Психотехника парадокса

Предполагается, что в контексте супругов либо семьи процесс усиления депрессии является циркулярным, а не линейным. Фельдман утверждает, что у обоих партнёров освобождаются комплементарные когнитивные схемы, что прокладывает начало повторяющемуся образу взаимного усиления.

Предположим, что «здоровый» супруг чувствует или же делает нечто, что вызывает у партнёра, склонного к депрессии, чрезмерную реакцию, выраженную рецидивом болезни. Лицо с депрессией в этом случае позволяет проявиться у своего партнёра покровительственному поведению и/ или поведению, внушающему всесилие, которое ещё больше углубляет у этого лица чувство собственного бессилия. Описанный цикл может начаться в любом месте и протекать различным образом. Самое важное здесь - это циркулярный характер процесса, в котором оба партнёра депрессируют самих себя. Самодепрессирование супруга с депрессией выявляется непосредственно. Он может отступить в лассивно-агрессивном стиле, демонстрировать явную враждебность либо провозглашать собственную независимость. В то время как его «здоровый» партнёр не испытывает осознанно негативных чувств в отношении самого себя. Он защищает себя от негативных мыслей относительно собственной персоны, играя роль спасителя. Если же у лица с депрессией наступает улучшение, его партнёр неосознанно пытается вызвать рецидив, который делает возможным функционирование его собственных защитных механизмов.

Вацлавик и Коин (1980) представляют случай депрессии, явившейся реакцией на инсульт. Они не предлагают универсальной стратегии лечения депрессии, а приводят описание наиболее парадоксальных интервенций, применённых в данном конкретном случае.

Случай касался 58-летнего образованного мужчины, который после второго инсульта погрузился в депрессию. Реакция семьи, и в особенности жены, заключалась в склонении его бороться с болезнью путём усиленных попыток отбросить печаль. Такой паттерн поведения, усиливающего депрессию, соответствует модели, предложенной Фельдманом (1976). Когда терапевт порекомендовал мужчине семейную терапию, пациент заявил, что это, возможно, оказалось бы полезным для его семьи, но только не для него. Поэтому сеансы проходили без его участия. Первой применённой стратегией было ограничение ожиданий членов семьи. Они должны были подумать об одном маленьком изменении в поведении отца, которое содействовало бы его возвращению к обычным занятиям, а затем помочь ему провести это изменение. Данная интервенция не вызвала ожидаемого результата, но представила полезную информацию об отношениях между носителем симптома и его женой.

На время сеанса терапевты попросили женщину начать помогать мужу совершенно иным образом. Они посоветовал ей совершать ошибки и производить впечатление неорганизованной личности. Женщина должна была так корить себя за то, что прибавляет мужу дополнительные проблемы, ещё более обесценивая саму себя. Данная стратегия была призвана переместить жену с позиции спасителя на позицию жертвы. Женщина должна была объявить мужу о собственной беспомощности, чтобы спровоцировать его принять роль спасителя. Интервенция частично оказалась эффективной. Желая помочь жене, муж стал больше делать для себя и для неё.

Третья интервенция (представленная на третьем сеансе) заключалась в простой парадоксальной директиве, обращённой к убеждению членов семьи в том, что они должны помочь отцу. Терапевты сказали им: «Вы должны применять метод поощрения через отталкивание, отбивание охоты. Например, всякий раз, когда муж начинает жаловаться на боль, жена должна, выражая чрезмерное сочувствие, уложить его в постель. Короче говоря, все заявления мужчины относительно собственных ограничений, черт и т.п. должны были преувеличиваться женой и другими членами семьи. Данная стратегия включала в себя элементы сдерживания и разделения позиции. Жена отбивала у мужа охоту к попыткам «делать больше», и кроме того одобряла и преувеличивала совершаемые им негативные атрибуции. Интервенция привела к дальнейшему улучшению - мужчина стал ещё более активен.

На последнем сеансе была усилена сдерживающая директива. Проведённое спустя три месяца контрольное исследование показало стойкое улучшение, которое продлилось вплоть до третьего инсульта. И что интересно, реакцией пациента на третий инсульт стала не депрессия, а возросшая решимость.

В разделе, посвящённом долгосрочной терапии, мы представили случай затяжной депрессии, иллюстрирующей ряд парадоксальных техник, оказывающихся полезными в лечении данного недуга. Однако часто мы имеем дело с пациентами, жалующимися на относительно слабое и кратковременное чувство печали или угнетения. Мы выявили, что в краткосрочном лечении хорошие результаты приносят несколько стратегий.

Во-первых, мы изменяем ярлык депрессии. Мы говорим: «Очень хорошо, что вы в состоянии наладить контакт с собственным чувством грусти. Это позволяет вам всецело познать самого себя. Совершенно ясно, что вы пребываете в угнетённом состоянии по причине X, Y или Z; если принять к сведению все обстоятельства, ваше настроение и так на удивление хорошее. Кроме того, благодаря своей депрессии вы можете узнать много нового о самом себе и о том, что вам следует изменить в своей жизни».

Во-вторых, мы говорим, что люди, как правило, не умеют переживать депрессию и склонны вести ненужную борьбу с угнетённым состоянием. Затем мы применяем планирование депрессии; приказываем пациенту ежедневно уделять определённое время переживанию меланхолии. Мы рекомендуем: «Прошу вас испытывать наиглубочайшую печаль и стараться ещё более углубить её; не сдерживайте себя и думайте о самых плохих вещах. Просим вас усилить собственную депрессию и переживать её на протяжении всего отведённого на это времени, даже если вы вынуждены будете заставлять себя делать это. Если в течение дня вы почувствуете угнетение, запомните причину этого состояния и сохраните свою грусть до очередной поры, отведённой на депрессию». Мы информируем пациента о том, что данное задание окажется для него болезненным, и что в течение нескольких первых дней он не ощутит на себе никаких положительных результатов. Условием наступления улучшения является систематическая реализация задания.

