2.3 Взаимодействие культур: опыт современности

Культуры, будучи в сущностном отношении идентичны, различаются в структурном измерении. Это обстоятельство определяет взаимодействие культур как неотъемлемую характеристику современной социокультурной динамики. Неравномерность их развития сообщает взаимодействию различные формы, определяемые как модели взаимодействий. Формы взаимоотношений имеют различные последствия для развития конкретной культуры: от ее разрушения в результате культурной экспансии до обогащения в ходе межкультурного диалога. Отсюда проистекает необходимость теоретического описания взаимодействия культур. Оно прежде всего связано с потребностью формирования практико-ориентированной типологической теории, которая будет способствовать определению прогностических моделей развития национальной и региональной культур и взаимовлияния различных культурных типов. Теоретическое моделирование культурно-цивилизационного поведения сложной социальной системы, какой является конкретная культурная целостность, предупреждает субъекта от возможных ошибок в области практических решений.

Сходство есть то основание, на котором фиксируются различия культур как источник их взаимодействий. Будучи в чем-то схожими, культуры отличаются друг от друга. Это обусловливает различные модусы их отношений. В обобщенном виде они представлены как в диахроническом развитии, так и в культурной синхронии. Первый тип представляет взаимодействие «по вертикали» культурного развития. Второй передает своеобразие межкультурного взаимодействия, разворачивающееся в актуальном срезе культуры (например, в пространстве и времени современной культурной динамики).

Количество моделей, описывающих межкультурную динамику, равно как определяющих их подходов, в принципе может быть бесконечным. Известно, что Л.Н. Гумилев специально исследовал типологию отношений между этносами (этническими культурами). Он выделял следующие типы: «симбиоз» (сосуществование двух и более этно-культурных типов в разных экологических нишах; «ассимиляция» (утрата этносом своей культуры и ее растворение в другом культурном типе); «химера» (метафорическое обозначение би- и поликультурной ситуации в одной экологической нише, на основе которой впоследствии формируется новый этнос со своей культурой [Гумилев 1969, с. 159]. В принципе, указанную типологию взаимодействий можно рассматривать как базовую. На ней основываются различные модусы межкультурного взаимодействия: 1) соразвитие и взаимообогащение в процессе диалога; 2) культурно-цивилизационная экспансия и ассимиляция (подчинение, поглощение, уничтожение, растворение культуры вплоть до ее исчезновения); 3) бикультуральность как этап синтеза культур; 4) синтез культур как возникновение новой качественной определенности; 5) трансформация культурного типа (например, появление неаутентичных семиотических структур; «массовизация» культуры как ее «наднационализация»); 6) «сатурация» (достижения однородности как следствие насыщения культуры типом экспансионистского характера). Подчеркнем при этом, что взаимодействие культур происходит по параметрам ее инвариантов: ценностных систем, языков, форм трансляции культурно-цивилизационного опыта, диалога субъектов и т.д. Устанавливаемая типовая аналогия является аргументом в пользу существования таких инвариантов, классифицируемых нами по критерию фундаментальных, первичных единиц культуры. Следовательно, принцип структурной корреляции культурных типов является исходным в анализе взаимовлияния культур.

Диалог культур. Одним из принципов культурного взаимодействия является открытость, понимаемая нами как расположенность культуры к восприятию приобретений «другой» культуры и готовность к диалогу с ней. В диалоге культура выходит за пределы своей обособленности и выступает как часть единого культурно-коммуникативного процесса. Таким является «европейский тип культуры», который «наиболее универсален, наиболее восприимчив к другим культурам и обладает наибольшей способностью воздействовать на другие культуры» [Лихачев 1991, с. 296].

Диалоговое взаимодействие культур происходит на базе инвариантного, жизненно необходимого для их носителей содержания, интегрируемого в национально-культурные формы. В культурной практике диалог получает конкретное выражение в обмене достижениями. В сущности, обмен на уровне достижений приобретает характер принципа культурного взаимообогащения, что чрезвычайно актуально для межкультурной динамики, теоретически выраженной в концепции «нового регионализма».

