Качественный анализ для социологов

9.Необходимы реальные цели на будущее, к которым нужно стремиться;

10.Необходима уверенность в будущем, то есть проекция будущего, означающая то, что оно лучше настоящего;

11.Пациент должен быть способен смеяться над ошибками;

12.Он должен быть гибким, способен идти на компромиссы, придумывать различные ходы, используя свое воображение;

13.Должны быть периодические показатели прогресса.

Возвращение обычно бывает весьма тяжелой работой и поведение людей, с ней связанных, бывает очень сложным, так на него влияют различные внутренние и внешние обстоятельства. Полностью нельзя объяснить, что на самом деле представляет из себя этот процесс, изучив всего два или несколько его параметров. Для того, чтобы полностью понять процесс возвращения необходимо установить систематические рамки его изучения. Исходя из этого положения, следующая история по случаю будет посвящена иллюстрации систематического применения этих концепций для анализа жизненных ситуаций.

Процесс и случай.

Процесс возвращения, который мы собираемся анализировать ниже, является возвращением известной танцовщицы и хореографа Агнесы де Миль, взятое из ее книги под названием "Отсрочка" (1980 год). Это горькая повесть о части истории жизни, ясно демонстрирующая фазы возвращения, динамическую взаимосвязь траектории и биографии и фрагменты борьбы мисс де Миль, происходящей по мере ее восхождения к успешному возвращению. В нашем анализе не дается объяснения каждому событию, происшедшему в процессе ее возвращения, так как он дается нами в общем обзоре. Так как ее возвращение оказалось успешным, то наш анализ не нацелен на остановившееся возвращение - мы не пытаемся выяснить, почему некоторые люди останавливаются и не идут до конца в своем возвращении, не используя полностью свои потенциальные возможности, а иногда даже не могут начать процесс возвращения. Учитывая это обстоятельство, мы предлагаем начать рассмотрение процесса возвращения, стараясь при этом найти ответы на вопросы, которые в первую очередь приходят в голову: когда начинается возвращение?

Возвращение начинается с начальной осведомленности главного действующего лица этого процесса - самого пострадавшего о том, что у него что-то не так с организмом, что в нем что-то не так как нужно функционирует, или не функционирует вообще. По этой причине эту первую стадию возвращения мы назвали фазой обнаружения. Это фаза может возникнуть как внезапно, так и постепенно: в данном случае это случилось внезапно. История началась с репетиции де Миль с группой танцоров перед гало-вечером в театре. В середине репетиции, в день предстоящего выступления с не происходит апоплексический удар и ее отправляют в госпиталь. Таким образом, одновременно с раскрытием траектории болезни происходит раскрытие ее биографии, по крайней мере ее профессиональные аспекты, которые внезапно останавливаются по причине госпитализации. Репетиция обрывается и выступления де Миль заканчиваются. На этой ранней стадии траектории болезни прогноз врача был весьма серьезным. Он не знает - переживет ли она приступ. Однако, де Миль рассказывает, что с самого начала она была уверена в том, что будет жить.

Мисс де Миль описывает ряд обзоров траекторий болезни, с помощью которых она концептуализирует болезнь в своей биографии, во время своего пребывания в госпитале. Она описывает процесс своего сравнения состояния своего тела в настоящий период времени с его состоянием перед ударом и изменения происходившие в ее самовосприятии в результате этого сравнения. Она описывает себя как здравомыслящую, хотя и возбужденную женщину, и теперь находящейся в состоянии "безличного комка, который еле-еле может произнести свое имя, начинающее пускать слюни, постаревшее сгорбленное существо..." Она также в своем описание дает обзор симптомов (стр.29), в котором проливает свет на свое настоящее положение, связывая причину его возникновения с высоким кровяным давлением, и на не замечаемые признаки надвигающейся беды в прошлом, например, несколько раз она сбивалась в своих ответах в разговорах (стр.33). Далее она делает проекцию вперед во времени, задавая вопрос: смогу ли я восстановить свою речь, зрение, память, смогу ли я двигаться?

Как бывает во всех кризисных ситуациях, периферийные аспекты жизни отброшены и по этой причине жизнь сначала крутилась во круг задачи - просто выжить - и ограничивалась ее рамками. Де Миль говорит: "Мною овладели мелочи жизни. Все было так ужасно трудно и настолько нового, чтобы можно было это сразу делать. Каждое отдельные действие являлось своего рода соревнованием в умении; но игры в конечном счете приводят к усталости" (стр.46). Однако, в конечном итоге самые простые вещи становятся повседневными для нее и она начинает исследование степени своих ограничений, приходя к все большему пониманию, или кристаллизации того, что ее тело на самом деле отказало ей служить (стр.55). Последствием этого понимания явилось чувство злобы и уверенности в том, что не возможно найти выход из этой ситуации. В то время, как некоторые люди на этой стадии приходит к решению, что катастрофа слишком велика и надо сдаваться, мисс де Миль оказавшись перед лицом такой реальности и осознав, что смертельный исход - это не выход из положения, решает, что у нее должно быть какое-то будущее, путь и отличное от настоящего. По этому поводу она высказывается так: "Я прощупывало свое странное, поврежденное существование" (стр.64). Таким образом, она начала продвижение ко второй фазе возвращения установка на путь возвращения.