Следующий шаг призван сократить время, в течение которого пациент испытывает депрессию. Мы достигаем этого благодаря тому, что предписываемый нами период угнетения всегда несколько длиннее желаемого пациентом. Когда депрессия отступает или по крайней мере оказывается под контролем, мы совершаем парадоксальное предвидение (предвидим рецидив) и предупреждаем пациента о том, что в случае рецидива необходимо будет вновь применить планирование депрессии.

Планирование депрессии оказывается необыкновенно эффективной техникой. Во многих случаях дальнейшая работа над депрессией как таковой оказывается излишней. Однако иногда те рапевт должен оказать пациенту дополнительную помощь в модификации когнитивных схем и научить его награждать самого себя.

Парадоксальные интервенции при работе с детьми. Парадоксальное лечение детей в семейном контексте нельзя назвать чем-то новым (Сельвини-Палаццоли и др., 1974; Уикс и Л'Абат, 1978), но лишь сравнительно недавно был использован парадокс в работе с детьми за рамками семьи. Л'Абат и его студенты первыми начали исследовать пригодность парадокса в плане лечения маленьких пациентов закрытых отделений психиатрических лечебниц. Джесси и Л'Абат (1980) выдвигают тезис о том, что применение парадокса в отношении ребёнка, находящегося в закрытом отделении, может не только изменить поведение пациента но и модифицировать систему, в которой ежедневно находится ребёнок. Они указывают на то, что парадоксальные интервенции могут оказаться мощным орудием при работе с детьми, поскольку данные техники не требуют от пациента ни больших вербальных умений, ни способностей к инсайту, они дают сиюминутный результат и в особенности подходят лицам, склонным к сопротивлению. Джесси и Л'Абат приводят несколько принципов применения парадокса в работе с малолетними пациентами. Они утверждают, что данный метод не показан к применению в работе с детьми, страдающими сильными нарушениями, а также с умственно отсталыми детьми. Ребёнок должен нормально развиваться и быть в возрасте как минимум 5 лет. Парадокс следует представить доступным образом, пользуясь тем же языком, что и пациент. Джесси и Л'Абат отмечают, что злость, как реакция на парадоксальный рецепт, является хорошим предзнаменованием.

Если ребёнок имеет проблемы с поведением, Джесси и Л'Абат особо охотно используют стратегию, называемую «пари». Терапевт описывает неуместное поведение и бьётся об заклад, что оно и в дальнейшем будет иметь место, т.к. ребёнок не в состоянии совладать с ним. Если ребёнок перестаёт демонстрировать поведение, такого рода, он выигрывает пари. Если же он не сдержит себя и проиграет, он вынужден будет обучить терапевта своему поведению. А следовательно, когда ребёнок выигрывает, можно сделать вывод, что он обрёл контроль над своим, до этого неконтролируемым поведением. А в случае проигрыша он должен проанализировать своё поведение и осознанно воспроизвести его, чтобы обучить этому искусству терапевта.

Хотя дети, чьи случаи были описаны в статье Джесси и Л'Абата, не проходили курс лечения в семейном контексте, можно предположить, что применяемые техники опосредованно воздействовали также и на родителей пациентов.

Один из случаев касался 11-летнего мальчика который до того, как был госпитализирован, неоднократно осуждался судом для малолетних за кражу. Пациент крал как дома, так и вне дома. Его трофеями чаще всего становились устройства подобные тем, что производил его отец, который большую часть своего времени проводил на работе, в отличие от матери, на протяжении многих лет страдающей депрессией - она целыми днями сидела дома. В больнице мальчик наладил контакт с женским персоналом, и в то же время держался подальше от мужчин. Терапевт (Джесси) сказал ему, что он наконец придумал, как мальчик может дать ему знать о том, что он соскучился по его обществу. А именно, если бы пациент захотел поиграть с представителями мужского персонала, ему следовало украсть каталог оборудования, специально для него оставленный на столе в регистратуре. Кроме того мальчик узнал, что кража каталога будет содействовать встрече мужчин и женщин, работающих в больнице, у которых никогда не хватает времени на самих себя, и которые благодаря мальчику должны будут собраться, чтобы обсудить его поведение. Терапевт пожелал ему успехов в деле сближения персонала больницы. Реакцией мальчика на парадокс стало удивление, которое быстро переросло в злость. Он никогда не выполнил этого задания, и никогда больше не совершал краж. Вскоре после этого он вернулся в семью, освобождённый от поведения, которое явилось причиной его госпитализации. Определённые факты явно указывали на то, что изменилось также поведение родителей пациента.

Джесси, Юрковйц, Валки и Чиглински (1980) являются авторами статьи, представляющей собой развитие теоретических и практических трудов Л'Абата (1975,1976). В ней они утверждают, что позитивное переформулирование приносит детям большую пользу. Во-первых, стандартная система классификации болезней сосредоточивается на индивидуальной психопатологии, выделяя всё негативное и болезненное. Позитивное переформулирование переносит ударение на позитивные аспекты, тем самым изменяя способ восприятия самого себя носителем ярлыка, а также то, каким образом воспринимает его окружение (напр, другие дети больничного отделения или всей больницы). Во-вторых, ребёнок иногда воспринимает себя исключительно как «плохого» или как «сумасшедшего». Позитивное переформулирование даёт ему более сильное чувство контроля и внушает, что его поведение выполняет позитивную, полезную функцию. Это ведёт к росту самооценки пациента. В-третьих, позитивное переформулирование может вызвать полезные изменения в интеракциях, происходящих в диадах и триадах, особенно если дети и взрослые погружены в борьбу за власть.

Джесси и сотрудники (1980) сделали наблюдение, что наилучшие результаты приносит переформулирование на групповом уровне. Другими словами, максимальной эффективности мы достигаем тогда, когда данное сообщение доходит до всех членов группы ребёнка.

К примеру, переформулирование «ссоры» на «совершенствование» ораторских способностей не принесёт никакого результата. В то время как информирование всех членов группы о том, что они «ссорятся лишь с теми, с кем им хотелось бы сблизиться», должно подействовать. Идея вовлечения всей группы или контекста схожа с системной моделью подключения к терапии всех лиц, связанных с проблемой.

