Уголовный закон как формально-логическая система

В качестве примера альтернативного состава рассмотрим незаконные изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ. Нормы, предусмотренные в ст. 228 УК РФ, включают несколько альтернативных действий, каждого из которых достаточно для признания в содеянном состава преступления. Вместе с тем совершение нескольких перечисленных в диспозиции одной части статьи действий также образуют одно преступление, совокупности преступлений нет. Данная особенность квалификации подобных преступлений приводит к некоторым трудностям формально-логического характера при уголовно-правовой оценке содеянного.

Предположим, что лицо приобретает наркотические средства с целью сбыта, хранит их определенное время, и затем задерживается правоохранительными органами при попытке их сбыта. Если рассматривать каждое из действий, совершенных виновным, по отдельности, то необходимо в обвинительном заключении указать, что им совершено оконченные приобретение и хранение, и покушение на сбыт. Когда же мы пытаемся соединить эти единичные оценки в целое, то возникает проблема отражения неоконченного сбыта. По-видимому, здесь содеянное необходимо квалифицировать по ст. 228 УК РФ без ссылки на Общую часть, поскольку указание на то, что имело место покушение, в значительной степени необоснованно улучшит положение виновного, тогда как им совершено более тяжкое преступление, а оно не найдет своего отражения в квалификации. Так, если бы лицо совершило только приобретение и хранение наркотических средств, то содеянное им квалифицировалось как оконченное преступление, предусмотренное соответствующей частью статьи 228 УК РФ. Приобретение и хранение имеют меньшую степень общественной опасности, нежели приобретение, хранение и покушение на сбыт. Поэтому уголовно-правовая оценка последней комбинации действий должна предполагать не менее строгую санкцию, чем приобретение и хранение. Таким образом, при квалификации приобретения, хранения и попытки сбыта ссылка на ст. 30 УК РФ исключена. В противном случае будет нарушена логика дифференциации уголовной ответственности.

Уголовно-правовая оценка содеянного по совокупности преступлений также исключается в силу ст. 17 УК РФ, поскольку в нашем случае ответственность за совершенные действия предусмотрена одной частью статьи 228 УК РФ. И кроме того, при квалификации приобретения, хранения и попытки сбыта наркотических средств по совокупности преступлений, возможное наказание в соответствии со ст. 69 УК РФ выходит за рамки санкции, установленной в ст. 228 УК РФ. При доведении сбыта наркотических средств до конца содеянное виновным квалифицируется как единое преступление, и наказание за него ограничено санкцией, предусмотренной в ст. 228 УК РФ. Таким образом, при квалификации содеянного по совокупности преступлений нарушается логика дифференциации уголовной ответственности. Поэтому то обстоятельство, что одно из действий, предусмотренных в ст. 228 УК РФ, не было доведено до конца, по-видимому, должно найти отражение не в окончательной формуле квалификации, а в описательной части обвинительного заключения или приговора.

Отстаиваемая точка зрения находит подтверждение в судебной практике. Так, Верховный Суд РФ в определении по делу Юрьева указал: “Диспозиция ч. 1 ст. 222 УК РФ предусматривает уголовную ответственность, в частности за незаконные приобретение, передачу, сбыт, хранение, перевозку или ношение боеприпасов. Совершение любого из указанных в диспозиции действий образует оконченный состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 222 УК РФ. Поэтому действия лица, которое незаконно приобрело, хранило, перевозило и носило боеприпасы, а затем пыталось их сбыть, квалифицируются по ч. 1 ст. 222 УК РФ. В данном случае дополнительной квалификации по ч.3 ст. 30, ч. 1 ст. 222 УК РФ не требуется” Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 1999 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. - № 5. - С. 12-13..

8. И, наконец, последняя проблема, связанная с установлением момента окончания преступления, которой нельзя не уделить внимание при формально-логическом исследовании предписаний Особенной части это определение последствий в диспозициях статей. Речь идет о составах, сконструированных по типу материальных, последствия в которых могут иметь нематериальный характер. Например, в ст. 286 УК РФ предусмотрена ответственность за превышение должностных полномочий (совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства). Здесь последствия представляют собой нарушение прав и интересов. Анализ содержательной стороны позволяет сделать вывод о том, что данный состав не исключает квалификации содеянного как оконченного преступления, предусмотренного в ч. 1 ст. 286 УК РФ, только при совершении одних действий, явно выходящих за пределы полномочий должностного лица. Это утверждение основано на том, что сами действия уже во многих случаях существенным образом нарушают интересы государственной власти, интересы государственной службы или интересы службы в органах местного самоуправления.

Вместе с тем помимо причинения вреда основным объектам уголовно-правовой охраны превышение полномочий, как правило, сопряжено с нарушением и иных интересов, охраняемых уголовным законом. Например, должностное лицо с превышением полномочий издает приказ, разрешающий применять насилие в отношении задержанных. При этом подчиненные не успевают применить насилие, и это не зависит от должностного лица, отдавшего приказ. Возникает вопрос о возможности квалификации содеянного как покушения на преступление, предусмотренное в ст. 286 УК РФ. Если же считать нарушение интересов, охраняемых нормами главы 30 УК РФ, существенным уже в момент издания соответствующего приказа, то деяние следует квалифицировать как оконченное преступление.

