Креативность экономического сознания личности

Аксиология креативности это одновременно и философия экономического сознания, экономического мышления.

Понятие креативность определяется различными исследователями по-разному: для одних это - способность порождать «побочные» идеи, отклоняться от традиционных схем мышления, быстро решать проблемные ситуации; другие понимают под креативностью прошлые, сопутствующие и последующие характеристики процесса, в результате которого человек или группа людей создают что-либо не существовавшее ранее.

В отечественной науке креативность отождествляется с творческими способностями и определяется как способность распознавать и ассимилировать в деятельности побочный продукт, порождающийся в процессе деятельности и не имеющий прямого отношения к цели. Это, на наш взгляд, очень узкое, а в определенном смысле и неправильное толкование креативности.

С конкретно-экономической, организационной и психологической точки зрения креативность зависит от способности человека использовать данную информацию, получаемые сведения в определенных параметрах времени и места. Она изучается, как правило, независимо от интеллекта. Хотя вопрос о независимости креативности от интеллекта остается пока спорным. Некоторые ученые рассматривают креативность как одну из сторон интеллекта, но не измеряемую традиционными интеллектуальными тестами. Например, Дж. Гилфорд пытался определить креативность посредством познавательных переменных. Он и его сотрудники выделили шестнадцать гипотетических интеллектуальных способностей, характеризующих креативность. Среди них: беглость мысли (количество идей, возникающих в единицу времени), гибкость мысли (способность переключаться с одной идеи на другую), оригинальность мышления, любознательность, способность к разработке гипотезы, иррелевантность, способность переключаться с одной роли на другую в процессе обсуждения (защита, оппонирование), фантастичность. Дж. Гилфорд объединил эти факторы под общим названием «дивергентность» мышления, которое проявляется тогда, когда проблема только еще должна быть определена и когда не существует заранее предписанного, установившегося пути решения [42].

Прежде всего заметим, что в большинстве определений творчества, независимо от того, носят они обобщенный (Я.А. Пономарев рассматривает творчество как взаимодействие, ведущее к развитию) или частный (С.Л. Рубинштейн определяет творчество как деятельность, созидающую «…нечто новое, оригинальное») характер, отчетливо проявляется ориентация на процессуальную или продуктивную стороны творчества.

А.М. Матюшкин определяет творчество как выход за пределы уже имеющихся знаний, преодоление, опрокидывание границ. М.Г. Ярошевский считает, что «творчество означает созидание нового, под которым могут подразумеваться как преобразования в сознании и поведении субъекта, так и порождаемые им, но и отчуждаемые от него продукты» [165, c. 31].

Приведенные определения, иллюстрирующие попытки определить творчество по его продукту, содержат некоторое ограничение. Бесспорно, и очевидно, что сущность творчества проявляет себя в творческих продуктах: идеях, поведении, материальных объектах. В то же время описания результатов творчества, продвигая нас к познанию его сущности, не дают полного представления об этом феномене.

Так же можно выделить определения творчества, акцентирующие внимание на его процессуальном аспекте. В.М. Бехтерев определял творчество как созидание чего-либо нового в ситуации, когда проблема-раздражитель вызывает образование доминанты, вокруг которой концентрируется необходимый для решения запас прошлого опыта.

Учитывая то, что носителем творчества является человек, а креативность - его неотъемлемый атрибут, логично определить креативность как способность человека к конструктивному, нестандартному мышлению и поведению, а также осознанию и развитию своего опыта.

Креативность проявляет себя многообразно. Это - быстрота, гибкость, точность, оригинальность мышления, богатое воображение, чувство юмора, приверженность высоким эстетическим ценностям, степень детализации образа проблемы.

В зарубежной литературе существует около сотни определений креативности. Все имеющиеся определения можно условно разделить на шесть типов: гештальтистские (описывающие креативный процесс как разрушение существующего гештальта для построения лучшего), инновационные (ориентированные на оценку креативности по новизне конечного продукта), эстетические или экспрессивные (делающие упор на самовыражении творца), психоаналитические или динамические (описывающие креативность в терминах взаимоотношений Оно, Я и Сверх-Я), проблемные (определяющие креативность через ряд процессов решения задач. К этому разряду можно отнести и определение Дж. Гилфорда (креативность - процесс дивергентного мышления). В шестой тип входят определения, не попавшие ни в один из перечисленных выше, разные, в том числе весьма расплывчатые (например, «добавление к запасу общечеловеческих знаний») [174].

Количество определений креативности, накопившееся к настоящему моменту в науке, уже трудно оценить однозначно. Процесс понимания того, что такое креативность, сам требует креативного действия. В контексте различных толкований креативность сознания выступает как его устремленность к чему-то значимому и новому, нацеленность на то, чтобы изменить мир к лучшему.

В настоящее время для описания креативности используются подходы, предложенные Р. Муни (1963) и А. Штейном (1969). Они используются многими исследователями и сегодня. В исследованиях креативности, интерес к которой за последние годы сильно возрос, рассматривают четыре основных аспекта: креативный процесс, креативный продукт, креативную личность и креативную среду (сферу, структуру, социальный контекст, формирующий требования к продукту творчества). Часто эти подходы используются вместе.

Рассмотрим креативность как процесс. Т. Тардиф и Р. Стенберг, пытаясь проанализировать все разнообразие точек зрения, выделили два наиболее общих подхода к процессу креативности: как к процессу, протекающему в отдельной личности в отдельный момент времени (этой точки зрения придерживается большинство исследователей), или как к процессу, зависимому от системы социальных связей, проблемных сфер, критериев оценок креативного продукта и т.д., то есть в широком социальном и историческом контексте; при этом процесс креативности не теряет своей связи с индивидуальностью творца, но требует иного подхода к анализу процесса и его созревания.

