Предмет, структура и задачи глобалистики

Любопытен также сюжет, связанный с трансформацией формы и функций семьи. В эпоху аграрного типа общества (обществ «первой волны») формирование семьи определялось тем, будет ли супруг (супруга) хорошим работником, лекарем, учителем детей и т.д. В период «второй вольны» семья преодолевает рамки производственной группы, школы, полевого госпиталя и детского сада в направлении ранее неизвестных психологических аспектов: дружеского общения, секса, теплоты и поддержки. В знаменателе здесь находится романтическая любовь Тоффлер Э. Третья волна. - М.: ООО «Изд. фирма АСТ». 1999. - С. 357. .

Но этих социально-философских, социологических и политэкономических ракурсов всё же недостаточно для понимания сущности рассматриваемого процесса. Её, как считали некоторые авторы, в т.ч. Н.А. Бердяев, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Г. Маркузе, Ф. Поллок, Э. Фромм и др., может презентировать современный человек, ибо в нем сконденсированы все тенденции второго «осевого времени» - индустриального сдвига в истории. И если первое «осевое время» давало полноту смысла бытия для многих народов и цивилизаций, то второе не порождает ничего кроме внутренней опустошенности, если конечно не считать схемой жизни - «жесткую целесообразность» Там же, с. 157. . Конечно, в ней наличествует и торжество естественных наук, и «дух изобретательства», и «новая организация труда», позволяющие человеку вести облегченный, т.е. не связанный с трудностями прежних эпох, образ жизни. Но эта схема, если вспомнить аргументацию немецко-американского философа Г. Маркузе, не освобождает человека и общество, а наоборот загоняет их в новый вид рабства, сопряженный с инструментализацией жизненного процесса. Это осуществляется путем, когда «технология превращает человека и природу в легко заменяемые объекты организации», а «мир обнаруживает тенденцию к превращению в материал для тотального администрирования, которое поглощает даже администратора» Маркузе Г. Одномерный человек. - М.: «REFL-Book», 1994. - С. 221, 222. . В таком случае, величие «фаустовского человека» обернулось фикцией, с которой нельзя, в конце концов, не согласиться.

Если же говорить об общем знаменателе индустриального прорыва, то нужно вслед за известным российским математиком И.Р. Шафаревичем, констатировать: в самих принципах технологической цивилизации заложены: а) утопия идеальной организации природы по шаблону «мегамашины»; б) идеи универсальности и беспочвенности, на основе которых она подчиняет себе другие культуры и цивилизации, уничтожая возможные «запасные» варианты исторического развития; в) логика переориентации с собственно человеческого бытия, всегда соотнесенного с естеством, на логику функционирования техники и технологий Шафаревич И.Р. Две дороги - к одному обрыву // Шафаревич И.Р. Путь из-под глыб. - М.: Современник, 1991. - С. 140 - 149. .

Разумеется, эти доводы кому-то могут показаться слабыми и неубедительными. Кто-то по-прежнему верит в силы технологической цивилизации, но имеет смысл обратиться к поэзии, этой настоящей хранительнице судьбических откровений. Французский поэт Ж. Лафорг написал во многом провидческие стихи «Похоронный марш на гибель Земли», в котором есть такие строки:

Величавые солнца в почетном конвое!

Воздевайте лучи золотых ваших рук,

Продолжайте рыданье своё хоровое

И, оплакав сестру свою, встаньте вокруг...

Всё стерлось. Венера из мрамора! Песня!

Безумие Гегеля! Тщетный чертеж!

Глухих фолиантов уже не прочтешь.

Встань башенный город, и снова исчезни!

Была ты сынами когда-то горда.

И блеск твой и грязь твоя краткими были.

Земля! Тебе снятся забытые были.

Всё кончено. Кончено. Спи навсегда.

Величавые солнца в почетном конвое!..

Спи крепко. Конец. Ты поверить не можешь.

Что вся эта драма, весь этот базар -

Болезненный бред и беспамятный жар.

Точнее ты прошлого не подытожишь.

Ты грезила. Ты не была никогда.

Свидетелей нет. Не раскроются очи.

Есть время, молчанье и общество ночи.

Спи. Сон обрывается. Спи навсегда... Лафорг Ж. Похоронный марш на гибель земли (пригласительный билет) // Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни мальдорора. - М.: Изд-во МГУ, 1993. - С. 176, 177. .

Итак, в итоге краткого знакомства со структурными, функциональными и ценностно-целевыми параметрами общества индустриального типа, мы не увидели сколько-нибудь существенных рассуждений на темы экологии (природы, культуры, человека). И теоретики и практики индустриального общества почему-то вынесли их за скобки, считая, что технический прогресс и рыночные игры в состоянии обеспечить безоблачное существование хотя бы западной части человечества. Но Запад, повторюсь, увлек в реализацию проекта модерн остальную часть человечества, не предоставив ей никаких исторических (экологических, социальных, правовых и моральных) гарантий! Это обстоятельство в полной мере иллюстрируемо и следующей ступенью, на которую он успел перескочить, оставив в растерянности многих ревнителей модерна и его «мегамашины».

4.4 Постмодерн и постмодернизация: на пути к новой социокультурной форме. Постиндустриальное (информационное) общество

Итак, настал черед изживания «детской болезни современности» (Р. Арон), или перехода в следующее измерение истории, в котором, с одной стороны, появляется надежда на избавление от прежних просчетов и ошибок, а с другой стороны, формируются технологии «открытия» постсовременного измерения бытия. В этом контексте можно говорить об определенной «революции сознания», которая направлена не только на преодоление издержек индустриализма, но и конструирование иных форм социального бытия.

