Уголовная юрисдикция в международном праве: вопросы теории и практики

Пункты 2 и 3 статьи 17 определяют критерии нежелания и неспособности государства осуществлять судебное разбирательство на национальном уровне. Для определения нежелания государства такими критериями выступают:

- судебное разбирательство проводится с целью оградить соответствующее лицо от уголовной ответственности;

- имела место необоснованная задержка с проведением судебного разбирательства, которая несовместима с намерением предать соответствующее лицо правосудию; и

- компетентный внутригосударственный судебный орган не является независимым и беспристрастным.

В качестве критерия, определяющего неспособность государства осуществить судебное преследование, отмечается полный либо существенный развал или отсутствие судебной системы, когда государство не имеет возможности вести судебную процедуру.

Статья 18 Статута является другим проявлением принципа комплементарности. Она требует, чтобы перед тем, как дело будет разбираться в Суде по инициативе Прокурора, он известил все государства, участвующие в Статуте, и те государства, которые обычно осуществляли бы юрисдикцию в отношении данных преступлений. Только в случае обращения Совета Безопасности ООН (ст.13(Ь)) нотификация не требуется. Во всех остальных случаях государство, которое имеет юрисдикцию, может информировать Суд, что оно расследовало или расследует дело. В этом случае Прокурор передает расследование в компетенцию государства, за исключением тех случаев, когда Палата предварительного производства разрешает проведение расследования Прокурору.

Статья 19 регулирует порядок подачи протестов в отношении приемлемости дела к производству Судом, статья 20 исключает дублирование уголовного преследования и судопроизводства на национальном и международном уровнях, а статья 53 - допустимость расследования в соответствии с нормами статьи 17. Ряд положений, конкретизирующих определение приемлемости дела к производству Судом содержатся также в Правилах процедуры и доказывания (глава 3).

Исходя из установлений Римского Статута, можно выделить следующие этапы производства в Международном уголовном суде, которые имеют в своей основе принцип комплементарности:

- возбуждение расследования, которое предпринимается Прокурором, если дело было передано государством-участником; Советом Безопасности либо по собственной инициативе.

- направление Прокурором уведомления о намерении возбудить расследование всем государствам-участникам и тем государствам, которые обычно осуществляли бы юрисдикцию в отношении преступления. Эти государства в течение месяца должны проинформировать Суд о том, расследовали ли или расследуют они это деяние. В этом случае Прокурор передает дело государству.

- при наличии достаточных оснований для возбуждения расследования, Прокурор обращается в Палату предварительного производства в просьбой дать соответствующую санкцию (обращение следует даже в том случае, если дело расследуется государством).

- Палата предварительного производства может разрешить Прокурору проведение расследования либо отказать ему, что может быть обжаловано в

Апелляционной палате либо заинтересованным государством либо Прокурором.

- при наличии достаточных доказательств, Прокурор обращается в Палату предварительного производства с просьбой выдачи ордера на арест или приказа о явке в Суд.

- после предоставления лица в распоряжение Суда либо после его добровольной явки в Суд, Палата предварительного производства проводит слушание по вопросу об утверждении обвинений, по результатам которого Президиум может создать Судебную палату, которая будет отвечать за проведение последующего разбирательства.

Соответственно, принцип комплементарности наиболее ярко проявляется на первом этапе судебного разбирательства, которым является возбуждение расследования и определение приемлемости дела к производству Судом.

Главным внутренним органом в структуре Международного уголовного суда, запускающем механизм принципа комплементарности, является Канцелярия (Офис, Бюро) Прокурора. Ее возглавляет Прокурор, избираемый сроком на девять лет (с 2012 года - Фату Бенсуда). Согласно статье 13 Статута, Суд имеет правовые основания для осуществления юрисдикции в трех случаях: а) вследствие передачи ситуации государством- участником; б) в случае передачи ситуации Советом Безопасности ООН на основании главы VII Устава ООН; в) по инициативе р^рто motu Прокурора. При этом право proprio motu предоставляет последнему широкие возможности для возбуждения судебного производства, однако для их реализации необходима санкция Палаты предварительного производства (ст.15)

К настоящему времени четыре государства-участника Римского Статута сами передали на рассмотрение Суда ситуации, связанные с событиями, произошедшими на их территории - Уганда, Демократическая

Республика Конго, Центральноафриканская Республика и Мали («self- referral» states). Совет Безопасности ООН передал Суду ситуации в регионе Дарфур (Судан) и в Ливии. Наконец, Палата предварительного производства санкционировала Прокурору начать расследование по собственной инициативе в контексте ситуации в Кении, Кот-д'Ивуаре и Грузии.

Внутренняя организация самой Канцелярии Прокурора зависит от исполнения необходимых функций: в общем смысле, она делится на три отдела, исполняющие специфические роли на всех стадиях судопроизводства

- от предварительной экспертизы обращения, до поддержания обвинения в Суде - Отдел расследования; Отдел юрисдикции, комплементарности и сотрудничества; Отдел обвинения.

Второй отдел (Jurisdiction, Complementarity, and Cooperation Division Department (JCCD)) делает экспертизу обращения на предмет возможности доведения ситуации до полного расследования. Сама экспертиза проходит четыре этапа (ст.53(п.1)), где определяются:

- обзор информации, полученной из различных источников о совершении международных преступлений;

- наличие юрисдикции (в том числе предметной, временной, территориальной и персональной);

- приемлемость (включая вопросы комплементарности и критерий тяжести преступления);

- «интересы правосудия» .

4.2.1 Механизм позитивной комплементарности в практике Международного уголовного суда

В 2009 году в рамках Канцелярии (Офиса) Прокурора МУС была утверждена Стратегия обвинения 2009-2012, согласно которой принцип комплементарности имеет два измерения: один - связанный с тестом о приемлемости, а второй - с концепцией «позитивной» комплементарности.