Определение последствий как “нарушение интересов, охраняемых уголовным законом”, размывает грань, разделяющую составы на материальные и формальные, что может неоднозначно восприниматься правоприменителем. Прежде всего, такое конструирование составов сопряжено с трудностями разграничения оконченного преступления и покушения на него. И кроме того во многих случаях весьма проблематично отразить те нарушения интересов, которые имели место. Поэтому представляется более предпочтительным отказаться от конструирования составов по такому типу, заменив их на формальные. Учет же последствий вполне осуществим по правилу ч. 2 ст. 14 УК РФ.

2.7 Соучастие в преступлении

Учение о соучастии в уголовном праве является наиболее сложным Об этом свидетельствуют многочисленные исследования по этой теме. См: Бурчак Ф. Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. - Киев, 1969; Тельнов П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении; Галиакбаров Р. Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. - Краснодар, 2000.; Пинчук В. И. Квалификация преступлений, совершаемых в соучастии. - Л., 1986; Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. - Екатеринбург, 1999; Козлов А. П. Соучастие уголовно-правовые проблемы. - Автореф. дис.. д-ра юрид.наук. - СПб., 2003 и др. Однако приходится констатировать, что единой позиции по многим вопросам достичь так и не удалось, что отчасти отразилось и на действующем законодательстве.. Это в полной мере относится и к логической конструкции законодательного института соучастия, предусмотренного в ст. 32-36 УК РФ О проблемах конструирования института соучастия см. также: Щепельков В. Ф. Некоторые формально-логические проблемы конструирования и применения норм о соучастии // Труды Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры Российской Федерации. № 2 / СПб., 2000. .

1. В статье 32 УК РФ дается определение базового понятия: “Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления”. От его понимания зависит решение многих вопросов квалификации преступлений и дифференциации уголовной ответственности. Наиболее острой проблемой толкования данной дефиниции является интерпретация термина “лицо”. В зависимости от той или иной его трактовки понятием соучастие могут охватываться различные виды совместной деятельности.

Неоднозначность толкования данного определения на практике и в доктрине обусловлена политическими мотивами, а точнее, стремлением придерживаться определенной логики дифференциации уголовной ответственности. Именно последним и предопределены известные решения высших судебных инстанций о признании “лицами” в групповых преступлениях (изнасилованиях, грабежах, разбоях) и несубъектов уголовной ответственности (в силу малолетства или невменяемости) См.: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 апреля 1992 года № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. - М., 1999. - С. 155-166; Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 года № 31 «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. - М., 1999. - С. 196-197. В новейших разъяснениях Верховного Суда РФ не дается прямых разъяснений о квалификации грабежей и разбоев как групповых, когда в них участвует один субъект совместно с несубъектами. См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2003. - № 2. Вместе с тем в последнем Постановлении кражу рекомендовано признавать групповой только при наличии двух и более соисполнителей отвечающих требованиям ст. 19 УК РФ, что соответствует буквальному грамматическому и системному смыслу закона. Отсутствие аналогичного разъяснения в отношении грабежей и разбоев позволяет судить о том, что Пленум Верховного Суда РФ не исключает возможности вменения группового преступления и при отсутствии двух субъектов, т.е. допускает квалификацию в соответствии с ранее принятыми решениями. Новейшая судебная практика в части вменения признака совершения преступления группой лиц нередко придерживается канонов применения УК РСФСР. См., например: Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за IV квартал 2000 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2001. - № 8. - С. 17..

Квалификация совместной деятельности нескольких человек, среди которых только один обладает признаками субъекта уголовной ответственности, как группового преступления (в соответствии с действующим законом группа это одна из форм соучастия) вряд ли может быть признана соответствующей закону. Вместе с тем деяние, совершенное вменяемым лицом, достигшим возраста уголовной ответственности, совместно с малолетними или невменяемыми, зачастую обладает более высокой степенью общественной опасности, нежели совершаемое им в одиночку (что кстати и отражено в п. “д” ч. 1 ст. 63 УК РФ). Но решение вопроса о регламентации ответственности для данного варианта совместных действий должно основываться на предписаниях закона, а не на предположении правоприменителя о необходимости усиления репрессии для такой формы совместной деятельности.

Расширительное толкование термина “лицо” применительно к рассматриваемому институту позволяет признавать соучастием совместную деятельность нескольких человек, среди которых есть хотя бы один, обладающий признаками субъекта уголовной ответственности. С позиций канонов систематического толкования закона подобная интерпретации вряд ли оправдана. Если расширительно толковать термин “лицо” при уяснении ст. 32 УК РФ, то так же следует поступать и при интерпретации других статей УК, регламентирующих соучастие в преступлении. Но уже толкование дефиниций видов соучастников (ст. 33 УК РФ) позволяет сделать вывод, что под “лицом” понимается субъект уголовной ответственности. В противном случае исполнителем преступления можно будет признать и невменяемого. А это противоречит предписаниям УК о субъекте уголовной ответственности.

Не выдерживает критики расширительное толкование термина “лицо” и при уяснении грамматической формулы ст. 32 УК РФ. Поскольку соучаствовать в преступлении возможно только умышленно, то речи о совместном участии в преступлении невменяемых идти не может. Кроме того, такое толкование понятия “лицо” в ст. 32 УК РФ приводит к отождествлению соисполнительства и так называемого посредственного причинения В литературе можно встретить и иные названия посредственного причинения (посредственное исполнение, опосредованное исполнение). См.: Козлов А. П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы. - Дисс… д-ра юрид. наук. - Красноярск, 2003. - С. 183..

