Молодежь в социокультурном пространстве современной России: имитационный механизм адаптации

Имитационная форма адаптации отличается тем, что при ритуальном использовании институциональных средств не обеспечивается реальное достижение цели адаптации, т.е. не обеспечивается достижение ожидаемого равновесия (гармонизации) со средой. Факт приспособительного поведения - есть, институты - используются, но достигается лишь внешнее проявление поставленной цели. Это достижение демонстрируется, поэтому важны формальные признаки общепризнанной цели. Например, сегодня успешность демонстрируется приобретением автомобиля определенной марки, повседневным потреблением брендовых вещей (одежды, техники, аксессуаров и пр.). Изучение имитационной формы адаптации представляет большой интерес уже потому, что основное большинство современных исследований в фокусе анализа держат успешные модели адаптации, т.е. те, которые достигают реального результата. Но сегодня широко распространена деятельность «вхолостую»: при внешнем проявлении деятельности, реальное и устойчивое продвижение индивида к гармонизации своих интересов со средой отсутствует. Природа этой формы адаптации, ее социальные функции и социальное значение требует специального исследования.

Изучение данной формы адаптации предполагает анализ следующих компонентов:

- состояния базовых социальных институтов, функционирование которых создает определенный дискомфорт для индивида и требует адаптации (т.е. достижения гармонизации со средой);

- выявление специфики функционирования базисных институтов, которая обусловливает распространение имитационного типа адаптации;

- сам факт приспособительного поведения и его презентационные формы;

- постановку в адаптивном поведении целей определенного содержания, которые допускают имитацию как промежуточный (или завершенный) тип.

Не менее значимым при изучении имитационной формы адаптации является конкретизация субъекта данных практик. При специальном исследовании имитации как социального феномена, исследователи, как правило, рассматривают в качестве субъекта такого рода практик политические элиты. В частности, один из немногочисленных отечественных исследователей данного феномена, Шалюгина Т.А., доказывает, что имитационные стратегии всегда были характерны для политических элит России (в имперский, советский и постсоветский периоды). Сами же имитационные практики были направлены на «символизацию и подмену социальной реальности ее упрощенным подобием посредством насыщения социальности симулятивными образами» для сохранения и удержания власти Шалюгина Т.А. Имитация в современном российском обществе: сущность, субъекты воздействия, социальное пространство проявления [Текст] : автореф. дис. … д-ра философ. наук: 09.00.11 / Т. А. Шалюгина. - Ростов н/Дону, 2012. - 60 с. - С. 17.. И в настоящее время имитационные практики проявляются в «сознательном и целенаправленном манипулятивном воздействии властвующего субъекта на массовое сознание и массовое поведение. Цели субъектов имитации: а) удержать властные полномочия и привилегии; б) завуалировать свои подлинные намерения; в) скрыть свою некомпетентность; г) навязать массам примитивное понимание реальности» Там же, с. 19.. Поэтому, по мнению автора, возникает феномен имитационной демократии: «псевдопарламент, псевдовыборы, псевдосуд, псевдосвободные СМИ, псевдопубличность, политтехнологии. Имитационная составляющая проявляется в имитации конституционного строя» Там же, с. 20..

Не оспаривая эту позицию, укажем на необходимость рассмотрения стратегий других субъектов, вовлеченных в социальные процессы, включающие в себя в качестве составных компонентов имитационные практики. В логике системы доказательств, приведенных Шалюгиной Т.А., широкие социальные слои (не элиты) выступают, обычно, объектом социальных манипуляций, оказываются погруженными в сконструированную виртуальную «среду», подменившую объективную реальность. Но как они действуют в этой искаженной, иллюзорной «симулятивной» реальности? Еще в советский период, в анекдотах, которые являются конкретной формой проявления массовой психологии, был дан ответ на аналогичный вопрос: «Они делают вид, что нам платят, мы - делаем вид, что работаем». Эта формула - выражение реакции социальных низов на имитационные практики элит. Изучению таких практик - молчаливых уклонений от репрессивных воздействий элит, - посвящены социологические исследования Юрия Левады См.: Левада Ю. Ищем человека: Социологические очерки. 2000-2005. М.: Новое издательство, 2006. - 384 с. . Однако новейшее время в России - последнее десятилетие ХХ в. - первое десятилетие XXI в.- сформировало новое поколение молодежи, которое нашло свои собственные ответы на имитационные практики элит.

1.2 Современная молодежь как субъект адаптационных стратегий

Социология молодежи - одна из наиболее глубоко разработанных социологических теорий среднего уровня в отечественной науке. Широко известны исследования проблем молодежи еще с 60-х гг. ХХ в., которые принадлежат И.М. Ильинскому (проблема уникальности молодежи), С.Н. Иконниковой, В.Т. Лисовскому, В.И. Чупрову (социальное самоопределение молодежи); В.Н. Шубкину, Ф.И. Шереги, Д.Л. Константиновскому (проблемы образования молодежи). В последнее десятилетие активно разрабатывается проблематика молодежных субкультур и культурной идентичности (В.Ф. Левичева, А.Л. Маршак, Е.Л. Омельченко); социального расслоения в молодежной среде (Д.Л Константиновский, М.К. Горшков); социальных позиций молодежи в условиях социальной неопределенности и риска (В.И. Чупров, Ю.А. Зубок); трансформации ценностного сознания молодежи (А.В. Магун, Т.И. Яковчук), в том числе политико-правового сознания (П.С. Самыгин, И.А. Петрулевич). Исследуя социальные позиции современной молодежи названные нами авторы акцентируют внимание на проблемах социализации, которые рассматриваются также и как самостоятельный предмет в классических (например, М. Мид) и современных текстах. В изучении социализации молодежи современные социологи в качестве предмета выделяют проблемы профессионального выбора, социальной мобильности, построения жизненных стратегий, которые претерпели значительные изменения в связи с переходом российского общества на принципы рыночной организации социальной жизни.

