Молодежь в социокультурном пространстве современной России: имитационный механизм адаптации

За задачей создания правового государства проступала идея необходимости формирования гражданского общества. А. Собчак, известный политик, выдвинутый I Съездом народных депутатов СССР, еще в 1990 г. отмечал, что «…в нормальном демократическом обществе, юридическим выражением которого является понятие правового государства…» См.: Собчак А. От съезда к съезду: становление новой политической системы // Через тернии. М.: Прогресс, 1990. - С.460. правительство (т.е. государственная власть) должно заниматься обеспечением прожиточного минимума для граждан, и общими нуждами, связанными с обороной, международным представительством и прочим. «Все остальное должны решать на местах сами предприятия, банки, местные органы власти. И тогда мы, наконец, сможем подойти к нормальному обществу, в основе которого должен быть человек» Там же, С.465.. Смысловым наполнением политической реформы становится, таким образом, утверждение прав и свобод человека, его пробуждение к гражданской активности и формирование навыка самостоятельно, солидаризируясь с другими, разрешать насущные проблемы жизни.

В мировой современной науке сложились два подхода к определению гражданского общества, один идет от Локка (L-традиция), другой - от Монтескье (M-традиция). Подход Локка описывает модель автономного от государства гражданина, защиту его прав, свобод, что требует гражданской активности и ответственности. Формирование такого социального феномена связывается с институтом частной собственности и характеризуется Локком как гражданское общество. Подход Монтескье акцентирует внимание не на свободном и ответственном гражданине, а на механизме реализации им своей независимости и утверждении им своих прав. Это становится возможным при условии формирования своих собственных, негосударственных организаций и ассоциаций, свободных СМИ. Такой новый тип общества Монтескье определил как «гражданское общество».

В основе обоих подходов лежит представление о свободном и автономном гражданине. Эта идея, также как и идея о необходимости гражданских ассоциаций и самоорганизации, стали основополагающими для российского политического дискурса с конца 80-х гг. Двуединство этих идей отражено также и в теоретическом дискурсе См. напр.: Голенкова З.Т. Гражданское общество в России // Социологические исследования. 1997, № 3..

При всем разнообразии подходов к феномену гражданского общества и оговорках о размытости этого понятия, исследователи сходятся в том, что это понятие введено для характеристики качественного состояния общества как сферы неполитических отношений, при котором индивиды владеют собственностью, осознают свои частные интересы, взаимодействуют друг с другом для достижения этих интересов на основе взаимного доверия, проявляют стихийную неорганизованную активность по проблемам, затрагивающим их интересы, формируют союзы, ассоциации и организации для совместного разрешения проблем и взаимодействия с институтами государства, чем оказывают обратное воздействие на государство. В качестве «твердого ядра» гражданского общества рассматриваются различного рода организации «третьего сектора», т.е. негосударственные и некоммерческие организации. Эти организации - устойчивые структуры, в отличие от стихийных форм проявления гражданской активности, будь то, различного рода акции (митинги, пикеты) или движение, направленное на разрешение конкретной проблемы, например, помощь при наводнении. Этим организациям свойственен относительно постоянный состав участников, определенные цели, осознание собственной миссии (например, помощь особенным детям при реализации их конституционных прав на равенство в сфере образования, культуры и др.), которая рассматривается как самоценность (в отличие от прибыли - для коммерческих организаций или власти - для политических организаций). Иными словами, можно выделить ряд структурных компонентов гражданского общества: индивид, обладающий гражданскими правами, ответственностью и свободой, которая обоснована владением частной собственностью и гарантирована Конституцией; устойчивые организации и ассоциации граждан, созданные на добровольной основе для удовлетворения их общих интересов; стихийные и «летучие» формы самоорганизации граждан для решения актуальных конъюнктурных проблем (митинги, пикеты и пр.).

Следует отметить, что в современной политической теории гражданское общество не рассматривается в оппозиции по отношению к государству. В частности, известные американские теоретики в этой сфере, Джин Л.Коэн и Эндрю Арато подчеркивают: «Мы, наоборот, мыслим гражданское общество как место совпадения демократической легитимности и прав, состоящее не только из частной, но также и из политической релевантных публичной и социальной сфер, в рамках которых индивиды выражают свои мысли, проводят собрания, объединяются, вместе рассуждают по поводу общественно значимых дел и согласованно действуют с целью влиять на политическое общество, и, косвенным образом, на процессы принятия решений» Коэн Дж. Л, Арато А. Гражданское общество и политическая теория. Пер. с англ./Общ. ред. И.И. Мюрберг. М.: Изд-во «Весь мир». 2003. С.726.. Как видим, социально активные граждане, объединяясь, обсуждают и формулируют свои интересы и при необходимости вступают во взаимодействие с институтами государственной власти для их реализации.

Этот подход согласуется с пониманием гражданского общества в классической теории, сжатое изложение которого можно найти, например, у известного отечественного мыслителя В. Библера: «В гражданском обществе исходное право (и - смысл всех остальных прав - свободы, слова, митингов, передвижения …) - это право суверенного индивида - в общественном договоре с другими, столь же суверенными индивидами - формировать, образовывать … общество, экономику, государство. … Только тогда оказывается ненужным путь революции. Договор, а не свержение; делегирование (добровольное) своих прав, а не получение их в дар - вот корни правового государства, постоянно сохраняемых и оживляемых в гражданском обществе» Библер В. О гражданском обществе и гражданском договоре // М.: Прогресс, 1990. С.343..

