Объединенная Германия на международной арене: участие в многосторонних связях и развитие отношений с Россией (1991-2008 год)

Жесткое противодействие германским притязаниям в ООН оказала группа государств, включавшая Италию, Китай, Канаду, Мексику, Аргентину, Пакистан и Южную Корею. Она сочла дипломатические усилия ФРГ шагом к дестабилизации сложившегося международного режима и усилению диспропорции представительства в Совете Безопасности ООН Севера и Юга. В противовес продвигалась идея введения категории полупостоянных членов СБ, не наделенных правом вето. В любом случае группа высказывалась категорически против увеличения количества держав, обладавших статусом постоянных членов СБ ООН. Решительные возражения выдвинули африканские государства, подчеркивавшие, что от их континента в ООН входили 53 страны, однако ни одна из них не обладала привилегированным статусом постоянного члена Совета Безопасности.

Противником германской линии стали руководящие институты ЕС, в частности Европейский парламент, разрабатывавший планы кооперативного членства ЕС в ООН. В таком случае политика официального Берлина вступала в противоречие со стратегией Европейского Союза, а кроме того, объективно ослабляла его усилия по укреплению общей внешней политики и политики безопасности. Германия оказалась заложницей европейской интеграции, не допускавшей преобладания части над целым, т.е. национальных интересов над общеевропейскими. Получалось, что принятие в СБ ООН новых постоянных членов - несвоевременная и вредная идея, ибо грозила подчинением европейской политики игре национальных интересов.

Притязаниям ФРГ не способствовали ее статус неядерной державы, а также традиционализм мышления влиятельной части мировой политической и финансово-промышленной элиты, привыкшей на протяжении послевоенного этапа видеть в лице Германии политического карлика.

Немецким усилиям объективно препятствовало нарастание трудностей в финансовой сфере. Эксперты заговорили даже об опасности кризиса, а сам канцлер был вынужден признать, что «границы допустимой нагрузки на федеральный бюджет достигнуты» [398]. В этой ситуации ФРГ не могла позволить себе лишние траты, неизбежные в случае приобретения места постоянного члена Совбеза ООН.

Германия не раз пыталась перевести вопрос о получении места постоянного члена СБ ООН в практическую плоскость. Однако ни продвижение концепции предоставления такого статуса ФРГ наряду с другими странами - Японией, Индией и Бразилией, ни наступальный характер поведения германской делегации в ходе 60-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2005 г. не увенчались успехом.

Смена правящей коалиции после парламентских выборов 2005 года способствовала переосмыслению основных направлений работы германской дипломатии. Фактически она исключила из числа своих целей вопрос о получении места постоянного члена Совбеза ООН, хотя официальные лица неоднократно поднимали эту проблему на международных форумах.

Между тем немецкий интерес к работе под эгидой ООН не спадал. Новое правительство под руководством А. Меркель отдавало себе отчет в том, что такая деятельность имела решающее значение для повышения влияния ФРГ на решение мировых проблем. Для Германии стало характерно присутствие практически во всем спектре вопросов и задач, находившихся в компетенции Организации Объединенных Наций, активное участие в работе комитетов и других механизмов координации, а также практическая поддержка оперативной деятельности ООН.

Федеральное правительство пыталось использовать Евросоюз в качестве инструмента воздействия на политику в рамках ООН. При этом оно учитывало, что ЕС объединяет политический вес 27 государств-членов ООН из трех региональных групп, в том числе двух постоянных членов Совета Безопасности (Великобритании и Франции). Военнослужащие бундесвера приняли участие в составе Временных сил ООН в Ливане, миссии Объединенных Наций в Судане.

Германское участие в финансировании Организации Объединенных Наций нашло отражение в таблице 9.

Таблица 9 Германское участие в финансировании ООН, млн евро (2004-2008 гг.)

Как следует из таблицы 9, вклад ФРГ в финансирование ООН незначительно снизился (с 8,662% в 2004-2006 гг. до 8,577% в 2007 и 2008 г.). Однако выплаты в регулярный бюджет организации стабильно росли на протяжении 2004-2007 годов (с 99,9 млн евро до 130 млн евро), а в 2008 году в связи с началом мирового финансового кризиса произошло их сокращение до 104,8 млн евро. Это не помешало Берлину увеличить общую сумму своего участия в финансировании ООН: с 363,4 млн евро в 2004 году до 567 млн евро в 2008 году.

Следовательно, объединенная Германия предприняла попытку повысить свой международный статус путем получения места постоянного члена Совета Безопасности ООН. Ее притязания опирались на возросшую политическую и экономическую мощь, консенсус основных внутриполитических сил, международный авторитет ФРГ. Однако официальный Берлин переоценил свои дипломатические возможности, и в результате надежды Германии на обретение места постоянного члена СБ ООН не оправдались.

Выводы по главе.

Позиции ФРГ на европейской арене в начале 1990-х годов отличались устойчивостью, чему способствовала объединенная мощь ее ресурсных факторов. Ключевыми аспектами германской силы являлись успешное освоение зарубежных рынков, имидж одной из самых успешных стран мира, низкий уровень конфликтности в сфере труда. Вместе с тем перед государством встала задача достижения «нормальности», что означало приведение в соответствие мощи страны и ее действий на международной арене. Ситуация осложнялась ввиду определенной растерянности политических кругов ФРГ перед возросшей силой своей державы.

Вместе с тем объединенная Германия продемонстрировала инновационный характер своей внешнеполитической идеологии, взяв на вооружение мультилатералистскую концепцию. По своей сути она была ближе к неолиберальной трактовке международных процессов, отдавая приоритет многосторонним действиям при решении сложных проблем глобального и регионального масштабов.