Различные исследователи делают акцент на разных составляющих процесса креативности, либо, ставя во главу угла одну составляющую, которая признается центральной, либо выстраивая сложную систему взаимодействующих процессов [174, c.123-132].

П. Торранс, вслед за Дж. Гилфордом описывает креативность в терминах мышления, понимая творческое мышление «как процесс чувствования трудностей, проблем в информации, недостающих элементов, перекоса в чем-то; построения догадок и формулировки гипотез, касающихся этих недостатков, оценки и тестирования этих догадок и гипотез; возможности их пересмотра и проверки и, наконец, обобщения результатов».

С. Медник постулирует, что в основе креативности лежит способность выходить за рамки стереотипных ассоциаций, работать с широким семантическим полем.

Д. Фелдман предлагает трехчастную модель креативного процесса, имеющую три связанные между собой составляющие: 1) рефлективность как основной процесс, отличающий человека от животных, позволяющий формировать самосознание, самооценку, посредством языка планировать, отражать и анализировать мир; 2) целенаправленность, или интенциональность, позволяющую организовать переживаемый опыт «внутри и снаружи организма», вместе с верой в возможность изменений к лучшему позволяет реально изменять среду; 3) владение способами трансформации реорганизации, которые предлагаются культурой и обусловливают индивидуальные различия. Многие исследователи считают, что процесс креативности специфичен для разных сфер деятельности и знаний. Однако некоторые общие требования к процессу креативного мышления можно выделить. Креативный процесс независимо от проблемы, на которую он направлен, необходимо включает следующее:

Изменение структуры внешней информации и внутренних представлений с помощью формирования аналогий и соединения концептуальных пробелов.

Постоянное переформулирование проблемы.

Применение существующих знаний, воспоминаний и образов для создания нового и применения старых знаний и навыков в новом ключе.

Использование невербальной модели мышления.

Процесс креативности требует внутреннего напряжения, которое может возникать тремя путями: в конфликте между традиционным и новым в каждом шаге креативного процесса; в самих идеях, в различных путях решения или предполагаемых продуктах; оно может создаваться между хаосом неопределенности и стремлением перейти на более высокий уровень организации и эффективности внутри индивидуальности или общества в целом. Возможно, все три вида напряжения возникают на разных этапах креативного процесса.

Важно отметить немалую роль времени в процессе креативности: как долго он длится. Одни подчеркивают длительный период созревания идей. Например, описывая процесс открытия роли естественного отбора в эволюционном процессе Ч. Дарвином, Х.И. Грубер подчеркивает, что инсайты в процессе работы случались часто, но не для построения концепции в целом.

Другие признают центральным моментом креативного процесса вспышку инсайта. Феномен инсайта остается в фокусе внимания исследователей и вызывает споры по поводу определения самого понятия и его роли в творческом процессе. Спектр мнений очень широк: от практического сведения креативного процесса к исходному инсайту до отрицания специфической роли инсайта в креативности.

Другой обсуждаемый исследователями вопрос: что служит толчком для развертывания креативного процесса?

Первая дихотомия мнений разворачивается в вопросе о роли целеполагания в креативности. Большинство исследователей считают, что креативный процесс - форма активности в поиске проблем, сознательная и целенаправленная попытка расширить существующие границы знаний, разрушить существующие ограничения. С другой стороны, существует точка зрения, согласно которой креативные продукты суть результаты случайных изменений стадий порождения и отбора в креативном процессе. Промежуточная позиция состоит в том, что креативный процесс инициируется неудачной попыткой в объяснении или не подтверждающейся гипотезой, либо попыткой включить новые идеи в существующие знания, либо попыткой прорваться с помощью самоорганизации через существующий хаос.

Еще одна проблема - уровни проявления креативного процесса у разных людей. Говорят как о «большой» креативности, вносящей изменения или дополнения в существующее знание, так и «малой» (например, умение украшать комнату цветами или умело подбирать цветовую гамму в интерьере). А. Эйнштейн, например, был высоко креативен, никто из ученых его времени не достиг его уровня. По мнению Д. Фелдмана, «уровень креативности может быть определен только в исторической перспективе» [174, c.130].

Спорным представляется также вопрос: является ли креативный процесс «нормативным», но имеющим более сильные и слабые проявления, или он доступен только определенным индивидам (Эдисону, Пикассо, Моцарту и другим) в редкие моменты времени? Сторонники есть и у той, и у другой точек зрения. Если креативность признается нормативным процессом, то она присуща любому человеку - взрослому или ребенку.

Наконец, важный вопрос - наличие сознательных и бессознательных компонентов в процессе креативности. Многие считают, что умение выражать приходящие из бессознательного идеи - ключ к креативному процессу. Креативность достигается тогда, когда бессознательные идеи вносятся в сознательные утверждения. Сами творцы и носители выдающейся креативности подчеркивают активность бессознательного в творческом процессе. Эта концепция восходит к психоаналитической трактовке: К.Юнг, например, считал, что творчество делится на два вида - психологическое, связанное с работой сознания, и визионерское, выражающее архитипические образы бессознательного.

Другие авторы игнорируют роль бессознательного в креативности. Консенсус лежит посередине: взвешенная точка зрения отводит бессознательным процессам в креативности определенную роль. Например, П. Ленгли и Р. Джонс приписывают важную роль бессознательным элементам в контексте активации памяти, которая релевантна творческому инсайту и делает доступной информацию, сознательно не затребованную.

В целом, можно сделать вывод о том, что креативный процесс является специфическим для разных областей знаний, но обладает общими характеристиками; он имеет временные рамки и определенные этапы; важной составляющей его является инсайт; креативность - нормативный процесс, однако уровни его проявления зависят от личностных качеств и средовых характеристик; важной можно считать роль бессознательного в этом процессе.

