В связи с важностью формирования характера «сакрального диалога» в богослужебном тексте большое значение имеет понятие о времени, поскольку это и есть понятие о степени остроты восприятия Божества. В связи с этим представляет большой интерес преобладание аористных форм глаголов в богослужебных текстах, вышедших до церковной реформы патриарха Никона и практически повсеместная замена этих форм на перфектные - в никоновских богослужебных текстах. Пристальное внимание привлекает тот факт, что смысловое значение двух этих форм прошедшего времени не являлось идентичным.

В церковнославянском языке существует несколько форм прошедшего времени. Все они описывают прошедшие события, однако имеют ряд смысловых нюансов. Так, при рассказе о событиях, только что свершившихся, употребляется аорист (например, именно эта форма употребляется в пасхальном песнопении: слова «Христос воскресе» означают, что Христос «воскрес сейчас»). При рассказе о событии, прошедшем и давно завершенном, употребляется форма перфекта со вспомогательным глаголом - например, «был еси». “Перфект выражает ретроспективную направленность говорящего, то есть, воззрение назад... поставляет процесс, им обозначаемый вне основного контекста, составляющего действие рассказа и отражающего живое участие говорящего. Таким образом, говорящий пользуется перфектом для выражения тех или иных действий и фактов, которые в его сознании имеют объективное значение... значение объективности в перфекте можно было бы перефразировать словами “это неоспоримый факт” или “как всем это хорошо известно”. Так трактуются смысловые значения времен аориста и перфекта в “Грамматике” иером. Алипия (Гамановича).

Другие исследователи, кроме того сходятся в том, что перфект “не был, строго говоря, прошедшим временем”, так как обозначал отнесенный к настоящему результат прошедшего действия. К этим характеристикам Т. А. Иванова добавляет, что аорист “обозначал прошедшее действие, как конкретный факт, совершившийся до момента речи и служивший продвижением в повествовании”, отвечая на вопросы “что стало?”, “что случилось?”, “что произошло?”, в то время как перфект обозначал только состояние в настоящем как результат прошлого действия. В “Древнерусской грамматике” также отмечается, что аорист придает тексту “динамизм, активность”, для него характерна “особая значимость действия в повествовательном тексте, описывающем драматические события, особо значимые, например, ритуальные действия”. Перфект в ранний период употреблялся при прямом обращении к Богу и святым и “при покаянном рассказе о своих деяниях и грехах”. Б. А. Успенский определяет перфект как обозначающий “состояние, отмеченное в своем конце, то есть то, что случилось, но более уже не имеет места”. К рассматриваемому периоду аористные формы выходят из разговорного употребления, но продолжают присутствовать в книжной речи, в том числе и в богослужебном тексте. Учитывая остроту восприятия такого текста, можно говорить о том, что смена времен глаголов и сопровождающие ее смысловые изменения не могли пройти незамеченными для верующих, в особенности для священнослужителей, находившихся в непосредственном и постоянном контакте с текстом.

Замена аористных форм на перфектные в тексте Часослова, повторяется 29 раз, она является повсеместной (21 изменение) и в тексте Требника. Не говорим сейчас о языковых соображениях, которыми могли руководствоваться реформаторы (например, Б.А.Успенский отмечает, что аористная форма давала омонимию 2 и 3 лица: «бысть» означало как «ты был», «так и «он был»). Речь - о различном смысловом значении языковых форм. Особенно важно это в связи с тем, что почти всегда изменения касаются тех фрагментов текста, где речь идет о евангельских событиях.

В частности, в Требнике в молитве в службе Великого освящения воды вместо аористной формы «во Иордане креститися сподоби» (речь идет о Евангельском событии - Крещении Христа) стоит перфектная «… претерпел еси», что подчеркивает «историчность» и завершенность евангельских событий. В другой молитве в этой же службе также содержатся аналогичные изменения аористных форм на перфектные: слова «не стерпе Владыко… зрети от диавола мучима рода человеча… но прииде и спасе нас» заменены на «не претерпел еси Владыко… но пришел еси и спасл еси нас», а слова «на земли явися и с человеки поживе» на «… явился еси… пожил еси». Здесь, так как речь идет о евангельских событиях, вновь подчеркивается их историчность и завершенность во времени, в противоположность более острому восприятию событий в дореформенном тексте.

