Прецедентные феномены со сферой-источником "Литература" в дискурсе российских печатных СМИ (2004-2007 гг.)

В работе Ю. С. Степанова «Константы: словарь русской культуры» есть отдельная статья под названием «Баба-Яга», в которой автор отмечает, что Баба-Яга - это «один из главных персонажей русских народных сказок, уродливая, злая и коварная старуха, обладающая большой колдовской силой» [Степанов 2004: 855]. Важным атрибутом Бабы-Яги является ступа, ее обычное средство передвижения, ибо она «ковыляет, хромает, вообще ногами ходит с трудом» [Степанов 2004: 863]. В сказках этот персонаж выступает главным антагонистом положительного героя, однако помимо этой «злой» ипостаси у Бабы-Яги есть еще и другая, «добрая» - это Баба-Яга «дарительница». Наличие этой «доброй» ипостаси у Бабы-Яги отмечается и в лингвокультурологическом словаре «Русское культурное пространство» [Русское 2004: 177]. Авторы данного словаря предлагают два основных способа употребления прецедентного имени Баба-Яга: для характеристики очень некрасивой, уродливой и обычно старой женщины или старой неопрятной женщины, владеющей секретами магии [Русское 2004: 177]. Проведенный нами анализ показал, что в дискурсе СМИ могут актуализироваться несколько иные, не связанные с половой принадлежностью, дифференциальные признаки данного имени, причем с исключительно отрицательными коннотациями. Бабой-Ягой в современных газетных и журнальных публикациях оказывается, например, маньяк-убийца, грабитель или отвлеченное представление о финансово-экономическом фундаменте страны: Страшнее Бабы-Яги [о серийном убийце] (Л. Карамышева // Труд, 2005, № 16); Баба-Яга идет по магазинам [о грабителях, на одном из которых была маска Бабы-Яги] (б/а // Труд, 2004, № 2); Банк развития должен быть уникальным сооружением. Поэтому должен быть сразу создан правильный фундамент. Поставишь кривой фундамент, и будет там Баба Яга внутри: неизвестно, к кому лицом, а к кому - чем (Е. Лапшина // НГ, 2006, № 4249).

Политическую интерпретацию может получать и ступа как главный атрибут Бабы-Яги. Ступой в газетной статье оказывается, например, идеология, которой непременно должна обладать политическая партия, как Баба-Яга своим средством передвижения: Но ведь партия без идеологии - это какая-то ошибка природы. Баба-яга без ступы (В. Костиков // АиФ, 2006, № 12).

Неизменный соратник Бабы-Яги - Кощей Бессмертный Возможен графический вариант Кащей. Это злобный старик-колдун, наделенный огромной властью и богатством, смерть которого далеко запрятана [Русское 2004: 206]. В линвокультурологическом словаре указывается, что имя Кощей Бессмертный употребляется для характеристики худого человека / животного или для человека, отличающегося неуязвимостью [Русское 2004: 206 - 207]. В дискурсе СМИ помимо указанных встречаются, однако, и такие употребления прецедентного имени Кощей Бессмертный, которые основаны на актуализации его атрибутов. Ими являются ситуации похищения данным персонажем чьей-то жены, невесты и добычи положительным героем его смерти. При апелляции к данным атрибутам похищенными Кощеем ценностями оказываются, например, достижения российской демократии (независимые телеканалы), а нашедшими его смерть - партизанские силы воюющей армии: А Санта-Клаус, для нас надевший маску Кощея Бессмертного, все носил и носил в мешке гостинцы. Вернее, уносил. Носил в обратную сторону, видимо спохватившейся фортуне <…> В этом мешке унесли канал НТВ; потом его частицу - ТВ-6; потом частицу частицы - ТВС. Унесли «Итоги», петербугский пятый канал (В. Новодворская // НВ, 2005, № 1-2); Несмотря на бомбежки, югославская армия сохранила силы и, со своим опытом партизанской войны, была в состоянии дать отпор противнику. Там-то Кащей и нашел свою смерть (К. Затулин // КП, 2006, № 35).

Еще один персонаж русских волшебных сказок и былин, способный выступать в качестве стереотипного образа, - Змей Горыныч. Это огромный огнедышащий дракон с несколькими головами, летающий по воздуху [Русское 2004: 195]. Наиболее характерные для русского дискурса примеры употребления данного прецедентного имени приведены в уже не раз упоминаемом нами лингвокультурологичексим словаре: имя Змей Горыныч выступает средством номинации и характеризации человека, которого ненавидят или боятся или который не утомим в делах и способен к духовному или физическому самовозрождению [см. Русское 2004: 195] К сожалению, в статье «Змей Горыныч» в указанном словаре приведены лишь варианты словоупотребления без их обобщения. Поэтому мы обобщили их сами на основании имеющихся в словаре примеров.. В дискурсе СМИ, как и в предыдущих случаях, возможные актуализации анализируемого прецедентного имени оказываются более широкими, и Змеем Горынычем называют не только обладающего определенными характеристиками человека, но и различных субъектов политической деятельности, например, правительство, революционных активистов, совокупность задерживающих экономическое и политическое развитие страны сил: Правительство даже называют «Змеем Горынычем» с несколькими головами, которые не очень друг с другом ладят. Это сам М. Фрадков, министр финансов А. Кудрин и министр экономики Г. Греф. (А. Угланов // АиФ, 2004, № 47); Три головы дракона [заголовок]. На самом деле, «бархатные революции» трехглавы, как Змей Горыныч. Их активистами являются три основные группы - молодежь, средний класс и предпринимательство (В. Игнатов // Труд, 2005, № 20); «Родина» против Змея Горыныча [заголовок]. Правда, «зеленым змеем» Рогозин называет вовсе не традиционное для России понятие, а нечто другое - трехголового «дракона» в лице коррупции, сырьевых гигантов и преступности (М. Виноградов // Изв., 14.06.2005).