Джесси и сотрудники (1980) выдвигают тезис о том, что ребёнок младше пяти лет скорее всего не отреагирует на парадоксальную интервенцию. Данная гипотеза вытекает из когнитивной перспективы и перспективы развития. Джесси "и сотрудники предполагают, что восприимчивость к интервенции требует наличия умения оперативно мыслить, поскольку переформулирование происходит на уровне метадействительности. Короче говоря, ребёнок должен быть способен а) отличать классы либо понятийные единства от их конкретных элементов или частей и б) изменять критерий классификации объектов (либо поведения) в ходе анализа одного и того же элемента класса» (стр. 14).

Джесси и сотрудники, однако, считают, что возрастные ограничения касаются исключительно оперирования понятийным контекстом. Они утверждают, что позитивную переформулировку можно использовать для изменения эмоционального контекста - и, как следствие этого, для изменения поведения - в работе с детьми младше пяти лет.

Шутливое и дружеское переформулирование детских приступов злости может изменить эмоциональный контекст этого поведения и вовсе исключить его. Проблема возраста нуждается в дальнейших тщательных клинических и эмпирических исследованиях; следует выяснить, какие парадоксы оказываются наиболее эффективными для отдельных возрастных групп или же стадий когнитивного развития. Случаи, описанные Джесси и коллегами, позволяют сделать вывод, что уже на девятом году жизни дети хорошо реагируют на большинство известных техник.

Пригодность парадокса в работе с детьми, находящимися в психиатрических клиниках, сигнализирует о новом применении парадоксальных интервенций. В закрытых отделениях данные методы применяются крайне редко, и до сих пор при этом не использовался какой бы то ни было систематизированный подход. Бергман (1980) представляет многочисленные примеры работы с использованием парадокса в центрах для умственно отсталых.

Эффективными оказались различные техники, такие как парадоксальные рецепты, переформулирование, сдерживание от изменения, предписание ритуала. Бергман утверждает, что 90% интервенций закончилось успехом.

Авторы упомянутых трудов заявляют, что применение парадоксальных интервенций не ограничивается индивидуальной, семейной или брачной терапией. Мы только сейчас начинаем учиться, как и когда следует использовать парадокс в различных контекстах и с отдельно взятыми типами пациентов. Совершённые ранее открытия убеждают нас в необходимости проведения интенсивных клинических исследований, которые в дальнейшем потребуют эмпирического подтверждения.

9. ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ПИСЬМА

Письменная коммуникация не является чем-то новым для психотерапии (Пирсон, 1965). Альберт Эллис (1965) случайно открыл, что, когда воспаление гортани не позволяло ему словесно передавать интерпретации, и он вынужден был обратиться к письму, пациенты значительно быстрее добивались успеха. Кроме того он указал, что терапия в письменной форме исключает влияние присутствия терапевта, что позволяет провести более достоверную проверку эффективности психотерапевтических техник.

Бартон (1965) также анализировал преимущества и недостатки письменной коммуникации в терапии. К опасностям, связанным с такой формой коммуникации, он относил возможность: а) разделения, т.е. перемещения поля внимания за рамки интеракции «терапевт-пациент»; б) слишком сильного акцента на когнитивный аспект ценой эмоционального; в) механического применения; г) злоупотребления данной формой терапевтом, желающим избежать непосредственной конфронтации; д) использования этой формы пациентом, желающим избежать проявления вовне и остановиться на интроспекции. Размышляя о преимуществах письменной коммуникации, Бартон заявил, что она может: а) представлять собой творческий акт и катарзис (если автором письма является пациент); б) предоставить данные для анализа содержания; в) в большей степени учитывать контекстуальные факторы; г) сократить время лечения; д) оказаться полезной в ситуациях неожиданной угрозы.

Сельвини-Палаццоли и сотрудники (1978а) относятся к наиболее значительным приверженцам использования парадоксальных сообщений в письменной форме. Они применяют парадоксальные письма в семейной терапии. Их отчёты показывают, что в этой области они достигают больших успехов, хотя эти заявления не подкрепляются никакими эмпирическими доказательствами.

На протяжении нескольких лет под руководством Л'Абата в Центре исследований семьи при университете штата Джорджия проводятся исследования терапевтической эффективности как не парадоксальных (линейных), так и парадоксальных писем. Адресатами парадоксальных писем являются индивидуальные пациенты (дети и взрослые), супружеские пары и семьи. Хотя большинство полученных данных взято из клинических наблюдений и основывается на предварительных оценках (как у Палаццоли), были проведены также и эмпирические исследования. Наша работа в данной области будет представлена в 11 разделе.

Наш интерес к терапии, представленной в письменной форме, имеет несколько причин. Во-первых, всё, что стоит запомнить, стоит также записать. Словесно переданное сообщение можно забыть, подавить, проигнорировать, неверно понять, приглушить или же каким-либо иным способом умалить и спихнуть за пределы сознания. Во-вторых, письмо представляет собой неизменную запись, которую можно многократно перечитывать. Каждому терапевту известно, что пациент должен многократно прослушать одно и то же утверждение, прежде чем оно окажет на него какое-либо влияние. Если мы запишем какое-нибудь сообщение и в рамках рецепта посоветуем пациенту регулярно перечитывать его, всё это может содействовать повышению эффективности терапии. И, наконец, письмо является альтернативной формой терапевтической интервенции. Словесные методы пользуются всеобщим признанием. Однако вербальная коммуникация является лишь одним из способов общения. По-правде говоря, для взрослых людей письмо является основой чуть ли не всех серьёзных действий. Из этого можно сделать вывод, что письменные сообщения более привязывают к себе, нежели вербальные. Психологическое воздействие письменного сообщения, возможно, оказывается более сильным, нежели влияние вербального высказывания. В определённых ситуациях письменные сообщения оказываются особенно полезными. Если вербальное заявление не возымело никакого результата, можно попробовать действенность его письменной формы. В нашей практике мы часто пользуемся письменными сообщениями, когда пытаемся избавиться от тупиковой ситуации и разрушить повторяющиеся, деструктивные паттерны. Письменные обращения показаны в том случае, если пациенты склонны к переводу внутрь, опровержению либо избеганию важных проблем. Написанное слово иногда помогает определить неясные либо двусмысленные вопросы. Кроме того, письменная форма может придать более безличный тон высказываниям относительно проблем, пробуждающих у пациентов чрезмерные эмоции.