Все эти исследования и большой массив менее заметных работ (представленных, например, в кандидатских диссертациях) составляют основу для более детальной проработки тех или иных аспектов социального функционирования российской молодежи.

В частности, следует обратить внимание на то, что в отечественной науке долгое время молодежь не выделялась в самостоятельную социальную группу, т.к. эта позиция противоречила классовой концепции социальной структуры. Только в 60-е годы ХХ в. усилиями известных отечественных ученых - В.Т. Лисовского, И.С. Кона, С.Н. Иконниковой - теоретически был обоснован статус молодежи как самостоятельной социально-демографической группы. Она была выделена «на основе возрастных характеристик, особенностей социального положения и обусловленных тем и другим социально-психологических свойств. Молодость как определенная фаза, этап жизненного цикла биологически универсальна, но ее конкретные возрастные рамки и связанный с ней социальный статус и социально-психологические особенности имеют историческую природу и зависят от общественного строя, культуры, и свойственных данному обществу закономерностей социализации» Кон И.С. Молодежь // Большая советская энциклопедия. 3-е издание. Т.16. М., 1973. - С.478. .

Обратим внимание на пункты данного определения, которые образуют базовые координаты выделенной группы. Это: а) факторы общности (возрастные характеристики, социальное положение, социально-психологические свойства); б) утверждение универсальности этих позиций, которая объясняется фазой биологического жизненного цикла; и вместе с тем - в) модификация этих характеристик, которая производна от конкретно-исторических условий социализации молодежи. Эти три позиции образуют некоторое аксиоматическое основание отечественной социологии молодежи.

Систематизируя историю развития методологии исследования молодежи в отечественной социологии, В.Т. Лисовский выделил основные направления анализа. К ним относятся: исследование социализации молодежи; дифференциации этой группы по социально-классовому и территориально-поселенческому признакам (рабочая молодежь, крестьянская молодежь и пр.); разработка методологии изучения самоопределения и жизненных стратегий молодежи; исследование молодежных субкультур Социология молодежи: Учебник / Под ред. проф. В.Т. Лисовского. СПб: Изд-во С.-Петерб. Уни-та. 1996. С.35-39. .

В отечественной социологии молодежи доминирует представление о единстве и общности молодежи как социальной группы, обусловленное ее возрастными характеристиками, социальными позициями и социально-психологическими особенностями. Традиционно молодежь рассматривается как достаточно однородная группа, общность которой формируется на основании типовых жизненных проблем, обусловленных этапом жизненного цикла. Сегодня к ним относятся проблемы подготовки к самостоятельной жизни - получение профессионального образования, трудоустройство, обретение профессионального статуса; создание собственной семьи, включая решение вопросов жилья, рождения детей и др. Изучение этих проблем укладывается в методологию структурно-функционального анализа, который акцентирует молодежь в качестве объекта социализации.

В настоящее время возникло также отдельное направление исследований - изучение трансформации социальных позиций молодежи под влиянием роста рискогенности социальной среды и глобализации риска (В.И. Чупров, Ю.А. Зубок, П.С. Самыгин, Т.И. Яковчук). Но и это направление анализа также рассматривает молодежь в качестве объекта социализации: «Общество… контролирует направленность социальной интеграции молодежи, исходя из целесообразности воспроизведения тех или иных структур и отношений в интересах его целостности, устойчивости развития» Там же, с.68., а важнейшей социальной функцией данной социально-демографической группы является «воспроизводственная, благодаря которой молодежь наследует и воспроизводит сложившуюся структуру общественных отношений» Там же, с. 65..

Это направление также рассматривает молодежь преимущественно как общностную социальную группу, где наличие внутренней территориальной и социально-экономической дифференциации не отрицает ее особенных социально-статусных позиций. Об этом косвенно свидетельствует множество рассуждений типа: «Становление зрелости молодого поколения, его социальное взросление находит отражение в приобретении и изменениях собственного социального статуса в ходе интеграции в структуру общества…» Чупров В.И., Зубок Ю.А., Уильямс К. Молодежь в обществе риска. М.: Наука, 2001. С.66. , где молодое поколение рассматривается как социальная общность. Признавая наличие внутригрупповой дифференциации молодежи, авторы, тем не менее, рассматривают ее как единую группу, на что указывает анализ статусных позиций молодежи в сфере материального производства, распределения и обмена, а также в сфере потребления символической продукции Чупров В.И., Зубок Ю.А., Уильямс К. Указ. соч., с. 80-99; Зубок Ю.А., Яковчук Т.И. Духовная жизнь молодежи в трансформирующемся обществе. Брест: Альтернатива. 2008. .

Рыночная трансформация российского общества, вызвавшая большой разрыв социально-экономических позиций населения страны вследствие территориальной дифференциации, неравенства профессиональных групп на рынке труда, профессиональной маргинализации населения, усилила социальную дистанцию различных подгрупп внутри молодежи. Трудно отрицать, что нынешняя молодежь далеко неоднородна в социально-экономическом плане. К утвердившейся в отечественной социологии дифференциации молодежи на сельскую и городскую группы, сегодня добавилась необходимость выделять молодежь бедствующих социальных групп и богатого социального слоя. Эти группы отличаются разными условиями социального старта: доступа к образовательным учреждениям разного уровня, к выбору профессии и типа профессионального образования, к перспективам трудоустройства и др. Наряду с этим, выделяют также неравные молодежные группы с точки зрения доступа к «центру», столичным мегаполисам - Москве и Санкт-Петербургу, которые выделяются в российском социальном ландшафте наличием производственной инфраструктуры, потребностей в профессионалах и типах социальных карьер, свойственных обществу информационного типа. По этому основанию выделяют столичную и провинциальную группы молодежи, которые отличаются социально-экономическими и социокультурными характеристиками. Современные исследователи отмечают: «В силу роста дифференциации молодежи по социально-экономическим и социокультурным показателям, в настоящее время нет оснований говорить о предпосылках формирования единого группового сознания молодежи, общие интересы которой не осмысливаются и не складываются в общности … в условиях отказавшегося от идей коллективизма российского общества» Зубок, Ю.А., Яковчук Т.И. Указ. Соч. С.50..