Одним из главных героев русского сказочного фольклора является также Иван-дурак, имя которого имеет общеизвестный вариант - Емеля. По данным лингвокультурологического словаря «Русское культурное пространство», Иван-дурак (или Емеля) выступает как собирательный образ, отражающий специфические представления о типичном национальном положительном герое, неприглядный внешний облик, чудаковатость, неприспособленность которого компенсируется добротой, готовностью прийти на помощь и отсутствием личной выгоды [Русское 2004: 199]. В дискурсе СМИ Емелей обычно оказывается ленивый человек или болтливый политик, причем в последнем случае актуализируется известная поговорка Мели Емеля - твоя неделя: Многие предпочитают, как тот Емеля, сидеть на печи и чтобы она сама ехала. А от такого образа жизни не может быть хорошего здоровья (В. Садовский // Собеседник, 2007, № 4); В мирное, так сказать, время -- мели Емеля, что угодно, но в известных рамках, выход за которые карается изгнанием с экрана. Но только бьет час Ч -- и все Емели уже лепят дружно: «Голосуй или проиграешь!», «Итоги приватизации несправедливы, но священны!». И тут есть примеры просто поразительные. Прошлая Дума, при всей разнополярности ее Емель, приняла поправку к УК, снижающую порог ответственности за развратные действия в отношении подростков с 16 до 14 лет (А. Росляков // Завтра, 2004, № 21).

Прецедентное имя Иван-дурак при всей положительности стоящего за данным именем образа в современной газетной публицистике употребляется обычно в негативном ключе как совокупное представление о русском народе или его отдельных представителях: <…> во времена перестройки, если помните, наше национальное самосознание всячески уничижали: дескать, весь мир живет по уму, одни русские - Иваны-дураки (А. Стародубцев // Труд, 2006, № 139); В итоге Никита Сергеевич [Хрущев] вошел в историю чистеньким, чему немало способствовал имидж Ивана-дурака (нам, воспитанным на русских сказках, невозможно представить подобный персонаж злодеем) (Л. Сапожников // Изв., 11.01.2004). Однако при актуализации известной ситуации о соперничестве с двумя старшими братьями прецедентное имя Иван-дурак получает уже иные, положительные, коннотации: В те годы, когда во Франции поздней осенью уже давно упивались божоле нуво, итальянцы самозабвенно трудились над созданием великих вин, не беря в расчет дешевые молодые и не осознавая, что и на них можно сделать хорошие деньги. И так бы продолжалось, если бы не Марио Фатинель, основавший в 1969 году свое винное дело, и не его третий, младший, сын Лорис, сыгравший в семейной сказке роль Ивана-дурака. В отличие от двух старших братьев он сделал ставку на молодое вино - и победил (Н. Ивакина // Изв., 14.11.2005).

Апелляция к героям и сюжетам русских волшебных сказок в дискурсе СМИ служит средством образного, эмоционально окрашенного моделирования современной российской действительности: Наконец-то наш народ сплотился в едином порыве. Давно такого не было. Столь дружно и искренне мы осуждали раньше чилийскую хунту и спасали Анжелу Дэвис. Проснулась спящая царевна. Иванушка-дурачок слез с печи. Баба-яга перестала поедать невинных младенцев. И все хором принялись ругать только что показанный телесериал [о телефильме «Тихий Дон» С. Бондарчука] (С. Беднов // Труд, 2006, № 219).

Бытовые сказки и сказки о животных также довольно часто актуализируются в дискурсе СМИ, причем чаще всего посредством описательной апелляции к их сюжету или использования характерных для той или иной сказки речевых формул. Это обусловлено отсутствием в подобного рода сказках имен собственных, ибо для персонажей характерна обобщенная номинация - дед, бабка, внучка, лиса, заяц и т. д. Наиболее популярны знакомые с детства каждому русскому человеку «Репка», «Курочка Ряба», «Теремок», «Заячья избушка». Сюжеты данных сказок или характерные для них речевые формулы переосмысляются российскими журналистами в соответствии с актуальными социальными, экономическими и общественно-политическими проблемами: События в деревне Дмитриановское Ростовского района развивались как в известной сказке - внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку. Заблудшая и, как оказалась, больная бешенством лисица укусила местного пса, а от того зараза перекинулась на коров (М. Никитина // РГ, 2005, № 3751); Что только не писали о «фабрикантах», как только не ругали: мол, и безвкусица, и слишком много их на экране. Как бы то ни было, развлекательные реалити-шоу по-прежнему в топе и остаются курицами, несущими золотые яйца (К. Чебышева // Труд, 2006, № 45); Как-то он забрал трех осиротевших малышей на выходные, потом еще и еще, а после взял да и оформил их в семью. Как в сказке про теремок, стали жить вшестером (Е. Лежинина // РГ, 2006, № 4233); Затевается это [изменение в системе налогообложения] опять под разговоры о том, что богатые должны платить больше. Мол, у лисы избушка ледяная, а у зайца - лубяная, вот и получится по справедливости (В. Сивкова // АиФ, 2004, № 50).