В целом, Стратегия базируется на четырех основных принципах, это:

- позитивная комплементарность;

- сосредоточенность на расследованиях и судебных разбирательствах;

- защита интересов потерпевших; и обеспечение максимальной эффективности работы Офиса.

В документе сказано, что в соответствии со Статутом МУС, государства несут основную ответственность за предотвращение и наказание преступлений на своих территориях. В этой связи, вмешательство Офиса является исключительным - только в тех случаях, когда государства не проводят добросовестные расследования и судебные преследования. Этот принцип комплементарности имеет два аспекта: а) тест о приемлемости, определяющий наличие национального судопроизводства и его соответствие рассматриваемому Судом вопросу; и б) концепция позитивной комплементарности в качестве политики активного сотрудничества, нацеленной на стимулирование национальной юрисдикции (пункт 16).

По смыслу Стратегии, «позитивный» подход к комплементарности означает, что Канцелярия (Офис) Прокурора будет поощрять независимые беспристрастные расследования преступлений во всех странах (в том числе в государствах, связанных с ситуацией), поддерживая активное сотрудничество, но без привлечения финансовых и технических ресурсов. Помощь со стороны Офиса должна выражаться: а) в предоставлении информации, собранной Канцелярией, национальным компетентным органам по их требованию в соответствии со статьей 93(п.10) Статута, при условии наличия заслуживающей доверия локальной системы защиты судей и свидетелей; б) в привлечении национальных правоохранительных органов для участия в расследовании, проводимом в рамках Канцелярии; в) в предоставлении информации о расследованиях Офиса органам, связанным с посреднической деятельностью, например, специальным посланникам ООН с целью поддержания национальных мероприятий в контексте расследования;

г) в содействии проведения отдельных организационных мероприятий и налаживании контактов (пункт 17).

Концепция позитивной комплементарности была включена в официальные документы и вошла в повестку дня Конференции государств- участников по обзору Римского статута, проведенной в Кампале с 31 мая по 11 июня 2010 года.

Резолюция «Комплементарность» была одной из первых из общего числа всех принятых актов данного форума. В ней указано, что участники Конференции признают: главную ответственность государств в расследовании и пресечении серьезных преступлений, вызывающих озабоченность мирового сообщества (п.1); необходимость осуществления дополнительных мер на национальном уровне по организации помощи со стороны мирового сообщества (п.3); желательность оказания государствами помощи друг другу в укреплении отечественного правопорядка и организации расследования и уголовного преследования международных преступлений на национальном уровне (п.5).

Концепция позитивной комплементарности получила также свое отражение в принятых впоследствии стратегических планах деятельности Канцелярии Прокурора на 2012-2015 и 2016-2018 годы.

Комментируя введение концепции позитивной комплементарности, зарубежные исследователи расходятся во мнениях.

С одной стороны, предполагается, что «идея информирования государств о предварительном расследовании МУС должна заставить внутренние органы наращивать внутренние усилия для проведения собственных национальных расследований». «Позитивная комплементарность является инструментом для большего укрепления внутренней юрисдикции», который позволит государствам «активно проводить собственные расследования с тем, чтобы не задействовать юрисдикцию МУС и не привлекать излишнего внимания со стороны мирового сообщества».

Кэтрин Маршалл утверждает, что позитивная комплементарность должна на практике иметь существенный эффект, поскольку «непосредственное содействие Международного уголовного суда может влиять на предупреждение совершения международных преступлений, а также на укрепление национальных судебных учреждений». Кстати, эта функция «предупреждения» обусловила возникновение в зарубежной доктрине такого термина, как «упреждающая» («proactive») применительно к позитивной комплементарности. Так, в статье В.Бурк-Уайта «Proactive Complementarity: the International Criminal Court and National Courts in the Rome System of International Justice», опубликованной еще до принятия Стратегии 2009 года, при рассмотрении проблемы эффективности МУС, автор предлагает на уровне взаимодействия национальных судебных учреждений и Суда проводить политику «упреждающей (proactive) комплементарности», которая предполагает разумное распределение бремени судебного преследования тяжких международных преступлений между национальными судебными органами и МУС.

В то же время, в доктрине присутствуют и критические оценки концепции позитивной комплементарности: например, Хитоми Такемура выделяет несколько ее проблемных аспектов. Во-первых, он акцентирует внимание на том, что политика позитивной комплементарности в сочетании с текущей практикой self-referral (практика, когда государства сами передают ситуацию на рассмотрение Суда, отказываясь тем самым от комплементарности МУС - А.К.) «бросает тень на беспристрастность МУС»; во-вторых, в свете первых ситуаций в МУС (Уганда, ДРК), он сомневается в добросовестности self-referral; а главная проблема позитивной комплементарности, по его мнению, касается возможности использования амнистий, как инструментов миростроительства на постконфликтных территориях.

Между тем, Кевин Хеллер утверждает, что позитивная комплементарность вызывает серьезные опасения с точки зрения обеспечения справедливого суда и процессуальных прав обвиняемых на национальном уровне. Дело в том, что «активное» преследование в собственных государствах для высокопоставленных в прошлом должностных лиц, может оказаться политически мотивированным или быть предвзятым (взять, к примеру, судебный процесс в отношении Симоны Гбагбо в Кот- д'Ивуаре). И вообще, как заметил Глеб Богуш, - «для большинства обвиняемых Международный уголовный суд в Гааге, где гарантируются самые высокие стандарты справедливого судебного разбирательства, а в списке наказаний отсутствует смертная казнь, выглядит значительно привлекательней национального судопроизводства».