Однако молодежь различается не только по экономическим и территориальным основаниям. В ряде современных работ аргументированно указывается на необходимость перехода от практики изучения молодежи как социально-демографической группы в возрастных рамках 14-29 лет, к более дробным возрастным группам, что диктуется современными реалиями. Высокие темпы социальных изменений, а также высокая динамика развития техники в целом и средств коммуникации, к которым чувствительна молодежь, обусловили возникновение достаточно большой дистанции и четко выраженной обособленности нескольких групп молодежных когорт. Исследователь в области социологии молодежи Г.А. Чередниченко указывает, что такие возрастные группы как 15 - 18 лет и 19 - 25 лет (юность и начало взрослой жизни), отличаются потребностями, ценностями, интересами и теми жизненными проблемами, которые решаются каждой из этих возрастных подгрупп. К этому можно добавить, что молодежь в возрасте 26-29 лет также имеет отличные интересы по отношению к двум выделенным более молодым возрастным группам. В силу этого в настоящее время не корректно рассматривать молодежь как единую социально-демографическую группу См.: Чередниченко Г.А. Молодежь России: социальные ориентации и жизненные пути (Опыт социологического исследования). СПб.: Изд-во РХГИ, 2004. С. 25 - 28. .

На необходимость более дробного подхода к группировке возрастных когорт указывает также Л.И. Ионин, отмечая при этом возникновение в настоящее время новых возрастных статусов. Опираясь на современные зарубежные и отечественные биографические исследования социологов, он указывает, что повышение жизненного уровня, расширение образовательных возможностей и укрепление социальной безопасности вызвали в экономически развитых современных обществах изменение стандартного жизненного цикла, что выразилось в возникновении «…новых возрастных статусов: своего рода после-юношеской стадии, предполагающей более длительное, чем у предыдущих поколений время обучения и образования; после-родительской стадии, на которой женщина получает возможность приобщиться к новым формам деятельности, начать «новую жизнь» после того, как выросшие дети покинули семью; наконец, это более долгая пенсионная стадия, длительность которой возрастает благодаря снижению пенсионного возраста и увеличению средней продолжительности жизни» Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Изд-кий дом ГУ ВШЭ. 2004. С. 314.. Новые возрастные статусы, в частности, после-юношеский, диктуют их носителям специфические роли и модели поведения. С точки зрения данной гипотезы молодежь в послевузовский период обладает отличными моделями поведения (в которых проявляются их ценностные установки) сравнительно с юношеским и ранним взрослым возрастными статусами.

Для изучения новых возрастных статусов, применительно к молодежи, В.Семенова, опираясь на работы К. Манхейма, формирует «дерево» социологических категорий: «возраст», «социальное время» и «жизненный путь». Этот подход позволяет выделить более узкую социальную группу молодежи в зависимости от проблем социализации и периода, в который она происходит. Период освоения базовых социальных ценностей К. Манхейм определил понятием «формативный период». По Манхейму границы этой группы - от 10 до 25 лет, а более узко - до 17 лет. В этот период происходит «наиболее значимые переходы из состояния социальной зависимости в независимый статус (получение образования, в том числе, высшего, отделение от родителей, женитьба) и формируются нормы и ценности, которые почти без изменения остаются ориентирами на всю жизнь» Семенова В. В. Социальная динамика поколений. Проблема и реальность / В. В. Семенова. - М. : Росспэн, 2009. - 271 с. - С.21..

В. Семенова указывает, что выделенные качественно отличные периоды индивидуальной и групповой жизни по мере взросления человека, сопровождаются изменениями его социальных ролей и статуса. Эти периоды характеризуются понятием «фазы жизненного цикла», среди которых детство, юношество, молодые взрослые (28-35 лет), средний возраст, пожилые, старые Семенова, В. В. Социальная динамика поколений. Проблема и реальность / В. В. Семенова. - М. : Росспэн, 2009. - 271 с. - С.19.. Статус юношества от статуса молодых взрослых отличается отсутствием собственной семьи, детей, установками на свободу от экономических обязательств и пр.

Под влиянием значительных исторических событий и инициированных ими процессов, происходит не только формирование ментальности поколения, но возможно и смещение фаз жизненного цикла. Так, например, сегодня крайне мало представителей молодежи поступают на обучение в вуз на очную форму спустя 2 и более лет после окончания средней школы. Типичная практика - продолжение обучения в вузе сразу после школы. Напротив, в 60-70-е гг. распространенной практикой было получение высшего профессионального образования по завершению службы в армии или через несколько лет работы на производстве. Студенческие группы формировались на разновозрастной основе (от 18 до 30 лет), что создавало широкие возможности для своеобразного выравнивания социального опыта внутри молодежи и ее внутренней консолидации. Но это свидетельствовало также и о более позднем освоении поколением профессионального образования. Ф.Р. Филипов обратил внимание, например, на более позднее профессиональное образование у военного поколения (эффект Второй мировой войны) См.: Филиппов Ф.Р. От поколения к поколению. М., 1989.. Под влиянием революционных социальных изменений 90-х годов в России в настоящее время сместился формативный период как фаза жизненного цикла. Теперь процесс обретения независимого социального статуса молодежью начинается с запаздыванием (по сравнению с первой половиной ХХ в., когда об этом писал К. Манхейм), в поствузовский период (от 21-22 лет) и затягивается до 29-30 лет.