Следует отметить, что диффузность, дисперсионность корпуса прецедентных феноменов обусловливает транссферный характер некоторых фольклорных прецедентных имен и связанных с ними ситуаций. Другими словами, при синхроническом срезе выясняется, что они находятся на пересечении различных сфер культурного знания, ибо фольклор служит богатым материалом для различных литературных или иных (н-р, телевизионных) переработок. Так, например, в текстах Как заявила координатор большинства Рады Раиса Богатырева, Тимошенко - «это Баба Яга, которая всегда против» (И. Горина // НГ, 2007, № 4374); Грызлов: Российский избиратель - не Баба Яга [заголовок]. Сегодня Госдума рассмотрит вопрос об отмене пункта «против всех» в избирательном законодательстве. Накануне спикер Госдумы Борис Грызлов вспомнил в этой связи известный мультик о Бабе-Яге, которая всегда была «против всех». По его словам, этот сказочный персонаж всегда был против всех, а российский избиратель должен голосовать «за», а не «против» (б/а // Труд, 09.06.2006) для выявления смысловой нагрузки прецедентного имени релевантным оказывается не только и не столько представление о Бабе Яге как о фольклорном персонаже, сколько как о герое конкретного мультипликационного фильма. В таком случае генетически являющееся фольклорным имя оказывается соотносимым не только с фольклорной сферой-источником, но и со сферой киноискусства.

Прецедентное имя может характеризоваться наличием нескольких источников и в рамках литературной сферы. Так, например, в следующих текстах имя Иван-дурак оказывается коннотативно нагруженным не только как имя фольклорного персонажа, но и литературного: <…> миллионер владеет местным SPA Ein Gedi, а при нем - бассейны, где горячая и пресная вода из источников смешана с холодной морской, и надо в нее окунуться, чтобы вылезти юным и прекрасным, как Иван-дурак в «Коньке-Горбунке» (И. Мак // Изв., 17.11.2005); Три спектакля, три режиссера, три эстетики. Омская драма, как Иван-дурак, искупалась под юбилей в трех котлах - и вышла опять молодцом и почти красавцем (М. Дмитриевская // РГ, 2004, № 3536).

Несмотря на трудности, которые возникают при анализе и классификации конкретных словоупотреблений и стоящих за ними смыслов, очевидна целесообразность подобного рода исследований. Фольклорные прецедентные феномены вербально выражают значимые для русского лингвокультурного сообщества знания и представления и являются яркими маркерами национально обусловленного мировосприятия.

3.1.4 Древнерусская литература и литература XVIII века как источник прецедентности

Еще один корпус текстов, выделяемый в отдельную группу в рамках сферы-источника «Литература», представляют собой древнерусские художественные произведения и произведения, созданные в XVIII веке, послужившие источником различных прецедентных феноменов (Приложение 1. Таблица 6). Среди древнерусских текстов ведущие место по частотности актуализаций занимает «Слово о полку Игореве» как символ нечто выдающегося, изначального, особо ценного, реже - разъединенного, конфликтующего: Не случайно в отличие от Америки у нас до последнего времени совсем не было фильмов про жизнь на колесах. «Бумер» - культурологический прорыв, «Слово о полку Игореве» нашего века (С. Лесков // Изв., 01.09.04); В небольшом городе [Трубчевске], о котором упоминает еще «Слово о полку Игореве», есть немало свободных участков, особенно на окраине, однако мэр издал постановление, которым изъял землю, находившуюся в бессрочном пользовании у детсада «Теремок» (А. Федосов // Труд, 2007, № 66); Есть простота, которая хуже воровства, а есть глубинная традиция настоящего искусства. От наших корней, от «Слова о полку Игореве» (А. Бобок // РГ, 2006, № 247); И страна Русская, словно в пору «Слово о полку Игореве», на гране разъединения (С. Ямщиков // Труд, 2006, № 118).

Среди художественных произведений, созданных в XVIII веке, в качестве источников функционирующих в дискурсе СМИ прецедентных феноменов выступают повесть А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», комедия Д. И. Фонвизина «Недоросль» и поэтическое произведение М. В. Ломоносова «Ода на день восшествия на престол <...> Елисаветы Петровны».

К повести А. Н. Радищева генетически восходит прецедентное высказывание, являющееся названием данного произведения, - Путешествие из Петербурга в Москву. Однако оно потеряло связь с текстом-источником, употребляется автономно и вербально репрезентирует ситуацию, не безрадостного, как у Н. А. Радищева, путешествия, а, наоборот, веселого и приятного: Очередное путешествие из Петербурга в Москву: влюбленные несутся меж авантюрой и смертельной опасностью (Л. Малюкова // НГ, 2007, № 24); Путешествие из Петербурга в Москву и обратно. Выпускники школ двух столиц поменялись балами. Добрыми феями, которые подарили это волшебное путешествие из Петербурга в Москву и обратно, стали две женщины - губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко и первый вице-мэр Москвы Людмила Швецова (М. Ермакова // РГ, 2006, № 4101); Но тут случился повод совершить путешествие из Петербурга в Москву: Шевчуку вручили «Триумф» -- российскую независимую премию поощрения высших достижений литературы и искусства (А. Гераскина // НГ, 2007, № 5); Счастливая пара отправляется в свадебное путешествие по воде из Петербурга в Москву на белоснежном корабле, построенном на верфях Амстердама с экзотическим названием «Ковчег наслаждений» (А. Проханов // Завтра, 2005, № 25).

Из комедии «Недоросль» упоминается имя главного героя Митрофанушки для образной номинации необразованной части общества: Но нынешним митрофанушкам, кажется, уже нужно объяснять особо, и кто такой Солженицын, и почему он был опальным, и что такого трагического в отъезде за границу (И. Петровская // Изв., 30.03.07); Сам же Безруков не стесняется с пугающей регулярностью изображать классиков, меняя только парики да одежды. Если так и дальше пойдет, скоро наши Митрофанушки будут всех российских классиков ассоциировать исключительно с Безруковым. (И. Петровская // Изв., 16.02.07); Кто помнит «Недоросль» и преуспевшего в грамматике Митрофанушку, поймет, какая разница между искусством и геополитикой. Тем более что «Евровидение» действительно является сугубо геополитической ярмаркой (Ю. Богомолов // РГ, 2005, № 3709).