Согласование интересов граждан выступает основой для обратной связи общества и государства, корректировкой государственной политики. Поэтому теоретики современной демократии обосновывают необходимость формирования гражданской активности с ранних лет. А межгосударственные институты развитых демократий (например, Совет Европы) создают центры обучения молодежи гражданским правам и технологиям солидарных действий уже с начальной школы; разрабатывают универсальные учебные программы и методические пособия для этих целей Например, Совет Европы во второй половине 90-х гг. ХХ в. в отдельное направление деятельности выделил разработку методологии и методики гражданского образования с начальной школы, и осуществляет мониторинг реализации обучения демократии, создания демократического пространства для социализации молодого поколения во всех странах, входящих в Совет Европы. См: http://book.coe.int.. Итак, гражданское общество трактуется как область негосударственных отношений и структур, которые оказывают существенное влияние на характер политики и принятие политических решений. С формированием гражданского общества связывались представления об успешности или неэффективности демократического строительства и преобразования политических институтов.

Сформулированные тезисы - о сущности и структуре гражданского общества, его роли в формировании демократии и реализации интересов и свобод личности, показывают, что интегральным результатом успеха системных реформ, начатых в России в 90-е гг. ХХ в., в том числе и преобразований политических институтов, является устойчивое функционирования гражданского общества. Идеологи реформ связывают необходимость формирование гражданского общества в России с переходом к общественным отношениям принципиально иного типа, смысл которых - в самореализации личностного потенциала индивида: «…гражданское общество - это наиболее органичная форма перехода отнюдь не к «социализму» или «коммунизму», но к социуму совершенно иного типа, - к социуму к у л ь т у р ы, с его основными особенностями: динамичными «малыми группами»; общением через века и границы; особым смыслом свободного времени; всеобще-индивидуальным трудом и всеобще-индивидуальной собственностью… Гражданское общество нашего времени - это… форма «горизонтального» перехода к всеобщему социуму культуры» Библер В. О гражданском обществе и гражданском договоре // М.: Прогресс, 1990. С. 335-361..

Однако именно по этому вопросу - наличия или отсутствия гражданского общества и его качественных характеристик в России XXI в. - в современной отечественной науке и политическом дискурсе нет единства. Например, исследователь из Санкт-Петербурга, Е. Белокурова отмечает: «В то время, как в 1990-е годы активисты НКО развивали дискурс гражданского общества в духе М-традиции, российские социальные ученые, прежде всего, историки, философы и социологи предпочитали понимание гражданского общества, сформированное L-традицией. В своих работах они нередко приходили к выводу, что в России гражданское общество, как этап социального развития, либо еще не возникло, либо вообще невозможно в силу исторической традиции и типа политической культуры» Белокурова Е. Старое и новое в дискурсе гражданского общества и характере общественных движений//Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2012, № 4 (084). С. 61. . Признавая наличие и перспективу в России социальной активности граждан на индивидуальном уровне (она ярко проявилась в процессе политики гласности, при выборе депутатов на I съезд народных депутатов СССР, в экономико-политических выступлениях шахтеров и других политических событиях начала 90-х гг.), представители социальных наук скептически отнеслись к социально-политической эффективности самодеятельных организаций гражданских активистов.

Попытка методами социологического мониторинга измерить степень развития гражданского общества в России, привела одного из ведущих исследователей ИСПИ РАН В.К. Левашова к выводу, что социальный ресурс гражданского общества в России на 2006 г. крайне узок - не превышает 10% населения: «Статистические данные и социологические измерения показывают, что приблизительно такая доля граждан страны владеет значительной собственностью, занимает высокий социальный статус, считает, что проводимые преобразования отвечают интересам большинства членов общества, разделяет ценности политического и идеологического плюрализма, правового государства и является политически активными гражданами» Левашов В.К. Состоялось ли гражданское общество в России//Мониторинг общественного мнения. 2006 № 2 (78), апрель-июнь. С.62.

Напротив, исследователи, изучающие развитие форм самоорганизации граждан в России - НКО, или «третьего сектора», - показывают рост численности таких организаций, который свидетельствует о позитивной динамике социальной активности населения, в том числе, и о росте его политического участия. Об этом же свидетельствовала и стихийная политическая активность населения, особенно в первой половине 90-х гг.: различные социальные акции, митинги, пикеты и пр. Эти действия также указывали на наличие социальной ответственности, способности к самоорганизации, социальном активизме, солидаристских действиях - т.е. проявление основных характеристик гражданского общества.

Более того, в исследованиях последнего десятилетия акцентируется внимание на том, что в России существует достаточно давняя традиция социальной самоорганизации, которая является стержневой характеристикой гражданского общества. Она связана с благотворительностью, взаимопомощью и организацией прямой демократии в крестьянской общине. Отслеживание институционализации общественных самодеятельных организаций позволило выделить ряд исторических этапов этого процесса Мерсиянова И., Якобсон Л. Институционализация гражданского общества и третий сектор- Гражданское общество современной России. Зарисовки с натуры. Отв. Ред. Е.С. Петренко. М.: Институт Фонда «Общественное мнение». - 2008. - С. 21- 29.:

I этап - середина XVIII - 1860 г. - становление общественных объединений, осуществляющих благотворительную и филантропические виды деятельности;

II этап - 1861 - 1917 гг. - на основе специальных правовых актов происходит расцвет добровольческих объединений, вовлечение населения в сферу гражданской деятельности (создание городского самоуправления, земств, университетских ассоциаций, научных обществ, профессиональных обществ, педагогических и культурно-просветительских организаций, национально-культурных автономий и др.);

III этап - 1917 - середина 80-х гг. ХХ в. - огосударствление гражданских институтов. Эта тенденция была реализована на основании положения «О добровольных обществах и союзах (объединениях, клубах, ассоциациях, федерациях)» (1930 г.), и Постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О перестройке литературно-художественных организаций», в которых была юридически закреплена подотчетность деятельности этих организаций государству. Оттепель 60-х гг. ХХ в. дала старт новой волне социальной активности, которая была зафиксирована в Конституции СССР 1977 г. как проявление тенденции демократизации общества. К середине 80-х гг. ХХ в. в СССР функционировала разветвленная сеть общественных организаций - уличных, квартальных и домовых комитетов, родительских комитетов школ и детских садов, добровольных народных дружин, товарищеских судов и т.д. Общее руководство этими организациями осуществляли исполкомы Советов народных депутатов разного уровня.

