"Новый регионализм" и белорусско-российское приграничье

Совершенно очевидно, что интеграционные процессы представляют собой систему деятельностей субъектов, выражающую определенную меру их творческой активности. Следовательно, продуктивной методологической ориентацией в исследовании межрегионального взаимодействия является, во-первых, определение типичных, точнее, принципиально необходимых видов деятельностей в области модернизации сотрудничества, во-вторых, - представление самих деятельностей как специфически культуротворческих, что предполагает их соответствующее понимание, интерпретацию и преобразование в культуротворческом модернизационном процессе «нового регионализма».

Рассматривая первую методологическую ориентацию с позиций деятельностного подхода, мы исходим из принципа разработки и принятия управленческого решения, которое в идеале должно быть креативным, т.е. направленным на ценностно (культурно) верифицируемое сотрудничество. Действительно, если интеграционные процессы представляют целенаправленный процесс, приводящий к новому качеству межрегионального сотрудничества, к позитивным изменениям в уровне жизни населения, то возникает необходимость не только в определении деятельностей, приводящих механизм в движение. Важно проанализировать и соотнести структуры деятельности с целями-ценностями субъектов, адекватными процедурам задачепостроения, выбора средств и методологической культуре в анализе полученных результатов. Отсюда классификация деятельностей по критерию эффективности принятия управленческих решений субъектами представляется как предпочтительная именно в аспекте творческой модернизации отношений и, следовательно, составляет теоретическую предпосылку в анализе социокультурных оснований интеграции.

Семиотические аспекты «нового регионализма». Социокультурная, экономическая и политическая интеграция нуждается в своих символах. Необходимы такие символические структуры, которые способны выражать и поддерживать интеграционные процессы как своеобразную форму удовлетворения национальных приоритетов (в данном случае на межрегиональном уровне). При этом мы исходим из свойств самого символа: его способности собирать людей, консолидировать тех, кто понимает и принимает его содержание.

Отличительные свойства символа определяются прежде всего его конвенциональным характером. Это означает, что символ должен быть принят субъектами культуры, и ценности, представляемые символом, должны быть разделяемы ими. Следовательно, символические структуры входят в культурные основания межрегионального взаимодействия. Это налагает ответственность на ее субъектов: необходимо предложить такие семиотические структуры, которые были бы признаваемы в качестве консолидирующих межрегиональное сообщество. Такие символы вырабатываются в процессе встреч политических деятелей и творческой интеллигенции. В данном контексте международный фестиваль искусств «Славянский базар в Витебске» выступает как своеобразная творческая лаборатория не только смотра артистических и художественно-исполнительских сил, но и формирования, закрепления символических смыслов славянской культуры. Аналогичное замечание можно сделать относительно премии Союзного государства в области литературы и искусства. Номинанты и лауреаты премий в социокультурном пространстве интеграции выступают уже не как частные лица или творческие деятели, представляющих лишь самих себя, но в символическом звучании фокусируя социально значимые достижения в области культуры стран и межгосударственного сотрудничества. Они символизируют в своей творческой индивидуальности определенное, как говорил Гегель, «всеобщее качество»: сближение народов, осознающих уникальность своего присутствия в истории, свою общность и единство судеб в переживаемый момент истории. В таком контексте инициативы, связанные, например, с участием стран в реставрировании национальных памятников истории и культуры, также выступают как символический акт. Брестская крепость в Беларуси, будучи национальной святыней, полита кровью многих сыновей народов Советского Союза. Это символ единства народов, проявившегося в самую тяжкую годину их истории. Поэтому в ее сохранении как символа участвует не только белорусский народ.

Однако не следует ограничивать семиотические структуры интеграции лишь символами. Сознавая, что этот аспект социокультурных оснований интеграции на постсоветском пространстве практически не исследован и требует специального рассмотрения, укажем на принципиальную значимость программ сотрудничества. Мы понимаем их как культурные программы, т.е. такие тексты, в которых содержатся способы преобразования объектов на основе исторически вырабатываемых образцов и в соответствии с поставленными целями или приоритетами развития регионов. Именно соотнесение способов с образцами обепечивает их трансляцию т ту или иную область культурных в широком смысле программ экономических, экологических, технических и др.

Институциональные основания интеграции. Под институциональными основаниями интеграции будем понимать институционально-организационное оформление проектирования, программирования, прогнозирования, организации, координации, учета, контроля, стимулирования, т.е. осуществления программ и интеграционных процессов. Совершенно очевидно, что институционально-организационные формы, будучи в функциональном отношении механизмом интеграционных процессов, в сущностном определении являются их необходимым основанием. В самом деле, создание организационных структур, определение целей и задач, распределение функций, полномочий и ресурсов, и институциональное оформление такого распределения, как создания эффективных «организованностей» ресурсов всех видов, представляет собой необходимость базового порядка. Следовательно, формирование, становление и развитие организационно-институциональной инфраструктуры объективно является необходимым и существенным условием реализации вырабатываемых проектов и программ.