Таким образом, под термином “лицо” в ст. 32 УК РФ и в других предписаниях института соучастия необходимо понимать субъектов уголовной ответственности. И, соответственно, для признания преступления совершенным в соучастии необходимо, чтобы в нем участвовало два и более субъекта уголовной ответственности. А потому, если мы полагаем, что в ст. 35 УК РФ речь идет о формах соучастия См.: Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации преступлений. - М., 2002. - С. 100., следует признать, что и для этих форм должны выполняться условия наступления уголовной ответственности, установленные в ст. 32 УК РФ. Вывод о том, что “групповое преступление” является разновидностью соучастия делается нами, исходя из структуры главы 7 УК РФ, а также из грамматического толкования ст. 35 УК РФ.

Позиция судебной практики, как было замечено, иногда расходится с буквальным систематическим толкованием закона. Кроме того, судебные решения о привлечении к уголовной ответственности за групповые преступления лиц, участвовавших в их совершении совместно с малолетними или невменяемыми, обладают определенной степенью исключительности. Данное правило согласно разъяснениям Верховного суда распространяется только на некоторые виды преступных посягательств: изнасилования, разбои и грабежи. Такая избирательность правоприменителя вызывает возражения. Ведь в статьях Особенной части УК РФ, предусматривающих ответственность за эти виды преступных деяний, нет специальных оговорок относительно толкования понятия “группа лиц”. А поскольку таких указаний нет, необходимо во всех случаях руководствоваться общей нормой.

В доктрине решение высших судебных инстанций о вменении совершения преступления группой лиц единственному субъекту уголовной ответственности, участвующему в совершении преступления совместно с малолетними или (и) невменяемыми, объясняется групповым способом совершения преступления См.: Галиакбаров Р. Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. - Краснодар, 2000. - С. 42 и далее.. Данная точка зрения имеет свое содержательное обоснование Отмечается, что такая квалификация отвечает принципу справедливости. См.: Рарог А., Есаков А. Понимание Верховным Судом РФ "группы лиц" соответствует принципу справедливости // Российская юстиция. - 2002. - № 1. - С. 51-52., поскольку совершается преступление повышенной общественной опасности в сравнении с тем, когда действует одно лицо. Вместе с тем формула действующего законодательства не предусматривает такой разновидности группового преступления. Понятие группы лиц определяется в Общей части УК РФ, и, по-видимому, иной его интерпретации быть не может. По сути, данное расширительное толкование особый вид аналогии. Здесь вместо одного преступления вменяется другое, квалифицированное, ответственность за которое более строгая. Правоприменитель, таким образом квалифицируя содеянное, заполняет мнимый пробел. А это значит, что закон применяется по аналогии, которая согласно ст. 3 УК РФ запрещена. Необходимо согласится с тем, что “сложившуюся практику квалификации содеянного несколькими лицами в рамках отдельных форм соучастия при отсутствии в их числе как минимум двух субъектов преступления следует признать не просто необоснованной, а незаконной” Звечаровский И. Совершение преступления в соучастии: проблема квалификации // Законность. - 1999. - № 11. - С. 32. Критику вменения группового преступления при наличии только одного субъекта см. также: Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. - СПб., 2000. - С. 76-78; Козлов А. П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы. - Дисс… д-ра юрид. наук. - Красноярск, 2003. - С. 73-74.. Для того чтобы такое правоприменение соответствовало законодательству, необходимо внесение соответствующих изменений в УК Об одном из таких предложений см.: Попов А. Н. Умышленные преступления против жизни (проблемы законодательной регламентации и квалификации). - Автореф. дисс… д-ра юрид. наук. - СПб., 2003. - С. 43.. В противном случае нарушается один из основополагающих принципов уголовного права.

2. Известные трудности возникают при решении вопроса о возможности соучастия в преступлениях с двумя формами вины. Согласно ст. 32 УК РФ соучастие возможно только в умышленных преступлениях. А потому последствия, причиненные по неосторожности, не могут вменяться как причиненные в соучастии. С другой стороны, в соответствии со ст. 27 УК РФ преступления с двумя формами вины признаются совершенными умышленно. Это позволяет сделать вывод о том, что соучастие в таких преступлениях допустимо. Таким образом, имеет место своеобразная коллизия.

Предположим, что в результате действий группы лиц по предварительному сговору причиняется тяжкий вред здоровью, повлекший по неосторожности смерть потерпевшего. Тогда в соответствии с буквальным смыслом ст. 32 УК РФ данное деяние следует квалифицировать либо как причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с учетом наступления смерти в качестве отягчающего обстоятельства при назначении наказания (п. “а” ч. 3 ст. 111 УК РФ) либо по совокупности преступлений: п. “а” ч. 3 ст. 111 УК РФ и ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности). Согласно же ст. 27 УК РФ все содеянное необходимо квалифицировать по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Возможные наказания при указанных вариантах квалификации существенным образом различаются. Так, если вменять только п. ”а” ч. 3 ст. 111 УК РФ, то наказание варьируется в пределах от пяти до двенадцати лет лишения свободы, если же содеянное квалифицировать по ч. 4 ст. 111 УК РФ, пределы наказания от пяти до пятнадцати лет, если применить п. “а” ч. 3 ст. 111 УК РФ и ст. 109 УК РФ, то можно назначить наказание от пяти до четырнадцати лет лишения свободы либо от пяти до двенадцати лет лишения свободы и до двух лет ограничения свободы.

Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, совершенное одним лицом, обладает меньшей степенью общественной опасности чем аналогичное деяние, совершенное в составе группы. В силу этого в соответствии с логикой дифференциации уголовной ответственности в законе должно быть предусмотрено более строгое наказание за второе преступление или во всяком случае не меньшее. Из трех вышеобозначенных вариантов уголовно-правовой квалификации содеянного данному условию удовлетворяет только один (ч. 4 ст. 111 УК РФ). На наш взгляд, именно квалификация по ч. 4 ст. 111 УК РФ в большей степени соответствует системному смыслу закона. А потому под понятием “умышленного преступления” в ст. 32 УК РФ следует понимать деяние не только в смысле ст. 25 УК РФ, но и в смысле ст. 27 УК РФ - т.е. как умышленное преступление или преступление, с двумя формами вины. В перспективе же для последних необходимо сделать специальную оговорку в ст. 32 УК РФ (либо в ст. 27 УК РФ).

В литературе высказана позиция, согласно которой институт соучастия применим лишь в рамках основного состава преступления. При этом совместное причинение тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего смерть по неосторожности, предлагается квалифицировать по ч. 4 ст. 111 УК РФ, а последствия в виде смерти рассматривать как производный (дополнительный) результат См.: Нерсесян В. Уголовная ответственность сопричинителей вреда по неосторожности // Российская юстиция. - 1999. - № 10. - С. 44.. В содержательном плане с данной точкой зрения следует согласиться. Однако в действующем законодательстве не предусмотрено нормы, которая бы позволяла таким образом объяснять квалификацию содеянного.

3. Существуют определенные проблемы интерпретации дефиниции, установленной в ст. 32 УК РФ, и при квалификации общественно опасных деяний, совершенных совместными действиями нескольких лиц, когда содеянное каждым из участников содержит составы преступлений, предусмотренные различными статьями, различными частями статей Особенной части УК РФ В теории не исключается соучастие при посягательстве соучастников на различные объекты уголовно-правовой охраны (при различной квалификации содеянного каждым из соучастников). См.: Козлов А. П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы. - Дисс… д-ра юрид. наук. - Красноярск, 2003. - С. 55-56.. Речь идет о преступлениях со специальными составами.

Допустим, “заказчик” с целью прекращения деятельности государственного деятеля нанимает за материальное вознаграждение исполнителя, и при этом последний знает о государственной деятельности жертвы. Наемный убийца выполняет “заказ”. Здесь возможно по крайней мере три логики (пути) квалификации действий заказчика и исполнителя: 1) действия заказчика подлежат квалификации по ч.4 ст. 33 УК РФ и ст. 277 УК РФ, а исполнитель должен отвечать только по ст. 277 УК РФ; 2) действия заказчика подлежат квалификации по ч. 4 ст. 33 УК РФ и ст. 277 УК РФ, а исполнитель должен нести ответственность по п. “з” ч. 2 ст. 105 УК РФ; 3) заказчик подлежит ответственности по ч. 4 ст. 33 УК РФ и п. “з” ч. 2 ст. 105 УК РФ, а исполнитель по п. “з” ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Первый вариант хотя и представляется нам наиболее точным, но все-таки содержит в себе определенное противоречие. Субъективная сторона состава преступления, предусмотренного в ст. 277 УК РФ, представлена помимо вины целью и мотивом. Поэтому каждый из привлекаемых к ответственности по данной норме должен осознавать, что данное преступление совершается из соответствующих побуждений или для достижения указанной цели. Очевидно, что мотив исполнителя корыстный. При этом он может и не знать о мотивах заказчика. Привлечь его к уголовной ответственности за посягательство на жизнь государственного деятеля можно только в том случае, если у него имелась соответствующая цель. И здесь возникают определенные проблемы с ее установлением. Содеянное исполнителем может оцениваться по ст. 277 УК РФ только при условии, что мы будем толковать понятие “цель прекращения государственной деятельности” шире, чем мотив преступления.

Изъян второго варианта квалификации сопряжен с недооценкой степени общественной опасности содеянного исполнителем (санкция за посягательство на жизнь государственного деятеля предполагает более строгое наказание). Кроме того, согласно данной квалификации виновные, являясь соучастниками, совершают преступления, предусмотренные различными статьями УК РФ, т.е. участвуют в различных преступлениях. Такая оценка не в полной мере отвечает требованиям, установленным в ст. 32 УК РФ. Однако если умыслом исполнителя не охватывается факт убийства именно государственного деятеля, то его действия не могут квалифицироваться по ст. 277 УК РФ ему должна вменяться ст. 105 УК РФ.

Ущербность третьего варианта уголовно-правовой квалификации действий соучастников заключается в неучете объекта посягательства. В первую очередь действия заказчика направлены на причинение вреда государственной безопасности, а потому данное обстоятельство должно отразиться на квалификации содеянного.

Таким образом, ни один из предложенных вариантов квалификации заказного убийства в полной мере не отвечает требованиям УК. Данное обстоятельство объясняется тем, что использованное законодателем в ст. 32 УК РФ слово “преступление” можно понимать либо как общественное опасное деяние, запрещенное конкретной нормой, предусмотренной в Особенной части, либо как любое деяние, запрещенное под угрозой наказания уголовным законом.

