Информационно-аналитический медиадискурс: прагмасемантический, когнитивный и коммуникативный аспекты (на материале российской деловой прессы)

Метафора используется авторами информационно-аналитических текстов с целью нарушить коммуникативные и стилевые ожидания: серьезный, тяготеющий к объективности текст аналитической статьи или аналитического интервью обрамляется неожиданной, нередко провоцирующей метафорой, контрастирующей с той строгой «таксономией объектов», которая устанавливается в процессе развертывания основной части текста. Метафорический заголовок призван привлечь внимание читателя, заинтриговать его, задействовать эмоциональную суггестию, поскольку основной текст таких прагматических возможностей не предоставляет. Если основной текст апеллирует к «знанию», заголовок, пользуясь определением Н.Д. Арутюновой, обращается к «воображению» или «мнению».

Приведем примеры использования метафоры в заглавиях аналитических статей и интервью.

Так, редакционная статья, открывающая один из номеров журнала «Эксперт» (2010, №22 (707)), называется «Лебедь, Рак и Щука против Дракона». Читая такой заголовок, адресант сталкивается с ситуацией семантической неопределенности: он не знает, о чем пойдет речь в статье, и не догадывается, что именно будет предложено в качестве основы сравнения - ее семантика может быть раскрыта лишь по прочтении основного текста. Именно этого и добивается автор статьи, борющийся за внимание читателя в конкурентном состязании многочисленных оффлайн- и онлайн-массмедиа.

Содержание статьи показывает, что в основе метафорического уподобления крыловским Лебедю, Раку и Щуке лежат вполне конкретные геополитические реалии - Россия, Белоруссия и Казахстан, а в качестве экзотического нововведения в сюжет басни (Дракон) выступает Китай. Семантика борьбы, выраженная в предлоге «против», связана с конкуренцией «тройки» государств с Китаем в области внешнеторгового оборота. Кроме того, прием метафоры осложнен в данном случае синекдохой: Дракон символизирует одно из культовых мифологических животных Китая, но в заголовке оно предстает как «часть вместо целого», замещая собой весь Китай. Таким образом, скрываемый подтекст метафоры, вынесенной в заголовок, имеет определенную семантику, однако неопределенность заголовка снимается лишь по прочтении всего текста статьи.

Прием метафоры используется в другой аналитической статье по экономике - «Мелкими шажками к бензиновому раю» (Рубанов И. Эксперт. 2010. №22 (707)). В данной метафоре реализована семантика медленного продвижения к желанному успеху, который конкретизирован в образе «бензинового рая». Если метафора «рая» как заветной и несбыточной мечты вполне привычна, даже шаблонна как фигура повседневной речи, то в словосочетании «бензиновый рай» лексема рай приобретает неожиданный, непредсказуемый, интригующий читателя смысловой подтекст. Как выясняется из основного текста статьи, «мелкими шажками к бензиновому раю» - сложная метафора для моделирования прогноза о развитии экономической ситуации в ценообразовании на бензин.

В аналитическом интервью (т.е. в интервью, ориентированном на создание исторически объективного, фактически точного и системно смоделированного образа интервьюируемого) с писателем Фредериком Бегбедером заголовок имеет метафорическую природу: «Узник детства» (Ханцевич О. Эксперт. 2010. №22 (707)). Содержание интервью подводит читателя к мысли о том, что новый роман французского писателя написан под влиянием воспоминаний о детстве, влияние которого тотально настолько, что для обозначения этой власти подходит метафора «узника». Использование лексемы «узник» объясняется кроме того противоположными коннотациями (свобода - несвобода), которые присутствуют в ее семантике: массовое сознание, воспитанное в век поп-культуры на образах из триллеров, политических детективов и горячих криминальных хроник, реагирует на слово «узник» безусловным интересом. Это обеспечивает искомый интерес к основному тексту.

Таким образом, прагматическая задача приема метафоры, используемого в рамке информационно-аналитического текста, состоит в стимулировании читательского интереса к содержанию основной части, в генерировании неожиданных, острых смысловых оттенков, актуализирующих предмет сообщения, а контраст в стилевой подаче «горячего» заголовка и «холодного» текста производит эффект коммуникативного драматизма. Данные особенности позволяют авторам аналитических СМИ создавать столь необходимую современному читателю, все более и более ожидающему от массмедиа развлечения, ситуацию игровой вовлеченности в смыслообразование дискурса.

Таким образом, можно говорить о коммуникативно «сильных» местах аналитической медиакоммуникации (рамка): в то время как основная часть текста представляет собой референциально значимое содержание, рамка иллокутивную выполняет функцию воздействия, служа основным прамагмасемантическим «контейнером» субъективно-идеологизированной оценки. Неравномерность распределения референциального и коммуникативного компонентов выражена и в подборе стилистических средств: рамка чаще всего содержит яркие, даже провокативные тропы фигуры речи (метафора, метонимия, ирония, языковая игра), а основная часть аналитической статьи выдержана в модусе нейтральной констатации, ровного повествования, порой - наукообразного дискурса (в особенности это характерно для журналов «Эксперт», «D'»).

Подводя итоги, можно выделить языковые и дискурсивные средства реализации категории оценки в информационно-аналитическом медиадискурсе, идею скрытой манипулятивности жанра аналитической статьи: выдвигая аналитический подход как объективное отношение к действительности, данный жанр располагает развернутым инструментарием имплицитных средств реализации оценки, в то время как рамочные компоненты в большей степени наделены функцией эксплицитного выражения оценки.

Отметим также, что статьи на центральные макротемы и микротемы в большей степени отображают эту закономерность, а периферийная для деловых изданий тематика (общество, культура) репрезентируется в менее жестких композиционных параметрах: не столь наукообразна основная часть статьи, слабее коммуникативный контраст между нею и рамкой.