4.2.2 Проблемы применения теста о приемлемости МУС

Одна из общих правовых проблем принципа комплементарности состоит в том, что многие из его теоретических обоснований и возможностей применения на практике оказались «недоразвиты»: Римский статут определяет общие контуры самой концепции в трех пунктах (статья 17), но существующий текст имеет значительную степень неопределенности и оставляет пространство для свободной интерпретации.

В первую очередь это касается процедуры установления нежелания и неспособности государства осуществлять расследование. Если неспособность еще можно оценить как объективный фактор, то нежелание является проявлением субъективной стороны деяния. Напомним, что еще во время работы Комиссии международного права над проектом Статута, государства выражали свою озабоченность по данному вопросу. Впоследствии такое же скептическое отношение было обозначено и на доктринальном уровне. Например, С.А.Грицаев отмечает, что толкование терминов нежелание и неспособность «подвержено субъективизму», а конкретизирующие положения п.2 ст.17 Статута только усложняют проблему, поскольку ссылаются на другие субъективные конструкции: «цель оградить соответствующее лицо от уголовной ответственности», «необоснованная задержка», «несовместимость с намерением предать соответствующее лицо правосудию» и т.д.

Хотя Римский Статут вступил в силу 1 июля 2002 года, фактически Суд начал функционировать лишь с вступлением в должность судей, Прокурора и Секретаря, то есть в 2003 году.

Первые судебные процессы Международного уголовного суда касались ситуаций, переданных на его рассмотрение самими заинтересованными странами (так называемые «self-referral» situations) : ситуация в

Демократической Республике Конго была передана Суду этим государством- участником 19 апреля 2004 года; ситуация в Уганде - 29 января 2004 года; ситуация в Центральноафриканской Республике - 22 декабря 2004 года. Еще одна ситуация (Дарфур, Судан) была передана на рассмотрение МУС резолюцией 1593(2005) Совета Безопасности ООН.

Случаи с первыми подозреваемыми были практически идентичны: во время передачи дел под международную юрисдикцию данные лица были либо арестованы в своих странах, либо в их отношении было возбуждено внутреннее уголовное производство. Поэтому на этом этапе функционирования Суда никаких проблем относительно приемлемости дела к производству в контексте комплементарности МУС не возникало. Однако уже через несколько лет опасения политиков и правоведов относительно несовершенства формулировок статьи 17 Статута подтвердились.

В соответствии со статьей 19 Римского Статута (Протесты в отношении юрисдикции Суда или приемлемости дела к производству), Суд может самостоятельно определять приемлемость дела к в соответствии со статьей 17. При этом протесты в отношении приемлемости дела к производству по основаниям, указанным в статье 17, или протесты в отношении юрисдикции Суда могут быть принесены в трех случаях (п.2):

a) обвиняемым или лицом, на которого, по-видимому, был выдан ордер на арест или приказ о явке в Суд в соответствии со статьей 58;

b) государством, обладающим юрисдикцией в отношении дела, на том основании, что оно ведет расследование или уголовное преследование по делу или провело расследование или уголовное преследование; или

c) государством, от которого требуется признание юрисдикции в соответствии со статьей 12.

Первыми свое право на опротестование приемлемости дела к производству в Суде на основании статьи 17 использовали обвиняемые: в 2009 году Жермен Катанга и Матьё Нгуджоло Шуи (ситуация в ДРК) и Жан- Пьер Бемба Гомбо (ситуация в Центральноафриканской Республике) обратились в Суд по статье 19 п.2(а)). Жермен Катанга пытался опротестовать приемлемость дела против него, заявив, что он ранее был субъектом разбирательства за те же преступления в Демократической Республике Конго (статья 17 п.1(Ь)). 12 июня 2009 года Судебная палата II провела открытое слушание по этому вопросу, по итогам которого отклонила протест Ж. Катанги, заявив, что национальные компетентные органы ДРК не осуществляли расследования в отношении тех нападений, за которые г-н Катанга преследуется в Суде (вербовка детей-солдат).

Впоследствии с протестами относительно приемлемости дела (ст.19 п.2(Ь)) на основании принципа комплементарности, выступили государства - Кения, Ливия и Кот-д'Ивуар.

Первый прецедент создала Кения. В 2010 году Прокурор МУС proprio motu инициировал расследование по ситуации в Кении с разрешения Палаты предварительного производства II в связи с предполагаемыми преступлениями против человечности, совершенными во время беспорядков, вспыхнувших после выборов в стране, в результате которых около 1100 человек погибли, 35000 получили ранения, и до 600000 были принудительно перемещены в 2007-2008 годах. В связи с данными обстоятельствами Палатой предварительного производства II было возбуждено два дела с изданием повестки о явке в суд шести главных лидеров основных политических партий Кении.

Год спустя, 31 марта 2011 года, правительство Кении оспорило приемлемость обоих дел, однако после отклонения протеста Палатой предварительного производства, власти страны подали апелляцию, ссылаясь на статью 17(1)(а) Римского статута. В качестве обоснования требования указывалось на применение Судом неверного стандарта при толковании положений статьи, связанных с обязательством осуществлять уголовное преследование. 30 августа 2011 года Апелляционная палата МУС также отклонила обращение и подтвердила постановление Палаты предварительного производства о приемлемости двух дел. При толковании статьи 17(1)(а) по данной апелляции Суд указал, что для установления наличия подлинного и добросовестного уголовного расследования внутри страны (по смыслу пункта 1 (а)), Суд применяет тест о приемлемости «same person/same conduct» («этот человек/это же деяние» - А.К.). В данном случае Суд постановил, что правительству Кении не удалось продемонстрировать принятие четких и конкретных мер по расследованию, отметив что: «недостаточно просто утверждений, что следствие ведется».

