Метафизика организационного поведения

- космическое, принимающее во внимание связи с Вселенной, априорно заданные человеку;

- социальное, учитывающее взаимодействие Homo с социумом;

- познавательное, обращающее пристальное внимание на способности Homo к изучению внешнего и внутреннего миров и активной адаптации к ним;

- этическое, принимающее во внимание нравственные принципы и архетипы, априорно заданные человеку;

- аксиологическое, учитывающее присущие современному обществу ценности и нормы и отображение их в социальном человеке;

- экзистенциальное, обращающее пристальное внимание на реализацию программ, отвечающих за проявление способностей и установок на достойное существование в реальной жизни.

Вернемся к такой особенности родового и социального человека, как проактивность, которая позволяет нам вновь обратиться к духовной сущности человека "стремление к свободе", являющейся необходимым условием развития социального человека и развертывания его творческой деятельности. Рассмотрим этот тезис на примере выявленных В.П. Зинченко пяти парадоксов преодоления избыточного числа степеней свободы (см. 1.3.2.; [10, c. 41-60]).

Первый парадокс связан с сенсомоторной деятельностью человека, который наделен огромным и избыточным количеством степеней свободы по отношению к каждому из исполнительных актов. Суть парадокса заключается в том, что избыточное число степеней свободы кинематической цепи человеческого тела является условием построения свободного, целесообразного, точного действия.

Второй парадокс обусловлен формированием человеком образа окружающего мира и определения его свойств. Перед ним стоит задача преодолеть избыточные и неадекватные образы и построить один, нередко единственный. Суть данного парадокса состоит в том, что избыточное количество степеней свободы формирования образов по отношению к оригиналу (реальности) представляет собой необходимое условие однозначного восприятия действительности, ее пространственных и предметно-временных форм.

Третий парадокс заключается в наличии избыточного количества степеней свободы внимания, обеспечивающей личности "практически неограниченное пространство выбора". Этот принцип является необходимым условием реализации избирательности и предельной концентрации того или иного субъекта.

Четвертый парадокс связан с мнемической деятельностью человека, характеризующейся приматом динамических (свободных) свойств памяти "над ее огромными консервативными свойствами. Избыточное число степеней свободы ассоциативных (по сходству, смежности и контрасту) обеспечивает не только удивительную емкость, но и готовность к отклику, доступность человеческой памяти".

Пятый парадокс относится к деятельности человека, оснащенного избыточным количеством присущих человеку языков, а также способностью создавать свои языки описания объектов окружающего его мира, находить адекватные конкретной задаче (и языку) способы преобразования условий, в которых она (задача) дана. Таким образом, наличие избыточного количества символических средств дает человеку свободу обращения с наличной ситуацией, что ведет к ее перестройке и к конструированию нового. Иначе говоря, данный парадокс выводит на получение нетривиальных результатов в интеллектуальной деятельности, которую вслед за В.В. Налимовым будем интерпретировать как выбор фильтров [10, c. 288] для пропуска и обработки информации.

Мною был выявлен шестой парадокс, заключающийся в избыточном количестве нравственных принципов и позитивных свойств духовной сферы символической личности и дающий конкретному человеку возможность не только самому стать нравственным существом, четко различать добро и зло, но и содействовать другим людям быть такими же [2; 6].

Рассмотрим данные парадоксы в контексте современной биологии, которая обращает внимание только на принцип наименьшего усилия [11, c. 34-42]. В шахматной теории есть принцип избыточной защиты, направленный на прямое или косвенное поддержание существующей структуры в центре доски или на других ее участках. Очевидна полезность включения данного принципа в априорную заданность человека. В этом случае мы получаем два взаимообусловленных принципа: принцип наименьшего усилия и принцип избыточной защиты (избыточного обеспечения). Я полагаю, что взаимодействие данных принципов, задающих проявление гармонии в космосе, природе, обществе и творчестве [12], снимает тайну с этих парадоксов.

Рассмотренные принципы говорят об априорной обеспеченности человека в проведении свободной сенсомоторной, перцептивной, мнемической и чисто интеллектуальной деятельности, что, в свою очередь, подтверждает наличие такого свойства РЧ, как стремление к творчеству.

Обращение к раскрытию избыточных степеней свободы позволяет нам возвратиться к рассмотрению реактивных и проактивных людей и их действий. Вслед за В.В. Смольяниновым я утверждаю, что реакции - это действия, которые не требуют дополнительных степеней свободы для их реализации, а акции - действия, которые требуют свобод [13, c. 105].

Раскрытие природы парадоксов, связанных с избыточными степенями свободы говорит о необходимости возвращения к явлению "управление". Я согласен с В.В. Смольяниновым в том, что "всякой организации управления должна предшествовать организация необходимых и достаточных свобод, в противном случае управление не может быть эффективным" [13, c. 106]. Из этого следует, что эффективное управление поведением сотрудников той или иной фирмы обусловлено созданием комфортной духовной, интеллектуальной и информационной среды в коллективе в соответствии с природой человека. Только в этом случае управление будет содействовать редукции (уменьшению) избыточных свобод сотрудников для эффективного и творческого выполнения их должностных обязанностей.

Исходя из рассмотренной выше общей характеристики управления, я полагаю, что на практике необходимо объективировать степени свободы той или иной организации как системы, выявить возможности изменчивости ее деятельности, что, несомненно, выведет нас на разработку технологии управления.

Изложенное говорит о том, что переход от изучения КЧ к исследованию ЧР и его видов, РЧ и его видов выводит нас на иное осмысление как социальных институтов, так и организаций.