Тем не менее, не каждый желает встать на этот путь возвращения и, тем более, достигает на нем прогресса. В этой критической ситуации для принятия твердого решения на возвращение имеют значение наличие четырех важных условий. Во-первых, необходимо наличие какого-нибудь инициатора, хотя бы врача, который предлагает медицинский план реабилитации и затем приводит его в действие. Во-вторых, в то же самое время у самого пострадавшего должен сформироваться план его биографии и цели, к которым он должен стремиться. При этом он должен принять медицинскую реабилитационную схему, как необходимую для достижения этих целей, прежде чем начать свой путь восстановления. Никакой план реабилитации в мире не может восстановить человека, если он сам отказывается сотрудничать в этом вопросе и проводить необходимую работу в этом направлении. В-третьих, необходимо мобилизовать пациента. Мобилизация приходит в результате достижения некоторой необходимой предварительной работы по столкновению ситуаций и достижению соглашения по ним, по крайней мере предварительно; то есть принятие пострадавшим вынужденных ограничений, но при наличии веры в то, что они могут быть существенно сняты, и отсюда уверенность в лучшем будущем. Мисс де Миль, объясняя свое желание и тех, кто оказался в подобной как у нее ситуации, начать совершать эту необходимую работу, говорит: "Работа требует железной дисциплины, так как человек должен быть полезным и эффективным: не смотря на то, что апогей жизни оказался позади, и человек столкнулся с уменьшением продолжительности своего времени, силы сдают, человеку остается просто надеяться на то, что он будет не сильной обузой" (стр.68). В-четвертых, сам план должен быть правильно составленным: с медицинской, реабилитационной и географической точек зрения. Если в нем что-то не так, то необходимо его переделать, пока не случилось несоответствия между этим планом и самим пострадавшим.

После решения всех этих условий все же остается еще одна составляющая для успеха дела. Процесс возвращения требует групповой работы. Она требует не только продолжительных, нужных и время от времени сверхчеловеческих усилий со стороны больного, но и координированные усилия других людей, которые разделяют с ним этот труд в соответствии с их специальностями и возможностями. Каждый из них втягивается в этот процесс в соответствии с фазой траектории и фазой биографии больного и связанными с ними обстоятельствами. Например, в случае мисс де Миль группа состояла из различных людей (лечащие врачи, медсестры, терапевты, физические терапевты, терапевты речи, муж, сын, множество друзей и связанных с ними людей). Каждый из них, исходя из своих возможностей, внес вклад в ее возвращение.

В начале ее усилия были направлены на возможное восстановление функций тела и снятие ограничений. При этом ее биографическое время и энергия весьма истощились при выполнении этой задачи. В конце концов эта работа приобрела повседневный характер, но не достаточной, чтобы удовлетворить ее растущую потребность в движении за рамки того, что ей уже было доступно. На данной точки связывание было добавлено к починке и растягиванию. Связывание, как общий процесс начинается тогда, когда человек достигает точки, при которой появляется потребность вести самостоятельно свою жизнь. Это может произойти на разных точках процесса возвращения в зависимости от степени перенесения кризиса, уровня энергии и значением данной деятельности в жизни самого человека. Природа этого раннего связывания бывает различной в зависимости от конкретной биографии. Для некоторых людей оно приобретает вид встречи с какими-либо друзьями; для других оно происходит посредством телефонных разговоров с коллегами; кто-то начинает постоянно звонить домой с целью управления домашними делами.

Мисс де Милль посещали ее друзья и члены семьи; она, как только получила возможность, стала общаться с ними по телефону и таким образом продолжала взаимоотношения с близкими ей людьми. Тем не менее, одним из главных действий по связыванию явилась пересылка ей рукописи книги над которой она начала работу до болезни. На данный момент она осознавала, что не может возобновить работу в качестве танцовщицы и хореографа, но могла попробовать себя в другом важном и, по крайней мере, на данный момент более возможным для реализации себя как Личности, писательском деле. Удивительно то, что преодолев период отчаяния, так как, по ее описанию, бумага выскользала из ее рук падал на пол и она не могла иногда до нее дотянуться, она осталась теме не менее полна решимости записывать свои мысли, работая с бумагой и ручкой. После она рассказала, что хранила бумаги на специальном столике рядом с собой, где она их все время могла видеть. В период, когда она не могла работать над своей рукописью, по ее словам, ее глаза отдыхали, глядя на них. Почему? Для нее они представляли способ движения к завтрашнему будущему - цель, которую она могла достигнуть с помощью этой работы в настоящем времени. "Я думала о них вечером и они много мне обещали. Не достаточно жить "настоящим днем", как нам это внушали. Мы должны придумывать "завтра"" (стр.76). Опять же на данной фазе она задается биографическим вопросом относительно времени: когда, когда, когда? "Смогу ли я читать лекции через 6 месяцев? через восемь? Смогу ли я работать в театре через год? как скоро?"

Восстановительная тренировка тела, которое с тобой не сотрудничает - это не просто тяжелая работа; это к тому же может сильно пугать. Обычно, части тела работают под контролем нашей воли. Но тело, имеющее различные нарушения, часто становится не контролируемым и это будет нечто совсем другим. "Я начала делать настоящие упражнения, которые не были для меня скучными, как, например, терапия рук, но, которые, тем не менее, меня очень пугали. Я стояла между двойной перекладиной, мои руки располагались на каждой из ни, и я чувствовала себя очень удобно и в безопасности, если не считать того, что моя правая рука была бесполезна и все время падала". Также "Я решилась на то, чтобы встать и потом ходить. Это было ужасно... Каждый раз, когда мне приходилось выставлять вперед правую ногу, я доверяла весь свой организм (мою голову, дыхание, сердце, все мое нутро) чему?" (стр.83-84).