Из оды М. В. Ломоносова популярностью пользуется цитата Науки юношей питают, причем обычно она употребляется в трансформированном варианте и ироническом ключе: Науки ль юношей питают? Несмотря на разные судьбы, должности, полномочия и спектр возможностей наших бюрократов, их сыновья и дочери выбирают весьма схожие специальности (А. Викторова // НГ, 2005, № 46); Науки рейдеров питают? (В. Измайлов, 2007, № 23); Надежды юношей питают (А. Воронель // НВ, 2004, № 52).

Невысокая частотность апелляций к данной группе текстов вполне закономерна, ибо они предшествовали развитию классической русской литературы, затмившей их глубиной поднятых проблем и отточенностью художественных форм.

3.2 Зарубежная литература как источник прецедентности

Активное использование в дискурсе СМИ прецедентных феноменов, генетически восходящих к текстам зарубежной литературы, обусловлено, во-первых, уже упоминаемой нами литературоцентричностью русской культуры, а во-вторых - ее незамкнутостью, открытостью для культурного диалога. Конечно же, художественные тексты зарубежной литературы в российском дискурсе СМИ оказываются менее востребованными по сравнению с текстами русской художественной литературы (к последним, как мы уже указывали, различного рода отсылок в два раза больше). Данный факт, однако, не позволяет оставить без внимания феномен интертекстуальных включений, апеллирующих к инокультурным пространствам.

Анализ культурно-исторической принадлежности прецедентных феноменов, функционирующих в газетной публицистике и генетически восходящих к художественным произведениям зарубежной литературы и именам их авторов, позволил выделить несколько групп текстов, принадлежащих различным культурам и служащих источником прецедентности: тексты европейской литературы (89 %), американской (6 %), азиатской (5 %) (Приложение 1. Таблица 7). Всего в корпусе прецедентных феноменов, источником которых является зарубежная литература, было выделено 49 областей-источников.

Данные исследования говорят о преимущественном обращении российской периодики к именам и творчеству европейских писателей 16-20 веков: немецким (Б. Брехт, М. Лютер, Г. Гессе, братья Гримм, Э. Т. А. Гофман, И. В. Гете, Г. Гейне, Р. Э. Распе), английским, в том числе писателям Великобритании, Ирландии, Шотландии (В. Шекспир, Конан Дойл, С. Моэм, Р. Киплинг, Б. Шоу, Дж. Оруэлл, А. Стивенсон, Дж. Оруэлл, Д. Р. Р. Толкиен, А. Кристи, Дж. К. Ролинг, Дж. Джойс, Р. Бернс), французским (Ш. Перро, О. де Бальзак, А. Дюма, Стендаль, Мольер, А. де Кюстин, Ж. М. де Местр, Ш. Бодлер, А. де Сент-Экзюпери, А. Камю, Жюль Верн, Р. Гари), датским (Г. Х. Андерсен), испанским (Сервантес), итальянским (Данте Алигьери, А. Калиостро).

Наиболее популярными в данном корпусе оказываются художественные тексты английских, немецких и французских писателей. Среди английских авторов лидирует В. Шекспир - гениальный драматург не только Англии и эпохи Возрождения, но и всего мира и всех времен. Апелляции к его драматическим произведениям «Отелло», «Гамлет, принц датский», «Ромео и Джульетта» неоднократно возобновляются в дискурсе российских печатных СМИ посредством введения в текст статьи прецедентных высказываний или коннотативного употребления прецедентных имен героев. Среди высказываний наибольшей популярностью пользуется цитата из трагедии «Ромео и Джульетта» Нет повести печальнее не свете и вечный вопрос Гамлета Быть или не быть?: Причем страхование это не коллективное, когда пенсионные взносы за всех своих работников отдает предприятие, а сугубо индивидуальное. То есть это личное дело каждого - «быть или не быть» в этой системе (И. Невинная // РГ, 2004, № 3629); Быть или не быть? Этот судьбоносный для демократии вопрос решается сегодня в маленьком сибирском городке (М. Костерина // РГ, 2005, № 3867); Но, оказалось, граждане рано радовались. «Аэрофлот» не нашел общего языка с местным авиапредприятием, которое в последнее время переживало не лучшие времена - банкротство, забастовки, массовые сокращения персонала, внешнее управление, наконец, раздел на два враждующих между собой юридических лица. Нет повести печальнее на свете... (И. Смирнова // Труд, 2004, № 237); Лисичка-оборотень <…> встречает волка-оборотня в чине генерал-лейтенанта ФСБ, и они полюбили друг друга. Нет повести печальнее на свете: следует ряд откровенных сексуальных <…> и эпических сцен [о новой книге Пелевина «Священная книга оборотня»] (С. Сергеев // НВ, 2004, №49).

Гамлет и Ромео являются излюбленным образами российских журналистов и героев их статей. При этом прецедентное имя Гамлет употребляется чаще всего как символ наиболее сложного сценического образа или одинокого, страдающего и ищущего смысл жизни человека: Конечно, мне хотелось бы сыграть хорошую роль в театре. Но когда приходят в голову такие мысли, я себе говорю: Юра, стоп, перестать мечтать, никто не даст тебе сыграть Гамлета, ну разве что сумасшедший режиссер. Настолько мое лицо вызывает однозначные ассоциации с телевидением (Ю. Николаев // КП, 2006, № 152-т/41); Мейсон [герой сериала «Санта-Барбара»] - некий современный Гамлет, который пытается в одиночку справиться со злом, царящим в мире. За внешней бравадой и жестокостью - романтичная и ранимая душа (С. Подгорбунский // Труд, 2007, № 552); Деньги, водка и Гамлет [заголовок]. Вышли три фильма про три источника несчастья русского человека ((Л. Малюкова // НГ, 2006, № 33).