Следует отметить продуманность и настойчивость действий германских властей, шаг за шагом готовивших общественное мнение к адекватному восприятию новой роли Германии в международных отношениях. С успехом был апробирован юридический фактор, обосновавший законность применения подразделений бундесвера за рубежом. Официальному Бонну (как и впоследствии Берлину) приходилось учитывать настороженное отношение к ФРГ со стороны мирового сообщества, в первую очередь европейских партнеров. Последние искали в действиях федерального правительства доказательства его миролюбивых намерений, а это, в свою очередь, порождало мнение о том, что «презумпция невиновности» на Германию не распространяется. Иначе говоря, ФРГ должна была доказать, что не стремится к восстановлению политики с позиции силы.

Преодолевать опасения мирового сообщества федеральные власти спешили соответствующими заявлениями и действиями, призванными внушить субъектам международных отношений идею преемственности объединенной Германии со старой ФРГ. В известной мере такую линию поведения можно считать политическим лукавством, поскольку вряд ли руководство новой ФРГ считало возможным пренебречь законами геополитики и прервать историческую и во многом естественную тягу Германии к расширению своего жизненного пространства.

Приоритетные внешнеполитические задачи ФРГ оказались сконцентрированными на достижении элитных позиций в международных организациях. Такую задачу четко поставила перед страной «красно-зеленая» коалиция СДПГ-Союз 90/ «Зеленые», стремившаяся подчеркнуть свою уникальность на внутри- и внешнеполитической аренах. Этим объясняется имиджевое противопоставление Берлинской и Боннской республик. Между тем Германия потерпела первые неудачи на дипломатическом фронте, ибо провалилась ее попытка добиться места постоянного члена Совета Безопасности ООН. Весомая часть мирового сообщества высказала решительное неприятие этой идеи, что заставило федеральное правительство Г. Шредера, а затем и А. Меркель отступить.

Сняв проблему самоограничения с повестки дня, коалиция социал-демократов и партии «зеленых» постепенно отказалась от идеи сдержанности, как отжившей свой век. Также была решительно отвергнута изоляционистская линия, не соответствовавшая интересам ФРГ. Напротив, провозглашалось обширное участие Германии в европейской интеграции, что позволяло ФРГ не только создавать вокруг себя территорию безопасности, но и расширять инструментальную базу, с помощью которой осуществлялось воздействие на ситуацию в рамках континентального пространства. Вместе с тем идеологическая основа внешней политики Германии в виде мультилатерализма отличалась противоречивостью, что в решающей степени объяснялось интересами этой державы. Не уделялось достойного внимания созданию демократического многополярного режима в международных отношениях, предусматривавшего равноправное участие членов европейского сообщества в пространстве региональной стабильности.

О приоритете «нормальной» внешней политики, допускавшей использование силового ресурса, говорили шаги федерального правительства. Расходы на перевооружение росли, повышалась боеспособность подразделений бундесвера, которые стали принимать участие в операциях за пределами территории объединенной Германии.

ГЛАВА 2. Вклад Германии в обеспечение региональной и глобальной безопасности

2.1 Стратегия Германии в отношении Афганистана

Одной из острейших глобальных и региональных проблем постбиполярной эпохи явился международный терроризм. Его крупнейшим очагом в конце ХХ - начале XXI вв. оказался Афганистан, с 1996 года находившийся под властью радикального исламистского движения «Талибан».

Мировое сообщество в лице Организации Объединенных Наций неоднократно указывало на серьезную опасность, исходящую от талибов. В резолюции 1333, принятой Советом Безопасности ООН 19 декабря 2000 г., подчеркивалось, что «области Афганистана, которые контролируются афганской группировкой, именующей себя «Исламским Эмиратом Афганистан» и известной как «Талибан», по-прежнему используются для размещения и подготовки террористов, планирования террористических действий» [69].

Удары по американским городам Нью-Йорку и Вашингтону, нанесенные 11 сентября 2001 г. радикальной организацией «Аль-Каида», с которой тесно сотрудничал «Талибан», показали обоснованность таких опасений, вызвав быструю и адекватную реакцию мирового сообщества. В этот же день Совбез ООН принял резолюцию 1368, квалифицировавшую события как угрозу международному миру и безопасности, а также вызывающие к жизни право на самооборону согласно статье 51 Устава ООН [78].

Американского партнера безоговорочно поддержали страны-члены НАТО, объявившие на основании статьи 5 Североатлантического договора «союзный случай». В сжатые сроки под эгидой Соединенных Штатов была сформирована антитеррористическая коалиция, цели которой состояли в установлении контроля над ключевыми зонами Афганистана и противодействии международному терроризму.

Одним из влиятельных участников коалиции стала Германия, не только разделявшая заявленные цели, но и стремившаяся использовать сложившееся положение для продвижения своих национальных интересов. События 11 сентября 2001 г. ослабили позиции США, продемонстрировав их уязвимость, что привело к смещению баланса сил в пользу европейского региона, где ФРГ претендовала на роль геополитического центра.

Выбор официальным Берлином стратегической линии в отношении Афганистана определялся пониманием им интересов безопасности своей страны, где на первый план выходила борьба с международным терроризмом и исламистским фундаментализмом, а также локализация и преодоление вызовов регионального уровня, в том числе ликвидация кризисных ситуаций в нестабильных странах. Несмотря на отсутствие больших возможностей для проявления самостоятельности в рамках международной антитеррористической коалиции, Германия проявила определенную гибкость в выборе инструментов реализации своей стратегии. На подготовительном этапе требовалось обеспечить дипломатическую поддержку готовящемуся военному вторжению в Афганистан, в связи с чем режиму талибов был предъявлен заведомо невыполнимый ультиматум о выдаче лидера «Аль-Каиды» Усамы бен Ладена. На вооружение официальным Берлином была взята идея «неограниченной солидарности» с американским союзником. Федеральный канцлер Г. Шредер предложил гражданам и органам государственной власти Соединенных Штатов любую помощь, в том числе в розыске и преследовании организаторов и руководителей террористических актов, совершенных 11 сентября 2001 г. Также было заявлено о готовности Германии участвовать в военных операциях под эгидой США. Вместе с тем немаловажное значение имела оговорка федерального канцлера, нашедшая свое отражение в формуле: неограниченной солидарности - «да», авантюрам - «нет» [352].