Следующей страной, обратившейся по той же причине в Палату предварительного производства, выступила Ливия. Протесты были поданы в отношении двоих подозреваемых - Саифа аль-Ислам Каддафи и Абдуллы Аль Сенусси, при этом по одному из них было принято положительное решение - 24 июля 2014 года Апелляционная палата утвердила решение Палаты предварительного производства I от 11 октября 2013 года, в котором дело в отношении г-на Сенусси было объявлено неприемлемым в Международном уголовном суде, поскольку оно являлось предметом текущего внутреннего судебного разбирательства, осуществляемого компетентными властями Ливии, где Ливия хотела и могла осуществить такое разбирательство должным образом.

Что касается второго протеста в отношении Саифа аль-Ислам Каддафи, то 31 мая 2013 года он был отклонен на том основании, что Ливия не смогла подтвердить с помощью достаточных и конкретных доказательств, что проводимое в стране уголовное расследование охватывало то же деяние, которое рассматривалось в Суде (тест о приемлемости «same person/same conduct»). 21 мая 2014 года Апелляционная палата утвердила данное решение.

Последней ситуацией, связанной с применением принципа комплементарности и находящейся на рассмотрении МУС, стали события в Кот-д'Ивуаре, произошедшие после повторных президентских выборов осенью 2010 года.

В декабре 2010 года Суд получил заявление, подписанное избранным президентом Кот-д Ивуара Алассаном Уаттара, о признании юрисдикции Суда в соответствии со статьей 12 Статута (ст.19 п.2(с)), а в октябре 2011 года Палата предварительного производства уполномочила Канцелярию Прокурора начать расследование. В течение следующих четырех месяцев, Палата выдала ордеры на арест свергнутого президента Кот-д'Ивуара Лорана Гбагбо и его супруги Симоны Гбагбо.

Лоран Гбагбо был официально передан под юрисдикцию МУС, однако исполнить запрос о передаче Симоны Гбагбо власти Кот-д'Ивуара отказались на том основании, что намереваются рассмотреть ее дело внутри страны. При этом если Лорану Гбагбо в Суде были выдвинуты обвинения в совершении преступлений против человечности, то национальный суд Кот-д'Ивуара признал его жену виновной в общеуголовных преступлениях - нарушениях общественного порядка, организации вооруженных банд и покушении на государственную безопасность, за что в марте 2015 года она была приговорена к 20 годам лишения свободы.

Канцелярия Прокурора МУС с самого начала процесса заявляла, что обвинения Кот-д 'Ивуара против Симоны Гбагбо не делают ее дело неприемлемым для производства в МУС, поскольку не соответствуют тесту «same person/same conduct». Поэтому после подачи правительством протеста относительно приемлемости дела, 11 декабря 2014 года Палата предварительного производства отклонила его и напомнила Кот-д'Ивуару о его обязательстве немедленно передать в распоряжение Суда Симону Гбагбо. 27 мая 2015 года данное решение было утверждено Апелляционной палатой и было объявлено, что Суд может принять дело Симоны Гбагбо к производству.

Соответственно, Кот-д'Ивуар в настоящее время обязан передать Симону Гбагбо в Суд, хотя со стороны правительства государства не было выражено никаких намерений это сделать.

Таким образом, все рассмотренные выше протесты и апелляции определенно связаны с прохождением теста о приемлемости к производству в Международном уголовном суде в соответствии со статьей 17 Римского Статута. И как уже было отмечено выше, даже наличие расследования или проведение судебного разбирательства на национальном уровне не всегда будет автоматически исключать приемлемость дела. Согласно принципу комплементарности, в особых случаях МУС самостоятельно определяет критерий желания и способности вести расследование или уголовное преследование именно должным образом. Так, во всех трех упомянутых ситуациях по Кении, Ливии и Кот-д'Ивуару, Палата предварительного производства Суда использовала тест о приемлемости «same person/same conduct» («этот человек/это же деяние» - А.К.).

Данный тест применяется Судом для оценки того, действительно ли государство предпринимает должные и конкретные меры для осуществления уголовного преследования лица в связи с теми же деяниями, которые являются основанием для возбуждения судопроизводства в МУС, независимо от их уголовно-правовой квалификации в стране.

Для понимания сути данного теста, необходимо обратиться к первому судебному процессу МУС, и обозначить корреляцию правовых терминов ситуация и дело, выявленную Судом.

В 2006 году в своем решении по делу первого обвиняемого Международного уголовного суда Томаса Лубанги Дьило, Палата предварительного производства I впервые дала некоторые разъяснения по поводу терминов, употребляемых в контексте приемлемости по статье 17 Статута. В частности, было отмечено: «Палата считает, что Статут, Правила процедуры и доказывания и Регламент Суда проводят различие между понятиями ситуация и дело с точки зрения отличия судопроизводства на отдельных этапах разбирательства и юридических последствий. Ситуация, как правило, имеет выраженные временные, территориальные, а в некоторых случаях и личные параметры, (например такие, как ситуация на территории Демократической Республики Конго с 1 июля 2002 года), и влечет за собой разбирательство, позволяющее определить, должна ли она стать основанием для возбуждения уголовного дела и проведения следствия, как такового. Дело, которые охватывает конкретное происшествие, во время которого одним или более подозреваемыми было совершено одно или несколько преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда, влечет за собой разбирательство, которое начинается после издания ордера на арест или повестки в суд» (перевод - А.К.)

Впоследствии данное толкование было использовано Палатой при вынесении решения о приемлемости дела Томаса Лубанги, в котором она пояснила, что «считает непременным условием (conditio sine qua non) для объявления неприемлемости дела, вытекающего из расследования ситуации, осуществление национального уголовного преследования в отношении как лица, так и его поведения, являющихся предметом разбирательства в Суде» (перевод - А. К.). Соответственно приемлемость устанавливается в отношении конкретного обвиняемого и конкретного дела, а не в отношении ситуации в целом.