В случае политической тематики статьи или разговора журналиста с героем публикации на политические темы Гамлетом может быть назван тот или иной правитель страны, являющийся волевой и харизматической личностью: Владимир Путин (продолжу театральную метафору) стал единственным Гамлетом нашей политической сцены. За его словами и действиями всем интересно следить: как же умудрится он отомстить за отца дяде, не задев королеву-мать? Хотя никому лично, конечно же, не хотелось бы попасть ни на язык, ни под шпагу этого Гамлета. <…> Понятно, что легко быть Гамлетом, когда ты одновременно и Шекспир (В. Третьяков // РГ, 2004, № 3449); Ни в коем случае нельзя позволять гамлетам - вообще любым дессидентам и оппозиционерам - становиться королями <…> Саакашвили - это Гамлет, дорвавшийся до власти (Е. Ямпольская // Изв., 2006, № 103).

Прецедентное имя Ромео вербализует преимущественно представление о любовном повесе: Можно, конечно, просто посмеяться над всероссийской «турковлюбленностью», но…Представляете, сколько девушек в нашей большой стране не заводит семей, вздыхая по туркам? Русские семьи разваливаются с полупинков турецких ромео, зато Турция сказочно богатеет от наших секс-вояжей (З. Памперс // АиФ, 2005, № 40); В общем, из-за этого любвеобильного Ромео и его воплей нам пришлось даже в другую гостиницу переезжать (В. Кудрикова // Труд, 2007, № 34).

Совсем иные актуализации получает данное имя, если оно употреблено вместе с именем героини пьесы Джульетты. В этом случае прецедентные имена Ромео и Джульетта вербально репрезентирует ситуацию трагической любви между юношей и девушкой: Когда-то вся страна ходуном ходила, обсуждая сверхцеломудренный фильм Райзмана «А если это любовь?». Старшеклассников Ромео и Джульетту в фильме гнобили соседи, соученики, учителя и, естественно, общественность (Л. Малюкова // НГ, 2006, № 58);

Обобщенное представление о творчестве В. Шекспира, которое проецируется на реалии современности, отражается в выражении «шекспировские страсти»: Вокруг годичной паузы в НХЛ бурлили такие шекспировские страсти, что за какой-то год само понятие локаут приобрело сугубо отрицательный оттенок (М. Макарычев // РГ, 2005, № 158); Гоголевский сюжет и шекспировские страсти (В. Петров // РГ-Урал, 2006, № 108).

Необходимо отметить, что прецедентные феномены, генетически восходящие к творчеству В. Шекспира, являются еще одной яркой иллюстрацией пересечения, диффузности различных полей прецедентности. В данном случае поле прецедентных феноменов со сферой-источником «Литература» пересекается с полем прецедентности «Театр», ибо художественные произведения, созданные английским драматургом, предназначены для постановки на театральной сцене. Сценические интерпретации пьес В. Шекспира (если не в столичном, то хотя бы в провинциальном театре), видел, наверное, практически каждый русский человек.

Вторым по популярности английским автором оказывается А. Конан Дойл, а точнее, герой его произведений - сыщик Шерлок Холмс: Доморощенные «Шерлоки Холмсы в юбках», порожденные писательницей Дарьей Донцовой, одна за другой продолжают оживать на экране (В. Киру // АиФ, 2004, № 46); Вместо крепкого тыла -- жена, подсевшая на наркотики, и разбитная дочь. Хорошо еще, руку помощи протянет Шерлок Холмс -- Ливанов в роли ветерана ГБ (Л. Малюкова // НГ, 2005, № 47); - Вместо того чтобы заниматься утечками, господин Тягусов взял на себя функции Шерлока Холмса! - бушевал мэр [о чиновнике, расследовавшем случаи хищения денег своими сослуживцами] (И. Смирнова // Труд, 2006, № 237).

Немецкая литература на страницах современной российской прессы чаще всего представлена именем главного персонажа приключенческого романа Р. Э. Распе «Приключения барона Мюнхгаузена» и главного героя поэмы И. В. Гете «Фауст». Авантюризм, неправдоподобность рассказываемого и находчивость являются дифференциальными признаками прецедентного имени Мюнхгаузен: Сначала министр здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов (в недавнем прошлом банкир) высказал тщательно просчитанное предложение, чтобы пребывание людей в больницах ограничивались в среднем пятью днями: именно такой срок позволит, мол, предельно быстро окупить современную дорогостоящую аппаратуру, которой предполагается оснастить российские клиники. Объясняя такой проект (в стиле незабвенного барона Мюнхгаузена), министр ссылался на зарубежную практику, прежде всего на заокеанскую, где медицина давно уже поставлена на серьезный коммерческий фундамент (А. Вартанов // Труд - 7, 2004, № 238); Я привыкла полагаться только на себя. В моей жизни бывали ситуации, когда приходилось, как Мюнхгаузену, просто вытаскивать себя за волосы (Е. Перова // РГ, 2005, № 158).

Имя доктора Фауста в дискурсе СМИ является символом харизматической личности, связанной с потусторонними силами, а точнее, соблазненной ими: Авилов [ушедший из жизни актер театра и кино] воплотил в себе - не просто в своем творчестве, а именно в себе как таковом - тип мага и чародея. Эдакого Фауста и Паганини театральной сцены, который с чертом на дружеской ноге (А. Люсый // НВ, 2004, № 52); это живой человек, с фанатичными убеждениями, сильными страстями, неисправимыми слабостями. Мефистофель и Фауст в одном лице (Л. Малюкова // НГ, 2007, № 34); Вся наша история - это история соблазнов: от библейского яблока до доктора Фауста (Г. Агишева и др. // Труд, 2006, № 214); Америка спасала жизнь эмигрантов за счет их статуса. Для авторов, успевших прославиться дома, эта, в сущности, честная сделка оказалась столь же безнадежной, как та, в которую ввязался их земляк Фауст (А. Генис // НГ, 2007, № 15).

