиболее востребованными являются метафорические наименования со следующими исходными смыслами:

«Theatre staff» - «Люди театра» (37,4%): Mr. Humble, Mr. Angry and Mr. Snooty: three characters in search of a drama, superb actor, entertainers, star, performer, to go on stage, to play an infinite number of roles, to play «hard cop, soft cop», to serve an important role, to act one's role, to play servants, to sing, to dance, it takes two to tango, to disguise, rehearsal, dress rehearsal, to mount, pre-tested script, «one's own script» for this election, Doomsday scenario и др. Указанные метафорические наименования особенно широко употребляются для характеристики настоящего момента действительности, представляя его как действо, в котором участники ведут себя на сцене согласно приписываемым им амплуа в постановке. Задачей первостепенной важности для каждого политика является создание своего имиджа - «маски», на которую реагирует электорат, из этого вытекает необходимость в совершенстве знать роль, предписанную сценарием. Концепт «роль» подчеркивает статичную, формальную, ритуальную сторону [Davies, Harre 1991: 57] общественно-политической жизни страны. Однако личность политика и роль, которую он исполняет, должны представлять собой единое целое - социальный и психологический типы обязаны полностью совпадать [MacIntyre 1990: 29]. Любое несоответствие, замеченное электоратом, вызывает негодование, чувство обманутости и имитации политической реальности.

«Kinds and genres of show» - «Вид зрелища и жанр представления» (28,4%): performance, spectacle, soap-box, fact and fiction of Labour's performance, truly paltry performance, spectacle of Michael Portillo under fire, extraordinary spectacle, campaign knockabout, farce, farce of the election, magical farce, pre-election slapstick, drama, drama of Westminster and Whitehall, unscripted drama, cartoon politics, travesty и др. Метафоры, составляющие рассматриваемый фрейм носят эмоционально-оценочный характер, характеризуя настоящее как смесь представлений различных жанров, среди которых преобладают фарс и драма. Жанровые особенности зрелищных видов искусства коррелируют со спецификой метафорических номинаций. Политические деятели, превращая драму настоящего в фарс своей избирательной кампании, забывают о том, что фарс - жанр непростой не только в театре, но и в жизни: малейший перебор - и пикантность обернется пошлостью, острота - натужным комикованием, игра на штампах - скукой [Калягин http]. Очевидно, что такого рода метафорические словоупотребления несут негативную эмотивную окраску, их многочисленность работает на создание образа «мрачного настоящего», пронизанного ложью, фальшью и притворством.

«Theatre Hall and Properties» - «Театральное здание и театральный реквизит» (12,3%): British political scene, the British political arena, scenes, backstage, behind the scenes, in the wings, scenery, theatre dimmer, props, masks, political backdrop, costumes, the greasepaint и др. Посредством метафорики данного фрейма на первый план выходят значения зрелищности, наглядности, эффектности политической борьбы. Помимо этого, из представленных примеров становится ясным, что несмотря на то, что основное действие происходит на сцене театра, часть работы проводится вне поля зрения публики: многие важные решения принимаются «за кулисами», тайно, зачастую даже без ведома участников театрализованного представления и тем более его зрителей.

Использование номинаций источниковой сферы «театр» эксплицирует разочарование постоянно играющим, неискренним, лицемерным миром, где «притворство и есть единственная реальность» [Моэм 2001: 286]:

Mr Humble, Mr Angry and Mr Snooty: three characters in search of a drama. Can Messrs Humble, Angry and Snooty inject the missing drama into this election? Not if voters conclude that they are hamming up their parts. In real life, the easygoing Mr Kennedy is not snooty; the equable Mr Hague is seldom angry; and the humility of Mr Blair is not invariably the first attribute that people remark in the prime minister. Nor are the parties as far apart on policy as their electioneering pretends (The Economist, May 12th 2001).

В «мрачном настоящем» каждый играет роль в соответствии со своими интенциями и задатками. Причем речь идет не только о социальных ролях, но и о нравственной позиции, поскольку, «используя метафору театра», политические лидеры очень часто «пытаются театрализованно представить разницу» [Boje 2003] их программ, взглядов и намерений. Создаваемый каждым политиком «характер, типаж, в сущности, узаконивает определенный образ жизни общества» [MacIntyre 1990: 29], что нацелено на привлечение «своего» электората. Политический театр, как и любой другой, нуждается в благодарной аудитории, которая знает и чутко реагирует на многочисленные подтексты инсценируемой пьесы. Как и в театре реальном, здесь важна обратная связь, отношения «актер - зритель», отсутствующие в политическом театре настоящего Великобритании:

But there's another, more potent danger. Without reason to listen to what the parties are saying, the minds of both the public and the media become more fascinated by the scenery, the props, the greasepaint, lighting and stage direction. Can you remember the content of Tony Blair's speech at the school in south London or only the prayer book and surprised 11-year-olds' faces? Can you remember the content of Labour's opening party broadcast, or only that it had a Spice Girl in it? Without the imperative to listen in order to decide, we are drawn to observe the way things are done (The Observer, May 20th 2001).