Можно считать, что с этого момента возник тест на приемлемость «same person/same conduct» («этот человек/это же деяние»), который и был применен в последующих делах МУС. Поскольку, согласно статье 19 (п.1) Статута, Суд своим собственным решением определяет приемлемость дела, то риски субъективного подхода при оценке возможности принятия его к производству, очень высоки.

Неоднозначная оценка приемлемости юрисдикции Суда по ситуациям в

Кении и Ливии активно обсуждается в зарубежной доктрине. Кроме того, адекватность применения теста «same person/same conduct» в конкретных делах подвергалась сомнению и со стороны отдельных представителей судейского корпуса Международного уголовного суда.

Свое несогласие с общим решением Суда по ситуации в Кении и по делу Саифа аль Ислам Каддафи (ситуация в Ливии) выразила судья МУС Анита Ушацка. В частности, в особом мнении по последнему делу, она подчеркнула важность и необходимость правильной интерпретации статьи 17(п.1(а)) Статута с учетом всех обстоятельств и правильного стандарта доказывания: «по моему мнению, решение Палаты предварительного производства о том, что «рамки внутреннего расследования не распространяются на случай, который изложен в Ордере на арест, выданный Судом» является ошибочным из-за неправильного толкования статьи 17(1)(а) Статута в интерпретации, основанной исключительно на тесте «same person/same conduct». На мой взгляд, проблема заключается в самом тесте, который, вопреки вводной части статьи 17(1) Статута, игнорирует принцип комплементарности, изложенный в пункте 10 Преамбулы и в статье 1 Статута». Далее она акцентирует внимание на том, что с самого начала данный тест был разработан абстрактно, по итогам рассмотрения первых дел в Суде, когда государства не оспаривали приемлемость его юрисдикции, и им не приходилось доказывать наличие и достоверность внутреннего расследования. «Применение этого теста (по делу Саифа аль Ислам Каддафи

- А.К.) лишний раз доказывает, что если он будет применяться в дальнейшем, это может привести к ошибочным и даже абсурдным результатам, потенциально подрывая принцип комплементарности и угрожая достоверности принимаемых решений Судом».

Анализируя принцип комплементарности в контексте ситуации в Ливии, Глеб Богуш заметил, что «становится очевидным, что принцип комплементарности, как и в целом сотрудничество МУС с государствами, будучи формальной «опорой» Суда и основой его легитимности, в то же время является наиболее уязвимым элементом всей системы международного уголовного правосудия».

Однако главная проблема несовершенства юридических формулировок и свободной интерпретации принципа комплементарности МУС состоит в том, что она неизбежно влечет за собой возможность применения «двойных» стандартов и, как следствие, приобретает политический характер.

Дело в том, что деятельность Международного уголовного суда в последние годы сопровождается многочисленными громкими скандалами, связанными с международным уголовным преследованием лидеров стран Африканского континента - сначала президента Судана Омара аль Башира, затем президента Кении Ухуру Кениаты, президента Кот д'Ивуара Лорана Гбагбо и ряда других высших должностных лиц. На проходившем в 2014 году Совещании высокого уровня в Аддис-Абебе, представители стран Африканского Союза сделали ряд заявлений о том, что МУС является «большой угрозой для суверенитета, мира и стабильности африканских стран», «колониальным учреждением под видом международного правосудия», и даже намеревались выйти Статута.

Следует отметить, что изначально африканские страны поддержали учреждение МУС с твердым убеждением, что «безнаказанность больше не будет щитом для массовых зверств и нарушений прав человека в Африке и других регионах». Этот аргумент подтверждается тем, что первым государством, ратифицировавшим Римский Статут, стал Сенегал, а впоследствии большинство стран континента признали юрисдикцию Суда и сегодня именно африканские страны составляют самую многочисленную региональную группу участников Статута.

Однако буквально через несколько лет после начала своего функционирования, Международный уголовный суд был обвинен в предвзятости, «селективности» отбора дел и назван «судом для Африки».

Сложившаяся напряженность «создает проблему легитимности и доверия к МУС африканских наций, которая открывает путь для нарушения прав каждого человека и неспособность привлечь к ответственности за совершение международных преступлений, что очень необходимо для МУС. Прежде всего, это напряжение приведет к проблеме сотрудничества, которое имеет первостепенное значение для эффективной работы МУС, потому что сотрудничество государств является непременным условием выполнения мандата Суда».

Очевидно, что для Российской Федерации такое положение в свете принятия Судом к производству ситуации в Грузии является, мягко говоря, нежелательным. А.Б.Мезяев, мнение которого относительно беспристрастности международного уголовного правосудия широко известно в международно-правовой доктрине, отметил по этому поводу, что «Россия должна, наконец, заявить свою позицию в отношении репрессивных органов пресловутой международной юстиции и поддержать те государства, которые готовы бороться с произволом Международного уголовного суда, прежде всего страны Африки».

В целом, современная практика МУС подтверждает, что реализация принципа комплементарности содержит в себе немало сложных правовых и политических вопросов, среди которых: толкование критериев

неспособности и нежелания государства осуществлять юрисдикцию, а также оценка осуществления национальной юрисдикции должным образом; адекватные стандарты и сроки проведения теста о приемлемости дела к производству; возможность восприятия концепции позитивной комплементарности в качестве инструмента давления на государства со стороны МУС и влияния на процесс национального разбирательства; оценка критериев приемлемости юрисдикции МУС применительно к ситуации и делу на рассмотрении Суда; определение приоритета между комплементарной юрисдикцией МУС и универсальной юрисдикцией третьих стран в контексте концепции субсидиарности; сочетание комплементарности Суда с решением Совета Безопасности о передаче ситуации в отношении государств-неучастников Статута; возможность применения принципа, в отношении преступления агрессии; корреляция принципа с концепцией «ответственности за защиту» и многие другие.