Среди художественных текстов, принадлежащих французской культуре, безоговорочно лидируют знакомые всем с раннего детства сказки Ш. Перро «Спящая красавица», «Кот в сапогах», «Золушка», сюжеты которых переосмысляются российскими журналистами в соответствии с российской действительностью: Когда проезжаешь по Краснодарскому краю, вспоминаешь сказку «Кот в сапогах». «Чьи эти пашни?» - «Кобзона». - «Чьи это маслобойни?» - «Кобзона. Но записаны они на его дочку» (О. Шаблинский // АиФ, 2005, № 45); Большинство приглашенных депутатов ГД и сенаторов не приехали. Администрация президента вместо обещанных Суркова и Медведева прислала безымянных «представителей». Соседи по Поволжью отделались телеграммами. Зато прибывшие «поздравители» вели себя, как феи на дне рождения спящей красавицы. Каждый старался подарить нечто особенное [об инаугурации губернатора Саратовской области П. Ипатова] (Н. Андреева // НГ, 2005, № 25); Золушка находит своего принца, ради чего перекладывает свою работу на плечи феи. Это тот случай, когда ваша личность и, возможно, авторитет в обществе будет расти исключительно путем партнерства (Р. Суси // Правда, 27.11.2006).

Имя Золушка обычно ассоциируется с внешней женской привлекательностью, миниатюрностью и репрезентирует ситуацию поиска принца или превращения «замарашки» в красавицу-принцессу: Рыжеволосая «золушка» Амалия Гольданская продолжает искать своего прекрасного принца (наличие белого коня значения не имеет) (И. Лыщицкая // МК, 2004, 15.12.2004); «Ножка Золушки» у Марины Нееловой - 35 размер (Анна и Андрей Велигжанины // КП, 2004, № 238/51); Золушка, понятное дело, превратится в принцессу. Да не абы какую -- в принцессу кино Грейс Келли (таков заказ очередного спивающегося олигарха). Хрустальные шузы с тыквами ей ни к чему -- есть на это визаж-винтаж-фотосессии (Л. Малюкова // НГ, 2007, № 42). Однако в дискурсе СМИ данное прецедентное имя может употребляться и в отношении различных реалий российской действительности. Золушкой оказываются, например, отреставрированный краеведческий музей или преобразившийся киноконкурс: <…> краеведческий музей стараниями его сотрудников, словно сказочная Золушка, превратится в хранилище произведений искусства, отвечающее всем требованиям музейного дела (С. Ямщиков // Завтра, 2004, № 24); Но, похоже, вечная золушка-конкурс, ранее довольствовавшаяся объедками-обносками, оставшимися от других «барских» фестивалей, незаметно преображается (Л. Малюкова // НГ, 2005, № 46).

Еще один актуальный для отечественных печатных СМИ сказочник - датский писатель Г. Х. Андерсен, с творчеством которого все с детства знакомы по сказкам «Стойкий оловянный солдатик», «Снежная королева», «Дюймовочка», «Новое платье короля» и др.: Во времена Андерсена штопальные иголки и китайские болванчики оказывались в центре драматических событий, а оловянные солдатики приносили себя в жертву бумажным танцовщицам. Игрушки времен массового производства и потребительского рая супермакетов, немыслимых химических расцветок и комбинированных возможностей <…> все чаще <…> не отвечают своему исходному предназначению (М. Аромштам // НГ, 2005, № 30). Все это напоминает сказку про снежную королеву, где Кай пытался собрать из кусочков льда слово «вечность». Но они, проклятые, никак не стыковались друг с другом. Вот и у «Зенита» защитные пазлы пока не складываются в гармоничную картинку [о частых заменах в обороне команды] (Ю. Бутнев // СЭ, 2005, № 113); Самая легкая дюймовочка [заголовок]. Самая маленькая в мире новорожденная Румайса Рахман провела в клинике при университете Лойлы в Иллинойсе почти пять месяцев и на днях выписана домой. Крошка появилась на свет в сентябре 2004 года весом 243 грамма (б/а // Труд, 2005, № 32).

Особой популярностью в дискурсе СМИ пользуется высказывание из сказки Г. Х. Андерсена «Новое платье короля» А король-то голый, с помощью которого вербализуется представление о физической или духовно-нравственной наготе: А Гамлет-то голый [об обнаженном актере, сыгравшем роль Гамлета] (Л. Лебедина // Труд, 2005, № 133); [Михалков] отснял помпезную киноклюкву, затратив несметные средства на пиар. Но король, в данном случае Александр III, оказался полностью голым [имеется в виду режиссер и председатель Союза кинематографистов Н. Михалков, снявшийся в роли царя Александра III в собственном фильме «Сибирский цирюльник»] (К. Кедров // НВ, 2004, № 45).

Более ранний период развития европейской литературы представлен обращениями к сюжетам и образам из античной мифологии и поэмы «Одиссея» Гомера. В большинстве своем прецедентные феномены, генетически восходящие к античной мифологии, являются книжными фразеологизмами: Тогда о монетизации все знали понаслышке, терялись в догадках, и министр, придя в студию, выразил готовность рассказать о замысле правительства поподробнее. Но авторы пренебрегли такой возможностью - она не укладывалась в прокрустово ложе формата передачи, нарушала ее «стройность» (А. Вартанов // Труд, 2005, № 40); А кровавый диктатор Франко! Сохранил королевскую семью, воспитал молодого принца, буквально вскормил его, одновременно выполняя самую кровавую и грязную работу по расчистке испанских авгиевых конюшен (Ю. Гейко // НГ-ежемес. обозр., 2006, февр.).