Раскрывая взаимодействие культур как их смысловое взаимообогащение, М.М. Бахтин замечает: «Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур. Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины…При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются» [Бахтин 1986, с. 353-354]. Благодаря взаимодействию культура преодолевает опасность распада на изолированные культурные целостности, выпадающие из культурной коммуникации.

Диалог объективно выступает универсальным средством выявления существующих и формирования новых потенциалов культур. Так, обогащение культурно-коммуникативных потоков близких этнических общностей происходит как естественный процесс в нерефлексивных формах трансляции культурного опыта - обычаях, ритуалах, культовых действиях, традициях, формах поддержания родственных и семейно-брачных отношений, в языковых заимствованиях. Складываются возможности этнического взаимодействия на основе общеэтнических признаков (славянства, в частности). В этом случае происходит взаимообогащение культур при сохранении каждой из культур собственной идентичности. Взаимодействие здесь представляет собой не только естественную форму культурного обмена, но и способ существования культуры и ее носителей. И напротив: отсутствие диалога может породить «культуру-кентавра» - химерическое образование, состоящее из конкурирующих между собой элементов различных культур. Взаимодействие здесь чаще всего подменяется поглощением традиционных элементов либо культуры титульной нации, либо локальной или региональной культур.

Взаимовлияние культур может быть результатом прямого взаимодействия. В таких условиях формами взаимодействия выступают непосредственные контакты носителей культуры: обмены творческими коллективами, личностные контакты и т.д. Исключительно важным представляется взаимодействие культурных типов на уровне предметных форм культуры. Такая форма межкультурного взаимодействия выражает себя в следующих конкретных видах: а) перевод на материальные носители (электронные, например) результатов культуротворчества; б) обмен «консерватами культуры» (А. Моль); в) разрешение противоречий между тенденциями централизации и децентрализации в распространении предметов культуры. Принципиальной установкой должно быть безусловное признание самодостаточности конкретной культуры. Самодостаточность - это прежде всего ценностный императив, закрепляющий за культурной общностью естественное право на саморазвитие. Культуры обретают свою «суверенность» во взаимодействии и продуктивном диалоге. В этом случае происходит взаимообогащение культур при сохранении каждой из них собственной идентичности.

Интеграция и синтез культур. Данная модель возможна на двух уровнях: 1) как процесс формирования целостности организменного типа, функционирующего по законам самой целостности; 2) как взаимовлияние и взаимопроникновение схожих, или близких элементов культуротворчества. В ходе последнего процесса достигается более полное и глубокое выявление особенностей культуры в двух контекстах: а) внутреннем, т.е. в пределах культурной (например, региональной) целостности; б) внешнем относительно культуры контексте, в котором она выявляет себя как структура интеллектуального характера («культура-личность», по определению Ю.М. Лотмана). Интеграция воспроизводит и основное структурное строение культуры. Например, адекватность институциональных структур объективно выступает как предпосылка интеграционных процессов.

Культуры близки по признаку знаково-символических структур. Особенности естественных языков, общность вторичных знаковых систем; единые культурные контексты как семиотические пространства взаимодействия; образование так называемых дискурсивных формаций (культурных, религиозных, идеологических, политических и др.); взаимодействие близких в типологическом отношении культурно-коммуникативных потоков (например, религиозные направления и течения, популярное искусство, среда социаьно-экономических отношений и т.п.) - все это образует основание интенсивной межкультурной коммуникации и интеграции культур.

Наряду с особыми преимущественно аутентичными кодами, вырабатываются более общие поликодовые структуры межкультурной коммуникации. Здесь возможны следующие типы кодирования: а) на уровне этнолингвистического субстрата, общего для данных культурных общностей региона; б) на языке межнационального общения; в) описание культурно-коммуникативных общностей в форме метатеорий (тополингвистики, типологии культуры, культурологии и др.); г) полисемиотический вариант кодирования (характерный для переходных типов культуры). Естественный язык кодирования культурно-цивилизационных реалий является метаязыком для других кодов.