Таким образом, из всего множества смыслов, вкладываемых в формулу «Жизнь - это театр» предшествующими эпохами (творческого начала, быстротечности жизни, скорой ответственности за свершенное, радостности и т. д.), метафоры «театра» впитывают в себя только негативные: с яркой, порой резкой отрицательной оценкой, моделируя образ «мрачного настоящего» Великобритании.

Метафорическая субмодель БУДУЩЕЕ - это ТЕАТР в британском политическом дискурсе. В политическом дискурсе Великобритании наименования со сферой-источником метафорической экспансии «театр» занимают пятое место в числе наиболее частотных моделей при моделировании образа «будущего» - 5,1% (см. табл. 6 в приложении 2), театральные образы не входят в тройку самых частотных моделей при метафоризации периодов будущего. Представленная субмодель насчитывает 23 метафорических словоупотребления.

Понятийное поле «театр» включает все составляющие модели при прогнозировании будущего, особенно активными являются метафорические словоупотребления следующих фреймов:

«Theatre staff» - «Люди театра» (43,5%): cast, character, to play the part, whatever part the personal qualities of Blair, Hague and Kennedy play, to have one's own favourite tunes, to sing new songs, to take centre stage, vital staging post, rehearsal, uncertain future parliamentary scenarios. Указанные метафоры акцентируют лицемерие участников политической жизни, лживость предвыборных обещаний, наличие тайных режиссеров и сценаристов в политической жизни страны, предрешенность результатов избирательной кампании, а значит, и будущего в целом, что способствует представлению и восприятию образа будущего в темном свете.

«Kinds and genres of show» - «Вид зрелища и жанр представления» (28,1%): performance, repeat performance of 1997, theatrical performance, spectacle, future show, drama. Подобные метафоры опираются на такие базовые семантические компоненты, как зрелищность, публичность, искусственность, которые позволяют обобщить будущую политическую ситуацию в стране, не конкретизируя ее и не вдаваясь в детали. Это, с одной стороны, снимает определенную ответственность с адресата в том случае, если его прогнозы окажутся не верны, с другой - навязывает адресанту видение будущего в темных красках.

Осмысление образа будущего в театральных терминах ведет к активизации концептуального вектора, отражающего типовые представления о двуличии, неискренности участников политической жизни, и вместе с тем к осознанию неизбежного и печального финала разыгрываемой пьесы:

Tony Blair promised a new life for Britain, he told us all we deserved better. Well, everyone in Britain deserves better than they have got from him. He has given us higher taxes, a rise in violent crime and chaos in our asylum system. Now he stands in front of the country and says he wants not so much a second term, as a second chance. If what has gone before is supposed to have been a rehearsal, the people of this country cannot afford to live through the final act (W. Hague // conservatives.com, May 3rd 2001).

В целом при обращении к будущему в британской периодической печати превалируют метафоры с негативной оценочностью, моделирующие образ нереального, надуманного, лживого будущего.

Корреляцию фреймов модели ЖИЗНЬ - это ТЕАТР, использующихся при концептуализации прошлого, настоящего и будущего в политическом дискурсе парламентских выборов в Великобритании (2001), иллюстрирует схема 7.

Схема 7

Театральная метафора в темпоральном аспекте в дискурсе парламентских выборов Великобритании (2001)

Размещено на http://www.allbest.ru/

- частотные фреймы

Размещено на http://www.allbest.ru/

- фреймы, находящиеся на периферии

Размещено на http://www.allbest.ru/

- фреймы, не представленные / представленные единичными метафорами

Проведенный анализ показывает, что в агитационно-политических текстах, освещающих предвыборную кампанию Великобритании, активно функционируют словоупотребления театральной источниковой сферы. Метафорическая модель «театра» в британской прессе детально проработана и включает все фреймы при образном представлении прошлого, настоящего и будущего страны.

Самым частотным при моделировании образов прошлого, настоящего и будущего является фрейм «Люди театра», представляющий политическую элиту Великобритании как ведущих актеров, исполнителей главных ролей, действующих по определенному сценарию и указке режиссера. Возможно, частотность указанных номинаций объяснима тем, что и в реальном «английском театре основное внимание всегда уделялось личности героя, именно она являлась главной составляющей сюжета» [Czarniawska-Joerges, Jacobsson 1995: 391], именно она определяла его развитие и возможный финал, счастливый или печальный. Но в отличие от театральных спектаклей, «выступления политических актеров - это не проявление их личностных качеств, а демонстрация профессионализма» [там же], актерского мастерства.