Хронологически постмодерн соотносится с разными датами в жизни западного, и в меньшей степени, не-западных обществ: точками его генезиса и роста считаются 1914, 1939, 1956, 1968, 1970 - 1980, 1989 - 1991 гг. Но он оформляется в виде определенных перспектив истолкования мира, которые не предполагают: а) «мета-рассказа» или большого интегрального текста, каким ранее располагали религия, идеология и наука (Ж.-Ф. Лиотар); б) системы бинарных оппозиций - «Восток / Запад», мужчина / женщина, здоровый / больной и т.д., лежащих в основе знания и практики западной цивилизации (Ж. Деррида); в) разума как центра мирового процесса (Ж. Бодрийяр, Р. Барт); г) древовидно-иерархической структуры, лежащей в основе прежних теории и практики (Ж. Делёз и Ф. Гваттари); д) власти во всех её тотальных проявлениях (М. Фуко) и т.д. и т.п. Иначе говоря, постмодернизм как интеллектуальное движение и как реальная практика (в повседневности, в политике, в философии и искусстве), заявляет о себе, как о разрушающем и обновляющем модерн процессе.

Более того, основные теоретики постмодерна - М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, Ж. Лакан, З. Бауман, Ю. Кристева, Р. Рорти и мн. др., радикально отрицают и демистифицируют основные категории западной мысли: «Бог», «я», «разум», «нация», «телос» и т.д. Взамен предлагаются средства, описывающие жизнь в свете идеи неопределенности Кенінг П. Невизначеність // Енциклопедія постмодернізму / За ред. Ч. Вінквіста та В.Тейлора. - К.: Вид-во Соломії Павличко „Основи”, 2003. - С. 283 - 284. . Вспомним, что в ХХ веке квантовая физика стала своеобразным символом универсальной неопределенности, значения которой гипотетичны. После утверждения в научном сознании конца ХХ века теории хаоса и сложности, говорить о мире в терминах индетерминизма стало нормой.

К примеру, Ж. Делёз обоснованно заговорил о «парадоксальной конституции теории смысла», поскольку сейчас в значительно более сложных отношениях находятся исторические, топологические и логические аспекты бытия и познания. Иначе говоря, перед каждым воздвигнута «целая совокупность созвездий-проблем с соответствующими действиями, историями и местами - некое сложное место, некая «история с узелками» Делез Ж. Логика смыла // Делез Ж. Логика смысла. Фуко М. Theatrum philosophicum. - М.: «Раритет»; Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. - С. 12, 13.. И поскольку общество, культура и человек - органические части этой истории, следует обратиться к их интерпретациям.

Применительно к социокультурной сфере нужно обратить внимание на процесс капитализации, который расширился до пределов земли, «переступая» культурные, политические, цивилизационные и ментальные границы. Но развертывание экономической и политической свободы порождает разнообразные моральные дилеммы, в которые включена природа, общество, техника, да и сам человек. Технократическое администрирование бюрократами всей глобальной суперсистемы повлекло за собой актуальные сбои и непрозрачность будущего. Поэтому идея неопределенности влечет за собой ряд фундаментальных подвижек, в частности, уяснение характера онтологических, познавательных, моральных и эстетических оппозиций: а) тотальности/ фрагментарности; б) каноничности/ неканоничности опыта; в) личностного присутствия/ безличности; г) презентации/ не представляемого; д) зауми/ иронии; е) нормы/ анормальности; ж) официального/ карнавального; з) трансцендентного/ имманентного и т.д. При такой постановке вопроса, стало возможным приближение к полюсам бессознательного и «черным дырам».

Между тем, появление и распространение постмодернизма связано перестройкой онтологии человека и культуры в целом. Эти величины лишаются таких важнейших признаков как историчность, рациональность, глубина опыта, интенсивность, а взамен, приходят пространственные ориентации, фрагментация, шизоидность, скольжение по поверхности, экстенсивность и т.д. Такие наблюдения содержатся в работе Ф. Джеймисона: Джеймисон Ф. Постмодернізм, або Логіка культури пізнього капіталізму. - К.: Вид-во „Курс”, 2008. . Проще говоря, возникает калейдоскопичность мира, в котором больше нет центра Таким центром потенциально может быть любая точка пространства, индивид, общество., иерархии, левого и правого, субъекта и объекта Ибо они бесконечно меняются местами. , добра и зла, красоты и безобразного, полезного и бесполезного, а общий его узор определяется множественностью рациональностей См. напр.: Велш В. Наш постмодерний модерн. - К.: Альтерпрес, 2004. , помноженных на иррациональный опыт пребывания в прогрессирующей множественности. Такой опыт трактуется как вариант ризомы Речь идёт о категории биологии, перенесенной в социокультурную сферу. Ризома представляет собой корневище, растущее во всех направлениях и не имеющее центра своей собственной активности. Подробнее см.: Мерфі Т.С. Різома // Енциклопедія постмодернізму / За ред. Ч. Вінквіста та В. Тейлора. - К.: Вид-во Соломії Павличко „Основи”, 2003. - С. 361 - 362. . В этой конструкции иные принципы соединения, нежели в древовидных структурах модерна: «любая точка ризомы может - и должна быть - присоединена к любой другой точке» Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. - Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. - С. 12.. Последнее означает, что она а-цетрирована, неиерархична, и кроме того, она - неозначающая система без генеалогии (=памяти). Ризиома складывается из плато, или непрерывных, самих по себе вибрирующих «регионов интенсивности», которые не предполагают «точек кульминации» или «внешнюю конечную цель» Там же, с. 38. . Причем, «плато» множатся, делая массовое сознание весьма проблематичным.

Тем самым можно сказать, что мир - в постмодерне - являет собой некоторый миксер из желаний, пустых (ничего не означающих) знаков - симулякров, намёков, отдельных рациональных формул, семантических шумов, бреда сумасшедшего, экскрементов, гламура, подчеркнутой неоформленности и незавершенности. Но самое важное, что ризома соткана из конъюнкций: «и...и...и...» (Ж. Делёз, Ф. Гваттари), а значит, синтеза на уровне индивидуального и общественного сознания ожидать не приходиться. Человек пребывает в ситуации «между...» (вещей, смыслов и т.д.).