Выводы

В Главе 2 проанализированы позиции, связанные с репрезентацией референциальных и коннотативных значений в исследуемом типе дискурса. В центре внимания - такие понятия, как факт, фактуальность, модальность, объективная/субъективная модальность, средства репрезентации модальности в аналитических журналистских статьях, референциальное/коммуникативное наполнение значения слова/дискурса.

1. По мере внедрения коммуникативно-дискурсивной парадигмы в языкознание прагматика стала рассматриваться как часть семантики. Мы рассматриваем порождение и потребление смыслов в медиадискурсе как реализацию ценностно маркированной коммуникативной интенции, соответственно, значение языковых единиц интерпретируется нами как прагмасемантика. Для реализации интенции субъекты дискурса (авторы-журналисты) актуализируют оценочный потенциал языковых единиц, тем самым осложняя референцию коннотацией.

2. Пространство референции делового медиадискурса организовано по принципу отбора макротем (бизнес, капитал, деньги, финансы, рынок, предпринимательство, проект, инновации, модернизация), формирующих вокруг себя микротемы как их детализацию и дифференциацию по ряду семантических критериев: геополитический, исторический, экономический, идеологический. «Референция», ввиду аксиологизации дискурса прессы, не только отображает мир, но и создает ценностную рамку его восприятия. В деловой прессе результатом данного когнитивно-коммуникативного процесса является, с одной стороны, идентификация реципиентом потребляемого дискурса как «своего», с другой стороны, формирование деловой картины мира у той части аудитории, которая еще не полностью идентифицирует собственные ценности с ценностями деловых СМИ.

3. «Объективная» семантика делового медиадискурса, подверженная существенным контекстуальным, ситуативным деформациям, функционирует одновременно в двух планах: как достоверная референция и как субъективное дискурсивное. В целом информационно-аналитический медиадискурс сохраняет интенцию объективности, поэтому категория оценки репрезентируется в большей степени имплицитно: с помощью апелляции к прецедентным текстам, языковой игры (двойного семантического кодирования, переосмысления фразем, метафоризации), лексического повтора, контекстуальной аксиологизации отдельных лексем, использования иронического модуса и т.д.

4. В качестве одной из важных языковых категорий, позволяющих реализовать интенцию оценки, суждения о предмете речи, мы рассматриваем модальность. Из разновидностей объективной модальности наибольшей частотностью в русском деловом медиадискурсе отличается модальность действительности, реализующая интенцию достоверности, модальность долженствования (ее выбор детерминирован интенцией регламентации, создания ценностных норм деловой картины мира) и гипотетическая модальность, в которой реализуется свойственная аналитическим текстам интенция прогнозирования.

5. Субъективная модальность рассматривается на пример дискурсивных слов, функционирующих в анализируемых текстах как репрезентант имплицитной, реже - эксплицитной оценки. В русском информационно-аналитическом дискурсе дискурсивные слова выполняют роль субъективизации позиции языковой личности: они привносят иррациональную оценочность в тексты с объективистской интенцией, позволяя тем самым манипулировать сознанием читателя.

6. Семантика и средства выражения, выбор между имплицитной и эксплицитной позицией субъективной модальности будут качественно различаться в таких медиажанрах, как новостная заметка (нейтрально-безразличная модальность), эссе (широкий спектр эмотивной модальности), очерк (балансирование между рациональной и иррациональной модальностью), репортаж (контрастное сосуществование рациональной и иррациональной субъективной модальности) аналитическая статья (преобладание рациональной модальности) и пр. На примере аналитических статей в деловой прессе выделяются несколько ведущих типов языковых средств выражения: грамматические категории, дискурсивные слова, выражающие различные типы оценки: предположение, пожелание, достоверность и пр.

7. Можно заключить, что в основном тексте, репрезентирующем информационно-аналитический деловой медиадискурс, реализуется рациональная и имплицитная оценка, а в рамочных компонентах - эксплицитная и эмоциональная. Заголовочный комплекс, чаще всего метафорический, экспрессивно окрашенный, компенсирует «объективность» основного текста, претендующего на моделирование достоверного положения дел. Если основная часть текста представляет собой референциально значимое содержание, рамка выполняет иллокутивную функцию воздействия, служа основным прамагмасемантическим «контейнером» эмотивной оценки.

Таким образом, прагмасемантический анализ русского делового информационно-аналитического медиадискурса позволяет заключить, что в нем доминирует интенция «объективности», которая заимствует свои стратегии и тактики из научного, фактографического дискурсов, при этом собственно прагматический компонент значений актуализируется с помощью средств имплицитной оценки (грамматических, лексико-семантических, композиционных), влияя в итоге на аксиологическое моделирование картины мира потребителя дискурса.

Глава 3. Когнитивный анализ семантики делового медиадискурса

3.1 Деловая картина мира и деловой медиадискурс

Определяющим критерием для вычленения «картины мира» и ее фрагментов при когнитивном подходе является идея о ментальной категоризации (концептуализации) мира, которая репрезентируется как вербально, так и невербально - на уровне жестовых, поведенческих, социокультурных стереотипов. Мир членится сознанием на значимые концептосферы, компоненты которых и образуют «ментальный лексикон» человека, всегда входящего в некую социальную, этническую общность [Манаенко 2006: 42]. «Ментальный лексикон» структурирует действительность в концептах, от самых универсальных - таких как пространство, время, истина / ложь, часть / целое, свое / чужое, холод / тепло - до концептов, формирующих дискурсы, исторически обусловленные и преходящие, маргинальные и локальные («локальный дискурс» - термин Г.Г. Хазагерова, описывающий ситуации общения внутри профессиональных или прагматически мотивированных сообществ - например, «диалог врача с пациентом», «полемика ученых на конференции» [Хазагеров 2005: 19].