VI этап - с конца 80-х гг. до настоящего времени - происходит формирование нового «третьего» сектора. Теперь общественные организации возникают на основе низовых инициатив граждан и охватывают примерно до 8% населения старше 14 лет Жукова, И., Корнонов В., Котов Ю. и др. Самодеятельные инициативы. Неформальный взгляд // Коммунист. 1988, № 9. . Однако физические лица в рассматриваемый период не могли стать учредителями этих объединений, такое право оставалось только за юридическими организациями. В октябре 1990 г. был принят Закон СССР «Об общественных объединениях», который дал импульс развитию гражданских инициатив. Согласно этому Закону, провозглашался принцип невмешательства государства в деятельность общественных организаций и объединений, и все они признавались равными перед законом. Согласно официальным данным на 2000 г. «… в стране насчитывается 659 664 некоммерческие организации, в том числе без учреждений - 354 405 организаций. С 2001 г. число НКО выросло на треть» Мерсиянова И., Якобсон Л. Институционализация гражданского общества и третий сектор // Гражданское общество современной России. Социологические зарисовки с натуры. - Отв. Ред. Е.С. Петренко. М.: Инст-т Фонда «Общественное мнение», 2008. С.29.. Организации, составляющие третий сектор, разнообразны по направлениям деятельности и охватывают около 34 млн. человек Там же. .

При этом, исследователи выделяют не только численную динамику общественных организаций, но и основную линию, определяющую характер их функционирования: автономизацию по отношению к государству или проведение ими в своей деятельности тех или иных установок государственной политики.

За разногласием теоретиков, обсуждающих проблему гражданского общества, и практиков гражданских инициатив проступают контуры фундаментальной для современной России проблемы - возможно ли формирование автономного по отношению к государству гражданского общества, способного оказывать влияние на власть; какой оптимальный характер взаимодействия «третьего сектора» и государства, «третьего сектора» и бизнеса?

Ключевая проблема здесь - характер взаимодействия государства и третьего сектора, НКО. Укажем, что в России эта проблема видится несколько иначе, чем в странах развитых демократий. В настоящее время, также как и накануне реформ 90-х гг., доминирующая точка зрения усматривает эффективность гражданского общества в способности граждан противостоять государству, а государство по умолчанию рассматривается как гоббсовский Левиафан, способный поглотить индивида.

Такое видение исходит из российской культурной традиции, восходящий к социально-экономическим условиям формирования самодержавной власти императора, утверждения абсолютной монархии. Другой особенностью социально-экономического развития России является низкий уровень материального обеспечения основного большинства населения, связанный по оценкам многих экспертов в значительной степени со сложными природно-климатическими условиями. Адаптация к этим условиям вызвала формирование патернализма крестьянской общины и патерналистский вектор политики государства Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2000.. Такие способы организации социальной жизни заблокировали механизм вычленения индивида из коллектива, заблокировали формирование института частной собственности.

Ситуация стала изменяться под влиянием системных реформ 1861 г., легитимирующих институт частной собственности на землю, давших импульс разрушения традиционной крестьянской общины, спровоцировавших реформу судебной системы и учреждения системы местного самоуправления (земств). Эти реформы имели долгосрочный эффект для развития личностного начала и структурировании социальных слоев и классов в социальной жизни России.

Но этот процесс был прерван революциями 1917 года, которые вызвали деструктуризацию и маргинальность общества. Приведем замечание по этому поводу одного из ведущих социологов современности Ф.Фукуямы: «К концу 1930-х годов… Советский Союз пришел с «отсутствующей серединой», то есть острым дефицитом крепких, сплоченных и устойчивых объединений в промежутке между государством и семьей: государство было как никогда мощным, население представляло собой массу разобщенных людей и семей, но между ними не было практически никаких социальных групп» Фукуяма Ф. Доверие. М.: Изд-во Хранитель. 2006. С.100.. Эта тенденция не изменилась и в послевоенное время, которое отмечено развитием урбанизации, системы образования, полетами в космос и т.д. По оценке В. Библера совокупный итог советского периода истории России - деструктуризация общества, подорвавшая саму возможность формирования автономного индивида, способного стать субъектом общественного договора: «Разрушение всех форм гражданского общества - наиболее суммарный, интегральный итог социальной жизни последних семидесяти лет… Разрушена структура принципиально различных и ясно осознаваемых социально-экономических интересов и устремлений, столкновение которых может быть нормализовано в формах динамического гражданского консенсуса» Библер В. О гражданском обществе и гражданском договоре // М.: Прогресс, 1990. - С.344..