В плане социальной прагматики постмодерн выступает в виде процесса постмодернизации, т.е. ненасильственного приведения общества и его культурной системы к новой ситуации, в рамках которой оно пытается обнаружить продуктивные связи между традициями и новациями, установить баланс сохранения и обновления. Проще говоря, постмодернизация стремится к соединению премодерна с модерном в различных пространствах и формах, к воспроизведению культурного достояния и опережающих время технологий в непредзаданном социокультурном интерьере. Так или иначе, но разрушение-и-обновление модерна осуществляется в обществе, способном предоставить ресурсы для реализации подобного замысла. Таким обществом, стремящимся выйти за собственные пределы, но за счет скрытых возможностей и стимулов, является постиндустриальное общество.

Формально оно определяется как социальная форма, вырабатывающаяся и определяющаяся в процессе эволюции и преобразования общества индустриального Кемеров В.Е. Постиндустриальное общество // Социальная философия: Словарь. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2006. - С. 352.. Если же говорить о содержательных его характеристиках, прописанных в работах П. Дракера, Д. Белла, Г. Кана, Дж. Нейсбита, О. Тоффлера, А. Турена, Л. Туроу, Ж. Фурастье и др., то сразу нужно подчеркнуть факт доминирования третичного сектора экономики и социальной жизни - сферы услуг над добывающей и перерабатывающей сферами, при осознании того, что она есть основной двигатель этого общества. Перед нами изменение характера социальной структуры, изменение принципа «измерения» общества, а не всей его конфигурации Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М.: Academia, 1999. - С. 661. . Но перед учеными стоит задача фиксации его уникальной (по историческим меркам) специфики. Итак, в число критериев, указывающих на специфику постиндустриального общества, попадают такие:

- перемещение рабочих кадров в сектор обслуживания (торговля, финансы, транспорт, здравоохранения, образования, отдыха и развлечений);

- изменения характера занятий (типа работы), который обусловлен высококвалифицированной подготовкой инженеров, менеджеров и т.д.;

- главенствующее значение теоретических знаний и методов, на основе которых развиваются разнообразные «интеллектуальные технологии»;

- саморазвивающийся технологический рост как его «ось» (рост объема промышленности, прогресс в науке и образовании, развитие технологической учебной базы) Белл Д. Постиндустриальное общество. Что принесут 1970 - 1980 годы? // Америка. - 1974. - № 5. - С. 2 - 5. . Данное положение целесообразно конкретизировать посредством идеи «информационного взрыва» или изменения природы информации, а также последующего увеличения её скорости, реконфигурации структуры коммуникаций и трансформации мира повседневности Тоффлер О. Прогнозы и предпосылки // Социологические исследования. - 1987. - № 5. - С. 121 - 122. .

При расшифровке постиндустриального сдвига нужно не упустить из вида такой важнейший признак как планирование, но отличающийся от планирования в индустриальных обществах (в том же СССР) тем, что в планах отражаются интерсоциальные, внутрисоциальные и социоприродные проблемы Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М.: Academia, 1999. - С. 449 - 450. Белл говорит о социальной индикации гонки вооружений, нищеты, преступности, расовых отношениях, состоянии здравоохранения, загрязнении окружающей среды, безработице и жилищном вопросе, т.е. тех проблемах, которые интересовали администрацию президента Дж.Ф. Кеннеди. . Кроме того, следует обратить внимание на управленческий аспект жизни постиндустриального общества, который представлен деятельностью технократов и военных. Именно они ищут баланс технических и политических сил, опираясь на право и находя компромиссные (групповые) решения в рамках социальной практики Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М.: Academia, 1999. - С. 468 - 492. . В свою очередь, антропологический ракурс постиндустриального общества или «цивилизации третьей волны» таков, что в нём улавливается особая роль инициативы в социальных процессах, тенденция к повышению интеллектуального уровня и функциональной компетентности Тоффлер Э. Третья волна. - М.: ООО «Изд. фирма АСТ». 1999. - С. 550 - 555.. Причем, речь идёт не только о взрослых, но и о детях. За этим, между прочим, стоит процесс индивидуации Он описывается современным российским автором Е.Ф.Молевичем, опирающимся на идеи О. Тоффлера, У. Бека, и, в особенности, З. Баумана как процесс автономизации, персонификации и суверенизации человека. - Молевич Е.Ф. Введение в социальную глобалистику. Учебное пособие. - Самара: Изд. Дом «БАХРАХ-М», 2007. - С. 95 - 103. , происходящий внутри постиндустриального общества, и часто заканчивающийся капсулированием личности. Причем неважно, речь идёт о физическом или киберодиночестве.

Всё это характерно для Америки конца ХХ - начала ХХI вв. и близких к ней Канады и государств севера Европы. Чтобы убедиться в этом, прибегнем к описанным Д. Беллом социоструктуры и сопровождающих становление постиндустриализма проблем. Они, согласно американскому социологу, таковы:

· основной принцип - это центральная роль теоретических знаний и их кодификация;

· основные институты: университет, академические институты, исследовательские организации;

· экономическая база - наукоемкие отрасли промышленности;

· основной ресурс - человеческий капитал;

· политические проблемы: научная политика, политика в области образования;

· структурная проблема - соотношение между частным и общественным секторами;

· стратификация осуществляется на основе способностей и навыков, а доступ к престижным рабочим местам открыт исключительно через образование;

· теоретическая проблема - сплоченность «нового класса»;

· социальные движения - противостояние бюрократии, плюс альтернативная культура Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М.: Academia, 1999. - С. 160 (таблица 1-2). .