О Евангельских событиях идет речь и в тропаре Богородице 6 гласа, в службе Малого освящения воды, где слова «Девою пребысть» заменены на «Дева пребыла еси», а также в священнической и молитве в той же службе, когда слова «се здрав бысть, к тому не согрешай» заменяются на «се здрав был еси…», а слова «и от брения здравы очи содела» заменены на «… соделал еси». В чине Елеосвящения в священнической молитве слова «якоже услыша Езекию в скорби душа его» заменены на «якоже услышал еси Езекию». В данном случае в дониконовской редакции речь идет уже не о новозаветных, а о ветхозаветных событиях, воспринимаемых как происшедшие недавно. О новозаветных событиях идет речь и в другой священнической молитве в чине Елеосвящения, где слова «Петра… покаянием прият, и обетова тому, рек…» заменены на «… приял еси, и обещал еси ему…».

Неоднократно заменяется аорист на перфект и в Чине Великого ангельского образа. Евангельских событий касаются, в частности, слова в стихире 2 гласа «ценою мя искупи плененна», замененные в никоновской редакции на «… искупил мя еси». Еще одна замена такого же рода содержится в Чине пострижения Великого ангельского образа в 5 песни Канона, где слова «Равен Отцу… бысть, равен же и нам» заменены на «Равен Отцу… был еси и нам равен». Введение перфекта, здесь, как и в других подобных случаях, могло подчеркивать «историчность» и «завершенность» Евангельских событий, в данном случае - Воплощения Христа.

Изменения времени глаголов с аориста на перфект присутствуют и в тексте практически всех служб, составляющих Часослов. В целом замены затрагивают понимание действий Бога по отношению к человеку, причем речь может идти как о событиях, отраженных в канонических текстах, так и о милости Бога к грешнику (под которым молящийся понимает прежде всего себя). Например, в тексте псалма 53 слова “яко от всякия печали избави мя” заменены на “яко от всякия печали избавил мя еси”, то есть избавление человека выглядит как “свершившийся факт”. Аналогично и изменение в молитве Манассии в службе Великого Повечерия в фразе, где речь идет о помиловании грешника:

Часто в изменяемых фразах затрагиваются и евангельские события - например, распятие Христа в тропаре в службе девятого часа, воскресных тропарях Христу, Богородице:

Аористные формы употребляются в дониконовском богослужебном тексте не только при рассказе о евангельских событиях, но и тогда, когда речь идет о жизни человека. В Чине погребения мирян в стихирах дважды повторяется замена слов «егоже избра, покой» на «егоже избрал еси…». В данном случае в дониконовской редакции восприятие кончины более остро за счет употребления аориста. То же значение имеет и изменение в другой стихире в том же чине слова «тленное ми тело от земли создав» заменены на «от земли тело мое создал еси». Характерно, что в никоновской редакции отсутствует также слово «тленное», подчеркивавшее тленность человеческого тела.

В Чинах пострижения Малого и Великого ангельского образа в вопросах постригающемуся также произведена повсеместная замена аористной формы - «Что прииде, брате…» на «… пришел еси». Подобные замены повторяются неоднократно. В данном случае слово «прииде» показывало остроту восприятия решения человека принять монашество. В Чине пострижения Великого ангельского образа в «Оглашении» слова «обетование твое возлагаеши, первое и последнее» заменены на «… возложил еси…». В дониконовской редакции употреблена форма настоящего времени, подчеркивающая остроту момента пострижения и взятия на себя обетов, в никоновской редакции акцент сделан на «давно» принятое решение человека об «обетовании». Похожее изменение произведено в 3 молитве перед пострижением, где слова «его же призва десница Твоя» заменены на «его же призвал еси».

Приведенные изменения показывают одно из важных последствий острого восприятия священной истории: при таком подходе верующий начинает не только воспринимать Бога как находящегося «все время близ», но также как бы «пропускает» религию через себя, собственную жизнь. Напротив, восприятие событий Священной истории в никоновском богослужебном тексте скорее предполагает осмысление исторически завершенных событий, а не некий «выход из времени» и переживание событий, как происходящих «сейчас», как это было в дониконовском тексте. В новой редакции события предстают как “общеизвестный факт”, совершенный уже в истории и “более не имеющий места”. Из их изложения уходит ранее присутствовавший динамизм, повышавший остроту восприятия молящегося, читающего, из участника событий он превращается в “зрителя”. При этом стоит отметить, что те же понятия о времени и остроте восприятия молитв вводятся и рядом других существенных изменений, а потому не являются случайными.