Прошлое биография - это не только то, на что можно горестно смотреть: она становится решающим ресурсом. Так как человек довольно редко теряет все разнообразные аспекты Личности по причине болезни, то эти, оставшиеся от прошлого, аспекты могут идти в настоящее для того, чтобы способствовать или препятствовать развитию лучшего будущего. Прошлая биография в роли позитивной силы в настоящем особенно прослеживается в процессе возвращения мисс де Миль. Она говорит, что люди постоянно выражали ей свои симпатии, сочувствовали тому, как должно быть ей - танцовщице тяжело столкнутся со столь многими ограничениями в движении. Ее ответом на это сочувствие было следующее высказывание: по причине того, что она была танцовщицей, что давало ей возможность тренировать свое тело, и одновременно занималась большой умственно работой она теперь может выполнять строгие, необходимые требования, чтобы заново оттренировать свое тело (стр.86).

Конечно, идеально было бы стабильно и прямо взбираться на гору к вершине возвращения, но жизнь очень редко предоставляет простые пути для решения поставленных задач. Гораздо чаще путь к возвращению осложняется перерывами или рецидивами, приводящим к временным или постоянным остановкам и, даже, к исчезновению уже достигнутых с большим напряжением успехов. Подобный рецидив мисс де Миль испытала во время развития у нее эмболии. Временно остановилось снятие ограничений и связка, пока центром ее внимания стало решение возникшей проблемы и потенциальный кризис, связанный с ней.

Важно отметить, что в период между началом развитием симптомов и медицинским вмешательством, по ее рассказу она чувствовала себя как бы медленно соскальзывающей в пропасть. Затем она делает обзор своей биографии и в этот момент достигает решения. которое приводит к соглашению с ее будущим в проекции скорой смерти.

11.2.4 Случай 2. Общественный, социальный мир и арена: опасность и дебаты

Представление (сделанное Штраусом) этой второй истории по случаям резко отличается от предыдущего. Здесь не одно действующее лицо с поддерживающими его людьми, с развитием траектории этого одного действующего лица, а здесь имеется рад событий, происходивших в научном обществе, в которых принимают участие громадное число ученых и неученых, одновременно разбросанных по всей стране. С этими событиями связаны несколько организаций. В этой истории события представляются как индикаторы показателей подкатегорий в связи с основной категорией (опасность, связанная с общественным миром). Данные были собраны с учетом концепции общественного мира и арены - и та и другая возникли из предыдущего исследования автора (Штраус, 1978, 1982, 1984 годы) - и были развиты в процессе изучения вопроса связи опасности с общественным миром, а также исследование правил самого этого мира, связей внутри его.

Для начало нам необходимо дать несколько ориентирующих предложений о социальных мирах и аренах. Социальный мир - это общество, которое может быть не обязательно разбросанным в ближайшем пространстве, но которое характеризуется, по крайней мере, одним основным видом деятельности (вместе со связанным с ним скоплением других видов деятельности); местом, где эта деятельность происходит; технологией ее запуска; организацией, способствующей проявлению тому или иному аспекту деятельности этого мира. Если это будет не слишком маленький мир, то в него будут входить подмиры, как его составные части. Представители предполагаемых подмиров обсуждают, улаживают свои проблемы, борются, формируют, манипулируют разными вопросами в пределах данного социального общественного мира. В арену входит политическая деятельность, но не обязательно законотворческая или судебная. В каждом подмире также происходит борьба по между его членами по различным вопросам. Представители других подмиров, входящих в один социальных мир, также могут подключится к их спору.

Мы начинаем с аналитического обсуждения конкретных черт общественных подмиров: а именно, что они и их ключевые фокусы могут быть подвергнуты опасности как со стороны внешних, так и внутренних обстоятельств. Обнаруженная опасность приводит к усиленным дебатам внутри общественного мира, а иногда это приводит его членов на арену внешней политики, связанной с обнаруженной "опасностью". Следуя этим, относительно абстрактным ключевым концепциям обсуждения мы передадим рассказ о так называемой "полемике о ДНК" (Лир, 1978 год) Корни и истории по случаям, чрезвычайно выборочным способом, в соответствии с включенным анализом.

Этот анализ должен выявить развитие и связанных с ним арен и развитием сложных взаимоотношений между общественными мирами, подразумеваемых в этих аренах. Эти арены являются аренами политики на разных уровнях сфер: научная подспециальность, дисциплина, наука в общем, федеральное правительство и более аморфная, называемая обычно "публичной" арена.

Каждый общественный мир сталкивается с одной серьезной проблемой (если не всегда, то временно, или, по крайней мере, потенциально). Это проблема заключается в том, чтобы выжить как мир перед лицом меняющихся обстоятельств. Потенциальная опасность стоит не перед самим социальным миром и, даже, не перед отдельными ее членами, а перед конкретными организациями внутри этого мира. Всегда имеются неопределенности и невидимые последствия, которые связаны с выполнением их главной деятельности. Это может, но не обязательно должно повлиять на выживание самого мира, как функционирующей единицы. То есть, точка, с которой можно начать исследование этого важного теоретического вопроса находится намного дальше, в более простых условиях, позволяющим в первую очередь существовать этому социальному миру. Никакой социальный мир не может существовать в полной изоляции. Какими бы изолированными не чувствовали себя члены какого-либо социального мира (географического, социального, экономического и т.д.), их изоляция и безопасность являются только предварительной и зависят от изменяющихся обстоятельств. Опасность этому миру из вне для его основной деятельности может быть также только относительной - она лежит на континууме - но потенциальная угроза всегда остается. Только в платоническом окружении, где нет никаких других обществ, социальный мир может надеется на отсутствие внешних препятствий, которые могут погубить взращенное ими дело. Другие общества могут сопротивляться существованию или расширению данного дела: также в роли ограничителей может выступать их деятельность. Эти ограничения могут быть правовыми, временными, финансовыми, политическими, ограничениями места - все это в большей или в меньшей степени.