Сближению способствуют вырабатываемая в ходе истории ценностная семантика культур. В практическом плане это возможно как взаимопроникновение в культуры мотивационного, проективного, ценностно-ориентационного, оценочного компонентов - идеальных реальностей, проявляющих себя в культуротворческой деятельности. Велика здесь роль общих архетипических оснований культурных целостностей и их культурно-типовые превращения в условиях интеграционных взаимодействий. В интеграции, следовательно, структура культуры накладывается на специфические формы, унифицируемые в процессе сближения культур. Отсутствие адекватной и систематической корреляции в структурах организации культуротворческой деятельности обрекает культурный обмен на положение вялотекущего процесса.

Во взаимодействии современных культур проявляются различия, неравномерность и несхожесть маршрутов развития. Размывание самобытных оснований национальных и региональных культур свидетельствует об общих тенденциях нарастающего сходства, обусловленного втягиванием культур в противоречия современной глобализации. Особенно это заметно в ряде европейских стран, столкнувшихся с угрозой разрушения своих этнонациональных идентичностей под влиянием иммиграционных процессов (Англия, Франция, Германия и др.). Имеет место и обратный процесс: мощное влияние культур развитых стран на отстающие в социально-экономическом развитии регионы Азии и Африки. Складываются постоянный, пульсирующий, прерывный режимы межкультурного взаимодействия, что свидетельствует о его ассимметричном характере.

Как следует из рабочего документа ЮНЕСКО, озаглавленного «Языковое разнообразие в культурной палитре Европы» «в 2000 году более одной трети населения в возрасте менее 35 лет в урбанизированной Западной Европе являлись выходцами из среды иммигрантского меньшинства» [Родной…2003., с. 3]. В Германии число иммигрантов с 3 миллионов в 1971 году увеличилось до 7,5 миллионов в 2000 году. Влияния принимающей культуры на образовавшиеся этнические субкультуры побуждают носителй последних постепенно интегрироваться в экономическую, политическую, военную, спортивную и другие сферы. Тем не менее иммигранты сохраняют сакральную и экзистенциальную связь с культурой предков. Архетипический пласт этнических культур может жить веками, предохраняя их субъектов от окончательного растворения в принимающей культуре. Для западноевропейских стран существует реальная опасность возрастания критической массы укоренившихся представителей иных этнических культур, что внешне может выражаться в неприятии по конфессиональным мотивам законов страны, гражданами которой они являются. Проявлением растущего внутреннего напряжения в странах Еросоюза стали антииммиграционные настроения среди представителей титульных наций, констатации кризисных тенденций в европейском развитии. Останется ли Европа европейской? На этот вопрос судья конституционного суда ФРГ Удо ди Фабио ответил так: «Зачем этой живой мировой культуре интегрироваться в западную культуру, носители которой не воспроизводят достаточно потомства, а сама она уже не располагает трансцендентальной идеей и движется к своему концу?» [Романова 2010, c. 3].

Релятивизация образа «другой» культуры. Культурная целостность своеобразно воспроизводит в себе иную культуру через собственную структуру. Возникает интереснейшая ситуация, когда образ иной культуры моделируется средствами культуры-реципиента. В ситуации пограничья, например, транслирующая культура интерпретирует и по-своему воспроизводит смежную культуру. Эпизодические факты из культурной жизни других народов, даваемые СМИ, могут оложнить и усугубить ситуацию. Возможны случаи неадекватной релятивизации образа «другой» культуры с позиций культуры-транслятора.

Заимствование и трансформация культурной целостности. История культуры приносит немало свидетельств того, как отдельные виды искусства, удовлетворяющие потребности сравнительно ограниченного круга людей, с течением времени становятся явлением народной культуры, фактом повседневной жизни. Античный театр в эпоху средневековья получил новое развитие в народных празднествах, фестивалях, шествиях, карнавалах. «Влияние карнавальных форм, мотивов и символов на литературу XVIII века довольно значительно, - писал М.М. Бахтин. - Но влияние это формализовано: карнавальные формы превратились в художественные с р е д с т в а (преимущественно сюжетно-композиционного характера), поставленного на службу различным художественным целям» [Бахтин 1990, с. 133]. Ю.М. Лотман также указывал, что «…театрализация и ритуализация определенных сторон вне театрального мира, ситуации, в которой театр становится моделью жизненного поведения, - явление в истории культуры весьма распространенное» [Лотман 1973, с. 42].