Картина мира - понятие, позволяющее, с одной стороны, вычленять из социального массива неидентичные друг другу группы по принципу: некий коллектив разделяет одну картину мира, другой - иную. Так, например, вычленяют общность «английская (русская, французская) нация» на основе картины мира носителей данного языка (языковая, или национальная картина мира); говорят о профессиональных и социальных картинах мира, предполагающих определенную «профдеформацию» или социальную маргинализацию, владение неким общим «ментальным лексиконом» и участие в особом дискурсе, поддерживающем локальную идентичность: картина мира медиков, бизнесменов, финансистов, компьютерщиков, моряков, музыкантов, картина мира панков, хиппи, яппи, хипстеров, «офисного планктона» и т.п. С другой стороны, коммуникация, понимание между людьми разных наций и страт только потому и возможна, что существует единая база универсальных концептов (верх/низ, свое/чужое, прошлое/настоящее/будущее, добро/зло и т.п.).

Один из дискурсов, активно влияющих на развитие концептосферы русского языка в 1990-2010-е гг., - деловой медиадискурс, являющийся одной из формаций информационно-аналитического медиадискурса. Он образуется всей совокупностью текстов деловых СМИ, транслируемых через различные технологические каналы: печать, радио, телевидение, синтетичный интернет-формат (поликодовые мультимедийные тексты). Мы анализируем тексты деловой прессы в их печатной и онлайн-презентации. С точки зрения коммуникации, деловой медиадискурс входит в более масштабный и многоуровневый дискурсивный процесс - деловое общение, которое представлено повседневной, официальной, профессиональной и массмедийной деловой коммуникацией. Безусловно, перечисленные виды деловой коммуникации не являются герметичными сферами: между ними происходит непрерывное взаимодействие, обмен ментальными (концепт) и вербальными (лексико-семантические варианты) единицами. Профессиональное общение синтезирует в себе все перечисленные формы.

Массмедийная коммуникация отличается в большинстве случаев односторонним характером (в то время как живое общение интерактивно), а на уровне дискурсивных элементов может тяготеть к любой из перечисленных форм: государственные СМИ - к конвенциональному корпоративному общению (т.е. к официальной коммуникации), специализированные СМИ - к профессиональному, универсальные СМИ - к повседневному и профессиональному деловому общению. Наиболее четко граница пролегает между повседневным и официальным деловым общением. Первое ориентировано на легкость, мобильность коммуникации, фамильяризацию отношений между коммуникантами, происходит в режиме реального времени, даже если речь идет об онлайн-общении: форум, чат, скайп (за исключением онлайн-формата переписки, где диалог носит характер отложенной коммуникации). Второе, напротив, строго иерархизировано, опирается на дифференциацию ролей в рамках служебной лестницы, максимально имперсонально (сотрудник представляет компанию, а не личное «я»). Особенности коммуникативной среды корректируют выбор дискурсивных средств. Так, профессиональная деловая коммуникация обязательно подразумевает специальные знания и, соответственно, отличается высокой частотностью профессионализмов, терминологии (ср.: волатильность, монопортфель, аффилиированные предприятия, монетаризация, девелопмент). Повседневное общение функционирует по пути оптимизации, экономии языковых средств, депрофессионализации дискурса, жаргонизации, а нередко выявления тех семантических лакун, которые замалчиваются или «эвфемизируются» с помощью терминологии в официальном дискурсе: ср. лексику профессионального vs повседневного делового дискурса 2000-2010-х гг.:

оптимизировать налоги - уходить от налогов

решить проблемы - порешать дела

официальный, легитимный бизнес (рынок, зарплата, схема) - белый

нелегитимный (рынок, зарплата, схема, деньги) - чёрный, серый

банковское платёжное поручение - платёжка

дебеторская задолженность - дебеторка

нефтяная промышленность, отрасль - нефтянка

специалисты по кадрам - эйчары (упрощ. от англ. профессионализма human resource - человеческие ресурсы)

менеджер - манагер

менеджер по продажам - продажник

перевести безналичный капитал в наличные деньги - обналичить (сущ. - обналичка)

наличные деньги - наличка, нал

стремительно приумножить капитал - сколотить капитал

незаконно заработанный капитал, переведенный в наличные деньги - чёрный нал

информация - инфа

взятка в виде процентной доли от заключения незаконной сделки - откат

передать или продать заинтересованным лицам, компаниям стратегически важную информацию о конкуренте - слить инфу

способствовать уничтожению чужого бизнеса ради финансовой выгоды - слить (бизнес, конкурентов, партнеров)

маркетинговые, конкурентные войны - разборки

незаконно извлекать процент из чужого бизнеса, защищая его от криминальных угроз - крышевать бизнес

Данный ряд контекстуальных синонимов позволяет судить о контрастирующих стилистических стратегиях при формировании профессионального и повседневного делового дискурсов: исследуемый нами сегмент медиадискурса тяготеет к полюсу «профессионализация», в то время как к полюсу «депрофессинализация», «жаргонизация» тяготеет дискурс популярной деловой («Секрет фирмы») и желтой прессы. В некоторых типах деловой прессы - тех, что больше рассчитаны на сегмент потребителя, а не специалиста - происходит конвергенция профессионального и повседневного дискурса «дела»: наряду с терминологией соседствуют жаргонизмы, реализуется популяризаторская прагмасемантика («Секрет фирмы», «D'»). Данные наблюдения важны для осмысления того места, которое занимает в деловой коммуникации дискурс деловой прессы: он служит налаживанию профессиональной коммуникации в массовом масштабе, т.е. несет цивилизационную миссию, формирует картину мира, в которой бизнес, предпринимательство, дело имеют «человеческое лицо» и подчиняются конвенциям деловой этики, формирует определенные стереотипы коллективного речевого поведения.