Апелляция к античным мифологическим образам в дискурсе СМИ может иметь и несколько иной характер: базироваться не на предполагаемом знакомстве читателя с определенными мифологическими сюжетами, а на имеющемся у него представлении об античных легендах и мифах в целом: Легенды и мифы [заголовок]. Да, «легенды и мифы Древней Греции» складываются на наших глазах. И те, кто, как я, скажем, видят ясно, что это полная чушь, абсолютно бессильны повлиять на массовое сознание [про события 1993 года в России] (Л. Радзховский // РГ, 2005, № 3890). Подобные словоупотребления, однако, не отличаются высокой частотностью и регулярностью.

Из «Одиссеи» Гомера актуализируется ситуация увлекательного, но опасного путешествия и преодоления главным героем различных испытаний: Как мы уже сообщали, научно-исследовательское судно «Академик Иоффе» Института океанологии РАН отправилось в уникальную экспедицию в северные широты -- изучать изменения в Гольфстриме и процессы формирования климата на планете. Подробности морской одиссеи -- только для читателей «МК» (В. Чуприн // МК, 03. 07. 2006); «Рельсы», которым больше шести тысяч лет, самые древние на Земле храмы и пещера нимфы Калипсо, где жил плененный ею Одиссей… Мальта известна нам в первую очередь мальтийскими рыцарями (М. Трубилина // МК, 25.06.2006); Один мой знакомый, которого, как и меня в юности спрашивали: «Ты кто?», однажды нашелся и с гордостью ответил: «Я москвич!». Ему сказали: «Вот молодец!». А потом повернулись ко мне и сказали: «А вы кто?». Я обалдело смотрел на всех и не мог ничего сказать. (Вернее, мне захотелось в эти минуты стать Одиссеем, который ответил циклопу Полифему: «Никто» и выколол ему глаза) (А. Альтер // НВ, 2004, № 45); Центробанк в последние три года решает непривычную для себя задачу: пытается сделать так, чтобы рубль - наша национальная валюта - дорожал не так быстро. Ведь чем он дороже, тем дороже отечественные товары… Но, с другой стороны, нельзя забывать про инфляцию. А тут наоборот - чем дороже стоит рубль, тем лучше. Вот ЦБ и пытается проскочить между этими проблемами, как между Сциллой и Харибдой (А. Нечаев // АиФ, 2006, № 45).

Американская художественная литература как источник различных прецедентных феноменов, использующихся в текстах СМИ, связана преимущественно с творчеством Ф. Купера, Э. Хемингуэя, У. Фолкнера, В. Набокова. Среди прецедентных феноменов, генетически восходящих к творчеству Ф. Купера, наибольшей популярностью пользуется высказывание последний из могикан, представляющее собой название романа. Данное выражение обычно употребляется по отношению к выдающимся личностям и событиям, ставшим последними в ряду им подобных: Ушел последний из могикан - Михаил Ульянов [заголовок] (б/а // Труд, 29.03.2007); Последний из могикан [подзаголовок в статье, посвященной жизни и политической деятельности Фиделя Кастро] (М. Макарычев // РГ, 2006, № 4206); Этот вернисаж [«Янтарь Балтики»] - праздник прежде всего для них самих [создателей изделий из янтаря], «последних из могикан», кто выжил и не сдался (И. Смирнова // Труд, 2006, № 65). Отсылка к творчеству Ф. Купера может быть и несколько иной, актуализирующей не уникальность чего- или кого-либо, а агрессивность того, кто способствовал их гибели: Украины и Белоруссии, под псевдонимами «Малой» и «Белой», Великороссии было мало <…> миссионеры с «оленебоями» и в «кожаных чулках», как персонажи Фенимора Купера, жаждали приобщать славяноязычные народы к великой русской культуре и геополитике (В. Новодворская // НВ, 2004, № 45).

К творчеству Э. Хемингуэя восходят функционирующие в отечественном газетно-публицистическом дискурсе высказывания по ком звонит колокол, праздник, который всегда с тобой и прощай оружие!, также являющиеся названиями произведений. Следует отметить, что выражение по ком звонит колокол было заимствовано Э. Хемингуэем из эпиграфа к роману-стихотворению другого автора - английского поэта и богослова Дж. Донна. Однако этот факт большинству представителей русской лингвокультуры неизвестен, поэтому указанное высказывание связывается в сознании русского человека прежде всего с именем и творчеством Э. Хемингуэя и семиотически употребляется в СМИ при описании возможных или реальных трагических событий: Шутка ли - заложники. Ими могут оказаться и близкие люди. «По ком звонит колокол». Нет, не думают…(Н. Вернандер // НВ, 2004, № 49); По ком звонил колокол [заголовок]. 27 апреля полицией Эстонии был арестован ученик 11-го класса Марк Сирык [подзаголовок]. В прошедшую пятницу движение «Наши» провело в Москве акцию, в ходе которой объявило эстонского школьника Марка Сирыка первым несовершеннолетним политзаключенным Евросоюза [вводка]. Когда школьники разошлись, большой мешок писем отнесли в представительство Евросоюза. Участники акции потребовали освободить Марка Сирыка в двухнедельный срок. Если же этого не произойдет, то, как заявили представители движения «Наши», то через полмесяца на набережной напротив здания дипмиссии Евросоюза появится колокол. И начнет звонить - по Европейскому союзу, по европейской демократии двойных стандартов. Как обещает Якименко [руководитель движения «Ниши»], колокол будет звонить до тех пор, пока Марк Сирык не выйдет на свободу [заключение] (В. Пронин // Изв., 07.05.07). Возможна, однако, и апелляция к изначальному источнику, т. е. к высказыванию Дж. Донна. В этом случае высказывание употребляется в качестве афоризма с указанием его автора и выполняет аргументативную функцию: Великий английский поэт Джон Донн в одной проповеди сказал: «Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе». ВИЧ/СПИД не щадит никого и касается каждого. И поэтому касается меня (В. Познер // Изв., 11.07.06). Думается, однако, что его аргументативная сила обусловлена наличием у читателя знания не об авторе, способном выступать в качестве авторитета, а о том, что подобное выражение является названием известного романа.