Это означало, что германское правительство опасалось ввязываться в военную операцию без юридической оценки и предварительных расчетов, позволявших судить об ее правовой стороне и перспективах успешного завершения. Кризисная интервенция с участием военнослужащих бундесвера должна была осуществляться в многосторонних рамках и на основании мандата Совета Безопасности ООН.

Афганская акция отвечала названным критериям, что предопределило дальнейшую линию поведения официального Берлина. Федеральные органы власти консолидированно поддержали силовую операцию против режима талибов. 19 сентября 2001 г. бундестаг большинством голосом одобрил предложенный федеральным правительством комплекс мероприятий содействия американскому союзнику, сводившихся к предоставлению необходимых материально-технических ресурсов, а также оказанию политической поддержки действий официального Вашингтона [5].

7 октября 2001 г. США и их союзники по НАТО приступили к военной фазе операции в Афганистане. Участие в ней Германии получило соответствующее политическое обоснование из уст представителей федерального правительства. 11 октября 2001 г. министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер заявил о принципиаль-

ной невозможности переговоров с террористами, исповедующими радикальный ислам, а также потребовал дать адекватный и жесткий ответ на соответствующие вызовы [309]. В тот же день федеральный канцлер Г. Шредер выступил в бундестаге с правительственным заявлением, посвященным положению, сложившемуся в связи с началом операции на территории Афганистана. Он подчеркнул, что военные действия осуществляются исключительно против инфраструктуры террористической сети бен Ладена и режима талибов. США и их союзники, как объявил федеральный канцлер, не ведут войну против отдельных государств или народов, и тем более против исламского мира. «Афганский народ - сам жертва терроризма и бедности. Мы хотим поддержать население Афганистана», - такими словами подытожил свое выступление Шредер [354].

Германия не претендовала на роль лидера в афганской операции, довольствуясь в ней статусом вспомогательной силы. После непродолжительных консультаций между Берлином и Вашингтоном была достигнута договоренность об участии в операции военнослужащих бундесвера. Мандат, выданный бундестагом, ограничивался 12 месяцами и в дальнейшем подлежал продлению. Правительство ФРГ предоставило по запросу американской администрации военно-техническую помощь.

Силы международной антитеррористической коалиции оказали поддержку оппозиции - афганскому «Северному союзу», который в сжатые сроки (менее чем за 2 месяца) освободил г. Кабул от талибов. Активная стадия военной операции была сочтена завершенной, после чего наступил очередной этап, целью которого являлась стабилизация социально-экономического и политического положения в стране. Акценты Германии в Афганистане сместились, ибо на первый план ее властями было выдвинуто финансовое и гуманитарное участие в этом процессе. Основным направлением стало выделение федеральным правительством 160 млн ДМ на восстановление инфраструктуры страны. В преддверии наступавшей зимы 2001-2002 годов Германия предоставила афганскому населению гуманитарную помощь на сумму 100 млн ДМ. Оказались замороженными около 200 счетов на территории Германии в связи с подозрением, что они использовались для финансовых трансакций террористов [507, s. 96].

В соответствии с резолюцией 1386 СБ ООН, принятой 20 декабря 2001 г., были созданы Международные силы содействия безопасности (ISAF), зона ответственности которых на первых порах ограничивалась столицей Афганистана Кабулом. Здесь же размещались 1800 военнослужащих бундесвера, действовавших в составе ISAF.

Между тем положение в Афганистане оставалось напряженным. Движение «Талибан» не было сломлено и ставило перед собой задачу возвращения к власти. Правительство Хамида Карзая, образованное в ноябре 2001 г., не пользовалось авторитетом среди полевых командиров и практически не контролировало ситуацию на местах. Не прекращались вооруженные столкновения подразделений антитеррористической коалиции с талибами. Афганистан представлял собой полностью опустошенную страну и находился в самом низу индекса развития, составляемого ООН. В стране царила разруха, обострялись социальные проблемы, ухудшалась криминогенная обстановка. Инфраструктура страны во многих сферах была сильно повреждена или разрушена, в том числе дороги, железнодорожные линии, системы орошения, а также медицинские и образовательные учреждения.

Окончание антитеррористической операции затягивалось на неопределенный срок, в связи с чем правительство Х. Карзая и администрация президента США Дж. Буша выдвинули требование о расширении присутствия сил международной коалиции в Афганистане. В ноябре 2002 г. бундестаг обновил немецкий мандат на участие в операции, что пришлось в дальнейшем делать неоднократно. Не состоялось возвращениe в ФРГ 800 военнослужащих бундесвера, планировавшееся на вторую половину августа 2003 г.

14 ноября 2003 г. бундестагом было принято решение о продлении мандата бундесвера в Афганистане на очередные 12 месяцев, причем к этому времени стал очевидным затратный характер антитеррористической операции. По информации Министерства обороны Германии, расходы, связанные с продлением миссии дислоцированных в Афганистане военнослужащих бундесвера, оценивались в размере 150 млн евро [592].

С целью укрепления правоохранительного органов Афганистана немецкие специалисты приняли активное участие в программе обучения его полицейских кадров (как в Кабуле, так и в провинциях). Основными направлениями германского участия стали: создание тренировочных центров; обучение афганских полицейских и технического персонала учебных заведений; улучшение инфраструктуры афганской полиции, включая посты управления и отдельные участки [19, s. 6].