Таким образом креативность - очень многоаспектное понятие, включающее в себя различные составляющие процесса креативности, функциональные механизмы.

Оценивая конструктивность подходов отечественных специалистов (А.М. Матюшкина, Я.А. Пономарева, И.Н. Семенова и др.), к исследованию феномена креативности следует подчеркнуть, что он выражается в способности человека свободно ориентироваться и действовать в неопределенных ситуациях, предполагающих поиск и построение таких способов действий, которые были бы соответственны логике будущего, то есть обладали универсальной творческой активностью.

Проведенный теоретический анализ позволил определить структуру творческого (креативного) потенциала личности:

задатки и склонности, проявляющиеся в повышенной чувствительности, избирательности, мобильности психических процессов;

направленность профессиональных интересов, обеспечивающая доминирование лидерско-организаторской активности;

потребность в новаторстве, поиске оптимальных решений, овладении инновационной деятельностью, выступающей ключевой акмеологической предпосылкой;

проявление общего интеллекта - адекватность восприятия, понимания, принятия ценностей и формирование в соответствии с ними модели, алгоритма и технологии профессиональной деятельности;

позитивная эмоционально-чувственная активность и высокая волевая регуляция управленческих действий;

склонность к непрерывному анализу, оценке, быстрому формированию многоаспектных ассоциативных информационных массивов, которые обеспечивают постоянную включенность и активное участие в процессе принятия решения;

проницательность, интуиция, настойчивость, решительность, высокая воля, творчество и инвариантность действий в процессе управления;

способность к выработке индивидуальных моделей, алгоритма и технологии продуктивного руководства, основанных на эффективном развитии всех компонентов профессиональной компетентности.

Анализ содержательной и динамической сторон творческой продуктивности личности дает возможность определить три ее уровня - высокий, средний и низкий. На основании иерархизации мотивов и особенностей реализации профессиональных действий становится возможным определение качественной стороны творческой продуктивности личности. Она характеризуется четырьмя составляющими творческой деятельности: процессуальной, результативной, адаптивной, вынужденно-продуктивной. Выявление их сочетаний указывает на доминирующие типы реализации профессиональных действий руководителем и позволяет выделить такие, как интенсивно-результативный, экстенсивно-адаптивный, результативно-инновационный типы.

Вместе с тем, креативность сознания, его творческий потенциал, проявляющийся в наиболее очевидном выражении в функции интеллектуального труда, отнюдь не является абсолютным аксиологическим предикатом экономического сознания.

Важной аксиологической ценностью экономического сознания является его духовная ориентированность, нацеленность на возвышенно-духовное, софийное, соборное, на то, что является абсолютной ценностью для человека. К таким ценностям можно отнести здоровье человека и его свободу, достоинство, качество жизни, то есть те ценности, на которые самым непосредственным образом должно быть направлено экономическое сознание. Это как бы экономизированная духовность, подобная более широким и сложным своим аналогам: обращению к богу (Теодицея) или Истине (Логос). Духовность всегда выступала как фундаментальный принцип самостроительства человека, как восхождение к высшим ценностным основаниям конституирования личности и ее ментальности. Духовность экономического сознания - это культурообразующий потенциал хозяйствующего субъекта, когда личность стремится «жить по растущей совести, всегда немного выше ее, так, чтобы она дорастала то, что выше ее» [172, c.358].

Анализ духовности русского экономического сознания убеждает нас в том, что креативность без духовности мертва, она скорее зло, чем благо, скорее порыв, чем смысл. Поэтому внутренний синтез духовности и креативности порождает социальное творчество как благовест, как благодеяние, служение людям, человечность и гуманизм.

2.2 Контраверза ценностных ориентаций личности в контексте развития креативного сознания

Контраверза экономического сознания проявляется не просто как поведенческий феномен, связанный с объективной необходимостью осуществлять субъективный выбор. Ограниченность ресурсов заставляет хозяйствующего субъекта искать тот оптимум, который позволяет ему максимизировать выгоду и минимизировать убытки. От интерпретации данной задачи зависит очень многое. Так, если мы нацеливаемся на максимизацию прибыли и минимизацию издержек, то это отнюдь не адекватно максимизации выгоды и минимизации убытков, потому что между убытками и издержками, равно как между выгодой и прибылью существует определенная (не только терминологическая, но и практическая) дистанция. Но это - проблема теоретической экономии. В нашем случае важной представляется проблема не терминологического порядка, а проблема онтологического характера, а именно, выяснение вопроса о том, как сама контраверзность экономического сознания личности связана (и связана ли она вообще) с креативностью такого сознания и обусловливающего его экономического образа мышления. Здесь возможны следующие варианты:

- контраверза никак не связана с креативностью;

- контраверза сознания связана с его креативностью непосредственно;

- контраверза сознания хозяйствующей личности связана с креативностью ее экономического сознания косвенно;

- связь креативности и контраверзности экономического сознания может быть линейной (прямой и обратной) или латентной (объемной, многоплановой и т.п.).

Контраверзность есть в определенном смысле противоречивость самого сознания. Поскольку хозяйствующий субъект вынужден осуществлять в поисках наиболее оптимальной комбинации ресурсов постоянный выбор между разными ресурсами и их наличными комбинациями, постольку он сталкивается с противоречием, которое прекрасно иллюстрировано поговоркой о том, что «лучше синица в руках, чем журавль в небе».