Итак, «когнитивная лингвистика исследует ментальные процессы, происходящие при восприятии, осмыслении и, следовательно, познании действительности сознанием, а также виды и формы их ментальных репрезентаций». Исследовательская цель, соответственно, формулируется в рамках семантико-когнитивного подхода как «моделирование содержания и структуры концептов» [Попова 2010: 12], поскольку «исследование семантики языковых единиц, объективирующих концепты, позволяет получить доступ к содержанию концептов как мыслительных единиц» [Попова 2010: 19]. Исследуя динамику изменений в «номинативной плотности» концепта «дело», нельзя не обратить внимания на актуализацию различных лексико-семантических вариантов, ассоциатов, метафор и других средств репрезентации данного концепта с середины 1990-х гг. по настоящее время, что свидетельствует о возросшей коммуникативной значимости «деловой» картины мира.

В центре нашего внимания - дискурс деловой прессы, представляющий письменную разновидность делового медиадискурса. По нашей гипотезе, именно в деловой прессе наблюдается стремительный процесс актуализации концепта «дело», возрастание «номинативной плотности» (термин В.И. Карасика) его языковых репрезентаций [Карасик 2002: 111]. На это указывает резкий рост количества контекстов употребления лексемы «дело» (ср.: издательство «Дело», специализирущееся на экономической, социологической литературе), а также атрибутив «деловой» (деловая этика, деловая риторика, деловой человек и т.п.), используемых не только в текстах, но и в нейминге (англоязычный термин: брендирование компании через акт номинации) - ср.: общероссийская общественная организация «Деловая Россия» (учреждена в 2001 г.); журналы «Деловой квартал», «Деловой Петербург»; транспортная компания «Деловые линии», строительная компания «Деловой мир», внедрение новых междисциплинарных предметов в образовании: деловая этика, риторика, коммуникация, психология. Выбор лексемы в качестве единицы маркетингового нейминга свидетельствует о его популярности, повышении социального статуса, эффекте узнаваемости, большом символическом капитале.

В 1990-х формируется «деловая пресса» - новый для постсоветской культуры тип прессы, а следом - и деловой медиадискурс (в информационное обслуживание делового сообщества вовлекается устный радио-дискурс, мультимедийные теле- и онлайн-дискурсы). Соответственно, привлекается внимание исследователей к данной отрасли журналистики, что иллюстрируется резким ростом научных и научно-популярных работ в этой области. Если в 1997 г. это явление культуры - безусловно, социолингвистическое по своей природе - еще обсуждалось экспертами как только зарождающееся, рассматривались перспективы развития деловой прессы (см.: [Деловая пресса 1997]), то в 2000-х гг. уже сформировались ее лидеры с сотнями тысяч подписчиков, десятками региональных отделений, что говорит о небывалом расширении аудитории, востребованности данного типа текстов (см.: [Голикова 2009], [Еременко 2006]). Это, в частности, газета «Коммерсантъ», журналы «Деньги», «Власть» (издательский дом «Коммерсантъ»), газеты «Деловой квартал», «Деловой Петербург», «Ведомости», «РБК daily», журналы «Эксперт», «D'», «Дело», «Бизнес-журнал». Обратим внимание на то, что термины «бизнес-пресса» и «деловая пресса» нередко используются как синонимичные понятия (см.: [Голикова 2009: 4]), а концептосфера в трудах лингвистов описывается чаще через определяющее слово «бизнес» и / или «экономика» (ср.: [Томашевская 2006], [Крюков 2012], [Киселева 2013], [Жандарова 2014]). Однако, как будет показано далее См. параграф 3.2., полного семантического совпадения между русским словом «дело» и иностранным словом «бизнес» нет: существует лишь несколько пересекающихся сем.

Можно говорить о феномене подлинного возрождения деловой прессы на рубеже XX-XXI вв., развитие которой было прервано эпохой социализма (когда деловая пресса была представлена лишь специализированными отраслевыми изданиями): неслучайно названия ряда новых изданий заимствованы или адаптированы из дореволюционных реалий - существовали такие газеты и журналы, как «Дело», «Банковское дело», «Деловой листок», «Деловая газета», «Деловая Россия», «Деловой Петербург», «Коммерсантъ». Конец XIX - промышленный и финансовый подъем в России. Газета или журнал деловой тематики определяется в теории журналистики как «деловое издание, обслуживающее интересы бизнеса, государственных элит, профессиональных сообществ» [Голикова 2009: 25]. О росте «номинативной плотности» концепта «дело» свидетельствует и статистика, представленная в Национальном корпусе русского языка Колебания частотности употребления ключевых репрезентантов концепта «дело» - концептов «дело» и «деловой» - будут проанализированы в параграфе 3.2.. Л.Б. Голикова прослеживает процесс искоренения деловой прессы в связи с социокультурными переменами 1917 г.: «В начале XX века <…> рост российской экономики стимулировал увеличение количества деловых газет и журналов. Широкое распространение в то время получили ведомственные, экономические, финансовые, отраслевые, аграрные деловые журналы. <…> Но революции 1917 г. привнесли серьезные изменения в систему периодической печати России. За первые два года после Октябрьской революции было закрыто 170 журналов и газет. Подавляющее большинство оставшихся изданий было превращено в сеть изданий органов партийных комитетов и местных Советов. В журнальной сфере в это время происходили неоднородные процессы. Деловые издания общего интереса, публиковавшиеся до революции, прекратили свое существование, потому что исчезла их целевая аудитория (предприниматели, финансовая элита и т.д.), на которую они были ориентированы, и прекращено их финансирование. Были закрыты и дореволюционные ведомственные и специализированные журналы, уступив место печатным органам большевистских ведомств» [Голикова 2009: 23-25].

Выделяют два вида деловой прессы - «универсальную, адресованную достаточно широкой аудитории, и специализированную, которая освещает проблемы отдельного сегмента экономики, ориентируется на профессионалов той или иной отрасли» [Толстунова 2009: 7]. Подчеркнем, что в фокусе нашего исследования - универсальная деловая пресса, дискурс которой наиболее чутко реагирует на изменения в языковом сознании массовой аудитории.