Причинами такого смещения и более поздней автономизации молодежи от семьи родителей, выступает и дисфункция базовых социальных институтов, вызванная системными реформами российского общества, и нарастание социальных рисков, и социальная незащищенность молодежи, которые в совокупности обусловливают замыкание индивида на семью, поиск в ней социальной защиты и стабильности. Эти явления и факторы социальной жизни применительно к позициям российской молодежи подробно описаны в исследованиях В.И. Чупрова и Ю.А. Зубок Чупров В.И., Зубок Ю.А., Уильямс К. Указ.соч.. Эта же тенденция фиксируется среди молодежи на постсоветском пространстве в целом Зубок Ю.А., Яковчук Т.И. Указ.соч. С. 147-169..

Выделение понятий формативного периода и жизненных фаз позволяет связать трансформацию социальных статусов с теми образцами типичных форм социальной активности и ценностными ориентациями, которые когорта (возрастная группа, рожденная в один год) получила на этапе становления социальной самостоятельности под воздействием значимого исторического события. Тем самым, это событие определяет жизненный путь когорты, лежит в основании формирования ее идентичности и самоопределения в историческом времени и пространстве.

Рассмотрение молодежи в этом ракурсе - с позиции поиска идентичности и самоопределения в историческом времени - позволяет выявить, наряду с функциональными характеристиками этой группы, ее социально-субъектный потенциал. Его изучение особенно актуально в периоды социальных трансформаций и роста внутренней дифференциации этой группы.

Изучение субъектного потенциала молодежи декларируется структурно-функциональной методологией, которая четко указывает на функции молодежи - преемственность и инновации, которые выступают важнейшими характеристиками субъекта социального воспроизводства. Однако анализ содержания реализации этих функций, выявление в них конкретно-исторической специфики предполагает обращение к методологии исследования социальной динамики - поколенческому подходу.

Понятие «поколение» вводится социологами для анализа конкретно-исторического процесса и под ним понимается не «демографическое» поколение (совокупность людей одного возраста), а некоторые значимые социальные сообщества. Их социальная сущность и функция - формировать «определенные значимые образцы или рамки поведения и мысли, соответствующий набор символов» Левада Ю.А. Поколения ХХ века: возможности исследования // Отцы и дети. Поколенческий анализ современной России. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 328 с. - С.39.. Такие структуры Ю.А. Левада называет значимыми поколениями, которые могут быть массовыми (например, «поколение победителей» в Великой Отечественной войне) или элитарными (например, «лицейское поколение» в России XIX в., поколение политиков сталинской эпохи, эпохи Брежнева и пр.). Они задают основные ценности и способы действий. Ю.А. Левада выделяет на протяжении ХХ в. шесть значимых поколений политических элит, которые формировали значимые события, определившие содержание исторических событий: поколение революционного перелома 1905-1930 гг., которое родилось в проходило социализацию в 90-е годы XIX в.; поколение «строителей сталинской тоталитарной системы», действовавшее в 1930-1940-х гг., но формировалось в революционные период (дата рождения - 1910 гг.); военное поколение, определившее исторический период 1941-1953 гг., которое прошло социализацию в 30-е годы (рождение - 1920-1928 гг.); поколение «оттепели» 1953-1964 гг., которое формировалось в 40-е годы (годы рождения - 1929-1943); поколение «застоя» (1964-1985 гг.), которое Ю.А. Левада называет поколением «несбывшихся надежд», его социализация проходила в 50-е годы (рождение - 1944-1968 гг.); поколение перестройки 1985-1999 гг. (годы рождения - конец 60-70-е гг.). В этой периодизации речь идет о поколениях политических элит. Но они определяли характер и содержание основных исторических событий и социальных процессов (например, политику коллективизации и индустриализации, всеобщей грамотности, всеобщего среднего образования или всеобщей компьютерной грамотности и др.), которые обусловливали социализацию массового поколения.

Ведущие отечественные исследователи, разрабатывающие проблематику поколений, определили комплекс основополагающих методологических позиций их выделения, в числе которых следует выделить следующее:

- поколение - это «форма социальной связи и фокус символической солидарности, действующих индивидов: это нормативная рамка соотнесения с другими «по горизонтали», такими же, как «ты» Дубин Б.В. Поколение: смысл и границы понятия // Отцы и дети. Поколенческий анализ современной России. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 328 с. - С.63.;

- поколение задает рамку социокультурной идентичности, и вместе с этим - набор ценностных ориентаций и паттернов поведения;

- поколение в ценностном плане неоднородно и разделяется на «отличников», «ботаников», «карьеристов», «остальных», на «людей» («настоящих людей») и «деловых».

Применение поколенческого анализа к исследованию современного состояния и функционирования молодежи эвристично уже потому, что ключевой методологический принцип этого подхода определение временных рамок социализации возрастных групп, на которые приходятся особо значимые переломные исторические события (процессы), которые и задают формирование ядра наиболее значимых ценностей и паттернов поведения. Они и выступают содержательным «субстратом», подлежащим преемственности или инновационному преобразованию. Отслеживание динамики социетальных ценностей, которая вызвана творчеством каждого поколения в его юношески-молодежный период, показывает не только социокультурную динамику общества, но и историческую роль в нем каждого поколения.