«Восточный стиль» шляхты Великого княжества Литовского по своей роскоши напоминал «убранства» турецких вельмож. Характерно, что богатство состояло из предметов материальной культуры. Пресловутые «слуцкие пояса» также являются предметом заимствования. Казимир Радзивил в XVII веке привез в Слуцк персов и турков. Затем на учебу в Персию были посланы белорусские мастера, которые и привезли оттуда материалы, технологию, оборудование. Будучи условием стабилизации, заимствованные предметы постепенно становятся явлением национальной культуры. Прошло несколько столетий, и мы видим обратный процесс: превращение классического театра в относительно доступный вид искусства. Появились новые «синтезирующие», «полифонические» искусства, которые соперничают с театром, с карнавальной культурой средневековья и Возрождения. История культуры распорядилась так, что на одном из ее витков театр возродился, но в новом качественном своеобразии, сохранив преемственность с синтезом прошлого, отмеченную печатью нынешнего столетия. Таков, например, хеппининг - театральное действо, в котором присутствующие одновременно становятся и участниками, и зрителями представления.

В результате насыщения принимающей культурой ценностями, семиотическими структурами и формами организации культуротворческого процесса иной культуры может сложиться типовая однородность, схожая с культурой экспансионистского характера (например, «массовизация» национальной культуры). С течением времени культура достигает своеобразной качественной однородности как следствие ее насыщения типом экспансионистского характера. Такой процесс получил название «сатурация» (от франц. «saturer» - насыщать; пресыщать). Как пишут французские исследователи Э. Бади и Г. Эрме, «интерпретация культур друг другом приводит к росту количества механизмов заимствования и усвоения черт импортируемых культур и, следовательно, к символической акклиматизации и глубинным трансформациям» [Badie 1990, с. 51].

Существуют ли пределы взаимодействия культур? Весь вопрос в том, о каком взаимодействии идет речь. Взаимодействие, как плодотворный обмен культурными достижениями, укрепляет национальные и региональные культуры, позволяя им сохранить самобытность и интегрироваться в мировую культуру. Но взаимодействие на основе абсолютной открытости культуры, т.е. без протекционистских фильтров, чревато реальными угрозами для национальных культур. Таким образом, пределы находятся в области сущностного назначения культуры как способа самосохранения и самовоспроизводства общности - совокупного носителя культуры.

2.4 Мультикультурная ситуация и «новый регионализм»

Мультикультурность - качественная характеристика современной культуры. Она проявляет себя как на глобальном, так и на локально-региональном уровнях. Данный феномен специфически выражает себя на всех структурных уровнях культуры: аксиологическом, семиологическом, праксиологическом, мифологическом, информационно-коммуникативном, а также субъектном, интегрирующим все предыдущие. Таким образом, обращение к феномену мультикультурности открывает новые тематические и конструктивно-проектные горизонты не только перед теорией культуры, но и перед реальным культуротворческим процессом, охватывающим материальную и духовную формы культуры. Тем не менее проблема мультикультурности, как динамической характеристики реальной культурно-цивилизационной динамики, и мультикультурализма, как ее отражения в теории, пока не привлекает внимания широкого круга исследователей. Можно с достаточной определенностью утверждать, что этот феномен еще не стал и предметом системного культурологического осмысления. Между тем актуальность именно такого анализа современной поликультурной ситуации в мире сопряжена с целым рядом обстоятельств.

Во-первых, мультикультурность - это одно из важнейших свойств качественного состояния современной культуры и, следовательно, она не может не выражать некоторые общие тенденции в актуальном культуротворческом процессе. Поэтому обращение к этой проблеме на философско-культурологическом уровне позволит выявить некоторые существенные особенности в общей динамике культуры на рубеже столетий и тысячелетий. В проекции на межрегиональное сотрудничество такой анализ открывает новые горизонты в проектировании и реализации программ диалога культур и культурных обменов. В частности, актуализируется необходимость в более обстоятельном исследовании таких проблем, как проявления противоречий между культурными и цивилизационными формами на региональном уровне, использование ресурсов межкультурного взаимодействия в социокультурном и экономическом развитии, тенденции адаптации и идентификации в условиях интенсивной межкультурной миграции.