Ф. Лист в XIX в., формулируя свою концепцию альтернативной выгоды и альтернативных издержек, подверг научной критике данный стереотип обыденного мышления и показал различие между мышлением обывателя и мышлением хозяйствующего субъекта. Максимизируя прибыль в будущем, современный предприниматель во многом вынужден ограничивать себя и даже жертвовать доходом в текущем периоде. Идея жертвенности давно вошла во все ортодоксальные учебники по экономической теории и является едва ли не универсальным способом объяснения поведения предпринимателя. Рассматривая способность к жертвованию (самопожертвованию, жертвенности, самоограничению) как социальное и экономическое свойство личности, некоторые исследователи различают жертвенность относительную и абсолютную, явную и скрытую (имплицитную), сильную и слабую и т.д. Абсолютная жертвенность часто ассоциируется с альтруизмом, хотя альтруизм в экономической практике, взятый вне хозяйственного расчета, представляется достаточно эфемерным. Относительная же форма жертвенности хозяйствующего субъекта увязывается исследователями со временем: она может проявляться в течение как небольших, так и больших отрезков времени, но при этом она всегда представляет собой временный отказ от наличных благ, наличной выгоды ради благ, выгоды в будущем периоде.

Такая относительная форма жертвенности хозяйствующего субъекта иллюстрирует поведенческое проявление его контраверзного экономического сознания и соответствует известной восточной пословице: «Все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать». Однако следует отметить, что жертвенность как сугубо временный отказ от каких-то благ в настоящий момент ради получения бульшего количества этих же благ в будущем вовсе не является априорным свойством обычной личности. Она есть «благоприобретенное» свойство хозяйствующей личности - homo economicus. Обычный человек стремится получить блага (как материальные, так и духовные) без первоначального (отрицательного) эффекта. Выражаясь иначе, ему не присуща жертвенность в пользу других людей (общества, трудового коллектива, соседей и т п.). Означает ли при этом жертвенность проявление на уровне конкретной хозяйствующей личности принципа индивидуализма? Думает ли хозяйствующий субъект, максимизирующий свою выгоду в будущем, только о себе? На наш взгляд, вряд ли. Он думает и о семье, и о других людях, не отказывая им в их праве (и в самой возможности) также получать выгоду. Но в структуре его сознания складывается строго определенная иерархия интересов: сперва - личные, затем - коллективные, затем - общественные. Индивидуализм же в строгом смысле слова является не выстраиванием такой иерархии интересов, не способом поиска их консенсуса, а в конечном итоге мировоззренческим обоснованием возможности отрицания всех иных интересов, кроме своего, индивидуального. В этом смысле, когда мы имеем в виду выстраивание иерархии интересов, в основе которой лежит личный интерес, правильно было бы вести речь о персонализме, о том, что хозяйствующая личность, осуществляя выбор в свою пользу и максимизируя свою выгоду в будущем за счет отказа от получения дохода в текущем моменте, проявляет не свою индивидуалистическую сущность, а персоналистическую природу. Между чистым индивидуализмом (для меня есть только мои интересы) и классическим социоцентризмом (общественные интересы выше личных) необходимо видеть и такую сферу человеческого мировосприятия, как персонализм (личные интересы в структуре интересов приоритетны). Один из основоположников персонализма ХХ в. Э. Мунье отмечал, что персоналистское сообщество представляет собой сообщество не эгоистов, зацикленных только на удовлетворении своих интересов в ущерб интересам других, а из людей, способных выйти за собственные пределы и открыться другому», «понять его и в поисках взаимного согласия стать на его точку зрения». По его мнению, «персонализм сохраняет коллективность и спасает свободу» [117, c.373] Коллективность персоналистского общества состоит в том, что хозяйствующие субъекты совместно и организованно осуществляют свой выбор, тогда как индивидуалистическое «сообщество» (совокупность индивидуумов) иллюстрирует «войну всех против всех». Именно в связи с различием индивидуализма и персонализма и необходимо различать добросовестную и недобросовестную конкуренцию, осуществляемую предпринимателями, стремящимися максимизировать свою выгоду. В случае с добросовестной конкуренцией мы наблюдаем открытость, легитимность и социально-экономическую эффективность поведения людей; в случае с недобросовестной конкуренцией все обстоит с точностью до наоборот: их поступки нелегитимны, эгоистичны и часто нелегальны.

Однако было бы опрометчиво считать, что только ограниченность ресурсов, этот фундаментальный параметр современной экономики, предопределяет необходимость выбора и контраверзность экономического сознания. Важным фактором, определяющим контраверзность экономического сознания хозяйствующей личности, выступает культура. Представляя собой систему ценностных ориентаций личности, продукт ее формирования и воспитания, культура оказывает на экономическое сознание воздействие не меньшее, чем ограниченность ресурсов. Именно поэтому данное исследование было начато с анализа ценностных оснований современного экономического сознания. Культурный человек не только ведет себя культурно, но и мыслит культурно. Отсутствие культуры превращает человека в эгоиста, а порой даже и хозяйствующего экстремиста. Он не идентифицирует себя, не уподобляет мысленно себя окружающим его людям, а поэтому имеет очень слабые представления об интересах и потребностях окружающих. Проводя маркетинговые исследования и изучая потенциальный спрос, он не задается вопросом о характере такого спроса и целесообразности его удовлетворения. Он готов точно также служить ажиотажному, нерациональному или отрицательному спросу и насыщать рынок вредными или контрафактными товарами, как и полноценному эффективному спросу. Психологический механизм воздействия такого субъекта хозяйственной практики на окружающих сводится к агрессивному маркетингу, недобросовестной конкуренции и надоедливой, часто лживой рекламе. Культура хозяйствования, экономического поведения такого субъекта крайне низка именно в силу отсутствия культуры мышления, восприятия, самодидентификации, сознания. В структуре сознания такой личности конъюнктурные ценности часто замещают абсолютные (идеалообразующие), истинные установки подменяются ложными, а их интерпретация оказывается поверхностной и бессистемной. В результате нарушается вся система симпатии, эмпатии, индентификации, социального взаимодействия. Общение как рефлексивный процесс замещается односторонней агрессией с целью ассимиляции, поглощения, зомбирования, манипулирования окружающими. Субъект такой практики будет считать себя тем, что он думает о себе, каким он видит себя, а это - очевидная аберрация мышления и начало саморазрушения сознания в целом, а экономического сознания - в частности.