5.4 Перспективы совершенствования одухотворения и интеллектуализации управления организационным поведением

Символическая личность является объектом исследования метафизической семиотики, к предметам ее исследования относятся:

Ю духовная сфера с ее высшими нравственными принципами, нравственными и безнравственными архетипами;

Ю менталитет как внутренняя форма символической личности

Ю тело как внешняя форма символического человека, представленная в виде динамичной информационной системы состояний Homo и порождения его действий и движений;

Ю структурированный субстрат (соматика + независимая субстанция (эфирное, астральное, ментальное тела и др.);

Ю система планирования, формирования, прогнозирования поведения, принятия и реализации решений.

Эти понятия образуют пентаду, содействующую формированию целостных представлений о СЛ. Все эти компоненты в виде соответствующих программ, языков и кодов трансформируются в социального человека как единой органической духовной, интеллектуальной информационно-энергетической системы, саморазвивающейся и самоорганизующейся в онтогенезе под воздействием СИ.

Такая интерпретация СИ наводит на мысль обратиться к рассмотрению личности в философии. Российский философ А.Г. Спиркин раскрывает личность Данный ученый, так же как и представители других направлений науки и философии, не выходит в своих исследованиях за пределы изучения социальной личности и конкретного социального человека. как "сгусток … регулятивно-духовных потенций, центр самосознания, источник воли и ядро характера, как субъект свободных действий и верховной власти" во внутренней жизни человека" [14, c. 357]. Данное суждение перекликается с утверждением известного зарубежного мыслителя М. Шелера, рассматривавшего личность как центр, возвышающийся над человеком как живым существом, как центр, находящийся "только в высшем основании самого бытия" и содействующий тому, что человек становится существом, превосходящим самого себя и весь мир" [15, c. 60]. Анализ представлений академика А.Г. Спиркина в контексте метасемиотики приводит к мысли о том, что СЛ включает в себя все указанные выше компоненты исследуемого образования. Изучение утверждений немецкого философа указывает на то, что символическая личность, обладая громадным потенциалом, определяет или задает направленность функционирования не только биологической и физической составляющих родового человека, но и социальных институтов.

Позитивная духовная сфера, обусловленная метафизическим духовным началом, включает в себя с позиции метасемиотики следующие свойства (см. [2, третья глава; 16, с. 42-47; 17, с. 23-29], 1.2.2. и табл. 2.1.1.).

Они были выявлены в результате изучения наследия Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.С. Соловьева, А.С. Хомякова, М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Г.П., Мельникова, С.Л. Рубинштейна, П.В. Симонова и др.

Символической личности присущи и программы, представляющие эволюционно сформировавшиеся безнравственные архетипы духовной сферы, которые являются отрицательным двойником духовных сущностей, представленных в таблице. Безнравственные архетипы проявляют себя уже в перинатальном периоде в случае неудовлетворительного состояния организма будущей матери, плохого отношения к плоду, негативной атмосферы в семье, тяжелыми родами и пр. (см. [8, c. 190-207]).

Таблица 2.2.1.

Свойства духовной сферы родового символического человека

Свойства
открытость, доброта, стремление к общению
Склонность к гармонии, совершенству, порядку, справедливости
стремление к свободе
достоинство, честь и независимость
ответственность
сдержанность и самоограничение
склонность к любви и к состраданию людям
благоговение перед героями, природой и космосом
приятие, сочувствие, доверие
совесть и долг как склонность к контролю над своим поведением
стремление к творчеству и поиску истины
склонность к активному сверхраннему проявлению духовных, ментальных и телесных программ
склонность к воображению и самосознанию
склонность к активному проявлению своего потенциала в социуме путем реализации миссии каждого человека на земле.
радость жизни и страстное отношение к миру
неисчерпаемость и незавершенность
целостность

Анализ приведенных выше свойств духовной сферы говорит о том, что их полезно рассматривать как внутреннюю форму СЛ.

Раскрытие свойств духовной сферы содействовало определению особенностей РЧ, в число которых входят:

1) заданность Homo, обусловленная, по меньшей мере, белково-нуклеиновым геномом и полевым геномом, являющимся посредником между ДНК и теми материальными носителями, которые представляют программы символической и физической составляющих РЧ;

2) глубокое взаимовлияние, тесное взаимодействие и взаимосвязь между программами, языками, кодами символической и биологической составляющих родового человека;

3) склонность к проактивности;

4) самоорганизация, самоизменение, самообновление, само-реинтерпретация, самоподдержание, саморегуляция, самоконтроль;

5) соединение личного и общественного, земного и космического, установление целостности мира в его творческом раскрытии; открытость вселенской потенциальности;

6) склонность к гармоничному проявлению своего потенциала;

7) многомерность [6, c. 39-40].

Первая особенность отображает материальное начало в РЧ, вторая и третья особенности - ментальное начало, а четвертая, пятая, шестая и седьмая особенности - духовное начало. Все эти особенности сформировались как нравственные архетипы-ноумены, задающие развитие конкретного социального человека в онтогенезе. Поэтому управляющей подсистеме деловой организации следует создавать необходимые условия для проявления этих особенностей у представителей управляемой системы.

Обратимся теперь к менталитету СЛ, который в онтогенезе превращается в интеллект социального человека. Здесь уместно напомнить, что свойства духовной сферы и особенности родового человека являются духовными ориентирами в процессе трансформации менталитета в социально-ориентированный интеллект.

Менталитет, являющийся прообразом социально ориентированного интеллекта, представляет собой потенциальную динамичную суперсистему, предназначенную для ориентировки в окружающей среде, принятия и реализации адекватных решений, прогнозирования развития событий и т. д.