Предметом наших исследований являются как линейные письма, так и парадоксальные (Вагнер, Уикс и Л'Абат. 1980). Читателю будет легче понять, что мы называем парадоксальным письмом, если вначале нами будет охарактеризовано письмо линейное. Стиль линейных сообщений прост и понятен. Они предоставляют пациенту непосредственно возвратную информацию, напоминающую вербальную возвратную информацию в виде инсайтов, интерпретаций или конфронтации. Ниже приводится письмо, являющееся примером линейного сообщения, адресованного супругам.

Линейное письмо

Дорогие _________!

Мне было очень приятно с вами работать и я действительно успел полюбить вас. У нас обоих прекрасное чувство юмора, и каждый из вас обращает внимание на то, что делает и чувствует его партнёр. Как мне кажется, вы оба работаете над достижением эффективного взаимопонимания. Однако у меня создалось впечатление, что временами вы сосредотачиваетесь на финансовых проблемах, чтобы избежать более щекотливых вопросов. Когда вы начинаете предъявлять взаимные обвинения или обижаться друг на друга и избегаете разговоров об истинных причинах ваших проблем, процесс взаимопонимания и развитие вашего союза тормозятся. То, что один из вас ранит чувства другого, вовсе не означает, что партнёр должен отплатить ему тем же.

Хотя, похоже, вам и не безразличен ваш союз, вы склонны убегать от супружеских обязанностей к своим друзьям. Если ваши друзья становятся для вас важнее вашего брака, то контакты с ними начинают угрожать вашему союзу. Думаю, вам следует принять решение: продолжать ли вам оставаться супругами или же жить каждому своей жизнью. С уважением.

Охарактеризовать парадоксальные письма значительно труднее, нежели письма линейные. В лучшем случае мы можем привести лишь общие принципы конструирования таких сообщений. Многие годы практики представляли нам возможность испробовать различные варианты и постепенно у нас оформилось собственное мнение относительно наиболее эффективной формулы письма.

Разработка парадоксального письма требует дополнительного времени и усилий. Планирование, написание и корректировка даже короткого письма может занять час времени. Письменная форма требует от терапевта тщательного продумывания интервенции. Она помогает ему дистанцироваться, в ходе сеанса добиться этого было бы гораздо труднее. Письменная интервенция должна представлять собой самостоятельное целое. Следует сосредоточиться на конкретном поведении, требующем изменения, а затем чётко сформулировать интервенцию, которая вызовет данное изменение. Письмо можно написать и вручить пациенту сразу же после сеанса. Но в этом есть и свои минусы - пациент должен ожидать, когда письмо будет готово, а терапевт работает под давлением, стараясь как можно быстрее сформулировать интервенцию. Письма, написанные в таких условиях, могут быть менее точны; в то время как преимуществом этого подхода является возможность лично вручить пациенту (либо пациентам) написанное сообщение и пронаблюдать за его (их) реакцией. Однако иногда то, что было представлено нами как преимущество, приносит ущерб. Пациент может попытаться свести на нет двойную связку, вызванную парадоксальным сообщением. Чтобы избежать этого, после прочтения либо вручения письма следует сразу же закончить сеанс.

Мы рекомендуем писать письма после окончания сеанса и высылать их пациентам на следующий день. Такая процедура предоставляет терапевту много времени для выбора соответствующей интервенции.

Обычно мы убеждаемся в том, что хорошее письмо должно «дозреть». На следующий день после сеанса можно ещё раз отшлифовать определённые детали. Иногда промедление позволяет нам взглянуть на проблему с иной перспективы и склоняет нас заново сформулировать интервенцию. Специфика работы с использованием парадоксальных писем вынуждает нас ограничить количество пациентов. Приготовление письменного сообщения занимает много времени и требует таких умственных усилий, что терапевт в состоянии вести одновременно лишь несколько случаев.

Большое значение имеет объём письма, высланного пациенту. Мы советуем терапевту быть лаконичным - объём письма не должен превышать одной страницы, а его содержание следует ограничить двумя-тремя пунктами. Написание более пространных текстов либо текстов, затрагивающих большое количество вопросов, не лишено определённого риска. Такие письма выдают дезориентацию терапевта, а также, похоже, дезориентируют и пациента. Сообщение должно быть кратким и сжатым.

В ходе написания каждого письма следует принимать во внимание ясность текста. Он должен быть сформулирован таким образом, чтобы пациент смог понять каждое слово. Часто мы забываем о том, что у многих пациентов возникают проблемы с пониманием написанного текста, даже если их словарный запас достаточно богат. Терапевт должен максимально приспособиться к возможностям пациента.

В парадоксальном письме мы можем ограничиться лишь одним методом или же - можем использовать комбинацию нескольких техник. Здесь мы отправляем читателя к представленным нами общим принципам применения парадоксальных интервенций, а также к описанным техникам. Сами мы успешно использовали в письмах все известные методы. Как уже говорилось, наиболее универсальным и клинически эффективным оказалось соединение в письме трёх техник: позитивного значения, переформулирования (или смены ярлыка), а также сдерживания.

Терапевт должен следить за тем, чтобы его директивы не звучали оценивающе либо осуждающе. Следует избегать поучения. Требования должны носить парадоксальный характер, т.е. ставить пациента в ситуацию двойной связки. Короче говоря, лицо, подвергаемое терапии, должно получить инструкцию не изменять того, что оно хочет изменить. Изысканность парадоксальной стратегии заключается в том, что пациент сам находит решение - никто не подсовывает ему готовых ответов.

Практически все парадоксальные письма производят впечатление загадочных, неясных, бессмысленных, запутанных или же поражающих воображение сообщений. Они редко воспринимаются как простые и понятные. Неясность письма содействует большей увлечённости пациента, т.к. лицо или же семья, получающая сообщение, должны работать над расшифровкой его значения.