В советской культуре, ориентированной на генерацию и воспроизводство ценностей коллективизма, журналистика общалась с читателем по риторическому принципу «отсылки к авторитету» - партии, генерального секретаря, мифического «народа», «прогрессивного человечества» и других безличных, но идеологически не оспариваемых инстанций. Новая деловая журналистика создает убедительный социальный миф, основанный на принципе противопоставления социалистическим ценностям - это мифы о «свободной конкуренции», демократии как политической системе равных возможностей, личностно-ориентированной культуре и пр. Деловая пресса, пожалуй, более всего подпадает под модель СМИ как «четвертой власти»: в отличие от «инструментальной» (идеологически зависимой) функции в социалистической общественной системе, деловые СМИ реализуют концепцию открытого общества. Как пишет М.В. Шкондин, основными критериями такого типа общества являются:

1) господство «критического мышления»;

2) установка на «диалог и право»;

3) открытость «своему будущему» [Шкондин 2008].

Аудитория данного типа изданий формировалась из участников и лидеров новых, рыночных, процессов экономики, а результатом многолетней либеральной позиции стало формирование активной гражданской общности, аналогичной западному «среднему классу». В отличие от радикально ориентированной прессы, в жанровом плане продвигающей авторскую эссеистику («Независимая газета»), деловые СМИ опирались и опираются в основном на модели объективного информирования экспертного типа и профессиональной аналитики. Именно такой тип дискурса коррелирует с установками «делового» сознания, деловой картины мира.

Что мы называем «деловой» картиной мира? Семантика функционирует таким образом, что «словарное» значение слова обогащается коннотациями социального опыта, коммуникативного по своей сути, - так созидаются исторически актуальные «смыслы». Попадание слова в тот или иной дискурс может настраивать и перенастраивать его смысл за счет метафоризации, контекстуальных трансформаций семантики. Как справедливо отмечает Н.Ф. Алефиренко, «способ и характер вербализации когнитивных структур определяется типом дискурсивного мышления, имеющего изначально социокультурную основу» [Алефиренко 2005: 8]. Исследователь пишет о «дискурсивном поведении», синтезирующем в себе ментальное и вербальное. Существуя в пространстве языка, человек постоянно бытует на границах и внутри одновременно нескольких дискурсов, но один-два из них сохраняют для языковой личности приоритет. Вычленяя «деловую» картину мира в общей языковой картине, мы тем самым вычленяем сегмент языкового сознания и речевого поведения, ориентированного на концептосферу «дело».

В новейших диссертационных и монографических исследованиях картина мира, которую мы обозначили как «деловая», чаще представлена лингвокогнитивными сегментами, не покрывающими ее концептуального содержания полностью. Так, вычленяют «экономическую терминосистему» [Пушкарева 2006], отображающую функционирование специализированной лексики в профессиональном контексте; «экономический (медиа)дискурс» (с сосредоточением на лингвопрагматике экономической коммуникации в академической или медиасреде [Степанова 2007; Томашевская 2000]; «бизнес-экономический дискурс» «экономическую картину мира» [Томашевская 2000], «концептосферу экономики» [Томашевская 2000], «экономический дискурс» [Крысов 2014]. Понятие «деловая картина мира» появляется в некоторых работах, посвященных профессиональной или, более широко, деловой коммуникации [Юсупова 2011].

Понятие «экономической картины мира» обладает ограниченной областью функционирования, т.к. оно связано с профессиональной (экономической) деятельностью. «Деловая картина мира» и деловой дискурс (как было показано в начале параграфа) охватывает гораздо более обширную концептосферу, поскольку, с одной стороны, отображает аксиологически маркированную обыденную картину мира (т.е. включена как концептуальный фильтр в моделирование повседневности); с другой стороны, она в качестве необходимых компонентов включает экономическую, политическую, профессиональную, научную картины мира, которые служат в роли ориентирующих ценностных векторов деятельности (деловой жизни) языковой личности.

Итак, русская деловая картина мира зарождается лишь к концу «лихих девяностых»: на протяжении предшествующего десятилетия бизнес и любая деловая активность ассоциировались по большей части с криминогенными явлениями, циничной поведенческой моделью, необходимостью «улаживать дела» в условиях едва складывающейся юридической базы и рыночной системы. Полноправное время позитивно воспринимаемой «деловой картины мира» приходит в период относительной стабилизации общества 2000-х гг., когда становятся востребованными процедуры диагностирования, прогнозирования экономических и политических явлений, стратегического планирования, наступает время долгосрочных инвестиций, «проектов», «длинных денег». Ключевые смысловые характеристики «деловой картины мира» - предприимчивость, прагматизм, установка на получение выгоды, рациональное восприятие времени, оптимизм, экспансия, управление саморазвитием, конструктивность, коммуникабельность (подробнее см: [Ширяева 2012; Ширяева 2013]).

Экономический, коммерческий прагматизм как тип социального поведения уже был осмыслен в западной теории: он связан с термином homo economicus («человек экономический»). Происхождение понятия приписывают Дж.С. Миллу, хотя, как отмечает Дж. Перски в статье «Этология человека экономического» (The Ethology of Homo Economicus), тот никогда не использовал это словосочетание: термин появился лишь в дискуссиях вокруг его идей [Perski 1995: 222]. Так, уже в 1888 г. впервые зафиксировано употребление термина в работе Дж.К. Ингрэма по политэкономии, где он критикует Милла за абстрактность построений, воздвигнутых вокруг не реально существующего, а воображаемого типа «животных, делающих деньги» (money-making animals) [Perski 1995: 222]. Однако сам Дж.С. Милл подчеркивал, что речь идет всего лишь о социальной модели и, так или иначе, именно он выявил одну из сторон в деятельности и образе мышления цивилизованного человека - в частности, ориентацию на наживу, приумножение капитала, которая может перерасти в самостоятельную ценность.