Так, в тропаре на Великое освящение воды слова «Прямо гласу вопиющего в пустыни, уготовайте путь Господеви…» заменены на «Ко гласу вопиющего в пустыни…». Смысловое значение слов «прямо» и «ко» не было одинаковым: прежде всего, слово «прямо», помимо употребления в данном случае в качестве предлога, могло употребляться и как наречие, имея значения «истинно», «правильно», «честно», «справедливо», «без лукавства», что в данном контексте в глазах читающего текст вызывает ассоциации с характеристикой св. Иоанна Предтечи. В качестве предлога слово «прямо» имеет значения непосредственной близости, предшествования, тогда как предлог «ко» имеет значение прежде всего направленности действия и лишен ассоциативной связи с евангельскими характеристиками и событиями.

В молитве «Велий еси, Господи» в том же чине Великого освящения воды слова «болезнем пременение» заменены на «недугов исцеление». Слово «пременение» имеет такие значения, как «искупление», что вызывает ассоциацию с Христом, тогда как «исцеление» имеет только значение исцеления.

В чине Обручения в молитве священника слова «наследники Твоего благовестия показав» заменяются на «наследники Твоего обетования…», что удаляет прямую ассоциацию с Евангелием (одно из значений слова «благовестие») и семьей как «домашней церковью» и скорее вызывает более широкие ассоциации - не только с Новым Заветом, но и с Ветхим.

В чине Елеосвящения в ирмосе 1 песни Канона слова «Моря чермную пучину… древле шествовав Израиль» заменены на «... древний пешешествовав Израиль». Если слово «древле» означает как «древний», так и «раньше», то «древний» однозначно трактуется как древний, ветхий, таким образом, в данном случае, ветхозаветные события понимаются как древние, давно прошедшие. Обращает на себя внимание и замена слов «шествовав Израиль» на «пешешествовав Израиль». Если слово «шествовати» имеет более широкое значение, связанное не только с хождением, передвижением, но и с образом жизни, то «пешешествовати» означает «ходить пешком», таким образом, сужение смысла сводит его к описанию исторического события, без проекции на современность. Та же тенденция проявляется и в замене в той же песни слов «крестообразно Моисеовыми руками амаликову силу победил есть» на «крестообразными Моисеовыми руками…». В дониконовской редакции слово «крестообразно» - определение, относящееся не к слову «руки», а к словам «победил есть», что является «проекцией» на новозаветные события, тогда как в никоновской редакции эта проекция не так акцентирована.

В священнической молитве в том же чине Елеосвящения слова «источник кровоточивыя дванадесят лет сущий исцеливый» заменены на «… дванадесятолетен бывший…», что подчеркивает историчность описываемого евангельского события - «сущий» в настоящем времени, «бывший» - в прошедшем. В другой священнической молитве слова «положил еси покаяние Давиду и ниневитяном и преже сих и еже по сих» заменены на «… и прежде сих бывшим». Слова «и еже по сих» в дониконовской редакции подчеркивали связь ветхозаветных событий с современностью, тогда как в никоновской редакции акцентирована историчность этих событий.

Обобщающее и менее острое восприятие событий Священной истории может вводиться и путем удаления подробного их перечисления, как в молитве на пострижение власов после Крещения, где слова «и якоже благословил еси Давида рукою пророка Твоего Самyила тако благослови главу раба Твоего» сокращены до «и якоже благословил еси пророком Самyилом Давида царя, тако благослови и главу раба Твоего».

Несколько подобных изменений присутствует в чине Венчания. В третьей молитве священника удалены слова «и сочетав ему (Адаму - Н.С.) помощницу по нем», а также слова «и наполнита землю», здесь же слова «и оба во едину плоть и уд показа сочетанием» сокращены до «и обою во единый уд показа сопряжением», а слова о браке в Кане Галилейской «и благослови ту сущий брак, и чюдесно чудо сотвори в нем» сокращены до «и тaмошний брaк благословивый». В той же молитве слова «прежде пресвятаго Твоего Рожества вселивыйся во чрево браконеискусныя пресвятыя Девы Марии не ведущия посажения, и от Нея воплощься и родися на спасение роду человеческому» заменены на «иже от корене Иессeова по плоти израстивый Приснодеву, и из Нея воплотивыйся, и родивыйся на спасение рода человеческого». Если в дониконовской редакции подчеркивается чистота, непорочность Богородицы, то в никоновской редакции акцентируется связь с ветхозаветными событиями.