В состав менталитета входят:

Ш программы становления, функционирования и развития социального человека;

Ш программы развития не только символической личности родового человека, но и социальной личности социального человека;

Ш совокупности программ, осуществляющих развертывание методов, способов и приемов познания неживого ("косного") и живого (УМ и ЧМ) миров;

Ш наборы программ, осуществляющих интеллектуальные операции;

Ш наборы программ, включающих в интеллектуальный оборот взаимосвязанные представления о физической и семантической Вселенной;

Ш программы, языки и коды, формирующие воображение;

Ш программы, языки и коды, задающие активное созерцание человека;

Ш программы, языки и коды, провоцирующие и развивающие общение человека с живым миром;

Ш программы проявления, развития и функционирования методологии деятельности, живого созерцания и общения;

Ш программы проявления, развития и функционирования моделей внутреннего и внешнего миров (знание "что");

Ш программы проявления, развития и функционирования модели экспертного знания и модели быстрого симультанного реагирования /деятельностных технологий реализации профессиональных, личностных, общественных интересов/ (знание "как");

Ш программы проявления, развития и функционирования мотивационной системы;

Ш программ проявления, развития и функционирования эмоционально-волевой сферы.

Предложенный мною состав менталитета является априорно заданным. Анализ программ, входящих в состав менталитета, свидетельствует о том, что последний является внутренней формой символической личности.

Выше в 1.2.3 и 1.3.4. мы рассматривали диаду "родовой человек <--> социальный человек" Рассмотрение духовной сферы и менталитета позволяет проанализировать другую диаду "символическая личность <--> cоциальная личность.

А.Ф. Лосев различал два плана в личности: "внешне-исторический и внутренне-замысленный, как бы план заданности, преднамеренности, цели". "Именно эти два плана, будучи совершенно различными, необходимым образом отождествляются в неком неделимом образе". По А.Ф. Лосеву, "диалектический синтез двух планов личности, когда она целиком и насквозь выполняет на себе лежащее в глубине ее исторического развития задание первообраза" и есть чудо. "Это как бы второе воплощение идеи, одно -- в изначальном, идеальном архетипе и парадигме, другое -- воплощение этих последних в реальном историческом событии" [18, c. 147]. Здесь перед нами диада "заданность (символическая личность) <--> "чудо" (социальная личность)", на которую не обращали внимания в педагогике, психологии, социологии Здесь уместно сказать, что в указанных выше науках не проводилось различения между родовым и социальным человеком. .

Можно с уверенностью полагать, что рассматриваемые нами диады станут продуктивными конструктами в теории и практике организационного поведения. Их использование снимает противопоставление между человеком и окружающей средой. Согласно экстерналистской теории верховенство принадлежит факторам окружающей среды, которые задают поведение человека. Представители интерналистской теории отдают предпочтение внутренним механизмам человека, обусловливающим его поведение.

Несомненно, что осмысление диалектического синтеза заданности (потенциала) СЛ и внешне-исторических условий будет содействовать

- становлению, развитию и функционированию социальной личности и духовно ориентированного интеллекта социального человека и, тем самым,

- совершенствованию процессов одухотворения и интеллектуализации управления организационным поведением.

Тело в метасемиотике семиотике изучается в двух плоскостях:

а) как внешняя форма символического существа (интегративная информационная система экспликации состояния и порождения движений и действий конкретного человека) в виде программ, языков и кодов;

б) структурированный субстрат (соматика + независимая субстанция) символического существа в виде программ, языков и кодов.

Рассмотрим тело как внешнюю форму символической личности. В Библии указывается на то, что по внешнему виду можно судить о внутреннем мире человека и наоборот. Здесь уместно вспомнить слова Гете из Фауста:

- познавайте внутреннее по внешнему;

- познавайте внешнее по внутреннему.

Эти строчки отображают громадный опыт невербального общения, накопленный человечеством, но в научном плане слабо изученный. В последние годы за рубежом и у нас в стране выпущено много популярных изданий, посвященных тому, как по выражению лица, форме головы, глаз, ушей, губ, улыбки, цвету и форме волос и др. судить о сущности человека. В Японии частными фирмами используются группы крови (определение внешнего по внутреннему) для отбора специалистов на работу.

Нелишне напомнить о семиотической функции кожи человека, на которой находится множество точек, являющихся символическими представителями внутренних органов. Это послужило основой разработки различных методов лечения разнообразных болезней восточной медициной.

Обратимся к семиотике, которая получила свое развитие в недрах медицины еще до нашей эры, поскольку потребовалось обобщение опыта установления диагноза по внешним признакам человека. Укажу на то, что земские врачи России в конце ХIX и вначале ХХ века также с успехом занимались постановкой диагнозов по внешним индикаторам заболевания.

Вспомним советского антрополога, археолога, скульптора, М.М. Герасимова, который на основе скелетных остатков, включая череп, восстанавливал внешний облик ископаемых людей и исторических личностей (Иван Грозный, Улугбек, Ушаков и др.). Российским офтальмологом Э. Мулдашевым создана методика установления по форме глаз не только склонности к определенным болезням человека, но и к определению черт его характера (доброта, злость и др.) [19].

В последние годы стали глубоко изучать дерматоглифические узоры, которые можно использовать не только "в качестве оригинального маркера организации нервной системы" [20, с. 62], но и как специфическую знаковую систему для идентификации личности и прогнозирования ее развития. Укажу на то, что с помощью методик, распознающих значения конкретных узоров, выявляются потенциальные сексуальные маньяки.

Сказанное выше свидетельствует о том, что с помощью знаковых средств можно определять как состояние и развитие соматики (структурированного субстрата) КЧ , так и состояние и развитие интеллекта (личности) социального человека. Эти знаковые средства интерпретируются как организмические языки. Уместно сказать, что и в рамках медицины стали выходить атласы для диагностики человека по чертам лица (см., например, [21]).