Подчеркнем, что предметом размышлений В. Библера выступает именно то общество, члены которого по статистическим данным на 1985 г. были включены в разветвленную сеть общественных организаций различного рода: «в стране функционировало 652,7 тыс. уличных, квартальных, домовых, сельских и поселковых комитетов с числом участников 3382 тыс.человек; 390,1 тыс. родительских комитетов школ и детских учреждений, советов при культурно-просветительских и медицинских учреждениях, в которых участвовало 3049,1 тыс. человек; 850,6 тыс. добровольных народных дружин, товарищеских судов, добровольных пожарных дружин, охватывающих 18786,1 тыс. человек» Мерсиянова И., Якобсон Л. Институционализация гражданского общества и третий сектор- Гражданское общество современной России. Зарисовки с натуры. Отв. Ред. Е.С. Петренко. М.: Институт Фонда «Общественное мнение». - 2008. - С.27.. Все эти организации являлись добровольными; самоуправление осуществлялось на основе выборов открытым голосованием, и решали они проблемы, в которых были заинтересованы сами граждане. Т.е. все формальные признаки гражданской организации налицо, но сами организации рассматриваются как квазиобщественные.

Иными словами, наличие внешне самодеятельных организаций, действующих на основании уставов, которые они самостоятельно вырабатывают, и реализация ими не политических и не коммерческих целей - еще не говорит о наличии гражданского общества. Такого рода организации в советский период назывались «общественными», в настоящее время - «третий сектор», НКО, - универсальная форма, сродни веберовскому «идеальному типу», которая может быть заполнена иным содержанием по сравнению с формами гражданской самоорганизации, функционирующими в развитых демократиях. В советский период важнейшей функцией общественных организаций было проведение политики партии в среде беспартийных (заметим, что деление людей на коммунистов и беспартийных было более значимым, чем деление по материальному обеспечению или по уровню образования). Поэтому наличие таких организаций не могло ввести в заблуждение политиков, активистов и теоретиков реформ 90-х гг. относительно уровня социальной самодеятельности, самоорганизации и солидарности граждан. Проблема заключается не в наличии или отсутствии общественных организаций, а в качественных характеристиках граждан, от которых зависело содержание, способы организации и функционирование общественных организаций, их способность оказывать влияние на властные структуры.

Социологическое описание типа модальной личности Понятие нормативной и модальной личности в науке было введено Р. Линтоном. Нормативная личность - некий культурный образец, идеал, в котором выражены желаемые характеристики культуры, некое самоописание общества. В советской культуре - характеристике нормативной личности были выражены в Кодексе строителя коммунизма. Модальный тип личности - статистически наиболее распространенный в данном обществе, которые представляет собой типичное отклонение от нормативного образца. См. подр.: Linton R. The study of man; an introduction. N.Y., 1936., сформировавшейся и воспроизводившейся в советском обществе, дал в своих исследованиях Юрий Левада. Сам тип личности был определен как «советский человек», к сущностным характеристикам которого относятся осознание не своих интересов, а своей принадлежности системе, принудительная самоизоляция, страх и недоверие по отношению к другим странам и миру в целом, патернализм, имперский синдром, низкий уровень потребностей. Советский человек - «это массовидный человек («как все»), деиндивидуализированный, противопоставленный всему элитарному и своеобразному, «прозрачный» (т.е. доступный контролю сверху), примитивный по запросам (уровень выживания), неизменяемый, легко управляемый (на деле, подчиняющийся примитивному механизму управления)» Советский простой человек: опыт социального портрета на рубеже 1990-х /Автор. кол. А.А. Голов, А.И. Гражданкин, Л.Д. Гудков и др. М., 1993. С.8..

Принадлежность к системе, как характеристика советского человека, раскрывается Ю. Левадой как зависимость от государства, при котором индивид принимает как норму государственный патернализм - попечительство, воспитание, минимальное социальное обеспечение в обмен на индивидуальную свободу и ответственность за собственные поступки. В представлениях советских людей, государство обладает единственной «правильной» силой. И до сегодняшнего дня - при альтернативе выбора государственной или частной структуры в сфере образования, медицины, услуги, товара - основное большинство людей в России отдает предпочтение государству. Различного рода социологические исследования фиксируют пассивность российских граждан, перекладывание ими ответственности за решения своих социальных и экономических проблем на государство.

Вместе с тем, как отмечают социологи, человек «советского типа» с недоверием относится к государству в своей повседневной жизни: он уверен, что государство всячески стремится на нем «нажиться», обмануть, недоплатить зарплату, необоснованно повысить налоги. Такие представления выступают основанием для повседневного мелкого жульничества в адрес государства - нарушения каких-либо правил (например, ПДД), неуплаты налогов и штрафов, подворовывания электроэнергии и пр. Такая система отношений убеждает, что индивид не только принимает незыблемость власти, но и то, что власть не учитывает и не руководствуется его интересом. Поэтому индивид руководствуется установкой: свой интерес во взаимодействии с властью он может реализовать, обманывая государство: «…как власть пытается манипулировать населением, так и население, в свою очередь, «управляет» государством, пользуясь его ресурсами и покупая чиновников для своих нужд» Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Зоркая Н.А. Постсоветский человек и гражданское общество. М.: Московская школа политических исследований. 2008. С.6..

Изменение качественных характеристик человека обусловлено изменением его статусных позиций, прежде всего, в системе экономических отношений, обретением экономической независимости, что обеспечивается частной собственностью, уровнем квалификации труда, и определяет его востребованность на рынке труда. Такого рода индивид обретает свой собственный интерес и поэтому может объединяться с другими столь же развитыми и автономными гражданами. Характер такого объединения определяет не только потребность в реализации общих интересов, но качественные особенности общественных связей.