Одновременно ФРГ была вынуждена осуществлять финансовые вливания в восстановление инфраструктуры Афганистана. Только в течение первой половины 2004 г. из федерального бюджета на эти цели выделялись почти 280 млн евро [298]. Такие крупные денежные затраты обусловливались потребностями Германии в сфере безопасности. Берлин был заинтересован в скорейшей реабилитации политических и экономических институтов на афганской территории, чтобы не допустить реализации реваншистских планов движения «Талибан».

Одной из своих ключевых задач в Афганистане, крупнейшем мировом производителе опийного мака, германские специалисты считали борьбу с производством и оборотом наркотиков. С момента свержения власти талибов вплоть до 2005 года площади культивируемого опийного мака постоянно увеличивались. В 2004 году они выросли по сравнению с 2003 годом на 64%, достигнув 131 тыс. га. Производство опиума составило 4200 тонн.

По данным Управления ООН по наркотикам и преступности, площади опийного мака на территории Афганистана в 2005 году по сравнению с 2004 годом сократились на 21% (104 тыс. га), а доходы от операций с наркотиками снизились на 2,5%. Но эти изменения практически не повлияли на общую долю Афганистана в глобальном производстве опия, составлявшую 87% [26, s. 116]. Выращенный в Афганистане опий географически распределялся следующим образом: примерно 61% уходил к своим потребителям через Иран, более 20% через Пакистан, а остальные 19% следовали по территории центральноазиатских республик.

С 2002 года Германия приняла активное участие в проектах, объединенных общей идеей «альтернативного развития», т.е. создания в Афганистане альтернативных источников доходов населения. Суть проектов заключалась в том, что стимулировать сокращение площади земель, занятых под производство наркотиков. Меры включали в себя не только финансовое поощрение альтернативных производств, но и улучшение производственной и социальной инфраструктуры на местах. Наиболее успешным следует признать проект альтернативного развития районов провинции Бадахшан, реализованный Министерством экономического сотрудничества и развития ФРГ при поддержке исламского фонда «Ага Хана по развитию». Благодаря реализации этого проекта удалось добиться стабилизации материального положения тысяч крестьянских семей.

Для координации мероприятий, осуществляемых ФРГ на территории Афганистане как в индивидуальном порядке, так и совместно (с США и Великобританией), с апреля 2005 г. была введена должность уполномоченного, штаб-квартира которого находилась в г. Файзабаде. В том же году германские власти запустили новые проекты обеспечения комплексной продовольственной безопасности в других районах Афганистана. В провинции Баглан на немецкие средства был построен завод по производству сахара. При этом около 40 тыс. афганских граждан получили рабочие места, а стало быть, обрели шанс покончить со своей преступной деятельностью, прекратив незаконный наркобизнес. Для развития политики занятости ФРГ поддержала проект создания сети небольших банков, специализировавшихся на выдаче микрокредитов для мелких афганских предпринимателей. В его рамках было обеспечено экспертное консультирование германской стороной сотрудников Управления по развитию инвестиций в Афганистане.

Чтобы улучшить рамочные условия экономического сотрудничества, в 2005 году было подписано германо-афганское соглашение о защите и поощрении инвестиций. Для ФРГ Афганистан стал приоритетной страной в рамках двусторонних проектов по линии ФАО (Продовольственной и сельскохозяйствен-ной организации Объединенных Наций). С 2002 по 2005 г. германское Федеральное министерство продовольствия, сельского хозяйства и защиты прав потребителей профинансировало на территории Афганистана 17 проектов на общую сумму 19,4 млн евро [26, s. 119].

В культурной области Германия также наращивала свою деятельность. С начала 2005 года она реализовывала базовые образовательные программы в провинциях Кундуз, Бадахшан и Тахар (всего ими были охвачены 16 афганских школ). Учебные программы фокусировали внимание на подготовке учителей для местных образовательных заведений, повышении квалификации педагогических работников, расширении доступа населения к базовому образованию путем восстановления старых или строительства новых школ в провинциях. Германские усилия в области образования были призваны содействовать освобождению населения, прежде всего женщин, от жестких правил поведения в обществе, навязанных талибами. Однако вклад ФРГ в процесс эмансипации местных жителей не стоит преувеличивать, поскольку во главу угла был поставлен немецкий прагматизм: до тех пор пока афганское население обнаруживало стремление к сотрудничеству, его предоставляли самому себе, даже если местные обычаи противоречили немецким представлениям о правах и свободах человека.

Форумом, где заинтересованные стороны представляли свое видение ситуации на территории Афганистана, стала ежегодная Мюнхенская международная конференция по безопасности. На правах хозяина официальный Берлин регулярно озвучивал на ней свою точку зрения, делая упор на ключевых угрозах, к числу которых относились нерешенные этнические, социальные и политические конфликты в Афганистане. Его стабилизация, укрепление мультиэтнического правительства национального примирения, создание условий экономического развития и общественной демократии имели центральное значение для борьбы с международным терроризмом.

Следовательно, используя комплексный подход к решению проблемы борьбы с международным терроризмом в Афганистане, ФРГ взяла на вооружение разнообразные инструменты и средства, уделяя особое внимание восстановлению инфраструктуры, оказанию гуманитарной помощи населению, содействуя в обучении местных полицейских кадров. Вместе с тем слабо была учтена вероятность затягивания антитеррористической операции, что вынудило активизировать усилия Германии в области дипломатического обеспечения ISAF.