Такой анализ был предпринят В.Семеновой, которая выделила поколения современной России на основе лексических форм их самопрезентации. Опираясь на методологию Майкла Корстена, она формулирует базовый принцип исследования: «Языковые коды исследования являются способом проявления коллективной идентичности, по этим символическим основаниям происходит узнавание «своих» и формируется самоидентификация «мы - поколение» Семенова В. В. Социальная динамика поколений. Проблема и реальность / В. В. Семенова. - М. : Росспэн, 2009. - 271 с. - С.103.. В нарративах самопрезентации поколения заложены базовые темы самоописания. Исходные характеристики - возрастные границы и историческая локализация. По этим двум параметрам самопрезентации были выделены четыре поколения (исследование проводилось в 2002 г.): околовоенное (рожденные в 1930-1940 гг.), доперестроечное (рожденные в 1950-1960 гг.), поколение переходного периода (рожденные в 1960-1970 гг.), постпереломное поколение (рожденные после 1980 г.). Каждая из выделенных поколенческих общностей демонстрировала сходные коллективные представления по отношению к базовым сферам жизни: труду, власти, образованию, самоощущению в социальной жизни и выделению типичных личностных характеристик.

Для околовоенного поколения центральным событием, определившим его историческую локализацию, является Отечественная война, для него значимо соблюдение традиционных семейных ценностей, почитание власти, доминирование идентификации с государством и неразвитость личностной идентичности.

Доперестроечное поколение не выделяет некоторого значимого исторического события, но на периферии временного самоопределения присутствует перестройка (возможно, потому, что она пришлась не на годы первичной социализации, а на годы взрослости), которая переопределила судьбу поколения. В качестве важных его характеристик В. Семенова выделяет: духовную активность, образованность и рефлексивность, которые не были востребованы и реализованы в социальной практике; а также целеустремленность и адаптивность к социальным условиям Там же, С.124.. Интеллектуальный потенциал, образованность и жизненный опыт позволяют представителям этого поколения сравнивать социальные возможности советского и постсоветского периодов социальной жизни в России.

Поколение переходного периода (рожденные в 1960-1970-х гг.) характеризуется как поколение «недостижительной ориентации», хотя участвует в рыночной деятельности, но, скорее, как психологически приспособившееся, нежели как инициатор культуры рыночных отношений. «Потеря ориентиров, жизненных целей социальной активности … является решающим ядром этого культурно-психологического синдрома» Семенова В. В. Социальная динамика поколений. Проблема и реальность / В. В. Семенова. - М. : Росспэн, 2009. - 271 с. - С.128., характерного этому поколению. Данное поколение выделяет свою социальную активность, но она лишена того целеполагания, которое свойственно было доперестроечному поколению. Отсюда - раннее социальное разочарование, которое обусловило возврат к более понятным целям доперестроечного периода.

Самоописание постпереломного поколения отличается отсутствием исторического компонента, устремленностью в будущее, и неуверенностью в нем. Общая характеристика поколения вырисовывается из нарративов его представителей: «… ясное представление о целях своей социальной активности как созидательной самостоятельной деятельности, направленной на достижение личного успеха и благополучия;… ориентация на гедонизм и пофигизм как образ жизни, направленный на получение радостей и удовольствий в ущерб чувству долга» Там же, 134..

Свертывание подробного анализа межпоколенческой социальной динамики до такого эскизного описания позволяет все же выделить тренд трансформации социетальных ценностей - от труда как смысложизненной ценности к потребительству и гедонизму, здесь труд имеет инструментальное значение.

С этой точки зрения, все поколения преемственны по отношению к своим предшественникам, преимущественно в том, что рассматривают себя как жертву социальных процессов, как объект воздействия, носителей пассивного социального страдания. Устойчивой, социально воспроизводимой (преемственной) оказывается ценность государственной власти. Инновационной - возникновение с доперестроечного поколения ценности образования и его трансформация в инструментальную ценность в постпереломном поколении. Такой же инновацией выступает отказ постпереломного поколения от социальной рефлексии, возникшей в доперестроечном поколении наряду с переосмыслением роли труда и удовольствий в жизни личности, социального долга и индивидуальных устремлений.

Поколенческий подход, разработанный в отечественной социологии, фокусирует внимание на социальной значимости молодого поколения в обществе в конкретный исторический период (например, роль молодежи в функционировании российского общества в период социальной трансформации конца ХХ в.), на его роли в социокультурной динамике общества (рассмотрение исторической роли поколения, того нового, что оно привнесло уже на стадии своей взрослой жизни в развитие общества).

Иные акценты в изучении молодежи с точки зрения поколенческого подхода обнаруживаются в методологических построениях зарубежных исследователей.

В конце ХХ в. американские исследователи Нейл Хоув и Уильям Штраус, разрешая проблему конфликта поколений («отцов и детей»), выдвинули концепцию, объясняющую их культурные различия. Neil Howe, William Strauss. Millennials rising: the next great generation. Vintage Books, 2000 http://books.google.ru/books?id=vmNkJ9oYc2IC Точкой отсчета стало не взрослое, а молодое поколение. Они обосновали периоды формирования поколений примерно в 20 лет, исходя из посыла психологов о том, что основные ценности и поведенческие нормы формируются у индивида до 12-14 лет (т.е. тот же формативный период Манхейма). На формирование поколения оказывают первостепенное влияние два фактора - макросоциальные процессы (события) и модель воспитания, практикуемая в семье, а она отсылает к социально-групповым ценностям. Объектом исследования стало не все поколение, родившееся в определенный период, а только рожденные в средних социальных слоях, которые обладают достаточным уровнем доходов, а также определенным социальным и культурным капиталом. На демографическом и историческом материале США эти авторы выделили 5 поколений молодежи:

· 1900-1923 - Поколение GI (победителей), которым были свойственны трудолюбие, ответственность, социальный оптимизм и приверженность (вера) американской мечте, семейные ценности.

· 1923-1943 - "Молчаливое" поколение, которое также сохраняет приверженность трудолюбию, американской мечте, ярко выраженную законопослушность, ценности иерархии (статуса, должности).