Крайней формой хозяйственной бескультурщины выступает эгоцентризм, который сопряжен с индивидуализмом: собственные интересы такого субъекта будут не просто положены в основание его поведения, но и противопоставлены интересам других. Возникнет отторжение, социальное противоречие; его результатом может стать либо разорение такого субъекта в силу неадекватного самовосприятия и поведения, либо его уничтожение окружающими (социальная оппозиция и ликвидация бизнеса, структуры).

Однако часто предприниматель все-таки обладает определенной («необходимой») культурой. Сегодня распространенными стали представления о том, что отсутствие культуры порождает агрессию и оппозицию, что современный предприниматель в своей «массе» культурный человек. Однако следует иметь в виду своеобразие трактовки культуры экономистами. Часто под культурой подразумевается «экономическая технология», «процедурная рациональность». В других случаях - бизнес-этикет, корпоративная псевдокультура, связанные с поверхностным, внешним, официозным соблюдением определенных норм, правил, ритуалов и процедур. Элегантно взвинчивая цены или корректно осуществляя контрафакцию, гуманно жертвуя дневной заработок на инвалидов при извлечении многомиллионных доходов путем вывоза ресурсов из страны, некоторые предприниматели лишь внешне «соблюдают приличия», но о служении обществу здесь говорить не приходится. На лицо приоритет эгоизма над идеалом социализации.

Выбор приоритетов - это функция экономического сознания. Выбор приоритетов и целей определяется во-первых, ценностями, во-вторых, мировоззрением (образом мира) и, в-третьих, ресурсами. В связи с этим можно предложить следующую логическую схему алгоритма выбора приоритетов экономической личностью.

Схема 5

1 - структура личности

1 - структура личности

2 - структура сознания

3 - структура экономического сознания

4 - структура экономического поведения

В данной схеме алгоритм выбора обусловлен не традиционной «процедурной рациональностью», а уровнем личностной культуры. В зависимости от различного уровня развития культуры личности, а также его когнитивных способностей и объема получаемой и используемой информации, всех людей, как известно, можно разделить на три большие группы по типам их поведения. Первая группа - это лица, которых характеризует аффективное поведение. Люди, относящиеся к данной группе, ведут себя непосредственно, их поведение в большей мере определяется чувствами, эмоциями. В соответствии с трактовкой М. Вебера, такие люди «не различают средства и цели», а их поведение осуществляется по схеме «стимул-клише-реакция» [29].

Вторая группа людей - лица, чье поведение определяется привычками, обычаями, традициями, устоявшимися ценностями (сакральными и секулярными). В трактовке М. Вебера, их поведение традиционалистское и «ценностно рациональное»;

Третья группа людей - лица, поведение которых прагматично, связано с рисками. Такие субъекты максимально рационализируют свои действия и жестко нацелены на результат.

Эта традиционная классификация типов предпринимательства, однако, не лишена существенных недостатков. Так, в отношении к риску можно выделить не три, а уже четыре группы экономических субъектов:

- лица, склонные к риску, предпочитающие рисковать и не боящиеся его;

- лица, безразлично относящиеся к риску, не стремящиеся к нему, но и не избегающие его;

- лица, боящиеся риска, но идущие на риск по различным соображениям;

- лица, боящиеся риска и стремящиеся избегать его, не идущие на риск ни при каких обстоятельствах, если это зависит от них.

С точки зрения отношения хозяйствующего субъекта к средствам достижения цели и к самим целям можно выделить лишь две группы:

- лица, четко формулирующие цели и обладающие средствами их достижения;

- лица, нечетко формулирующие цели или не в полной мере обладающие средствами их достижения.

Очевидно, что лица, не имеющие перед собой четких целей или полностью не владеющие средствами их достижения, выпадают из сферы предпринимательства. Они могут быть отнесены к категории исполнителей, иждивенцев, контактных аудиторий и т.п. Но быть предпринимателем и предпринимать усилия, действия, не имея четких целей или (и) средств их достижения просто нельзя.

Исходя из такой стратификации, можно, на наш взгляд, сделать вывод о том, что инструментальная, операциональная культура в предпринимательстве есть самая элементарная его, предпринимательства, технология. Она может быть объектом изучения философии техники или современной экономической индустриологии, кибернетики или системогенетики. От материальной культуры технология выбора отличается лишь тем, что конкретный процесс происходит при решающем воздействии самого человека на данный процесс. Так, выбор режима эксплуатации станка или прибора обусловлен его технико-экономическими параметрами и конкретный работник подчиняется инструкциям, техническим требованиям, предписывающим правильную, эффективную его эксплуатацию.

Иными словами, характер воздействия субъекта хозяйства на объект хозяйства выступает в данном случае принципиальным критерием отнесения самого процесса выбора (осуществляемого мыслительно, происходящего в сознании человека) к культуре или технологии.

В свое время Ф. Лист, в противовес классической трудовой теории стоимости выдвинул собственную теорию производительных сил, составной частью которых он считал умственный капитал (успехи в науках, искусстве, открытия, изобретения и проч.), определяемый им как «главный источник богатства». При этом Ф. Лист считал, что богатство нации обусловлено не количеством материальных ценностей, накопленных ею, а степенью развития умственных способностей народа. Против такой трактовки производительных сил выступили английские экономисты Р. Рейвистон и Т. Годскин, которые считали знания и опыт труженика не капиталом, создающим новую стоимость, а непосредственной производительной силой общества.