Но есть смысл посмотреть на постиндустриальное общество и со стороны генерирования им, как и его предшественником, обществом индустриального типа, глобальных проблем. Не секрет, что уже технологическая цивилизация (цивилизация «второй волны») непосредственно включила в систему массового производства невозобновляемые источники энергии, ориентируя общество на рынок или высокоразвитую систему массового потребления. Постиндустриальное общество, хотя и меняет акценты в своей энергетической политике (оно переориентируется на поиск и использование возобновляемых ресурсов Тоффлер Э. Третья волна. - М.: ООО «Изд. фирма АСТ». 1999. - С. 559. ), его давление на природу - за счет взвинченного потребления по всему миру - только усиливается. Недаром позднеиндустриальное и постиндустриальное общество иногда называют «обществом потребления».

Эту идею также проиллюстрируем словами А. Этциони, писавшего о переходе Америки в ХХ веке от Бога к потребительским товарам Этциони А. Масштабная повестка дня. Перестраивая Америку до ХХI века // Новая технократическая волна на Западе. - М.: Прогресс, 1986. - С. 298 - 299.. Причем, на наших глазах происходит «включение» всё больших масс людей в процесс потребительства, который в свою очередь обусловлен «большой идеологической перестройкой ценностей» (Ж. Бодрийяр) При этом французский социолог считает: «Если общество потребления не производит само больше мифа, то потому, что оно само является своим собственным мифом. Дьявол, который приносил золото и богатство (ценой души), заменен просто-напросто изобилием. И сделка Дьяволом заменена договором изобилия». - Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структура. - М.: Республика; Культурная революция, 2006. - С. 242 (курсив - Ж.Б.). Если же перейти от метафор к концептам, то напрашивается такая констатация: «И в некотором роде единственная объективная реальность потребления - это идея о потреблении, рефлексивная и дискурсивная конфигурация, бесконечно воспроизводимая повседневным и интеллектуальным дискурсом и приобретшая значимость здравого смысла». - Там же (курсив - Ж.Б.). . Она, тем не менее, оборачивается не только унификацией, деперсонификацией, демотивацией, т.е., изменением характера субъекта и его жизненной позиции, но представляет собой разновидность энтропии. Нельзя исключить её глобальный деструктивный характер, поскольку структурные и информационные процессы разрушения социальной системы перекрывают ее способность вырабатывать негэнтропию, т.е. перерабатывать вещество, энергию и информацию в целях упорядочения и стабилизации.

Правда у такой позиции есть противники, выдвигающие серьезные возражения против инерции общества потребления, его замкнутости на «проедании» ресурсов планеты. Это, прежде всего сторонники квантификации первичных постиндустриальных изменений в самостоятельную социоформу или главный профиль постиндустриального сдвига См.: Муза Д.Е. Плюралистическая социальность в зеркале социально-философской рефлексии: некоторые наблюдения // Гілея: Науковий збірник. Збірник наукових праць / Гол. ред. В.М. Вашкевич. - К.: ВІП УАН, 2011. - Випуск 45. - С. 184 - 193. под названием «информационное общество» Можно привести факты, указывающие на возникновение реальности информационного общества. Так, Комиссия ООН по вопросам науки и технологий для развития предложила доклад «Общество знаний: информационные технологии для устойчивого развития», а Мировой Банк в 1999 году подготовил «Отчет о мировой динамике: знания для развития». . Под ним действительно понимают такой тип общества, в котором социальная организация, хозяйственная структура, в т.ч. сфера занятости, пространство жизни и деятельности, наконец, культурная сфера задаются и варьируются информационно-технологическими инновациями Уэбстер Ф. Теории информационного общества. - М.: Аспект Пресс, 2004. - С. 14 - 30. . В данном определении отражены технологический (информационный взрыв), экономический (информационная экономика), пространственный (связанный с формированием глобальных информационных и коммуникативных сетей) и культурный (медийно-знаковый) критерии, хотя при регистрации феномена информационного общества возможны и другие акценты.

Например, сдержанно настроенный по отношению к реальности информационного общества К. Мей считает, что оно характеризуется такими признаками как: 1) социальная революция; 2) новая экономика; 3) информационная политика; 4) отмирание института государства Мей К. Інформаційне суспільство. Скептичний погляд. - К.: „К.І.С.”, 2004. - С. 16 - 21. .

Тем не менее, все позиции сходятся во мнении о фундаментальной роли информации, которую раскрыли и показали применительно к социальным процессам такие известные математики и кибернетики как Н. Винер, К.Э. Шеннон, Дж. фон Нейман, А. Тьюринг и др. К примеру, Н. Винер показал, как зарождается, оформляется и передается семантически важная информация при весьма различных процессах: управлении электрической силовой станцией, планировании бюджета страны и игре в шахматы Винер Н. Кибернетика и общество. - М.: Тайдекс Ко, 2002. . Но, пожалуй, самое важное открытие, содержащееся в работах теоретиков информационного общества - Дж.П. Барлоу, Э. Дайсона, А. Дафа, В. Дизарда, М. Кастельса, Дж. Нейсбита, М. Постера, Д. Тепскота и др., - что информация представляет важнейший ресурс жизни, наряду с веществом и энергией. Причем, именно на информацию они возлагают функцию достижения структурной упорядоченности системы.

Разумеется, речь идет об определенной онтологии, которая предусматривает определенный уровень сложности и иерархичности, совершенство технологических идей, заложенных в общую конструкцию системы и деятельность её подсистем, надежность внутрисистемных связей, но главное - адекватную метасистему управления.