· 1943-1963 - Бебибумеры - поколение, рожденное в послевоенный период, когда формируется детоцентричная семья, что предполагает не только повышенное внимание к детям, но и вложение семейного социального и финансового ресурса в формирование детей. Эта модель воспитания в совокупности с экономическим подъемом послевоенных лет, определила ценности оптимизма, заинтересованность в личностном росте, в то же время - культ молодости, спорта и формирование устойчивой установки на социальную солидарность, командный дух.

· 1963 -1984 - поколение Х, формативный период которого приходится на годы «холодной войны», войну во Вьетнаме и ее резонанс в США, сексуальную революцию, распространение наркотиков; но параллельно - развитие электронных СМИ и формирование общества информационного типа. Эти макросоциальные факторы определили одновременное присутствие в молодом поколении установки на отказ от ценностей предшествующих поколений (утверждение «права на не участие» в политической жизни, построении карьеры и т.д.), неформальность взглядов, поиск ярких эмоций; но также, у другой части молодежи - прагматизм, надежду на себя, ценности равноправия, индивидуализма, постоянного роста образования, ценность технического знания.

· 1984-2000 - поколение Y, или миллениума. Его формативный период приходится на глобализацию, окончание холодной войны с утверждением однополярного мира и ростом имперских амбиций США, рост социальных рисков, экологических катастроф, развитие цифровых технологий, мобильные телефоны и Интернет. В модели воспитания прослеживается активизация гражданских ценностей, ответственности, но при этом - утверждение ценностей консьюмеризма, прагматизма, и откладывание вступления «во взрослую жизнь» (создание семьи до утверждения в профессии и карьере). Этому поколению характерен перенос коммуникации в виртуальную сферу, создание онлайн-сообществ, и потому - утверждение горизонтально-эгалитарного (в противовес вертикально-кратическому) типа социальных связей и взаимодействий.

Как видим, американские авторы фокусируют внимание на ценностных ориентациях молодежи средних слоев в ее формативный период, который занимает примерно два десятилетия - с 10-ти примерно до 30-ти лет, когда формируются базовые ценности под воздействием семьи, и когда они проявляются в повседневных социальных практиках. Их трактовка поколения акцентирует внимание на форме социальной связи и символической солидарности индивида «по горизонтали», с такими же как он по возрасту.

Поколенческий анализ, позволяющий вскрыть социокультурный потенциал и роль молодого поколения в качестве субъекта трансформационного процесса, предполагает также уточнение возрастных границ молодого поколения. Разрабатывающие методологические принципы поколенческого анализа исследователи обращают внимание на следующие позиции:

- поколение - это «форма социальной связи и фокус символической солидарности действующих индивидов: это нормативная рамка соотнесения с другими «по горизонтали», такими же, как «ты» Дубин Б.В. Поколение: смысл и границы понятия // Отцы и дети. Поколенческий анализ современной России. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 328 с. - С.63., (т.е. речь идет о сообществе сверстников;

- поколение задает рамку социокультурной идентичности, и вместе с этим - набор ценностных ориентаций и паттернов поведения;

- поколение в ценностном плане не однородно и разделяется на «отличников» «ботаников», «карьеристов», «остальных», на «людей» («настоящих людей») и «деловых» Дубин Б.В. Поколение: смысл и границы понятия // Отцы и дети. Поколенческий анализ современной России. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 328 с. - С.74..

Такая внутренняя дифференциация поколения позволяет выделить подгруппы лидеров, которые и определяют общий облик и ментальность (т.е. коллективные представления) поколения, и аутсайдеров. При этом, вектор социокультурной динамики обществу придают не только лидеры, но и аутсайдеры поколения, поскольку в их деятельности может гаситься или искажаться импульс, идущий от лидеров.

Изложенные идеи показывают, что применение в изучении функционирования молодежи поколенческого подхода позволяет дробить эту социально-демографическую группу на подгруппы, в зависимости от реализуемых статусных ролей: 14-17 - ранней юности, в период которой формируются мировоззренческие и профессиональные ориентации; 18-21 - поздней юности - когда происходит поиск профессионального и социального самоопределения; 22-25 - ранней молодости, с ее процессом адаптации к рыночной среде и обретением основ экономической самостоятельности; 26-29 - ранней взрослости, в процессе которой формируется собственная семья, решаются вопросы с формированием (обретением) жизненной инфраструктуры, стабилизируется жизненные установки и происходит интеграция в основные социальные институты. Выделение этих более узких когортных подгрупп молодежи позволяет исследовать специфику социальной интеграции каждой из них и их потенциальные роли в социокультурной динамике общества. Высокая динамика социальной жизни в России в последние два десятилетия обусловила достаточно большой разрыв в ценностных ориентациях всех этих подгрупп.

В частности, формативный период когорты молодежи ранней взрослости (рожденных в 1982-1985) определил их ориентацию на ценности консьюмеризма и индивидуализма, поскольку процесс первичной социализации этой возрастной группы происходил в период становления рынка товаров широкого потребления, активного формирования рекламы, широкого привлечения внимания к позиционированию личности через оформление собственной телесности и др. (Это поколение в исследовании В.Семеновой было определено как постпереломное, прагматичное, целеустремленное и ориентированное на гедонизм).

Формативный период когорты ранней молодости (рожденных в 1986-1988 гг.) приходится на период стабилизации политической ситуации в России при усилении экономического разрыва между бедными и богатыми слоями населения, росте теневой экономики, свертывании многопартийности, значительном снижении политической активности общества и нарастании политической апатии. Эта ситуация определила поиск молодежью адаптивных стратегий к сложившейся системе «двумерной реальности», которая наиболее четко проявилась в сосуществовании видимого и теневого секторах экономики.