Выход на некоторый обобщенный уровень понимания осуществляется, наконец, не только применительно к Священной истории, но и применительно к пониманию «вражеских» (диавольских) нападений на верующего. Например, в молитве на освящение воды в чине Крещения слова, описывающие характер такого нападения «мятеж мыслен на разум наводя» сокращены до «мятеж мысли наводяй». Подобное изменение произведено и в чине пострижения Великого ангельского образа в «Оглашении», где слова «яко паче отселе приимут тя большии подвизи ко бранем на него» (врага - Н.С.) заменены на «яко наипаче отныне приимут тя множайшии подвизи ко брани на него». Здесь также характерен выход на обобщающий уровень понимания вражеских нападений: в дониконовской редакции речь идет о «бранях», что подразумевает конкретные случаи «брани», в никоновской же редакции текста слово «брань» стоит в единственном числе, что имеет обобщающий характер, имея ввиду вражеские нападения вообще, в целом, а не в частностях.

Есть синонимические изменения той же направленности и в тексте Часослова. В частности, в тексте псалма 89 (служба первого часа) стих “... уничижения их еще будут” выглядит как “... уничижения их еще лета будут”. Толкование этого стиха в Болонской Псалтири делает акцент на новозаветных событиях: "Яко уничижиша жидове Христа, тако и их уничижиша на века многа". Таким же образом понимает фразу и Феодорит Кирский, отмечающий, что данный стих "являет же вкупе отвержение жидов бывшее по страсти Спаса нашего не в мало время, но на долго будущее". Лето, как правило, понимается как лето, время, отрезок времени, эпоха, век человека, Юг (сторона света), то есть речь идет о конкретном (в данном случае - историческом, после распятия Христа) периоде времени, что несколько расходится с толкованиями, в частности, Феодорита, говорящего об “уничижении” “не на мало время, но на долго будущее”. В новом же варианте текста события предстают прежде всего как исторические, а значит - завершенные во времени.

А в службе Обедницы в молитве Христу произведено следующее изменение: "Единородный Сыне и Слове Божий, смертию на смерть наступи” - таков дореформенный вариант фразы. В новом тексте слово “наступи” заменяется на “поправый”. Как видно из отмеченных исследователями значений этих слов, слова “наступити” и “попрати” имеют в основном идентичные значения, однако “наступити” имеет и такие, как “настать во времени” (по контексту молитвы - можно сказать и “неизбежно настать”), “распространиться по поверхности”. Эти значения у слова “попрати” отсутствуют, оно имеет лишь значения “разорить, нарушить” и т. д.

Изменение вызвало возражения старообрядцев: так, старообрядческий священник Лазарь пишет, что новый вариант молитвы не является правильным, в то время как старый являет собой “речь во веки вечныя”, то есть говорит о вечной, а не временной победе над адом. Очевидно, что речь идет именно о выделенных нами значения слова “наступить”, а возражения его вызывает как раз отсутствие “законченности” действия в новом варианте молитвы.

Интересно сопоставить с этим и другое изменение фразы молитвы на ту же тему, в воскресном тропаре Христу 6 гласа, где слова “испроверже ада” заменены на “пленил еси ад”. Слово “испровергати” имеет значения “уничтожать” “разрушать”, в то время как “пленити” - значения “взять в плен”, “завоевать, покорить”. Понятно, что и это изменение могло вызвать вопросы подобного рода.

Та же “незаконченность” действия наблюдается и в никоновской редакции фразы в Псалме 30 (Великое Повечерие), где слово “исторгнеши” заменено на “изведеши” (речь идет об избавлении от страданий и бед). Слово “исторгнути”, как и в предыдущих случаях, имеет более жесткое и определенное значение и вызывает совершенно однозначные ассоциации с “освобождением”, “избавлением”, тогда как значение слова “изводити” более расплывчато.

Аналогично и значение изменения в воскресном тропаре Богородице, где речь идет о Воскресении Христа и слова “испразднивый гробы” заменены на “истощивый гробы”. Испразднити - опустошить, выбросить, уничтожить, свести на нет, упразднить. Истощити - только “истратить”.