Характеризуя онтологию информационного обществ важно прислушаться к ряду аргументов, говорящих о его социокультурных преимуществах. В частности, рассмотреть экономические аргументы. Так, Т. Стоуньер, рассуждая о социально-экономических основаниях этого типа общества, сводимых к богатству, стоимости и информации, во-первых, указывает на человеческий капитал как на важнейший ресурс этого общества; во-вторых, подчеркивает особую роль образования в деле формирования богатства; в-третьих, предлагает видеть в информационной революции важнейший фактор экономической жизни, всё чаще выражающийся в финансовых категориях Стоуньер Т. Информационное богатство: профиль постиндустриального общества // Новая технократическая волна на Западе. - М.: Прогресс, 1986. - С. 392 - 396. . Но ценно и его сравнение экономик всех трех типов обществ, проводимое им по целям хозяйственной деятельности и ограничителями в их достижении: «В аграрной экономике хозяйственная деятельность была связана преимущественно с производством достаточного количества продуктов питания, а лимитирующим фактором обычно была доступность хорошей земли. В индустриальной экономике хозяйственная деятельность была по преимуществу производством товаров, а лимитирующим фактором - чаще всего капитал. В информационной экономике хозяйственная деятельность - это главным образом производство и применение информации с целью сделать все другие формы производства более эффективными и тем самым создать больше материального богатства» Там же, с. 397. . Отсюда следует его мысль о переходе экономики в сервисное состояние и её расширение до транснациональных масштабов.

В свою очередь Д. Белл, конкретизируя экономические постулаты информационного общества, показал, что в производственной триаде: земля, капитал, труд, происходит трансформация последнего члена не без помощи открытых В. Зомбатом и Й. Шумпетером «деловой инициативы» и «предприимчивости». По сути говоря, в информационном обществе знания и способы их практического применения замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. - М.: Прогресс, 1986. - С. 332. . Кроме того, информация, помимо сугубо политического измерения («информация - это власть»), приобретает особое экзистенциальное значение («доступ к информации есть условие свободы») Там же, с. 335. , помогая индивидам раскрыть свой внутренний потенциал. Любопытно, но данный тезис также доказал своими культурологическими изысканиями М. Маклюэн Отсылаю читателя к классической работе канадского ученого: Маклюэн М. Галактика Гутенберга: Становление человека печатающего. - М.: Академический проект; Фонд «Мир», 2005. . В частности, он вывел новую формулу истории человечества, согласно которой общество ранее прошло «устную», «письменную» и «книгопечатную» эры, а сейчас входит в «виртуальную». Здесь представлен технологический (коммуникативный) процесс, поскольку именно средства, при помощи которых люди поддерживают связь между собой и миром, значат больше, чем содержание их сообщений Маклюэн М. Средство само есть содержание // Информационное общество: Сб. - М.: ООО «Изд-во АСТ», 2004. - С. 341. .

Но наиболее логически выверенной версией происходящего социального сдвига можно считать концепции американских исследователей М. Кастельса и Д. Нейсбита. Одна из них - подчеркнуто оптимистическая, другая полна скепсиса и решимости преодоления ситуации в направлении создания «глубокой гуманности».

Согласно М. Кастельсу, ключевая технология современности - Internet, на наших глазах создает новую эру в истории человечества. Во-первых, возникающая «галактика Интернет» воплощает новое измерение свободы и культуру личного творчества; во-вторых, она является источником принципиально новой - «электронной экономики», где труд, капитал и производительность определяются и оцениваются в инновационном контексте; в-третьих, она формирует неизвестное ранее русло для общественных движений за счет расширения и фрагментации сети; в-четвертых, она выстраивает новую модель в отношениях личности и государства, опосредованную «сетевой демократией»; наконец, она меняет характер человеческого сознания, вводя в его онтологию аспект виртуальности См.: Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. - Екатеринбург: У-Фактория, 2004. . В таком случае, Интернет исполняет роль информационно-технологического базиса для формирования общества новой эры.

Более того, М. Кастельс настаивает на том, что происходящая социальная трансформация формирует беспрецендентную информационно-технологическую парадигму, конститутивную по отношению к политике, экономике и социальным процессам. Её характерными чертами являются:

· при функционировании общества нового типа набирают особый вес совокупность технологий для воздействия на сами информационные процессы, т.е. главный ресурс (сырой и несовершенный), его, информационного общества;

· новые технологии характеризуются всеохватностью, или способностью оформлять и мягко определять линии индивидуального и коллективного поведения;

· бытие социума всё больше подчиняется сетевой логике, которая распространяется на любую из подситем этого общества, равно как и на совокупность господствующих отношений;

· все процессы, соотносящиеся с сетевыми конфигурациями, являются гибкими, т.е. обратимыми и «организационно текучими», поскольку любую материальную базу можно в достаточно короткие сроки перепрограммировать и перевооружить;

· жизнь информационного общества отличается тенденцией к конвенргенции конкретных технологий в высоко интегрированной системе, где любые технологические траектории (включая старые) становятся неразличимыми Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. - С. 76 - 80. .

Кроме того, происходящий сдвиг характеризуется трансформацией человеческого мышления (категориального аппарата), все теснее связываемого с новыми процессами и явлениями.