Другими словами, все вышеперечисленное является основополагающим общим условием опасности для социальной среды социального мира. К этому следует добавить те неизбежные процессы, производящие подмиры в мире родителей. Эти процессы формируют дальнейшие условия, которые не только угрожают, но могут начать разрушать больший социальный мир. Разделение может привести к вражде, к правовым спорам, к порче репутаций, иммиграции из этого мира или всей отделившейся части, или определенного количества ее членов, чтобы провести различие; это может быть достаточным, чтобы повлиять на шанс выживания данного мира. По этой причине каждый социальный мир должен что-то предпринимать для нейтрализации или предварения, а при необходимости усиленно защищаться и бороться против этой угрозы. Отсюда понятно, что все это приводит к ряду защитных маневров. И скорее всего эти действия по защите будут не формальными, утонченные, их трудно заметить и они воспринимаются как данные, как часть природы вещей. В результате социальные миры работают под эгидой подразумеваемых соглашений, которые как ограничивают их от ненужных вмешательств других социальных миров и их членов, так и позволяют в свою очередь им следовать своей деятельности при минимальных условиях беспокойства. Эти более менее молчаливые соглашения (включая и сделанные давным-давно и. о которых современники забыли) скорее всего останутся между соприкасающимися мирами. То есть между теми, которые по традиции или часто пересекаются по месту, времени, финансами и через другие ресурсы: ресурсы, необходимые для каждой социальной среды, социального мира для обеспечения реализации своих целей и ценностей. Другими словами, продолжать существование с помощью привычных, предпочитаемых способов.

При существенном изменении обстоятельств этим соглашениям бросается частичный или более полный вызов. В результате возникает необходимость защиты среду существования данного мира, заключая новые, более точные договоры. Они не всегда успешно могут сопровождаться различными маневрами, которые в крайних случаях могут привести проявлению насилия, скрытым стратегиям обмана и тому подобному. Даже подразумеваемые договоры, принимаемые как должное, с течением времени претерпевают изменения, не заметно для сторон, заключивших их.

Внешнее ограничение ресурсов и деятельности приводит к тому, что обычно называется "правилом". Легко понять - почему. Но не так легко понять, что каждому социальному миру требуется не только общественный контроль над его составными организациями и их членами, но также и значительная система саморегуляции этого контроля. Существуют внутренние правила регуляции (это могут быть формы четких кодов с ясными негативными санкциями или не формальные договоры, соглашения или даже подразумеваемые понятия). Во время из разрушения возрастает степень опасности для социального мира. (Это также может привести в дальнейшем к потенциально вредному разделению). По причине того, что это все же иногда происходит, дезинтеграция внутренних правил может иметь видимые последствия для соседних социальных миров и, если эти миры предполагают существование таких последствий, то они конечно же предпримут соответствующие шаги, используя при этом имя и институциональные механизма наиболее известного своего общества, связанные с ним правовые, контрольные и полицейские функции. Саморегуляцию обычно связывают с такими профессиями как медицина и право (... 1970 год) - так как общество оценивает их работу, то им необходим внутренний самоконтроль - но понятие саморегуляции может существовать как более подразумеваемое явление в менее профессиональных структурах. Это можно отнести и к обществам "чистой науки". Даже такие социальные миры, которые кажутся свободными, как мир хобби или коллекционеров, обладают подразумеваемыми внутренними правилами, встроенными в их структуры: если это не так, или эти внутренние правила не эффективны, то эти социальные миры становятся общественной бедой.

Действительно, когда "более общая публика" (здесь имеются в виду известные общества) приводится в возбуждение, связанное с угрозой для них самих или их ценностей, то в этом случае они предпринимают шаги, ограничивающие деятельность того социального мера, среда которого причиняет им беспокойство, иногда даже с помощью мобилизационных средств, ведущих к полному разрушению беспокоящего их мира. Угроза обращения к правовым органам для выработки строгих соглашений, возможно, может быть первым радикальным шагом, после которого может начаться, если это необходимо, слежка и угрозы. Ограничения накладываются не только на некоторые отдельные организации внутри мира (хотя это может являться более четкой целью), но на весь контекстуальный мир, за который отвечает данная организация; так как ценности и деятельность этого мира в большей степени подвергаются сомнению именно в нем. Предварение в жизнь законов или полученных санкций против некоторых организаций (демонстрация против деятельности отдельных заводов с атомными реакторами) является только непосредственной целью: все производство, общественное движение и различные другие виды социального мира в этом случае могут восприниматься как источники зла.

Стратегия по защите и связанные с ней маневры - это еще не все, хотя для действующих лиц они кажутся и часто являются решающим фактором для победы или поражения. Для исследователя также является важным (может быть даже более важно) сосредоточиться на процессах по защите. Под этим нами подразумевается последовательность события, с помощью которых общество начинает мобилизацию против беспокоящего его объекта и пытается управлять замеченными угрозами для его деятельности и самого его существования. Замеченные в данном случае является ключевым термином, так как возможен не только провал между настоящей и предполагаемой опасностью (в действительности ее может быть больше или меньше, чем кажется), но для того, чтобы общественные миры и их представителя начали действовать, им в первую очередь необходимо определить степень угрозы,

Определение степени угрозы является не таким уж и простым делом, как может показаться на первый взгляд: это может оказаться весьма трудным и продолжительным делом. Для того, чтобы определить степень опасности с необходимой точностью, кто-то сначала должен увидеть, заметить ее, потом определить как потенциальную опасность. Более того - не может быть просто кто-то, так как он или она должны иметь возможность убедить других членов социального мира в правильности этого определения. Так как социальные миры и подмиры весьма часто бывают достаточно сложны по структуре, то скорее всего мнения по вопросу наличия опасности, ее степени, ее источника и мер ее предотвращения будут достаточно различными. Таким образом внутренняя арена по дебатам, маневрам участниками, и т.п. является постоянной чертой защитных действий социальных миров. Весьма трудно бывает добиться, чтобы сложный социальный мир действовал хотя бы с некоторым видом согласованности. И если такое соглашение возникает между различными сегментами этого мира, включая и те, которые формируются вокруг самих дебатов, как правило бывает очень хрупкое. Достижение этого соглашения и его поддержка требуют постоянной работы. Даже в социальных мирах с большим стажем, с хорошо устроенными органами по защите своих интересов (например, Американское бюро фермерства или Лига против дискредитации или ААСР), внутренняя борьба по использованию альтернативных организаций может быть очень часто ужасной по агрессивности.