К концу лета - началу осени 2005 г. антитеррористическая коалиция, изначально задуманная как эффективный инструмент борьбы с международным терроризмом, добилась на территории Афганистана весьма скромных результатов. Не только в военной, но и в гражданской области силам ISAF не удалось создать решающие предпосылки для превращения этой страны в зону стабильности. Несмотря на проведение демократических выборов, в политической сфере ситуация не была нормализована. Законные органы государственной власти Афганистана оказались слабыми, изначально деморализованными и не имели достаточного уровня легитимности. Свергнутые, но не сломленные талибы и их сторонники, напротив, укрепили свое влияние и попытались дестабилизировать обстановку в юго-восточных провинциях страны. При этом руководство радикальной исламистской оппозиции избрало весьма эффективную тактику, против которой силы ISAF не нашли адекватных контрмер. Ее основу составляли военные операции малой и средней интенсивности, диверсии, нападения на правительственные и иностранные войска, государственные учреждения Афганистана, и, главным образом, практически непрекращавшиеся террористические акты. В северо-западных провинциях Пакистана были созданы опорные базы талибов, с которых они совершали вылазки на афганскую территорию. Нарастанию антизападных настроений в местной социальной среде способствовали действия членов коалиции, обусловленные в решающей степени позицией США. К их числу относились обыски, «зачистки» и ракетно-бомбовые удары по населенным пунктам, чьи жители подозревались в пособничестве террористам. Гибель сотен ни в чем не повинных людей, включая стариков, женщин и детей, вызывала отрицательную реакцию в масштабе всей страны.

Смена власти в ФРГ, происшедшая после парламентских выборов в сентябре 2005 года и выразившаяся в создании «большой коалиции» ХДС/ХСС-СДПГ, внесла определенные коррективы во внешнеполитический курс официального Берлина. Правоцентристские партии ХДС и ХСС стремились доказать свою приверженность трансатлантическому сотрудничеству, поколебленному антивоенной позицией Германии в период военной операции США и их союзников против режима Саддама Хусейна в Ираке (см. раздел 2.2 настоящей работы). В свою очередь СДПГ, потеряв лидирующие позиции в федеральном правительстве, была вынуждена в принципиальных внешнеполитических вопросах ориентироваться на точку зрения консервативных партнеров по правительственной коалиции. К социал-демократам пришло осознание бесперспективности умеренного антиамериканизма, характерного для курса правительства Г. Шредера в начале 2000-х годов. В связи с этим «большая коалиция» медленно, но верно дрейфовала в сторону укрепления военного сотрудничества с Соединенными Штатами. Афганский полигон представлялся удобным случаем доказать верность союзническому долгу как в отношении США, так и НАТО.

ФРГ руководила Северным региональным командованием ISAF со штабом в Мазари-Шариф, при этом участвуя в поддержании контроля силами коалиции над провинциями Фарьяб, Джаузджан, Сари-Пуль, Балх, Саманган, Тахар, Баглан, Кундуз и Бадахшан, а также над Кабулом. Свой особый вклад германский контингент вносил путем проведения разведки и рекогносцировки территории, обеспечения бесперебойности функционирования транспортных узлов, подготовки кадров для армии, органов безопасности и полиции. Около 200 немецких офицеров обучали афганские силы национальной безопасности, а 60 экспертов из ФРГ занимались повышением квалификации полицeйских кадров в рамках миссии Евросоюза EВПОЛ [19, s. 31].

Федеральный канцлер А. Меркель выражала уверенность в том, что новые вызовы, адресованные германской безопасности, требуют более решительного применения военной силы за пределами страны, поэтому от имени правительства четко и однозначно констатировала готовность ФРГ к продолжению миссии в составе Международных сил содействия безопасности. Численность военнослужащих бундесвера на территории Афганистана постепенно увеличивалась, достигнув к концу 2006 года порядка 3 тыс. чел. В марте 2007 г. бундестаг одобрил отправку в Афганистан шести самолетов «Торнадо», способных проводить разведку с воздуха в районах боевых действий сил ISAF против талибов [467, s. 189].

Вместе с тем федеральное правительство было вынуждено считаться с тем, что участие подразделений бундесвера в миссии ISAF не находило, как ранее, существенной поддержки в различных слоях германского общества. С афганской кампанией немецкая общественность скорее мирилась, поскольку участие в ней служило гарантией того, что германских военнослужащих не отправят в другие зоны конфликтов. Интерес к деятельности бундесвера в Афганистане падал, причем многим становилось ясно: силовые способы урегулирования ситуации в значительной степени исчерпали себя. Участились факты инцидентов в Афганистане с участием военнослужащих бундесвера, что были вынуждены признать высшие должностные лица Министерства обороны ФРГ. В связи с этими обстоятельствами риторика первого лица федерального правительства отличалась умеренностью и здравомыслием. 8 ноября 2006 г. канцлер А. Меркель заявила о принципиальной невозможности достигнуть стабилизации в Афганистане исключительно силовым путем [265]. Только разумная комбинация военных и гражданских средств могла, по ее мнению, развернуть ситуацию в нужное для альянса русло.

Вскоре на рижском саммите стран-членов НАТО, прошедшем 28-29 ноября 2006 г., Германия продемонстрировала незаинтересованность в расширении географии размещения своих военнослужащих на афганской территории. Подразделения бундесвера располагались на севере этой страны, и федеральное правительство не считало целесообразным перебрасывать военные силы в более опасные южные районы.

Однако и на северных территориях подразделения бундесвера периодически подвергались атакам противника, о чем, например, свидетельствовали события, происшедшие в 2007 году. 15 апреля неизвестные злоумышленники обстреляли лагерь германских военнослужащих в г. Файзабаде, причем только по счастливой случайности никто из немцев не пострадал. 19 мая в Кундузе произошел террористический акт, во время которого трое военнослужащих бундесвера были убиты, двое ранены. 15 августа при взрыве фугасной бомбы в нескольких километрах восточнее г. Кабула погибли трое лиц из числа немецких военнослужащих [31, s. 11].

Германские власти были вынуждены признать свои ограниченные возможности в обеспечении надежных гарантий безопасности собственного населения. Возникла реальная угроза совершения терактов на территории ФРГ членами исламистских группировок, что можно было рассматривать в качестве инструмента давления на позицию германских властей в рамках борьбы с международным терроризмом. Интересы немецкой политической элиты вошли в определенное противоречие с потребностями большинства населения. Официальный Берлин рассчитывал на рост своего влияния в международном масштабе, видя в качестве средства для достижения этой цели продолжение участия военнослужащих бундесвера в афганской операции. Напротив, жители Германии были встревожены сообщениями о возможных террористических актах, справедливо выдвигая на первый план личную и общественную безопасность.