Однако, глядя на этот профиль существует и глубокий скепсис. Согласно Дж. Нейсбиту, американское общество как презентант прорыва в новое, визуально-коммуникативное измерение Нейсбит Дж. Старт! или Настраиваем ум!: Перестрой мышление и загляни в будущее. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. - С. 127 - 172. , мало-помалу превратилось в «Зону, Отравленную Технологией». Симптомы этой зоны таковы: 1) мы предпочитаем быстрые решения во всех областях - от религии до здорового питания; 2) мы испытываем страх перед технологией и преклоняемся перед ней; 3) мы перестали различать реальность и фантазию; 4) мы принимаем насилие (в т.ч. электронное) как норму жизни; 5) мы любим технологию, как дети любят игрушки; 6) наша жизнь стала отстраненной и рассеянной Нейсбит Дж. Высокая технология, глубокая гуманность: Технологии и наши поиски смысла. - М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. - С. 10 - 11. . Речь, как видим, идёт о непредсказуемых последствиях информационно-технологического бума, который в виде high tech представляет собой неотъемлемую часть человеческой культуры. Но наступил момент, когда наиболее продвинутой части человечества нужно выработать способность к пониманию того, когда имитация привносит ценный опыт в жизнь человека, а когда нет! Ведь она может порождать отчуждение, изоляцию и насилие в более изощренных формах, чем ранее. Отсюда делается вывод о том, что «технология отнюдь не нейтральна», и человеку нужно постоянно делать выбор в пользу её гуманности Там же, с. 41 - 42. По ходу замечу, что даже базовая система образования - с появлением массмедийной культуры - утрачивает своё значение. Для рядового человека гораздо большее значение имеет сегодня не сумма знаний, полученных в школе, колледже, университете или семье, а то, что он фрагментарно воспримет из Интернета, телевидения, рекламы и т.д. .

Обсуждая проблемы информационного общества в этом ключе, мы приходим к необходимости конкретизации строения, функций и роли его субъектов. Сравнивая субъектов обществ аграрного, индустриального и постиндустриального (информационного) типа См. напр.: Муза Д.Е., Алиева О.Г. Информационное общество: онтология глобальной сети contra иерархических онтологий традиционного и индустриального обществ // Гуманістичний вимір інформаційного суспільства: матеріали Всеукраїнської науково-практичної Інтернет-конференції [Філософські семінари]. - Полтава: ПолтНТУ, 2008. - Випуск 7. - С. 38 - 45. , можно констатировать следующее: в информационном обществе, несмотря на его способность к «самонаправляемой организации» (М. Кастельс), также присутствует иерархическое строение субъекта, причем такое, что на вершине иерархии находятся техномеритократия или техноэлиты, затем идут хакеры, далее располагаются виртуальные общины, и, наконец, предприниматели. Все они, тем не менее, обслуживают массы людей, «включающихся» в информационно-коммуникативное пространство. Не является секретом и то, что техномеритократия призвана к «миссии завоевания глобального господства (или контргосподства) силой знаний» Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. - Екатеринбург: У-Фактория, 2004. - С. 79. , в чем ей помогают или мешают все остальные.

Обсуждаемая здесь проблема имеет и более радикальную транскрипцию. В информационном обществе, как считают А. Бард и Я. Зодерквист, наиболее важным «мемом» будет «портал власти», или связующее звено всеобъемлющей сети. Вокруг него и формируется Netoкратия Бард А., Зодерквист Я. NETOКРАТИЯ. Новая правящая элита после капитализма. - СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2004. - С. 58. . Причем, формируется так, что прежние опыты демократического принятия решений объявлены «ностальгической диковинкой». По мнению же нетократов-мобилистов, их деятельность должна быть подчинена единственно оправданной цели - «вытащить на свет и обезвредить любые попытки оправдания иерархии» Там же, с. 113. , т.е. любых форм авторитаризма и тоталитаризма. Но спрашивается: какова в таком случае природа власти нетократов?

Текст шведских интеллектуалов дает однозначный ответ. Он касается как субъектов прошлой власти, так и их собственной, нетократической. В первом случае «единственная уцелевшая функция политиков», - пишут они, - «будет чисто церемониальной: принимать участие в телевизионных шоу, ставить подписи под документами, которые они часто не писали, но даже и не понимают на уровне большем, нежели громкие лозунги» Бард А., Зодерквист Я. NETOКРАТИЯ. Новая правящая элита после капитализма. - СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2004. - С. 83. . А может ли быть иначе, если Netoкратия лишь использует громкие имена для оглашения решений, которые были приняты в закрытых Netoклубах? Наверное, нет, поскольку их откровенная риторика однозначна: «Политические решения более не принимаются посредством выборов, ни в парламенте, ни даже через интернет-референдум, но исключительно членами закрытых сетей, которые, как члены средневековых гильдий, выбираются из среды себе подобных по уровню влияния» Там же, с. 85. . Так рождается новый политический театр с нетократией в главной роли.

Спрашивается, каков же главный критерий отбора в нетократию? Ответ здесь достаточно прост: «решающим фактором, управляющим положением индивидуума в этой иерархии, служит его или её привлекательность для сети, то есть способность адсорбировать, сортировать, оценивать и генерировать внимание к себе и ценной информации» Там же, с. 124. . Тем самым, перед нами не только секретность, но и эксклюзивность новой власти, к тому же формирующейся по иерархическому принципу. Он представлен нетократами, кураторами (вместо политиков), нексиалистами (вместо предпринимателей) и этерналистами (вместо ученых). Они то и управляют по настоящему миром, поскольку их претензии весьма недвусмысленны.

Нисколько не скрывая своих намерений, они утверждают, что нетократия должна управлять «низшим классом, манипулируя тем, что можно назвать потребляющей деятельностью консъюмтариата, деятельностью, вызванной желаниями» Там же, с. 147. . Умело используя схему: реклама + потребитель = желание, можно решить две задачи: привязать консъюмтариат к наркотическому потребительству; и тем самым, дистанцироваться от него. На этом пути должны быть отброшены любые институты, содержащие гуманистический принцип, не говоря уже о нем самом. Напротив, в духе идей Ч. Дарвина и Ф. Ницше это общество просто обязано пройти сквозь «естественный отбор» и сформировать нетократическую наследственность. Она - не чета прежним формам социального воспроизводства (семья, трудовые коллективы), тормозящим развитие как таковое. Всё это нуждается в одной важной поправке: отбор будет контролируемым, но не большинством, а «нетократическими дивидуалами».