Чтобы развить и прояснить затронутые выше темы, а также добавить к ним некоторые другие, не менее важные, мы обратимся к изучения, так называемого спора по ДНК, но только в аспектах процесса защиты. Для начала приведем краткое изложение самой истории. В 1950-60 годы некоторое количество биологов заинтересовалось "фаговым" исследованием. Позднее этот интерес привел к современной молекулярной биологии. Ученые, которые занялись фаговой проблемой пришли из различных подобществ биологического общества и в конечном итоге сформировали международное общество исследователей, придерживающихся одинаковых точек зрения: в результате такой совместной деятельности они приняли решение создать "фаговый договор". Этот договор был необходим для приведения в определенный порядок некоторые исследования, которые в противном случае не поддаются сравнению. К началу 70-х годов молекулярные биологи достигли быстрого прогресса в своей работе, в их ведении находились институты, в которых они встречались и работали, через которые регулировали источники финансирования и так далее. В 1975 году более широкий мир был удивлен, узнав об объявлении научным миром "моратория" по некоторым видам, возможно не совсем безопасных, экспериментов до того времени, когда или создана более безопасная технология, или дальнейшее исследование показало, что опасность этих экспериментов не столь уж велика или ее вообще не существует. Общая интерпретация раскрывающейся истории ДНК, сделанная более широкими кругами различных общественных ученых, заключается в следующем: молекулярные биологи реагировали не столько, или, по крайней мере, не только на вопросы безопасности, как на боязнь внешних правил, которые могут быть наложены на них, если только они сами не предпримут шаги по управлению вопросами как безопасности, так и внешних правил, связанных с ней. Общественный интерес, интерес откликнувшихся политиков и самих ученых был направлен на решение этих двух вопросов (это отражено во многих статьях и новостях журнала "Наука", которые следовали разворачивающимся событиям в течение нескольких месяцев). В течение небольшого периода времени в разных местах вокруг главных университетов, где могли проводится предполагаемые исследования, произошел взрыв общественного интереса. В конце концов, как обычно случается, это давление рассеялось с помощью совместных усилий биологов и Национального института здоровья (NEJ) по разработки безопасного исследования по генной инженерии.

Более сложная и тонкая интерпретация дается по поводу идеи о защитных процессов, чем просто о стратегии защиты. Предлагаем вам рассмотреть суть проблемы именно с этих позиций, учитывая при этом следующие, всем известные события. Первым человеком, заметившим возможную опасность, был Полог, веролог, который во время ежегодных летних семинарах биологов услышал о планируемых экспериментах микробиолога Бэрга. Полог был специалистом по методам биологической безопасности и работал на Восточном побережье; Бэрг почти ничего не знал об аспектах верологических методов, который он использовал, так как жил на Западном побережье. Этот веролог позвонил по телефону генетику, в результате этого звонка последний решил еще раз "обдумать" этот вопрос, для чего попросил на некоторое время остановить конкретные эксперименты. Он решил провести саморегуляцию в рудиментарной форме. Обратите внимание, что представители двух биологических подмиров пересеклись на вопросе безопасности (и подразумеваемых правилах).

Спустя некоторое время другие два генетика - Боллер и Колен достигли победных результатов по новому методу работы с ДНК. Бэрг быстро понял (Конел работал в том же университете, что и он, и был его другом), что наличие этого метода хотя и не даст возможности быстро вмешаться лиц из других областей генетики и вообще из мира биологии, но передаст в их руки потенциально опасный метод. Также он понял, что ДНК можно с помощью данного метода вводить в различные виды организма "как из ружья" с абсолютно непредсказуемыми результатами для многих организмов, которые могут из лабораторий попасть в окружающий мир. Бэрг потихоньку начал осознавать, что, если микробиологи не смогут быстро выработать соглашение по этому вопросу (классически научный способ, как и с ... договором), то, особенно если что-то произойдет, внешний мир надвинется на них правовыми и административными ограничениями. Неизбежно это весьма пагубно скажется на предприятии по чистому исследованию. К этому времени Боллер неожиданно на конференции Гордона, ежегодной конференции, на которой собираются многие биологи, и, которая охватывает большой спектр те, неожиданно объявил о новом методе, не включив планируемые эксперимента Бэрга и совместную свою работу с Коленом. Это сообщение напугало и удивило многих участников конференции и возбудило в них чувство опасности; по этой причине они сейчас же провели встречи по этому вопросу, что с этим делать, и с большим трудом достигли согласия. Наконец участники конференции решили послать открытое письмо в журнал "Наука" о текущем положении дел. Начиная с этого момента более широкие общественные и научные круги стали участниками процесса определения степени опасности.