Весьма актуальной в этой связи представляется диверсификация организационных и институциональных форм. Она призвана удовлетворить растущее разнообразие возникающих потребностей и многообразие форм сотрудничества как отражение интенсификации интеграционных процессов. Следовательно, институционально-организационные формы должны коррелировать с реальным многообразием интеграционных отношений и процессов в региональном сотрудничестве. Более того, они должны быть динамичными и в известной мере носить опережающий характер относительно устоявшихся интеграционных связей и процессов. Последнее замечание предполагает возрастание роли научных проработок сущности, форм и тенденций интеграции, включая, разумеется, и региональный контекст. Отсюда актуализируется необходимость специального научного анализа организационно-институциональных форм в таком понимании, что их системная практикоориентированная научная оценка выступает как фактор совершенствования механизмов интеграции.

Какие же организационно-институциональные формы выделяются в реальной практике отношений? Анализ показывает, что сформировались следующие институциональные уровни сотрудничества: а) высшие координирующие структуры (например, Высший Государственный совет Союзного государства утверждает проект бюджета, союзные программы); б) коммуникации экспертов в текущих или оперативных формах - «круглых столов», встречи экспертов и др.; в их рамках осуществляется работа исследовательского и научно-аналитического, проективного, организационного, координационного, мониторингового, прогностического, методического и технолого-подготовительного характера; в) межрегиональные договоренности, оформленные в соглашения, проекты, планы сотрудничества.

Таким образом, в анализе социокультурных оснований интеграционных процессов сопрягаются два подхода на общей теоретико-методологической базе: 1) определение общих социокультурных условий интеграции, как культуротворческого процесса, в их проекции национальное, региональное и межрегиональное сотрудничество; 2) выявление специфики общих инвариантных элементов культуры в приложении к диверсифицированным формам взаимодействия регионов и с выходом на общие стратегии межгосударственного сотрудничества, примером чего является Таможенный союз России, Казахстана и Беларуси.

2.2 Идентичность культур: адаптация к новым реалиям

Актуализация проблемы. Исследование феномена национально-культурной идентичности в современных условиях обретает фундаментальный характер и актуальность по ряду признаков. Во-первых, самоопределение культурной общности в современной культурно-цивилизационной динамике, будучи сложным объектом теоретического анализа, нуждается в методологических основаниях. Философская и теоретико-культурологическая проработка проблемы должна носить практикоориентированную направленность. В таком случае теория становится действенным инструментом не только объяснения сущности интеграционных процессов, но и средством их реального проектирования и программирования. Во-вторых, актуализируется потребность в исследовании реальных трансформационных процессов в модернизирующихся странах, изучения опыта межкультурного взаимодействия в мире, особенно в странах Западной Европы, что предполагает проецирование теоретических положений на реальный опыт культурного развития в регионах и коррекцию концепций с тем, чтобы сделать их более инструментальными. В-третьих, важно теоретически осмыслить тенденции регионального развития, особенно в аспекте реальных возможностей взаимообогащающего межрегионального сотрудничества. В-четвертых, как никогда остра значимость разработки прогнозов и сценариев культурно-цивилизационного развития Беларуси, России и других стран на постсоветском пространстве. Разрабатываемые исследовательские модели могут быть применимы для изучения аналогичных процессов в нашей стране и других странах, что позволит говорить об их дескриптивно-познавательном и прогностическом значении. Все это свидетельствует о возрастающей роли теоретического моделирования и прогнозирования социокультурных процессов в контексте современных интеграционных тенденций.

В этой связи актуальна необходимость определения теоретико- методологических основ изучения процессов межкультурного и межцивилизационного взаимодействия в их проекции на национальное и региональное развитие сопредельных стран. В теоретическом аспекте остра необходимость определения понятийно-категориального ряда и концептуально-теоретических положений, позволяющих исследовать на уровне фундаментальной теории и практических инициатив влияние глобальных процессов на региональную и национально-культурную динамику в Беларуси, России и других странах СНГ.

Проблема культурной идентификации актуализируется в контексте социального проектирования и программирования в контексте конкретного культуротворческого процесса. Формировать программы социокультурного и экономического развития при игнорировании, недооценке или слабой изученности форм и механизмов идентификации субъекта в культурно-цивилизационных пространствах означает обрекать их в большей степени на декларативность, а не на реальное выполнение. Теоретическое моделирование культурно-цивилизационного поведения субъектов сложной социальной системы предупреждает их от возможных ошибок в области практических решений. Отсюда следует, что процессы регионализации ставят теоретиков и практиков перед необходимостью более пристального и конструктивного взгляда на культурно-цивилизационное состояние и перспективы Беларуси, России и их регионов, включая и пограничное сотрудничество.

В научно-прогностическом аспекте исследование форм и механизмов идентификации актуально как предпосылка формирования перспективных проектов социального развития и как возможность предупреждения рисков и даже срывов в области создания в идеале адекватных условий для культурного развития регионов. В частности, остра необходимость в теоретическом моделировании и практическом формировании культурно обогащенных сред духовного и физического ваяния социально ответственной и нравственно развитой личности. Именно в таком аспекте выстроено содержание государственных программ Республики Беларусь на 2006-2010 г. «Молодежь Беларуси» и «Молодые таланты Беларуси» и ряда других.

Идентификационные процессы могут быть изучены как некая объективно существующая данность. Тогда исследователь должен выявить тенденции и закономерности их развертывания на двух отмеченных нами уровнях: субъектном и типологическом. Однако в контексте проектной деятельности обращение к проблеме национально-культурной идентичности предполагает выдвижение моделей формирования эффективных культурно-идентификационных сред бытия субъекта. Следовательно, возникает методологическая по характеру необходимость определения фундаментальных характеристик культуры как реальности. И в первой, и во второй ориентации в теоретико-методологическом плане наиболее предпочтительной позицией будет базирование, как отмечалось, на основных универсалиях культуры [подробнее см.: Позняков 2006].