4.3 Уголовная юрисдикция смешанного типа: гибридные трибуналы и интернационализированные суды

Достижение заветной цели неотвратимости наказания за совершение тяжких международных преступлений по всему миру невозможно без активного участия национальных компетентных органов. «Уже сегодня очевидна перегруженность процедуры рассмотрения дела в МУС. Не способствуют эффективному правосудию затягивающие процесс и не оправдывающие себя процедуры утверждения обвинений и промежуточных апелляций. Добавляет сложности участие в судебном разбирательстве представителей потерпевших, статус которых до сих пор не является четко определенным».

Ограниченное финансирование Международного уголовного суда и громоздкий процессуальный механизм, не позволяют Суду проводить широкомасштабные расследования по всему миру. В упомянутой работе В.Бурк-Уайт пишет, что «три расследования и, максимум, два процесса за год, не могут пресечь безнаказанность и сделать ощутимый вклад в обеспечение юридической ответственности. Хотя судебное преследование нескольких высокопоставленных преступников может иметь серьезное моральное и правовое значение, оно не может достичь основных целей Римской системы и меньше всего отвечает нереалистичным ожиданиям, возложенным на Суд». Далее ученый предлагает развивать механизм сотрудничества МУС с национальными компетентными органами в рамках позитивной («proactive») комплементарности.

По нашему мнению, достижение основной цели недопущения безнаказанности за совершение тяжких преступлений по международному праву возможно также путем, уже апробированном международным сообществом, - интернационализацией национальных судов и учреждением гибридных трибуналов. Гибридная модель юрисдикции, которая характеризуется сочетанием национальных и международных компонентов, по мнению отдельных ученых «сулит немало выгоды и фактически предлагает подход, который может решить с одной стороны, проблемы исключительно международного правосудия, а с другой - чисто национальной юриспруденции». Создание такой формы смешанной международной и национальной уголовной юрисдикции стало последней тенденцией формирования современной системы международного уголовного правосудия.

Рассматривая вопрос эффективности преследования нарушений норм международного гуманитарного права (МГП), Филипп Ксавье заметил, что основная идея создания формы гибридной юрисдикции состоит в том, чтобы «создать компетентный орган, так сказать, «по мерке», в зависимости от имеющихся возможностей в конце конфликта или даже до его завершения». Проблема постконфликтных обществ, по мнению ученого, состоит в том, что государства в силу недостаточной имплементации норм МГП и непризнания наднациональной уголовной юрисдикции, вынуждены искать иные решения, нежели просто бездействие или объявление амнистии. Поэтому одно из таких альтернативных решений может принимать форму «создания специальных судов (чтобы не использовать термин «чрезвычайные суды») или (параюридических) комиссий по установлению истины и примирению».

В международно-правовой доктрине пока отсутствует единое определение гибридной юрисдикции. В.Л.Толстых считает гибридными судами юрисдикционные органы, создаваемые ООН и заинтересованным государством, в состав которых входят национальные и международные судьи. Э.Скиннидер подразумевает под смешанной юрисдикцией вовлечение международных и национальных элементов в организацию, структуру и функционирование трибуналов, а Э.Брач отмечает, что свойство «гибридности» трибунала проявляется в трех аспектах: по его происхождению (созданию посредством внутренних и внешних процессов), мандату (сращиванию элементов национального и международного права), и по его составу (комбинирование национальных и международных участников).

Между тем общим мнением является то, что подобные трибуналы функционируют в сфере уголовного судопроизводства, имеют различные смешанные элементы в их деятельности и создаются для конкретного случая, обладают правовой природой ad hoc.

Международная практика создания смешанной уголовной юрисдикции связана с началом третьего тысячелетия, а именно с 2000 годом, когда на территории Восточного Тимора были созданы специальные палаты для преследования массовых и грубых нарушений прав человека.

С 1995 года территория Восточного Тимора была оккупирована Индонезией. После неоднократных встреч и переговоров с участием ГС ООН и представителей Португалии, между противоборствующими сторонами было заключено соглашение об урегулировании вопроса о

Восточном Тиморе, в котором предусматривается проведение всенародного опроса жителей Тимора о будущем статусе территории.

30 августа 1999 года в Восточном Тиморе был проведен референдум о статусе территории, и по его итогам которого около 80% голосов жителей было отдано за обретение Восточным Тимором независимости. После объявления результатов голосования военизированные формирования, выступающие за автономию в составе Индонезии, при поддержке вооруженных сил Индонезии, развязали компанию насилия и террора, в ходе которой тысячи жители Восточного Тимора были убиты, и до 500000 были вынуждены покинуть свои дома.

Не в силах урегулировать сложившуюся ситуацию, правительство Индонезии обратилось за помощью к Организации Объединенных Наций, после чего Совет Безопасности уполномочил создание многонациональных сил под единым командованием Австралии с целью восстановления мира и безопасности, а впоследствии, резолюцией 1272(1999) от 25 октября 1999 года учредил Временную администрацию ООН в Восточном Тиморе (ВАООНВТ) в качестве комплексного, многофункционального органа по поддержанию мира, несущего полную ответственность за обеспечение управления в Восточном Тиморе в период перехода к независимости.

После событий, связанных с обретением новым государством независимости, Совет Безопасности ООН неоднократно указывал не важность привлечения к ответственности лиц, виновных в совершении в 1999 году серьезных нарушений прав человека, для обеспечения примирения и стабильности в регионе. В соответствии с резолюцией СБ 1272(1999), общую ответственность за административное управление в Восточном Тиморе должна была нести Временная администрация ООН, и с этой целью она наделялась всеми необходимыми законодательными и исполнительными полномочиями, включая отправление правосудия.

В 2000 году ВАООНВТ приняла несколько решений, на основе которых был создан соответствующий механизм, известный сегодня как Специальные палаты по тяжким преступлениям в Тиморе-Лешти.