Во-вторых, мультикультурные процессы никогда не существуют в чистом виде. Наряду с тенденцией взаимодействия, заметно стремление культур к обособлению, сохранению самобытности каждой из них, включая и региональный уровень. К тому же такие процессы чаще всего переплетены с экономическими, политическими, идеологическими, социальными и другими явлениями. В теории такая противоречивость социокультурной динамики получила выражение в концептах «универсализма» и «локализма» культур. В таком контексте возрастает потребность в более обстоятельном исследовании реального опыта поддержания культурной самобытности регионов с использованием достижений других культур.

В-третьих, теоретический анализ всегда представляет собой некоторую объяснительную модель, которая может иметь определенное социально-проективное и прогностическое значение. Следовательно, философско-культурологическое осмысление феномена поликультурности позволит выявить некоторые общие закономерности диалога культур и спроецировать их на ситуацию региональной культурной динамики. В частности, представляет практико-ориентированный исследовательский интерес феномен переходности в развитии культуры, кризис культуры и тенденции ее обновления, культурные заимствования и их роль в социально-экономическом развитии регионов.

В-четвертых, противоречивость поликультурности существенно влияет на идентификационные процессы субъектов в современном культурно-цивилизационном опыте. Сегодня более чем когда-либо актуальна потребность в изучении и осмыслении современной социокультурного процесса с позиций самоопределения субъекта - личности, культурной общности - в поликультурных обстоятельствах их бытия. Отсюда анализ поликультурности актуализирует важную проблему: идентификация субъекта в культуре. Можно с достаточно убежденностью констатировать, что вне исследования проблемы мультикультурности невозможно представить сколько-нибудь законченную картину самоопределения человека XXI столетия в мультикультурном культурно-цивилизационном пространстве. Проблема приобретает экзистенциальное звучание. Характер идентификации человека в мире культуры существенно влияет не только на его собственный внутренний мир и жизненный путь, но и на состояние современной культуры как на уровне локальной и региональной культурных целостностей, так и в аспекте соотношения культурных и цивилизационных феноменов в условиях глобализации. Признание разнообразия и самоценности культур выступает как императив в условиях все более интенсивной межкультурной коммуникации.

В-пятых, укажем на образовательно-воспитательное значение обращения к проблеме национально-культурной идентичности в условиях мультикультурности. Обращение к феноменам интеркультурного воспитания актуализирует необходимость в анализе негативных, разрушительных тенденций в межэтнических и национальных отношениях. Как подчеркивали участники международного семинара «Интеркультурное обучение на службе прав человека», «было бы ошибочным концентрировать интеркультурное образование на основе единственного принципа отказа от практик, в моральном и социальном отношении неприемлемых. Ощущается острая необходимость в позитивных стратегиях…Интеркультурное не относится лишь к понятиям «иностранец», «мигранты», «меньшинства», «другие». Оно включает наше отношение к Другому, наше отношение к идентичности и «инаковости», масштабы которого более психологического порядка, нежели социального, ибо перегородки находятся в нашей голове» [L'apprentissage 1992, p. 37].

Мультикультурализм традиционно ассоциируют с растущей множественностью культурных целостностей, взаимодействующих между собой в глобальных условиях. По-видимому, это первая реакция гуманитарной мысли на феномен культурного плюрализма. Она нашла выражение в философско-культурологическом описании процессов умножения культур как следствия диверсификации совокупных субъектов, формирующих свои культурные ареалы бытия. В их пространстве они идентифицируют и сохраняют себя. Складываются динамические модели взаимодействия культур, нередко далекие от плодотворного диалога.

Поскольку источником диалогического взаимодействия культур являются различия между ними, то актуализируется необходимость научного осмысления содержания межкультурного взаимодействия. В реальном цивилизационном процессе, однако, возникают противоречия между локально-региональными стремлениями к сохранению культурного своеобразия и универсальными тенденциями, тяготеющими к стиранию различий между культурами. Проблема остро стоит в современной глобальной ситуации, требующей внимательного отношения к локальным и региональным культурно-цивилизационным образованиям.