Совершенно очевидно, что если процесс программирования и моделирования сред идентификации имеет свои относительно самостоятельные области, то проблема состоит в том, насколько субъект организованного воздействия осознает объективные условия и параметры идентификации и как его цели и мотивы согласуются не просто с объективными процессами в культуре, но - что весьма существенно - с ее образцами. Характер и - подчеркнем - интенсивность осознания возможностей культуры как пространства самоопределения в не меньшей степени принципиальны также и для субъекта самоидентификации. Как для первого субъекта, так и для второго принципиально значимым является осознание того культурного поля, в котором происходит процесс культурного самоопределения. Мы оставляем в стороне важный вопрос о ситуативных и направленных изменениях условий позиционирования человека в культуре, включая и манипулятивные проекты.

Анализ культурной реальности, как пространства самоидентификации субъекта (в частности, культурной общности региона), имеет существенное методическое значение. Если понимать методику как опосредующую систему способов и приемов работы субъекта с объектом, причем, подчиненных нормативности применяемых методов, то роль последней значительно возрастает в реализации проектов, программ, моделей конструирования оптимальных культурно обогащенных сред как пространств идентификации субъекта. В более прагматическом аспекте это подтверждает необходимость разработки проектных инициатив, методик, технологических практик с учетом актуальной социокультурной динамики в изменившихся внешних условиях.

Таким образом, спектр теоретического исследования национально-культурной идентичности чрезвычайно широк. Он, с определенной долей условности, предполагает две взаимосвязанные исследовательские интенции: 1) изучение национально-культурной идентичности на уровне такой типовой целостности культуры, как национальная культура; 2) исследование процессов культурно-идентификационного позиционирования субъекта в региональном культурно-цивилизационном пространстве. На обе исследовательские стратегии проецируются глобальные тенденции современного культурно-цивилизационного процесса. Указанный ракурс анализа охватывает вопросы как фундаментального, научно-теоретического характера, так и область практики регионального взаимодействия, а также социокультурного проектирования, программирования, и методики реализации проектов и программ, которые имеют практический характер во всех сферах социально значимой деятельности регионов (например, в области образования, культурных обменов, реализации совместных экономических программ и др.). Разработка теоретической концепции и методологических оснований интеграционных процессов на постсоветском пространстве будет способствовать сохранению и обогащению национально-культурной идентичности Беларуси и России в условиях глобализации.

Интенсификация глобальных процессов подтверждает потребность в сохранении ценностей национальной культуры. Недостаток работ в этом ракурсе затрудняет формирование научно обоснованных воспитательных проектов, реализация которых была бы основана на национально-идентифицирующих признаках и особенностях национальных культур в их региональной и локальной различенности. Отсюда возрастает актуальность данной темы в проекции исследования на национально-культурную идентичность ее субъектов.

Идентичность культур в контексте национально-культурной безопасности. В условиях интенсивных процессов глобализации сохранение и развитие национальной идентичности представляет собой остроактуальную проблему. Национальные культуры на постсоветском пространстве сталкиваются с реальной опасностью размывания национально-идентифицирующих оснований и признаков.

Во второй половине истекшего столетия окончательно сформировались два ареала бытия человека в культуре: «массовая культура» с ее динамическими характеристиками. С одной стороны, это постоянное стимулирование потребительского интереса, тяготение к «мозаичности» «культурного обобщения», подмена последнего «культурой факта» (А. Моль), гибкость как реакция на социально-экономическую и потребительскую конъюнктуру, экспансионистский характер. С другой стороны, это «высокая» культура, объективно выступающая как основание культурной преемственности и ее обновления. В области ценностного содержания предметных форм культуры возникло противоречие между ее эгалитаристской и элитарной состояниями и тенденциями.

Указанное противоречие получает своеобразное разрешение в активных интеграционных и модернизационных процессах, в которых «дифференциация» и «диверсификация» существуют как включенные в один континуум массового восприятия и потребления. Различение, сравнение, познание, оценка культурных форм происходят на принципиально одном уровне «массового сознания» - этого современного «канона синхронного состояния культуры», «упрощенной модели… движения культуры» [Лотман 1977, c. 5].

Интеграция и дифференциация образуют, следовательно, еще один узел противоречий, своеобразно подчеркивающих неоднозначность процессов демократизации культуры и, в целом, ее современной динамики. Внутри нее как бы (т.е. внешне) нейтрализуются социальные характеристики потребителей, а основой демократического согласия становится общность смыслов, придаваемых субкультурным артефактам в общем контексте массового восприятия («культурные интеграторы», по выражению французского исследователя М. Базон). Они обретают статус символа, признание которого индивидом есть индульгенция на инкорпорирование в данную субкультурную группу, которая также чаще всего внутренне диверсифицирована на общем основании субкультурного типа (если имеет место субкультурная идентификация), или же на основании массовой культуры как пространства идентификации, тяготеющей к нивелированию индивидуальных и субкультурных различий Приведем пример из области субкультурной динамики в среде учащейся молодежи. Опираясь на исследования С. Фриз и Х. Беннет, французский исследователь П. Миньон выделяет следующие подтипы в среде молодежной субкультурной общности (учащиеся): 1) не преуспевающие в учебе видят в рок-музыке «звуковой фон и поддержку в танцевальном действе»; 2) будущие студенты, рассматривающие рок в категории «альтернативных ценностей»; 3) не поступившие в университет относятся к року как компенсатору за постигшую неудачу [см.: Frith 1983, p. 11, 272; 6]. Авторы делают вывод: в данном субкультурном типе эстетический выбор является решающим в определении идентичности его субъекта. Аналогичный вывод вытекает из результатов исследований, примерно в это же время проведенных в СССР [см.: Андреева 1989 ]. .