В рассмотренном выше примере мы столкнулись с проблемой квалификации совместной деятельности нескольких лиц, участвующих в совершении общественно опасных деяний по различным мотивам и с различными целями. Поскольку мотив и цель преступления во многих законодательных конструкциях являются признаками состава, отграничивающими одни преступления от других, то правила квалификации должны содержать алгоритм оценки совместной деятельности лиц, участвующих в преступлении по различным мотивам и с различными целями.

Вместе с тем приведенный пример является частным случаем общей проблемы оценки действий соучастников по различным нормам (статьям, частям статьи, различным пунктам одной части статьи Особенной части УК РФ). Насколько логически последовательна и правомерна на сегодняшний день такая уголовно-правовая оценка? В соответствии с буквальным смыслом предписаний действующего закона, регламентирующих квалификацию совместных преступных действий, вменение различных преступлений соучастникам допустимо при добровольном отказе одного из соучастников, а также в случае эксцесса исполнителя Следует заметить, что здесь инкриминирование соучастникам различных преступлений вызвано отсутствием признака совместности в совершении деяния. То есть речь идет не о соучастии, а об оценке действий, достаточно часто “сопутствующих” совместным.. Кроме того, согласно системному смыслу закона вменение участникам совместных действий преступлений, предусмотренных различными нормами, возможно и в том случае, если данные предписания соотносятся как общий и специальный закон. Данный вывод основан на толковании ст. 32 УК РФ. Здесь понятием “преступление”, по-видимому, охватываются не только деяния, предусмотренные одной нормой закона, но также и действия (бездействие), являющиеся уголовно-противоправными.

Так, если подстрекатель из корыстных побуждений склоняет другое лицо к совершению убийства, вызывая в последнем чувство ревности, то действия исполнителя подлежат квалификации по ч. 1 ст. 105 УК РФ, а подстрекатель должен нести ответственность по п. “з” ч. 2 ст. 105 УК РФ. В данном случае они соучаствуют в умышленном причинение смерти другому человеку. Участники совместных действий могут нести ответственность не только по одним и тем же нормам, но и по специальным нормам.

В этой связи действия “заказчика” и исполнителя наемного убийства государственного деятеля при условии, что умыслом исполнителя охватывается факт лишения жизни именно государственного деятеля, по-видимому, подлежат квалификации по ст. 277 УК РФ. В том же случае, когда исполнитель не знает кого ему предстоит убивать, действия заказчика должны квалифицироваться по ст. 277 УК РФ, а действия исполнителя по ст. 105 УК РФ. Норма, предусмотренная в ст. 105 УК РФ, является общей, а предписание, содержащееся в ст. 277 УК РФ, специальным. Такая уголовно-правовая оценка совместных действий укладывается в рамки системного смысла уголовного закона.

В перспективе же для исключения двусмысленности уже на уровне грамматического уяснения закона в ст. 32 УК РФ представляется целесообразным установить специальную оговорку либо предусмотреть специальное правило квалификации на случай ответственности соучастников за различные преступления.

4. Определенный изъян, на наш взгляд, содержит предписание, установленное в ч. 5 ст. 33 УК РФ. Согласно ему “пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.” Получается, что если лицо содействует совершению преступления советами, то в его действиях содержится состав преступления. В то же время, если лицо оказывает помощь соучастникам действиями, то в этом случае, оно будет подлежать ответственности не всегда, а только в предусмотренных законом случаях.

Представляется, в данную норму необходимо внести коррективы. А именно, дополнить объективную сторону пособничества до формулы, согласно которой пособником будет признаваться лицо, содействовавшее совершению преступления не только советами, но и действиями О неучтенных видах пособничества см.: Козлов А. П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы. - Дисс… д-ра юрид. наук. - Красноярск, 2003. - С. 253 и далее..

Новая редакция ч. 5 ст. 33 УК РФ может выглядеть следующим образом: “Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств, орудий совершения преступления или устранением препятствий, либо иными действиями (бездействием), а также лицо заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы”.

5. Следующая проблема формально-логического характера, которой следует уделить внимание, это вопрос об ответственности соучастников преступления, которые выполняли несколько ролей.

Предположим, что лицо, совместно с другими совершающее преступление, выполняет функции пособника и подстрекателя. Как следует квалифицировать его действия? Согласно буквальному смыслу ч. 3 ст. 34 УК РФ мы должны сослаться на соответствующие части ст. 33 УК РФ (ч. 4 -подстрекатель, ч. 5 - пособник). И потому будет создаваться впечатление, что лицо совершило несколько преступлений. Такое неудобство уголовно-правовой квалификации обусловлено отсутствием специального правила, предусматривающего вариант соучастия, при котором лицо выполняет функции нескольких соучастников, но при этом не является соисполнителем. В отношении соисполнителя в ч. 3 ст. 34 УК РФ такая оговорка имеется, а вот в отношении других соучастников нет. На практике же зачастую организатор преступления склоняет других лиц к совершению преступления и выполняет пособнические функции. И квалифицировать его действия с тремя ссылками на ст. 33 УК РФ представляется не вполне корректным. Поэтому нам видится целесообразным внести изменения в ст. 34 УК РФ, согласно которым установить определенный порядок ссылок на ст. 33 УК РФ в случае выполнения лицом функций нескольких соучастников.

Часть 3 статьи может быть изложена в следующей редакции:

“Уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления. При этом если лицо выполняло роль нескольких соучастников, то указывается только часть статьи 33 настоящего Кодекса с наименьшим порядковым номером.”