Обратимся теперь к языкам личностного уровня. К ним относятся:

языки установок на действия, восприятие и выбор объектов;

языки образов;

языки движений и действий;

языки эмоциональных состояний;

музыкальный и цветовой коды;

иконические и символические языки;

языки жестов, поз, индикаторов асимметрий мозга и др.

Отмечу, что представителей как Западной, так и Восточной цивилизаций интересовало проникновение в сущность того, что скрывается за формой пальцев и линиями на ладонях рук, движениями рук и ног человека, эмоциональной экспрессией лица и тела человека (см., например, [22-24]).

На основе изучения некоторых из приведенных выше языков ([17; 25]) можно с уверенностью предположить, что знаковые средства (системы) личностного уровня обладают потенциалом для получения заключения не только о состоянии и развитии личности, но и о состоянии структурированного субстрата социального человека.

В настоящее время в мире господствуют представления психологической диагностики, основанной, главным образом, на опосредованном тестировании личности человека. Сопоставление потенциала языков организмического и личностного уровней говорит о том, что они могут стать базисом для формирования методологии и методик семиотического диагностирования организма и личности человека.

По данным выдающегося представителя когнитивной психологии У. Найсера, человеку генетически задан механизм распознавания другого субъекта [26]. В контексте метасемиотики этот механизм осуществляет избыточную защиту человека, его структурированного субстрата и личности. Обычно это осуществляется на бессознательном уровне. Овладение языками тела личностного и организмического уровней дает возможность человеку глубоко познавать не только других людей, но и самого себя! Это утверждение приобретает особую значимость при разработке и реализации индивидуального подхода к любому человеку, включая сотрудников коммерческих организаций.

Знание потенциала языков организмического и личностного уровней даст возможность не только обобщить громадный опыт, накопленный ЧР, но и выйти на использование как в воспитании и обучении подрастающего поколения, так и в применении при отборе специалистов на работу в экономические структуры и фирмы. Следует сказать, что во многих фирмах Запада используется, например, методика определения облика человека по его почерку или группе крови. Думается, что в ближайшие годы можно ожидать разработки комплексных методик по установлению облика личности принимаемых на работу людей с последующим наблюдением за их внутренним развитием с целью стимулирования их роста по службе.

По моему мнению, новые поколения менеджеров будут стремиться к овладению комплексными методиками, поскольку это даст возможность вести общение как с представителями своей фирмы, так и с ее клиентами на высоком уровне мгновенного осознания индивидуальных особенностей партнера по диалогу. Вполне естественно, что знание организмических и личностных языков позволит представителям групп управления персоналом грамотно управлять организованным поведением сотрудников фирмы. Я полагаю, что владение этими языками будет содействовать повышению общего интеллектуального уровня руководителей фирм, поскольку их решения в области управления персоналом, организационным поведением и др. будут основаны на глубоких знаниях природы человека.

Напомню, что тело как интегративная информационная система способна не только содействовать самодиагностике субъекта, но и порождению его движений и действий. В связи с этим я вслед за известным французским ученым А. Бергсоном рассматриваю тело как центр действий [27, c. 146]. По А. Бергсону, тело, будучи местом прохождения полученных и отосланных движений, выступает как "соединительная черта между вещами, на которые действую я, и вещами, которые действуют на меня; одним словом, местонахождение чувственно-двигательных явлений" [27, с. 160]. Нетрудно заметить, что интеллект является ведущим фактором в организации и реализации действий. По существу он направляет их, выражая как ментальные намерения, так и эмоциональные экспрессии. По своей сути интеллект выступает как центр, возвышающийся над человеком как живым существом и находящийся только в высшем основании самого бытия [27, c. 60]. Нетрудно прийти к выводу, что эти два центра связаны друг с другом.

Согласно французскому ученому, "тело не может накоплять образы, так как оно составляет часть образов; и потому попытка локализовать в мозгу восприятия прошлые или даже наличные неосновательна: они не в нем, это оно в них" [27, с. 160]. Это высказывание А. Бергсона ценно тем, что показывает: тело, постоянно функционируя, оставляет в себе не конкретные ощущения, восприятия и образы, а нечто общее, образующееся в результате обработки накопленного опыта. Этим общим является язык движений и действий, по программе которого порождаются конкретные движения и действия.

Здесь уместно обратиться к структурированному субстрату, в задачу которого входит осуществление этих движений на основе моторно-двигательного кода (см. [16; 28]). Приведу еще один отрывок из книги французского исследователя:

"Теперь мы можем говорить о теле как подвижном пределе между будущим и прошедшим, как о движущемся острии, которое наше прошедшее как бы толкает непрестанно в наше будущее. Мое тело, взятое в единый миг, есть только проводник, вставленный между влияющими на него предметами и предметами, на которые он действует; наоборот, переставленное в текущее время, оно всегда находится в определенной точке, где мое прошедшее только что закончилось действием" [27, с. 71-72].

Это утверждение А. Бергсона говорит о том, интеллект социального человека, его тело как динамичная информационно-энергетическая система определения состояния человека и порождения движений и действий и структурированный субстрат (соматика и независимые субстанции) образуют единую суперсистему. В ее задачу входят: принятие и реализация субъектом решений, планирование и прогнозирование им как своего поведения, так и поведения своих близких, коллег, организации, в которой он работает, и др. Рассмотрим этот тезис подробно, раскрыв сущность такого феномена как функциональный орган.