Взаимодействие культурных целостностей (региональные образования здесь не представляют исключения) входит в общий процесс внутренних превращений культурного пространства на глобальном, межрегиональном, региональном и локальном уровнях. Однако тенденция массовизации современной культуры наталкивается на внутренние процессы ее диверсификации по национальному, региональному, локальному, субкультурному и другим признакам. Отчетливо просматривается противоречащее всеобщей стандартизации стремление народов, творческой части интеллигенции сохранить национальную и региональную культурную самобытность. В таком контексте актуализируется не только региональное культурное наследие, но становятся более оживленными культурные контакты регионов. Межкультурная коммуникация рассматривается при этом как очевидное стремление общности к более глубокому самопознанию, самоутверждению в культурно-цивилизационной динамике. Нельзя при этом не видеть и близких или сходных явлений в общем чрезвычайно широком спектре взаимоотношения культур, в частности - в пограничных регионах. В культурологическом плане важно при этом определить типологические характеристики межрегиональной культурной динамики.

Современные интеграционные процессы ставят теоретиков и практиков перед необходимостью более пристального и конструктивного взгляда на культурно-цивилизационные перспективы стран и регионов, как правило, имеющих много общего в культурах. Изменение внешних условий глобального характера на теоретическом уровне побуждает интеллектуалов к разработке моделей реагирования конкретной страны и ее культуры на обстоятельства стандартизирующего характера.

В ситуации реальной социокультурной динамики возникает необходимость в адаптации национально-культурных образований к постоянно изменяющимся условиям. В условиях интенсивных межкультурных коммуникаций возрастает роль и значение национальной безопасности как системы, обеспечивающей благоприятные внешние и внутренние условия для развития объектов безопасности - личности, социальной группы, общества, государства, конкретных социальных (экономических, политических, военных, информационных) подсистем. Национальную безопасность рассматривают как состояние защищенности государства и его основных подсистем от внешних и внутренних угроз, позволяющей развиваться стабильно и устойчиво, обеспечивать интересы субъектов, их историческую общность в различных сферах общественной жизни, включая и область культуротворчества. Под состоянием понимают определенный качественный уровень всей инфраструктуры по экономическому, политическому, военному, информационному, в широком смысле культурному обеспечению интересов основных субъектов - личности, общества, государства. Категория состояния характеризует степень соответствия между потребностями, интересами, целями субъектов и обеспечивающими их безопасность структурами. Идеальной ситуацией является состояние оптимального соответствия между потребностями, интересами, целями и мерами по поддержанию национальной безопасности и культурного развития.

Важно подчеркнуть процессуальную характеристику национально-культурной безопасности. Ее обеспечение в целом, как и осуществление конкретной деятельности, носит характер эволюции и смены этапов, т.е. развертывается не только в пространстве и во времени, но и в определенном культурном «материале». Так, например, актуализация культурного наследия регионов выступает как существенный фактор, препятствующий псевдокультурной экспансии. Поэтому культурная безопасность - это процесс эволюции и смены качественных состояний соответствия между интересами субъектов, потребностями устойчивого развития системы и относительно эффективными и действенными мерами противодействия угрозам.

Национально-культурную безопасность следует рассматривать и в структурно-функциональном отношении. В этом случае аналитик устанавливает отношение между системой (национальной безопасностью) и частью, которая входит в целое. Например, информационная составляющая национальной безопасности выполняет свою функцию по выявлению, предупреждению и противодействию угрозам. Интенсивные межкультурные контакты, открытые информационные границы будут оставлять возможность для нежелательного или угрожающего проникновения в другие государства несущих угрозу сил. Поэтому состояние национально-культурной безопасности как некий качественный уровень всегда относительно В этой связи обращаем внимание читателя на работу белорусских ученых по проблеме национальной безопасности [см.: Безопасность…2009]. В ней дается комплексный анализ национальной безопасности в приложении к конкретным сферам духовной культуры. .

Национальная безопасность получает свое специфическое выражение в обеспечении безопасных условий для развития национальных и региональных общностей и их культур. Интенсификация взаимообогащающих контактов на уровнях национальном, региональном, межрегиональном и локальном объективно предстает как эффективный фактор нейтрализации угроз. Велика здесь роль культурного наследия регионов. В реальном культуротворческом процессе складываются региональные и межрегиональные инициативы культурного сотрудничества - своеобразная реанимация общей культурной памяти народов сопряженных территорий. Это находит свое подтверждение, в частности, в фестивальном движении и интенсивных культурных обменах.