Парадоксальные письма применяются нами в различных ситуациях. Некоторым пациентам мы начинаем писать письма уже после первого сеанса. Поступаем мы так тогда, когда у нас есть все основания полагать, что пациент будет оказывать сопротивление, либо когда сопротивление или реактанс уже демонстрировались на первом сеансе. В других случаях парадоксальные письма мы начинаем высылать после вступительного диагностического периода, если применённые в то время линейные интервенции оказались неэффективными. Создаётся впечатление, что к технике письменного парадоксального сообщения следует обращаться в последнюю очередь. Если не оправдали себя линейные стратеги, а позднее и вербальные парадоксальные интервенции, без сомнения, следует призвать на помощь парадоксальное письмо.

Письменное сообщение может представлять собой одноразовую интервенцию, но в нашей практике мы чаще всего применяем процедуру, заключающуюся в систематической отправке писем вплоть до того момента, когда наступит важное изменение.

Некоторые, однако, обращаются к этой технике лишь тогда, когда хотят ликвидировать застой, либо подчеркнуть значение данного изменения. В этом случае письмо не только выполняет все перечисленные выше функции, но и привносит в терапию эффект встряски. Пациенты не ожидают от терапевтов письменных сообщений - за исключением разве что счетов.

Часть написанных нами писем мы адресовали супругам, которые не подвергались терапии, а принимали участие в программах развития партнёрства, проводимых Л'Абатом и его командой (1975; Л'Абат, 1977а). Данные программы предназначены для функциональных и дисфункциональных супружеских пар, желающих улучшить качество своего союза. Они не призваны решать конкретные проблемы, а представляют собой общие, проводимые строго по учебнику структурированные упражнения, не требующие от терапевтов серьёзной подготовки и большого стажа работы. Как правило, два терапевта, мужчина и женщина, работают с супругами на протяжении восьми, недель. В программу входит вводный или диагностический структурированный сеанс, шесть одночасовых сеансов (с интервалом в одну неделю), а также сеанс, подводящий итоги (follow-up session).

Ниже будут представлены три случая, иллюстрирующие применение парадоксальных писем в контексте развития партнёрства. Все три пары принимали участие в программе, организованной Центром Исследований Семьи при Университете штата Джорджия. Супруги знали о том, что участвуют в исследовательской программе, и были проинформированы об отправке им письма после окончания четвёртого сеанса.

Каждый сеанс был детально документирован, что позволяло тщательно следить за процессом изменения. Программа развития партнёрства чаще всего влекла за собой изменение первой ступени, происходящие довольно-таки медленно. В то время как изменение, вызванное парадоксальным письмом, как правило, происходит быстро и отличается радикальностью. Благодаря записям о ходе всего процесса мы смогли сделать вывод, что письма вызвали желаемый результат.

Случай 1

Когда 24-летний Билл и 22-летняя Джанет обратились в Центр Исследований Семьи, чтобы принять участие в программе развития партнёрства, их совместная семейная жизнь насчитывала три года. Ранее Билл возглавлял небольшую фирму, но впоследствии он продал её, чтобы начать обучение. Его жена имела техническое образование и работала по специальности. Билл не планировал вернуться к учёбе, но, в конце концов, поддался уговорам Джанет. Ему казалось, что жена вынуждает его закрыть фирму и поступить в учебное заведение. Джанет содержала и себя, и мужа, работая по 60 часов в неделю и старательно планируя расходы.

Джанет вышла за Билла в 19 лет. Её отец был алкоголиком. Девушку ничто не связывало с семьёй и, по её же словам, она никогда не получала от родителей каких бы то ни было доказательств любви. У неё с отцом часто возникали серьёзные ссоры. Замужество позволило Джанет убежать из ненавистной ей семьи. После её ухода из дому родители развелись, а отец перестал пить. В семье Билла царила доброжелательная атмосфера, хотя его отец также был алкоголиком. Билл рассказывал, что особенно прочной является его связь с матерью, которой он звонил по нескольку раз в неделю.

Билл и Джанет решились принять участие в Программе Развития Умений Разрешать Конфликты. Участники этой программы учатся уменьшать количество ссор и проводить конструктивные споры. Супруги заявили, что ссоры являются их главной проблемой. Они желали уменьшить их количество и научиться ценить друг друга, смириться с тем, что иногда их мнение различаются, а также избавиться от стереотипа, исходя из которого, Джанет всегда была права, а Билл неизменно ошибался.

В ходе трёх первых сеансов можно было пронаблюдать несколько паттернов поведения. Ссору начинала преимущественно жена, а муж уходил от ссор. Джанет представляла агрессивную сторону. Она разжигала ссору с убеждением в том, что её атака совершенно обоснована, и что правда на её стороне. Женщина отдавала себе отчёт в том, что она манипулирует мужем. Ей хотелось контролировать его поведение и всё решать за него. Она стремилась также заставить его хоть как-то отреагировать на её действия. В ответ на всё это Билл применял интеллектуализацию, после чего выходил из ситуации. Одним из его способов избегать ссор были звонки к матери. Джанет и без этого переживала сильный стресс из-за отношений мужа и его матери, поскольку считала, что свекровь постоянно присутствует в их жизни. Когда Билл звонил матери, его жена чувствовала себя нелюбимой, к тому же она переживала неописуемую ярость. Ссоры между супругами и триангуляция Триангуляция заключается во включении в конфликты, существующие между двумя лицами, третьего лица. Это должно привести к сокрытию либо размыванию границ конфликта. (Прим. ред.)" с подключением матери Билла довели до того, что партнёры начали всё более отдаляться друг от друга.

Джанет обижалась на мужа за его связь с матерью. Она также опасалась, что, если так и дальше пойдёт, она с течением времени уподобится своему отцу, которого считала воплощением враждебности и гнева. В то же время Билл старался избегать Джанет. Он уже не мог выносить её постоянных нападок и всё более отдалялся от жены, пытаясь защитить себя и свой брак.