В конце XIX - начале ХХ вв. возобладало представление о том, что умственные способности работника не даровое благо, а капитал, ресурс, приносящий доход [153, c.37-38]. Основные идеи «человеческого капитала» возникли и получили свое развитие как раз в эпоху марксизма. Сам К. Маркс, в своей работе «К критике политической экономии» (1861-1863), исследуя роль машин в развитии цивилизации, а также тенденции научно-технического прогресса при капитализме, отметил значение науки и ее роль в повышении производительности труда и росте национального богатства. [103, c.263]. Выход в свет книги американского экономиста Г. Беккера «Человеческий капитал» стал отражением переориентации экономической теории с проблем использования имеющихся ограниченных ресурсов на проблему создания качественно новой рабочей силы в условиях разворачивающейся научно-технической революции. Сегодня под «человеческим капиталом» экономисты понимают такие способности человека, которые содействуют росту его производительной силы. Среди таких способностей ключевое место занимают сегодня умственные способности. Следует признать справедливость утверждений о том, что «понятие человеческого капитала пока не обрело четких границ - не выработаны и сколько-нибудь полные методы его измерения» [110, c. 7]. В контексте нашего исследования, однако, важно, что умственные способности человека есть его непосредственная производительная сила (Т. Годскин), есть его капитал (Б. Беккер). Ум не только имманентен умению (в том числе и умению правильно осуществлять свой выбор, формулировать задачи, определять средства их достижения и т.д.), но и сознанию. Сознание как система ценностных установок, идей, концептуальных теорий вне ума просто не существует. С другой стороны, данные умения и способности обусловлены внешней (природной), физиологической и социальной детерминантами. Человек есть биосоциальное существо, следовательно, его сознание уже есть объект, на который оказывает противоречивое (контраверзивное) воздействие внутренняя и внешняя среды. Именно в силу этого обстоятельства сознание личности - хозяйствующего субъекта также контраверзивно. Не только внутренне (как обращенное на самого человека), но и внешне (как обращенное вовне). С одной стороны, человек должен беречь и сохранять природу, а с другой стороны - он потребляет ее ресурсы и наносит ей ущерб. С одной стороны, хозяйствующий субъект должен максимизировать собственные выгоды, а с другой стороны, - соблюдать интересы других людей, потенциальных клиентов, покупателей, работников. Нищий покупатель или лишенный доходов безработный не смогут купить произведенные предпринимателем блага, а сам предприниматель в силу этого просто разорится. креативность экономическое сознание мышление

Когда современная система экономического образования ориентирует будущих специалистов исключительно на умение четко ставить и формулировать задачи в сфере бизнеса, предпринимательства, она занимается экономической технологией. Культура начинается там, где эти задачи ставятся не просто четко (конкретно), а правильно (адекватно), способы их достижения формулируются не только грамотно, но и корректно. Правильность в данном случае означает не просто соответствие поведения хозяйствующей личности уже имеющимся нормам, стандартам и установкам. Правильность в данном случае означает умение личности прежде всего мысленно (в сознании) сконструировать такую модель будущего поведения, в которой будут присутствовать задачи, соответствующие интересам как самой личности, так и окружающих ее людей. Правильность в данном случае означает умение сочетать собственные интересы с интересами окружающих тебя людей, то, что П.А. Флоренский и В.С. Соловьев называли сизигийностью, а Ф. Бастиа и Г.Ч. Кэри - гармонией. Альтернативой контраверзности современного экономического сознания выступает именно гармония, которая представляет собой сочетание, соединение, сопряжение, взаимоудовлетворительное сосуществование различных интересов и потребностей и их носителей. Достижение такого консенсуса невозможно стихийно, путем постоянного, но бездумного комбинирования и перекомбинирования ресурсов. Достижение социальной гармонии возможно лишь через духовную гармонию, путем духовного самостановления личности, формирования в душе и сердце человека духовной самодержавности, того, что митр. Иоан называл «самодержавием духа». В данный термин мы вкладываем безусловное доминирование духовно-нравственных, духовно-высоких сторон человеческой души над ее сугубо прагматическими, меркантильными, хозяйственными интересами и потребностями. Не отвергая последние, человек должен уметь придавать им должный статус, не идеализировать и не гиперболизировать их значение. Гармония сознания хозяйствующего субъекта есть прежде всего гармония духа, а последняя достигается только при правильном, адекватном восприятии ценностей и понимании преходящего, временного, конъюнктурного назначения хозяйственных благ и постоянной работе со смыслами. Речь не идет о какой-либо аскезе, о необходимости пуританского или аскетического образа жизни, не о том, чтобы «не сеять и не собирать в житницы». Речь идет о том, что развитие духовности, умения ставить и формулировать задачи в соответствии с истинным, подлинным значением и назначением хозяйственных благ, формирование в каждом человеке, особенно в личности и душе предпринимателя постоянной нацеленности, направленности, ориентированности на служение высшим ценностям в жизни человека, служение ближнему, а через них и самому себе, есть единственно верная философия хозяйства, единственно правильная, не застывшая, не статичная, а динамично развивающаяся характеристика подлинно человеческого сознания в целом, а экономического в частности. Поскольку экономика есть лишь техника жизни человека, но не ее, жизни, смысл, постольку человек в своем экономическом сознании должен научиться правильно оценивать и воспринимать экономические реалии и хозяйственные артефакты, не фетишизируя и не игнорируя их. Главный смысл всего экономического сознания в служении. Но если контраверзивное экономическое сознание ориентирует человека на служение либо себе (эгоизм), либо другим (альтруизм), то гармонизированное экономическое сознание нацелено на то, чтобы человек «жил со всеми и для всех» (Н. Федоров). Нельзя согласиться с тем, что «творчество предполагает своеобразную духовную аскезу» (Н. Бердяев), но оно безусловно предполагает «духовное самодержавие». И в этом смысле человек, лишенный духовности, лишает себя и априорно заложенной в нем творческой потенции. Подобно пьянице, осознанно или неосознанно разрушающего свое здоровье алкоголем, человек часто «саморазрушается», откладывая «на потом», на старость собственное духовное оздоровление. Но тем самым он убивает в себе не просто духовность, но и ее эманации: хозяйственный дух, дух созидания, дух смирения, дух служения и т. п.