Анализ отношений культурных типов на постсоветском пространстве (особенно России и Беларуси) показывает, что диалог культур происходит не столько в виде формирования новых моделей, сколько в форме наполнения или обеднения (например, при отсутствии продуктивного взаимодействия) общих культуротворческих структур. Поэтому процесс взаимодействия протекает успешнее при наличии адекватной структурной организации каждого сегмента культуротворчества (например, в «Администрации культуры», организациях творческих сообществ). Следовательно, принцип структурной корреляции культурных типов (регионов) является исходным в плодотворном взаимовлиянии культур. Примером здесь может послужить структурная близость органов управления, академических организаций, образовательных систем. Это способствует расширению культурных обменов.

Культурная идентичность Беларуси: национальный и региональный аспекты. Мы исходим из того, что культурно-цивилизацинное самоопределение наций, региональной или субрегиональной общности, любого локального и индивидуального субъекта представляет весьма существенную характеристику современной социокультурной динамики. В напряженных условиях современной глобализации процесс самоопределения не завершается обретением суверенитета. Самоопределение, рассматриваемое только как реагирование на внешние обстоятельства и самоопределение как полнокровное идентифицирование себя в мировом и региональном культурно-цивилизационных процессах - это далеко не одно и то же.

Самоопределение - это не одноразовый, не одномоментый акт, а непрерывный процесс обретения исторической общностью своей судьбы перед вызовами глобальной цивилизации. Страна постоянно должна подтверждать не только свое право на идентичность, но прежде всего свою способность к самоопределению и сохранению самобытности в контексте глобальных вызовов и угроз. Более того, они обостряют самосознание исторической общности, ее стремление сохранить себя. Вместе с тем самоопределение Беларуси в современных общецивилизационных процессах есть также и ее определение. Действительно, идентификация национально-культурного образования в глобальной системе предполагает осознание общностью того места, которое она занимает в более широком контексте. Следовательно, осознание общностью самой себя становится предпосылкой ее самоопределения в глобальном пространстве.

Научной предпосылкой теоретического моделирования функционирования и реакции стран на вызовы современной глобализации является прежде всего исследование самих форм современной глобализации. Поэтому актуализируется необходимость философского, теоретического и методологического анализа форм и типологии глобальных процессов в их проекции на развитие стран. Современные представления, связывающие глобализацию с объективными процессами информационного общества далеко не исчерпывают многообразие форм ее проявления.

Осознание Беларусью самой себя сквозь призму глобализационных тенденций предполагает определение страны и культуры как относительно самостоятельной целостности. В ситуации освоения происходящих процессов возникает опасная тенденция некритического освоения уже накопленного мировым сообществом опыта, стереотипного повторения уже апробированных образцов. При всей внешней привлекательности такой ориентации сохраняется возможность оказаться в ситуации догоняющего - ступающего по следам ушедшего вперед соседа по глобализации. Подлинное самоопределение, предполагая открытость к культурно-цивилизационным влияниям, избирательно по отношению к их содержанию. Национально-культурная общность вынуждена, сохраняя самобытность, ставить фильтры перед нежелательной культурно-цивилизационной экспансией. Отсюда возникают принципиальные проблемы: во-первых, изучения самой принимающей системы, т.е. культуры страны; во-вторых, познание происходящих культурно-цивилизационных процессов - как общих, так и диверсифицированных (в области экономики, политики, идеологии, информации, технологий, военного дела и др.); в-третьих, актуализируется необходимость исследования тенденций сохранения самобытных национально-культурных целостностей в контексте общих цивилизационных процессов в других странах.

Понятие «национальная культура» относится к типологическим описаниям культуры. Оно выражает такие характеристики национальных культур, которые в функциональном отношении идентичны. Поэтому среди других культур национальная культура Беларуси по сущности не является исключением: она представляет собой культуру существования, сохранения и воспроизводства нации в историческом времени и пространстве. Итак, национальная культура есть форма бытийствования нации как исторической общности. Она, следовательно, включает в себя субстанциональное этническое ядро, что позволяет ей сохранить преемственную связь с историческим прошлым этноса и его свободную жизнедеятельность наряду с другими этносами нации-государства.

Однако, будучи идентичными в сущностном измерении, каждая из культур своеобразна, неповторима. Чем же задается неповторимость отдельной культуры? Прежде всего очевидны внешние относительно культурной целостности факторы: территориальное расположение и природные условия, культурное окружение и сложившиеся формы межкультурных взаимодействий. Неповторимое своеобразие ей придают структурные отличия и, разумеется, содержательное наполнение каждого из элементов структуры. В принципиальном плане содержание культуры выражает геокультурные и исторические особенности ее развития, но в каждый данный момент формирования, становления и развития структурная идентичность национальной культуры отлична как от структуры сопоставляемой с ней культуры, так и относительно качественных этапов ее собственного развития. Поэтому, определяя особенности национальной культуры Беларуси в контексте адаптационных процессов, мы исходим из двух существенных обстоятельств: 1) идентичность национальной культуры как самодостаточной целостности в ее актуальном состоянии; 2) аутентичные особенности национальной культуры относительно сравниваемой культуры.

Теперь нам надо разобраться с понятием «современный». Прежде всего отдадим должное концепциям современности К. Ясперса, философам постмодернисткого направления и авторам других соображений по данному поводу. Отметим, что концепции «современности» и «постсовременности», «осевого времени», акцентируя большие временные периоды в анализе преимущественно европейской культуры, по существу консервируют ее качественные состояния во временных пределах, которые слишком продолжительны для того, чтобы определить отличительные особенности современных тенденций в европейской культуре. Обращение к «современности» в столь больших масштабах - верный признак того, что исследователи проблемы пребывают лишь в начале пути ее анализа. В чем же в таком случае видится нам современность западноевропейской культуры и национальной культуры Беларуси?