Впоследствии международное сообщество неоднократно использовало модель гибридной юрисдикции при создании специализированных трибуналов ad hoc и интернационализации национальных судов. Помимо специальных палат в Восточном Тиморе, это: смешанные Судебные коллегии в Косово (2000); Специальный Суд по Сьерра-Леоне (2002); Судебная палата по расследованию военных преступлений в Боснии и Герцеговине (2005); Чрезвычайные судебные палаты в Камбодже (2006); Специальный Трибунал по Ливану (2007). Ряд ученых относит к интернационализированным судам также Специальный трибунал по Ираку, созданный в 2003 году. Кроме того, к судебным органам с гибридной юрисдикцией относятся Чрезвычайные африканские палаты, созданные в 2013 году.

Не останавливаясь подробно на предпосылках создания и не затрагивая особенности прекращения деятельности или реорганизации некоторых из них (например, с 2012 года Специальный Суд по Сьерра-Леоне функционирует в режиме остаточного механизма, претерпели реорганизацию судебные коллегии Косово), в контексте темы диссертационного исследования представляется необходимым рассмотреть вопрос о смешанной уголовной юрисдикции национального и международного уровня.

Между перечисленными смешанными (гибридными) трибуналами есть много общего, вместе с тем, каждый из них является по-своему уникальным, поскольку создан для конкретного, определенного случая, и в силу этого обладает особенностями юрисдикции, механизма осуществления судопроизводства, определения мер наказания и другими.

Юридической основой функционирования каждого конкретного судебного органа являются различные по своей правовой природе акты, однако, все они принимаются по инициативе Организации Объединенных Наций, а именно в соответствии с резолюциями Совета Безопасности.

Первые смешанные судебные органы - палаты по тяжким преступлениям в Тиморе-Лешти, а также судебные коллегии в Косово были созданы на основе решений (распоряжений) институтов, учрежденных ООН на месте конфликта - Временной Администрацией ООН в Восточном Тиморе и Миссией ООН в Косово, наделенных необходимыми законодательными и исполнительными полномочиями. Впоследствии Организация Объединенных Наций начала заключать соглашения с заинтересованным государством об учреждении судебного органа, и основой их функционирования стали Уставы (Сьерра-Леоне, Ливан) или Закон, играющий ту же роль (Камбоджа). Правовой основой функционирования специальной палаты по военным преступлениям в Государственном суде Боснии и Герцеговине стал Закон о порядке передачи дел из Международного уголовного Трибунала по бывшей Югославии в Государственный суд Боснии и Герцеговины 2004 года.

Местонахождение. Как правило, размещение смешанных трибуналов происходит в пределах соответствующих стран. Это обеспечивает тесное взаимодействие сотрудников с местным населением, близость к доказательствам и свидетелям, доступность для потерпевших, увеличивает вклад специальных трибуналов в укрепление национального потенциала, позволяя им впоследствии оставить всю инфраструктуру национальным системам правосудия. В то же время, в целях обеспечения безопасности трибуналов возможен их перевод в другое государство. Так случилось со Специальным судом по Сьерра-Леоне: статья 10 Соглашения между ООН и правительством Сьерра-Леоне об учреждении Специального суда 2002 года гласит, что Суд может заседать за пределами своего местопребывания, если он считает это необходимым для эффективного выполнения своих функций.

После ареста Чарльза Тейлора в Нигерии он был доставлен во Фритаун, однако, сразу после этого, Председатель Суда, ссылаясь на правила процедуры, заявил, что судить бывшего либерийского президента в Сьерра- Леоне небезопасно и что это может привести к новой волне беспорядков во всем регионе. По этой причине 16 июня 2006 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1688(2006) о переводе процесса по делу бывшего президента в Г аагу, в помещения Международного уголовного суда.

Юрисдикция. Каждый гибридный трибунал или суд имеет особые предпосылки создания, которые, несомненно, отражаются на его юрисдикции, как предметной, так и персональной.

Поскольку почти все они созданы в постконфликтных обществах (кроме Специального Трибунала по Ливану), общим для всех, как правило, является включение в предметную юрисдикцию военных преступлений, преступлений против человечности и геноцида. Составы базируются на нормах международного гуманитарного права, кроме того, задействуются положения Уставов Трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде, а также Статута Международного уголовного суда.

Особенности предметной юрисдикции зависят от целей создания трибуналов или от характера конфликта.

Например, в случае со Специальным судом по Сьерра-Леоне, под его юрисдикцию попадают преступления, предусмотренные Законом государства о предотвращении жестокого обращения с детьми 1926 года и Законом об умышленном причинении вреда 1861 года. К ним отнесены надругательства над девочками и похищение их с низменными целями, а также поджог жилых домов и общественных зданий. Судьи Чрезвычайных палат Камбоджи уполномочены осуществлять судебное разбирательство в отношении, в том числе, разрушений культурных ценностей во время вооруженного конфликта, как этот состав сформулирован в Гаагской Конвенции 1954 года, а также преступлений против дипломатического персонала, как это понимается по смыслу Венской Конвенции 1961 года.

Что касается Специального трибунала по Ливану, его исключительность проявляется в том, что он обладает юрисдикцией над лицами, которые обвиняются в совершении нападения, повлекшего смерть бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири и еще 22 человек, а также других связанных преступлений.

Персональная и временная юрисдикция смешанных органов, как правило, ограничена. Круг лиц, привлекаемых к индивидуальной уголовной ответственности, сужен до тех, кто несет основную ответственность за совершение преступлений (это правило не применяется к Палате по военным преступлениям в Сараево и к судебным коллегиям в Косово), а также охватывает конкретный период, в течение которого было совершено большинство преступлений, подпадающих под юрисдикцию трибуналов.