Но каково было само определение? Какая общественная среда или мир или подмир должны были развить это определение и дать рекомендации по проведению безопасности - после внутренних о нем дебатов -,рекомендации которого будут наиболее влиятельным или хотя бы вообще влиятельным? Будет ли в действительности сформулирован более общий вопрос по безопасности и по правилам безопасности или того и другого, и в каком соотношении между ними? Подмир микробиологии не имел общего мнения по этим вопросам, не говоря уже о всем биологическом мире. Верологи (например, эксперты по бактериям и по их переносу) считали, что микробиологи достаточно не осмотрительны в отношении методов безопасности. Таким образом, мы видим, что верологи вскоре начали проводить работу по убеждению в этом других, что встревожило генетика, который до этого не задумывался над этой проблемой.

Биологи начали применять традиционные институциональные формы для решения этой проблемы (особенно комитеты); необходимо заметить, что для решения вопросов безопасности использовались и другие институциональные форм, например, такие как Гордонская конференция и другие конференции в тандеме с повседневной деятельностью ученых.

Таким образом, нами отслежен медленный постепенный процесс движения к признанию потенциальной угрозы (внешняя регуляция) для этой биологической специальности и ее основной деятельности. Существовала и внутренняя угроза, так как некоторые отделы внутри этой специальности были существенно против некоторых аспектов правил LEZ, сформулированных этим агентством государства, в сотрудничестве с самими микробиологами. Эти правила представляли собой комбинацию саморегуляции и соглашений с внешней регуляцией по основным аспектам реальной угрозы. Одновременно происходил процесс мобилизации по вопросу - что делать с этими угрозами. Если посмотреть на выработанную стратегию, то можно увидеть лишь "верхушку айсберга", где сами ученые и официальные лица из государственного агентства работали сознательно вместе для предотвращения, предупреждения надвигающихся ограничений и отработать в основном формальный контроль над внутреннем миром. Но для нашего анализа рассмотрение только этой стратегии, а не самого процесса, означает упустить главную черту этой развивающейся истории ДНК.

В связи с этим необходимо задать следующие вопросы: как мобилизовался этот научный мир биологии? каковы били стадии этой мобилизации? что должны были преодолеть члены этого мира с психологической, интеллектуальной точек зрения, точки зрения взаимодействия, организационной точки зрения для проведения мобилизации? какие барьеры были ими преодолены, а какие нет? какие отделы этого мира вступили в союз с какими другими отделами, или сегментами внутреннего и внешнего социального мира, чтобы их взгляды на то, что нужно делать, оказали воздействие?

Не смотря на то, что сама эта история является очень сложной, мы не будем излагать ее очень подробно, а только укажем на два следующих процесса. Первым процессом было 1наблюдение, мониторинг 0, состоявший из, по крайней мере, двух подпроцессов: наблюдения за эффективностью мобилизированных, защитный усилий; наблюдение за потенциальными новыми опасностями. Оценка того, как работали эти защитные стратегии, являлась частично политической и частично технической по характеру. В политическом смысле она имела значение внешнего давления для установки контроля, исходящего от законодательных структур, в основном федеральных, но также и некоторых правительств штатов. Исследователи удалось успокоить правительство относительно потенциального риска их эксперимента с помощью интенсивных образовательных усилий и лоббирования. В самом начале истории ДНК влиятельный сенатор Кеннеди поддерживал контроль по решению этого вопроса, так как он открыто мог открыто высказывать взгляды правительства на науку в целом; в результате биологам оказались нужны дополнительные союзники из большого средненаучного мира. Особенно сочувствующим агентом, который мог к тому же эффективно вести переговоры, оказался директор NEZ, который представил свои обязательства одновременно как участника социальной среды и представителя правительства. Предположительно, он манипулировал по этому вопросу как Кисенджер, но более тихо, в различных подразумеваемых обществах. Он не только договаривался и давал оценку, но также занимался убеждением влиятельных лиц из всех этих миров. С представителями общественных групп, которые были на важном комитете NEZ (RAC), Медия спорил и голосовал по каждому правилу, касающегося исследований генов - эти общественные группы продолжают и по сей день выступать в роли "сторожевых псов" как в комитете, так и в некоторой степени через своих ученых членов в самом процессе исследования.

Как микробиологи оценили эффективность их мер по безопасности по сравнению с такими же мерами внешних групп? Мы не знаем ответа на этот вопрос, но скорее всего они дали положительную оценку, учитывая большой общественный интерес к этой проблеме, а также внимание Медии, способствовавшее уменьшению давления на федеральные, государственные, законодательные органы. Все это политическое участие ученых необходимые усилия в сочетании с оценкой - было для них совершенно новым предприятием, кроме тех ученых, обеспокоенных сейчас предлагаемыми генетическими экспериментами, которые до этого выступали в общественных группах. Для биологов это было не известной территорией, тип политической арены внешнего мира, на котором они до этого никогда не принимали участия.

В отличие от этого на более удобной и знакомой территории были предприняты технологические усилия по возможно большему снижению риска экспериментальной работы с генами. Выдающийся биолог-исследователь на время отложил свою исследовательскую работу, что развития формы бактерий E.сoli (кишечная палочка), которая не могла бы выжить при контакте с воздухом за пределами контроля условий эксперимента. Такая ослабленная бактерия стала предметом общего пользования среди генетиков.

Более того, по мере продолжения совместных исследований (ESC), отказавшись от потенциально более рискованных экспериментов, запрещенных правилами NEZ, уменьшалась их собственное беспокойство (у которых оно было), так как никакие не приятные случаи произойти не могли. Под руководством верологов генетики стали более внимательно и осторожно обращаться с материалами лабораторий; а также совместная деятельность по возникшей проблеме, предоставила им возможность расширения своих знаний о явлений в ДНК. Такой успех в работе для них оказался более важным, чем решение вопросов безопасности, так как, после разработки формальных правил во время второй конференции в Осиломаре (?), в свою очередь приведших к созданию правил NEZ, биологи, по выражению одного из них, "летали на своих собственных сидениях". На самом деле, они не подозревали о потенциальном риске. В период подведения итогов этого сложного оценочного процесса, связанного с технологической и политической работой, несколько различной по характеру, хотя и не совсем, в этот процесс включились многие талантливые ученые. Некоторые из них работали сразу по двум направлениям - технологическому и политическому.