К числу распространенных принадлежит также повсеместная замена кратких форм местоимений, прилагательных, причастий на полные. В монографии под редакцией В. И. Борковского “Историческая грамматика русского языка. Синтаксис” отмечается, что полные прилагательные появляются в церковных текстах как заимствования из разговорной речи, то есть происходит демократизация языка. Стоит отметить, что отмечаемые исследователями явления демократизации не исключали того, что представления о различиях в смысле и значении кратких и полных форм прилагательных, причастий продолжали сохраняться, тем более если речь шла о постоянно находившихся в контакте с богослужебным текстом священнослужителях.

Ф. И. Буслаев отмечает, что полные прилагательные несли значение определенности, краткие - неопределенности. Аналогична и точка зрения других исследователей. “Грамматика” Алипия (Гамановича), кроме того, трактует значения кратких и полных форм как краткую форму прилагательных, употребляемую при упоминании нового, впервые названного предмета, и полную - называющую предмет общеизвестный. Значение смены кратких причастий на полные аналогично значению смены кратких прилагательных полными. Что касается кратких форм местоимений, то, по мнению большинства исследователей, в XVII в. они являлись архаичными для разговорного языка и употреблялись в книжной речи. Легко понять последствия удаления их из текста, ведь краткие формы местоимений ассоциировались с возвышенной окраской текста.

Замена кратких форм прилагательных, местоимений, причастий в текстах Требника и Часослова является повсеместной: например, «Тя» заменяется на «Тебя» (применительно к Богу), определения Бога, характерные для дониконовской редакции, «безначален», «несказанен» заменены на «безначальный», «несказанный», «освятив» на «освятивый», «рожьдши» на «рождшая», «заченши» на «заченшая», (о Богородице), «всяк» на «всякий», «приемля» на «приемляй», «укроти» на «укрощаяй», «нань» на «на него» и т. д..

Так, в заупокойной молитве в службе Вечерни (Часослов) слова “приими и помилуй, яко благ и человеколюбец” заменены на «яко благий…». Изменения аналогичного характера повторяются и далее. Как правило, речь идет об определениях Божественного и евангельских событиях (воскресный тропарь, где прилагательное “тридневно” применительно к погребению Христа заменено на полную форму), другие молитвы и тропари Христу, Богородице). А вот как был изменен текст молитвы св. Василия Великого в службе Шестого часа:

Всего же замена кратких прилагательных, причастий, местоимений на полные в тексте Требника произведена в 126 случаях, а в тексте Часослова имеется 35 замен кратких прилагательных, причастий, местоимений на полные. В силу смыслового значения кратких и полных форм можно говорить о том, что все, связанное с Богом, должно было в результате реформы представать как «общеизвестное» и «знакомое», а не «новое», как для дониконовского верующего. В конечном итоге и в этих случаях происходит снижение остроты восприятия Божества.

Все перечисленные изменения, затрагивая представления о времени свершения евангельских событий или просто остроту их восприятия, в целом формируют у читающего представление об этих событиях как о факте общеизвестном и завершенном во времени.

Интересны также замены в первом и втором «Запрещениях» в чине Крещения (Требник), где краткая форма «ти» заменяется на полную «тебе» применительно не к Богу, а к диаволу, прямое именование которого, кстати, в первом «Запрещении» отсутствовало в дониконовской редакции и введено именно после реформы. Таким же образом в молитве на освящение воды в чине Крещения слова «бес темен» заменены на «демон темный». В данном случае происходит снижение остроты восприятия вражеских нападений на верующего.

Лишь немногие замены в тексте Требника противостоят общей тенденции к снижению остроты восприятия Священной истории. В третьей молитве в 8 день по Крещении полная форма местоимения заменена на краткую: «одеявыйся в Тя Христа Бога нашего» вместо «… в Тебе». Аналогичное изменение произведено в священнической молитве в Чине причастия больного, где слова «благий и человеклюбец» заменяются на «благ и человеколюбец». В чине Елеосвящения в 4 песни Канона форма имперфекта «к Тебе бо единой прибегох» заменяется на аористную «… прибеже», что подчеркивает конкретность прошения от именно этого, здесь находящегося человека, так как аорист означает действие, непосредственно предшествующее моменту повествования. Еще одна замена такого же рода содержится в Чине пострижения Великого ангельского образа в 5 песни Канона, где перфектная форма заменяется на аористную: слова «от неискусобачныя Матере был еси» заменены на «от неискусобачныя родився Матере». Слово «родитися» дополнительно подчеркивает остроту переживания Воплощения Христа в большей степени чем нейтральное «быти» в дониконовской редакции.