Социология обращает внимание на то, что доминирующее значение в современном обществе приобретают не жестко прагматические связи, опирающиеся на интерес, расчет, выгоду, т.е. экономическую рациональность, а более «мягкие» моральные связи. Их разрушение, как было показано еще Э. Дюркгеймом при изучении феномена самоубийств, приводит к кризису личности. Исследования Ф. Фукуямы показали пагубное влияние разрушения моральных связей в США на функционирование общества в целом, что проявилось в распаде семей, росте преступности, росте числа гражданских тяжб, на снижении численности благотворительных организаций, разрушении производственных структур и хозяйственных связей и т.д. См.: Фукуяма Ф. Указ. соч. С. 501-518..

Интегральным проявлением морального климата общества выступает доверие - особый тип взаимодействия людей, который имеет три вектора:

1) доверие, т.е. ожидание добросовестного поведения других лиц по отношению к нам;

2) лояльность, т.е. обязанность не нарушать доверия, которым нас наделяют другие, и не отходить от принятых обязательств;

3) солидарность, т.е. забота об интересах других и готовность предпринять действия в их пользу, даже когда нарушаются наши собственные интересы Штомпка П. Доверие - основа общества. М.: Логос, 2012. С.45. .

Доверие может проявляться на разных уровнях - в кругу близких и знакомых людей, по отношению человека к социальным институтам (например, по отношению к Президенту страны, политической партии, системе здравоохранения или образования и пр.). Доверие, как основа формирования гражданского общества, понимается не как единовременный акт, а как повседневная уверенность людей в устойчивости сложившихся нравственных правил и юридических норм. Например, взрослые уверены в том, что ребенок сам может пойти в школу и с ним ничего не случится в «мире взрослых»; или, обратившись внезапно в больницу, человек обязательно получит медицинскую помощь и т.д. Повседневное, системное доверие (термин «системное доверие» ввел Н. Луман) представляет собой негласный механизм согласования ожиданий индивидов в отношении различных институтов, в которые они включены, и в отношении поведения друг к другу. Такое отношение формируется в процессе социализации по мере включения индивида во все новые институты. Институты же, в свою очередь, в ответ на это доверие проявляют ответственность. (Например, медицинский институт, как представитель системы профессионального образования, не может вручить диплом некомпетентному выпускнику; представитель полиции не может проявить к задержанному насилие и т.д.).

Анализ исторически сложившихся в России социальных и хозяйственных отношений позволил исследователям сделать вывод, что доверие было ограничено кругом первичного общения. В царской России в этом качестве выступала традиционная семья, в советский период - трудовой коллектив, который рассматривался как «большая семья». Внутригосударственная политика была направлена на то, чтобы в качестве такой семьи рассматривалось государство, которое «…вполне осознанно разрушало возможных конкурентов своей монопольной власти - местное самоуправление, независимые профсоюзы, религиозные группы, политические партии и гражданские союзы» Звонковский В. Повседневное межиндивидуальное безличное доверие как фактор хозяйственной деятельности // Гражданское общество современной России. Социологические зарисовки с натуры. - Отв. Ред. Петренко Е.С. М.:Инст-т Фонда «Общественное мнение». 2008. С. 51.. В результате этой многолетней политической стратегии сформировался «простой советский человек» (Ю. Левада), важнейшей характеристикой которого было недоверие окружающему миру.

Восприятие населением страны цели реформы политической системы в 90-е годы определялось ожиданиями не только улучшения материальных условий жизни, но и изменением морального климата в стране, уходом от двоемыслия в публичной сфере. В данном контексте следует рассматривать интерпретацию результатов многочисленных опросов населения, которые проводились Фондом общественного мнения (ФОМ), Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), Левада-центром и другими организациями в последнее десятилетие, и которые были посвящены изучению доверия россиян различным социальным институтам, ближнему кругу общения и обществу в целом.

Сравнительный анализ результатов исследований, проведенных Левада-центром в 2006 и 2008 г. показывает, что круг ближнего окружения у россиян ограничен родственниками, друзьями детства и юности, соседями; т.е. сфера приватной жизни, где формируются доверительные отношения и социальный ресурс индивида, ограничивается преимущественно семейно-родственным кругом. Эту позицию, которая сформулирована ответами респондентов на прямые вопросы, подтверждают и многолетний мониторинг мнения респондентов о возможности доверия окружающим людям в целом (повседневное доверие) (Таблица 2).

Таблица 2 - распределение ответов на вопрос «С какими суждениями вы бы скорее согласились?» (в% числу опрошенных) Гудков Л.Д., Дубинин Б.В., Зоркая Н.А. Постсоветский человек и гражданское общество. М.: Моск. школа полит. исслед-ний. 2008, с.72.