При ответе на вопрос мы исходим из двух очевидных, но от этого не менее существенных критериев. Во-первых, мы должны определить теоретические основания выявления и типологической классификации современных процессов в культуре. Во-вторых, важно зафиксировать такие тенденции в актуальном состоянии культуры, которые существенно отличают ее от других периодов или качественных этапов развития. Этих двух условий достаточно для того, чтобы определить состояние как западноевропейской культуры в целом, так и конкретной национальной культуры.

Следующая проблема, которая возникает перед нами, состоит в определении признаков современности. Под современностью актуальной культуры будем понимать такую совокупность ее признаков, которые характеризуют ее как качественную определенность, отличную от других качественных состояний данной культуры, расположенных в том или ином культурно-цивилизационном пространстве. Таким образом, культура обладает признаком современности, отличающим ее от современности той же культуры в ее иное культурное время. Так, европейская культура предвоенного времени обладала своей современностью относительно, например, культуры периода послевоенного периода. А культура периода контркультурнического движения, несомненно, была по-своему современной в сравнении с культурой последних двух десятилетий Французский исследователь Мишель Сейфор раскрывает одну из тенденций современности западноевропейской культуры в книге с характерным названием - «Коммерциализация искусства»: «Все позволено», - писал Кандинский в 1912 г. Мне кажется, что критика 1965 г. интерпретирует это выражение в смысле «Все прекрасно» - что совершенно не есть то же самое». И далее о ситуации в художественном творчестве: «Постепенно художническая среда оказалась зараженной деньгами. Их тяжесть становится все ощутимее. Приходит день, и самые благородные стремления оказываются в их власти, самые чистые желания устраняются. Художники вынуждены подчинить себя деньгам, если они хотят выжить. Но большинство из них только стремятся к такому подчинению. Они хорошо знают, что за пределами финансовых спекуляций спасения нет» [Seufor 1966, p. 28, 41]. . Следовательно, в анализе «современности культуры» необходимо выявить признаки качественного состояния культурной реальности, рассмотреть затем ее в темпоральных и пространственных координатах и предложить определенную ее типологическую характеристику.

Региональное и национальное развитие осуществляется в определенных контекстах. Поэтому принципиально важно для нашего анализа определиться с понятием «контекст». Определение категории контекста является методологически предпосылочной задачей относительно контекста конкретной культуры. Категория «контекст» выражает отношения сопряженных разнопорядковых текстов как формально-логических образований, требующих в анализе своего установления. Обратим внимание на то весьма существенное для культурологического анализа обстоятельство, что субъект может формировать контекстуальные семиотико-семантические единства из природного (вовлеченного в процесс культуротворческого отношения) и собственно культурного «материала». Возникает ситуация, о которой писал Г.П. Щедровицкий: «Структура текста вписывается в структуру какой-либо другой системы» [Щедровицкий 1995, с. 352].

Вернемся к современным тенденциям западноевропейской культуры, образующим внешнеконтекстуальное поле инновационного развития Беларуси. Прежде чем обратиться к их характеристике, заметим, что необходимо определить основания выделения последних. Культура анализа предполагает, чтобы исследователь осуществлял его в логике определенного понятия, точнее, в той системе идеальных объектов, которые для него составляют теоретическое и методологическое основание исследования. Поэтому каждый из аналитиков на вопрос о тенденциях будет отвечать в соответствии с логикой собственной методологической позиции и определения исходных понятий. Исходя из выбранной «понятийно-категориальной сетки анализа» (В.С. Степин), следует определять «список» признаков западноевропейской культуры, представляющих ее как качественную определенность.

Контекстуально соотнося национальную и региональную культуру с западноевропейской, подчеркнем прежде всего следующее: западноевропейская культура - это не географическое явление. Данное понятие выражает особое состояние культуры, которому свойственен ряд признаков. Что же позволяет рассматривать ее как особую качественную определенность? Во многообразии признаков важно выделить такие, которые актуально атрибутивны этой культуре и относительно устойчивы.

Западноевропейская культура не представляет собой движение сплошной среды, т.е. недифференцированный в себе культурный поток. Диверсификация культурно-коммуникативных потоков отвечает растущему многообразию потребностей ее носителей. Отличительная сторона такой диверсификации состоит в том, что сплошная, естественно-структурируемая культурная среда свою организацию обретает на качественном уровне удовлетворения разнообразных потребностей, но на общей основе массового производства продукта. В области ценностной семантики преобладают стремления к выживанию в условиях жесткой конкуренции, особенно на поле престижных профессий, при том, что значительная доля тяжелой работы выполняется иммигрантами. Отсюда живой интерес к традиционным культурам, нередко на почве разочарования в ожиданиях духовного ренессанса в России. В сфере семиотического оформления засилье массовой продукции приводит к доминированию экранной, клиповой, имиджевой, эмоционально-эпатирующей продукции с хорошо узнаваемым и усвояемым языком. Высок уровень политической мифологии при сохранении активности рекламного и художественного имиджмейкерства. Наряду с этим отчетливо проявляет себя полиглотизм западноевропейской культуры, неотрывно связанный с процессами мультикультурности. В растущем многообразии средств трансляции существенное место занимают интернет-технологии. Формируются виртуальные арт-миры, которые «в идеале ориентированы не на изображение жизни, а на ее свободное моделирование, претендуют быть самой этой жизнью…» [Бычков 2006, с. 48].