Состав, структура и порядок судопроизводства в судебных органах несколько различаются в зависимости от того, является ли такое учреждение самостоятельным судебным органом смешанного типа, или интернационализированным национальным судом.

Например, для реализации программы Миссии ООН по делам временной администрации в Косово создан штат международных сотрудников, который по состоянию на декабрь 2007 года, включает 13 судей и 8 обвинителей. Все они назначаются Генеральным секретарем сроком на шесть месяцев с правом повторного назначения. Международные судьи и обвинители МООНК могут быть назначены как в суд первой инстанции, так и в состав Верховного суда Косово, который обладает функцией апелляционного суда.

Палата по военным преступлениям в Сараево действует в качестве постоянного отделения Государственного суда Боснии и Герцеговины. Сам Суд состоит из трех подразделений - по уголовным делам, по административным делам и апелляционного, всего в его составе 54 судьи, из них 16 - международные. Палаты созданы как в подразделении по уголовным делам, так и в апелляционном подразделении, они состоят из трех судей, председатель - национальный судьи и два члена - международные судьи.

Что касается смешанных (гибридных) трибуналов (Сьерра-Леоне, Камбоджа, Ливан), с небольшими нюансами их структуру образуют органы, ответственные на осуществление расследования и судебного преследования (в Чрезвычайных палатах Камбоджи функции расследования и судебного преследования разделены между следственной палатой и канцелярией обвинителей), собственно судебные палаты (камеры), апелляционная палата (камера) и секретариат.

Количество судей в судебных и апелляционных палатах также не всегда совпадает: от 3 до 5 судей - в судебных, от 5 до 7 судей в апелляционных. Международные судьи, и обвинители, назначаемые Генеральным секретарем, образуют большинство. Одной из особенностей Чрезвычайных палат является то, что в процессе участвуют два сообвинителя и два судьи по совместному судебному следствию, в обоих случаях один из них камбоджиец, а другой - международный судья.

Меры наказания определяются в соответствии с национальной и международной практикой в виде лишения свободы на определенные сроки, максимальный срок составляет пожизненное заключение (Камбоджа, Ливан).

Финансирование почти всех смешанных трибуналов (кроме бывших Специальных палат по тяжким преступлениям в Тиморе-Лешти) осуществляется на основе добровольных взносов государств-членов. В этом есть свои плюсы и минусы. Безусловным плюсом является то, что их деятельность не ложится тяжким бременем на бюджет Организации Объединенных Наций, как, например, работы Трибуналов по Югославии и Руанды. Для сравнения: оба специальных трибунала ad hoc за время своей деятельности превратились в крупнейшие учреждения, объединенный годовой бюджет которых превышал четверть миллиарда долларов США, что равно более чем 15 процентам общего регулярного бюджета ООН. В этой связи Генеральный секретарь ООН неоднократно выражал обеспокоенность в отношении соотношения затрат на их обеспечение и эффективности рассмотрения дел.

В то же время, механизм добровольного финансирования смешанных трибуналов, определяет их зависимость от взносов государств. Например, менее чем через два года после начала работы Трибунала по Сьерра-Леоне, он оказался перед лицом серьезного финансового кризиса, причем в то время, когда должны были начаться судебные процессы.

Смешанные (гибридные) трибуналы и интернационализированные суды имеют пока небольшой опыт работы, однако начало их функционирования уже выявило как ряд положительных моментов, так и присутствие определенных проблем. Некоторые из них были отмечены Генеральным Секретарем ООН еще в 2004 году в Докладе «Господство права и правосудие переходного периода в конфликтных и постконфликтных обществах».

С 14 по 18 мая 2007 года, в Турине состоялась Конференция по международному уголовному правосудию, в которой принимали участие наиболее авторитетные представители всех организаций международного и интернационализированного уголовного правосудия. Краткий анализ материалов Конференции позволил выделить отдельные проблематичные вопросы, стоящие на современном этапе развития международного уголовного процесса, в том числе перед интернационализированными судами и смешанными (гибридными) трибуналами.

Во-первых, представители всех гибридных судебных органов отметили проблемы со слабым финансированием или ограниченным бюджетом, что отрицательно сказывается на организации судопроизводства, не позволяет в разумные сроки осуществлять привлечение виновных к ответственности, и в целом тормозит работу трибуналов.

Во-вторых, на одном из первых мест стоит также проблема кадрового обеспечения и отсутствие опыта в проведении разбирательства по международным преступлениям. В этой связи отмечается, что государствам следует создать такие кадровые структуры, которые упрощают откомандирование работающих в национальных судебных системах сотрудников для работы в международных судах. Кроме того, желательно, чтобы лица, номинируемые или назначаемые для работы в качестве судей, обладали обширным опытом работы в системе уголовного правосудия.

В третьих, общей проблемой является также техническое обеспечение судопроизводства, а именно организация письменного и устного перевода; поддержка свидетелей; управление работой суда; проведение расследований; анализ юридических документов; управление делами; обеспечение физической защиты и поддержание связей с общественностью.

Есть и частные проблемы, касающиеся каждого конкретного смешанного трибунала или суда, обусловленные его спецификой. Например для Чрезвычайных палат в Камбодже имеет место проблема сбора доказательств по преступлениям, совершенным 30 лет назад. поскольку временная юрисдикция палат относится к преступлениям, совершенным в ходе режима красных кхмеров с 1975 по 1979 года. Представители Миссии ООН по делам временной администрации в Косово отметили, что юрисдикционный мандат без предметных и временных ограничений препятствует эффективной работе международных судей и обвинителей. Для судей Палаты по военным преступлениям в Сараево основные трудности связаны с процедурой передачи дел под юрисдикцию Государственного суда Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии в соответствии с правилом 11 бис Правил процедуры и доказывания МУТЮ.