Понятие «мультикультурность» указывает на возникшее в исследовательской практике противоречие между его логическим содержанием и реальностью социокультурного явления. В русле попыток разрешить это противоречие возникло несколько аналитических подходов. Сформировавшиеся исходные позиции - антропологическая, праксиологическая, историческая, нормативно-аксиологическая, психологическая и другие - обладают, помимо других, важным достоинством: они раскрывают новые грани проблемы. Действительно, взятое в контексте двух основных начал человеческого существования - природного и культурного, - культурное разнообразие дополняет биоразнообразие. Находящиеся во взаимозависимости, они образуют два основных условия устойчивого развития.

В зависимости от разделяемого исследователем понятия культуры возможны различные ориентации в анализе современной мультикультурной ситуации. На наш взгляд, понятие «мультикультурность» выражает весьма специфические процессы социокультурной динамики, которая имеет собственные признаки, соответствующие атрибутивным свойствам культуры.

В содержательном отношении мультикультурность означает не только множественность культур, но активное взаимодействие культур, что, в частности, выражается в присутствии элементов других культур в конкретной культурной целостности. Диффузия культурных форм особенно четко просматривается в культурах приграничья. Поэтому анализ мультикультурности не должен быть сведен лишь к констатации множественности культур, представляющей, кстати, важную предпосылку более обстоятельного изучения конкретной культуры. На теоретическом уровне культурную плюральность следует рассматривать в коррелятивном отношении к понятию культуры. Совокупность динамических характеристик современной поликультурной ситуации и ее теоретического осмысления определяется нами как мультикультурализм В США изучение феномена поликультурности было развернуто после Второй мировой войны по инициативе военного ведомства, а также организаций, активно работающих на международном уровне. Такие исследования проистекали из практических, прежде всего политических потребностей, интересов и целей. В Западной Европе обращение к интеркультурным отношениям, как объекту анализа, было предпринято в конце 60-х - начале 70-х годов. Итальянский ученый, профессор М.Р. Руффино (M.R. Ruffino) определяет следующие факторы, побудившие к специальному изучению феномена мультикультурности: растущая миграция рабочей силы; возрастание масштабов и интенсификация мобильности и контактов в среде студенческой молодежи; потребность в разработках и осуществлении программ развития стран третьего мира; формирование разветвленной международной (интеркультурной) системы организаций и институтов. В Центральной Европе потребность в изучении интеркультурности явилась следствием развития полиэтнической структуры населения. Не последнюю роль в обращении к проблеме сыграли современные глобальные противоречия, формирование центра силы во главе с США. Разрешение противоречий нередко обретают формы национализма и террористических действий. Это усиливает ожидания более эффективных мер преодоления противоречий. В частности, должны измениться тональность и, главное, направленность интерпретаций межкультурного взаимодействия. Акцент должен быть поставлен на диалог и продуктивное взаимодействие на основе гуманитарных ценностей [См: L'apprentissage 1992, p. 32, 33 ]..

Соотнесенное с реальным культуротворческим процессом, такое понимание мультикультурности наполняется более глубоким категориальным содержанием. Исследователь стоит перед необходимостью выявления как внутренних, так и внешних аспектов динамической реалии культуры. Опираясь на этот принцип, аналитик может рассмотреть проявления мультикультурности в основных структурных элементах национальных, региональных и локальных культур, выделяемых по признаку универсальных, т.е. атрибутивных любой культуре, единиц. Выявление культурных корреляций (в частности, регионов) позволяет строить на их основе различные линии плодотворного обмена опытом и сотрудничества.

Процесс умножения культурных целостностей и связанная с ним тема диалога культур не обратили бы на себя активное внимание исследователей, если бы не затрагивали качественные изменения конкретных культур. Важным аспектом такого рассмотрения является проблема национально-культурной идентичности, рассматриваемая в контексте мультикультурности и межкультурных коммуникаций. Опираясь на атрибутивные признаки национальной культуры, исследователь может экстраполировать их на любую локальную или региональную культурную целостность. При этом структурное сходство культур может стать базой сотрудничества, а расхождения в структурах, как результат прежде всего исторического развития, могут стать импульсом к диалогу и продуктивному сотрудничеству. Такой подход не расходится с пониманием культуры как интеллектуальной системы, чутко реагирующей на внешние условия своего существования.