Несморя на наличие этих изменений, доминируют, как видим, замены кратких форм на полные и аориста на перфект. В том же русле находится и ряд синонимических изменений. Все они снижают остроту восприятия текста и во многом формируют представления о его содержании как чем-то «общеизвестном», не так остро переживаемом лично. Напротив, дониконовский текст основан на остром и личном переживании священной истории.

Столкновение этих представлений демонстрирует не только богослужебный текст, но и полемическая литература. Обратимся вновь к полемике по поводу «Символа Веры». Стал нарицательным старообрядческий «единый аз» из Символа - речь идет о замене дониконовского «рожденна, а не сотворенна» (речь идет о Христе) на «рожденна, не сотворенна».

Полемика по этому вопросу демонстрирует проявление нового отношения к Священной истории, характерного для никоновских реформаторов. Если противники реформы не уставали указывать на то, что противительный союз «а» введен был во время борьбы с арианством, говорившим о сотворенности Сына Божия, и, следовательно, удаление его является проявлением арианской ереси, то оппоненты старообрядцев воспринимают арианскую ересь как событие прежде всего историческое, завершенное во времени, что и дает право в новых исторических условиях изменить текст. Напротив, для старообрядцев «первые века христианства» также не были историей, как не были ею и евангельские события.

В связи с этим представлением находятся и возражения старообрядцев по поводу замены в Символе Веры слов «Его же Царствию несть конца» на «… не будет конца» (речь идет о Царстве Христа): старообрядцы понимали Царство Христа как реально существующее в данный момент, равно как все евангельские или церковно-исторические события. Как видим, характерное для противников реформы отношение к Священной и церковной истории, связанное с ее личным переживанием, во многом сформировано богослужебным текстом. Никоновский же текст настраивает верующего скорее на осмысление исторических событий.

Тем самым мы видим существенное изменение в области отношения к тому, что в полемической литературе называется «преданием святых отец». При том, что на это «предание» постоянно ссылаются в полемике как старообрядцы, так и реформаторы, фактически, по-видимому, «живой историей» предание считают только старообрядцы, тогда как для реформаторов оно, формально будучи аргументом в полемике, по сути носило характер исторической завершенности.

Об такой позиции реформаторов говорят и результаты работы исследователей текстологии никоновской «справы»: так, по мнению большинства исследователей, в частности, Служебник исправлялся не по древним греческим книгам (как, несомненно, поступили бы в этом случае старообрядцы), а по современным реформе изданиям XVII в. Не использовались древние источники и для исправления Требника, который правился, в частности, по Требнику митр. Петра Могилы (1646). Безусловно, справщик, ориентированный на переживание каждого события церковной истории, психологически не смог бы править книги не по древним источникам. Таким образом, говоря об оппозиции в России XVII в. «старого» и «нового», отмечаемой исследователями в культуре России XVII в., можно сказать о том, что понятие «старого» как «бывшего когда-то» фактически отсутствовало у противников реформы, а, скорее, было прерогативой ее сторонников. Для старообрядцев же «старое» не было старым, но являлось частью современности. В этом смысле церковная история для старообрядцев внеисторична, а постоянно мистически переживается.

Интересно и еще одно последствие нового видения Священной истории, демонстрируемого реформаторами: целый ряд изменений богослужебного текста подчеркивают завершенность не только событий Священной истории, но и спасения человека, которое понимается новым текстом как состоявшееся.

Характер эволюции представлений о спасении проясняет целый ряд возникших в результате реформы различий (в Требнике их 45, в Часослове 4) дониконовских и никоновских текстов.