5.5 Система планирования, формирования, прогнозирования поведения, принятия и реализации решений как эмпирическая ноуменальная реальность

Изложенное выше указывает на то, что родовой человек и СЛ являют собой эмпирические ноуменальные реальности УМ, материально-ментально-духовные образования и удивительно самоорганизованные сверхсложные системы, развившиеся в филогенезе и развивающиеся в онтогенезе. Чрезвычайно интересным и мало познанным объектом является система формирования поведения, принятия и реализации решений, которая в виде программ, языков и кодов эволюционно создана и представлена в символической личности. Ее потенциал как эмпирической ноуменальной реальности полезно использовать для стимулирования проявления соответствующих программ в КЧ. Отмечу, что познание данного потенциала может стать средством прогнозирования поведения конкретного сотрудника деловой организации, принятия и реализации им конкретных решений

Для осознания ее природы и значимости для организационного поведения обратимся к понятию "функциональный орган" (ФО). Его в первой трети ХХ века ввел в научный оборот академик А.А. Ухтомский. Замечательного русского ученого волновали, по словам В.П. Зинченко [29, с. 24], анатомия и физиология Духа Меня в функциональном органе волнует не физиология и анатомия Духа, а его направленность, структура и сущности (программы, языки, коды). . Данное понятие определялось физиологом "как всякое временное сочетание сил", способное осуществить определенное достижение" [30, с. 95] или как распределение активностей в пространстве и времени. При этом выдающийся исследователь уподоблял его динамическому подвижному деятелю. К ФО А.А. Ухтомский относил доминанту, психологическое воспоминание, желание, интегральный образ мира и др. По мысли ученого, ФО являются новообразованиями, возникающими во взаимодействии со средой, в процессе проявления активности субъекта.

Данное суждение представляет большой интерес для организационного поведения как научной специализации, имеющей дело с поведением активной личности в организации. Духовные свойства символической личности, состав ее менталитета, их динамичная связь с телесной сферой обусловили появление у Homo Sapiens удивительной способности к формированию ФО, столь же реальных, как морфологически сложившиеся образования (сердце, почки, печень и пр.).

Нетрудно заметить, что А.А. Ухтомский обратил свое внимание на энергетику этих образований, что для того времени было весьма неожиданным. Для организационного поведения представляет особый интерес семиотический характер возникающих у человека субъективных образований, приобретающих в процессе деятельности объективный вид. По мысли физиолога, "с самого начала формирующийся образ предмета есть некоторый проект реальности, подвергающийся затем многократной проверке и перестраиванию на основании практического слияния с реальностью" [30, с. 274].

Сравним это высказывание с эвристическим проектом реальности по Л.С. Выготскому: "Именно включение символических операций делает возможным возникновение совершенно нового по составу психологического поля, не опирающегося на наличное в настоящем, но набрасывающего эскиз будущего и таким образом создающего свободное действие, независимое от непосредственной ситуации" [31, с. 50].

В те же годы М.М. Бахтин квалифицировал мир действия как мир /модель/ предвосхищенного будущего. Н.А. Бернштейн интерпретировал это явление как модель потребного будущего. Как мы знаем, П.К. Анохин установил, что КЧ присущи опережающее отображение действительности, работа на будущее и результат, единство прошлого, настоящего и будущего.

Анализ этих высказываний наталкивает на мысль дать семиотическую интерпретацию этому феномену как динамичному сложному семиотическому образованию. На мой взгляд, для семиотического осмысления вышесказанного весьма полезны строки гениального И.В. Гете:

Написано: "Вначале было С л о в о".

И вот уже одно препятствие готово:

Я слово не могу так высоко ценить.

Да, в переводе текст я должен изменить,

Когда мне верно чувство подсказало.

Я напишу, что М ы с л ь всему начало.

Стой, не спеши, чтоб первая строка

От истины была недалека.

Ведь мысль творить и действовать не может!

Не С и л а ли начало всех начал?

Пишу, - и вновь я колебаться стал,

И вновь сомненье душу мне тревожит,

Но свет блеснул, - и выход вижу я:

В Д е я н и и начало бытия.

Изучение этого отрывка из Фауста показывает, что перед нами весьма интересная цепочка: "слово (я бы заменил его термином "логос", включающим в себя все присущие человеку программы, языки и коды, выводящие его на Духовное метафизическое начало и космический Разум) --> мысль --> сила --> деяние". Анализ данной цепочки привел меня к мысли, что любое деяние предполагает наличие у социального человека функционального образования, состоящего из интеллекта, присущих человеку языков и рече- и/или моторно-двигательного кода (см. рис. 2.2.1.).

Данное семиотическое образование формируется в результате тесной связи духовной сферы, менталитета как внутренней формы символической личности, его тела как внешней формы, а также и структурированного субстрата с соответствующими системами социального человека. По своей сути компоненты символической личности, будучи сущностями, формируют конкретный ФО социального человека. (Духовная сфера и особенности социального человека на рисунке не представлены).

Рис. 2.2.1. Схема взаимодействия интеллекта с языком действий и моторно-двигательным кодом.

Обращу внимание на то, что данное образование является первичным по отношению к структурированному субстрату, который, будучи вторичным, также принимает активное участие в формировании ФО. В результате взаимодействия внутренней и внешней форм со структурированным субстратом возникает суперсистема, состоящая из двух систем:

ментальной (интеллект - язык действий - моторно-двигательный код);

материальной (структурированный субстрат, целостно объединяющий все внутренние органы для решения моторно-двигательных задач).

Для каждой из систем характерно наличие двух уровней: абстрактного и конкретного. Возьмем ментальную систему, в которой интеллект, язык действий и моторно-двигательный код обладают словарем как языковых, так и речевых знаков.