Невзирая на спорность ситуации, федеральное правительство поставило во главу угла верность союзническому долгу и не собиралось выводить подразделения бундесвера из Афганистана. Позицию исполнительной власти поддержал бундестаг, который в октябре 2007 г. после серьезных дебатов продлил еще на год миссию бундесвера в составе сил ISAF на афганской территории. «За» проголосовали 454 депутата, «против» - 79, воздержались - 48 [31, s. 22; 816].

К началу 2008 года ситуация в Афганистане, особенно в его южных и восточных провинциях, осложнилась, чему способствовала активизация деятельности талибов, приобретавших все новых сторонников. Среди участников миссии ISAF нарастал пессимизм в отношении успешного завершения афганской операции. Это обстоятельство подтолкнуло НАТО к поиску новых эффективных путей более масштабного использования ресурсов ФРГ в рамках антитеррористической операции. Формы вовлечения оказались разнообразными: от средств косвенного воздействия до прямого давления по дипломатическим каналам на позицию официального Берлина. При этом руководящие структуры альянса взяли на вооружение преимущественно первую группу методов, стремясь доказать, что Германия обладает необходимыми политическими, военными и финансовыми средствами для увеличения своего контингента в составе сил ISAF.

На конец января - начало февраля 2008 г. пришелся пик политической активности Североатлантического блока, направленной на расширение германского присутствия в Афганистане. 29 января 2008 г. в Берлин поступила официальная просьба НАТО об отправке германских сил быстрого реагирования, призванных заменить подразделение вооруженных сил Норвегии, которое выполняло боевую задачу на севере афганской территории.

Одновременно давление на ФРГ оказал официальный Вашингтон, пытавшийся эксплуатировать интерес Берлина к укреплению трансатлантического партнерства. Администрация президента Дж. Буша-младшего изначально придерживалась силовой модели урегулирования конфликта и выдвигала к германским властям требование выделить боевые подразделения бундесвера и военную технику для подавления талибов и боевиков «Аль-Каиды» на юге Афганистане. 1 февраля 2008 г. американский министр обороны Р. Гейтс направил в адрес своего немецкого коллеги соответствующее письмо, где выразил уверенность в том, что Германия в состоянии увеличить к осени текущего года воинский контингент в Афганистане вдвое - до 6,5 тыс. чел. Также в унисон Соединенным Штатам действовали другие страны-члены Североатлантического альянса, вставшие на путь шантажа официального Берлина. Канада, чей контингент действовал в южных афганских провинциях, пригрозила вывести в следующем году свои войска в случае игнорирования ее просьб об оказании военной поддержки операции в зоне ответственности канадских подразделений.

Нарастание внешнего давления на федеральное правительство со стороны партнеров по НАТО совпало с ростом антивоенных настроений жителей Германии. Если в ноябре 2007 г. за немедленный вывод подразделений бундесвера из Афганистана выступили 64% населения, то в феврале 2008 г. - 86% (увеличение в 1,34 раза).

Окончательному развороту общественного мнения ФРГ в антивоенную сторону способствовал ряд факторов, среди которых выделялись огромные расходы федерального бюджета и гибель немецких военнослужащих. Присутствие подразделений бундесвера в Афганистане за период 2002-2007 годов обошлось германским налогоплательщикам в сумму 2,6 млрд евро. Предполагалось, что с учетом расходов в 2008 году она увеличится примерно на 487 млн евро. К тому же бундесвер нес потери в живой силе. По официальным данным, с момента получения миротворческого мандата до конца 2008 года в Афганистане погибли 30 немецких военнослужащих [31, s. 12].

Федеральное правительство попало в затруднительное положение, оказавшись фактически между двух огней. Учитывая общественное мнение в своей стране, официальный Берлин пытался с помощью дипломатических средств противостоять попыткам администрации президента Дж. Буша-младшего втянуть подразделения бундесвера в боевые действия на афганском юге. Для этого ключевые фигуры германского государства стремились подчеркнуть, что ФРГ добросовестно выполняет свой долг в Афганистане и, будучи лояльным членом Североатлантического альянса, несет свою часть ответственности в рамках борьбы с международным терроризмом. Это находило отражение как в военной помощи альянсу, так и в существенном вкладе, который Германия вносила в социально-экономическое восстановление Афганистана.

Признавая ресурсы своей страны небеспредельными, Берлин предпочитал оставить местом дислокации подразделений бундесвера северные районы Афганистана, соглашаясь только на удвоение числа инструкторов, задействованных от Германии в рамках программы подготовки полицейских кадров.

Федеральное правительство (силами министерств обороны и иностранных дел) параллельно отрабатывало другой сценарий, согласно которому предполагало уступить требованиям Вашингтона и НАТО, приняв участие в боевых операциях против исламистского движения «Талибан» на юге Афганистана. Проект дополнялся подготовкой к увеличению численности контингента бундесвера на территории этой страны. Вторым шагом к отступлению стала позиция, занятая германской делегацией на саммите НАТО в Бухаресте (2-4 апреля 2008 г.). В повестку дня был поставлен вопрос о военно-тыловом обеспечении операции Североатлантического альянса на афганской территории, который сопровождался дебатами по поводу рисков и обременений в рамках миссии ISAF. От имени руководства НАТО Германии было предложено расширить присутствие в Афганистане, с чем немецкая делегация вынужденно согласилась. Третий шаг оказался решающим, ибо 3 июня 2008 г. на север Афганистана был отправлен отряд сил быстрого реагирования бундесвера, заменивший военнослужащих из Норвегии. Этот отряд официально стал первым боевым подразделением бундесвера в Афганистане. Ранее функции немецкого контингента ограничивались исключительно участием в операциях по восстановлению мирной жизни в этой стране.