После окончания четвёртого сеанса партнёры получили письмо следующего содержания:

Дорогие Билл и Джанет!

В этом письме мы хотим затронуть все проблемы, обнаруженные нами в ходе наших встреч. Эти проблемы выходят за рамки процесса развития партнёрства. Мы обращаемся к вам письменно, так как то, что мы заметили, слишком важно, и мы не можем позволить себе остановиться лишь на устном упоминании. Если наши наблюдения будут выражены в письменной форме, все нам будет легче их проанализировать.

(Это стандартный абзац, начинающий письма к участникам программы развития партнёрства).

Нас радует то, что вы умеете использовать конфликты для создания крепких уз, и одновременно с этим каждый из вас сохраняет благодаря этой борьбе собственную индивидуальность. Весьма похвально, что вы не равнодушны друг к другу, что доказывают ваши ссоры.

(Ссоры получают несколько позитивных значений. Возникает вопрос: «Почему партнёры вынуждены использовать ссоры для достижения близости, сохранения индивидуальности и выражения чувств»?).

Нам бы хотелось подсказать вам, каким образом можно ещё более сблизиться друг с другом благодаря ссорам. Когда в следующий раз один из вас почувствует себя нелюбимым и захочет обратить на себя внимание, пусть он не говорит об этом партнёру, а устроит вместо этого крупный скандал. Когда второй из вас почувствует, что ссора слишком сильно сблизила вас друг с другом, пусть он выйдет из разговора и закроется в своей скорлупе, употребив рациональные и логичные аргументы, либо покинув помещение.

(Трансакционный рецепт - предписан паттерн ссор).

Мы задумываемся над тем, в состоянии ли вы объединиться. До тех пор, пока каждый из вас будет продолжать настаивать на том, что он прав, вы оба будете доказывать друг другу ошибочность взглядов своего партнёра, а это исключает единство, которое станет возможным лишь тогда, когда вы откажетесь от споров относительно того, кто прав, а кто виноват. Достаточно ли у вас сил для того, чтобы сплотиться?

(Линейное сообщение, законченное вызовом. Сила определяется как способность объединиться).

Нам было приятно работать с вами; мы по достоинству оценили ваши усилия и ваше активное участие в сеансах.

(Линейное, на первый взгляд, сообщение со скрытой позитивной конотацией. Партнёры в ходе сеансов часто спорили. Их ссоры интерпретированы как заинтересованность, т.е. нечто позитивное).

С уважением.

Стандартная процедура требовала, чтобы на последующих сеансах не затрагивалась тема письма, разве что супруги сами изъявляли желание коснуться этого вопроса. Данный принцип был призван избежать уничтожения связки, вызванной парадоксальным сообщением. Согласно инструкции, если бы партнёры захотели поговорить о письме, терапевты должны были бы повторять содержание сообщения и давать уклончивые ответы. Специалистам также советовалось информировать участников программы о том, что всё будет детально объяснено на заключительном сеансе.

Билл и Джанет не упомянули о письме ни на одном последующем сеансе. Однако терапевты отметили определённые изменения. У них создалось впечатление, что взаимоотношения супругов изменились: они сблизились друг с другом, стали более открытыми, чаще шутили. Их скованность стала куда-то исчезать. Наиболее значительное изменение заключалось в том, что с момента вручения письма между партнёрами не произошло ни одной ссоры. В то время как ранее своё совместное существование они отмечали по крайней мере одним крупным скандалом в неделю.

Ещё в ходе терапии Билл решился устроиться на работу на полставки. На шестой сессии по этой причине между супругами разгорелась ссора. Однако Билл уступать не стал. Он вёл себя решительно и использовал модель честной борьбы, которой оба партнёра обучались на предыдущих встречах.

В ходе заключительного сеанса терапевты спросили у супругов, какой была их реакция на письмо, и принесло ли им участие в программе развития партнёрства какую-нибудь пользу. Джанет назвала письмо «фальшивым», а Билл и вовсе не знал, что о нём думать. Они оба согласились с тем, что ссоры между ними стали явлением редким, и что они сблизились друг с другом. Джанет призналась в том, что она прекратила свои нападки на семью Билла.

Случай 2

31 -летний Фрэнк и 32-летняя Сюзан приняли участие в нашей программе развития партнёрства как супруги с 13-летним стажем. Их единственной дочери в ту пору исполнилось 7 лет. У Фрэнка была хорошая работа, а Сюзан училась. Фрэнк был старшим братом в семье. Он происходил из бедной семьи, а его отец был алкоголиком. В возрасте 14 лет Фрэнк убежал из дому, но спустя 3 года вернулся под родной- кров. Он утверждал, что его семья состоит из одних неудачников. Сам он не закончил обучения в неполной средней школе. Его родители в конце концов развелись, и Фрэнк чувствовал себя обязанным помогать своим братьям и сестрам (всего в семье было семеро детей).

Семья Сюзан во многих отношениях была противоположностью семьи Фрэнка. Её родители были богаты и всю свою заботу и внимание посвящали дочери.

Ей не разрешалось заниматься нормальной деятельностью, соответствующей её очередным этапам развития. Сюзан была «папиной дочкой», и отец был против её замужества.

Вскоре после свадьбы супруги на протяжении определённого времени обучались в одном церковном учреждении и в этот период жили порознь.

Партнёры назвали две главные проблемы, существующие в их союзе. Первой из них была несамостоятельность Сюзан. Фрэнк жаловался, что его жена целиком и полностью зависит от него. У него было такое впечатление, что его партнёрша судорожно вцепилась в его шею и не позволяет ему свободно дышать. Сюзан признавалась в том, что она недостаточно самостоятельна, и хотела изменить такое положение. Другая проблема супругов касалась выражения чувств. Сюзан обижалась на своего мужа за то, что он никогда не выражает своих чувств. Ей не хватало знаков любви и нежности с его стороны. Кроме того, она сама не умеет выражать злости. Свои чувства женщина выражала через плач либо через проявления любви к партнёру. Сюзан была уверена в том, что выплесни она свой гнев наружу - и муж навсегда покинет её. Фрэнк также не мог выразить своей злости. В прошлом ему довелось выплеснуть гнев на нескольких членов своей семьи, которые вскоре после этого в связи с трагическим стечением обстоятельств умерли; поэтому злость у него ассоциировалась со смертью. Поскольку ни один из супругов не умел справляться с чувством злости, в их браке действовало железное правило, запрещающее ссоры. Даже если они оба были сильно разгневаны, им следовало отрицать этот факт и притворяться, будто они уже помирились ещё до того, как легли спать.