Для понимания природы деловой картины мира важно, что в рамках экономической теории было сформулирована аксиология, этика, определяющая поведение и, соответственно, дискурс «человека экономического», который из области бизнеса транспонировался на все жизненно важные сферы. По сути, речь идет именно о специфической концептуализации мира. В русском деловом дискурсе, развивающемся в 2000-2010-е гг., можно выделить объектную и субъектную семантику деловой картины мира: объектная описывается референцией, связанной с концептами дело (бизнес), рынок, капитал, проект, деньги, успех, конкуренция, субъектная - с лингвотипажами (термин В.И. Карасика [Карасик 2009: 176-190]) бизнесмен, банкир, олигарх, эксперт, консультант, менеджер, успешный человек, деловой человек, финансист, карьерист, лидер.

Жизненная философия прагматизма предполагает внедрение буржуазных ценностей не только в сферу публичной коммуникации (бизнес-коммуникация, политическая коммуникация), но и в область межличностной коммуникации. Это отображается на изменении коннотаций и контекста интерпретации, например, семейных отношений или культурных ценностей (переориентация на идеалы конкуренции, лидерства, финансовой выгоды и пр.). Так, можно проследить как в деловой прессе указанного периода все чаще события культуры и явления искусства трактуются исключительно в ценностной шкале капиталистической идеологии, подпадая под критерии коммерческой успешности, инвестиционной привлекательности, популярности, попадания в «топ» различных рейтингов.

Слова «рынок» и «бизнес» доминируют в деловой картине мира, репрезентируя капиталистический порядок социального мироустройства. Вот наиболее частотные слова, которые отличаются высокой лексической сочетаемостью (ср.: рынок ценных бумаг, свободный рынок, потребительский рынок, финансовый рынок, арт-рынок, оптовый рынок, рост рынков, развитие рынка, стагнация рынка, субъект рынка, рыночные отношения и т.д.; растущий бизнес, частный бизнес, риски бизнеса, проблемы бизнеса, страховой бизнес, русский бизнес, малый бизнес, крупный бизнес, монополист рынка, купить часть бизнеса, поднять бизнес, и т.д.).

Так, А.П. Чудинов характеризует когнитивные механизмы языковой метафоры следующим образом: «При когнитивном подходе метафора рассматривается как способ мышления, средство постижения, рубрикации, представления и оценки какого-то фрагмента действительности при помощи сценариев, фреймов и слотов, относящихся к совершенно иной понятийной области. Метафора создает возможность использовать потенции структурирования сферы-источника при концептуализации новой сферы. Специфика такой концептуализации во многом зависит от национального, социального и личностного сознания. Метафоры - это проявление аналоговых возможностей человеческого мышления, они заложены уже в самой интеллектуальной системе человека, это особого рода схемы, по которым человек думает и действует» [Чудинов 2013: 18].

Можно отметить и стилистическое явление контекстуальной, метафорической антропоморфизации неодушевленной семантики на примере лексем «рынок», «бизнес», «капитал», «банк» в дискурсе деловой прессы. Антропоморфизация существительных с неодушевленной и абстрактной семантикой свидетельствует о высоком уровне вовлеченности обозначаемых концептов в эмоциональную жизнь человека, о контекстуальной аксиологизации семантики.

Ср.:

- бизнес поднимается, замер, бизнес без страха и упрека, бизнес не идет на сборы;

- рынок замер на взлете, воспринял это известие с облегчением, растет / загнивает, рынку угрожают, рынки волнуются, издательскому рынку не хватает воздуха;

- банки садятся на диету, вступили в войну;

- бегут капиталы, бегство капитала, горячий капитал.

Так, антропоморфные метафоры, характеризующие рынок, нанизываются одна за другой в статье Д. Желобова «Рублю не помогает даже нефть» (Ведомости. 24.10.2014): «рынок растерян», «рынок чувствует себя беззащитным», «рынок сказал “спасибо” и стал заботиться о себе сам». Подобное языковое явление - в ряде других статей. Например, в статье «Прет, прет, прет!» (обратим внимание на эмоциональную экспрессивность заголовка): «российский рынок акций <…> проигнорировал обращение Португалии за финансовой помощью к Евросоюзу» (D'. 2011. №7 (119)); в статье «Издательскому рынку не хватает воздуха»: помимо антропоморфной метафоры в названии встречаются метафоры внутри текста: «рынок впитывал книги как губка» (РБК daily. 23.01.2006). В последнем примере реализована игра слов, окказионально интерпретирующая имплицитную семантику сразу трех фразеологизмов: `впитывать знания как губка' - `впитывать, как губка' - `поглощать книги' (когнитивная метафора с источником-сферой «еда»: пожирать, поглощать книги). Здесь осуществляется актуализация внутренней формы устойчивого сочетания `впитывать (нечто) как губка' - т.е. в буквальном смысле, физически, что-то впитывать в себя, поглощать: подобно тому как губка впитывает влагу, рынок «поглощает» книги (через глагол «впитывать» и существительное «книги» активизируется языковая память о семантике фразеологизмов «поглощать книги», «книжный червь»).

Таким образом, мы видим, что неодушевленное существительное наделяется свойствами человека - способностью переживать эмоции, говорить и даже «заботиться о себе». Уподобление «рынка» или «бизнеса» человеку рождает биоморфные, психологизированные метафоры: экономическая, финансовая депрессия, рынок впал в депрессию и т.п. Особая негативная экспрессивность в метафорике характерна для статей, посвященных кризисным явлениям на рынке.

Для деловой картины мира характерно наделение положительной оценкой личности, вовлеченной в «бизнес» и «рынок» (ср.: у него свой бизнес, он создал свой бизнес, перспективный бизнес, дорогой бизнес). Напротив, неспособность вести, поднять, удержать бизнес (рынок) оценивается негативно.