К осени 2008 г. по количеству военнослужащих, участвовавших в кампании на территории Афганистана, подразделения германского бундесвера уверенно занимали третье место после группировок США и Великобритании, насчитывая 3,5 тыс. солдат и офицеров. В сентябре того же года федеральное правительство приняло решение о доведении численности своего контингента до 4,5 тыс. чел. и выделении дополнительных 30 млн евро на восстановление инфраструктуры и экономики Афганистана.

В октябре 2008 г. бундестаг продлил мандат немецкой военной миссии в Афганистане, а также одобрил запланированное увеличение числа военнослужащих бундесвера, размещенных в этой стране. Решение сопровождалось острыми дебатами, показавшими, что стратегическая линия официального Берлина в Афганистане поддерживается не всеми германскими политическими силами. Так, молодежное крыло Социал-демократической партии и «зеленые» требовали вывода подразделений бундесвера с афганской территории. Правящим партиям в лице ХДС, ХСС и СДПГ становилось все труднее отстаивать официальную политику в отношении Афганистана, тем более что им приходилось учитывать фактор приближения очередных выборов в бундестаг (сентябрь 2009 г.).

Главным аргументом «большой коалиции» стали определенные успехи, достигнутые миссией ISAF в рамках восстановления инфраструктуры Афганистана: со времени свержения талибов (конец 2001 года) было построено 13 тыс. км новых дорог и 3,5 тыс. школ, подготовлено 30 тыс. учителей. 80% населения стали получать базовое медицинское обслуживание. В 32 тыс. деревнях был реализован ряд проектов в области развития [334].

Вместе с тем этих аргументов оказалось для внутренней аудитории недостаточно. Германским властям не удалось поколебать антивоенную тенденцию в общественном мнении своей страны, доказательством чего явились результаты опроса, проведенного в декабре 2008 г. на территории ФРГ. Лишь 5% респондентов указали на то, что приоритетным направлением внешнеполитической деятельности Германии должна быть военная поддержка американских усилий в Афганистане [851].

Итак, попытки различных правительств ФРГ занять жесткую позицию в афганском вопросе не нашли должного понимания и отклика в немецком обществе. Несмотря на предпринимаемые усилия, эффективность борьбы с терроризмом в Афганистане оказалась невысокой, а задачи, поставленные перед НАТО в целом, и Германией в частности, не были решены. Остался открытым вопрос о соотношении военных и гражданских инструментов воздействия, которые необходимо было применить для стабилизации положения на афганской земле.

2.2 Дипломатическое участие ФРГ в конфликте вокруг Ирака

Усиление геополитических позиций Германии позволило ее федеральному правительству активизировать дипломатические усилия в стратегически важных регионах мира. К числу последних относилась зона Персидского залива, где роль одного из ключевых субъектов международного процесса традиционно играл Ирак. Его значение обусловливалось, в первую очередь, большими запасами энергетических ресурсов. Согласно данным Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), в конце XX - начале нулевых годов XXI в. Ирак стабильно входил в тройку государств, обладавших наибольшими разведанными запасами сырой нефти (см. таблицу 10).

Таблица 10. Разведанные запасы сырой нефти, 2000-2003 гг. (в млрд баррелей)

ФРГ преследовала в отношении Ирака преимущественно экономические цели. Интересы Германии состояли в поддержании двусторонней торговли, ежегодный объем которой оценивался примерно в 350 млн долл. США, а кроме того, с привлечением стран-посредников осуществлялись немецкие продажи иракским контрагентам на сумму примерно в 1 млрд долл. США [429, с. 220].

Вместе с тем ФРГ приходилось учитывать фактор непрерывно ухудшавшегося политического климата в отношениях с Ираком, чему в значительной степени способствовали такие обстоятельства, как опасность, исходившая от предполагаемого иракского оружия массового уничтожения, а также негативное отношение к режиму президента С. Хусейна со стороны значительной части мирового сообщества. Последнее в изрядной мере подпитывалось агрессивными внешнеполитическими акциями иракского режима, в частности пытавшегося аннексировать Кувейт в августе 1990 г.

Не обладая собственными эффективными рычагами влияния на Хусейна и его окружение, Германия отдавала приоритет многосторонним механизмам воздействия на положение в Ираке. Ключевым инструментом урегулирования ситуации она считала ООН, в связи с чем поддержала принятие резолюции 687 Совета Безопасности от 3 апреля 1991 г., в соответствии с которой Ирак обязывался безоговорочно согласиться на уничтожение, изъятие или обезвреживание под международным контролем: всего химического и биологического оружия и всех запасов агентов, всех относящихся к ним подсистем и компонентов и всех связанных с этим научно-исследовательских, опытно-конструкторских, обслуживающих и производственных объектов; всех баллистических ракет с дальностью свыше 150 км и относящихся к ним основных частей и объектов по ремонту и производству [68]. Для контроля над разоруже-нием Ирака была создана ЮНСКОМ - Специальная комиссия ООН, инспекторы которой проводили большую работу по выявлению химического, бактериологи-ческого и ракетного оружия, а совместно с Международным агентством по атомной энергии (далее МАГАТЭ) - объектов, связанных с созданием ядерного оружия. Комиссия выполняла свои функции до декабря 1998 г., но потом президент Хусейн прекратил отношения с ООН и выслал из Ирака международных инспекторов, что послужило основанием для обострения ситуации.

Нарастание напряженности вокруг Ирака в начале 2000-х годов совпало с приближением очередных парламентских выборов в Германии. Ввиду этого коалиционное правительство СДПГ и партии «зеленых» оказалось в затруднительном положении. С одной стороны, ему приходилось учитывать пацифистские настроения германских избирателей. Опросы общественного мнения в ФРГ свидетельствовали, что большинство ее жителей были настроены на мирное разрешение иракской проблемы [680, с. 41]. С другой стороны, правительство стремилось демонстрировать лояльность заокеанскому союзнику, взявшему курс на подготовку вооруженной борьбы с режимом президента Хусейна.