Например, в чине Елеосвящения в тексте стиха слова «Показуя, наказа мя Господь, смерти же не предаст мя» заменены на «Наказуя, наказа мя Господь, смерти же не предаде мя». В данном случае показательна замена слов «смерти же не предаст мя» (будущее время) на «… не предаде мя» (аористная форма прошедшего времени) подчеркивает в дониконовской редакции - надежду на избавление от смерти, в никоновской - совершившееся избавление. В священнической молитве в том же чине Елеосвящения слова «пришед в мир во еже спасти человеческий род и свободити нас от работы вражия» заменены на «пришедый в мир и спасый человеческий род, и свободивый нас о работы вражия», таким образом, в дониконовской редакции идет речь о совершающемся событии, в никоновской - о совершившемся и законченном. Подобные же изменения повторяются в том же чине далее.

В тексте одной из стихир обращенные к Богородице слова «Тебе бо едину твердое и известное упование имамы» заменены на «… утверждение имамы». Слово «упование» означает надежду на помощь, поддержку, а «утверждение» - твердость, крепость, то есть речь идет о результате помощи. В той же стихире слово «помощнице» заменено на «помощь». Если «помощница» означает ту, что помогает, то «помощь», помимо этого, также может означать свершившуюся помощь, наступившее исцеление, облегчение.

Та же тенденция просматривается и в одной из священнических молитв: здесь слова «летныя страсти врачуяй» в никоновской редакции заменены на «временныя страсти уврачевавый». Слово «летный» означает не только «временный», но также «затяжной», «хронический», тогда как «временный» - относящийся к земной жизни, временный. Кроме того, появление слова «уврачевавый» в прошедшем времени означает освершившееся исцеление, тогда как в дониконовской редакции речь идет об исцелении, могущем совершиться. То же значение имеет неоднократная замена в этой молитве слова «цельба», означающего как исцеление, так и лекарство, и лечение (процесс лечения) на «исцеление», означающее совершившееся выздоровление (впрочем, эта замена не имеет глобального характера, и в другой священнической молитве в том же чине слово «здравие», означающее здоровье, благополучие, заменено на «цельба»).

Совершившееся спасение подчеркивается реформаторами и в молитве на 40-й по рождении младенца, где слова «спаси рабу Твою» заменены на «спасл еси рабу Твою», а слова «сподоби ю приити ко святей Ти церкви» заменены на «приходящую ко святей Твоей церкви».

Немало изменений аналогичного характера в монашеских чинах. В Чине пострижения Малого ангельского образа в «Оглашении» слова «путь… отводящ к Небесному Царствию» заменены на «… ведущий в Царство Небесное». Замена предлога «к» на предлог «в» подчеркивает в никоновской редакции цель «пути» - нахождение в Царстве Небесном, внутри него, тогда как в дониконовской редакции этого акцента нет. «К Царствию» означает скорее процесс приближения к Богу, чем состоявшееся приближение.

Подобный же характер носят замены в чине Великого ангельского образа. В 5 песни Канона в этом чине слова «наше разрешил еси преслушание…» заменены на «… разрушил еси…». Если в дониконовской редакции речь идет о «разрешении» (отпущении) грехов людей, то в никоновской - о полном уничтожении грехов и самого «преслушания», что, подчеркивает конечную цель монашеской жизни как уже реализованную. В 7 песни Канона слова «направи к Тебе путь мой…» заменены на «направив к Тебе путь мой», что также знаменует уже совершившееся действие. То же значение имеет изменение в стихире 2 гласа, где слова «на стезю правды Твоея мя настави и направи мя…» заменены на «на стезю правды Твоея мя поставив, направи мя…». В дониконовской редакции содержится просьба о наставлении и помощи, о направлении на путь, в никоновской же редакции слово «поставив» означает свершившееся «поставление» монаха на правильный путь, а слова «настави мя» содержат просьбу о помощи, наставлении, научении на этом пути.

Похожее изменение содержится и далее том же Каноне, когда слова «Руку десную мне простер яко благ, к житию благоугодну наведи мя…» заменены на «За руку десную мою яко благ взем, к житию благоугодному право ступающа покажи…». И здесь в дониконовской редакции содержится просьба о помощи, в никоновской - говорится о совершившемся «поставлении» на верный путь, о чем говорит и замена слова «наведи» (здесь: направить на путь) на «покажи», без столь сильного акцента на «направление». В тексте седальна в Каноне слова «и приимете достояние апостол моих» заменены на «и приимите достоинство апостолов моих». Если в дониконовской редакции шла речь о будущих благах, то в никоновской - о уже полученных, и одновременно - о «достоинстве апостолов» для монаха.