Результаты опросов показывают, что основное большинство респондентов в сложных ситуациях ожидает помощь либо от очень близкого круга родственников и друзей, либо от государства. Иными словами, и сегодня, по прошествии двух десятков лет системных реформ, юридического утверждения частной собственности, формирования различных форм среднего и микробизнеса, между семьей и государством по-прежнему отсутствуют какие-либо социальные организации, готовые оказать поддержку человеку. Основное большинство россиян не верит в возможность гражданину или общественной организации (например, движению автомобилистов, союзу обманутых вкладчиков, «синие ведерки» и др.) отстаивания своих интересов и достижения целей. Опросы показывают, что информированность о наличии общественных организаций или декларация принадлежности к сложившимся организациям (например, профсоюзам, православной церкви) не означает рассмотрение их респондентами как авторитетных для разрешения насущных проблем, не означает также и готовности участвовать в каких-либо обще социальных акциях. «По данным опроса 2007 г. (N=1600 чел.), в каких-либо спортивных клубах, творческих союзах, благотворительных организациях, или добровольных общественных объединениях по месту жительства состояли менее 5% взрослых россиян, и лишь две трети (64%) данной подгруппы посещали встречи, собрания, каких-либо из этих клубов и организаций хотя бы один раз в месяц» Гудков Л.Д., Дубинин Б.В., Зоркая Н.А. Постсоветский человек и гражданское общество. М.: Моск. школа полит. исслед-ний. 2008, С.77.. Соотнося эти данные с результатами опросов за 2007 г., авторы приходят к выводу, что в женских, молодежных, религиозных и других добровольных объединениях и группах участвует примерно от 1 до 3% взрослого населения России Там же.. Крайняя незначительность этого вида активности особенно остро воспринимается при сравнении с другими странами. Так, при аналогичных опросах населения в середине 90-х гг. 82% американцев, 68% граждан ФРГ, 53% британцев и 39% французов указали на свою принадлежность к различным общественным организациям. По официальным статистическим данным большое количество людей в этих странах работают в волонтерских и благотворительных организациях на постоянной основе Там же..

На общем фоне низкой социальной активности россиян следует рассматривать их отношение и оценку деятельности НКО (организаций «третьего сектора»). Эта проблема изучалась методами социологического анализа эмпирического материала исследовательским центром ГУ-ВШЭ (авторы проекта Л. Якобсон, И. Мерсиянова) в сотрудничестве с Фондом общественного мнения в 2007-2008 гг. Выборка составляет 3000 респондентов в возрасте от 18 лет и старше, проживающих в 100 населенных пунктов 44 регионов РФ. (Гражданское общество современной России. Социологические зарисовки с натуры / Под ред. Е.С. Петренко. - Москва: Институт Фонда "Общественное мнение", 2008. - С.6).. Вот некоторые данные: только 13% респондентов считают, что НКО защищают интересы российских граждан перед органами власти, хотя 40% рассчитывают на такую защиту Там же, С.30-31..

Следует уточнить ожидаемое содержание такой помощи, которое раскрывается в вопросе, какие именно НКО должны, по мнению респондентов, получать поддержку от государства, т.е. каким из них государство должно оказывать помощь в их деятельности (а через НКО - поддерживать граждан, которых НКО и защищает). Каждый второй респондент считает, что «власти должны поддерживать организации, которые реально помогают людям, а также тем, деятельность которых не наносит вреда обществу и стране (29%), участвующим в решении вопросов местной жизни в своем городе, селе, поселке (23%), участвующим в выполнении задач, поставленных руководством страны (11%)» Гражданское общество современной России. Социологические зарисовки с натуры / Под ред. Е.С. Петренко. - Москва: Институт Фонда "Общественное мнение", 2008- С.33.. Но большинство опрошенных (80%), считает также, что в ответ на свою поддержку, государство вправе предъявлять определенные требования НКО. В частности - строго выполнять законы (55%), не участвовать в коррупции, прикрытии недобросовестного бизнеса (41%), согласовывать свою деятельность с государством и предоставлять достоверную отчетность Там же, С. 34..

Иными словами, граждане ожидают от НКО того типа взаимодействия, который был установлен в советский период (общественные организации - «приводные ремни» КПСС, соединяющие ее с беспартийной массой), а содержание защиты - в отстаивании различных вариантов материальной и социальной помощи, в первую очередь, для социально слабых групп (пенсионеров, детей, многодетных семей и др.). Интересно, что точки зрения руководителей НКО и населения расходятся в оценке значимости правозащитной деятельности, охраны культурных памятников и природной среды. Так, 41% руководителей НКО считают, что власти должны создавать благоприятные условия для тех организаций, которые занимаются правозащитной деятельностью; 40% - культурным, краеведческим, природоохранным движениям. Но среди населения только 18% разделяют эту позицию Там же, С.37.. Установленное различие объясняется сохранившимися до настоящего времени приоритетами в представлениях россиян об иерархии гражданских прав. Левада-центр проводит многолетний мониторинг этих представлений (Таблица 3).

Таблица 3 - динамика представлений россиян относительно наиболее важных прав (в % к опрошенным N=1600 чел., ответы ранжированы по первому замеру) Гудков Л.Д., Дубинин Б.В., Зоркая Н.А. Постсоветский человек и гражданское общество. М.: Моск. школа полит. исслед-ний. 2008, - С.39-40.

Сравнение многолетних наблюдений показывает, что в представлениях населения доминируют установки на обеспечение социально-экономических прав, т.е. выполнение государством патерналистских функций. Социально-политические права же значимы по-прежнему в среднем примерно для 15-18% населения. Интересно и то, что только от 2 до 4% опрошенных считают, что нарушаются их политические права, в том числе, право избирать своих представителей, свобода слова, свобода вероисповедания. В то время, как свыше 70% опрошенных констатируют нарушение прав человека в России Там же, С. 41.. Иными словами, в коллективных представлениях россиян нарушение их социально-экономических прав, включая право на гарантированный прожиточный минимум, медицинское обслуживание, гарантированное рабочее место и оплату труда, не связано с их электоральным поведением, с тем, кого они выбирают в органы власти. Поэтому и НКО не рассматриваются как возможный канал воздействия на власть.