Еще одной важной чертой оценки является повторная оценка. На примере истории ДНК с точки зрения многих биологов это прежде всего означало, что идеи, а следовательно и выработанные правила относительно проблемы риска не могут быть существенно пересмотрены назад. Такой вид повторной оценки незаметно также привел бы к переоценке "внешних" регулирующих ограничений. Для многих генетиков, желающих начать запрещенные эксперименты, правила NEZ представляли внешнюю регуляцию, все же начали компанию по пересмотру этих правил, результатом которой явилась выработка совместных регулирующих правил как внутренних, так и внешних. Против этого почина выступили некоторые скептики с публичными доводами такого характера, что, если правила слишком быстро ослабить, то с микробиологией может произойти нечто худшее. Таким образом, мы видим, что в более крупном биологическом обществе и, даже в более мелком, все время велись дискуссии по этому вопросу. Такая напряженная ситуация перешла в более организованное восстание 1979-80 годов, когда сторонники пересмотра правил среди генетиков начали атаковать слишком жесткие из этих правил посредством публикаций в журналах по микробиологии. В этих публикациях чаще всего говорилось не только о том, что нет никакой нужды во многих, если не во всех, ограничениях по экспериментам, но также их авторы пошли дальше - обвинили лидеров (последователей), вовлеченных в начальную компанию наложения ограничений, в паникерстве, в результате чего возникли препятствия для развития науки. Но эти ученые не просто хотели пересмотреть взгляд на микробиологическую опасность; не осознано они таким образом пересматривали историю, так как по из мнению обвинители строили свои заключения на очень сомнительных научных знаниях того раннего периода.

Совсем недавно эти внутренние дебаты были отражены и в самом комитете NEZ, ответственного за проведение правил в жизнь, а также за их пересмотр по каким-либо соображениям. На одном из своих периодических собраний, весной 1983 года, Комитет наконец решил еще более ослабить правила, но делать это медленно, так как хотя потенциальная опасность уже значительно уменьшилась, тем не менее остается возможность негативной реакции общественности на ослабления этих ограничений. Оценочный процесс все еще продолжался!

В заключении этой части нашего рассказа о драме ДНК мы хотели бы выделить два дополнительных замечания. Во-первых, можно заметить, что разные процессы, приводящие к опасности наложились друг на друга во времени, в хронологическом порядке их появления. даже процесс выявления и определения опасности продолжается до самого конца, но позднее его участники становятся все более опытными, и все больше людей к нему подключается и все больше с ним становится связанным подмиров. Также также, все больше организационных механизмов получает развитие для отслеживания новых опасностей, хотя все еще продолжаются споры относительно опознавательных признаков этих опасностей. Второе замечание будет такого характера: сейчас уже стало очевидным, что вопросы по безопасности и регулированию контроля налагались друг на друга и участники этой истории не отличали один от другого. Мы увидели - почему это было так. Что касается нашего собственно интереса к этой истории опасности от общественного мира, то вопрос о контроле является ключевым в этом конкретном случае. Опасность заключается в степени ограничений, налагаемых на чистые эксперименты генетиков, которые могут оказаться более или менее постоянными.

Как нам известно, опасность для основной деятельности любого мира может появиться из разных источников, приводя и другие миры к ограничению в их деятельности из-за физической, биологической или даже символической опасности, которая может исходить только из одного источника. Таким образом, случай с ДНК является особым; но с другой стороны, он будет не таким уж и особенным, так как вопросы по безопасности (вспомните романы и произведения порнографического свойства и о той тревоге, которую вызвали случаи смертного исхода, у занимающихся боксом) иногда бывают главной причиной такой негативной реакции общественности. Что касается конкретного случая с исследованиями по ДНК, то здесь для аналитических целей необходимо подумать о том, как были связаны друг с другом вопросы контроля и безопасности. Проще говоря это были совершенное разные вопросы, но один из них приводил к другому. Как мы увидели к примеру, чем безопаснее казалась технология, тем сильнее появлялось желание уменьшить внешние и внутренние регуляторы, В конце концов этот вопрос о безопасности, затронул обе формы вопроса о регуляции. С другой стороны, вопрос о регуляции заставил самих ученых направить больше усилий на проблемы большей осторожности в своих экспериментах и минимизировать опасность их проведения с помощью совершенствования технологии, уменьшающей потенциальный риск.

12. Формальная основная теория: контекст осведомленности

В 1979 году автор этой книги прочитал статью об ежегодных встречах общества по изучению символического взаимодействия в Сан-Франциско. Эта статья воспроизведена в этой главе для демонстрации двух идей. Ни одна из них не прозвучала в предыдущих главах. Во-первых, как развивается формальная теория, В то время, как многие социологи лично не заинтересованы в создании и развитии таких теорий высокого уровня, удовлетворяясь лишь развитием теории по содержанию различных областей, имеющих достаточно много тем, или просто этнографическим описанием поведения в этих областях, написание формальных теорий с точки зрения основной теории является в конечном счете очень важным. Во-вторых, в этой главе будет показано, как можно использовать написанные материалы (технологические или другие) для развития формальной теории.