6. Согласно ч. 2 ст. 33 УК РФ исполнителем преступления считается в том числе и лицо, совершившее преступление посредством других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК Не совсем убедительной выглядит критика помещения нормы о посредственном исполнении преступления в главу о соучастии (см.: Милюков С. Ф. Важнейшие термины уголовного права: проблемы законодательного конструирования и практического применения // Актуальные проблемы уголовного законодательства Российской Федерации. - Краснодар, 1998. - С. 38-39; Козлов А. П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы. - Дисс… д-ра юрид. наук. - Красноярск, 2003. - С. 200). Это предписание необходимо, и наиболее подходящее место для него именно глава УК о соучастии. Поскольку именно здесь, с одной стороны, дается отграничение соучастия от посредственного исполнения преступления, а с другой - определяются виды соучастников. Норма о посредственном причинении не только определяет само явление, но и содержит правило определения вида соучастника для случая совершения преступления несколькими субъектами, некоторые из которых используют для выполнения объективной стороны лиц, не подлежащих уголовной ответственности.. Поэтому взрослый, склонивший малолетнего к совершению преступления (или использовавший малолетнего), должен нести уголовную ответственность как исполнитель. Вместе с тем не совсем понятно каким образом квалифицировать действия лица, достигшего возраста уголовной ответственности, вовлекшего в совершение преступления нескольких лиц, среди которых имеются и малолетние. В соответствии с ч. 2 ст. 33 УК РФ не исключается его ответственность как исполнителя, так как он использовал для совершения преступления лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста. Причем, следуя этой логике, можно прийти к очень интересным выводам. Так, если взрослый склоняет к совершению объективной стороны преступления двух лиц, среди которых один обладает признаками субъекта преступления, а другой не подлежит уголовной ответственности в силу недостижения установленного возраста, и при этом сам взрослый не выполняет объективной стороны преступления, то вполне допустимо квалифицировать содеянное как групповое преступление. Ведь действия, непосредственно направленные на совершение преступления, выполняются двумя лицами: одним самостоятельно, а вторым путем посредственного осуществления. В ст. 35 УК РФ, где определяются групповые формы соучастия, ничего не говорится о невозможности признания соисполнителем преступления лица, выполняющего объективную сторону посредством использования третьих лиц.

Однако предписание, установленное в ч. 2 ст. 33 УК РФ, может быть интерпретировано и по-другому. Выражение “лицо, совершившее преступление посредством других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости...” можно толковать как совершение преступления исключительно посредством лиц, не подлежащих уголовной ответственности. Если же наряду с последними объективную сторону преступления выполняют и лица, обладающие признаками субъекта преступления, то содеянное уже не может квалифицироваться как посредственное причинение, а соответственно, лицо, склонившее малолетнего к совершению преступления его исполнителем. В соответствии с данной логикой действия взрослого, склонившего к совершению объективной стороны преступления двух лиц, среди которых одно не достигло возраста уголовной ответственности, а другое обладает признаками субъекта преступления, квалифицируются как подстрекательство.

Разрешение указанного противоречия, а точнее установление грамматического смысла нормы, предусмотренной в ч. 2 ст. 33 УК РФ, представляется неочевидным. Более “выгодным” для виновного является второй вариант толкования положения ст. 33 УК РФ, поскольку он в ряде случаев исключает ответственность за групповое преступление. Совершение же преступления в группе является во многих случаях квалифицирующим обстоятельством, а если не является таковым, то отягчает наказание (ст. 63 УК РФ).

Таким образом, склонение к совершению объективной стороны преступления нескольких лиц, среди которых хотя бы одно признается исполнителем преступления, подлежит квалификации как подстрекательство. Данное утверждение можно распространить и на иные случаи использования третьих лиц для выполнения объективной стороны преступления. Например, склонение взрослого к совершению объективной стороны преступления и одновременное использование лиц, не подлежащих уголовной ответственности, для выполнения того же деяния следует расценивать как подстрекательство.

7. Тесным образом с проблемой разграничения подстрекательства и исполнения преступления при посредственном причинении связан вопрос о квалификации вовлечения малолетнего в совершение объективной стороны преступления двумя и более лицами, подлежащими уголовной ответственности, которые при этом сами не выполняют объективную сторону.

Согласно ст. 33 УК РФ такие лица являются исполнителями преступления, поскольку используют для совершения общественно опасного деяния, запрещенного под угрозой наказания, лиц, в силу возраста не подлежащих уголовной ответственности. А раз они исполнители, то в соответствии со ст. 35 УК РФ содеянное ими необходимо квалифицировать как групповое преступление. Каждый является исполнителем, действуют совместно, а потому должны отвечать за преступление, совершенное в группе. Но тогда, основываясь на предложенной логике, вовлечение в совершение преступления двух человек, один из которых не является субъектом, а второй способен нести уголовную ответственность, придется квалифицировать как групповое преступление. Поскольку в противном случае будет нарушена логика дифференциации ответственности (преступление, представляющее более высокую степень общественной опасности, должно влечь не менее строгое наказание). Ведь степень общественной опасности содеянного выше (или по крайней мере не ниже) в том случае, когда помимо малолетнего (малолетних) объективную сторону преступления выполняет и взрослое лицо. И если менее опасное преступление мы признаем групповым, то справедливость требует признания групповым и более опасного деяния, а никак не наоборот.

Вывод о необходимости квалификации вовлечения в преступление малолетнего и взрослого, которые совместно совершают объективную сторону, как группового преступления противоречит нашим заключениям, сделанным в предыдущем параграфе. А потому, по-видимому, подлежит корректировке уяснение ст. 35 УК РФ. Под исполнителями преступления здесь следует понимать только вменяемых и достигших возраста уголовной ответственности лиц, непосредственно выполняющих объективную сторону преступления. Хотя при данной трактовке УК и сужается понятие исполнителя преступления, но это единственно возможный способ выдержать системный смысл уголовного закона при его применении. Иное понимание УК приводит к нарушению принципа справедливости.

Подводя итог систематическому анализу УК, необходимо заключить, что вовлечение в преступление малолетнего двумя взрослыми, если при этом объективная сторона выполняется только этим малолетним, не образует группового преступления. В перспективе законодателю необходимо пересмотреть некоторые положения, предусмотренные в ст. 35 УК РФ, с целью более детальной регламентации ответственности за групповые формы соучастия.

8. В части 4 ст. 34 УК РФ законодатель разрешил давний спор относительно квалификации действий соучастников в преступлениях со специальным субъектом. Исполнителем в данных преступлениях может быть только лицо, обладающее признаками, указанными в соответствующей статье Особенной части. Остальные соучастники преступления в этом случае должны нести ответственность как пособники, подстрекатели или организаторы в зависимости от выполненной ими роли в совершении преступления В законе отражена позиция, которая давно обосновывалась рядом авторов. См., например: Чхиквадзе В. М. Советское военно-уголовное право. - М., 1948. - С. 214; Советское уголовное право. Часть Особенная / Отв. Ред. М. И. Ковалев. - М., 1983. - С. 443; Советское уголовное право. Часть Особенная / Отв. ред. В. А. Владимиров, Н. И. Загородников, Б. В. Здравомыслов. - М., 1979. - С. 535-536.. Вместе с тем реализация данной нормы вызывает определенные трудности См.: Волженкин Б. Некоторые проблемы соучастия в преступлениях, совершаемых специальными субъектами // Уголовное право. 2000. № 1. С. 12-16; Кладков А. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии // Законность. - 1998. - № 8. - С. 28; Иванов Н. Соучастие со специальным субъектом // Российская юстиция. - 2001. - № 3. - C. 50-51; Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. - СПб., 2003. - С. 12-13, 269-276..

В первую очередь, речь идет о проблеме уголовно-правовой оценки деяний, в которых часть объективной стороны преступления выполняется неспециальным субъектом. Например, если в присвоении или растрате (ст. 160 УК РФ) наряду с лицом, которому вверено имущество, участвует неспециальный субъект, то возникает проблема оценки такого хищения как группового.

Согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части УК, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. А потому, если в присвоении не участвовало двух лиц, которым вверено имущество, то группы нет. С другой стороны, неспециальный субъект выполнил часть объективной стороны преступления, и его в соответствии со ст. 33 УК РФ необходимо признавать соисполнителем, и соответственно, констатировать наличие группового преступления. Получается противоречие, для устранения которого требуется внесение изменений в УК РФ.

При оценке преступлений со специальным субъектом, в которых часть объективной стороны выполняли неспециальные субъекты, оптимальным видится решение о признании соисполнителями лиц, которые выполняют часть объективной стороны преступления. Часть 4 статьи 34 УК РФ (“лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части”), следует понимать в узком смысле. Данное предписание необходимо применять только в том случае, когда объективную сторону преступления может выполнить только специально указанный субъект. В противном случае, не исключена возможность привлечения как соисполнителя и лица, не обладающего признаками специального субъекта.

Так, не может быть исполнителем (соисполнителем) преступлений, предусмотренных в ст. 285 и 286 УК РФ, недолжностное лицо, поскольку объективную сторону злоупотребления должностными полномочиями и превышения должностных полномочий может выполнить лишь лицо, которое ими наделено.

Также возникает проблема оценки деяний, в которых специальные субъекты используют для достижения преступных целей лиц, не обладающих признаками специального субъекта Критику ч. 4 ст.34 УК РФ и предложения по ее реконструкции см. также: Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. - СПб., 2000. - С. 79-82.. Кроме того, для совершения преступлений со специальным исполнителем могут использоваться и несубъекты, например когда для совершения изнасилования используется малолетний См.: Кладков А., Суспицына Т. Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления и иных антиобщественных действий (ст. 150, 151 УК РФ) // Уголовное право. - 2002. - № 3. - С. 27. .

Поэтому, представляется целесообразным, а в некоторых случаях даже необходимым, законодательное закрепление правил уголовно-правовой квалификации для отдельных преступлений рассматриваемого вида. Предписание, содержащееся в ч. 4 ст. 34 УК РФ, нуждается по меньшей мере в разъяснении.

9. Важную функцию в конструкции системы Общей части УК РФ выполняет предписание, предусмотренное в ч. 5 ст. 34 УК РФ, заключающее в себе по меткому выражению В. И. Пинчука «технологию» квалификации неоконченного преступления, совершенного в соучастии См.: Пинчук В. И. Соучастие в преступлении. - СПб., 2002. - С. 39.. Здесь законодатель “соединяет” в единый механизм два блока норм - институты соучастия и неоконченного преступления.