Опросы показывают, что основное большинство респондентов считает, что они не оказывают и не могут оказать влияние на политические процессы в стране. Так, согласно мониторинговым исследованиям ВЦИОМ в 2003 г. только 15% респондентов считают, что различные общественные формирования оказывают влияние на общественную и политическую жизнь страны, 39% видят незначительное их влияние, а 33% считают, что они никакого влияния не оказывают. Только 2% опрошенных в 2006 г. по репрезентативной выборке для России считают, что граждане контролируют власть. Треть опрошенных (30%) уверены в том, что ни власть, ни граждане не контролируют друг друга. Примерно столько же (31%) видят другой тип взаимоотношений: власть и граждане обманывают друг друга Гудков Л.Д., Дубинин Б.В., Зоркая Н.А. Постсоветский человек и гражданское общество. М.: Моск. школа полит. исслед-ний. 2008. - С.61.. В данном контексте рассматриваются населением и основные политические институты. Этим отношением объясняется низкий уровень доверия институтам государства (за исключением Президента РФ В.В.Путина, армии и МЧС), и политическим партиям на протяжении последних десяти лет Мониторинг проводился ИСПИ РАН в 11 регионах РФ. - Левашов В.К. XXXIV этап мониторинга «Как живешь Россия» // www: isprras.ru>pics/File/Kak_givesh_Russia . В качестве основного способа разрешения собственных проблем граждане отдали предпочтение так называемым «неправовым практикам» (термин Т.И. Заславской) - использованию личных знакомств, связей, вознаграждения чиновникам и «нужным людям».

Первое проявление изменения отношения к ситуации произошло в 2004-2005 гг., когда правительство приняло решение о проведении политики «монетизации» социальных льгот, которая затронула большую группу населения, в первую очередь, пенсионеров. Анализируя общественное мнение по этой проблеме, рост протестного потенциала в обществе (динамику роста сочувствующих, поддерживающих и готовых участвовать в протестных акциях), Ю. Левада заметил, что причина этого протеста глубже возмущения по поводу утраты определенных денежных сумм. «Утраченным оказался тот тип отношений между властью и населением страны, который сложился в советский период. Привычные льготы компенсировали отсутствие реальной оплаты труда и адекватных средств поддержки социально слабых групп, сохраняя в массовом сознании образ «отечески заботливого» (патерналистского) государства. А этот (по сути, глубоко фальшивый) образ служил важной опорой массовой покорности власти».

Главный урок волны социальных протестов этого периода Ю. Левада усматривает в том, что десятки тысяч граждан выбрали другой способ взаимодействия с властью: не через политические партии или общественные организации, которым они не доверяли; не через жалобы, обращенные властным органам; не через обращение в суды, которым они тоже не доверяли, а посредством прямого обращения к власти. Результатам этого стали определенные уступки власти. «Власть публично показала свою слабость, не решаясь ни прибегнуть к запугиванию «бунтарей», ни признавать собственные ошибки» Там же, С.15.. Не менее важным оказалось и то, что волна протеста захватила не только льготников, но и другие группы населения, например, студенчество, что позволило выявить еще один урок - возможности солидарных действий. И хотя протестная волна спала, когда правительство пошло на определенные уступки, тем не менее возникла реальная форма проявления гражданского участия: «Остался опыт проведения массовых выступлений и опыт наметившегося перехода от узко экономических, точнее даже, потребительских, «иждивенческих» требований к политическим. В ходе массовых выступлений появились признаки совместного участия в них совершенно разнородных политических сил, что находит продолжение в совместных же акциях в защиту парламентаризма, свободы слова и т.д.» Левада Ю. Восстание слабейших: о значении волны социального протеста 2005 г. // Вестник общественного мнения. Данные, анализ. Дискуссии. 2005, №3(77), май-июнь. - С.15..

Еще одно проявление российского гражданского общества в форме стихийных протестных выступлений произошло в 2011-2012 гг. Накопление потенциала социальной напряженности, по оценкам экспертов, началось с 2010 г. (И. Задорин - (Циркон), В. Петухов (ИС РАН), В. Федоров (ВЦИОМ)), когда опросы и фокус-группы, которые проводились различными социологическими центрами зафиксировали формирование протестных настроений. Экспертное сообщество выдвигает различные версии, объясняющие всплеск протестного движения в 2011-2012 гг., от экстравагантной идеи восстания «рассерженных горожан» до представления о том, что произошло изменение настроений большинства общества, уставшего от чиновнического произвола, коррупции в верхних эшелонах власти, подконтрольного суда, манипуляциях на выборах и т.д. Стенограмма заседания Научного совета ВЦИОМ «Истинные причины и механизмы зимне-весеннего протестного движения и перспективы его продолжения на новом этапе» (17.05.2012) //www: wciom.ru/reprts-scientific-board. Мониторинг социальной напряженности в Москве, который проводил ВЦИОМ методом телефонного опроса, показал, что в марте 2011 г. 45% респондентов ожидали уличных выступлений, в августе - 42%, в октябре - 39%, за неделю до выборов в Государственную Думу - 37%. Примерно половина из ожидающих сами готовы были принять участие в протестных акциях Там же.. Хотя до ноября 2011 г. никаких акций не происходило. Внезапный точечный (преимущественно в двух столицах) всплеск уличного протеста захватил заметное число горожан.