Акцент будет поставлен на использовании теоретических наработок и на связанный с этим сравнительный анализ, проводящегося с самого начала исследовательского проекта, отсюда следовательно центром исследовательского внимание будет открытое кодирование, а не выборочное кодирование, Так же, здесь не будут обсуждаться отдельные вопросы, связанные с обобщением, объединением и созданием формальной теории, Начало открытого кодирования, наверное, является самым трудным шагом в развитии формальной теории, так же как и в создании теории содержания, по этой причине данная глава будет весьма полезна для желающих научиться этому необходимому навыку в применении к развитию формальных теорий. Выборочное кодирование для формальной теории не представляет специального вопроса, кроме того, что анализ будет более абстрактным, основанным на наборе более разнообразных данных, нежели для разработки теории содержания. Однако, в этой главе выборочное кодирование будет затронуто в той мере, в какой развитие формальной теории будет включать в себя связь подкатегорий с основной категорией (явление, выбранное для изучения).

В представленном ниже отчете, используемое в нем Правило большого пальца будет выглядеть следующим образом:

1.Необходимо выбрать явление, назвать его, так как оно будет вашей основной категорией, с которой будут связаны все коды.

2.Необходимо выбрать и изучить данные, в которых есть выбранное вами явление, представленное как основная категория. Эти данные можно привлечь из интервью, полевых записей, статей из газет, из различного рода журналов, из романов - из любого документа - или из вашего собственного опыта или из опыта других.

3.Кодирование этих данных надо начинать обычным способом: меры, подкатегории и так далее, в соответствии с парадигмой кодирования.

4.Начинайте вести теоретические записи, включая в них начальные первые идеи и результаты кодирования.

5.Необходимо использовать теоретические наработки для подбора других необходимых данных в различных областях. Это приведет к созданию новых подкатегорий и прибавит разнообразия предыдущему анализу.

6.Продолжайте вести теоретические наработки внутри той же самой содержательной области, а также в различных других. Обычно, это намного расширяет взгляд на сходства и разнообразия, включенные в анализ, и одновременно уплотняет его.

7.На каждом этапе анализа рассуждайте сравнительно - не просто предлагая новые теоретические наработки (источники, события, действующие лица, организации, процессы), но и обогащая отдельные коды и теоретические заметки.

8.По мере того как продвигается эта работа, вы заметите естественное развитие концептуальной плотности и с самого начала увидите, что вы не просто проводите открытое кодирование, но одновременно начинаете и выборочное кодирование. Это происходит по той причине, что вами будет проводится связь подкатегорий с исследуемой основной категорией. Последнее указание из общего Правила большого пальца, показанного в этой главе будет следующее: следите за тем, как все развиваемые вами коды связаны с главным явлением и формируйте эти связи по возможности более точно.

Перед тем, как представить статью, которая и будет содержанием этой главы, необходимо провести краткое сравнение природы формальной (иногда ее называют общей) теории и теории по содержанию (или содержательной теории). Сравнительный анализ дается для того, чтобы развивать и ту и другую. Вторая из них развивается для содержательной эмпирической области изучения, например, такой как уход за пациентом, профессиональное образование, производственные отношения. Формальная теория развивается для концептуальной области исследования, например, такой как ... формальной организации или социализации. Оба вида теории существуют на различимых уровнях обобщенности, которые различаются только по степени. Таким образом, в любом исследовании каждый вид теории может повлиять на вопросы, относящиеся к другому виду исследования. Однако, аналитик должен определить для себя уровень своего исследования или на специальной особого рода их комбинации, так как стратегии в достижении каждого из них отличаются друг от друга. Поэтому, если фокус исследования находится на достаточно высоком уровне обобщенности, то сравнительный анализ должен быть проведен среди различных видов содержательных случаев и их теорий, находящихся в пределах формальной области исследования. Это проводится без связи теории с какой-либо отдельной содержательной областью. В представленной ниже статье аналитик будет использовать эту исследовательскую стратегию.

Предметом нашего совместного с Барни и Глейзером не большого издания является причина развития формальных теорий, а также то, как их необходимо и нельзя писать (1967, 1970 годы; см. также Глейзер, 1978 год). Но мы никогда не предлагали набор конкретных примеров о том, как можно развивать отдельную формальную теорию. Я постараюсь сделать это в данной работе, представляя некоторые этапы этого процесса, которым я сам следую при развитии теории контекста осведомленности, по возможности открытым персональным личным способом. мой рассказ покажет, как работает теоретик, чтобы предложить читателю набор общих приемов для процесса формулирования теории. Я надеюсь, что вы не будете использовать мой метод, как единственно возможный способ выполнения этой необходимой работы в общественных науках, но и не будете его отбрасывать, по тем соображениям, что он является идиосинкратическим и что его можно применять только тем, кто уже имеет некоторый опыт в этом деле.

В представленном здесь моем плане процедур вы найдете, что некоторые из них точно такие же, которые рекомендуются для развития содержательной теории. Аналитическая работа начинается сразу вместе со сбором данных - она не ждет их накопления. Все время идет процесс составления аналитических заметок. Первая фаза аналитической работы, которая может занять несколько месяцев, однозначно сосредоточена на открытом кодировании. Она также сосредоточена на уплотнении и построении связей между категориями, включая нахождение подходящих условий, стратегий и тактик взаимодействия агентов и их последствий. Теоретическое объединение начинается с помощью такого уплотнения, но пока не находится на переднем плане решения основной задачи. Процесс составления теоретических наработок начинается начинается почти сразу же и главным образом направляет сбор данных. Во время этих ранних фаз разница между развитием содержательной и формальной теорий заключается в том, что для последней теоретические наработки составляются по различным содержательным областям, а открытое кодирование и уплотнение проводятся на отчетливо более абстрактных уровнях, чем в развитии содержательной теории.