Анализ структурированного субстрата также свидетельствует о существовании абстрактного и конкретного уровней: множество кодов (абстрактный уровень) не только объединяют все внутренние органы (конкретный уровень) в одну тесно связанную систему, но и занимаются передачей управляющей информации со стороны интеллекта и посылкой обратных связей в интеллект как управляющее звено.

Таким образом, ФО предстает перед нами как сложное органическое духовно-интеллектуальное образование, тысячами нитей связанное со структурированным субстратом. Иными словами, ФО являет собой глубокое единство УМ и ЧМ. В нем ведущими являются духовное и ментальное начала: рассматриваемая суперсистема начинает формироваться под воздействием (сознательным или бессознательным) духовной сферы и интеллекта благодаря намерению, потребности или предпочтения человека как социального существа.

В процессе развития ФО последний стремится к тому, чтобы его деятельность осуществлялась по принципам наименьшего усилия, избыточного обеспечения и избыточной защиты.

Нетрудно прийти к выводу, что формирование функционального органа возможно только при наличии априорно заданных программ, языков и кодов. Иными словами, только наличие потенциала символической личности делает возможным возникновение ФО в благоприятных внешних условиях.

5.6 Основы формирования функционального органа

Изучение работ отечественных ученых Н.А. Бернштейна, Н.Д. Гордеевой, А.В. Запорожца, В.П. Зинченко, А.А. Ухтомского говорит о понимании ими живого действия как целостного явления, как динамического ФО. По Н.А. Бернштейну, действию свойственны следующие свойства: оно обладает биодинамической тканью; реактивно; чувствительно; эволюционирует; инволюционирует [32]. По В.П. Зинченко, живое движение (можно сказать и "живое действие". - Г.У.) активно, спонтанно, произвольно и свободно, т.е. независимо от внешних целей. Действие характеризуется и смысловыми чертами, поскольку с его помощью решается та или иная задача. К указанным выше свойствам движения и действия можно отнести такие, как: ощущаемость; чувственность; управляемость.

Рассмотрим произвольность, спонтанность и активность движения или действия. По В.П. Зинченко, "произвольность обнаруживается в том, что мы мысленно можем проиграть движение до движения, действие до действия. А затем в нашей воле совершить его реально или не совершать" [29, с. 104]. Нетрудно видеть, что здесь мы имеем дело с мысленным проигрыванием конкретного движения и действия. Изучение приведенных выше свойств наводят на мысль, что авторами четко не проведено различение между действием как ФО, порождающим конкретное действие, и самим конкретным действием.

Следует сказать, что спонтанность движения или действия программно обусловлено и возникает изнутри без непосредственного воздействия извне. Активность конкретного действия обусловлена или задана тесной его связью с интеллектом, осуществляемой через специальный механизм или структуру.

Вслед за В.П. Зинченко отмечу весьма парадоксальные характеристики, данные живому движению Н.А. Бернштейном [32]. С одной стороны, это монолит, конструкция, отзывающиеся в целом на каждое изменение одной из частей, с другой,-- паутина на ветру. Для понимания этих парадоксов необходимо рассмотрение реализации конкретного действия в контексте триады: "интеллект <--> язык действий <--> моторно-двигательный код". В этом случае "монолит и конструкция" представляют язык действий, а "паутина на ветру" -- результат взаимодействия интеллекта, языка действий и моторно-двигательного кода в виде порожденного конкретного действия. В этом случае интеллект, язык действий и моторно-двигательный код образуют рефлекторную дугу (термин Н.А. Бернштейна), формирующую кольцевое управление.

Н.А. Бернштейн установил, что разнообразные свойства живых движений и действий определяются не только и не столько внешними обстоятельствами, внешними средствами действия, мерой его освоенности, сколько двигательной задачей, ее смыслом [21, с. 108]. Иначе говоря, живое действие возникает как результат взаимодействия интеллекта с языком действий и моторно-двигательным кодом, которые образуют сложное семиотическое образование, порождающее конкретные действия.

Разбиение понятия "действие" на четыре составляющие: интеллект, язык действий, моторно-двигательный код и само конкретное действие, позволяет снять загадочность с проблемы построения движений и формирования механизма его порождения. При переходе к изучению языка действий и моторно-двигательного кода становится очевидной правомерность предположения В.П. Зинченко о том, что "усваиваются не конкретные движения, а правила их построения" [29, с. 105], по которым движение не воспроизводится, а каждый раз строится [33, с. 136].

Семиотическая интерпретация порождения конкретного действия позволяет снять загадочность и со второго парадокса Н.А. Бернштейна: "Упражнение - это повторение без повторения". Упражнения приводят к проявлению в языке действий и моторно-двигательном коде таких свойств, как устойчивость, гибкость, структурность, адаптивность, самоорганизация.

Здесь мы имеем дело с полифункциональностью использования упражнений, благодаря которым мы выходим (зачастую на бессознательном уровне) на

- усвоение различных форм (шаблонов) двигательных действий и правил их построения и

- на совершенствование реализации языком действий и моторно-двигательным кодом самих конкретных действий под воздействием обратных связей.

Становится очевидным, что триада: "интеллект <--> язык действий <--> моторно-двигательный код" может трансформироваться в саморазвивающийся, самоорганизующийся и строящийся ФО.

В свете сказанного язык действий предстает перед нами как идеальная форма. В связи с тем, что для любого языка характерно наличие словаря и грамматики, при изучении языка действий действительно важно выявить многоуровневую систему динамично функционирующих шаблонов и правил их построения.