Уже 5.12.2011 г. митинг, организованный на Чистых прудах против фальсификации на выборах в Государственную Думу, собрал около 10 тысяч человек. 24 декабря состоялся еще один, теперь уже стотысячный, санкционированный митинг протеста. Затем - многочисленные митинги в мае. По оценкам экспертов, «число участников, массовость - ключевой фактор. Митинг с меньшей численностью, чем предыдущий, многими расценивается как неудачный» Левинсон А. Марш к новому парламенту// Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2012, № 5 (085). С.245. . Характерная черта этого протестного движения, которую выявили социологические опросы среди его участников, - пестрота политических ориентаций. Но при этом - общность видения митингующими первоочередных задач: независимый суд (44%), свободные и честные выборы (35%), обеспечение социальной справедливости (33%), равенство всех граждан перед законом (32%), смена власти (23%), защита русских (20%), изменение Конституции с целью реального закрепления разделения властей (19%) и др. Там же, с.247-248.. Иными словами, позиции, которые высказывались ранее респондентами в процессах опросов См., напр. Левашов В.К. XXXIV этап мониторинга «Как живешь Россия» //www: isprras.ru>pics/File/Kak_givesh_Russia, теперь вылились в лозунги уличных протестов. А общность видения задач митингующими, представлявшими разные политические ориентации, убеждала, что эти настроения присущи обществу в целом. Выразителем же является нарождающийся «креативный класс» (или средний класс). По опросам социологов на митинги вышли горожане с достаточно высоким уровнем образования и удовлетворительным материальным обеспечением, не собирающиеся в эмоционально зараженную толпу, но выражающие свой моральный протест политике манипуляций, которую проводит власть Фишман Л. Зимние протесты: от «групп населения» к новым классам? //Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2012, № 2(82)..

На эту позицию указал и руководитель аналитического центра «Циркон», И. Задорин. Он отметил, что протестные настроения всегда присущи разнородному меньшинству, но эти настроения не выливаются на улицу. Принципиальное отличие ситуации 2011-2012 г. не в позиции меньшинства, а в том, что изменилось настроение молчаливого большинства общества. «И меньшинство это почувствовало. Почувствовало, что можно говорить: «Путина на кол!» и почувствовало, что можно говорить это громко, можно выступать, потому, что даже в ближайшем своем окружении они уже перестали встречать неприятие такого радикализма или сопротивление ему» Стенограмма заседания Научного совета ВЦИОМ «Истинные причины и механизмы зимне-весеннего протестного движения и перспективы его продолжения на новом этапе» (17.05.2012) //www: wciom.ru/reprts-scientific-board.

На эту ситуацию власть ответила аналогичным способом - учреждением широкого общественного движения - «Общероссийский народный фронт» (ОНФ). Произошло отделение Путина В.В. от партии «Единая Россия», потерявшей первоначальный рейтинг доверия. На выборы на пост Президента РФ В.В. Путин шел, опираясь на поддержку ОНФ. 12 июня 2013 г. Президент В.В.Путин стал лидером Общероссийского народного фронта, который получил новое название - "Народный фронт - за Россию". Такой ход исполнительной власти был вполне прогнозируем.

Анализируя отношение исполнительной власти к гражданскому обществу, Елена Белокурова отмечает, что тенденция подчинения элементов гражданского общества государственной власти наблюдается с 2004 г., вместе с курсом на укрепление властной вертикали. В политических выступлениях первых лиц изменяется риторика - теперь под гражданским обществом понимается не совокупность НКО, а все общество в целом. В этом контексте происходило формирование Общественной палаты в 2006-2007 гг., когда в ее ряды выдвигались «не представители наиболее сильных НКО, а наиболее лояльные президенту и его команде общественные деятели как истинные представители гражданского общества». Кроме этого, в официальной интерпретации первыми лицами гражданского общества главным содержанием выступало не верховенство прав гражданина, а гуманистические ценности, включая религиозные. Это, в свою очередь, размывало содержательные характеристики гражданского общества применительно к политической практике (например, в качестве элемента гражданского общества стала интерпретироваться и Русская Православная Церковь). «В господствующем дискурсе государственной политики все российское общество теперь было названо «гражданским обществом», а НКО перестали признаваться как представители кого-либо, кроме самих себя. Их вытеснение на периферию сопровождалось дискредитацией правозащитных и критически настроенных по отношению к власти организаций, а также одновременным формированием собственного, лояльного государству, корпуса НКО» Белокурова Е. Старое и новое в дискурсе гражданского общества и характере общественных движений //Неприкосновенный запас. Дебаты и политике и культуре. 2012, № 4 (084). - С.62. . В этом же ракурсе следует рассматривать и принятый в июле 2012 г. закон интерпретирующий открыто работающие НКО, финансово поддерживаемые зарубежными фондами, как иностранных агентов ФЗ РФ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента»от 20.07.2012 г. N121-ФЗ // Российская газета 23.07. 2012. Федеральный выпуск № 5839..

Создание общественного движения «Народный фронт - за Россию» представляет собой следующий шаг в этом направлении: теперь государственная власть нашла механизм подчинения не только самодеятельных организаций, но и неорганизованных протестных выступлений.

Таким образом, в настоящее время сохраняется тенденция, обнаружившаяся еще в середине 90-х годов - смешивания политического участия граждан (партиципативной культуры) и политической пассивностью, отказом от гражданского участия. «Появляется новая тенденция, когда комбинируются элементы новой партиципативной культуры с элементами старой традиционной авторитарной культуры. Из первой берется идея (хотя и номинально) об участии граждан (и которая все больше вытесняется идеей господства элит) и идея рациональности как формы легитимной основы в веберовском понимании; из второй - представление об управлении избранными и подготовленными. В таких условиях аномии происходит нарастание авторитаризма - потребности в сильном лидере, в авторитарном государстве» Голенкова З.Т. Гражданское общество в России//СоцИс. - 1997. - № 3. - С.35.. Добавим здесь, что обозначенная тенденция - это результат сознательной политики, направленной на учреждение и укрепление имитационных форм гражданского общества, которые вытесняют на периферию деятельность реальных институтов гражданского общества и блокируют утверждение системного доверия в обществе.