Усиливается процесс субкультурного разнообразия, связанного не только с представленными в культуре различными потребительски ориентированными группами, но и с объективной закономерностью творческого процесса. В конкретных условиях она выражает себя в типологическом разнообразии культурных форм - видовых, жанровых, стилистических, типовых и др. Этот процесс можно связать со стремлением выхода части творческих сил из всеобщей коммерциализации культуры (см. цитату из М. Сейфора). Если раньше писали о «резерватах» низкой продукции масскульта, то теперь, наряду с массовой, отчетливо обозначились другие «культурные территории», в частности: элитарные заповедники, в которых дают высококлассное, качественное образование и формируют интеллектуальную, научную, политическую, художественную элиту, подобно английским «паблик скулз» - привилегированным учебным заведениям, перед выпускниками которых открыты двери в престижные университеты и элитные группы.

Вместе с тем очевидно ностальгическое отношение к традиционной народной культуре, нередко сохраняющей себя в специализированных центрах народного творчества. Вновь реанимируется интерес к традиционным культурам африканских и азиатских народов. Граждане Западной Европы тепло встречают выступления представителей фольклорной культуры, в т.ч. и белорусской, - своеобразная реакция на усталость от клиповой культуры, естественное стремление человека, уставшего от барабанного боя «попсы».

Рассматривая указанный поток как культурное, внутри себя структурированное единство, укажем попутно на факторы его развития. Во-первых, он представляет собой относительно упорядоченное единство на общей основе рыночной организации производства и распространения потребительского продукта. Во-вторых, это единство социокультурного цикла (по А. Молю), в котором процесс подчинен логике формирования продукта прежде всего массового потребления. В-третьих, это информационное единство, идентифицируемое по признаку стабильности определенной информации, тиражируемой в различных институциональных структурах. В-четвертых, это семиотическое единство, благодаря чему произведенные продукты становятся легко узнаваемыми весьма широкими слоями потребителей. В-пятых, это мифообразное единство, захватывающее и область классического искусства. Все это говорит о том, что сложился определенный тип культуры-цивилизации, по-разному определяемый аналитиками (например, в понятийном ряду «западнизма» у А.А. Зиновьева). В таком случае в типовое пространство западноевропейской культуры включается и культура США, функционирующая по общим законам с культурой Западной Европы.

Какое же отношение к западноевропейской культуре и мировой культуре имеет национальная культура Беларуси? Здесь могут быть различные модусы отношений. Первый: оправдание ссылками на Запад решений, инициатив, проектов в области культуры, произрастающих на национальной почве. Дескать, этот опыт оправдал себя там. Второй: догоняющее заимствование, в принципиальном плане обрекающее страну на отставание. Третий: критическое освоение опыта с ориентацией на образцы, но при этом ориентация на формирование опережающих проектов, решений, инициатив в области собственного национально-культурного развития. Мы исходим из третьей ориентации, причем проблемы национальной культуры рассматриваем в контексте отмеченных тенденций в западноевропейской культуре, которая, заметим, во многообразии всех своих проявлений представляет лишь одну из моделей культуротворческого процесса.

В принципиальном плане каждая культура самодостаточна. Она отвечает своему сущностному назначению: потребности нации в сохранении и воспроизводстве. Однако культуротворческий процесс в современных обществах носит регулируемый характер. Следовательно, в своем отношении к иной культуре мы должны исходить из интересов собственного развития. Такая позиция существенно корректирует наше отношение к тенденциям в западноевропейской культуре. В чем это может выражаться конкретно?

Национальная культура как аура духовности. Проблема духовности сложна в теоретическом отношении. Определим духовность субъекта как такое состояние, пребывая в котором он ориентирован на высшие ценности. Действительно, каждая культура исторически вырабатывает свои представления о духовном. Для славянских народов ценности сострадания, заботы о ближнем, благодеяния, праведного поведения, красоты, бескорыстного служения высоким идеалам весьма характерны. В таком контексте духовностью, уважением к человеку не по должности, но по человеколюбию должна быть освещена и освящена любая форма национальной культуры - художественная, политическая, экономическая и т.д. - и ее региональные типы. В контексте диалога славянских культур на типовом и межрегинальном уровнях конкретная национальная культура в ее семантических, семиотических, креативных и коммуникативных аспектах имеет огромный ресурс развития и самообогащения.

Мифообразы национальной культуры. В данном фрагменте мы имеем в виду не столько традиционно-классические, сколько современные образы, претендующие на статус общезначимого образца. Современные мифологические структуры - неотъемлемое явление каждой национальной культуры. В частности, они находят выражение в звездомании артистического, политического, литературного, научного, рекламного и других миров. Обладая значительным суггестивно-воспитательным воздействием, такие образы способны оказать огромное влияние на носителей культуры. Следовательно, нужно тщательно подходить к мифообразной функции национальной культуры. В норме она должна предлагать идеальные образы, которые бы возвышали человека, делали его лучше, нравственно чище и благороднее. Ценности достоинства человека и нации, красоты родной земли, признание самоценности культур других народов должны преобладать в национально-содержательном культуротворчестве и трансляции культурного опыта.