В целом деловая пресса конца 1990 - начала 2010-х гг. отображает новое жизнеощущение существенной части россиян в постсоциалистический период - это изменение установки с пассивного потребления неизменного и ограниченного набора государственных льгот и благ на активное построение собственного «проекта», способного к развитию, но и подверженного рискам. Однако заметный процесс глобализации, а вернее, вестернизации русской языковой картины мира в указанный период, проявившийся в актуализации концепта «бизнес», проходил и продолжает развиваться довольно сложно, как всякий лингвокультурный процесс адаптации «чужой» картины мира. Сопоставительный анализ русского концепта «дело» и англо-американского концепта business позволит далее выявить зоны концептуального подобия и растождествления.

Мы рассмотрим деловой информационно-аналитический медиадискурс как специфическую область вербализации концепта «дело». Деловая пресса, деловая этика, деловой человек - неделовой человек, вести дела, свое дело, рассмотреть по-деловому, бизнесмен, деловая этика, деловая активность: все эти лексико-семантические варианты, употребляемые в исследуемых изданиях с положительной коннотацией, репрезентируют семантику концептосферы дела. Кроме того, она взаимодействует с целым рядом семантически и контекстуально близких концептов, формирующих деловую картину мира, среди них: проект, деньги, эксперт, успех.

3.2 «Дело» как базовый концепт в деловой картине мира

В целях концептуального анализа семантики концепта «дело» рассмотрим диахронический и синхронический аспект. Лексикографический анализ концепта «дело» позволяет выявить ключевые семы слова «дело», однако не все из них равноправно участвуют в моделировании когнитивного конструкта в рамках деловой картины мира. Согласно «Русскому семантическому словарю» [РСС], основные значения данной лексемы сводятся к следующим (по ходу рассмотрения семантики мы привлекаем различный материал из паремиологического фонда русского языка, «Русского сопоставительного ассоциативного словаря» Г.А. Черкасовой [РСАС 2008], русской классической литературы и пр.):

1. Дело (деятельность, занятость, активность) (положит.) /безделье, праздность

Ср.: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей» (А.С. Пушкин): «дельный» человек противопоставлен праздному, хотя в контексте цитаты Пушкина утверждается возможность сочетания противоположностей (что лишь подчеркивает стереотипность» правила», согласно которому дело и праздность - слова-антонимы). Одна из версий характерной для данной семантической антиномии пары лингвотипажей (деловой, «дельный», деятельный человек vs сибарит, гедонист, созерцатель, лентяй, тунеядец) представлена, например, в романе И.А. Гончарова «Обломов»: это Штольц vs Обломов. В обыденном русском сознании деловитость оценивается амбивалентно. С одной стороны, сказывается наследие многовекового крепостного права, сформировавшее скептическое отношение к любой предприимчивости, поскольку плоды труда и дела почти не принадлежали крепостному, а судьбой его всецело распоряжался помещик. Наследие этого пассивного менталитета отчасти сохранилось и при социалистическом строе, когда собственность была государственной, а следовательно, условия для материального преуспевания были минимальными: тогда появились выражения «инициатива наказуема», «тебе что, больше всех надо»: контекстуальным паремиологическим синонимом здесь выступает поговорка «моя хата с краю». Отрицательная коннотация содержится и в лексико-семантическом варианте «додельный».

Действительно, патриархальный уклад способствовал позитивной оценке «дела» в случаях, когда речь шла о «хозяине», управляющем имения, а впоследствии, по мере развития буржуазной экономики (банки, промышленность) - о предпринимателе. Ср., например, описание патриархального мира в «Семейных хрониках» С.Т. Аксакова: «дело», «деловой», «дела» - все эти лексемы употребляются в контекстах с положительной коннотацией:

«Дедушка был знаток всякого хозяйственного дела» [Аксаков 1987: 29];

«Он был озабочен, погружен в хозяйственные дела» [Там же: 43];

«Он был человек толковый, ловкий, и в то же время твердый, деловой. Все единогласно называли его хозяином <…> в глазах многих имел репутацию выгодную» [Там же: 33];

«Одним словом, дело удалось превосходно. В следующие два года Куролесов наделал чудеса по устройству имения жены своей, что неоспоримо доказывало его неусыпную деятельность» [Там же: 43];

«Все было устроено богато и прочно» [Там же: 44].

Положительное восприятие деловой хватки отражается также в таких паремиях, как «делу время - потехе час», «конец - делу венец» и пр.

2. Официальная документация, фиксирующая состояние ведения профессиональной деятельности в соответствии с нормативной, законодательной базой, этикой корпоративной культуры.

Ср.: «деловая письменность», «деловая корреспонденция», папка «Дело №». Отсюда обозначение стиля: «официально-деловой». В данном значении прилагательное «деловой» ассоциируется с предельно жесткой регламентацией выполнения дела, шаблонностью, стандартизацией, недопустимостью вольных трактовок, «инициативы», «творчества».

3. Область юридической деятельности

1) Дело - досье

Досье [фр. dossier букв. дело, бумаги] - совокупность документов, материалов, относящихся к какому-л. делу, вопросу, а также папка с такими материалами.

2) Дело - судебная тяжба, судебный процесс

Процесс в значении `судебное дело; порядок осуществления деятельности следственных, административных и судебных органов' [НСИС: 13292].

Ср. также контексты употребления лексемы в юридическом дискурсе: «казус» - юр. сложное, запутанное дело [НСИС: 6640]; «кляуза» - [польск. klauza] в одном из значений: мелкое судебное дело, тяжба [НСИС: 7480]; апелляция [лат. appellatio обращение, жалоба] в значении `одна из форм обжалования судебного решения в вышестоящий суд, который имеет право пересмотреть дело по существу' [НСИС: 1276] (ср. кассация, кассационная жалоба).

Ср.: пока суд да дело, не тяни это дело, не затягивай дела.

Синоним «дела» в данном значении, устаревшее слово «тяжба» (тж. «тяжебное дело») своей внутренней формой отображает представление о трудности, временной протяженности, неподъемности судебного процесса для человека.

4. Дело - афера - авантюра (отриц.)