Партнёров больше всего беспокоило отсутствие равновесия в браке, что и склонило их выбрать Программу Развития Равенства в Браке (Л'Абат и др., 1975). Им обоим хотелось, чтобы Сюзан стала более самостоятельной.

Сюзан и Фрэнк представляли собой классическую пару типа «родитель и ребёнок». Жена целиком приняла подчинённую позицию, накладывая тем самым на мужа обязанность заботиться о ней. Хотя и создавалось впечатление, что Сюзан совершенно беспомощна, тем не менее она использовала своё положение для манипулирования некоторыми аспектами своего супружества или же для взятия его под свой контроль. Демонстрируя бессилие, женщина накладывала на мужа обязанность подтверждать свою заботу по тому же принципу, по какому узник может надеяться на заботу со стороны своего господина. Отношения между супругами были очень напряжёнными. Разделение ролей уже настолько закрепилось, что проведение изменения, которого оба так желали, потребовало бы более развёрнутой формы интервенции. Поскольку с партнёрами нами был заключён лишь кратковременный контракт, вытекающий из нашей программы, мы не решились применить рецепт, который вызвал бы более значительную дестабилизацию системы. Содержание врученного им письма было следующим:

Дорогие Фрэнк и Сюзан!

В данном письме мы хотим затронуть все проблемы выявленные в ходе наших встреч. Мы обращаемся к вам письменно, поскольку то, что мы заметили, слишком важно для того, чтобы остановиться лишь на устном обсуждении. Если наши наблюдения будут записаны, всем нам будет легче их проанализировать.

(Стандартный вступительный абзац).

Можете поздравить себя - редко удаётся встретить пару, в которой бы царило такое взаимопонимание. Нам кажется, что каждый из вас может без слов понять чувства партнёра. Очевидно, что вы должны очень много думать об этом. Мы полагаем, что благодаря этому рефлексивному пониманию вам удаётся сохранить соединяющую вас эмпатическую связь.

(Позитивным значением наделено правило, запрещающее борьбу. Правило определяется как взаимопонимание и идеальное взаимоощущение. Супруги тщательно контролируют собственные чувства. Они понимают, что им обоим следует избегать ссор, чтобы защищать друг друга и свой брак).

Нам импонирует то, что каждый из вас наделён такой большой властью в браке. Мы советуем вам и в дальнейшем использовать своё могущественное влияние. Однако, чтобы не нарушать установленного вами разделения ролей, один из вас должен продолжать отрицать наличие у себя возможности вести контроль (хотя он и пользуется ею постоянно); в то время как другой должен притворяться беспомощным. Старайтесь любой ценой поддерживать существующее сотрудничество, сохраняя нынешнее разделение ролей.

(Предписаны правила, действующие в браке. Письмо указывает на то, что оба партнёра располагают властью; в нём описывается, каким образом они используют эту власть, чтобы защищать свой союз).

Вы произвели на нас впечатление сердечных, интеллигентных и заботливых людей. И мы надеемся, что наше сотрудничество будет продолжено.

(Позитивное высказывание завершает письмо). С уважением.

В ходе очередных сеансов Сюзан и Фрэнк не затрагивали темы письма. Во время подведения итогов они перечислили несколько небольших изменений, которые были ими замечены и подтверждены. Сюзан заявила, что теперь она демонстрирует большую решительность в отношении Фрэнка. Пациентка призналась в том, что стала более непосредственной и открытой. Она почувствовала себя самостоятельной. В свою очередь Фрэнк заявил, что стал более нежен с женой и начал делиться с ней своими эмоциями. Супруги в один голос заявили, что Сюзан добилась больших успехов, и что они оба сейчас в большей мере довольны своим союзом.

В этом случае непосредственной реакции на письмо не было. Не было отмечено никаких резких или же неожиданных изменений. Поэтому трудно оценить влияние самого письма на поведение участников программы.

Случай 3

Джо и Салли было по 32 года и они полгода состояли а браке на тот момент, когда ими было решено принять участие в программе развития партнёрства. У Салли это был второй брак; впервые она вышла замуж в 19 лет и прожила со своим первым мужем 11 лет. После развода с ней остались две несовершеннолетние дочери. За плечами у Джо тоже был неудачный брак.

Партнёры стремились усовершенствовать свои способности к взаимопониманию. Они также признались в том, что хотели бы сохранить связывающую их романтическую любовь, и пришли к выводу, что лучшим для них будет участие в Программе Развития Переговоров в Браке (Л'Абат и др., 1975), в которой акцент ставится на умении общаться.

Терапевты считали, что данная пара переживает своего рода затянувшийся медовый месяц. Супруги отрицали существование каких бы то ни было проблем или разногласий. Они сосредотачивались исключительно на совместно проведённых чудесных мгновениях. Их брак напоминал скорее серию свиданий, нежели постоянный союз. Больше всего поражало то, каким образом партнёры определяли свои роли. Они воспринимали себя скорее как любовников, а не как супругов. И муж, и жена утверждали, что они постоянно обсуждают своё положение. Супруги намеревались оставаться вместе до тех пор, пока присутствие партнёра не перестанет вызывать в каждом из них приятное возбуждения. Они поклялись расстаться сразу же, как только ситуация изменится. В их союзе не существовало долгосрочных целей, а супруги отрицали наличие каких бы то ни было ожиданий в отношении друг друга. Оба они подчёркивали свою потребность в индивидуальном развитии. По их мнению, так попросту сложилось, что они оказались очень похожими друг на друга. Супруги выражали также убеждённость в том, что, прими они какие-нибудь взаимные обязательства - и каждый утратит частичку себя.