Согласно В.П. Зинченко, интегральный образ мира, обладающий свойством открытости, играет большую роль в плане формирования и реализации действия, поскольку в пространстве образа происходит осмысление ситуации, кристаллизация и решение проблемы, принятие решений и т. д. По его мнению, в этом и состоит регулирующая роль образа. Он полагает, что "после осуществления всех перечисленных процедур начинается процесс, обратный композиции,- декомпозиция образа. Она необходима не для принятия решения, а для успешной его реализации. Образ ситуации не просто распадается, а трансформируется в образ действия" [29, с. 109-110].

По моему мнению, все обстоит не совсем так в контексте триады "интеллект <--> язык действий <--> моторно-двигательный код". Возьмем, например, процесс создания текста на естественном языке (ЕЯ). Исследования выдающегося психолога и семиотика Н.И. Жинкина показали, что в этом случае намерения интеллекта включают одновременно механизмы оперативной речевой памяти ЕЯ и речедвигательного моторного кода [34] (см. рис. 2.2.2.).

Модифицированная мной модель последней, состоящей из словаря, синтаксических моделей и операторов (грамматических и синтаксических правил размещения слов) представлена на рис. 2.2.3.

Рис. 2.2.2. Схема взаимодействия интеллекта с оперативной речевой памятью ЕЯ и рече-двигательным кодом.

Рис. 2.2.3. Модифицированная структура оперативной речевой памяти.

Отмечу, что каждый из трех элементов данной триады обладает своей природой, структурой и особенностями. При этом образ той или иной ситуации непременно сопрягается с теми или иными структурами оперативной речевой памяти и речедвигательного кода и не подвергается декомпозиции полностью. Иначе говоря, образ в целостном виде остается в пространстве интеллекта, а в плане декомпозиции участвует в формировании программы порождения конкретного действия. Анализируя взаимодействие интеллекта с оперативной речевой памятью и рече-двигательным кодом, приходим к выводу, что рассмотренная триада является частным случаем триады "интеллект <--> язык действий <--> моторно-двигательный код".

Все элементы универсальной триады тесно связаны друг с другом, но эта связанность обусловлена огромной работой по трансформации всех трех систем в единую суперсистему, направленную на достижение той или иной поставленной цели. При этом имеет место самоорганизация при формировании необходимых интеллектуальных, языковых и моторных структур. В результате мы получаем суперсистему (динамичный ФО) с весьма устойчивыми прямыми и обратными связями и мощной самоорганизацией, основанной на приоритете семантического начала в развитии человека. Подчеркну, что благодаря самоорганизации ФО, достигнув совершенной структуры, работает автономно и автоматично.

Отмечу, что в процессе эволюции сформировались три ступени развития интеллекта: сенсомоторный интеллект; автономный интеллект; символический интеллект [35, с. 27-30]. Несомненно, что функционирование сенсомоторного интеллекта непосредственно обусловлено внешними ситуациями. В процессе фило-и-онтогенеза интеллекта происходит его усложнение, структурирование и постепенная автоматизация, что приводит к появлению механизмов построения модели текущей ситуации и быстрого поиска выбора адекватного ответа. Далее в результате дифференциации интеллектуальных процессов вступают в действие механизмы восприятия, мотивации и моторных действий, что, в свою очередь, приводит к автономному функционированию интеллекта.

Наличие сенсомоторного и автономного интеллекта и возникновение потребности в универсальных средствах, способствующих переносу опыта управления с одной ситуации на другие - аналогичные, стимулировали образование и развитие третьей ступени интеллекта - символического интеллекта, который обеспечивает возможность обобщения опыта и оперирования этими обобщениями [35, с. 26].

Здесь появляется возможность быстрого принятия и реализации решения путем формирования системы динамично функционирующих моделей порождения действий на основе аналитико-синтетической обработки информации о различных типах ситуаций. Продолжается дифференциация интеллектуальных процессов, интеллект становится многоуровневой динамичной системой, причем каждый уровень обладает многими составляющими, проявляющимися в параллельном взаимодействии [35, с. 37].

Символический интеллект характерен тем, что его целенаправленность связана с произвольностью и осознанностью конкретных действий, что способствует внутреннему проигрыванию движений для предвосхищения возможного результата.

Раскрывая процессы интеграции, дифференциации и специализации интеллекта, следует сказать, что возникновение третьей его ступени развития ставит перед исследователями вопрос о некоторой автономности его функционирования независимо от самого порождения конкретных действий. В пользу этого свидетельствует появление лобных долей больших полушарий мозга, которые непосредственно не связаны с реализацией сенсомоторных функций.

Возникает вопрос: "правомерно ли "отрывать" от целого язык действий и моторно-двигательный код"? По Н.Д. Гордеевой и В.П. Зинченко, "секрет богатства действия состоит в том, что оно содержит в себе в единстве противоположностей внешнее и внутреннее. И если первое вполне доступно регистрации и анализу, то второе требует дешифрования. Внутреннее строится в процессе развертывания внешнего и, в конце концов, начинает руководить внешним, представляя собой своего рода "код", в соответствии с которым развертывается внешнее" [36, с. 192].

Авторы работы [35, с. 36], исходя из кибернетико-физиологических представлений, полагают, что существуют несколько уровней формирования конкретных действий, причем на каждом уровне функционируют наборы языков, включающие в себя язык двигательных целей, язык внешних двигательных задач, физиологический язык управления мышцей. Концепция Н.И. Жинкина о функционировании ЕЯ в контексте триады "интеллект --> ЕЯ --> рече-двигательный код" говорит о правомерности автономизации языка действий и моторно-двигательного кода. Изучение свойств действия как идеальной формы также говорит в пользу положительного ответа на данный вопрос.

Предположим, что язык действий и моторно-двигательный код представляют собой, как и ЕЯ и рече-двигательный код, сложные многоуровневые системы. Рассмотрение свойств языка действий наводит на мысль, что они обусловлены принципами функционирования интеллекта, с одной стороны, и автономизацией данного знакового образования, с другой.