Формативный период когорты поздней юности (рожденных в 1993-1995 гг.) определяется не столько социальными, сколько техническими инновациями - эта когорта формируется в период стремительной экспансии компьютерных технологий, расширения социальных сетей, которые становятся для молодежи нормативной средой обитания. На формативный период этой подгруппы приходится также введение ЕГЭ, существенно изменившего не только систему поступления в высшую школу, но и прагматизировавшего образовательную подготовку, сузив ее на последнем этапе (в выпускных классах) до натаскивания к тестированию по выбранному циклу предметов.

Резюмируя проведенный анализ подходов к изучению социального функционирования современной молодежи, сделаем выводы:

1) в современной отечественной науке представлены два основных методологических подхода к рассмотрению молодежи - структурно-функциональный и поколенческий, первый из которых рассматривает молодежь, большей частью, как объект социализации, второй - как субъекта социальной динамики;

2) два выделенных методологических подхода редко совмещаются при изучении именно молодежи, поскольку социологами поколение трактуется более широко, нежели демографами: как социокультурная идентичность, в основе которой лежит общий круг ценностей и мировоззренческих установок, что предполагает объединение в одно поколение людей различных возрастных когорт;

3) высокая плотность социальных событий в период 90-х гг. ХХ в. - нулевого десятилетия XXI в., которая сопровождалась также возникновением новых возрастных статусов, определила разрыв когортных подгрупп в рамках молодежи как ранее относительно единой социально-демографической общности; молодежь стала делиться на достаточно устойчивые когортные подгруппы, отличающиеся по доминирующим социально-типичным проблемам, возникающим в разные периоды социального взросления - ранней или поздней юности, ранней молодости или ранней взрослости;

4) возникновение более дробных возрастных статусов внутри демографического периода молодости в значительной степени определяется спецификой формативного периода, содержание которого задано значимыми историческими событиями или стадиями значимых социальных процессов;

5) высокая динамика социальных процессов и консерватизм институтов социализации молодежи обусловливает неготовность каждой из возрастных когорт к условиям изменившейся социальной реальности и требует от них самостоятельных адаптационных практик, которые наиболее актуальны для возрастных когорт, входящих в самостоятельную жизнь - это периоды поздней юности (18-21 гг.) и ранней молодости (22-25 гг.).

1.3 Специфика имитационного механизма социальной адаптации

В силу распространенности в повседневных социальных практиках современных россиян того, что можно было бы назвать имитационной моделью поведения, перед отечественной социологией, как нам представляется, стоит задача концептуализации этого понятия с перспективой его дальнейшей социологической операционализации Красавина Е.В. Формы социальной адаптации: имитация-подражание и имитация-симулякр // Вестник Московского университета. Серия 18 "Социология и политология" . - 2012 . - № 4 . - С.93- 103.. В настоящем параграфе нами предпринимается попытка концептуализировать термин «имитация» в предметном поле социологии с целью достижения терминологической и методологической определенности.

Начнем с того, что термин «имитация» (от лат. Imitatio) имеет прямой русский семантический аналог - подражание, воспроизведение. Именно в этом значении понятие «имитация» использовалось психологами и социологами классического периода применительно к основному механизму освоения ролевых моделей и норм поведения, наиболее активно работающему в раннем детстве индивида, в период его первичной социализации. Так, имитацию в значении «подражание» рассматривает как психологический механизм первичной социализации З. Фрейд, согласно концепции которого восприятие ролевых функций и норм ребенком происходит через непосредственное копирование им моделей поведения родителей. Однако в понимании Фрейда имитация-подражание предстает скорее психологическим, нежели социальным процессом, связанным со становлением психосексуальной и гендерной идентичности личности в ее индивидуальной истории.

В социологии понятие имитации-подражания нашло применение, прежде всего, в рамках функционализма. Э. Дюркгейм как и З. Фрейд рассматривал ролевое подражание как основной механизм социализации. Налагая на поведение индивида клише типовой социальной роли, сообщество, заставляя его посредством подражания научаться соответствию ролевым требованиям, тем самым постепенно вписывает его в социальную среду. Если в традиционном (архаическом) сообществе примитивная ролевая структура придает относительную оформленность аморфной коллективности, то в высокодифференцированном обществе модерна складывается более индивидуализированное единство личности и комплекса ее ролей. В обеих моделях коллектив как бы «вбирает в себя» индивида, заменяя его собственную волю волей сообщества, что и подразумевает введенное Дюркгеймом понятие «социализация». Выступая по отношению к индивиду как сложившаяся, уже готовая совокупность объективных структур, общество в то же время формирует самого индивида, его предпочтения и когнитивный стиль, его мотивации, нормативно-ценностные установки, задает характер его социальных практик, систематически и целенаправленно принуждая индивида строить свои действия на принятой нормативно-ценностной базе, внедряя в его психологию эти нормы и ценности в процессе социализации. Поступая в соответствии с интериоризированными нормами и ценностями, в дальнейшем индивид объективно способствует своими действиями укреплению установленного нормативного порядка. Таким образом, в трактовке Дюркгейма, имитация-подражание является основным механизмом освоения и глубинной интериоризации индивидом норм и ценностей сообщества. Дюркгейм вкладывает в это понятие вполне позитивный и конструктивный смысл: через имитацию-подражание осуществляется единственно возможная связь общества и формирующегося индивида, благодаря подражанию последний научается подчинять свои индивидуальные желания и цели коллективу, что, в конечном счете, для Дюркгейма и есть культурное измерение индивида. Между обществом и культурой можно ставить знак равенства; через подражание происходит интеграция индивида в культуру, а культура образует смысловое единство сообщества.

Это единство, согласно Дюркгейму, кристаллизуется в «коллективных представлениях». Этот общий для функционализма термин обозначает базовые для данного сообщества и долговременно сохраняющие действенность ценностные предпочтения. В свою очередь, коллективные представления объективируются и кодируются в материальных знаках - символах или эмблемах, образующих семиотическую основу сообщества. И несмотря на то что Дюркгейм говорит главным образом о социализационно-ролевых аспектах подражания, фактически у него уже выстроена цепочка: подражание (имитация) - базовые ценности культуры («коллективные представления») - знаковые коды данной культуры.