Носитель национальной культуры как фактор ее развития и обогащения. Воспитательное воздействие национальной культуры столь велико, что человек, сформированный в поле культурных влияний, становится фактором развития (или разрушения) национальной культуры. Конечно, это крайние позиции; между ними возможна весьма широкая гамма смысловых спектров и позиций. Однако это нисколько не умаляет культуротворческие функции индивида. Проблема ответственности субъекта,как выражения созидательной культуротворческой позиции, должна найти достойное отражение в системе образования и организации культуротворческого процесса в ситуации межрегионального взаимодействия.

Многоязычие национальной культуры. Белорусская национальная культура полиглотична по ряду оснований. Она выражает полиэтнический состав населения и особенности регионов (культуры Полесья, Приднепровья и др.). В ней представлены практически все современные формы культуротворческой деятельности и, следовательно, их языки. Она представляет семиотические структуры современной массовой культуры и здесь преуспела в не меньшей степени, чем, например, современная российская культура в массовом варианте. Белорусская культура успешно заимствует находки западных «собратьев по цеху», правда, нередко с опозданием на десятилетия подобно тому, как это произошло с эйфорией по поводу постмодернизма. Таким образом, сформированы или, точнее, сложились все предпосылки для перехода к новому качественному уровню развития полиглотического механизма национальной культуры. Весь вопрос в том, каким он должен быть. Известно, что на территории современной Беларуси проживают представители около двухсот этносов. Каждые два года в стране происходит фестиваль национальных культур - явление уникальное, составляющее особенность белорусской национальной культуры.

Актуализируется необходимость осознания важности полиглотичности как предпосылки приобщения к ценностям региональных, национальной и мировой культуры, а также к культурам стран постсоветского пространства. Мы стоим перед необходимостью огромной работы по овладению языками национальной культуры в областях живописи, музыкальной культуры, научного и художественного творчества, нравственной, религиозной, политической культуры, в других сферах. Существует огромный ресурс повышения образовательного уровня населения через приобщение к региональным языкам культурного выражения

Трансляция культурного опыта. При сходной с западноевропейской культурой технологической базе трансляции и воспроизводства культурного опыта содержание национальных трансляций может существенно отличаться. В действительности дело обстоит как раз наоборот: содержание трансляций и их стилистика, в целом, не отличаются, ни у нас, ни «у них». Та же ориентация (но несравненно более низкого профессионального уровня) на шоу-развлекательные программы, комедии и боевики, фактографическую подачу материала, фрагментарность и визуальность вместо аналитичности. Совершенно очевидным представляется почти полная неадекватность содержания трансляций реальному богатству культурной памяти народов в ее традиционных и профессиональных формах и достижениях. Утверждается некий универсальный псевдоязык общения, принимаемый за культурный. В результате снижается уровень национальных культур, размывается их аутентичное и самобытное ядро.

Когда в условиях благоприятных технологических возможностей предлагается нечто, в структурном и содержательном отношении не соответствующее богатству культурного опыта нации, регионов, то возникает вопрос о будущем национальной культуры. Национальная культура должна развиваться как относительно локализованная система: испытывая воздействие (нередко возмущающее национально-культурную среду) извне, она не должна тотально зависеть от внешних влияний. Сплошная (но внутри себя диверсифицированная) культурная среда национальной культуры должна формироваться, развиваться и оцениваться по критерию культурно обогащенной среды. В содержательном отношении, следовательно, она также должна быть разнообразна, но на почве образцов культуры различных направлений, этносов, регионов и достижений межрегионального сотрудничества. Благо, в фонде национальной культуры имеются несметные богатства, так и не актуализованные в системе культурной трансляции. Должно быть сформировано структурированное культурное пространство, в котором бы удовлетворялись разнообразные потребности на основе высокой культуры и «классики жанра». Задача вполне посильная для «Администрации культуры», включая и средства массовой коммуникации. Огромные перспективы здесь открываются перед трансляцией культур соседних народов и регионов.

В сложившейся ситуации необходимо, во-первых, более продуктивно использовать технологические возможности актуализации национального и мирового классического культурного опыта, во-вторых, - внимательно изучать культуротворческие процессы в других странах с тем, чтобы слепо не копируя их, формировать проекты и программы (в т.ч. и регионального уровня) более высокого качества, восходящие к образцам мировой и отечественной культуры. Необходимо актуализировать образцы мировой и отечественной культуры, причем во всем типологическом - видовом, жанровом, стилевом, типологическом и др. - многообразии. Национальная система трансляции культурного опыта должна быть адекватна структуре этого опыта и воспроизводить его в образцах по всем составляющим культуры и ее типового разнообразия. Предоставляя возможности для приобщения к любой форме культуры, такая трансляция ориентирует носителя культуры на ее достижения.

Таким образом, национальная культура как целостность должна быть выражена как система упорядоченностей в области содержания, языков культуры, форм трансляции и актуализации культурного опыта, типового богатства, а также субъектов творческого самовыражения и культуротворчества, ориентированная на образцы мировой и отечественной культуры. В таком контексте культура регионов выступает как форма бытия творческих достижений народов в пространстве регионального сотрудничества и взаимодействия.