"Отпочкование" языка действий и моторно-двигательного кода от интеллекта позволяет обратиться к выявлению функций последнего в данном случае. Можно с уверенностью полагать, что в задачу интеллекта входит:

а) формулирование двигательной задачи по осуществлению действия;

б) создание модели внешнего мира, представляющей собой наборы динамичных взаимосвязанных моделей типовых ситуаций;

в) построение модели конкретной ситуации;

г) принятие конкретного решения о совершении конкретного действия на основе наложения модели внешнего мира на конкретную предметную ситуацию.

По моему мнению, в задачу языка действий входят:

построение и актуализация обобщенного образа конкретного действия на основе методов, способов, приемов, схем и тактик формирования предметных действий;

построение целостных программы, плана и результата конкретных действий с обобщенным представлением различных параметров требуемого действия.

Подчеркну, что рассматриваемый язык, как и другие присущие человеку языки, занимается не воспроизведением конкретных действий, а построением их заново ("повторение без повторения").

На мой взгляд, язык действий включает в себя:

набор синтагматических моделей двигательных команд, представляющих последовательности тех или иных действий;

правила образования и функционирования тех или иных двигательных команд;

словарь двигательных команд, представляющих основные действия;

словарь двигательных команд, представляющих действия-связки;

словарь двигательных команд, осуществляющих параллельное взаимодействие нескольких двигательных систем;

правила формирования карты-пути возможных действий;

словарь операторов, связывающих двигательные команды с различными уровнями и механизмами интеллекта в синтактическом; семантическом и прагматическом планах;

словарь операторов, связывающих двигательные команды с различными уровнями и механизмами моторно-двигательного кода в синтактическом; семантическом и прагматическом планах.

К задачам моторно-двигательного кода можно отнести: декомпозицию целостной программы и плана осуществления действий; формирование моторных действий и их детализации; мысленное проигрывание моторных образов, изучение возможных вариантов разворачивания конкретных действий и выбор наилучшего из них.

Моторно-двигательный код состоит, по-видимому, из

правил образования и функционирования временных, пространственных и предметных моторных образов;

правил параллельного взаимодействия нескольких двигательных систем;

правил ориентации и перемещения тела в пространстве;

словаря операторов, связывающих временные, пространственные и предметные моторные образы с различными уровнями и механизмами языка действий в синтактическом; семантическом и прагматическом планах;

словаря операторов, связывающих временные, пространственные и предметные моторные образы с различными уровнями и механизмами интеллекта в синтактическом; семантическом и прагматическом планах.

Семантика пронизывает все уровни языка действий и моторно-двигательного кода. В процессе обучения она носит осознаваемый характер; при трансформации усвоенной программы двигательных команд и технологии порождения конкретных действий начинает функционировать на бессознательном уровне и приобретать скорее вероятностный, нежели детерминированный характер. Напомню, что в процессе своего развития компоненты сложного образования "интеллект - язык действий - моторно-двигательный код" постепенно сращиваются друг с другом и превращаются в единый ФО. В нем мотивационный, перцептивный и ситуационный уровни интеллекта удивительно тесно взаимосвязаны с механизмами языка действий и моторно-двигательного кода (см. рис. 2.2.4).

Рассмотрение модели порождения конкретного действия говорит, на мой взгляд, о ее полезности в интерпретации процессов принятия и реализации решений, с которыми постоянно сталкивается менеджер в его повседневной работе.

В свете вышесказанного представляет интерес рассмотреть некоторые особенности функционирования данного ФО. Н.Д. Гордеевой и В.П. Зинченко были выявлены две формы чувствительности порождаемого движения (действия): к сложившейся ситуации и к возможностям его (действия) порождения [28, с. 160-165]. Позднее было установлено, что обе формы чувствительности чередуются несколько раз в секунду с интервалом в 125-250 мс.

Вслед за В.П. Зинченко я полагаю, что это явление полифункционально, поскольку свидетельствует о

- наличии обратных связей при порождении конкретного действия;

- движении в направлении достижения "потребного будущего";

- видоизменениях в текущей ситуации;

- пересмотре использования имеющихся ресурсов;

- появлении новых возможностей решения двигательной задачи [29, с. 135].

Анализ модели порождения конкретного действия позволяет сформулировать ряд весьма полезных для деятельности менеджера положений:

1. Процесс порождения действий отличается доминированием программ взаимодействия свойств и особенностей социального человека, духовной сферы и интеллекта в целом и программ контроля в частности по отношению к программам языка действий и моторно-двигательного кода.

2. Данный процесс предопределен на планирование, формирование и прогнозирование поведения как самого конкретного субъекта, так и людей, с кем он общается.

Рис. 2.2.4. Модель порождения конкретного действия

1. Вход сообщения.

2.Система программ обработки поступившей информации.

3. Система программ взаимодействия духовной сферы и интеллекта В данную систему входят также программы, задаваемые свойствами и особенностями социального человека, обусловленными потенциалом родового человека..

4. Система программ языка действий.

5. Система программ моторно-двигательного кода.

6. Система программ выявления смысла сообщения, намерения и т. д.

7. Система программ контроля.

8. Система программ построения образа конкретной предметной ситуации.

9. Система программ выдачи задания на построение образа действия.

10. Блок взаимосвязанных динамичных моделей предметных ситуаций.

11. Блок связи с системой мотивации, эмоционально-волевой сферой, с телом как внешней формы социальной личности и телом как структурированным субстратом.

12. Блок связи с языком действий и моторно-двигательным кодом.

13. Блок прогнозирования развития ситуации.

...