Этот антропологический ракурс также ценен для понимания всего нетократического проекта. Хочу заметить, что формализация наличного антропологического сюжета удачно проделана А.Г. Дугиным. Диагностируя нынешний постлиберальный/постмодернистский гротеск, он показал, что «дивидуум», или случайное игровое сочетание частей человека (его органов, его клонов, его симулякров - вплоть до киборгов и мутантов), выступает сегодня мерой вещей Дугин А.Г. Четвертая политическая теория. Россия и политические идеи XXI века. - СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2009. - С. 43. . То же у А. Барда и Я. Зодерквиста, указывающих, что в информационном обществе «развитие личности идет по пути реализации всех возможных состояний человека делимого, создания прагматичного союза различных темпераментов и черт характера». И далее, самое интересное: «шизофреническая, калейдоскопическая личность... становится достойным подражания параметром, поскольку она функциональна» Бард А., Зодерквист Я. NETOКРАТИЯ. Новая правящая элита после капитализма. - СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2004. - С. 206. . Но этот прагматический союз будут создавать именно нетократы, главная цель которых - замена сетью человека, в качестве великого общественного проекта, - не выглядит шизофренически.

Если перевести проблему субъекта в сугубо антропологическую плоскость, то для понимания происходящих трансформаций человека чаще всего прибегают к образам Нарцисса и Эдипа. Они, напомню, являются архетипичными западному социуму, артикулируемому как «нерепрессивная цивилизация» (Г. Маркузе). Они мифологичны в своей логике и реалистичны по сути. В первом случае архетип Нарцисса (и Орфея) выражает радость и удовлетворенность от чувственных удовольствий, предоставляемых современными технологиями, экономикой и культурной индустрии. Этому архетипу свойственны эротическое раскрепощение и «культ Эроса», «сон», «тишина», «покой» и «смерть» Маркузе Г. Эрос и цивилизация. - К.: «ИСА», 1995. - С. 170. . В терминах психоанализа Нарцисс олицетворяет собой «либидозное» содержание «оно», сознательно культивируемое «Я».

Нарциссизм западного человека, тем не менее, транслируется по всему миру и выступает как символ свободы (=высвобождению чувственной энергии), к тому же имеющий эстетическое измерение. Но это освобождение, если следовать фрейдовскому пониманию проблемы Фрейд З. Недовольство культурой // Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. - М.: Ренессанс, 1991. - С. 110 - 134. , связано с физическим или символическим убийством Отца. В этом контексте образ Эдипа, заимствованный из древнегреческой мифологии - это уже не просто «представитель желаний», но и «продукт», и «предел» всей истории Запада. Он олицетворяет собой «цивилизационную капиталистическую машину», для которой нет нерешаемых задач и неудовлетворяемых желаний. В Эдипе, как в треугольнике, совмещены «интимная, частная территориальность», капитализм и «общественная ретерриторизация» Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. - Екатеринбург: У-Фактория, 2007. - С. 420. . Причем, кодирование и раскодирование потоков желания здесь приобретает тотальный характер. Отсюда современный западный индивидуальный и групповой фантазм «желающего производства», т.е. капитализма в его шизофренической версии «Шизик располагает такими способами проведения границ, которые свойственны только ему, поскольку прежде всего он располагает особым кодом регистрации, который не совпадает с социальным кодом, а если и совпадает, то только затем, чтобы сделать из него пародию. Бредящий или желающий код демонстрирует необыкновенную подвижность. Можно сказать, что шизофреник переходит от кода к коду, что он смешивает все коды в быстром скольжении... не давая изо дня в день одно и то же объяснение, не упоминая одну и ту же генеалогию, не регистрируя одним и тем же образом одно и то же событие...». - Там же, с. 32. (курсив - Ж.Д., Ф.Г.). .

Но информационный прорыв, тем не менее, имеет ещё одну немаловажную грань. Она во многом обусловлена указанными причинами - лжеиндивидуализацией, лжеосвобождением и т.п. Характеризуя происходящее с нынешними социальными системами, американский политолог Ф. Фукуяма отмечает дивергентную тенденцию или тенденцию размежевания: «каждое общество имеет все меньше общего с соседними, не говоря уже о том, что не обладает особым влиянием на своих членов... Сущность сдвига ценностей, лежащего в основе Великого разрыва, заключается, таким образом, в росте морального индивидуализма и вытекающей из него миниатюризации общества» Фукуяма Ф. Великий разрыв. - М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. - С. 131. . Не оспаривая данного тезиса, приглашаю читателя проверить его истинность, познакомившись с пониманием глобальных процессов, в т.ч. с феноменом глобализации и концептуальными вариантами их определения. Именно от их понимания зависит и оценка адекватности предлагающегося Neto-кратического проекта, как проекта, связанного с новым каналом социальной и антропологической эволюции.

5. Глобальные процессы в свете идеи универсального эволюционизма

5.1 Понятие глобальных процессов и их типология

В первой теме, при обсуждении предмета глобалистики, уже акцентировалось внимание на включенности глобальных процессов в структуру такового. Здесь же следует развернуть само представление о глобальных процессах, их структуре и специфике в содержательно более полную версию. Тем более что одно из основных заданий современной глобалистики, состоит в изучении «глобального развития как совокупности коэволюционирующих глобальных процессов и систем» и «выявлении закономерностей и тенденций их динамики» Ильин И.В., Урсул А.Д. Эволюционное измерение глобалистики // Материалы II Международного научного конгресса «Глобалистика - 2011»: «пути к стратегической стабильности и проблема глобального управления». Москва, 18 - 22 мая 2011 г. / Под общей ред. И.И. Абылгазиева, И.В. Ильина. В 2-х тт. - М.: МАКС-Пресс, 2011. - Т.1. - С. 40. . Т.е. данная категория приобретает важнейшее стратегическое значение.