В части 5 ст. 34 УК РФ предусмотрено два правила. Согласно первому в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. Здесь законодатель “привязывает” квалификацию действий соучастников к содеянному исполнителем. Однако данная “привязка” имеет место только для случаев совместной деятельности, при которой уже определен исполнитель (соисполнители) и преступление не доведено до конца по не зависящим от исполнителя (соисполнителей) обстоятельствам. Если же, например, организатором началась подготовка преступления, но еще не определен конкретный исполнитель, и на этой стадии преступление прекращается по независящим от лиц, его подготавливающих, обстоятельствам, то такая деятельность не охватывается рассматриваемым правилом. Также данное правило не охватывает случаев добровольного отказа исполнителя от преступления.

В соответствии со вторым правилом, предусмотренным в ч. 5 ст. 34 УК РФ, лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления, несет уголовную ответственность за приготовление к преступлению. Таким образом, для подстрекателя установлена еще одна разновидность действий, при которых он будет нести ответственность за неоконченное преступление. Оговорок же относительно квалификации действий организатора и пособника для аналогичного варианта недоведения преступления до конца в действующем законе не предусмотрено.

Предположим, что организатор “сколачивает” группу для совершения преступления, и его действия прерываются по не зависящим от него обстоятельствам. Тогда в соответствии с законом он должен нести ответственность по соответствующей статье Особенной части УК РФ со ссылками на ч. 3 ст. 33 УК РФ и ч. 2 ст. 30 УК РФ. Этот вывод следует из того, что, с одной стороны, в его действиях есть состав приготовления к преступлению, а с другой - он является организатором преступления. Аналогичные рассуждения можно привести и относительно подстрекателя и пособника. Поэтому второе правило, на наш взгляд, представляется в логическом плане избыточным. Его включение в текст УК вероятно может быть объяснено соображениями содержательного плана. Но в этом случае следовало предусмотреть дополнительные оговорки и в отношении приготовительных действий организатора и пособника.

10. Определенные проблемы формально-логического плана порождают нормы, предусмотренные в ст. 35 УК РФ, в которых определяются формы соучастия.

Формально-логический анализ положений ст. 35 УК РФ показывает, что отграничить друг от друга различные формы соучастия не всегда просто Об этом см.: Иванов Н.Г. Парадоксы уголовного закона // Государство и право. - 1998. - № 3. - С. 55 и далее. . Так, сегодня правоприменитель получил два разных разъяснения понятия «преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору» применительно к убийству См.: п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. - М., 1999. - С. 158-159. и к преступлениям против собственности См.: п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2003. - № 2. - С. 3. Критику этого разъяснения см.: Лопашенко Н. А. Новое постановление Пленума Верховного Суда РФ по хищениям // Законность. - 2003. - № 3. - С. 33-34.. Такая нестабильность объясняется двусмысленной дефиницией понятия «группа лиц по предварительному сговору» (ч. 2 ст. 35 УК РФ). С одной стороны, вроде бы ему должны быть присущи признаки соисполнительства, а с другой - непосредственно в тексте определения об этом умалчивается Об этом см., например: Сафонов В. Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ. - СПб., 2000. - С. 63-66.. Поэтому представляется целесообразным уточнить формулу, предусмотренную в ч. 2 ст. 35 УК РФ.

Кроме того, следует остановиться еще на двух вопросах конструкций норм, предусмотренных в ст. 35 УК РФ.

Первый касается квалификации преступления, совершенного организованной группой. В постановлении № 1 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» в п. 10 говорится: “Организованная группа это группа из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудия убийства, распределяет роли между участниками группы. Поэтому при признании убийства совершенным организованной группой действия всех участников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ” Данная позиция находит соответствующее обоснование в доктрине. См.: Попов А. Н. Убийство, совершенное преступной группой (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ). - СПб., 2002. - С. 86-87; Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах. - СПб., 1998. - С. 24; Бородин С. В. Преступления против жизни. - М., 1999. - С. 131. Аналогичное разъяснение содержится и в п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое». См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2003. - № 2. - С. 4..

Вместе с тем согласно ч. 1 ст. 33 УК РФ исполнителем признается лицо, выполнявшее хотя бы часть объективной стороны преступления. В соответствии с приведенным разъяснением Пленума объективная сторона преступления, совершенного организованной группой, включает в себя не только непосредственные действия, направленные на совершение преступления, но и подготовку к нему, а также выполнение пособнических действий во время совершения преступления Аргументы, высказываемые в защиту этой позиции, носят спорный характер. Об этом см.: Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации преступлений. - М., 2002. - С. 103-104.. Однако такого предписания в действующем УК нет.

Вышеуказанную позицию можно объяснить только одним стремлением правоприменителя более последовательно нежели указано в законе следовать логике дифференциации уголовной ответственности. Ведь признание, например, участника организованной группы, устранявшего препятствия для совершения преступления, исполнителем, а не пособником практически ухудшает его положение. Линия квалификации Верховным Судом РФ преступлений, совершенных организованной группой, была подвергнута справедливой критике См.: Мадьярова А. В. Указ. соч. - 187-188; Егорова Н. Понятия «преступная группа» и «групповое преступление» // Законность. - 1999. - № 2. - С. 20-21.. Хотя она во многом объяснима, но с ней можно согласиться только при условии внесения соответствующих изменений в УК РФ по примеру ч. 9 ст. 16 УК Республики Беларусь См.: Уголовный кодекс Республики Беларусь … - С. 18..