Второй подход к проблеме идентичности вполне оправданно связывают со способами деятельности и культурным поведением субъекта в семиотико-семантическом пространстве конкретной культуры. Процесс культурного позиционирования совокупного субъекта-носителя культуры рассматривается как важнейший аспект национально-культурной и региональной идентификации, с неизбежностью реагирующей на внешние, в т.ч. и мультикультурные, воздействия. Немецкий просветитель И.Г. Гердер в свое время сформулировал идею Volksgeist - «духа нации», в которой выразил опасение поглощения национальной культуры, основанной лишь на этно-территориальной общности.

Каждая культура имеет свое историческое оправдание в том, насколько она способна обеспечивать сохранение и воспроизводство общности как ее коллективного субъекта. Вне такого назначения данная культура лишена не только своей определенности, но и онтологического смысла, т.е. оснований собственной бытийственности как сложного и самобытного организма. В таком контексте внутренняя различенность развитой национальной культуры позволяет рассматривать ее в парадигме мультикультурного образования.

Здесь мы выделяем два актуальных ракурса анализа. Во-первых, культура народа выступает как внутри себя диверсифицированная целостность. Внутренне различение происходит на базе увеличения субкультурных, локальных и региональных образований при том понимании, что каждая из культур в функциональном плане призвана обеспечить сохранение своего субъекта (общности), предлагая ему определенные возможности для самовоспроизводства в пределах возможностей как конкретной культуры, так и в поле межкультурных контактов и взаимодействий (например, в культурах пограничья) В этой связи научный и практический интерес представляет выяснение влияния национальной культуры на различные субкультурные образования в ее пространстве. Для иллюстрации этой исследовательской интенции приведем один из возможных подходов. Д.- С. Мартэн (Парижский университет, директор Международного исследовательского центра) специально анализирует субкультурный интеракционизм в пространстве «народной культуры». По отношению к нему «народная культура» является: «пространством взаимодействия»; «относительно ограниченным полем взаимоотношений субкультурных идентичностей»; «моделью декодирования позиций и действий»; «общей и трансформирующей грамматикой социального действия» [Martin 1992, с. 75].. Культурная диверсификация снимается на уровне императива самосохранения и воспроизводства общности как совокупного субъекта. Во-вторых, в реальной социокультурной динамике национально-культурная целостность представляет собой пространство взаимодействия не только аутентичных, но и ассимилируемых инокультурных элементов. В среде ассимилированных субъектов такие экзистенциальные элементы, как обряды заключения брака, рождения и погребения, «умирают» в последнюю очередь. Это прослеживается на материале семиотических структур (сакральных текстов, символов, например), актуально функционирующих в культуре-реципиенте. Следовательно, всегда существует возможность активизации таких элементов, и это получает конкретное выражение в фестивалях пограничных культур. Не следует забывать, что мультикультурные процессы, несущие в себе глубинные экзистенциальные реликты культур происхождения субъектов, укоренившихся в «иной» культуре, могут создавать условия для потенциальной протестной активности субъектов относительно культуры титульной нации. При определенных условиях эта активность может принять, как свидетельствует опыт, агрессивные формы. Возникают негативные, разрушительные тенденции в межэтнических и национальных отношениях. Участники международных форумов отмечают возрастающую опасность усиления этноцентризма, расизма, ксенофобии, «агрессивного национализма». «Именно в таком контексте необходимо рассматривать феномен интеркультурности…с тем, чтобы противостоять синдрому агрессивного национализма, возникающему постоянно на востоке и на западе Европы» [Солозобов 2005]. Таким образом, складывается новый объект анализа.