Слова «служите, друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многообразной благодати Божией» ( I Петр. Гл. 4.10 ), следует помнить, прежде всего, потому, что они указывают нам на дар служения, который есть дар творчества, творения добра ближнему. Этот дар изначально присутствует в человеке, но актуализируется лишь путем человеческой социализации. Отсюда мы делаем вывод о том, что духовность как основа творческой потенции человека есть его, человека, способность осуществлять и духовную социализацию, культуротворение. Социальные основания творчества, таким образом, лежат в плоскости его актуальности. Если в потенции творчество изначально уже присутствует, то актуализироваться, самоосуществиться, самореализоваться оно может исключительно через социальную природу человека. Контраверза экономического сознания представляет собой метафизическое столкновение внутренней устремленности индивида к совершенству и его внешней «опрометчивости», предрасположенности к отходу от святых заповедей. Обусловленность такого противоречия связана с недостаточностью духовного труда человека, его недостаточной работой над самим собой. Так Н. Бердяев отрицая созидательный, положительный характер мирского творчества, видел выход в обращении к религии, воцерковлении человека. С этим можно согласиться, но нельзя принять утверждение о том, что такое обращение человека есть «своеобразная духовная аскеза» [16, c. 199]. Такое обращение должно быть органичным, естественным и строго интимным актом.

Преодоление контраверзности экономического сознания человека можно осуществить путем наполнения его жизни духовностью, его образования - гуманностью, его быта - смыслом. Такое наполнение предполагает постепенную и неустанную гуманизацию и гуманитаризацию самого содержания экономического образования в нашем обществе, отказ от слепого заимствования и перенесения на российскую почву зарубежных (нетрадиционных) ценностей других социумов-этносов и придания им универсального статуса. Самое сложное дело - это регулярное воспитание в душе человека постоянной устремленности «жить не по лжи» (А. Солженицын), желания уметь и стараться «любить людей» (А. Сент-Экзюпери). Такие простые, и, вместе с тем, очевидные свойства человек приобретает с огромным трудом, а прикладное их усвоение и освоение часто не успевает осуществить до конца жизни. Умение преодолевать внутреннюю расщепленность сознания, напоминающую параноидальный синдром, достигается лишь постоянным, каждодневным духовным деланием, выпестовыванием и формированием в себе фундаментальной духовной характеристики - социального творчества. «Творчество есть духовное делание, в котором человек забывает о себе», - полагал Н. Бердяев [16, c. 199]. На наш взгляд, творчество есть духовное делание, в котором человек как раз вспоминает о самом себе, о подлинном и истинном своем предназначении.