Мы выдвинули свою гипотезу: по нашему мнению, Джо и Салли старались оградить себя от чувства обиды и поражения, пережитых ими в их предыдущих браках. Они старались избегать разговоров о страдании и конфликтах.

Партнёры отказывались от близости (которая помимо всего прочего означала способность разделять страдания другого), а также от принятия супружеских и родительских обязанностей.

Партнёры получили письмо следующего содержания:

Дорогие Джо и Салли!

В данном письме мы хотим затронуть все проблемы, которые были отмечены нами в ходе наших встреч и которые выходят за рамки процесса развития партнёрства. Мы письменно обращаемся к вам, т.к. отмеченное нами слишком важно для того, чтобы остановиться лишь на устном обсуждении. Если наши наблюдения будут представлены в письменной форме, всем нам будет легче проанализировать их.

(Стандартный вступительный абзац).

Несколько недель совместной работы, позволило нам убедиться в том, что вы являетесь заботливыми, чувствительными, жаждущими любви людьми, вкладывающими большие усилия в работу над своим союзом. Мы ценим вашу искренность, открытость и красноречие.

(Линейное высказывание на тему позитивных аспектов союза).

Мы с восхищением наблюдаем, как вы взаимно поддерживаете своё развитие как любовников, помимо того, что вы являетесь супругами и семьёй (а). Не переставайте заботится об индивидуальности и развитии своего партнёра; не спешите с созданием нового, интегрированного союза, а также с разделением обязанностей супругов и родителей (б).

а)Позитивная конотация на тему поддержки. Затрагивается вопрос о том, что партнёры оказывают взаимную поддержку друг другу как любовники, но не умеют делать этого как супруги.

б)Сдерживающее высказывание. Партнёры получают инструкцию «не спешить» с принятием ролей супругов и т.п.).

Как вы думаете, могла ли бы ваша забота о развитии партнёра превратиться в привязанность к семье и браку?

(Вопрос, содержащий переформулировку. Он внушает, что преобразование является элементом брака).

Мы благодарим вас за участие в нашей программе - работа с вами оказалась для нас очень приятной.

(Резюмирующая фраза).

С уважением.

В ходе последующих сеансов терапевты сделали несколько новых наблюдений. Супруги производили впечатление подавленных и раздражённых партнёров. Салли жаловалась на чрезмерное количество обязанностей и требовала, чтобы Джо почувствовал себя целиком и полностью ответственным за её дочерей. У неё появились сомнения относительно уверенности в том, что она была готова всё разделить с мужем. Женщину беспокоило, что её партнёр будет оказывать на неё слишком сильное влияние. Джо также начал сомневаться в своей преданности их союзу. Он говорил о своих опасениях, связанных с будущим союза и с принятием ответственности за детей.

В этом случае непосредственным результатом письма явилось уточнение существующих между супругами недомолвок. В ходе очередных сеансов были выявлены все проблемы, избегаемые до сих пор партнёрами при разговорах об их браке. На дополнительном сеансе партнёры заявили, что полученное письмо им понравилось, хотя они и не до конца поняли его. К сказанному они добавили, что письмо ими долго обсуждалось. Конфликт между сохранением индивидуальности и жизнью в браке продолжал иметь для них большое значение. Они решили, что для них важнее собственная индивидуальность. Партнёры подтвердили своё существовавшее до сих пор мнение о том, что изменение характера их союза скорее всего приведёт к его распаду.

Как нам кажется, влияние письма на супругов было большим, но, к сожалению, кратковременным. На какое-то время оно помогло им противостоять серьёзным супружеским проблемам. Однако в конечном итоге партнёры вернулись к своей первоначальной позиции, подчёркивая необходимость сохранения индивидуальности. Данный случай доказывает, насколько важно продолжать работу после совершения изменения.

Если бы супруги участвовали в терапии, а не в структурированной программе, проблемы, затронутые ими после получения письма, должны были бы стать предметом непосредственной интервенции. А чтобы достичь лучшего результата в рамках программы развития партнёрства, возможно, следовало бы увеличить количество писем.

Техники, применяемые в парадоксальных письмах. В дисфункциональных семьях часто повторяются определённые паттерны и проблемы. Существуют различные методы, позволяющие с ними справиться, а одним из них является применение письменного парадокса. Ниже мы представляем несколько писем, иллюстрирующих парадоксальные стратегии, пригодные для работы с наиболее распространёнными дисфункциональными паттернами. Каждое из приведённых письменных сообщений было обращено к семье.

Позитивное переформулирование

Данный метод можно посоветовать применять в работе с семьями, дети которых демонстрируют поведение типа acting-out с целью защитить брак своих родителей. Каждый из супругов чувствует, что его собственные дети, а иногда и его партнёр, доставляют ему большое беспокойство. Даже если оба партнёра декларируют взаимную поддержку, в глубине души каждый из них чувствует, что его партнёр не состоялся как родитель. Паттерн доставления беспокойства можно переформулировать, ассоциируя его с успехом, удовлетворением, заботой, вниманием, близостью, дружбой и т.д.

Ниже нами приводится типичное письмо, схожее с ритуализированными рецептами, применяемыми Сельвини-Палаццоли и её сотрудниками (1978 б). К письму прилагаются следующие инструкции:

1. Письмо должен прочитать семье отец.

2. Чтение будет проходить по понедельникам, средам и пятницам после ужина.

3. Мать будет напоминать отцу об обязанности зачитывать письмо.

4. За пределами кабинета терапевта члены семьи ни с кем не будут обсуждать содержание полученного сообщения.

Дорогие _________!

Мы (мы - родители) благодарны вам за то, что вы защищаете нас. Пока вы доставляете нам столько проблем, мы можем не думать о собственных проблемах и о кризисе среднего возраста. Кроме того, благодаря вам брат может оставаться таким, каков он есть. А поэтому когда кто-то из вас устроит скандал, мы отнесёмся к этому как к попытке охранить нас и брата. Итак, мы надеемся, что вы и в дальнейшем будете защищать нас, т.к. мы очень сильно в этом нуждаемся.