Другим выражением - праздник, который всегда с тобой - Э. Хемингуэй стремился передать свое восхищение Парижем, поэтому вполне закономерным оказывается использование данного выражения в СМИ в связи с упоминанием столицы Франции: Романтическая любовь, дружба, светлая грусть, казалось, эти чувства могли быть только в Париже. Короче - праздник, который всегда с тобой (А. Бильжо // Изв., 2006, № 103). Однако гораздо более частотным является употребление данного высказывания в том же положительном эмоционально-оценочном ключе, но по отношению к иным объектам, также вызывающим радость и восторг, или с изменением прагматики высказывания и в отношении чего-то или кого-то, приносящего хлопоты и неудобства: И вот жители со всех концов острова [Мальты], из разных городов и деревень приезжают в Марсашлокк на рынок выходного дня. Не только потому, что здесь ассортимент дешевле, а еще потому, что поездка на рынок -- это праздник, который всегда с тобой. Сюда даже туристов привозят, чтобы у них тоже был праздник (О. Боброва // РГ, 2005, № 30); Поняв, что отныне Борис Абрамович - это праздник, который всегда с тобой, тт. Браун и Милибэнд [английские политики] испытают понятный трепет (М. Соколов // Изв., 27.07.07). Иронический подтекст создается также при формальных трансформациях данного высказывания путем изменения его модальности (введением отрицательной частицы не) или лексического замещения: Праздник, который не всегда с тобой [заголовок в статье, посвященной празднованию 4 ноября] (В. Дымарский // РГ, 2007, № 4507); Каннский фестиваль, возможно, не столь важен, потому что это - праздник, который всегда не с тобой. Никак невозможно понять, в какой момент радоваться и какое это имеет отношение к нам. Это примерно как конкурс Евровидение, когда все российские участники пытаются выглядеть иностранцами (В. Соловьев // РГ, 2007, № 4367); Имидж, который всегда с тобой (М. Глобачев // НВ, 2006, № 33).

Прецедентное высказывание прощай, оружие! экспрессивно номинирует ситуацию разоружения либо гражданского населения, либо военно-промышленного комплекса той или иной страны, либо невозможность покупки оружия: Прощай, оружие! [заголовок]. Операция «Оружие» началась в Петербурге. Она предполагает добровольную сдачу в милицию пистолетов, винтовок, боеприпасов (Л. Безрукова // Труд, 2006, № 83); Прощай, оружие [заголовок]. Американские концерны скупают немецкие фирмы, производящие вооружение (А. Андреев // Труд, 2004, № 52); Покушение на Березовского: Прощай, оружие! [заголовок]. В Лондоне не купишь даже пистолет [подзаголовок] (б/а // МК, 19.07.07).

С творчеством У. Фолкнера связано другое эксплуатируемое в отечественных печатных СМИ высказывание - шум и ярость. Оно является названием романа и было заимствовано американским писателем из трагедии Шекспира «Макбет», однако известность этому выражению обеспечила заголовочная позиция в произведении Фолкнера. Литературное прецедентное высказывание шум и ярость употребляется в дискурсе печатных российских СМИ при освещении политических или культурных событий в жизни страны, реакция на которые оказывается настолько громкой и эмоциональной, что затмевает само событие: 4 ноября мы вновь отпразднуем День народного единства. Праздник по смыслу своему особый <…> Но нелегко этим смыслам и этому чувству пробиться сквозь «шум и ярость» политических дрязг (Л. Поляков // Изв., 02.11.06); Шум и ярость книжной ярмарки (В. Копылова // МК, 08.09.2006); С шумом и яростью реагировать на те же заявления американского госдепа, увы, легче, чем «добегать до реальности» и в этой реальности быть результативными и эффективными (З. Ерошок // НГ, 2007, № 35); Можно ли найти более яркое - и, следовательно, более абсурдное, более карикатурное - проявление той же самой «ампутации мозга», чем шум и ярость, которые мы видим сегодня? (Л. Радзиховский // РГ, 2006, № 3906).

Литературные прецедентные феномены, генетически восходящие к творчеству В. Набокова, мы отнесли к группе источников, принадлежащих к американской литературе, т. к. данные прецедентные феномены являются именами героев романа «Лолита», созданного писателем в США на английском языке и впоследствии переведенном на русский. Наибольшую популярность получило имя главной героини Лолиты. Юный возраст, красота и связь со взрослым мужчиной являются дифференциальными признаками данного имени, актуализирующимися в газетных текстах совокупно или частично: Лолита от кино [название страницы в газете, где размещено интервью с Натали Портман, сыгравшей в фильме «Леон» девочку-подростка, живущую со взрослым мужчиной-киллером] (К. Литманов // АиФ, 2005, № 26); Однако она [М. Шарапова] уже теперь не теннисная Лолита, не красотка на корте, хотя красавицей остается - может быть, даже в большей степени, чем раньше (А. Ерастов // РГ, 2006, № 4171).

Встречается в дискурсе СМИ имя и другого героя романа - Гумберта. Однако оно гораздо менее известно представителю русского лингвокультурного сообщества, что обусловливает введение в газетный текст данных об его литературном источнике: Знаешь, лет десять назад мне [олигарху М. Прохорову] нравились девчонки-ровесницы <…> А теперь - на молодых западаю. Чувствую себя Гумбертом (герой «Лолиты» Набокова. - Авт.) (О. Вандышева // КП, 15.01.2007).