Формирование экономического сознания начинается с осознания человеком самого себя как субъекта экономических отношений, т.е. с формирования экономического самосознания. Вместе с тем необходимо осознание самого себя и как объекта экономических отношений. Наконец, необходимо правильно позиционировать себя как субъекта-объекта экономических отношений в общей структуре (системе) общественных (социальных) отношений. Иными словами, экономическое сознание не изолированно, а самосознание самого себя как хозяйствующего (функционирующего) человека, не должно замыкаться только на хозяйственной сфере человеческого бытия. Поэтому социализация экономической личности путем функционирования ее экономического сознания и осуществления хозяйственной практики, включающей экономическое поведение, происходит в полифункциональном пространстве. Экономическое сознание выполняет познавательную, интегрирующую, прогностическую, оценочную, регулятивную и нормативную функции [3, c.345]. Следует также помнить, что экономическое сознание реализует указанные функции в принципиальной различной экономической действительности: стабильной и нестабильной, многоукладной или плюралистической. Справедливо суждение, что «неудовлетворительное состояние современной экономической науки объясняется тем, что научные школы строили свои теоретические исследования, как правило, на одной исходной основе, на монопричинной конструкции той или другой теории, оказывающейся в действительности упрощенной и односторонней» [152, c.3]. В советский период монистическая конструкция марксистской (пролетарской) политэкономии выдавалась за единственно верную. С наступлением «новой эпохи» и переходом нашего общества к рыночной экономике возникает проблема создания новой (адекватной реалиям времени) экономической теории (в интерпретации М.Р. Скулкина, «трансформационной политэкономии»). Особым рубежом в развитии научных представлений о сущности экономического сознания стало признание исследователями того факта, что экономические отношения, а вслед за ними и сама экономическая наука, не могут быть нейтральными в отношении к нравственности и морали. Если раньше многие исследователи полагали, что наука сама по себе не бывает нравственной, или безнравственной, а таковой ее делают люди, то теперь часто высказывается тезис о том, что экономическая наука одновременно не только общественная, но и либо нравственная, либо безнравственная [185, c.27]. Более того, в структуру экономического сознания сегодня включают не только взгляды, идеи, концепции, теории, но и оценки, настроения и чувства, посредством которых происходит осознание сферы экономики социальными субъектами. Но это в свою очередь предполагает, что становление экономического сознания происходит в процессе приобщения индивида к историко-культурному опыту, в том числе и в процессе экономической социализации личности. Такая социализация начинается с момента рождения ребенка и продолжается до смерти человека. Отсюда, необходимо иметь в виду, что эффективность экономической социализации, а через нее и «служение ближнему» будут тем выше, чем раньше начнется сам процесс приобщения личности к экономической действительности. Изолируя детей от необходимости трудиться, балуя их, ограждая учащихся от «прозы жизни», создавая им «тепличные» условия, мы часто способствуем формированию иллюзорного восприятия ими окружающей действительности. Иллюзия, как обман чувств, способствует формированию социальных болезней: иждивенчеству, преступности, паразитарности и т.п. Именно в силу складывающихся у молодого человека иллюзий в структуре его сознания укрепляется и становится перманентной контраверзность. Она часто порождает деструкцию сознания, стремление уйти полностью от насущных забот в «царствие божие», что представляется деформацией сознания в целом. Гармонизированное сознание предполагает духовность, устремленность к идеалу как средство его идеала, актуализации, приближения к нему в реальности. Только в этом смысле религиозность выступает конструктивным моментом экономического сознания. Интересы хозяйствующей личности, выступающие как мотивы ее экономического поведения, выражают достигнутую конкретной личностью степень духовности. Выступая как объективные коррелянты поведения хозяйствующих индивидов, они трансформируются в экономические потребности личности. Чем выше степень достигнутой человеком духовности, тем адекватнее объективные интересы субъективным потребностям, и наоборот. Если, с точки зрения психологии, все интересы подразделяются на действенные и недейственные, устойчивые и неустойчивые, непосредственные и опосредованные, глубокие и поверхностные, сильные и слабые, активные и пассивные, то с точки зрения экономической науки они разводятся прежде всего на духовные и материальные. Сама реальная экономика сегодня подразделяется на материальное производство, сферу услуг и духовное производство. Такая градация обусловлена тем, что человек есть не просто хозяйствующее существо, но и духовное. Есть, пить и все прочее он может независимо от образования и культуры. Более детальная морфология экономических интересов может осуществляться по сферам самой экономической практики: финансовые, производственные, трудовые интересы и т.д. Используются и другие критерии для классификации экономических интересов: по степени общности; по возможности осуществления; по сфере функционирования; по их отношению к основным тенденциям развития и т.д. [3, c. 356-359] Очевидно, что между различными интересами возникает коллизия, выражающаяся в определенной дихотомии, двойственности. С одной стороны, человек чем больше работает, тем больше получает и может лучше жить. С другой стороны, чем больше человек работает, тем быстрее устает, стареет, изнашивается и живет, следовательно, хуже. Таких коллизий не счесть. Именно эти коллизии и свидетельствуют о контраверзности экономического сознания человека. И только подчинение ценностей низшего порядка абсолютным, идеалообразующим ценностям высшего (предельного) порядка позволяет человеку преодолеть контраверзность, дихотомию и коллизию, сделать свое экономическое сознание гармоничным (непротиворечивым, цельным) и органичным (адекватным психологическому и физиологическому типу самого человека). Современные кросс-культурные исследования, основанные на сравнении убеждений, установок различных культурных, профессиональных, социальных групп, свидетельствуют о том, что гармонизация экономического сознания лежит в плоскости не специфических и конъюнктурных, а универсальных и предельных ценностей и усилении их воздействия на личность. Идеалы семьи, дома, любви, родины, чести не менее важны для человека и для формирования его духовности, чем идеалы религии (спасения, воскрешения, бессмертной души). Поэтому синтез сакральных и секулярных идеалов может создать базисный конструкт гармоничного экономического сознания хозяйствующей личности.

Следует, однако, помнить, что формирование такого базисного конструкта следует осуществлять уже с первых дней жизни ребенка. Догоняющее развитие гораздо менее эффективно, чем развитие ритмичное. Здесь мы подходим еще к одной, достаточно самостоятельной плоскости анализа контраверзности экономического сознания. Контраверзность между секулярным и сакральным, личным и общественным, своим и другим ориентирует хозяйствующего субъекта на выбор ресурсов и способов достижения целей. Но это, как бы, статичный аспект контраверзности экономического сознания. При этом следует выделять и динамичный аспект контраверзности экономического сознания. Творчество предполагает обновление, а обновление требует постоянного выбора между стабильностью и изменениями «Ломка привычек, необходимая для изменения и перестройки, требует чего-то большего, чем просто принятие соответствующих решений. Нужны мотивация, желание и воля» [182, с.22]. Обновление также предполагает дебюрократизацию, разрушение бюрократизма. При этом высказывается мнение (Т. Питерс, Р. Уотермен, Т. Санталайнен и др.), что свобода экономического поведения может быть и ограниченной, а сам принцип способы экономического субъекта подвергается сомнению или частичной коррекции в том смысле, что экономическое творчество осуществляется в строго заданных (объективно или субъективно) границах, а не самопроизвольно, не спонтанно. Креативность в данном смысле выступает и не броуновым движением и не стройной македонской фалангой, двигающейся строго вперед, но никак не в сторону.

Динамический аспект контраверзности экономического сознания свидетельствует о том, что ценности, мотивы, стимулы, факторы самого экономического сознания постоянно изменяются, находятся в постоянном развитии. Это накладывает на хозяйствующего субъекта определенные ограничения.Он вынужден в определенном период времени рассматривать данные стимулы, факторы, мотивы, ценности как стабильные, но при этом отдавать себе отчет в том, что они могут меняться. Меняется не только их иерархия, но и само их содержание, смысл. Поэтому контраверзность экономического сознания не только обусловливает необходимость со стороны хозяйствующего субъекта осуществлять регулярный выбор, но и содержательно опосредует сам выбор, его характер и алгоритм.