Эту цепочку развивает дальше структурный функционализм Т. Парсонса, в котором обращается внимание не столько на социализационно-ролевые, сколько на культурные и социетальные аспекты имитации. Имитация-подражание в социологии Парсонса описывается как основной механизм, ответственный за выполнение системой функции удержания культурного образца, обеспечивающий усвоение и сохранение необходимых для самосохранения системы элементов культуры. Ценностные образцы, сохраняемые и транслируемые таким образом, принимают, согласно Парсонсу, форму «коллективных представлений», определяющих желательный с точки зрения членов общества тип социальной системы.

Ценностные образцы, зафиксированные в коллективных представлениях, то есть являющиеся продуктами общественного консенсуса, легитимируют социальные институты.

Например, взятка как образец, зафиксированный в коллективных представлениях, легитимирует институционализацию взятки, т.е. взятку как поведенческую норму (взятка = «норме отката»).

Здесь отметим, что сам термин «коллективные представления», заимствованный Парсонсом у Дюркгейма, подчеркивает единство и преемственность социологической традиции, в рамках которой механизмом легитимации институтов общества выступает воспроизводство коллективных представлений ценностного содержания, основанных на сакральном символизме культуры. Такие коллективные представления Парсонс называет ценностными приверженностями. Отличительной характеристикой ценностных приверженностей является, согласно Парсонсу, их значительная независимость от «соображений цены, выгоды или убытков, от текущих потребностей социума или окружающей среды» Цит. по: Курбатов В.И. Современная западная социология: Аналитический обзор концепций: учебное пособие. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001. -- 416 с. - С.182.. Удержание культурного образца предполагает сохранение этой независимости и актуальности ценностных приверженностей, позволяющее удерживать образцы вне зависимости от меняющейся экономической или политической конъюнктуры.

Таким образом, согласно Т. Парсонсу, воспроизводство ценностных образцов, принятых на уровне консенсуса в статус коллективных представлений, через имитацию-подражание является системообразующим процессом в обществе, определяющим качество и содержание общественной жизни. Как подчеркивает известный традициолог Э. Шилз, во многом следующий линии Дюркгейма, «общество не было бы обществом без преемственности. Механизмы воспроизводства придают ему длительность, которая позволяет определять его как общество» Shils E. Tradition. Chicago: University of Chicago Press, 1981. P. 167..

В структурно-функциональном контексте имитация-подражание работает как механизм стабилизации системы: система не меняется, поскольку не меняются ценностные приверженности со сменой поколений; а также как механизм социализации и адаптации: индивид, перенявший через подражание ценностные приверженности, являющиеся базой коллективной легитимации социальной системы и закрепленные в соответствующих сакральных символах, способен к оптимальному ролевому функционированию внутри системы. Таким образом, социализация и социальная адаптация здесь совпадают: путь к эффективной адаптации индивида лежит через его причастность ценностным приверженностям и символическим кодам, поддерживающим сохранение системы.

Классическая и постклассическая - функционалистская - социологическая трактовка термина «имитация» на этом останавливается. Однако философско-антропологическая традиция внесла свой вклад в разработку понятия имитации, анализируя процесс социальной адаптации со стороны самого адаптирующегося индивида-личности. Для этого необходимо было находиться за рамками функционального контекста, чтобы стала зримой дистанция между личностью субъекта поведения и его ролью. Иначе говоря, нужно было перейти из функционального в онтологический контекст, поставить проблему аутентичного индивидуального бытия, несводимого к социальным функциям. Эта проблематика, как известно, продуктивно разрабатывалась экзистенциализмом. Например, Ж.-П. Сартр в работе «Бытие и Ничто» рассматривает проблему соотношения субъекта и его роли, используя для этого введенное им понятие «фактичность». Социальная роль и ее предписания - это фактичность, то есть неизменная вещественность, что заставляет вспомнить рекомендацию Дюркгейма рассматривать социальные факты «как вещи». В противоположность этому, человеческая личность несводима к вещи и не может рассматриваться по аналогии с таковой. Она многомерна и изменчива, богаче любой из функций, предлагаемых обществом. Сартр иллюстрирует эту мысль хрестоматийным образом официанта, растворившегося в своей ролевой функции до состояния автомата См.: Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В. И. Колядко. -- М.: Республика, 2000. - 638 с. . Движения официанта, четкие и выверенные, красивы в своей профессиональности: в них нет ничего лишнего, «нечеткого», что выдавало бы в нем живого человека. Он похож этой четкостью на механическую куклу, автомат, «вещь», лишенную души, колебания, сбоя. В нем нет «человеческого».

На первый взгляд, философ просто художественными средствами описывает все ту же имитацию-подражание, посредством которой молодой человек пытается соответствовать своей социальной - в данном случае профессиональной - роли. Однако в тексте Сартра есть ключ к более глубокой интерпретации этого термина. Движения официанта, отмечает он, воспроизводят механическую походку заводной куклы, - он стремится целиком вместиться в ролевую функцию вплоть до отождествления с нею, изгнания из себя всего «лишнего», человеческого. Здесь уже речь идет не столько об имитации как содержательном подражании, а об имитации как своего рода условной ролевой игре, когда успех прямо зависит от того, насколько субъекту удается абстрагироваться, выполняя социальную или профессиональную роль, от собственной личности и индивидуальных предпочтений, в том числе и ценностных. Как пишет Сартр, этот молодой человек «играет в официанта». Играя свою роль, официант целиком растворяется во внешней репрезентации услужливости и предупредительности, свойственных роли, то есть воспроизводит соответствующий образец ролевого поведения, превращаясь в абстрагированную и отчужденную «форму» этой роли.