Недавние выступления молодежи в Лондоне, еще ранее - в Париже указывают на непростой характер такой связи. Социальные вспышки энергии иммигрантов свидетельствуют о сложных внутрикультурных процессах в общей динамике мультикультурности. Достаточно сказать, что некоторые города-спутники французской столицы (например, Сен-Дени) в основном заселены мигрантами из афро-арабских стран. «В Британии проживает чуть ли не самая крупная в Европе мусульманская община, насчитывающая почти два миллиона человек. Например, население некогда исконно английского города Ланкастера сейчас на 55 процентов состоит из мусульман. Не случайно, что штаб-квартиры некоторых исламистских организаций стали перебираться из континентальных стран Европы в Великобританию. Теперь можно открыто назвать эту странную политику рискованной попыткой приручить террор, прикармливая офицеров джихада» [Солозобов 2005]. Сходные процессы наблюдаются в других западноевропейских странах.

Структурные различия внутри каждой культуры в идеале соответствуют решению основных задач целевого характера:

обеспечение сохранения культурной общности средствами культурного творчества и продуктивных обменов с носителями других культур;

Дальнейшее развитие стран в рамках интеграционных процессов существенно зависит от социальной направленности взаимодействия и сотрудничества субъектов - регионов, межрегиональных и межгосударственных образований. Очевидно, что в центре взаимодействия должна стоять проблема формирования реальных возможностей для физического и духовного развития и самореализации личности, ее социальная защищенность. Структуры и формы интеграции и сотрудничества обладают гуманистической ценностью в той мере, в какой они подчинены высшей цели обеспечения благоприятных условий для жизни и развития граждан. Можно утверждать, что принцип свободного развития человека, создание продуктивных условий для формирования, становления и совершенствования личности является основополагающим, во-первых, для функционирования интеграционных структур, во-вторых, для осуществления программ выхода на новый качественный уровень всех форм сотрудничества. Субъекты взаимодействия должны обратить внимание на гуманитарное содержание не только культурных обменов в узком смысле, но и экономических, научно-технических, политических и других контактов. Вне реализации такого принципа сотрудничество утрачивает человекотворческий смысл.

В этой связи особую актуальность приобретают разработки комплексных программ гуманитарного сотрудничества, на основе которой возможно:

- формирование проектов (функционально-целевых программ) по всем направлениям гуманитарного сотрудничества;

- создание региональных и межрегиональных программ в интересах развития зафиксированных в программе основных направлений сотрудничества;

- концентрация материальных, интеллектуальных, организационных и иных необходимых ресурсов на приоритетных направлениях (подобно тому, как это происходит в сотрудничестве России и Беларуси в сфере информационных технологий);

- сближение разделов законодательств, регулирующих социокультурную сферу в необходимых для реализации приоритетов программ рамках;

- выдвижение как внутренних, так и внешних скоординированных инициатив в гуманитарной сфере;

- реализация принципа комплексности программ мероприятий на системной основе (в том числе и на базе функциональных программ);

- координация, мониторинг, прогнозирование выполнения программ и исполнения разработанных на их основе целевых проектов;

- соблюдение солидарности, корпоративности и единства действий перед лицом внутренних и внешних угроз;

- формирование соответствующих организационных и институциональных структур как на постоянной, так и временной основах по принципу «под программу»;

Гуманитарное сотрудничество трудно представить без процессов унификации некоторых областей национальных законодательств, сближения национальных и региональных образовательных систем. В частности, в области развития образования не утратило своей актуальности формирование и содержательное наполнение единого образовательного пространства. Учитывая культурные различия между странами и регионами, а также наработанный советский положительный опыт, продуктивны следующие новые содержательные направления и организационные формы такого сотрудничества.

1. Постоянный и систематический обмен педагогическими кадрами, студентами, включая и изучающих культуру конкретной страны, региона. Этот процесс должен развиваться как параллельный, т.е. наряду с ориентацией на сотрудничество с восточно- и западноевропейскими странами, развитие региональных контактов на постсоветском пространстве, включая и регионы российско-белорусского пограничья, становится необходимым в не меньшей степени. Важно создать организационные, материально-финансовые и кадровые предпосылки для более интенсивного обмена в области образования с тем, чтобы скоординировать усилия специалистов на интеллектуально-творческом уровне, в особенности на приоритетных направлениях отбора содержания и методического сопровождения образовательного процесса.