Безусловно, такой эволюционно-системный подход к развитию как раз и требует концептуального и методологического уточнения Таковое происходит в рамках глобалистики, но на разных методологических платформах. К примеру, одно из интегральных направлений, объединяющее научное и вненаучное знание, изложено в работе: Ласло Э. Макросдвиг. К устройству мира курсом перемен. - М.: Тайдекс Ко, 2004. . Во-первых, потому, что оно позволит по-новому взглянуть на основания сегодняшних мировых проблемных ситуаций и уже кристаллизовавшихся проблем; во-вторых, более определенно очертить природу глобальных проблем, их генезис и форматирование за счет логической и содержательной экспликации, по-видимому, располагающихся вблизи «полярных векторов» (В.И. Вернадский), в соответствии с которыми вообще можно уяснить феноменологию «живого вещества». Для этого великий русский ученый - в разные периоды своего творчества - использовал язык геобиохимии, язык натурфилософии, и, наконец, синтетический физико-химио-биолого-социологический язык См. напр. гл. Х трактата «Научная мысль как планетное явление» и статью «Несколько слов о ноосфере» академика В.И. Вернадского. .

Нужно заметить, что такая диспозиция вполне соответствует наиболее молодому направлению в глобалистике, формализованному под названием «эволюционная социоприродная глобалистика». Между прочим, оно распадается на две взаимосвязанные конструкции: 1) социоприродное и экологическое направление; 2) естественно-научное направление. Здесь вопросы эволюционной социоприродной глобалистики рассматриваются как с точки зрения высоких абстракций, так и с точки зрения прикладных задач биологии, физики, химии, климатологии и др. научных дисциплин Бобылева Ю.Н. Классификация понятийного аппарата глобалистики // Материалы II Международного научного конгресса «Глобалистика - 2011»: «пути к стратегической стабильности и проблема глобального управления». Москва, 18 - 22 мая 2011 г. / Под общей ред. И.И. Абылгазиева, И.В. Ильина. В 2-х тт. - М.: МАКС-Пресс, 2011. - Т.II. - С. 117. .

Тем не менее, следует напомнить, что уже в советской глобалистике сложились все предпосылки для интерпретации глобальных процессов в связном эволюционном ключе. Так, академик Н.Н. Моисеев, опираясь на эволюционные идеи в области биологии (Ламарк - Лайель - Дарвин - Докучаев), а также на ноосферное учение академика В.И. Вернадского, писал: «Единый процесс развития охватывает неживую природу, живое вещество и общество. Эти три уровня организации материального мира - звенья одной цепи» Моисеев Н.Н. Человек и ноосфера. - М.: Мол. гвардия, 1990. - С. 35. . Причем, весь связно-дифференцированный процесс развития должен быть описан единым языком и в рамках единой схемы. По сути дела, все работы академика Н.Н. Моисеева, вышедшие в постсоветский период, можно рассматривать как решение этой сложнейшей задачи. В одной из последних своих работ он настаивал на информационном взаимодействии между элементами Универсума как единой системы. Прежде всего, на взаимодействии человека и Вселенной, взятых в едином эволюционном контексте: «каждый элемент системы, обладающий сознанием, способен получать информацию о системе лишь в тех пределах, которые определяются его положением в системе и уровнем его эволюционного развития...» Моисеев Н.Н. Быть или не быть... человечеству? - М.: б.и., 1999. - С. 102. .

Сегодня эту идею связно-дифференцированной логики космо-планетарного развития Вернадского - Моисеева используют и другие авторы. К примеру, А.Д. Урсул утверждает, что «уже исследуемые и пока не включенные в познание глобальные процессы (и глобальные системы) разделяются на три основные группы: социальные, социоприродные и природные существующие и проявляющиеся в общепланетарном масштабе» Урсул А.Д. Глобальный эволюционизм: Учебно-методическое пособие. - М.: МАКС Пресс, 2010. - С. 5 (курсив мой - Д.М.). . Иначе говоря, перед нами грандиозная панорама космо-, гео-, био-, и антропосоциогенеза. Применительно к ней и должна быть задействована процедура типологизации, основанная на представлении о субстанции (качестве) протекающих в мире процессов.

Однако такая расчлененность целого имеет свой смысл тогда, когда она просматривается на трех этапах глобальной эволюции: космической, планетарной и социоприродной планетарно-космической. В свою очередь на этом эволюционном пути можно проследить генезис трех миров: мир неживой природы, живого вещества и социального развития (разумных существ) Та же, с. 12. . Естественно, что каждый из них имеет свои законы организации и развития, но они по-настоящему синергируют после «Большого Соцального Взрыва», или расширения социоприродной сферы до планетарно-космических пространственно-временных масштабов. Но такой ракурс рассмотрения переводит нас в плоскость Большой истории (Big History).

Замечу, что данная категория фиксирует путь, которым прошла Вселенная от большого взрыва (Big bang) и образования нашей галактики - до текущего момента в истории человечества, прежде всего, глобализации, о которой предметный разговор пойдет в следующей теме. Тем не менее, уже сейчас нужно внести ясность в характер исторических трансформаций, приобретших, как мы помним, с 1500 года определенные формы и направленность.

Так, известный российский исследователь Л.Е. Гринин полагает, что ситуацию можно описать, прибегая к известной марксистской категории производительных сил. В истории человечества производительные силы соотносились со следующими структурными уровнями: 1) природным; 2) социально-природным; 3) социально-техническим; 4) научно-информационным Гринин Л.Е. Философия, социология и теория истории: Опыт философско-социологического анализа некоторых общественных законов и построения теории всемирно-исторического процесса. - Изд. 4-е, стереотипное. - М.: КомКнига, 2007. - С. 136. . На двух последних уровнях, по сути, человечество и проявляет себя как геологическая сила. Спрашивается: в каких направлениях действует эта сила, если пройдены эры архея, раннего и позднего протерозоя, палеозоя, мезозоя и кайнозоя?