18-19 сентября 2001 г. состоялся визит министра иностранных дел ФРГ Й. Фишера в Вашингтон, где он встретился с заместителем министра обороны США П. Вулфовицем. Американская сторона в безапелляционной форме высказалась по поводу адекватного ответа на вызовы международного терроризма, заявив, что видит свою миссию в освобождении ряда стран мира от их «террористических правительств» [468, s. 87], не останавливаясь перед применением военной силы. Хотя список таких стран не был публично оглашен, становилось ясно, что Ирак занял в нем не последнее место.

Однако с середины 2002 года Германия начала дистанцироваться от агрессивного курса американского партнера. 7 августа 2002 г. Й. Фишер выступил с детальным обоснованием позиции правительства ФРГ в отношении иракской проблемы. В нем впервые прозвучали критические высказывания в адрес США, ориентация которых на военные методы разрешения конфликтной ситуации была признана неприемлемой. К тому же Фишер дал понять, что акценты при постановке проблемы расставлены Вашингтоном некорректно.

С точки зрения официального Берлина, на первое место среди угроз, вставших перед международным сообществом в начале XXI в., вышел исламистский терроризм. Связь режима Саддама Хусейна с террористическими организациями, в том числе «Аль-Каидой» не была доказана. Не сомневаясь, что у американской военной машины достаточно мощи для того, чтобы одержать победу над армией Хусейна, Фишер счел иллюзорными надежды президента Дж. Буша-младшего на полное преобразование Ирака в духе демократии и в сжатые сроки. «Понадобятся десятки лет и постоянное военное присутствие США в регионе», - предупреждал министр иностранных дел ФРГ. Далее, по мнению Фишера, открывалось еще более непредсказуемое будущее, ибо гипотетическая возможность вывода американских войск из региона до полной стабилизации положения расценивалась Германией как фактор риска, грозившего взорвать ситуацию в зоне Персидского залива, что негативно бы отразилось на безопасности стран европейского континента [277].

15 августа 2002 г. в интервью влиятельной немецкой газете «Ди Цайт» канцлер Г. Шредер попытался в мягкой форме показать юридическую несостоятельность позиции сторонников военного вторжения в Ирак тем, что Совет Безопасности ООН не санкционировал такие действия. Германская правящая коалиция предложила свой пакет действий, включая техническую помощь, а также поддержала продолжение миссии инспекторов ООН в Ираке, настаивая на их неограниченном доступе ко всем подозрительным объектам на территории страны [278].

Антивоенную линию в целом выдерживала на тот момент и консервативная оппозиция в лице кандидата на пост федерального канцлера, премьер-министра Баварии Э. Штойбера, представившего 28 августа 2002 г. свои соображения по поводу целесообразности иностранного военного вмешательства в иракские дела. Штойбер предостерег США от самостоятельных действий и допустил участие подразделений бундесвера в антииракской кампании лишь в случае получения соответствующего мандата Совбеза ООН, а также выработки консолидированной позиции стран-членов Европейского Союза в отношении этой проблемы.

В сентябре 2002 г. под давлением мирового сообщества иракское руководство согласилось на возвращение в страну инспекторов ООН без предварительных условий. Была сформирована новая Комиссия Организации Объединенных Наций по мониторингу, проверке и инспекциям - ЮНМОВИК, которая продолжила работу ЮНСКОМ в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН 1284 от 17 декабря 1999 г.

Более последовательная антивоенная позиция, занятая социал-демократами и «зелеными», помогла им заручиться поддержкой избирателей и стала важным фактором, обеспечившим успех на парламентских выборах. После формирования обновленного состава коалиционного правительства федеральный канцлер Г. Шредер выступил 29 октября 2002 г. с заявлением, в котором подтвердил прежний курс Германии в отношении иракской проблемы. В качестве приоритетной цели он обозначил последовательную политику разоружения и международной проверки иракских вооружений [349].

К этому времени ситуация вокруг Ирака вновь стала накаляться. 8 ноября 2002 г. Совбез ООН принял резолюцию 1441, достаточно жесткую по отношению к Ираку. В документе выражалось сожаление по поводу того, что последний не предоставил точной, полной, окончательной и всеобщей информации обо всех аспектах его программ разработки оружия массового уничтожения и баллистических ракет дальностью свыше 150 км и обо всех запасах такого оружия, его компонентах и производственных объектах и местоположениях, а также всех других ядерных программах, в том числе тех, которые, по утверждениям иракского руководства, осуществлялись в целях, не связанных с материалами, которые могут быть использованы для производства ядерного оружия.

В резолюции Совбеза ООН утверждалось, что Ирак неоднократно препятствовал предоставлению доступа на свои объекты, определенные Специальной комиссией ООН и МАГАТЭ, не сотрудничал в полной мере и безоговорочно с инспекторами по вопросам вооружений и в конечном счете прекратил всякое сотрудничество с ними в 1998 году. С декабря того года в Ираке отсутствовали международные наблюдатели, инспекции и контроль в отношении оружия массового уничтожения и баллистических ракет.

Совет Безопасности ООН предоставлял Ираку последний шанс выполнить свои обязанности по разоружению, постановив ввести усиленный режим инспекций в целях обеспечения полного и поддающегося проверке завершения процесса разоружения. Багдад должен был обеспечить «немедленный, беспрепятственный, безоговорочный и неограниченный» доступ международных инспекторов ко всем без исключения иракским объектам, которые инспекторы сочтут необходимым проверить. Совбез ООН предупредил Ирак, что дальнейшее нарушение им своих обязанностей приведет к серьезным для него последствиям [72].