Авантюра [фр. aventure] - в значении `рискованное, сомнительное предприятие, рассчитанное на случайный успех; дело, предпринимаемое без учета реальных возможностей, напр. Военная а., экономическая а.' [НСИС: 96].

Афера [фр. affaire] - дело. Приобрело в русском языке отрицательную коннотацию. Ср.: провернуть дельце, сомнительное дельце, скользкое дело, мокрое дело (см. ассоциаты «дела» в «Русском ассоциативном словаре»: [Черкасова 2008]). Ср. также отриц.: аферист, авантюрист / делец, деляга.

5. Дело как отрасль профессиональной деятельности:

Инженерное, горное, военное, бухгалтерское, издательское, типографское, ювелирное дело. Нейтральные коннотации.

6. Синоним иностранного слова «бизнес».

Для понимания прагматического менталитета «человека экономического» актуальны 1, 5 и 6 значения лексемы «дело»: именно в них сконцентрированы представления о предприимчивом отношении к деятельности (1), вовлеченности в нее, высоком уровне компетентности (5), способности вести экономически целесообразную, приносящую доход деятельность (6). Важно также принять во внимание иностранное слово «прагматизм», означающее одновременно и направление в американской философии, ориентированное на изучение эмпирических данных, и практическое отношение к жизни, сопряженное с ценностями пользы, выгоды, расчета, успеха: прагматизм - от греч. pragma - «дело».

Характерно, что в современных отечественных лингвистических дискурса сохраняют актуальность два значения атрибутива «деловой»: значение 2 (`официальная документация') и значение 6 `синоним иностранного слова бизнес'. Именно поэтому часть работ посвящена официально-деловой коммуникации, «деловому дискурсу» (ср.: [Ширяева Т.А. 2014], [Храмченко 2014], [Стеблецова 2015]), а часть, рассмотренная нами во Введении и 3-й главе, - деловому медиадискурсу.

Деловая картина мира - это картина мира прагматика. Деятельность носителя делового сознания вовсе не обязательно связана с бизнесом: это лишь одна из сфер применения практического ума - «деловым» является собственно подход такого человека к жизни: ко времени, которым следует целесообразно управлять, использовать его с выгодой («тайм-менеджмент»), вкладывать временной ресурс в саморазвитие (жизненный путь как «карьера»); к людям (они - «человеческий капитал»); к собственным эмоциям (они должны быть созидательными, конструктивными, здоровыми, чтобы способствовать самодисциплине): ср. выше в цитате С.Т. Аксакова: человек «твердый, деловой») и т.п. Семантика слова «бизнес», как уже было продемонстрировано другими исследователями, в русском языке имеет более узкий набор сем, чем в оригинальном английском business: в современном русском языке «бизнес» в основном ассоциируется с предпринимательской деятельностью по приумножению частного (или государственного) капитала, в то время как английское business по широте и охвату смыслов сближается с русским словом «дело», пересекаясь с ним в ряде сем (см. подробно: [Крюков 2009]; [Крюков 2012]).

Для точного представления о «номинативной плотности» концепта дело в в синхроническом аспекте мы изучили частотность словоупотреблений слова «деловой», опираясь на данные Национального корпуса русского языка [НКРЯ]: основной корпус (хронологический срез: 1880-2013 гг.), газетный корпус (2000-2013 гг.). Выбор именно этого лексико-семантического варианта вербализации концепта связан с тем, что лексема «дело» при статистическом анализе отображает ряд неспецифических для анализируемой картины мира смыслов. «Дело» охватывает ряд сем, связанных с абстрактным, процессуальным смыслом лексемы, а семы «бизнес», «сделка», «предпринимательская деятельность», «деятельность» актуализированы значительно реже, в основном же - именно в деловой прессе или в повседневном деловом дискурсе. В то время как прилагательное «деловой» выдвигает именно эту сему. Атрибутив «деловой» содержит выраженную оценку качеств: прагматичность, предприимчивый, относящийся к делу (деятельности, профессии и т.п.), что составляет смысловое ядро концепта «дело».

Анализ хронологической динамики частотности словоупотреблений в основном корпусе: за период 1800-2013 гг. - 1545 документов, 2467 вхождений. Распределение по годам (частота на миллион словоформ, мы пранализировали диаграмму из НКРЯ) дает нам такую картину:

- первый заметный всплеск приходится на период 1880-1900 гг.: это период экономического роста, становления сельского хозяйства после отмены крепостного права, формирование буржуазного менталитета, отличающегося от помещичье-крепостного установкой на риск, свободную предпринимательскую деятельность, хозяйственную самостоятельность, новаторство;

- второй период резкого подъема частотности охватывает 1908-1922 гг.: именно на эту пору, несмотря на негативные последствия 1917 г., приходится расцвет русской деловой прессы как универсального характера, так и специализированного - всевозможные банковские, биржевые «листки»);

- после 1922 г. следует сокрушительное снижение уровня частотности, достигающее в нижней точке (1943 г.) уровня начала XIX в.;

- подъем наблюдается на переломе Отечественной войны - после 1943 г. и следует затем вплоть до 1957 г.;

- серьезный спад - в период 1958-1964 гг.;

- следующий пик - 1979 г. (усиление предпринимательских настроений в обществе, рост частной инициативы, позитивные коннотации);

- последний пик - 2001-2003 гг. - бум деловой прессы, экономический подъем в России, оживление деловой активности.

Количественные показатели в газетном корпусе свидетельствуют о значительно более высоком уровне присутствия слова в современном медиадискурсе: 3274 документа, т.е. более чем в 2 раза выше, и 3999 вхождений, т.е. выше в 1,5 раза (обратим внимание: в НКРЯ собрана разная пресса, деловые издания представлены наравне с развлекательными, официальными и мн. др., что делает результаты еще более универсальными, всеобщими на современном срезе языка). Итак, динамика словоупотреблений прилагательного «деловой» такова: