Проблемы психологической герменевтики

Таким образом, культурные истории определяют форму наших индивидуальных нарративов. Люди осознают собственную жизнь через истории как через культурные, так и через личные нарративы, которые они строят на базе культурных образцов. Иными словами, к какой бы культуре мы не принадлежали, ее нарративы влияют на нас, побуждая приписывать определенное значение некоторым жизненным событиям и относиться к другим обстоятельствам как к достаточно незначительным. Каждое запомнившееся событие приобретает форму истории, которая наряду с другими историями составляет жизненный нарратив. И можно утверждать, что жизненный нарратив в определенной степени и есть наша жизнь.

В связи с с этим возникает вопрос о типичных для нашей культуры, нынешней исторической ситуации сюжеты, в которые бы воплощался наш опыт. Представляется, что те психологические проблемы и осложнения, с которыми столкнулись многие люди, особенно старшего возраста, в постсоветских странах, связаны, кроме прочего, с утратой «привычных сюжетов», а также с невозможностью или же сложностью в нахождении новых, а значит и с утратой идентичности, как личной, так и культурной и социальной.

Можно предположить, что способность интерпретировать реальность с помощью нарративных структур является неотъемлемой сущностью личности, а использование специфических нарративных способов осмысления мира выступает как основное средство осмысления собственной жизни или определенной жизненной ситуации и, более того, как особая форма существования человека, как свойственный лишь ему способ бытия.

По мнению американского литературоведа Ф. Джеймсона, нарратив является особой эпистемологической формой, организующей специфические формы нашего эмпирического восприятия. Иными словами, все, что воспринимается, может быть освоено человеческим сознанием только через повествовательную фикцию, вымысел. Т.е. мир становится доступным человеку только в виде историй, рассказов о нем [Лобок, 1996]. Тут можно вспомнить и определение сознания М.М.

Бахтиным как комментария, которым каждый взрослый человек сопровождает свои поступки [Эткинд, 1996].

Для того, чтобы выявить типичные особенности нарратива, отличающие его от других текстов, остановимся на характеристике повествовательных текстов подробнее. По мнению многих исследователей, основными категориями нарратива есть единство действия, длительность, оценка и структура. Так, с точки зрения К. Бремона, каждый рассказ сводится к такому изложению последовательности интересных с точки зрения человека событий, которое создавало бы единство действия. Там, где нет последовательности, нет и рассказа, но есть, например, описание (если объекты связываются пространственной смежностью), рассуждение (если они взаимововлекаются), лирические излияния (если они возникают в представлении посредством метафоры или метонимии) и т.д. Там, где нет включения в единство действия, нет и рассказа, но есть хронология - изложение последовательное™ несвязанных поступков.

Наконец, там, где нет причастности к человеческому интересу, где изложенные события не порождены и не пережиты антропоморфным агентом или объектом, там нет и рассказа.

Потому, что, только проецируясь на человека, события приобретают смысл и организуются в структурированный временной ряд Бремон.

На значимость категорий времени, продолжительности, оценки для функционирования текста именно как повествовательного обращает внимание и Ц.Тодоров . Он же, вслед за русскими формалистами, предлагает изучать два крупных уровня повествовательных текстов - рассказываемую историю (предмет повествования), включающую логику поступков персонажей, связи между ними и повествующий дискурс. По мнению Ц.Тодорова, Важнейшими категориями, существенными для описания превращения линейного текста в воображаемый мир произведения являются: модус, или наклонение, касается степени присутствия в тексте описываемых событий. Категория времени связана с соотношением между двумя переменными осями: ось текста (линейная последовательность изложения) и ось событий, о которых идет речь [Тодоров, 1975].

С точки зрения Р.Барта общая для повествовательных текстов структура включает в себя три уровня: 1) уровень функций, которые он, вслед за Проппом трактует как поступок действующего лица, определяемый с точки зрения его значимости для хода действия; 2) уровень действия; 3) уровень повествования.

Причем все три уровня связаны между собой отношением последовательной интеграции: отдельная функция обретает смысл лишь постольку, поскольку входит в общий круг действий данного актанта, а эти действия, в свою очередь, получают окончательный смысл лишь тогда, когда кто-то о них рассказывает, когда они становятся объектом повествовательного дискурса, обладающего собственным кодом.

По мнению Р.Барта, единственным критерием выделения единиц повествования должен стать их смысл. Чтобы выделить первичные повествовательные единицы нужно помнить об их функциональной природе и заранее допустить, что они вовсе не обязательно должны совпадать с традиционными частями повествовательного дискурса (действиями, сценами, абзацами, диало ми, внутренними монологами и т.п.). Функция рассказа заключается новее не в том, что она якобы воспроизводит известные события в их «естественном» следовании друг за другом, но в той логике, которая организует указанную последовательность [Барт, 1987].

Е.С. Калмыкова и Е. Мергенталер, анализируя содержательные и формальные характеристики нарратива, выделяют следующие его семантические критерии:

- Репрезентация в пределах рассказываемой истории временной последовательности событий, включающей качество действия актанта, ментальные и/или физические, приводящие к определенным изменениям его собственного состояния или состояния его окружения (ситуации, других действующих лиц). Такие действия могут принимать форму «осложнения и решения» или «нарушения плана». При этом «изменение состояния» включает изменение физического или ментального состояния, перемещение в пространственном и социальном континууме актанта и других действующих лиц.

– Четкое и конкретное обозначение места и времени действия, а также действующих лиц.

Соответственно маркерами нарратива в тексте являются: а) «резюме», предшествующее изложению нарратива; б) «кода», возвращающая слушателя от рассказа к настоящему; в) прямая речь действующих лиц нарратива.

Таким образом, в структуре нарратива можно выделить два основных уровня - внетекстовый и текстовый, повествовательный, который, в свою очередь, включает основных «действующих лиц» нарративного дискурса (автора и реципиента), а также ситуацию, в которой они взаимодействуют. И тут возникает еще один не до конца ясный вопрос о различении реальных и имплицитных авторе и реципиенте. Текст, кроме реальных автора и читателя (рассказчика и слушателя), включает в себя еще то, что в современной литературе получило название инстанцией автора и адресата.

Иными словами, реальный автор и рассказчик, от имени которого ведется повествование, не совпадают не только в художественных текстах, но и в нарративе, порождаемым, например, психотерапевтическим дискурсом. Как и не совпадают адресаты, к которым обращено повествование - реальный и виртуальный, создаваемый субъектом, порождаемым нарратив. Причем особенности этих имплицитных автора и реципиента (нарратора и наррататора) во многом определяются контекстом, задаваемым дискурсом, ситуацией, в которой он функционирует.

По нашему мнению, основными смыслообразующими и конституирующими факторами повествовательного текста (нарратива) являются: тема; персонажи; сюжет повествования и жизненные обстоятельства, излагаемые в рассказе; оценки персонажей и, в том числе лица, от которого ведется повествование; хронотоп как единство пространства и времени, возникающее в процессе взаимодействия рассказчика с теми событиями, о которых идет речь в рассказе.

Основной единицей нарратива есть тема или тематическая структура, отражающая основную смысловую тенденцию повествования. Тема наличествует в тексте любого жанра, ее особенность в повествовательном тексте заключается в том, что именно нарратив. Как личностная структура, вызывает ту или иную интерпретацию событий, которая и воплощается в тексте повествования. Причем в рассказе таких тем может быть несколько, и они могут переплетаться между собой. Основная тема (или темы), как правило, разбиваются на несколько уровней:

а) уровень описания, под которым понимается элементарное выявление и воспроизведение сути рассказа, переданное как можно более простыми словами. Интерпретация в основном ограничена сюжетом, задающим ее рамку;

б) интерпретационный уровень, который предполагает переформулировку сути рассказа в общем виде посредством выделения смысла, кроющегося за его содержанием. Т.е. этот уровень предполагает представление сюжетного элемента в таком виде, чтобы выделилась его интенциональная, отражающая глубинные намерения, структура; в) диагностический уровень, где делаются конкретные утверждения о проблемах человека. Таким образом, осуществляется перевод описания на уровень возможной патологии;

г) символический уровень, где осуществляется переход к интерпретации символов на основе психоаналитических гипотез;

д) уровень уточнения, где необходимо получить от испытуемого уточнения и свободные ассоциации к конкретным данным [Бурлакова, Олешкевич, 2001].

Имеет значение и повторяемость темы, поскольку тема, к которой обращается индивид три или более раз в процессе создания рассказов, имеет безусловное значение для него. Это объясняется ведущей характеристикой нарратива, порождаемого человеком, стремящемся осмыслить свой опыт. Наиболее значимые события, например травмы, повторяются в рассказах, пока личность или не решит их, или же примирится с ними, отыскав приемлемую для себя форму осмысления или же удобное (защитное) объяснение.

Кроме темы, существенное значение для анализа нарратива и объяснения личностных проблем, которые он отражает, имеет наличие действующих лиц повествования.

Даже если рассказ ведется от первого лица, или же при наличии большого количества действующих лиц, повествование - это всегда рассказ о себе. Главный герой - это сам рассказчик. Кроме того, несмотря на большое количество действующих лиц, присутствующих в рассказе, все же можно говорить о преобладающей идентификации с одним из персонажей. Разные персонажи могут также воплощать разные тенденции личности, т.е. рассказ может содержать проекции разнообразных граней самого себя, а разные герои выступают как средство их представления. При этом может быть идентификация, как с героями, так и с позицией автора.

Важно также разделить основных и и второстепенных персонажей повествования, исходя из того, что они отражают разную степень идентификации с ними рассказчика.

Важным смыслообразующим фактором нарратива является и сюжет, обеспечивающий подчинение рассказа определенной логике, последовательность отдельных действий в рамках события, о котором идет речь в рассказе. Но чаще всего мы сталкиваемся с разветвлением действия по персонажам, принимающим в нем участие, временем отдельных действий и местом их протекания. Выбор сюжета (чаще всего неосознанный) репрезентирует глубинные интенции рассказчика. Считается, что репертуар сюжетов у личности достаточно постоянный, что является подтверждением влияния личностных образований человека на процесс порождения нарратива.

Существенным для прояснения внутренней структуры нарратива, т.е. психологических проблем, которые он содержит в скрытом виде, является также определение потребностей и мотивов героев, основных конфликтов и защит, основных страхов, а также анализ персонажей, предметов и обстоятельств, которые включаются в рассказ или же игнорируются субъектом [Бурлакова, Олешкевич, 2001].

До сих пор мы не разграничивали понятия «нарратив», «рассказ», «история», часто употребляя их как синонимы. И действительно, в литературе имеется определенное смешение этих понятий, что не удивительно, ибо они описывают достаточно схожие феномены. Однако, на наш взгляд, эти понятия различаются, и мы сделали попытку их разграничить.

Нарратив мы определяем как структуру, включающую все основные признаки повествовательного текста (автора, героев, события, сюжет и т.п.) и представляющую собой как бы рамку, фрейм, в которую «помещаются» реальные события с тем, чтобы их понять, осмыслить, включить в личностный опыт посредством рассказа, повествования или истории. Иными словами, нарратив можно рассматривать как фрейм, т.е. структурную рамку, предписывающую категорию и порядок вставляемых элементов, и выбор и вставку элементов в слоты (ячейки фрейма). Нарративная структура в этом случае должна включать в себя агента (т.е. действующее лицо или лиц), обстоятельства (ситуации, события), мотивы и цели агента, взаимодействия, а также те или иные изменения, прежде всего, перемены судьбы.

Нарратив, в таком понимании, отражает базовую жизненную концепцию (или концепции) человека, в том числе его Я-концепцию, накладываемые, как уже отмечалось, на осмысляемую реальность (ситуацию), в том числе и собственную психическую реальность, личный опыт, в виде определенной рамочной структуры, фрейма, по которой строится рассказ или история.

Подобное понимание нарратива, как фрейма, рамочной структуры, в неявном виде высказывают и некоторые нарративные психотерапевты. Так, например Е. Жорняк, говорит о структуре нарратива как о принципиальной рамке понятности для людей в повседневной жизни. Именно с помощью этой рамки события жизни связываются в последовательности, которые развертываются во времени согласно конкретным темам (семья, карьера, счастье, уверенность и т.д.).

При этом доминирующей чертой структуры нарратива является линейная причинность: события собираются в линейную прогрессию, где каждое событие вносит свой вклад в сознание возможности для последующих событий. В отличие от нелинейной модели (а такой моделью, очевидно, являются концепции, знаниевые структуры - Н.Ч.), где связи носят нелинейный характер, но остаются предсказуемыми и объективно существующими, в нарративной модели автор сам выбирает элементы и характер связи, т.е. конструкцию [Жорняк, 2001].

История в этом случае может трактоваться как разворачивание нарратива (повествовательной структуры) в связный текст, отражающий «нарративную структуру» личности (нам кажется, что имеет смысл ввести такое понятие, имея в виду те нарративные структуры и их связи, а возможно и нарративную систему, как историю жизни личности, которые отражают базовые личностные образования, жизненный путь личности, ее судьбу).

В истории главное место отведено событиям, содержащимся в ней (реальным или воображаемым), герой может быть явно не выражен, история может передаваться (рассказываться) как бы отстраненно, без четкого обозначения авторства; автор может идентифицировать себя с любым из героев, причем по ходу истории эти идентификации могут изменяться. Иными словами, история, как развернутое повествование, может существовать независимо от субъекта, ее авторство может быть скрытым, неявным, требующим для выявления этого авторства специальной реконструкции истории. Т.е. история, в отличие от рассказа, может быть внешней, и человек только помещает себя в нее, пытаясь осмыслить свой опыт, поведать о нем другому. Тут можно сослаться на слова Рикера о том, что в историю можно «впутаться» [Рикер, 1998], в рассказ же «впутаться» невозможно (тут можно сравнить выражения «попасть в рассказ» и «попасть в историю» - смысл у них совершенно различный).

Рассказ, в свою очередь, - это разворачивание нарративной структуры в чисто коммуникативной ситуации, в том числе и в ситуации аутокоммуникации, где основными признаками, кроме событий, являются автор рассказа и лицо, которому он адресован. Иными словами в рассказе присутствует четкая точка зрения, авторская позиция, даже если он ведется не от первого лица. Очевидно, рассказ может строиться и на базе некоторой истории, когда нужно четко обозначить свое авторство, свое отношение к происходящему и к субъектам рассказываемой истории. Можно предположить, что рассказ по своим характеристикам является более диалогичным, чем история, обладая основными признаками диалогичного текста, прежде всего персонифицированностью и адресованностью.

Следует также отметить, что нарратив, являясь фреймом, рамкой, задаст не только структуру, но и границы рассказа, истории. Мы выше уже упоминали о том, что именно нарратив позволяет отграничить события, вынести их из ситуации. Однако, если мы будем рассматривать историю жизни личности, то она является открытым произведением, разрывающим границы нарратива, имея только начало, но не имея завершения. Завершить историю жизни возможно только после смерти личности, в ее биографии, созданной другими.

Возникает вопрос, как те или иные жизненные события, часто неупорядоченные и хаотичные, становятся элементом нарративной структуры, т.е. включаются в личностный опыт?

По мнению П.Рикера, основным механизмом здесь является интригообразование, которое складывается из отбора и упорядочения событий и действий. Именно оно превращает фабулу (т.е. цепь событий - Н.Ч.) в законченную и цельную историю, имеющую начало, середину и конец. По мнению исследователя, интрига (по сути - это сюжет Н.Ч.) является посредником между событием и историей. Это означает, что все, что не входит в развитие какой-нибудь истории, не есть событие [Рикер, 1995]. Иными словами, если с нами что-то происходит, но мы не испытываем желания рассказать об этом другому или себе, включить происшествие в ткань истории нашей жизни, то это происшествие событием в строгом смысле не является. Интрига сводит события в единую историю благодаря механизму конфигурации. Из многообразия событий, как отмечает П. Рикер, конфигурирующий акт извлекает единство временной целостности [Рикер, 1998].

Таким образом, зарождение фабулы повествования связано с первоначальными, неупорядоченными, неструктурированными жизненными ситуациями. Их проговаривание, осмысление представляет собой важнейшие условие человеческого опыта. И только таким путем внешние ситуации и события, которые они включают, трансформируются во внутренний опыт личности, важнейшей составляющей которого является нарративные структуры.

Следует отметить, что личность, выстраивающая историю собственной жизни как некоторой открытое произведение, имеющее нарративную структуру, долж а обладать тем, что П. Рикер назвал нарративной идентичностью. При этом он подчеркивает, что идентичность взята здесь в смысле практической категории. Установить идентичность - значит ответить на вопрос «кто это сделал?», «Кто автор». Ответить на вопрос «Кто», можно, по мнению П. Рикера, только рассказав историю жизни. Объективная история (т.е. внешние события Н.Ч.) немного говорит о действиях этого «Кто?». Поэтому его идентичность должна быть нарративной идентичностью. Таким образом, по мнению П. Рикера, индивиды конструируются в их идентичности, создавая и разрабатывая нарративы, которые становятся для них действительной историей [Рикер, 1998].

Кроме нарративной идентичности, на наш взгляд, можно говорить и о нарративной компетенции личности. Последняя предполагает, во-первых, владение всеми элементами нарративной структуры, т.е. сформированность у личности нарратива как структурной рамки, фрейма, а также наличие «набора» базовых нарративов (имеющих социокультурную природу), умений разворачивать нарративные структуры в связный рассказ или историю. Во- вторых, нарративная компетенция предполагает умение увидеть за историей, рассказом другого его индивидуальный нарратив, т е. нарративную идентичность, а может и нарративную структуру личности.

Таким образом, личный нарратив, разворачиваясь в рассказ или историю, т.е. нарративный текст, дает возможность объективировать наиболее значимые качества человека, в частности, его базовые жизненные концепции (в том числе и Я-концепцию), установки, мотивы, другие личностные образования, в конце концов, его «версию» себя и собственной жизни. По нашему мнению, анализ нарратива, изложенного в виде автобиографии, рассказа или истории, может выступать в качестве диагностической процедуры в процессе исследования личности, как в психотерапевтической ситуации, так и в ситуации исследовательской.

В завершение остановимся на функциях нарратива, которые он выполняет на протяжении жизни человека, придавая ей последовательность, упорядоченность и смысловую определенность.

Пожалуй, наиболее значимой функцией нарратива есть смыслобразующая функция, позволяющая не только осознать, согласовать и упорядочить основные смыслы жизни человека, но и придающая ему чувство авторства собственной жизни, представление (иногда может и иллюзорное), что его жизнь подчинена какой-то логике, порядку, и вообще имеет смысл не только в контексте собственного бытия, но и бытия исторического, культурного, социального.

Еще одна функция нарратива - конституирующая, позволяющая человеку осознать себя, свой опыт, выстроить собственную Я- концепцию, базируясь на культурных, семейных и личных историях, а также дающая возможность действовать в соответствии с ними.

Важной функцией нарратива есть и развивающая функция, которая обеспечивает конструирования себя, собственной идентичности, создание жизненных планов и программ, видение жизненных перспектив, а также возможность действовать в соответствии с ними. Происходит это во многом благодаря пониманию и интерпретации личного опыта и создания собственных личностных нарративов, основывающихся на базовых нарративах культуры.

Нарратив, как уже отмечалось, выступает в качестве интерпретационной рамки, накладывающейся человеком на осмысляемую реальность, в том числе и на реальность личного опыта, выполняя тем самым интерпретирующую функцию.

Наконец, последняя функция нарратива - защитная, которая благодаря повторяемости рассказа о сложных ситуациях, переживаниях, позволяет человеку как бы отстраниться от травмирующего опыта, перевести его во внешнюю историю, помогая тем самым пережить жизненные осложнения, травмы, критические ситуации и другой негативный опыт.

Таким образом, нарратив выступает не только важнейшим инструментом понимания и интерпретации личного опыта, окружающей реальности, но и ведущим средством самопонимания и личностного развития.

2.3 ТИПОЛОГИЯ ТЕКСТОВ-НАРРАТИВОВ

Одним из видов нарратива, является автонарратив, который рассматривается нами как способ раскрытия внутренних основ личности, содержания ее "Я-концепции" путем описания тех жизненных событий, которые кардинально повлияли на осознание собственного "Я" и развитие личности. При исследовании особенностей автонарратива мы использовали автобиографический метод. В процессе исследования возник вопрос, любой ли автобиографический текст является автонарративом, в процессе порождения которого личность осознает собственный опыт и раскрывает содержание "Я- концепции". К тому же, нас заинтересовало, все ли авгонарративы выполняют одни и те же функции.

Рассмотрим общую характеристику автобиографических текстов, созданных испытуемыми, у которых преобладает нейтральное отношение к собственному опыту. Примером такого текста может служить следующая автобиография.

"Я, С. В. Н., родилась 1 октября 1983 года в городе Тирасполе. В 1989 году я пошла в первый класс школы № 12. В 1990 году начала посещать музыкальную школу по классу фортепиано, где учились 6 лет.

В 1992 году, перейдя в 5-ый класс, записалась на секцию туризма, которую оставила через шесть месяцев. В 1996 году поступила в Республиканский украинский теоретический лицей г. Тирасполя, избрав класс с педагогическим наклоном. Десятый класс закончила в 1997-м году с одной тройкой и одной пятеркой. В 1997 году записалась на курсы английского языка и посещала их один год, вместо двух необходимых. В 1998 году записалась в кружок «Твой стиль», дважды принимала участие в показах одежды. В декабре 1998 года я ушла из кружка. В конце декабря прошла отбор по конкурсу в театр мод «Интерцентр Люкс», принимала участие в двух показах одежды. В 1999 года прошла первый, но не прошла второй тур конкурса красоты «Дева 99», после этого перестала посещать театр.

В 1999 года записалась в секцию настольного тенниса, где занималась два месяца. Школу закончила в 1999-м году с серебряной медалью. В июне этого же года успешно сдала вступительные экзамены (собеседование) и поступила в Национальный педагогический университет им. Драгоманова."

Прежде всего, для данных автобиографий характерно документальное изложение прошлых событий жизни, что во временной последовательности следуют одно за другим, описывается место, время, действия персонажей. Однако они не отражают тех действий человека, которые ведут к некоторым изменениям его состояния или изменениям окружения, в этих автобиографиях полностью отсутствует выражение отношение автора к тому, что произошло. В данном рассказе не раскрываются осложнения, конфликты, а, следовательно, и мотивы их преодоления. Таким образом, можно сделать вывод, что для данного типа присущи лишь отдельные лингвистические признаки нарратива. С нашей точки зрения, этим автобиографиям присущи только два кода: акциональный, то есть описываются основные события жизни, и культурный, который отражает некоторую систему знаний, правил, установок общества.

События, изложенные в автобиографии, не анализируются, а значит не раскрываются черты характера и свойства личности, что могло бы способствовать формированию "Я-концепции". Если принять во внимание утверждение Р.Бернса [Бернс, 1986], что в жизни человека существует стойкая тенденция, исходя из собственных представлений, строить не только свое поведение, но и интерпретировать собственный опыт, то документальное изложение событий может свидетельствовать о том, что данные испытуемые не только не осознают свой опыт, у них также нет четкого представления о собственной личности, о своих сильных и слабых сторонах. В процессе написания данных автобиографий испытуемые не сравнивают нынешний момент и ситуацию, которая переживалась в прошлом. Возможно, страх, необходимость в защите, стремление скрыть свои чувства и мотивы мешают им в этом и тормозят процесс самопознания. Это ведет к тому, что не раскрываются внутренние основы личности, отсутствует раскрытие интервалов самоидентичности. К тому же, с нашей точки зрения, можно говорить об отсутствии у данных испытуемых конгруэнтности, поскольку мы не наблюдали соответствия между тем, что они сообщают в своих текстах, что чувствуют и наличным у них опытом. В процессе порождение такой автобиографии испытуемые не раскрывают целей, мотивов, тактик своего поведения, а, следовательно, становится невозможным формирование жизненных стратегий.

Им свойственна нейтральная концепция жизни, что вполне можно рассматривать как "бегство" от жизни. Их опыт функционирует и раскрывается исключительно на микроструктурном уровне, что свидетельствует об отсутствии целостного представления о своем жизненном пути. Если рассматривать компоненты опыта по Лактионову [Лактионов, 1998], то, проанализировав данные автобиографии, можно заключить, что личностный и социальный компоненты опыта не функционируют. При написании этих автобиографий скорее был задействован мнемический компонент, и лишь та его часть, которая отражает хронологическую последовательность событий.

Данный текст характеризуется определенными семиотическими признаками, а именно: связность, целостность и завершенность, однако, отсутствует диалогичность, что свидетельствует об отсутствии интерпретационной деятельности личности относительно осмысления и осознания своего опыта. Проанализировав вышесказанное, мы пришли к выводу, что автобиографиям испытуемых с нейтральной концепцией жизни не свойственны лингвистические и психологические признаки нарратива. С нашей точки зрения, это больше текст-описание, а не текст- рассказ. И даже если данные тексты являются нарративами, их можно отнести к эмоционально-нейтральному типу. Однако, на наш взгляд, данный тип нарратива не выполняет ни одной из функций. К тому же, он больше напоминает спонтанный, а не рефлексивный нарратив. Иначе говоря, в процессе порождения эмоционально-нейтрального тина нарратива не проходит осмысление жизненной ситуации.

Для автобиографии испытуемых, которым свойственно положительное отношение к собственному опыту, характерны следующие особенности: связность, сюжетно-линейное построение, целостность и диалогичность текста. В данных рассказах преобладает раскрытие важных или переломных событий жизни. В процессе изложения этих событий происходит сопоставление личностных характеристик и "фактов своей жизни"; раскрывается построение, выбор целей и тактик поведения (во многих случаях эти цели и тактики планируются на будущее); раскрываются черты, качества личности, создается определенная концепция жизни (как правило, положительная). Раскрываются также действия человека, ведущие к определенным изменениям его личного состояния или окружения. Описывается место, время, действия персонажей, выдержана временная последовательность событий. Неверно было бы воспринимать эти автобиографии как те, что раскрывают исключительно положительное эмоциональное отношение к жизненному опыту. Как правило, в данных текстах раскрываются определенные противоречия, осложнения, конфликты, но действующие лица пытаются преодолевать эти препятствия. Без исключения во всех автобиографиях испытуемых данной группы даются оценки прошлым событиям жизни, выражается отношение к тому, что произошло.

Поэтому мы утверждаем, что данным испытуемым свойственна достаточно высокая степень конгруэнтности, иначе говоря, им свойственно лучшее осознание своих мыслей, действий, чувств, представление о том, как они влияют на личность и на других людей, способность "прожить" чувства, познать их и должным образом сообщить об этом другому.

Мы считаем, что данные тексты составлены из пяти кодов, организующих их семиотическое пространство: акционального - определяет действия и их последовательность (испытуемые описывают основных событиях своей жизни, поступки, любые изменения, встречающихся во времени и пространстве); семного, где воплощены коннотации, различные скрытые смыслы, которые подразумевает человек; символического, отражающего всю систему оппозиций, которая свойственна любому культурному пространству (в автобиографиях существует область антитезы, включающая две противоположности). С нашей точки зрения, такое проблемное восприятие событий может способствовать развитию личности, если человек сможет объективно оценить эти противоположности. Кроме того, эти тексты включают герменевтический код (существует проблема, которую личность не может осознать или не желает раскрывать); культурный, который отражает определенную систему знаний, правил, установок, мнений, существующих в обществе. При отсутствии данного кода было бы невозможно локализовать место и время действия, социальное положения героев, понять природу их отношении.

Создавая данную автобиографию, человек раскрывает историю своей жизни, накладывая на интерпретацию собственного опыта, смысловую и когнитивную схему, что определяет, прежде всего, личностные смыслы. Проанализировав данные тексты, мы пришли к выводу, что они функционируют не только на микроструктурном, но и на макроструктурному уровне, кроме того, в процессе написания автобиографии в большой степени задействованы все составные компоненты: социальный, личностный и мнемический. Таким текстам присуща ориентация на будущий оптимальный результат деятельности, которую О. М. Лактионов [Лактионов, 1998} считал важной составляющей опыта личности.

Возможно, данным текстам присущи не все свойства нарратива. И если принять во внимание, что, пожалуй, нет нарратива, который был бы настолько четко структурирован, что отвечал бы всем лингвистическим и семиотическим признакам нарратива, то мы можем считать данные тексты текстами- нарративами. К тому же, испытуемым данной группы свойственно стремление к самопознанию, самоопределению, в некоторой степени к самораскрытию, что уже является важным положительным аспектом создания автобиографического текста. В большей степени, чем другим испытуемым, им свойственно положительное самовосприятие, стремление научиться воспринимать себя как человека, который может брать на себя ответственность постоянно делать свой выбор, касающийся собственных жизненных целей, брать на себя ответственность за свою жизнь, не оправдывая свое поведение внешними обстоятельствами.

Мы выделили еще один признак данных текстов: в процессе их создания человек частично реконструирует свой опыт в соответствии с восприятием и пониманием собственной личности и изменениям "Я- концепции". В результате данные автонарративы в процессе своего порождения выполняют несколько функций, а именно: смислообразующую, что позволяет осознать, согласовать и упорядочить основные смыслы собственного бытия; констатирующую, дающую возможность осознать себя и свой опыт; развивающую, согласно которой создаются жизненные планах и программы, исходя из которых происходит конструирование своей жизни, и интерпретационную.

Примером эмоционально-положительного типа нарратива может быть рассказ 24-летней девушки.

Moe детство прошло в селе Родовелъ Ольшевского района Житомирской области, где я родилась 1 февраля 1979 года. Я была вторым ребенком у моих родителей. Старшей был моя сестричка Татьяна и, конечно, мои родители ждали сына, по появилася я. Назвала меня именем Елена сестричка, потому что в тот период она постоянно играла с соседской девочкой Аленушкой и захотела, чтобы ее сестричку звали так же.

Нашим воспитанием (сестры, меня и младшего братика, родившегося через год и восемь месяцев после меня) больше занималась бабушка Катя, поскольку родители целыми днями были на работе. Она сумела воспитать в нас любовь к природе, людям, к родному краю, к работе. Работали мы уже с детства. Каждый знал свои обязанности и выполнял их.

Мама с отцом очень нас любили, но любовь свою напоказ не выставляли. Папа всегда говорил слова дедушки: "Детей надо любить так, чтобы они этого не видели." Я выросла самостоятельным ребенком, свои проблемы в школе я должна была решать сама, я даже себе не позволяла пожаловаться родителям относительно каких-то разногласий с одноклассниками , учителями.

В школу я пошла в шесть лет, уже умея читать, считать, писать печатными буквами и проучилась до 9-го класса на "отлично" .

Учеба давалась мне легко, а мне хотелось большей сложности, потому я поступила в Коростышевское педагогическое училище. Там действительно обучение на первом курсе мне давалось более-менее сложно, но и я больше занималась, и уже ко второму курсу была отличницей. Мне было очень трудно привыкнуть к новой жизни. Из дома я ехала всегда со слезами на глазах, но сдерживать их на квартире, где я жила, не было сил. Даже сейчас я вспоминаю, как мне было тяжело.

Позже я перешла жить в общежитие, и мне сразу же стало легче. Я подружилась с девочками, жизнь стала интереснее. У меня появилась очень близкая подруга, с которой я могла говорить о чем угодно. Мы были с ней, как сестры, хотя свою сестричку я тоже очень люблю.

Моей целью во время обучения в училище было продолжение учебы в университете. Я боялась, что не смогу попробовать поступать. На это могло повлиять решение моих родителей, которые не смогли бы материально мне помогать и предложили бы идти работать. Но, благодаря родителям, которых сказали, что в любой ситуации смогут найти для меня деньги на проезд и жизнь, только бы я поступила, моя цель была достигнута. Я стала студенткой и приложу все усилия, чтобы учиться хорошо. Потому что в будущем я мечтаю, если позволят мои способности и старательность, продолжить учебу, занимаясь научной работой.

Но кроме обучения, я мечтаю также иметь любящего мужа, детей, то есть, создать хорошую семью. И вообще, я хочу быть человеком, хочу иметь хорошую работу, хочу отблагодарить своих родителей за все, что они для меня сделали. К тому же, я хочу сама обеспечить свою жизнь, дать возможность культурно развиваться себе и своего детям. Я считаю, что каждый человек строит свое будущее сам."

Попытаемся проанализировать автобиографии испытуемых, для которых характерно преимущественно негативное отношение к собственному опыту. Им присуща репрезентация прошлого опыта с помощью последовательности упорядоченных предложений, которые передают временную последовательность событий, однако эти события не всегда находятся в хронологическом порядке. В данных автобиографических рассказах отражаются действия, ведущие к некоторым изменениям личного состояния человека или окружения (но эти изменения чаще всего воспринимают как негативные). Раскрытие осложнения или конфликта сопровождается оценкой (преимущественно негативной) и выражением отношения автора к тому, что произошло. Эти конфликты и препятствия преодолеваются не всегда, в такой автобиографии больше раскрываются травмирующие события жизни, которые личность по той или иной причине не может принять. Раскрытие травмирующих событий позволяет перевести травмирующий опыт во внешнюю историю, и тем самым преодолеть жизненные трудности. В данном случае нарратив выполняет защитную функцию.

Нельзя сказать, что человек отрицательно относится к себе или исключительно отрицательно оценивает себя, скорее, речь идет об определенной отрицательной оценке своей жизни, или отдельных событий жизни, что, с нашей точки зрения, может быть причиной вытеснения их в будущем. Это, в свою очередь, приводит к разрушению целостности жизненного пути личности. Кроме того, рассказ об отрицательных или травмирующих событиях чаще всего обрывается.

Излагаются только определенные жизненные факты, которые воспринимаются отрицательно, но не раскрываются причини этих событий, возможные пути их преодоления. В этом случае, на наш взгляд, можно говорить об "эффекте прерванного нарратива", что является следствием "разорванности жизненного пути", вытеснения собственных проблем и нежелания их раскрывать.

В процессе порождения такого рассказа происходит выбор целей и тактик поведения, формирование определенных жизненных стратегий, создается "концепция" собственной жизни, обычно "отрицательная". Несмотря на наличие отрицательной концепции жизни, на наш взгляд, в процессе порождения данных нрарративов происходит осознание собственного опыта, выстраивается собственная "Я-концепция".

Характерно, что в отличие от предыдущих автобиографических текстов, в таких автобиографиях раскрываются события, связанные с нарушением доверия в межличностных контактах. Таким образом, в процессе изложения автобиографических событий испытуемые данной группы раскрывают различные психологические аспекты своего функционирования в мире, накладывая на свой опыт определенные интерпретационные схемы, скорее эмоционального характера. На наш взгляд, примером эмоционально- отрицательного типа нарратива может быть история 21-летней студентки.

"Не знаю, как пишутся истории жизни, я пишу это впервые -- это будет нечто вроде крика души. Я родилась у родителей первым ребенком, наверное, меня очень любили, ведь я была первой. Вскоре у меня родился сестричка, она в семье была самая младшая, с ней все «сюсюкались». Тогда я ревновала родителей. С самого начала все сложилось так, что я была мамина дочь, а Таня - папина.

В детстве я была счастливым ребенком, меня любили родители, мы были обеспечены и очень счастливы. Несколько раз я замечала, что родители ругались, и очень расстраивалась.

Потом умер папа, и нам стало очень тяжело. Денег не стало, мама постоянно плакала, хотя и пряталась от нас. Это были самые тяжелые времена (даже вспоминать не хочется).Потом, со временем, мы стали подниматься на ноги, вроде бы жизнь налаживалась, мы начали часто вместе гулять. Когда поступила в медицинское училище, мне было очень тяжело учиться, и мама устроила нам пикник в лесу. Это был просто замечательный день (можно сказать, это золотой фонд моей памяти).

Потом мама заболела, и нам опять стало очень тяжело, с каждым месяцем все тяжелее и тяжелее. Со временем мама перестала ходить, и это был кошмар (каждую ночь стоны, плач, страдания). Год спустя мама умерла, мы остались вдвоем. Нам было тяжело, но у нас были друзья. Родственники нас поддерживали мало, даже, можно сказать, совсем не помогали. Но мы это пережили. Сейчас мы с сестрой живем вдвоем, мы стали гораздо дружнее, вместе нам жить легче.

Я стала искать маминых родственников и нашла. Уже дважды я ездила в село, бабушка была очень рада. Я очень устала, хочу отдохнуть. К счастью, есть человек, который меня поддерживает. Больше не буду ничего писать, поскольку начинаю себя жалеть, а мне это не нравится. "

Мы видим, что автобиографиям испытуемых разных групп свойственны разные психологические и лингвистические свойства нарратива. Именно поэтому, с нашей точки зрения, можно говорить о разных типах нарративных рассказов.

Прежде чем мы попытаемся подробнее охарактеризовать типы нарратива, остановимся на особенностях порождение автобиографических рассказов испытуемых, дня которых характерно неопределенное отношение к своему опыту. Возможно, эта неопределенность является следствием того, что человек не может принять отдельные события своей жизни, переосмыслить их с точки зрения настоящего и постоянно возвращается к ним, эмоционально переживая. Поэтому описание всех событий происходит на эмоциональном уровне. На каждом этапе своего будущего испытуемые планируют препятствия, трудности, которые, в конечном счете, преодолеваются. Прошлый опыт репрезентируется с помощью определенной последовательности событий, которые передают хронологическую и временную последовательность, но у отрицательных событий нет завершенности, рассказ о них на каком-то этапе обрывается.

Прошлый опыт репрезентируется, но не реконструируется. Ниже приведен пример одного из таю рассказов.

"Д М. М. Я родилась 75 мая 1982 года в городе Вишневом. В 1989 году поступила з первый класс Вишневской средней школы №1. Во время обучения посещала разные кружки (в частности, природоведческий и танцевальный). На сцене побывала один раз в жизни, а хотелось бы делать это чаще. Вообще, моя мечта - это большой театр, большая сцена. Есть надежда, что в нашей повседневной жизни что-то изменится и мечты станут реальностью. Но достаточно о грустном. Во время обучения в школе я начала свою творческую деятельность. Писала эпопеи, стихи, драмы и просто рассказы. Мой жанр был всегда никому непонятен. Все то, что я пишу, это авангардизм, лиризм и модернизм в одном. Сначала мое творчество никто не понимал и не воспринимал так, как мне этого хотелось бы.

Сейчас -- мои друзья в восторге. Но я считаю, что это ненадолго. Чтобы понять мое творчество, прежде всего, надо понять меня. Я буду продолжать писать, не смотря на то, что это кому-то не нравится, буду писать для себя и для тех, кому это действительно по душе. А такие, я уверена, есть. В 1999 году я закончила школу. Неплохо сдала экзамены и начала готовиться (долго и упорно) к поступлению в вуз. Как попала в Драгоманова (имеется в виду Национальный педагогический Университет им. М.Драгоманова -- ред.)и почему избрала именно психологию, я, честно сказать, не знаю. И не желаю задумываться об этом теперь. После первых дней обучения мои взгляды постепенно стали меняться. Я поняла, что дети - это не так и плохо (до этого я бы не могла их терпеть). И чтобы лучше их понять, нет необходимости изучать какие-то определенные правила, надо только полюбить ребенка, относится к нему с уважением. И вот теперь я буду делать все, чтобы хорошо закончить вуз и найти какую- то приличную работу.

Мне бы хотелось, чтобы будущее мое сложилось так: после окончания университета я отыщу себе нормального мужа (чтобы любил мои произведения), после чего выйду за него замуж (если предложит).

Потом займусь профессиональной сферой: найду работу, буду поступать в театральный институт на заочную форму обучения. Так буду жить, если, конечно, доживу.

Для данных текстов характерно сюжетно-линейное построение, диалогичность. Как и в любой автобиографии, при интерпретации собственного опыта используется несколько интерпретационных схем. С нашей точки зрения, в данном случае преобладает использование поведенческой схемы интерпретации, потому что испытуемый в основном раскрывает события своей жизни, но не отражены пути решения конфликтов, преодоления препятствий, практически не раскрыто отношение к негативным жизненным событиям, которые, так или иначе, ведут к изменению определенных характеристик и черт личности.

Мы считаем, что, раскрывая свой прошлый опыт, такие испытуемые основное внимание уделяют неопределенным событиям, происходящим в их жизни, т.е. тем событиям, к которым личность не смогла определить своего отношения: одно и то же событие воспринимается и как отрицательное, и как положительное. Это неопределенное отношение к жизненным событиям может быть следствием неосознания собственных проблем или же непонимания их сутй. В данном случае, с нашей точки зрения, можно говорить об "эффекте незавершенного нарратива".

Анализируя автобиографии испытуемых данной группы, мы пришли к выводу, что в процессе их порождения раскрывается или же создается определенная концепция жизни, которую условно можно назвать "создание и преодоление препятствий". Мы считаем, что данные нарративы осуществляют только защитную и интерпретационную функции.

Итак, автобиографии испытуемых разных групп отличаются друг от друга как с лингвистической, так и с психологической точки зрения.

Мы предполагаем, что существуют разные типы нарративов, которые различаются по последующим критериям: форма существования и раскрытия опыта в автобиографии; основные события жизни, которые выделяются в автобиографических текстах; схема интерпретации собственного опыта; содержание контекста и концепция жизни, раскрывающиеся в автобиографии; механизмы проявления и раскрытия личности в автобиографических текстах. Обобщенные результаты исследования особенностей нарративов представлены в таблице 1.

Таблица 1 Психологические особенности типов нарративов

Итак, в зависимости от восприятия собственного опыта личность по-разному интерпретирует историю своей жизни, создавая разные типы нарративов. С нашей точки зрения, порождение амбивалентного, эмоционально- отрицательного и эмоционально-положительного типа нарратива способствует осмыслению собственного опыта личности, но это не касается эмоционально- нейтрального типа. В процессе порождение нарративов человек получает возможность глубже понять себя, осознать собственные проблемы, черты, качества, потребности, убеждения, по-другому оценить свой опыт и принять его как часть своей жизни, что является одним из условий саморазвития личности.

Стоит также заметить, что порождение нарратива имеет определенную специфику, отличающую его от процесса создания других видов текстов, а именно: 1) в процессе порождения нарративов определяются и выстраиваются так называемые интервалы самоидентичности, как условие рефлексии человеком важных моментов в развитии, которые приводят к изменениям личности; 2) осознается "Я- концепция" личности, что осуществляется путем анализа изложенных в автонарративе жизненных событий, на основании которых человек делает вывод о присущих ему чертах характера и качествах личности; 3) осознаются жизненные стратегии (самоопределение), которые осуществляются на основании особой формы рефлексии опыта своей жизни; 4) интенсифицируется самопознание, которое осуществляется путем исследования внутренних основ самой личности (ресурсов, препятствий, противоречий, что проявляется в конкретных событиях жизни). Итак, порождение человеком автонарратива путем описания тех событий жизни, которые кардинально повлияли на осознание собственного "Я" и развитие его личности, способствует осознанию собственного опыта, и, следовательно, является важным условием саморазвития.

2.4 МИФОЛОГИЧЕСКИЙ НАРРАТИВ

На сегодняшний день ученые различных отраслей гуманитарного знания отмечают феномен растущей культурной символизации и мифологизации общественного сознания. Культурологический анализ мифологических нарративов фокусируется на исследовании языка как хранилища культурного наследия, определении значения мифа в возникновении и развитии сознания, а также на изучении сущности неомифологических нарративов и их роли в современную эпоху как одного из факторов формирования общественного сознания периода постмодерна. Однако, на сегодняшний день в науке не существует единства взглядов относительно содержательного наполнения самого понятия «миф». Среди попыток дефинировать данный модус можно выделить тенденции, как в сторону упрощенной рационализации, так и чрезмерной сакрализации этого многогранного феномена. По мнению В.М. Пивоева, наиболее распространенными вариантами употребления термина «миф» являются следующие: «1. древнее представление о мире, результат его освоения; 2. сюжетно оформленную и персонифицированную догматическую основу религии; 3. используемые в искусстве древние мифы, которые функционально и идейно переосмыслены, превращены, по существу, в художественные образы; 4. относительно устойчивые стереотипы массового сознания, обусловленные недостаточным уровнем информированности и достаточно высокой степенью доверчивости; 5. пропагандистские и идеологические клише, целенаправленно формирующие общественное сознание» [Пивоев, 1991, с. 14]. В этот перечень, с нашей точки зрения, не вошли различные формы социальных действий, имеющие текстовое (фольклорное, религиозное, идеологическое) сопровождение: ритуалы, праздничные шествия, церемонии и т.п.